В ноябре (гет)

— А где дедушка-то спит?

— Да вон там, в прихожей. На коврике. (с)

Он лежал навзничь на чем-то мягком. В голове слабо гудело и кружилось, как если бы он неудачно приложился затылком. Зимний медленно открыл глаза и тут же снова зажмурился от яркого света. Под веками заплясали разноцветные мушки. Проморгался, повторил попытку. Над его головой был белый потолок, свет включенных в люстре лампочек дробился хрустальными гранями и расчерчивал всю поверхность калейдоскопом теней и радужных бликов.

В блаженно пустовавшую с момента пробуждения черепушку неспешно накатили воспоминания этого вечера. Продолжая пялиться в потолок, Зимний старался определить, изменилось ли хоть что-то в его голове. Состояние, в котором он сейчас пребывал, напоминало ему выход из седации: такая же расслабленность, ощущение легкости в теле, сознание затуманено — но он упорно искал признаки изменений, через силу стараясь расшевелить полусонный мозг. Обращался в мыслях к тому немногому, что помнил цельно и четко, прислушивался, не промелькнет ли что новое.

И ему было…странно. Чем дольше он всматривался в воспоминания, тем все более полными они становились. Без резкого, подобного озарению «Бум!», а плавно и естественно, как будто всегда такими и были. Они обросли множеством деталей и воспринимались теперь не как разрозненные фрагменты — наоборот, их словно скрепили единой нитью.

А самым странным было ощущение уверенности в том, что все эти воспоминания и образы принадлежат ему. Именно ему. Даже такие страшные. Это не обман мозга — все правда происходило с ним. Удивительно, насколько спокойно в моменте он принимает открывшуюся правду. И да, он пока еще не может увидеть все разом и в голове полно «белых пятен», но главное — начало положено. Никто ведь не обещал, что будет легко и быстро.

Облегченно выдохнув, Зимний осторожно повернул голову вправо.

Майя. Она лежала тут же, на диване, свернувшись едва не в баранку — руки и ноги прижаты к груди, половина лица скрыта за стиснутыми кулаками. Как будто ей очень холодно несмотря на все старания местных коммунальщиков, кочегаривших так, словно на дворе минус десять. Она в отключке или?..

Зимний протянул руку и позвал ее, потормошив за плечо и почти начал беспокоиться, потому что Майя откликнулась далеко не сразу.

— Ты как?

Вид у нее был неважный: кожа и губы побледнели, под глазами залегли тени. Она обняла руками голову и пробубнила что-то невнятное, а потом посмотрела на него из-под завесы пришедших в полный беспорядок волос и повторила четче:

— Бывало и получше… А ты?

— Приемлемо, — ответил он коротко, как и привык.

— Это хорошо, — она нахмурилась и, чуть помолчав, виноватым тоном добавила, — Джеймс, прости, пожалуйста… Мне очень жаль, что так получилось…

Зимний замер. Что на этот раз пойдет не так в его жизни?

— Я не вымыла руки после улицы, а потом прикоснулась к твоему лицу! Прости! Ты так меня напугал своим появлением, что я и забыла…

Он неверяще хмыкнул. Блядь, серьезно?! Она правда сейчас извиняется за такую ерунду?

Его начал разбирать смех.

Те, кто ставил на нем опыты, никогда не извинялись, как и те, кто программировал его самыми разными методами, ломал, а потом обнулял. К нему относились как к вещи. Уж эти-то воспоминания в него вбиты железно! Даже электричество не смогло вытравить их до конца. И тут вдруг она со своим «не вымыла руки»…

Зимний, нет — Джеймс, — хохотал уже вовсю и никак не мог остановиться. Только весело ему не было, на самом-то деле, и оттого смех получался грубый, каркающий. Майя с ошарашенным видом наблюдала за тем, как он подергивается и старается зажать себе рот, чтобы шуметь поменьше. Получалось не очень. Наконец, кое-как успокоившись, он сел и правой рукой с усилием растер лицо.

— Пиздец, Джеймс, — донеслось с дальнего края дивана.

Он только кивнул. Пиздец, как есть пиздец.

За стеной монотонно шумела вода — после случившегося Майя, едва не клацая зубами от озноба, унеслась принимать горячий душ, предложив Джеймсу самостоятельно похозяйничать на кухне в поисках еды. «Все, что найдешь — твоё. Угощайся» — сказала она и захлопнула за собой дверь в ванную.

Казалось, она старательно игнорирует произошедшее, словно ей неловко или боязно показать свое к этому отношение. Но Джейсму было плевать — они друг другу никто, главное, чтобы работа была выполнена. Между тем голод действительно давал о себе знать. Но содержимое холодильника и кухонных шкафов не радовало ни разнообразием еды, ни ее количеством.

Он уже приканчивал упаковку сыра-косички, когда Майя с крайне довольным видом наконец-то показалась на кухне, закутанная в пушистый серый халат до самых пяток. Горячий душ явно пошел ей на пользу — лицо покраснело и словно ожило, глаза заблестели. Волосы завились от влаги. Это выглядело мило.

— О, сырочек! Правильно. Но надо бы чего посущественнее, не знаю, как ты, а я просто умираю — жрать хочу, — с этими словами она открыла холодильник и задумчиво уставилась на полупустые полки. — М-да… Слушай, — она выглянула из-за дверцы, — а как насчет сходить перекусить чего по-быстрому? Тут рядом отличную шаурму делают, на Озерах, минут пятнадцать ходу. Работают до полуночи. Нормальную такую шаурму, не из котят.

— А в других местах, значит, из котят делают?

— Ой, да шучу, — она закатила глаза. — Уработалась я с тобой, вот что. Если не поем сейчас в срочном порядке — будешь искать другого специалиста, потому что конкретно этот закончится. Пошли? Ты же и сам наверняка голодный сидишь — тебе этого сыра на один зуб.

Он пожал плечами. Девчонка дело говорит.

— Ну пошли за твоей шаурмой.

— Вот и ладушки! Я щас, — она тут же кинулась одеваться и бодро прокричала ему из спальни: — Пять минут, Турецкий!

Он возвел глаза к потолку, гадая, что это была за отсылка (ведь явно же отсылка, да?), и отправил в рот последнюю сырную нитку. Вкусная штука, надо запомнить фирму.

Майя заперла квартиру, они вышли из общего коридора на узкую террасу второго этажа и спустились по гулкой кованой лестнице с крутыми ступенями, миновали унылый темный внутренний двор с его кособокими сараюшками, столбами с веревками для сушки белья, успевшие уже облететь огромную шелковицу и кусты сирени.

В этой части города было полно жилых зданий, построенных еще в конце девятнадцатого — начале двадцатого века, но далеко не все из них поддерживались в состоянии, подобающем их культурному статусу. Определенно, в том и был в немалой степени местный колорит: дикая смесь из уставших от времени, но от этого еще более живописных старинных домов с высокими потолками, строгими большими окнами и лепниной на фасаде, с необыкновенно изящным кружевом кованых козырьков над массивными входными дверями; хаотично прилепленные к ним самострои-конурки самого разного возраста, вида и назначения; дома послевоенного времени, простые и основательные; разбросанные там и тут «вставные зубы» точечной застройки с ее стеклом и бетоном; повсеместные заборы и ворота: от совсем покосившихся и стародревних до новёхонько-бездушных из металлопрофиля.

Солнце уже часов шесть как зашло, на город опускалась ночь, а вместе с ней наползал такой частый для этих мест густой туман. Из-за влажного воздуха температура на улице казалась ниже, чем она есть на самом деле. Зимнему до этого не было никакого дела — ему и гораздо более мерзопакостная погода была нипочем, но вот Майя поёживалась и прятала нос в намотанный до самых ушей огромный шарф, а руки не доставала из карманов. Они шли по щербатому тротуару вниз, в сторону Озер. В тусклом оранжевом свете фонарей плясали крошечные капли воды. Изредка из тумана, грохоча и сияя фарами, выскакивал очередной припозднившийся в депо трамвай и снова скрывался беловатом сумраке. Зимний бывал раньше на этой улице и его мозг распознавал все здесь как хорошо знакомое — так уж он был заточен, но в этом накрывшем город плотном облаке все обыденное казалось каким-то нереальным. Хотелось всмотреться внимательнее, понять, что напоминает ему ореол рассеянного света от фонаря или выступившее из тумана высокое кряжистое дерево…

Он задумался: могло ли восприятие измениться из-за того, что проделали сегодня с его мозгом? Может, когда-то он умел ощущать мир именно так и сейчас просто «откатился» до изначального уровня? Или это стоит считать побочным эффектом?

— Ну прямо «Ежик в тумане».

— Что? — Джеймс вынырнул из раздумий.

— «Ежик в тумане», — повторила Майя, как будто от того, что она произнесет это еще раз, сразу все станет понятно. Он недоуменно пожал плечищами и глянул заинтересованно, давая понять, что ждет пояснений. Майя коротко улыбнулась куда-то в шарф.

— Есть такой старый советский мультик. Про ежика, да. Совершенно потрясающий. Он там бродил-бродил в тумане, сначала по лесу, потом все дальше и дальше... В реку падал… Встречал на пути всякое… А знаешь почему? Он заблудился и искал дорогу к своему другу. Мне эта погода напомнила кадры оттуда. И тот дуб, который мы только что прошли.

Джеймс нахмурился. Сюжет как будто знакомый… Может, он раньше смотрел его, этот мультфильм? Про того, кто ищет в тумане дорогу к другу.

— Надо будет глянуть, — кивнул он.

— Обязательно.

Когда они добрались до места, муть в его голове разошлась окончательно. Зимний, который всю дорогу был начеку, внимательно осмотрелся, и хотя не заметил ничего подозрительного, обманываться на этот счет не спешил. Перед ними была развязка трамвайных веток, окруженная с трех сторон мелкими магазинчиками, аптеками и прочей коммерцией. На крыльце пивной о чем-то шумно спорила подвыпившая компания, ждали поздний трамвай люди на остановках, и в целом для этого времени здесь было довольно людно. За трамвайными путями слабо угадывался в тумане берег озера, поросший ивами и высокими камышами. Майя кивнула на яркую вывеску в отдалении:

— Нам туда.

Молодой улыбчивый парень с мягким нездешним выговором принял их заказ и бойко приступил к готовке. Он явно знал свою работу. Зимний с отстраненным любопытством наблюдал за его ловкими, легкими движениями, рассматривал контейнеры с готовыми начинками, от нечего делать прочел все размещенное на фасаде меню. Майя задумчиво наклонила голову и просто стояла, перекатываясь с пятки на носок в своих ярких кроссовках.

-Две большие, одна стандартная с курицей в сырном лаваше, две картошки и два кофе! Готово, — объявили им. Джеймс тут же расплатился наличкой и забрал пакет с их поздним ужином, а Майя подхватила картонные стаканчики с кофе. О том, кто и как будет платить, никто заранее не договаривался, но у него были собственные, вполне рациональные взгляды на этот счет.

Зимний за время своих скитаний успел на собственном опыте убедиться, что фастфуд все-таки — отличная штука. Можно за небольшие деньги быстро получить еду. Горячую, сытную и нажористую. Он научился в любой стране находить точки, где относительно хорошо кормили, соблюдали чистоту и из-за большого потока посетителей не успевали присмотреться к кому-то конкретному. Последнее стало неожиданным открытием — оказывается, побывав в непроверенной забегаловке, можно легко оказаться в поле зрения местных «лихих» граждан, которые либо сами держат ее, либо прикрывают, и почти наверняка они будут связаны через информаторов с местной полицией. И не только с ней. А подобные ниточки вполне могут вывести туда, куда не следует.

Что ж, остается надеяться, что здесь его хмурая морда, скрытая бейсболкой и капюшоном, особого внимания не привлечет.

Ужинали они с Майей на плохо освещенной набережной, расположившись на лавке с видом на озеро. Ну, то есть, предположительно, вид должен был быть, но почти у самой кромки воды начиналась плотная завеса тумана. Справа мигала едва различимыми автомобильными огнями дорога, разделяющая два озера; время от времени раздавался усиленный сырым воздухом стук колес и гудки поездов с ближней железнодорожной ветки. Холодало. Майя повертела в руках полупустой стаканчик.

— Я все думаю. Ко мне теперь ведь вполне могут прийти. И что тогда со мной будет?

Он коротко выдохнул.

— Ничего не будет. Пока не закончим, я буду находиться рядом.

— В смысле — в моем доме?!

— В смысле, в твоем доме.

Он, наконец, озвучил, что уже давно лично для себя считал решенным. Как ни крути, это был наиболее подходящий вариант - так он сможет обеспечить её безопасность до тех пор, пока в ее способностях не отпадет нужда.

— О, ну зашибись, конечно! Если ты вдруг хочешь знать — мне этот вариант не нравится, — она скрестила руки на груди и принялась рассматривать свои кроссовки. — Я, блин, предполагала что-то такое, как только ты рассказал, зачем здесь. Ну а потом убедилась, что одним сеансом в твоем случае не отделаться.

Знаешь… У тебя на чердаке черт ногу сломит… Сегодня у нас с тобой была, считай, репетиция — я лишь осмотрелась да на верхних полках пыль смахнула. Но там есть такие сектора… Сложно описать словами, но я попробую: перепутанный массив, и по нему  разбросаны абсолютно пустые гладкие участки, в которых явно что-то было, но оно утрачено, возможно даже навсегда. А еще нашла подобие «черных ящиков» — конечно, есть шанс их открыть, но ты лучше особо не надейся. Вряд ли я смогу. В общем, — вздохнула она, — ладно. С тобой в любом случае безопаснее, чем с перцовым баллончиком.

— Определенно, — он демонстративно сжал в кулак и снова разжал скрытые перчаткой пальцы бионической руки. Едва слышно загудели сервоприводы. — Оно всегда так бывает? С тобой, после контакта.

— Нет конечно. Обычно слабость, озноб, голова кружится. Чтобы отрубиться, как сегодня, нужен очень серьезный повод. Ну и из-за того, что расходую много энергии, начинается дикий жор. А «пациенты» — те да, почти всегда отключаются.

— Хорошо, я запомню. Вставай, будем возвращаться.

Обратно добирались кружным путем, через узкие, темные улицы. Зимний напряженно прислушивался и присматривался, но ничто не указывало на слежку, и неожиданно большим плюсом обернулись и  туман, и экономия местной администрации на уличном освещении. За всю дорогу они не перекинулись и десятком слов -  Майя  стартовала в сторону дома так бодро, словно ее там ждал ценный приз, а Зимнему особо разговоры и не требовались — по ощущениям, он израсходовал за сегодня свой недельный лимит слов. Так что он просто шел с ней рядом, похожий на большую и мрачную грозовую тучу.

В квартире было тепло, все так же бормотал за стеной соседский телевизор. Вопрос с ночлегом они решили быстро: матрац — на пол, Джеймса с оперативно выданным ему комплектом постельного и полотенцем — на матрац. Увидев, как Майя достает из шкафа нечто, сложенное в объемистый сверток, он, привыкший к самым простым условиям, брякнул:

— Мне не требуется одеяло.

— А мне не требуется вилка, я палочками есть умею. Видишь, какая молодец!.. На вот, и не выдумывай, — она вручила ему сверток, действительно оказавшийся тем, о чем он подумал. — Давай так: ты ложишься первым и отворачиваешься к стене до тех пор, пока я не окажусь под одеялом. Я маякну.

Зимний кивнул.

Когда они погасили свет и затихли каждый на своей постели, Майя, сосредоточенно помолчав какое-то время, еле слышно прошелестела:

— Спокойных снов, Джеймс.