RPP(не Rzecpospolita Polska!) (гет)

Прямо в ухо зазвучал гонг. Саша Романова вздрогнула и резко села в кровати, сначала не поняв, где находится. Потом оглядела маленькую, но по-своему уютную комнатку, увидела висящую на стуле форму в красно-черных тонах и вспомнила вчерашний день.

Утро в Горной колыбели. Линейка и Сашина сестра Лиза. Фронтовичка-директриса Анна Васильевна. Испытание Поиском вместе с мальчиком Костей. Камешек в Сашиной руке, горящий красным светом. Сварог.

Саша моргнула и встала, зарылась пальцами в волосы — такие же кудрявые, как и у горячо обожаемого отца, но на пару тонов темнее. Потом, покопавшись немного в рюкзаке, достала умывальные принадлежности и ушла искать ванную.

И, пока одиннадцатилетняя Александра Романова носится по коридорам общежития, расскажем немного о ее семье.

Отец, Петр Алексеевич, был женат дважды. От первого брака с чистокровной волшебницей Евдокией Лопухиной родился Алексей. Тот женился на девушке из немецкого волшебного рода, потом поругался с отцом и уехал в Италию. В семье о нем старались не вспоминать.

От второго брака с ведьмой из простецов Екатериной Скавронской родились только девочки(поговаривали, что так Петра прокляла Лопухина). Анна, родившаяся в год, когда отец стал Председателем, училась на Даждьбоге. Как и средняя сестра Лиза.

А теперь на Сварог поступила младшая Сашенька(сама себя она, впрочем, называла Петрой), полная надежд и неясных пока мечтаний.

Из раздумий Сашу вырвал возглас:

— Was zum Teufel?!⁽¹⁾

Перед Сашей стояла миловидная девочка с тугим пучком тускло-золотых волос. Девочка хмурилась и потирала плечо

— Entschuldigen Sie mich, bitte! Ich wollte es nicht, das schwöre ich dir!⁽²⁾ — быстро сказала Саша.

— Ich spreche Russisch⁽³⁾, — спокойно ответила девочка. — Ничего особенного не произошло. Меня зовут Виля. Вильгельмина Твангсте.

— Саша Романова, — представилась Саша. — Если хочешь, зови Петрой.

— Дочь Магистра? — округлила глаза Виля. Саша поморщилась.

— Да, но не говори об том так громко. Не надо, — она оглядела Вилю с головы до ног, приметила идеально прямую спину, подумала и спросила: — А ты учишься в балетном училище?

В Вилиных глазах блеснули слезы. Она закусила губу. Саша ждала.

— Хотела, — надтреснуто бросила наконец Виля. — Собиралась поступать в Вагановку. А тут письмо! Мама, конечно, сказала, что кроме Колдовстворца она ничего не рассматривает. А я хотела... я так хотела! — Виля отвернулась. Саша положила руку ей на плечо.

— Не расстраивайся, Виль. Лиза, моя сестра, говорила о балетном кружке, он вроде по выходным работает. Я могу узнать, если хочешь.

— Спасибо, — робко улыбнулась Виля.

Они вместе дошли до очередного помещения и дернули за дверную ручку с орлом. Из-за двери высунулась девочка-шатенка. Тело было замотано белым полотенцем с вышивкой, на плечах поблескивали капли воды.

— Och, do cholery! Nie możesz się doczekać? Zajęty!⁽⁴⁾ — сердито сказала девочка Саше(Вилю, похоже, она не заметила вовсе). Саша моргнула.

— Эм-м.., — пробормотала она, — а причем здесь холера?

Теперь моргнула девочка, потом тяжело вздохнула.

— Ждите! — и прибавила: — Меня, кстати, Марысей зовут.

— Подождем, — твердо сказала Саша. — Я Саша, а это Виля.

Марыся улыбнулась одними глазами и юркнула в ванную.

* * *

Виля Твангсте была калининградкой из поволжских немцев и жила через два коридора от Саши. Марыся Рафалчинская была полькой из Ченстоховы и жила по другую сторону лестница СИМПа. Не Марихен и не Маруся, а Марыся! На худой конец, Марыня, как в "Семье Поланецких"! — ее слова("Семью Поланецких" она, к слову, не читала). Виля фыркала и продолжала звать ее Марихен, Саша же изобрела ласковое наименование "Мариечка".

Они — Саша, Виля и Марыся — всегда были первыми в трансфигурации(Саша), истории(Виля) и теории магии(Марыся). На дверях у них общим на троих перочинным ножиком(внаглую свистнутым у классного руководитля на день Похищений) нацарапано "Здесь живет Петра", а так же "Привет из Кенигсберга"(Марыся потрудилась изобразить на своей двери Даниэля Ольбрыхского в молодости).

Они — лучшие подруги. На все времена.

1) Какого черта?!(нем.)

Вернуться к тексту

2) Простите, пожалуйста! Я не хотела, клянусь вам!(нем.)

Вернуться к тексту

3) Я говорю по-русски.(нем.)

Вернуться к тексту

4) О, черт возьми! Не можешь дождаться? Занято!(польск.)

Вернуться к тексту

Переступив порог арки, Вера оказалась в облаке густого тумана. Голова ее закружилась, и она, не сделав и пары шагов, начала падать навзничь. Казалось, что время замедлилось.

Но через пару мгновений, показавшихся Вере тысячами лет, ее подхватили за плечи и рывком поставили на ноги.

— Осторожно! — было сказано ей. И Вера открыла глаза.

Прямо перед ней стоял мальчик в белой футболке и смотрел на нее чернущими глазами.

Китайчонок, — подумала Вера, но перед глазами почему-то встало пианино и человек в синем кителе.

— Спасибо, — сказала она. Он пожал плечами. — Я Вера.

— Юнгсу, — улыбнулся он и протянул Вере руку. Она улыбнулась в ответ.

* * *

Третьей в их компании оказалась Иска Бирская. Она не замолкала ни на минуту, размахивая руками и переодически переходя на идиш. Вера предполагала, что Иска, эта яркая и веселая девочка из Биробиджана, окажется на Ярила, но Алатырь распределил ее на Даждьбог. Как и Веру, как и Юнгсу. Они учились в одном классе, а Вера и Иска жили в одной комнате.

Первым уроком у них было зельеварение. Они писали попеременно с доски и учебника. Когда у Веры кончились чернила, Юнгсу молча вставил в ее ручку стержень из своей и взял себе запасную.

Вера благодарно на него посмотрела, а он лишь пожал плечами, но по губам его скользнула улыбка.

Вера помогала ему с русским, а Юнгсу учил ее китайскому, так что через пару месяцев Иска сердито смотрела на них обоих, потому что не понимала ни слова в их беседе.

Юнгсу незаметно(для Иски) усмехался, а Вера сдерживала себя от прысканья в кулак.

* * *

Они во всем помогали друг другу. Для Веры за три года обучения стало привычным вязать Юнгсу свитера и шарфы, он привычно покупал ей сладости. Однажды Юнгсу подарил Вере шелковую ленту красного цвета, которую она прикалывала шпильками к пучку. Она тогда только улыбнулась, опустив глаза.

В сердце у Веры разгоралось еще неведомое ей чувство. Через пару месяцев оно стало настолько сильным, что Вере стало страшно.

Теперь она боялась дотронуться до Юнгсу или просто оказаться рядом с ним и все больше сближалась с Иской. С Иской, этой смешливой болтушкой, было просто. С Юнгсу тоже, всего пару месяцев назад, было просто. А теперь — вовсе нет.

Однажды, когда Вера и Иска вместе стояли у перил Мраморных террас(раньше это было место Веры и Юнгсу), Вера спросила:

— А ты чувствовала такое, чтобы огонь в сердце и страх..?

— Не-а! — ответила Иска, и Вере сразу стало холодно, одиноко и скучно.

Иска не понимала. Юнгсу бы понял. Тогда, два месяца назад.

* * *

Однажды на летних каникулах Вера гуляла по набережной родного Благовещенска, когда будто услышала голос Юнгсу.

Вера, — говорил Юнгсу, — здравствуй, Вера! Я так рад!

— Я тоже, — прошептала Вера. И они начали разговор.

Ты пойдешь со мной на Новолетний бал? — спросил вдруг Юнгсу. — Только... я прошу тебя об этом не как подругу, а потому, что ты мне нравишься.

Вера чуть ли не задохнулась.

— Я пойду с тобой на бал. Потому, что ты мне нравишься.