Начало конца или конец начала? (гет)

Глава 2

Эрик сидел на берегу Сены. На противоположном берегу шумели деревья парка. Именно они закрывали здание оперы от взгляда Призрака. Но он, словно смотря сквозь, видел его, немного обугленное, с пустыми глазницами окон. Театр восстановят, это не вызывало сомнений. Только Эрику было уже всё равно. Всё разом потеряло смысл. Жизнь потеряла смысл.

«Застрелиться или повеситься? -думал Эрик. ‐ Быстрее будет застрелиться…»

Мужчина задумчиво погладил висящий на поясе револьвер.

«Нет. Не здесь. Не в Париже, не под носом у полиции. Не хочу, чтобы мой труп рассматривала шайка каких-то копов…Я поеду в Руан. На родину. Пускай всё закончится там, где началось. Пролог всегда имеет связь с эпилогом…»—размышлял Эрик.

Да он хотел умереть там. Тихо и непримечательно.

Но до отъезда в Руан нужно было закончить все дела в Париже. Опера «торжествующий Дон Жуан» должна увидеть свет. Годы работы не могут пропасть даром. Это будет последняя глава в жизни, последний её смысл и память о Призраке.

Но для исполнения плана нужно вернуться в театр.

Многие годы, запугивая сотрудников театра, Призрак требовал жалование. Однако деньги ему тратить было особо некуда. Так что в подземельях под оперой накопилась довольно большая сумма. А если продать картины и другие самодельные, но весьма искусные безделушки… Чтож имея такой капитал вполне можно рассчитывать на то, чтобы стать директором театра. Большинство актёров скорее всего уедут и мало останется тех, кто видел Призрака вживую.

Призрак Оперы уже мёртв. Но Эрик умрёт чуть позже.

Эрик сидел в кабинете директоров. Перед ним на столе высилась стопка бумаг.

Трудностей возникло множество. Запас их не иссяк даже когда Эрику удалось довольно прочно встать во главе оперы. В самом театре царили разброд и шатание. Во-первых, из прошлого состава лишь те, кто не мог ехать в виду отсутствия денежных средств. То есть те, кому платили мало, а платили мало тем, кто особыми талантами не блистал, да и интеллектом тоже. В первый же день после становления директором Эрик допустил грубейшую стратегическую ошибку. Обязанность проводить прослушивание он перепоручил. Вследствие этого количество людей, как бы их поласковее назвать, с ограниченными умственными способностями, в театре увеличилось. Можно ли было их просто уволить? Нет. И так к богачу в маске, появившемуся как будто из-под земли (хотя в общем-то так и было) относились с большим подозрением. Если говорить про обычных работников это большого значения не имело, а вот некоторые влиятельные театралы при случае могли воткнуть палки в колёса.

Так что в распоряжении новоиспечённого директора оказалась группа из не особо талантливых артистов и музыкантов девать которых было некуда.

И вот из этого Эрику предстояло собрать то, что представляла собой достойный конец его творчества и жизни. Постановка «Торжествующего дона Жуана» откладываюсь на неопределённый срок. Сначала нужно было поработать над чем-то попроще.

Чтобы остановить поток… придурков, вступающих в Оперу, Эрик отбирал кандидатов на работу сам. Пятьдесят процентов он разворачивал обратно ещё на пороге, двадцать пять уходили ни с чем минут через десять. Вообще за месяц Эрик принял только одного, довольно молодого парня, который имел неплохой голос, и, хотя бы попадал в ноты. Но об этом Эрик вскоре пожалел. Характер молодого человека пробуждал у Призрака сильное желание сию минуту сбросить на парня не то что занавес, а все этажи, которые находились над сценой.

Эрику было больно. Ужасно невыносимо больно. Из-за неё. Она ушла, не обещая вернуться. Ушла навсегда.

Но боль нужно было проглотить. На время, ведь навсегда никогда не получится. Нужно прижать боль, чтобы потом спокойно, закончив всё, захлебнуться ею.

Эрик стоял на крыше, держась за высокий шпиль. Была ночь. Раньше мужчина почти каждый день проводил сумерки именно здесь.

Теперь, будучи директором, у Эрика едва ли выдавалась свободная минутка. За последние месяцы всё так изменилось, просто до неузнаваемости. Может быть не столько вокруг, сколько внутри самого Эрика. Окажись он в подобном положении, скажем… год назад, он бы к чёрту переубивал всех этих бездарных нахалов при первой же возможности. А теперь нет. Терпит, даже удерживается от желания снова на часик стать Призраком Оперы и сбросить на этих дураков занавес или что-то помассивнее. Или, может, дело в другом. Просто нужно как можно быстрее достойно поставить Дона Жуана, а посоле можно хоть второй пожар устроить и.. уйти…

Основной поток желающих занять лакомое месте в опере давно прекратился, лишь изредка отдельные индивиды решались попытать удачу. Безуспешно. И вот одним весенним вечером Эрику сообщили, что поступило очередное резюме. Призрак этой новости прямо сказать был очень недоволен. Уже на носу была долгожданная премьера «дона Жуана», то над чем он бился много лет, то для чего он жил последние месяцы. Всё должно было быть идеально. В последние дни труппе приходилось дневать и ночевать в театре чтобы успеть выучить и отточить выступление. А тут Эрику, у которого уже и так медленно, но верно сдавали нервы, прибавилось ещё работы.

На часах пробило два часа дня—время назначенного прослушивания. Сразу же после этого Эрик услышал шаги в дальнем конце коридора: шаркающие шаги старикашки, которому директор поручил принимать резюме, и женские, такие знакомые. Знакомые до боли, но, он скорее всего ошибся, это не может быть она… Нет, наверняка, просто похожая походка. Да так и есть. Ручка двери повернулась на пару секунд показалось лицо старика, а потом он отошёл, пропуская девушку вперёд.

Сначала Эрик подумал, что у него галлюцинация. Такое было не в первый раз. Её лицо часто снилось и чудилось Призраку. Но миражи рассеивались в несколько секунд. Едва войдя в комнату, девушка замерла. Она глядела на директора широко распахнутыми обескураженными глазами.

Это она. Это Кристина. Либо крыша у Эрика совсем поехала.

На мгновение замерла звенящая тишина. Обоим и девушке, и мужчине казалось, что вот-вот что-то должно произойти…

—Месье, —в комнату вошёл старик. В этот момент в атмосфере комнаты как будто что-то лопнуло, —Спешу представить Вам мадмуазель Даэ.

Всё ещё мадмуазель и всё ещё Даэ. Они не поженились?

—Мадмуазель Даэ, месье Гобер—директор нашего театра.

Гобер. Первая попавшаяся случайная фамилия, не означающая абсолютно ничего.

—Мадмуазель Даэ уже когда-то работала в этом театре, —продолжал старик,—и…

«Минуточку…Она пришла на прослушивание?!—Эрик опешил, —Какого чёрта? Зачем?»

Половину речи старика, состоявшую из пересказа резюме Эрик прослушал.

«Ну, что ж, —подумал он, — раз мой ангел решила вернуться, я не в праве мешать».

—Довольно,—сказал Эрик старику.

—Мадмуазель Даэ, Вы приняты. — Эрик обратился к девушке — Жалованье как раньше, Вас устроит?

—Спасибо…да, разумеется

—Превосходно. Жилые комнаты для артистов перенесли в соседнее здание. Если Вам необходимо...?

—Да, было бы превосходно.

—Проводите мадмуазель Даэ. —Эрик обратился к старику.

Тот немало растерялся от происходящего

—А прослушивание? —промямлил он.

Эрик припечатал бедного пожилого человека своим фирменным взглядом, от которого у всех вокруг по спине пробегали мурашки.

—Да... конечно, п-провожу

Кристина сидела на кровати в выделенной ей комнатке. Помещение было не особо большое, но несомненно одно из лучших в притеатральном общежитии.

Эрик стал директором театра. Эта мысль не умещалась в голове. И она теперь будет работать непосредственно на него. Придётся стараться изо всех сил или... возможно через пару дней её вынесут от сюда вперёд ногами. Что ж старик сказал приходить на вечернюю репетицию в семь часов. Тогда всё и выяснится.

Кристине было страшно. Но в любом случае идти больше было некуда.

Кристина быстро шла по коридорам театра. Она спешила. Надо же так! Опоздать на первую же репетицию! Чтобы сэкономить время девушка решила срезать через один из тайных коридоров, которой нечаянно обнаружила ещё когда ей было двенадцать лет. Тайный ход находился в несущей стене, что внушало надежду, что он сохранился. И вправду незаметная дверь открылась так же легко, как и всегда. В тайном коридоре обычно царила полная тьма, но сегодня некоторые факелы на стене были зажжены, но в спешке Кристина не обратила на это внимания. Мельком взглянув на часы Кристина увидела, что после семи прошло уже 5 минут. Девушка прибавила шаг. И с размаха влетела в кого-то. От столкновения оба упали.

Больше всего явно досталось тому, в кого врезалась Кристина. Он упал спиной к тому же сверху его придавила сама девушка.

«Что ж за день такой! —мысленно воскликнула девушка. —Хуже и быть не может!» Правда тут же выяснилось, что может. Открыв глаза, зажмуренные при падении Кристина, обнаружила, что оказалась нос к носу с Эриком.

Кристина поспешно вскочила. На её лице застыло выражение ужаса. Сейчас, она огребёт по полной.

Но директор наоборот, как будто вовсе не злился. Он тоже поднялся с пола отряхнул от пыли смокинг.

— Простите…Я…

— Ничего страшного. Идёмте, — спокойно сказал директор. Для него даже слишком спокойно.

Кристина шла за Эриком. Видимо повезло или… Да что он вообще задумал?! Он ведь точно зол на неё.

Потайной коридор заканчивался парой ступенек. Спустившись первым Эрик подал руку Кристине.

Кристина замерла на пару секунд.

Сентябрьский вечер полтора года назад. Гримёрная, погасшие свечи. Ангел Музыки зовёт девушку. Тогда он точно так же подал ей руку в чёрной перчатке.

Когда Эрик и Кристина вошли в зал, репетиция была уже в самом разгаре. Сперва уже услышанных нот Кристина узнала «торжествующего Дона Жуана».

Исполнение было неплохим, однако и хорошим его можно было называть только с натяжкой.

— Мадемуазель Даэ, — сказал Эрик, — все роли уже заняты, однако, возможно, вам придётся кого-то заменить. Не могли бы вы пока посидеть в зрительном зале?

Кристина села в первом ряду партера и стала наблюдать за происходящим на сцене. Всё было до боли знакомо. Каждая строчка текста, каждое движение.

Всё репетицию Эрик стоял возле оркестровой ямы. Выражение Жизель «критиковал в пух и прах» не в полной мере описывала то, что делал директор. Он докапывался до каждой строчки, до каждой мизерной неточности. Причём делал это не в самых деликатных выражениях. Молодые актёры (тем, кто постарше было в общем-то всё равно) кипятились всё сильнее и это становилось всё заметнее, хотя они сдерживались изо всех сил.

— Ну так спойте сами! Мы послушали может Вы сами петь не умеете! — завопила юная певичка, который досталась одна из ведущих женских ролей, после очередного замечания Эрика. Правда девушка тотчас же осеклась. Все остальные актёры смотрели на неё как на умалишённую.

На лице Эрика появилась зловещая улыбка.

-Надеюсь это хоть как-то вам поможет.

— Мадемуазель Даэ, — Эрик обернулся Кристине, — прошу Вас спойте женскую партию.

Девушка подошла к директору и взяла листок с нотами и текстом.

Кристина глубоко вздохнула.

«Точка невозврата» — гласило название вверху страницы. Именно под эту композицию девушка сорвала с Эрика маску, именно эта мелодия оборвалась на полу ноте, когда оркестр увидел, падающую люстру.

Но всё это уже в прошлом.

Эрик подал знак оркестру, заиграла музыка. На несколько мгновений Кристине захотелось бросить ноты и убежать словно, сейчас должно было случиться что-то ужасное. Но это назойливое чувство исчезло, когда Эрик запел. Кристина и не заметила, как позабыла чарующий голос, которая она когда-то считала голосом ангела. Все присутствующие разинули рты, один из виолончелистов даже забыл, что надо играть, пока его не толкнул сосед.

Кристина не практиковалась долгое время. Рауль не разрешал, а после уж не до того было. Впервые за несколько месяцев она как следует разогрела горло. Кристина очень боялась, что за время без пения она успела всему разучиться. Но сейчас она пела безупречно, даже несмотря в ноты. Словно кто-то открывал рот не выговаривал слова за неё. И это была её душа— Кристина знала это. Петь душой удавалось нечасто. Ведь с душой —одно, а самой душой —совсем другое. Припев нужно было исполнить хором. Голоса Кристины и Эрика слились в единый гармоничный звук. В этот момент девушка снова чувствовала, что с ней поёт не Призрак, а Ангел музыки. Могущественный и гениальный. Она чувствовала, что сейчас они с Эриком представляю собой нечто целое, неделимое. И в тот миг, в те секунды хорового пения Кристина была необычайно счастливой, она любила весь мир, и больше всего его, Ангела Музыки.

Вот они замолчали, и музыка тоже вскоре стихла. Актёры, стоявшие на сцене ещё несколько минут, смотрели с отвисшими челюстями директора и новую певицу.

—Надеюсь это послужило вам уроком, — Эрик глядел людей, топтавшихся на сцене.

— А вы, — директор посмотрел на певичку, несколько минут назад обвинившую его в неумении петь, — Не кажется ли вам, что мадемуазель Даэ справиться с этой ролью куда лучше?

Девушка испуганно промычала что-то неопределённое.

—Видимо вам, — Эрик хмыкнул, — придётся пока побыть в резерве… На сегодня хватит.

Эрик повернулся к Кристине.

— Великолепно, мадемуазель, — сказал он.

Как только директор ушёл Кристине сразу же подбежала Жизель. Иногда казалось, что эта девчонка знает все секретные ходы не хуже Призрака Оперы, настолько быстро она могла оказаться в месте разгара событий.

— Кристина я так рада за тебя! Тебя приняли, да ещё выдали роль в первый же день! Вообще директор много месяцев уже никому не принимал. Я не стала тебе говорить тогда, потому что не хотела тебя напугать. Но, Божечки, как же я рада!

Суть слов Жизель до Кристины доходила медленно. Ей сейчас хватало и своих эмоций, и импульсивность Жизель была совсем не к месту.

— Ты пела превосходно! Даже директор — это оценил. Кстати о директоре. Он нас постоянно, критиковал. Но мы ещё ни разу не слышали как он сам поёт…

— Жизель, — Кристина перебила, — Почему ты мне не сказала, что директор теперь он?

— Месье Гобер? Разве вы знакомы? Так вот почему тебе сразу же досталась роль.

Кристина посмотрела на Жизель. Та была конечно легкомысленных девочкой, но точно не глупой. Неужели никто здесь его не узнал?! Хотя… Кристина взглянула на расходящихся актёров и музыкантов. Знакомых лиц среди них было мало. Значит немногие здесь видели или хотя бы слышали о призраке. А Жизель?! Ведь она работает в театре чуть ли не столько же, сколько Кристина.

Но... если подумать... На новогодний маскарад Жизель отпросилась к родным чтобы отпраздновать рождество с ними. В «торжествующем Доне Жуане» в тот день она должна была выходить на сцену с кордебалетом всего пару раз, а остальное время провести в гримёрке.

А больше возможности увидеть Призрака вблизи и не было.