Три девочки со Сварога или Школьная жизнь (гет)

* * *

Саше (к девятому классу она перестала называть себя Петрой) было грустно на Новолетнем балу, но она продолжала смотреть, как кружились пары: Мариечка и Войтек, Виля и Гриша, Кася и весело улыбающийся Андрюс Вилис, Камалия и Миша Московский.

Собственно, из-за последней пары она и грустила.

А почему? Ну, во-первых, он из рода Московских, так не любимых ее отцом. Во-вторых, он чужой парень. В-третьих, он ее на два года старше, хотя такая разница в возрасте и имела бы значение лишь в начальной школе.

Саша подумала немного и, прислушавшись к внутреннему голосу, ожидаемо звучащему как голос Мариечки, переставила местами первый и второй пункты. Она стояла, прислонившись к колонне, и притоптывала в такт музыке — совсем в стиле обожаемой Вилей Галатеи, то бишь Элизы Дулиттл.

Из раздумий ее выдернул Стась Пожарский. Вообще его звали Святославом, но Саша всякий раз усмехалась и звала его на польский лад.

— Пойдем танцевать, Саша? — предложил Стась.

— Пойдем, Стась, — пожала плечами Саша и подала ему руку. Пожарский ожидаемо фыркнул, но промолчал.

На лице у него был шрам, оставшийся после драки на почве сложных русско-польских отношений с уже выпустившимся Каролем Вислицким.

Кто-то поставил пластинку Яака Йоалы, и они начали танцевать. За что Саша любила танцевать с Пожарским, так жа это ощущение противоборства и азарт в крови — кто кого перетанцует?

Она не заметила, как Стась крутанул ее, и она оказалась напротив Миши.

— О, — сказала Саша, моргнув. — Привет, Московский.

Ну вот, азарта — как не бывало, одна растерянность. Да и танец кончился.

— Сашенька, — улыбнулся он и склонился к ее руке. Саша досадливо сморщила нос:

— Руки Камалии целуйте.

В этот момент рядом оказались Марыся и Войтек.

— Панна Саша, позволите вас пригласить? — спросил Войтек, протягивая Саше руку.

— Если Марыся не против, — ответила Саша, ощущая жгучую благодарность. Миша вежливо улыбнулся и пригласил Марысю.

— Спасибо, Войтечек, — искренне сказала Саша.

— Мне не трудно, — пожал он плечами.

* * *

Через месяу Стась поймал Сашу в атриуме.

— Пойдем, — сказал он. — На пару слов.

— Хорошо, Стась, — кивнула Саша. Они спустились вниз.

— Я слушаю, — сказала Саша. — Излагай.

— Тебе ведь нравится Мишка Московский? — без обиняков спросил Стась. Саша пристально посмотрела в его глаза и кивнула. — Но он встречается с Камалией? Ведь так ты думаешь?

— Я это знаю, Стась, — покачала головой она.

— Нет, Сашенька, ты только так думаешь.

— Почему это? — спросила Саша, нахмурившись.

— Потому, что с Камалией встречаюсь я! — ответил Стась. — Ну, не таращь так глаза! Они встречались, это правда, но потом расстались друзьями. Тайно, конечно.

— А кто встречается с... Московским? — осторожно поинтересовалась Саша. Стась весело улыбнулся.

— А Мишка свободен, моя дорогая! Можешь попробовать.

— Дурак ты, Стась, — буркнула Саша и ушла, не прощаясь.

"Сволочь ты, Святослав Пожарский, — подумала она. — Зачем ты дал мне надежду?"

* * *

На новый год одиннадцатиклассники устроили вечеринку. Приглашение на нее "на хвосте" принесла Камалия собственной персоной и строго сказала, что это предложение, от которого Саша не может отказаться.

Саша тогда буркнула что-то про Луку Брази, но все же пришла.

Первым делом, еще от входа, она заметила самозабвенно целующихся в уголке Стася и Камалию. А вот Мишу Московского — не заметила.

— Сашенька! Вы пришли! Я очень рад вас видеть. Вы танцуете сегодня?

— Господи, Московский! — пробормотала Саша. — Я тоже рада вас видеть. Я танцую сегодня. А вы?

— И я, — улыбнулся Миша. — Тогда позволите?

Диджей включил какой-то фокстрот. Миша протянул ей руку.

— Позволяю, — согласилась Саша.

Вместе они танцевали всю вечеринку.

— Мне пора, — сказала наконец Саша, коротко взглянув на часы. Часы были старые, трофейные, доставшиеся еще от прадеда.

— Я провожу, — сказал Миша.

— Да ладно вам!

— Мне не трудно.

В коридорах, особенно после танцев, было холодно даже в форменном кардигане поверх платья. Саша слегка поежилась и подумала: "Надо будет потом попросить Касю сварить Бодроперцовое. Или глинтвейн. Хотя там нужно вино..."

Она вздохнула.

Миша молча накинул ей на плечи свой пиджак.

— Спасибо.

Тем временем они уже подошли к дверям общежития Сварога.

— Саша? — спросил проснувшийся комендант, сидевший возле входа. — Кто это с тобой?

— Это Миша Московский, он меня провожает до общежития, — сказала Саша и сняла пиджак. — Спасибо, Миша.

— Пожалуйста, — пожал он плечами. — Куда теперь?

Саша вскинула брови.

— Вам — в общежития Хорса, а мне — в свою комнату.

Миша склонил голову.

— Давайте сходим на Медный в следующие выходные?

— Давайте, — согласилась Саша. — И, знаете что? Можно на "ты". До свиданья, Миша.

— До свиданья, — повторил он.

Саша вошла в общежитие и зашагала известной дорогой. Зайдя в свою комнату, она закрыла дверь и разулась. Не зажигая свет, повесила кардиган на крючок, сделала несколько шагов и рухнула на постель, накрытую днем пледом.

Ей хотелось одновременно петь, танцевать, смеяться и забиться куда-нибудь в угол.

* * *

— Куда ты меня ведешь? — спросила Саша, поплотнее заматываясь в шарф. Миша усмехнулся.

— Тебе понравится.

Шли долго. Саша вспомнила, что сегодня воскресенье, и Виля танцует "Лебединое озеро" в кордебалете Театра на Нижних Полях.

— Нам сюда! — возвестил наконец Миша и кивнул на одну из дверей, над которой прямо-таки роились вывески. Судя по всему, Миша собирался вести ее в "Холодок". Саша даже поморщилась при этой мысли.

Но Миша, проведя свою спутницу коридором, открыл дверь уютного зала, из которого пахло книгами и камином. Невдалеке слышался перезвон гитары.

— Ну, что ты стоишь, руки сложа? — спросил Миша с усмешкой.

— Цитата, — сказала Саша. — Почти цитата. Это же "Белый вальс" Высоцкого. Откуда ты знаешь?

— Ну, это же Высоцкий, — пожал плечами Миша. — Его все знают. Ты мне лучше скажи, как долго ты собираешься стоять в уличной одежде, а?

— Да, да, точно, — спохватилась Саша и принялась расстегивать куртку. — Тут очень уютно.

— Ага, — согласился Миша. — А вообще это кафе. Давай сядем во-он там, у окна.

— Давай, — улыбнулась Саша. Они сели.

Рядом стояли книжные полки. Саша достала одну из книг, коей оказалась "Одиссея капитана Блада", которую она перечитывала, кажется, уже в тысячный раз, как в первый, знала почти наизусть и нежно любила.

Она согласилась с Мишиным предложением заказать сырную пиццу и наугад открыла книгу, погружаясь в чтение.

Не глядя, она взяла протянутый Мишей кусок пиццы и откусила.

— Спасибо.

— Не за что, — улыбнулся Миша и вытащил книгу из ее руки.

— Эй! — возмутилась Саша. — Книгу верни!

— Не-а, — ухмыльнулся он. — Тебя здесь убьют за жирные пятна на бумаге, так что я лишь пытаюсь тебя спасти.

Саша улыбнулась. Общество Миши Московского ощущалось теплом и вселяло надежду на то, что когда-нибудь он заметит ее как девушку.

* * *

— Саша, примерь это! — сказала сестра Лиза и протянула Саше голубое шелковое платье.

— Нет, я уже выбрала другое, — покачала головой Саша.

— Выглядишь в нем, как моль бледная! — отрубила сестра и схватила Сашу за плечи. — Посмотри на себя, сестренка! Ты же красивая! Почему прячешься за всеми этими блузками, юбками, пиджаками?! Почему, сестра?!

Саша устало вздохнула.

— Это стиль Шанель, Лиза. Я же не виновата, что тебе нравится вся эта яркость и декольтированные платья.

— Дура ты, Сашка, — фыркнула Лиза. — Я же тебе помочь хочу. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на Мишку Московского на балах?

— Сестрица, отстань от меня, ради всего святого! — раздраженно проговорила Саша и, цапнув из распахнутого шкафа сестры коралловый шелковый платок, отправилась в свою комнату.

Слова Лизы вызвали в ней тревогу. Да, они близки с Мишей, но кто она, Саша Романова, для него? И может ли это измениться?

— Госпожа Александра! Госпожа! — позвала Сашу одна из домових. — Вас отец вниз зовет. Гости скоро прибудут.

— Да-да, я сейчас. Можешь идти, Лада, — проговорила Саша, быстро повязывая платок на шею. Потом лихорадочно провела по волосам расческой, взяла в руки подаренную Камалией сурьму, но, помедлив, отложила обратно.

Поднявшийся в холл вместе с родителями и дедом Миша увидел ее сразу. Саша стояла позади своего отца, опустив голову, чего на его памяти не случалось ни разу.

— Здравствуй, Саша, — проговорил он. Она подняла голову и улыбнулась.

— Здравствуй, Миша. Тебе нравится у нас?

— Да, очень. У вас так... непривычно.

— Естественно, — усмехнулась Саша. — У нас конструктивизм, куда вам до него с вашим классицизмом! А какой у нас сад!

Серые глаза весело глянули на него.

— Если хочешь, могу показать.

— Очень хочу, — улыбнулся Миша.

— Тогда подожди, — велела Саша и подошла к отцу. — Папа, можно я покажу Мише сад?

— Конечно, — согласился отец.

— Спасибо! — улыбнулась Саша и обернулась к Мише. — Пойдем!

В саду, прекрасном яблоневом саду они задержались надолго. Саша качалась на качелях и разговаривала с Мишей о школе.

Стоял июнь, окна дома были открыты и в саду были слышны звуки "Моего пути" Фрэнка Синатры.

— Ты знаешь, Миша, о ком я думаю? — задумчиво сказала Саша.

— О ком?

— Об одной женщине. Она была актрисой, и у нее была очень несчастная жизнь.

— О ней? — спросил Миша, наколдовывая какой-то образ, становившийся все четче и четче. Наконец Саша увидела красивую шестнадцатилетнюю девушку, русоволосую и зеленоглазую, которая улыбалась совсем еще детской улыбкой.

Саша спрыгнула с качелей.

— О ней, — сдавленно произнесла она. Видение девушки медленно растворялось в вечернем тумане. Она все еще смотрела Саше в глаза и улыбалась.

Саша обхватила себя за плечи и ее губы шевельнулись, произнося: "Роз..."

— Пойдем в дом? — предложил Миша.

— Да, да, — пробормотала Саша и позволила увести себя от качелей, из сада в дом.

— Прости, — сказал Миша. — Я тебя вывел из равновесия.

— Не поспоришь, — отозвалась Саша. — Вилю вот так же выбивает из колеи на целый день, когда их всем классом сажают смотреть "Золотой век" в первом составе. Только в Виле желчь поднимается, а я соломку грызу.

Они сели в уголке залы. Саша попросила у домових воды и соленой соломки, которую грызла так, как иные выкуривают папиросы, пытаясь таким образом успокоиться.

— А твоя подруга, Твангсте, встречается с... этим Вилисом?

— Нет! — воскликнула Саша, повернув голову. Соломинка в уголке ее рта дернулась. — Они дружат. И... ты знаешь, Миш, когда их сажают смотреть "Золотой век", то Андрис ее успокаивает.

— А он что, латыш? — удивился Миша.

— Нет, он литовец, просто Виля его так называет. Если ты увидишь его, то догадаешься, почему. У Андриса... очень античное лицо. Как с древнеримской монеты.

У Саши было очень детское выражение лица, и Миша почувствовал, как внутри у него волной поднимается нежность. В очередной раз.

— Ты мне нравишься, — сказал Миша. Саша вскинула брови и вынула соломинку изо рта.

— Правда? — спросила она и добавила: — Надеюсь, что ты не шутишь.

Миша лишь молча сжал ее ладонь в своей.