И судьба сведет нас в третий раз (гет)

Примечания:

А вот и прода. Прошу помочь с ошибками ?

— Ты была без сознания и вся истекала кровью, когда я тебя нашел, — прохладные пальцы юноши касаются кожи девушки. Он старался аккуратно перевязывать раны, чтобы сильнее их не беспокоить. Несмотря на то, что он только этому научился — получалось довольно хорошо, аккуратно и крепко. — Не больно?

— Все в порядке, — для убедительности девушка даже качает головой, стискивая зубы. Больно было, после падения с такой высоты и неожиданного нападения монстров — сложно остаться в целости и сохранности. Хотя можно было избежать таких серьезных ранений, если мечница была чуть внимательней. — Сколько я была без сознания?

— Прости, я не знаю. В этом месте сложно определить, сколько именно прошло времени. Да и я сам проснулся незадолго до того, как ты сюда попала. А может даже одновременно с твоим прибытием, — юноша отстраняется, заглядывая в золотые глаза гостьи. Он чуть улыбается, будто надеясь, что улыбка поможет ему смягчить суровый взгляд девушки, но не преуспевает в этом. Путешественница была все еще хмурой, а внимательный взгляд цитриновых глаз казалось глядел прямиком в душу, из-за чего юноша чувствовал себя неловко.

Путешественница молчала, обдумывая то, как ей поступить дальше. Предположительно, она действительно попала в прошлое почти на пятьсот лет назад, почти после катастрофы Каэнри'ах, а значит и ее брат в этом времени, покоряет просторы Тейвата, пока Люмин все эти сотни лет спала. Девушка почти сразу же качает резко головой, чем вызывает недоуменный взгляд Сказителя. Сейчас ей было не до брата, он уже высказал все, что нужно, дав понять, что пока им встречаться не стоит. И это после стольких лет разлуки... Интересно, Люмин вообще дорога ему? Девушка снова качает головой, отгоняя все ненужное.

По сути, раз она попала в прошлое, значит здесь где-то есть спящая она, которая пробудится через несколько столетий на берегу моря. Разве это правильно, что на данный момент существует две Люмин? Мечница и думать не хотела об этом, все равно она из этого времени мирно спит и не собирается просыпаться ближайшие четыре сотни лет точно, а значит Люмин из будущего может действовать в открытую, главное не попасть бы на глаза брату, а то случится еще что-то непоправимое, какой-нибудь диссонанс, из-за которого знакомого ей будущего может и не стать... Хотя его и так не станет, ведь она твердо намерена предотвратить трагедию Кабукимоно и не дать ему ступить на путь зла.

Путешественница вздохнула, переведя взгляд на Скарамуччу, такого до безумия невинного и слабого, с открытым взглядом и доброй улыбкой. Настоящий ребенок. И ведь не скажешь по нему, что в будущем он станет одной большой катастрофой для Сумеру, если бы его вовремя не остановить.

— У тебя что-то болит? Может, я слишком сильно завязал? — По-своему истолковал длительное молчание Куникудзуши.

— Нет... Нормально все, — девушка криво улыбается, ведь сделать это по-настоящему искренне перед тем, кто обладает лицом врага, пытавшегося убить почти две сотни раз — нереально. Люмин помнит всю боль, которую причинили ей и ее друзьям, а потом отплачивает за это вдвойне. Самым идеальным вариантом изменить будущее — убить Скарамуччу, пока он так слаб, но путешественница едва ли меч в руках удержит, хотя она не думала, что юноша вообще будет сопротивляться.

Как выпадет шанс, она обязательно убьет его, но не сейчас. На данный момент она не хочет видеть чужую кровь, ей и своей достаточно. Когда окрепнет, когда поймет, как вернуться назад, вот тогда и покончит с проблемой в лице Сказителя. Возможно, сейчас она выбрала самый легкий из возможных путей, даже если попытается исправить его, за сотни лет до реальных событий может измениться слишком многое и не факт, что Скарамучча не ступит на темный путь снова.

Девушка чуть поворачивает голову, следит внимательно за чуть неуклюжими движениями Сказителя, за его детским смущением от любой своей ошибки. Такой невинный, жаль, что в будущем станет жестоким и беспощадным убийцей.

«Он монстр. Чудовище, не человек» — пыталась вбить себе это в голову Люмин. Жалость не возьмет над ней верх, она должна воспользоваться этим шансом и исправить все, всего лишь избавившись от куклы.

Так просто, думается ей.

Неожиданно желудок девушки протяжно урчит и путешественница моментально забывает обо всем, о чем думала, ведь голодать она не собирается. Ей столько всего стоит сделать, что умереть о голода будет очень глупо.

— Ты голодна? — Моментально активизируется притихший Сказитель у кровати. — Наверное, я не смогу помочь, тут... нет еды, для человека, а мне она без надобности, — снова неловкая улыбка, и юноша поправляет съехавшую вуаль на голове.

— Ничего страшного, у меня есть, — девушка сразу же активирует инвентарь, где у нее завалялось достаточно много чего съедобного. Удобная, однако сила, столько за раз можно носить с собой и совершенно не испытывать тяжести.

Насколько Люмин помнила, после лихорадки и голодания лучше всего съесть легкий суп. Любимый овощной суп Паймон, но так нелюбимый Люмин стал прекрасным выбором для путешественницы. Вообще, девушка не придирчива к еде, особенно в таких неотложных ситуациях, но суп... Упрямиться смысла не было, ей пришлось есть, но под пристальным взглядом Скарамуччи кусок в горло не лезет, да и руки все еще чуть подрагивали, но она не позволит кому-то кормить себя с ложечки. Это же так низко. Девушка отвлекается от миски супа и резко поворачивается в сторону юноши. Тот смотрит на нее невинно, с нескрываемым интересом и восхищением, будто она сделала что-то необычное.

— Хочешь попробовать? — Предлагает ему Люмин, доставая из инвентаря спелый сочный закатник, которые она лично собирала в своем путешествии.

— А можно?

— Раз предлагаю, значит можно, — девушка чуть не закатила глаза. И как можно быть таким... таким недалеким в таких простых вещах? К счастью, Люмин не успевает это озвучить, ведь резко приходит понимание.

Его никто не учил, как общаться с людьми, как вести себя в обществе. Он буквально действительно ребенок, за которым нужно следить и обучать его жизни, однако его бросили, не позаботившись о будущем. Оставили одного, назвав это свободой, но не дав нужных знаний. Разве сможет он без чьей-либо помощи выжить в суровых реалиях мира за пределами павильона? Порой Люмин тяжело выживать там, снаружи, что уж говорить о нем — брошенном и никому не нужном ребенке в теле взрослого.

Люмин его жаль.

Люмин помнит, что убьет его, при первой же возможности.

Но не сейчас.

— Спасибо, — он улыбается широко, принимая сладкий плод. Недолго рассматривает его, а затем откусывает совсем немного. Глаза цвета индиго засияли. — Вкусно, — произносит он и его щеки чуть краснеют.

Нет, путешественница не должна его жалеть, он враг.

— Как доешь, могу угостить еще чем-нибудь, — произносит она, улыбнувшись краешком губ.

Когда-то она так же постоянно угощала брата разными диковинками, а тот ел все, что-то она предлагала. Даже когда у Итэра вылезла аллергия, он не переставал пробовать все, что предложит сестра. Какой же глупый у Люмин брат, жаль, теперь он так отдалился от нее. Будет ли между ними все, как прежде? Её доверие может и пошатнулось, однако, если он попросит встать на его сторону, мечница не замешкается — встанет. Нет крепче уз, чем семейные. Они столько лет вместе, что такие испытания не будут помехой. Пусть Итэр затеял какие-то свои игры, пусть отвернулся от нее, но рано или поздно все вернется к тому, что было.

— А как тебя зовут? — Спустя несколько минут молчания, решается спросить юноша, доев фрукт. Он довольно долго собирался с силами, чтобы задать этот вопрос, ведь девушка выглядела не очень довольной, пока ела суп.

— Люмин, — замешкавшись на пару секунд, отвечает путешественница, убрав тарелку на край тумбы у кровати. Смысла скрывать свое имя не было, назовись она другим, то забыла бы об этом и не откликалась, пока ее звали. Такое уже было не раз.

— А меня... — радостно всполошился юноша, но пыл его поутих сразу же. — Я уже говорил, что у меня нет имени, — моментально он стал грустным, опустив взгляд в пол. — К сожалению, меня бросили по прошествии пяти ночей, не успев дать имя⁽¹⁾, — он говорил тихо, не смел поднимать взгляда.

— Значит будешь Куникудзуши, — выдала Люмин, не особо и думая. Она знала, что означает это имя. Знала и оставила для себя такое напоминание — он тот, кто в будущем станет тем, кто встряхнет весь Сумеру. Он стал бы настоящим «разрушителем стран», если бы Люмин, Нахида и другие не смогли его остановить. — Тяжело будет общаться с тобой, если у тебя не будет имени, — зачем-то начала оправдываться мечница.

Это имя — словно клеймо, указывающие на цель путешественницы. Каждый раз, когда будет звать его по имени — будет напоминать себе о том, что должна сделать. Он обязательно падет от её руки, чтобы в будущем избежать всех тех бед, что он сделал.

— Куникудзуши, — повторил юноша, а затем засиял от радости. — Спасибо! — Он, кажется, хотел обнять девушку, но вовремя остановился, бросив обеспокоенный взгляд на бинты; вместо объятий он аккуратно коснулся руки Люмин и та вздрогнула. Это прикосновение было для нее неприятным, но юноша подумал совершенно о другом. — Прости, тебе больно? — Аккуратно перехватил ладонь мечницы, проверяя на наличие ран.

— Все нормально, — Люмин одергивает руку, прижимая к груди. — Уже ничего не болит.

— А ты, значит, из внешнего мира? Как ты тут оказалась? — Решил разрушить неловкость между ними разговором Куникудзуши.

— Провалилась, когда сражалась с монстрами, — коротко отвечает она, бросив взгляд на свой меч, стоявший у стены напротив.

— Они тебя так сильно ранили? — Взгляд танзанитовых глаз был обеспокоенным, и как же Люмин сложно воспринимать его, как что-то настоящее, а не фальшивую игру. Она никогда не сможет ему поверить, как бы он себя ни вел, как бы не помогал.

— Да.

«А до этого ты пытался убить бесчетное количество раз», — подумала путешественница, бросив на собеседника тяжелый взгляд из-под ресниц. Куникудзуши на данный момент выглядел так наивно, так беспомощно, и Люмин казалось, что не будет ничего тяжелого в том, чтобы окропить меч его кровью.

Она никогда так не ошибалась.

* * *

Последующие три дня Люмин все еще беспокоила лихорадка, а раны продолжали болеть, заживая очень медленно, хотя обычно все шло куда быстрее, с ее то происхождением. Все это время она не была предоставлена сама себе, за ней постоянно следил и ухаживал Куникудзуши, волнуясь о ее ранах больше, чем о себе. Пару раз Люмин даже накричала на него, но он продолжал упрямо помогать, даже несмотря на то, что у его горла снова могло возникать острие меча путешественницы. Несмотря на свою мягкость, Куникудзуши был упрям и стремителен в достижении того, что он хотел сделать. У путешественницы выбора не осталось, кроме как позволить помочь себе.

На четвертый день девушка уже могла передвигаться свободно, и первым же делом, когда она встала на ноги, наконец-то смогла промыть свои раны и все тело прохладной водой из небольшого пруда. Чего только стоило убедить слишком заботливого Куникудзуши остаться в здании; он буквально ходил за Люмин хвостиком и постоянно болтал без умолку, узнавая от путешественницы много нового для себя.

Настоящий ребенок.

Люмин к нему не привяжется, ни за что, просто пока что убивать его у нее нет сил, мало ли, он скрывает что-то в себе и сможет дать отпор, пока мечница такая слабая. Умирать девушка точно не собиралась, пока не покинет этот чертов Тейват с братом на пару.

Прохладная вода приятно холодила кожу, мягкая белая ткань из шелковицы уже окрасилась в алый цвет от кровавых подтеков. Раны совсем немного начали затягиваться, но одно резкое движение — снова начиналось кровотечение, которое едва ли останавливали сборы из трав, купленных когда-то в Хижине «Бубу». Более мелкие царапины уже не было видно на коже, а от синяков остались лишь небольшие желтоватые следы. Тяжелее всего путешественнице было вправлять плечо, так как Куникудзуши не знал, как это правильно действовать, а самостоятельно это сделать девушке удалось не сразу. Боль была невыносима, но Люмин, закусив ткань, старалась не издать и звука.

Избавиться от крови на одежде помогло недавнее открытие путешественницы — слизь слайма и мята в пропорции семьдесят на тридцать. Идеально отстирывает даже кровь, что уж говорить о других видах пятен. С помощью анемо одежду и волосы высушить не составило проблем, однако потом девушка почувствовала слабость... Видимо, еще не восстановилась, а использование стихии затратило слишком много энергии.

— Все хорошо? Не нужна помощь? — Спросил неожиданно подкравшийся Куникудзуши, коснувшись плеча Люмин. Она вздрогнула, затянув бинт слишком сильно и зашипела от боли. Хорошо, что она уже была одета.

— О, Архонты, не подкрадывайся так, — раздраженно произнесла мечница, бросив недовольный взгляд через плечо на виноватое личико Сказителя.

— Но я звал тебя несколько раз... — Неловко произнес он, почесав затылок.

— Не важно, — девушка отмахнулась. — Со мной все хорошо, помощь не нужна, — прозвучало грубее, чем хотелось бы, но Люмин не заботило то, как она к нему обращалась. Рано или поздно мечница все равно его убьёт, но точно не сегодня. Сегодня она уже устала, а омрачнять и так не самый лучший день убийством не хотелось.

— Извини...

Девушка тяжело вздохнула, повернувшись лицом к Куникудзуши. Все это время, пока они жили под одной крышей, Люмин так и не увидела в нем и толики от того Сказителя, которого она знает. Потому путешественница стала задумываться, что же такого могло произойти, что так сильно изменило этого невинного ребенка? Он удивляется и восхищается всему, что она рассказывает, беспокоится о ее самочувствии больше, чем сама Люмин; именно он заботился все это время о ней, пока путешественница болела: перевязывал раны, обрабатывал их, следил за ней, пока она боролась с лихорадкой.

Добрый, невинный, такой чувствительный и эмоциональный.

В какой-то момент мечница даже подумала о том, стоит ли его убивать, если просто можно помочь встать на верный путь. Но эта мысль быстро покинула ее светлую голову, ведь это очень долго, а девушка не знает, насколько застряла в прошлом. Да и разве может она дать верные советы? Она может только сражаться, убивать, но воспитание это не по ее части. Возможно, была бы рядом с ней малышка Паймон, Люмин не было бы так тяжело и она не сомневалась бы в своих действиях. Сказитель не тот, кто достоин жить...

Как и сама Люмин.

Может она ошибается в своем мышлении, ведь путешественница не в праве решать, жить кому-то или умереть, но...но все равно это делает, каждый раз отнимая чью-то жизнь. И все же, одна единственная жизнь против нескольких сотен — выбор очевиден, но Люмин все еще сомневается, откладывает постоянно на потом, потому что не может поднять свой меч на Сказителя.

Его бросили, даже не дав ему имя, его оставили одного, заперев черт знает где, даже не дав и шанса жить как все. Возможно, не соверши Яэ Мико и Эи эту ошибку, тогда ничего бы не было? Не посчитай они его эмоциональность слабостью, все было бы хорошо? Возможно, он получил бы то, что хотел — признание людей, их любовь, но ничего из этого ему не досталось. Люмин слишком часто о нем думает и все еще не понимает, как ей поступить правильно.

Она должна его убить.

Обязана, ради других, ведь это самый простой и верный способ.

Всего лишь убить живое существо, она не раз это делала.

Для нее это не сложно.

— Куникудзуши, давай завтра покинем павильон?

Люмин обязательно избавится от него, но не сегодня и не завтра.

Примечания:

Люмин такая противоречивая, но это можно понять... Интересно, во что это потом выльется ?

Мой тг со всем подряд:https://t.me/hilichurls_write

1) в японии имя ребенку дается по прошествии семи дней, потому и сделан акцент, что его бросили, даже не дав имя. Об этом поет сам Скар, можно услышать в его босстеме

Вернуться к тексту