Позволь себе Фли-Фли (гет)

За спиной, сочно клацая, въезжает в паз купейная дверь. Узенький коридор сияет чистотой и светло-бежевой краской, пока за широкой панорамой окон расползается густой грязью набухшая земля.

Алекса ведёт по стеклу розоватым кончиком пальца, повторяя извилисто-призрачные дорожки из капель. Они наискось цепляют вагон, разбиваясь на скорости о выпуклый купол крыши.

Коридорчик ожидаемо пуст, девушка неспеша расправляет чёрные гетры, ведь в несущемся на всех парах составе тепло, когда за железную створку печи исправно подбрасывают чернильные комья угля. И ещё… ни к чему прятать ноги, покрытые ровным персиковым загаром.

Может, кое-кто помнит, как выглядят её острые коленки?

Под бирюзовым небом Штатов Алекса привыкла к многочисленным комплиментам, считая их скорее вежливой манерой общения, чем констатацией факта, они не трогали сердце столь остро и рьяно, как грубовато-презрительное «покажи свою задницу, Хэлф! Ляжки я уже видел!», брошенное как-то Флинтом.

При одном только воспоминании о нём предательски настроенный камертончик внутри тут же выдаёт приятную трель, на губах расцветает кривая ухмылка.

Святой Мерлин! Кажется, ты попала!

Хэлфорд шутила с Дэном, дружески обнималась с Чарли, флиртовала со Смитерсом, но никто из этих смешливых «хэй-как-дела-красотка» парней не вызывал у неё спазмов дурацкой щекотки.

А слизеринский капитан одним лишь взглядом бросил щедрую горсть перца прямо в её воспалённое нутро.

Сколько у них было стычек!

Алисия и Джонс под конец прошлого учебного года махнули рукой, мол «разбирайтесь сами!», Оливер многозначительно поднял бровь, и его «без комментариев» сказало больше, чем «похоже, он запал на тебя, Хэлф!» знатока тайных влечений сердец и душ Джорджа Уизли…

Взор рассеянно скользит сквозь золотистый пурпур подвижного ландшафта, позволяя сознанию — старому доброму театральному постановщику — услужливо развернуть яркую бутафорию, вместив несколько фигур в нужный хронометраж.

И пусть она видела эту пьесу множество раз, билеты в ложу неизменно разлетаются, как в день премьеры…

Автор:

Её Величество Фортуна

«Мы вас не ждали, а вы припёрлись»

Комедия в одном действии

Действующие лица:

Доблестные «грифы»

Слизеринские «козлы»

Место действия: квиддичный стадион, Хогвартс.

Время действия: один из чудесных вечеров в начале марта, в антураже мокрого снега и пожухлой травы, кое-где подёрнутой светло-зелёным молодняком, словно обещанием скорого лета…

— Сегодня отрабатываем в парах, — оборачиваясь на пути к стадиону, даёт установку Вуд. — Нужно больше сыгранности между девчонками…

Алекса согласно кивает, она готова на всё: отработать, наверстать, оправдать, передать опыт, в конце концов… Новенькая бордовая, невозможно гриффиндорская мантия приятно лежит на плечах, оттеняя длинные пряди, плотные светлые брюки подчёркивают стройность ног. Картину портит только корявое древко «Чистомёта»…

(Ну же, дружок, мы ведь почти сроднились! Хотя… Пришлось обуздать твой левый крен и немножко выправить скорость).

Разогретые мышцы приятно гудят, и дышится так легко — всё равно что пьёшь свежий воздух жадными частыми глотками: настоящий кислородный коктейль! Мятная пенка пряно ощущается на губах лёгким весенним поцелуем…

— Мы сейчас точно сыграемся… только с Флинтом! — Джордж первым замечает широкую вереницу с мётлами наперевес, идущую им навстречу.

Тёмный, разбавленный близкими сумерками изумруд влит в семь рослых фигур, и Алекса, наслышанная от Алисии и Белл о слизеринской сборной, готова поверить в байки о «свирепости и беспринципности» здешних игроков.

«Грифы» — этот храбрый воинский отряд под флагом Алой розы — выстраиваются в боевом порядке, готовые доблестно встретить «полчище орков».

…Мягкие побеги покорно ложатся под грубую подошву высоких ботинок из драконьей кожи, переходящих в длинные мускулистые ноги и не менее крепкий торс.

Алекса медленно поднимает взгляд выше, охватывая разлёт широких плеч, очерченную линию подбородка и враждебный отблеск тёмно-серых глаз под прямыми стрелами бровей и чёрными, коротко стрижеными волосами.

Высокий и статный капитан сборной Слизерина производит на неё странное, почти ошеломляющее впечатление: неоднозначность.

Он с ходу попадает в её типаж.

Подобное было раньше?... Почему-то именно сейчас десятки знакомых и не очень парней сливаются в блеклую, размытую картинку: всё это было до.

Флинта нельзя назвать красивым, но он словно статуя, умело выточенная из грубого камня.

Полная нижняя губа, придающая его угловатым чертам лица своеобразный оттенок мягкости, выдаёт в нём страстную натуру.

Нет, Алекса не владеет физиогномикой, да и не нужно быть гуру, чтобы уловить сильную, подавляющую энергию капитана. Она чувствует.

Маркус останавливается перед ними в полном осознании своей исключительности и правоты. Какое-то гадкое ощущеньице, словно бы все здесь, кроме него (и не только остальные слизеринские игроки, которые, кажется, отбирались в команду по принципу «выше, злее, мощней»), — «нижестоящие», как выразился бы отец.

Алекса сразу замечает семь гладких вороных изгибов с изящными металлическими распорами вокруг идеально подогнанных прутьев.

Новейшие «Нимбусы-2001».

Признайтесь, англосаксы, подсмотрели новинку у разработчиков «Старса»?

Она не может отвести завистливого взгляда, и Маркус замечает его: с издевательской ухмылкой слизеринец нарочито поворачивает метлу в более выгодный ракурс, и по лакированному древку красиво стекает розовато-лиловая краска заката.

Оливер вышагивает вперёд, обозначая свой ранг капитана:

— Флинт, у нас пятничная тренировка! Тебе ли не знать!

— Снейп изменил расписание, — низкий грубоватый тембр Маркуса звучит абсолютно пофигистически. С тем же успехом он мог сказать: «Гиппогриф внёс коррективы в план».

В груди растёт, набирает силу горячая волна возмущения, кончик языка начинает нестерпимо зудеть от жгучих, скопившихся в слюне букв. Совсем как в детстве, когда соседский мальчишка-магл отобрал её новенькую метлу и носился с ней по двору, пытаясь подмести ровненькими прутьями грязный асфальт.

Почему её команду вообще должны волновать чьи-то хотелки?!

В Магической Академии итоговое расписание тренировок утверждалось за год и могло измениться лишь с падением метеорита на перекрытия стадиона!

Вуд убийственно спокоен:

— Мы уже уступали вам в этом году, когда вы брали нового ловца! Кстати, где он?..

— До сих пор лечит жопу, — шелестит, как чёрт-искуситель, над самым ухом Фред.

Алекса, не сдержавшись, фыркает в кулак.

Её немножко посвятили в околоквиддичные дела «Хога»: белобрысый отпрыск какого-то богача, прихвостня в местном Министерстве, с позором проиграл Поттеру в осеннем матче, приземлившись на пятую точку прямо на глазах своего крутого папаши.

— Тебя это не должно волновать, Уизел! — расслышав реплику, лениво бросает капитан.

Их взгляды с Хэлфорд остро пересекаются вновь, ей кажется: на стадионе слишком жарко для первого, такого несмелого дыхания весны.

Почти столь же высокий, как Флинт, русый парень слева от него по-своему оценивает Хэлфорд:

— А это что за кукла? — обращается он к Вуду, кивая на гриффиндорку.

Широкая ухмылка и слегка вздернутый нос его так непохожи на высокомерный вид Маркуса.

Эдриан Пьюси. О да, она ещё наслушается от него!

Рука девушки против воли тянется к длинным прядям, рассыпанным ветром по плечам и спине.

Мама всегда говорила: «Ухоженные волосы — главное достоинство девушки. Ничто не придаст тебе большей красоты и женственности, Лекс, чем твои волнистые локоны, запомни мои слова!»

Сейчас её любимая дочь чувствует себя племенной кобылой, чья густая грива увешана колокольчиками, а на крупе красуется расписная сбруя. Покупатели тоже здесь, стоят в паре шагов, разглядывают с праздным интересом, прикидывая, готовы ли расстаться со звонкой стопкой монет.

— Это наш новый игрок! — невозмутимо поясняет Оливер.

— Так что, ребята, мы в любом случае тренируемся се-го-дня! — перехватив поудобнее биту, Джордж собственнически кладет руку девушке на плечо.

— У вас что, совсем всё туго: что за мода набирать в команду одних баб? — не унимается Пьюси. — Она хоть умеет отличать бладжер от квоффла?

Слизеринцы ржут, как сытые кони на пастбище. Породистые, знающие себе цену, вот только как бы ни лоснились их бока, какие дорогие медные подковы не украшали копыта, они ничем не лучше простой рабочей лошадки!

Слова свободно льются с губ, она больше не может молчать и никогда не могла:

— Не сомневайся, я точно отличу нормального игрока от такого полудурка, как ты!

— Ооооо!!

Смешки и свист, в который сливаются голоса обеих команд…

Чей-то резкий болючий щипок обжигает руку, краем глаза Алекса замечает Анджелину, позади кто-то шикает — кажется, Алисия…

— А ты чё, сильно умная? — угрожающий тон Флинта прерывает общий гул.

Наконец он смотрит на неё открыто и прямо, словно сжирая целиком, не поперхнувшись и косточкой. В глубине серых глаз бродит неясная эмоция, зажигая маленький злой фейерверк внутри.

Поздравляю, Лекс, это первый раз, когда тебе бросили перчатку прямо в горделиво поднятый нос! Мастерски щёлкнув кончик.

Твои американские друзья-спортсмены — сплошь улыбчивые парни в светлой вязке оксфордских джемперов. Они ждали тебя после занятий, открывали перед тобой дверь, оплачивали молочные коктейли и магловское кино.

Попробовал бы кто-нибудь из этих «джинсовых» болтунов посмотреть на на свою «королеву» так!

Под этим взглядом её охватывает необъяснимая тяга, сбросив мантию во влажную траву, эффектно встряхнуть волосами, как в рекламе какого-нибудь дешёвого шампуня с ароматом груш. Чтобы вечерние блики нежно играли на летящих прядях…

Даже стоя от Маркуса на расстоянии пары метров, за пределами его личного пространства, Хэлфорд чувствует напор и грубую, всеподчиняющую мужскую силу. Можно сколько угодно торговаться со своей совестью, но тело всегда реагирует безотказно, расцветая под коленками сотней колючих мурашек.

— Поумней некоторых! — приходится нетерпеливо выдернуть рукав мантии из крепких пальцев Джонс.

А она уверенно звучит! Как и полагается настоящей гриффиндорке.

Проказник Сэр Николас «Почти безголовый Ник» был бы весьма доволен своей подопечной, отвесив поклон на добрых пять дюймов длинней обычного.

И пусть сердце сходит с ума, бьётся трепетной птицей в тесных сводах рёбер — ни одна мышца на лице не дрогнет, ни одна связка не выдаст кипящего возбуждения, смешанного с чайной ложечкой густого страха.

Почему-то Алекса не может отвести взгляд от грубо отстроченной перчатки Флинта, свободно лежащей поверх рукояти. Коварное воображение тут же подбрасывает эпизоды, где эта самая перчатка нахально сминает школьную юбку и…

Боже, хватит!

— Так, стоп, стоп, стоп! Давайте по делу! — словно заскочив к ней в голову и смутившись увиденным, поднимает ладони Вуд, но кто будет слушать капитана, когда корабль стремительно идёт ко дну?...

— Я наслышан о твоём происхождении, американка! — ухмыляется Флинт.

Холодная серость глаз полна грозовой темноты. Лёд в его исполнении больше похож на брызги раскалённой лавы, чем на мёрзлые иглы сомнений: он обжигает изнутри.

— И что? Причём здесь это? — парирует Алекса.

Похоже, слухи в Хогвартсе распространяются быстрее легилименции! Ими пропитаны вековые стены, о них шепчутся портреты, провожая ехидными оскалами спины пребывающих в святом неведении студентов.

Дружки Флинта с молчаливыми ухмылками наблюдают за небольшой занимательной сценкой, у них появляется ещё один беспроигрышный повод задевать Гриффиндор: препирательства со «святым» Поттером набили оскомину всем, а вот смазливая чужестранка с сомнительной биографией — лакомая вишенка на многоярусном торте их высокомерия.

— Таким, как ты, здесь нечего ловить! — брови капитана слегка приподнимаются, он с наслаждением тянет слова, намазывая толстым слоем на выскочку, осмелившуюся возражать. — Собирай чемодан и вали отсюда, полукровка!

— Эй, дружок, придержи язык! — впервые серьёзный голос Фреда за её спиной. Кто-то выхватывает палочку. — Он тебе ещё пригодится!

— Помолчи, Флинт! — вмешивается Поттер.

Анджелина с Алисией синхронно выступают вперёд, почти равняясь с Хэлфорд.

Самое время нажать «стоп», вдавить педаль тормоза в пол, как в папином «Форде», но — увы! — её безнадёжно уносит вихрь раздражения.

— Нечего ловить, да? — Алекса смотрит прямо в антрацитовые радужки напротив. — А ты кто вообще такой? Принц голубых кровей или типа того? Может, зачитаешь мне строчку из вашего «Справочника снобов»?

Ох, неужели?! Она со злорадством понимает: его неприкосновенная персона тоже впервые слышит подобные фразочки в свой адрес. Выкусил?

Маркус слегка прищуривает глаза, пробуя едкие слова на вкус. Определённо, новый для него.

Смех близнецов меняет градус по Фаренгейту: эти рыжие сорвиголовы настолько органичны в любой ситуации — в награждении за приз зрительских симпатий или намечающейся жаркой разборке — что их можно позвать даже на бал Сатаны: рассвирипевшая нечисть уберётся к праотцам, разбросав по пути остатки неистраченной злобы.

— Закрой ротик. Вот тааааак, — Пьюси имитирует пальцами щёлкающий клюв.

Губы Флинта дёргаются в кровожадном оскале.

А ей до боли в висках хочется отвести взгляд, но так всегда случается с теми, кто обладает лично-притягательной магией для тебя: к этому нельзя быть готовой.

Ещё утром ты хрустела сочным круассаном над ароматной дымкой крепкого шотландского кофе, прикидывая, хватит ли вдохновения на зарядку, а сейчас жадно исследуешь мимику чужого лица.

Как жалкий вор, крадёшь мимолётные движения глаз, бровей, губ… Впечатывая в сознание. Чтобы потом, перед сном, наслаждаться ожившей картинкой, заставляя желанный образ бесстыдно плясать под твою дудку.

— Пьюси, выделываться будешь на игре! — добавляет свои пять кнатов в общий котёл Спиннет.

Эдриан отмахивается от гриффиндорки, как от назойливой мухи в жаркий летний полдень.

— Идите на хер, в общем! — Флинт закидывает метлу на плечо, давая негласную отмашку другим, и слизеринцы — все, как один — повторяют жест своего лидера, собираясь покинуть импровизированный октагон победителями.

Проходя мимо, Маркус больно задевает руку Оливера.

Вот это наглость! Как будто мало одного взгляда исподлобья!

— Фиговый аргумент! — правильные черты лица Вуда мгновенно застывают в холодную, непроницаемую маску. — Мы ещё не договорили!

Весомый аргумент!

Наш душка-капитан, похоже, вышел из себя, пусть и деликатно приоткрыв дверь. Для начала.

Он поворачивается вслед Маркусу, чья удаляющаяся спина — единственный ответ на любые справедливые притязания.

Два крепких слизеринца с битами уничижительно кривляются, заметив секундную растерянность гриффиндорцев.

Её рука дёргается прежде, чем в голове складывается разумный, аргументированный, логичный и… — да какая разница? — ответ.

Средний палец вытягивается вверх, главенствуя над остальными в понятном и потому безотказном…

«Fuck»

Хэй, Англия! Вот так, легко и просто! Привет от дружелюбных американцев!

Вообще-то Алекса считает себя весьма воспитанной молодой особой, но уж больно задело явное пренебрежение слизеринцев, кричаще-жёлтым транспарантом на длинных жердях развёрнутое над гриффиндорской сборной.

— Эй!! — басит громила Монтегю, чьи коромысла плеч едва влезают в самый большой размер форменной мантии. — Что ты там показываешь, а?

Слизеринцы останавливаются, Алекса не спешит опустить руку, наслаждаясь замешательством, щедро разливающимся на их самодовольных мордашках.

Она отвечает Грэхэму, но смотрит на Флинта, который не отводит взгляд: одновременно далекий, чтобы прочесть строчки в тёмной глубине, и слишком близкий, чтобы не заметить азартный отблеск.

Алекса никогда не признается себе в том, кем вызван маленький «раскардаш» в душе.

За спиной — верная команда, в кармане брюк — успокоительная твёрдость палочки. Можно и подерзить (самую малость):

— Проваливайте туда, откуда пришли! Сегодня наша тренировка, ясно?

Мгновенье все смотрят друг на друга, где-то пронзительно кричит ночная птица, а ветер треплет ближние холсты трибун.

— Какого?...

Монтегю, Алекса, Вуд, Анджелина, Пьюси и Фред выхватывают палочки.

«Экспеллиармус» готов сорваться с уст, и неизвестно, чем бы всё закончилось, точнее, вполне себе объяснимо: лихой дуэльной перепалкой, а может, старым-добрым рукопашным боем — но умница Джордж вовремя замечает «ястребиный» силуэт.

Мадам Трюк, ваш выход!

Тёмная фигура в объятиях широких разлетающихся концов мантии нервно и почти бесшумно ступает по мягкому травяному ковру.

За долгие годы судейства Роланда безошибочно чует горячие искры, растворённые в воздухе над школьными полями сражений, ей достаточно беглого взгляда издалека — и вот уже острые взъерошенные концы пепельных прядей разбавляют сумрачную синеву, смешанную с изумрудом и бордо.

— Что здесь происходит, молодые люди? Не потрудитесь объяснить? — по-птичьи жёлтые радужки с чёрными бусинами зрачков требовательно обводят всех и каждого. Ощупывают цепким, словно крючковатый коготь сапсана, взглядом.

Алекса уже знает: объяснения бесполезны. Фразы в стиле «это не я, это всё он» — не тот вид ментального внушения, способного убедить эту волевую раздражительную мадам.

Которой и выпадает честь опустить театральный занавес, дёрнув сухопарой кистью за крепкий трос.