Homecoming (гет)

Чидиого проснулась ранним утром от странного ощущения. Первые минуты после пробуждения она не могла понять, что разбудило её, но тут в нос ударил еле уловимый аромат еды, и ведьма подскочила. Часы на прикроватном столике равнодушно показывали пять утра — до будильника оставалось добрых полчаса, а остальные обитатели дома и вовсе привыкли вставать не раньше семи. Так кому же не спалось в такую рань? Колдунья зевнула, потянулась и села не постели, спустив ноги на пол. Ступни обжёг холод плитки, и она поспешила влезть в отороченные мехом тапочки и накинуть халат.

Женщина решила, что это Хорхе с утра пораньше опять занял кухню и проводит свои кулинарные эксперименты, но стоило ей спуститься, как она осознала свою ошибку. Травник, столь же заспанный, как и сама ведьма, показался из своей комнаты сбоку от лестницы.

— Доброе утро! — широко зевнул мужчина, даже не удосужившись прикрыть рот. — А я думал, это ты там вовсю кашеваришь уже.

— Доброе! — кивнула Диди. — Взаимно — я решила, что ты снова пытаешься провонять мою кухню своими экспериментами.

— Вот ещё! — поёжился Хорхе. — Неужели ты считаешь меня самоубийцей? У меня только недавно копчик перестал болеть, после того, как ты меня в прямом смысле слова вышвырнула в коридор.

— Ой, какие мы нежные! — фыркнула ведьма. — Ладно, раз не ты и не я, значит, нашему священнику не спится?

— Похоже на то. Пошли, проверим, не надо ли и ему пятую точку отбить.

— Ренато хороший мальчик, я уверена, он не натворил там ничего такого, за что ему следовало бы устроить трёпку, — с этими словами Чидиого направилась по коридору кухни, а Хорхе поплёлся следом, бормоча под нос:

— И когда только они так спелись…

Из-под плотно закрытой двери действительно виднелась полоска света и просачивались ароматы поджаренного хлеба и кофе. А ещё слышались приглушённые голоса, один из которых бесспорно принадлежал Бернарди, а вот второй, женский, заставил их недоуменно переглянуться.

— Как думаешь, с кем это он там? — одними губами задал вопрос травник, а Диди просто неопределённо дёрнула плечом. Что-то знакомое было в голосе, но она никак не могла понять, что именно, и это сбивало с толку. Ренато и его спутница, кем бы она ни была, беседовали так тихо, что расслышать, о чём шла речь, было невозможно. В конце концов, колдунья психанула и просто распахнула дверь — и так и застыла с широко распахнутыми от удивления глазами. Хорхе, выглянувший из-за плеча, поперхнулся воздухом.

Ренато в клетчатых пижамных штанах и белой футболке стоял возле плиты и медленно помешивал кофе в джезве, а за островком, на барном стуле, судя по всему, в его же спортивных штанах и старом свитере сидела Ловчая времени, жевала тост и сверлила спину бывшего священника совершенно влюблённым взглядом. Мужчина был настолько поглощён кофе, а Нова — им, что ни один не заметил появления на сцене новых действующих лиц.

Чидиого сначала решила, что по-прежнему спит, и даже несколько раз протёрла глаза, прежде чем убедилась — зрение не подводит, и пропавшая почти год назад ведьма действительно сидит здесь, на этой самой кухне, живая и здоровая, а Бернарди варит ей кофе и выглядит впервые за долгое время по-настоящему живым человеком. В груди разлилась радость, комок в горле мешал дышать — они ведь уже не чаяли увидеть её, но вот она, Ловчая во плоти, и это ли не самое настоящее йольское чудо? Пока женщина собиралась с мыслями и думала, как поприветствовать пропажу, Хорхе крякнул и громко выдал:

— Какого хрена!

Молодые люди тут же вздрогнули и подскочили. Ренато при этом едва не опрокинул джезву, но Нова на автомате махнула пальцами, и время замедлилось, давая бывшему священнику возможность избежать катастрофы и не залить пол тёмной жидкостью.

— А раньше ты так быстро не умела, — после непродолжительной немой сцены прокомментировала Диди. — И если останавливала время, то во всей комнате.

— Я тренировалась, — ответила Нова и нервно заправила за ухо прядь, пока Ренато на фоне с пылающими щеками вытирал с пола несколько темных пятен, образовавшихся в момент падения.

— Сама?

— Не то чтобы, — пожала плечами ловчая. — Но в основном да.

— Не хочешь ничего сказать? — Чидиого скрестила руки на груди и выразительно выгнула бровь, явно не собираясь облегчить беглянке жизнь.

— Э-э, ну, — девушка стрельнула умоляющим взглядом на Бернарди, но тот как раз отвернулся налить спасённый кофе в чашку и не мог ей помочь, так что пришлось справляться самой. — Мне жаль, что я сбежала и никого не предупредила?

— М-м, неплохое начало, ладно. Может быть, есть что добавить?

— Я была неправа, что ни разу за это время не вышла на связь? — Нова нерешительно сделала шаг назад и спиной врезалась в грудь оказавшегося позади Ренато. Его рука обвилась вокруг девичьей талии в знак молчаливой поддержки, и приятное тепло волной понеслось по её телу, смывая страхи и неуверенность. Глаза Диди расширились, а Хорхе снова тихо выругался на родном испанском, когда в довершение бывший священник уткнулся носом в ещё влажную после душа макушку.

— Всё хорошо, — прошептал он так тихо, что услышала лишь ловчая времени, — они просто волновались. Скажи им всё, что чувствуешь. Они поймут.

На глаза Новы навернулись слёзы, и девушка поспешила как-то резко утереть их рукавом свитера. Слова молодого мужчины придали сил. В самом деле, она же нашла в себе смелость сбежать от них, так неужели не найдёт смелости теперь попросить прощения и признаться, как ей их не хватало? Вцепившись для пущей уверенности в руку Бернарди, по-прежнему лежащую на её талии, ведьма вскинула голову, встречая настороженный взгляд травника и тёплый, чуть грустный — Диди, и она заговорила без малейшего усилия, вытаскивая на свет белый всё, что мучило, и чувствуя, как груз на душе становится легче с каждым звуком.

— Мне правда очень-очень стыдно, что я так поступила после всего, через что мы прошли вместе. После того, как вы приняли меня и простили мне мою связь с Ватиканом и па, — ведьма на секунду запнулась, не зная, как теперь обращаться к вырастившему её кардиналу Бароне, но невесомый поцелуй Ренато, лёгким ветерком всколыхнувший волосы на макушке, напомнил, что об этом она подумает после, — с кардиналом, пусть даже мы и узнали потом об их с Веспер союзе, и оказалось, что я не шпионка на самом деле, и вовсе не предательница, и…

— Нова, — тихо позвала Чидиого, пытаясь остановить безжалостным поток спешащую исповедь, но Ловчая только мотнула головой и продолжила, не замечая, как белеет ладонь Ренато под её пальцами, всё сильнее впивающимися в его руку. Бывший священник ничего не говорил, продолжал держать её так крепко, как только мог.

— Но в тот момент, когда я узнала об этом, наверное, я и сломалась. Больше не знала, что правильно, а что нет, кто я, в чём смысл моего существования. Не понимала, где и с кем моё место. Была ли я хоть одно мгновение своей жизни настоящей… Да что там, была ли вообще я, или меня просто придумали, создали, как куклу, пустышку. Я не заслуживала вашей дружбы, заботы — таких искренних, какой я никогда не была. Я хотела попросить прощения, но не знала, за что именно я должна извиниться.

— А теперь, значит, знаешь? — хмыкнул как будто не слишком впечатлившись Хорхе, но нервно заламываемые пальцы говорили о его переживаниях.

— Знаю, — Ловчая закусила губу и глубоко вздохнула. — За то, что сомневалась в своих чувствах к вам, что привело меня к побегу. Если в моей жизни и было что-то настоящее, то это — все вы и наша дружба. Я надеюсь, у меня ещё есть шанс на прощение и на то, что всё будет, как прежде?

— Ничего больше не будет как прежде, — произнесла задумчиво Диди, и Нова спала с лица и закрыла глаза, вжимаясь в грудь Ренато, желая потеряться в нём. Он растёр её плечо свободной рукой.

— Я понимаю, — прошептала девушка. — Конечно, я всё испортила…

— Ты не дослушала, — в голосе старшей ведьмы явственно слышалась улыбка, и ловчая рискнула приоткрыть глаза. Глаза же Чидиого теперь сияли, в уголках собрались лучики морщинок, а на щеках играли ямочки. — Ничего не будет как прежде, потому что теперь всё будет гораздо лучше. С возвращением, малышка Нова! Обнимешь меня?

— А чего это только тебя? — фыркнул травник, сдувая лезущую в глаза прядь. — Хотя, похоже, все её объятия принадлежат теперь отцу Бернарди!

— Не все! — рассмеялась сквозь слёзы Нова и наконец бросилась на шею Диди, чувствуя смыкающиеся на спине тёплые ладони женщины. Хорхе захватил в свои медвежьи объятия обеих и даже приподнял от переизбытка чувств. Ренато, стоявший чуть в стороне, широко улыбался, глядя на кучу-малу, пока травник одним резким движением не втянул и его туда.

— Что, думал, тебя пронесёт? А вот и нет! — расхохотался Хорхе, выслушивая сдавленные возмущения бывшего священника по поводу хрустнувших рёбер.

Когда через несколько минут групповые объятия распались, Нова, утирая глаза, заметила:

— Мне кажется, за прошедшие несколько часов я плакала больше, чем за всю свою жизнь!

— Оставь ещё немного на вечер, — толкнул девушку плечом травник и подмигнул, — а то остальные обидятся, что им не досталось!

— Остальные? О, — глаза ловчей времени широко распахнулись, — они все приедут?

— Должны, — кивнул Ренато и протянул ей кружку с ещё тёплым кофе. — Но до этого тебе ещё придётся познакомиться со всеми нашими подопечными!

— Нашими, — она с улыбкой глотнула напиток, — мне нравится, как это звучит!

Хорхе и Диди тут же одобрительно загудели и начали подначивать смутившегося, но совершенно довольного Ренато. Затерянный в снежных полях под Больцано дом в это йольское утро начинал новую страницу своей жизни.