Емитсу не узнает (гет)

Реборн следит за Тсунаёши, точно зная, что сменил одно проклятие на другое. Он видит, каким взглядом та провожает Курокаву Хану, хмурится и появляется за спиной ученицы, положив голову на её плечо.

— Нет. Я против.

Он не видит, но точно знает, что Тсуна надувает губы. Её хвостики гневно покачиваются из стороны в сторону.

— Почему? Мне не хватает женской компании, — капризно говорит она, а сама тянется рукой к его шляпе. Посреди школьного двора их пара выглядит вызывающе, но все отводят глаза. Или, и правда, не видят две тёмные тени, поглощающие свет.

— У Хаято есть сестра, — сообщает Реборн, перехватывая её руку. — Старшая. Специалист по ядам.

Тсуна смеётся и хлопает в ладоши:

— Будет Киоко подружка! — тоном не менее ядовитым, чем готовка Бьянки.

Бывшую подружку Реборну не жаль, Сасагаву-младшую тоже, но любопытство свойственно не только кошкам:

— За что ты так её не любишь?

— Потому что знаю, — загадочно отзывается Тсуна, разворачиваясь в кольце его рук, и Реборн понимает, что ответа не дождётся. Уточнить ему помешали весьма прозаичным способом, но он не против.

— И раз уж ты решил сделать мне подарок… Реборн, я хочу себе Туман. Конкретный. Определённый.

Реборн смотрит вопросительно.

— Даже знаешь, где он?

Тсуна кивает. Называет место. Потом имя. И мужчина подавляет желание схватиться за голову. Она смеётся. Ей нравится доводить его до белого каления, но требование серьёзно, он это понимает, иначе она отправится за ним сама.

Реборн вздыхает:

— Сделаю всё, что смогу.

И поскорее вызывает Бьянки, чтобы отвлечь своё ненасытное Небо. Иногда он её опасается. Часто хочет убить. Но никогда не недооценивает. Реборн усмехается: ещё никогда жизнь не была настолько насыщенной и интересной.

Бьянки приезжает быстро. Тсуна озадачена. Несмотря на некоторую легкомысленность, в ней нет той тьмы, которой девочка смогла бы манипулировать. И Бьянки не Киоко, так просто её не подавить.

Пока Тсуна думает, Бьянки пытается её отравить. Савада невозмутимо съедает отравленную пищу и облизывает пальчики. Зато вспыхнувшая Киоко не остаётся в долгу, и старшей сестре Гокудеры приходится спешно искать противоядие. Глядя на азарт в её глазах, Тсуна хмыкает. Даже так…

В доме разворачивается натуральная война. Есть спокойно не может никто, кроме Наны, Тсуны и Реборна. Хаято вспоминает детство, бледнея и зеленея при упоминании имени сестры, но мужественно удерживается от обморока ради Джудайме. В какой-то момент даже вода в кране становится отравой, и тут Савада теряет терпение.

Бьянки просыпается с колотящимся от страха сердцем и чувствует присутствие постороннего в комнате. Пытается притвориться спящей и слышит смешок:

— Не стоит. Я не оценю.

— Савада? — Удивлённо спрашивает она, пытаясь повернуть голову, но тело ей не подчиняется. — Какого чёрта?!

— Вообще-то, — задумчиво говорит Тсуна, подходя к лежащей на животе девушке и присаживаясь на кровать, — Я пришла тебя убить. Видишь ли, — тонкие пальцы проходятся вверх вдоль позвоночника Бьянки, оглаживают шею, убирают мешающие волосы. — Я решила, что ты мне бесполезна. Пустая, легкомысленная девчонка.

Бьянки молчит, тяжело дыша и стараясь заставить себя пошевелить хоть пальцем. Напрасно. Тсуна накручивает её волосы на руку, второй помогая девушке повернуть голову. Савада хочет видеть её глаза.

— Но что ещё более важно: ты обидела моего Хаято. И не раз.

— Ну, так убей, чего ты ждёшь, — зло шепчет девушка в ответ.

Тсуна отпускает её волосы, склоняется над ухом и шепчет, вновь поглаживая спину:

— Я ошиблась. И в тебе есть червоточинка, Бьянки. Реборна ты на самом деле не любишь, но свои пассажи про любовь говорила искренне. И твои мысли… Убить отца ради Хаято? Мне нравится твоя решимость.

Тсуна встаёт с постели, отходит на пару шагов назад.

— Оставить тебя свободной я не могу, не после сегодняшней ночи. Но и принять как своего Хранителя тоже. Дилемма, правда?

Почему-то Бьянки становится страшно. Она немеющими губами шепчет:

— Я не скажу.

— Конечно, не скажешь, — кивает Тсуна. Тусклый свет фонарей на улице словно становится ещё тусклее. Тени, повинуясь желанию Савады, становятся материальными. Они оплетают тело Бьянки, оставляя на коже шрамы, тоньше, чем оставило бы самое острое лезвие. Девушка кричит от боли, но Тсуна лишь привычным тоном произносит, — Никто не услышит.

Ни одна капля крови не коснулась ни постели, ни даже одежды Бьянки. Тени впитали её в себя и сквозь нанесённые ими же раны проникли под кожу. Бьянки трясло, жуткое ощущение того, как под кожей что-то шевелится, не проходило, хотя пытка закончилась несколько минут назад.

— Сегодня твоё желание сделать всё, ради Хаято, спасло тебе жизнь, Бьянки. Продолжай в том же духе и постарайся не разочаровывать меня. И если решишься… — Тсуна вновь склоняется над ней, что-то сказать, и этот вкрадчивый шёпот, льющийся, казалось бы, в самую душу, старшей сестре Хаято не забыть никогда: «Я могу исполнить любое твоё желание, Бьянки. И воплотить любой страх. Я не иллюзионист, всё будет на самом деле. Подумай, чего ты страшишься больше. И никогда не забывай: если ты хочешь владеть чем-то, что уже принадлежит мне, тебе тоже придётся стать моей».

Уходя, она небрежно бросает через плечо:

— О Реборне забудь.

Война в доме прекратилась. Бьянки всё больше молчала, приглядываясь к собравшимся вокруг Тсуны людям, но избегала смотреть на саму Десятую. Однажды она не выдерживает и спрашивает Киоко:

— Как вы с ней живёте?

Киоко медлит, прежде чем ответить:

— Тсунаёши сильная, смелая. Никогда не позволит обидеть членов своей Семьи. И её любит мой брат.

Вот теперь Бьянки осознала. В глазах Киоко светилось понимание.

— Грубо, — усмехается ей Реборн.

— Что поделать, не умею справляться с девушками, — пожимает плечами Тсуна, устраиваясь поудобнее на плече своего грозного репетитора. — Проще сломать.

Мужчина прослеживает кончиками пальцев линию скул, скользит по щеке, очерчивает подбородок, потом по шее — до ключиц и останавливается у края платья, не опуская ладонь ниже. Тсуна фыркает: «Моралист».

— Позволь поинтересоваться, — вкрадчиво спрашивает он, — Меня ты тоже считаешь принадлежащим тебе?

Девушка смеётся:

— А на этот вопрос ответь мне сам.

«Да», — читает он в её глазах.

«Да», — соглашается он мысленно, почти не кляня себя за предательство Луче. В улыбке Тсуны куда больше стали, ласки, смысла. Искушения… И он тоже будет её защищать.

Хаято ищет белые розы. Такеши, улыбаясь, тренируется с отцом. Мрачный Рёхей тренирует в клубе не менее мрачных парней. Тсуну будет кому защитить. Тени сплетаются над Намимори, и Хибари хмурится, но позволяет им успокоить внутреннего зверя. Он, как и Реборн, понимает, что творит Тсунаёши. Вот только помешать не может и не хочет. А ещё он знает одного человека, которому тоже весьма усложняет жизнь проклятие Аркобалено. Вопрос в том, устроит ли его цена?

Тени наполняют самую страшную в мире тюрьму. Тени скользят к одному из самых опасных пленников.

«Скоро», — обещают они.

«Я жду», — беззвучно шепчут в ответ.

Емитсу и Девятый думают, что заполучить в Хранители ещё и потомка Первого Тумана Вонголы, — заманчивая идея. Они ещё не знают, что принадлежит она Тсуне.