Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Над мокрым асфальтом, обёрнутым рваной шалью молочного пара, тает свист машиниста. Скрипят железные окружности колёс, медленно толкая пузатый состав, и широкие квадраты окон расцвечиваются улыбками детей.
В рассинхроне машут десятки рук, минута-две — и перрон пустеет. Лишь отдалённый гул эхом летит над сырыми верхушками деревьев.
Дорожная мантия приземляется в самый угол сиденья купе, освобождая из капюшона водопад русых прядей, и Алекса Хэлфорд облегчённо вытягивает длинные ноги через проход:
— Наконец-то!
На скрещенных бёдрах мягко лежит плиссированная юбка, тонкие лодыжки в обхвате коричневых замшевых ботинок задевают ногу Алисии у противоположного дивана.
То редкое мгновенье, когда подруги молчат, копошась каждая в своих свёртках.
Из кожаного саквояжа Хэлфорд появляется маленькое зеркальце. Его гладкая поверхность мимолётно отражает кончик прямого носа, светло-голубую радужку в тени ресниц и краешек припухлой губы хозяйки.
— Будешь? — Спиннет хрустит бумажным пакетом, на тусклый свет выглядывает большой кусок тыквенного пирога.
— Ты ещё спрашиваешь!! Ммммм!.. — Алекса блаженно впивается в оранжевый бисквит. Утренний кофе, наспех выпитый с родителями возле турникета, ещё бродит остатками кортизола в крови. Когда мандраж лихорадочных сборов остаётся там, за кирпичом барьера, урчащий желудок не знает иного блаженства, кроме сочных, пропитанных слоёв. — Твоя мама просто чудо!
— Спасибо, первой же совой передам! — Алисия улыбается и машет остатком лакомства, откидывая светлые локоны с плеч. — А этот кусочек прибережём для Анджелины и Кэти!
Синяя клетчатая обивка дивана уютно обрамляет её крепкую ладную фигуру.
— Кстати, где они?
— Возятся с первогодками по просьбе Перси! — закатывает глаза Спиннет.
— Ооо, только не этооо!
Гриффиндорки единогласны во всём, что касается учёбы и вообще всех общественных движух: дурацкий значок старосты — точно не предел мечтаний для двух охотниц сборной!
Пусть он украшает грудь более достойных и менее ленивых, чем они.
Лучше потратить свободное время на тренировки!
В прошлом году после Рождества Спиннет и Хэлфорд также носились с Перси Уизли, разделив бремя старосты на троих.
В итоге детальнейший пергамент расписания вовремя лежал на столе Макгонагалл, первачки стройными рядами шествовали в Большой Зал и обратно, зато Хэлфорд, растеряв спортивную форму, едва не сорвалась с метлы на простом трюке, а Спиннет не смогла выполнить положенные десять кругов.
Дотошный Уизли был отправлен к соплохвостовой матери вместе со своим «нудным глубокомыслием» и кипой «осточертевших пергаментов», а истосковавшиеся по метле руки вновь дружно сомкнулись на твёрдых рукоятях.
Алекса достаёт из сумки новую «Спеллу»:
— Только посмотри, что носят этой осенью!
Спиннет ловит взглядом матовый разворот.
И первое же колдофото наполняет купе звонким смехом: вдоль двухстраничного подиума важно цокает кучерявая ведьма весьма плотной комплекции, одетая в полосатое мини-платье и ботильоны кричаще-лимонного оттенка.
Подобно дирижаблю на ветру, качаются полные бёдра, а чёрные полоски на ткани кокетливо сжимаются в мясистой геометрии ягодиц. Узкий каблук едва цепляет корешок журнала, и «мисс Осень» рискует свалиться за край, но Алекс вовремя приподнимает страницу.
— Если они считают это, — пальчик Хэлфорд с нежно-розовым маникюром ложится прямо на раскрасневшееся лицо возмущённой толстушки, — модным, то я не удивлена, почему половина Косой аллеи ходит в этих вырвиглазных тряпках!
— И не говори!!
Где-то там, в шумной утробе вагона, грохочет тележка со сладостями.
«Девочки, не желаете отведать фруктового мармелада? Или новых «шипучек» и «кислинок»? Пахучих ирисок с лакрицей? У меня есть карамельки с грибным вкусом!
— Можно пакетик «Заводной клубнички»?»
— Кстати, надо напомнить Андж о новой квиддичной форме! — поезд проехал пять миль, а Спиннет уже волнуется о предстоящем матче.
— Алисия, забей, иначе перегоришь!
За окном кружится рваная бахрома пейзажа, далёкие горы медленно поворачивают мшистые скаты, заботливо укрытые солёной вуалью морских ветров...
В каком он вагоне?
Алекса не хочет думать о… Нет-нет!!
Насмешкой судьбы обернулся её смех прошлой зимой, когда пальцы вжикнули молнию на пухлом, доверху набитом чемодане и отправили его прямиком в багажник старенького «Форда»: «Пап, я понимаю — это твоя работа, но что интересного в промозглой чопорной Англии?»
Конечно!! Абсолютно ничего, кроме грубого, высокомерного, заносчивого слизеринца, вдобавок капитана сборной!
И его нахальных тёмных глаз.
Девушка смотрит сквозь мокрую линзу окна, едва улавливая размытую инсталляцию лондонских предместий.
Почему-то сейчас вид пожелтевших лесов в окружении бурого ворса полей рождает не меланхолию, а сладкое, тягучее предчувствие. Как тогда, весной, в первой игре против когтевранцев.
Алекса забрасывает очередной квоффл под оглушительные крики трибун…
Ей не нужно одобрение всей этой пёстрой толпы: воспалённое самолюбие требует одного! Всего лишь поворот головы — и она получает нужную дозу: обжигающий взгляд Флинта с высоты слизеринской башни.
Электронами рассекающий шаткое пространство до рукояти её «Чистомёта», он надламывает что-то внутри.
Осколки летят вниз, прямо в мягкую россыпь песка. Что это, хвалёная гриффиндорская гордость?...
Она помнит хрустальное напряжение между ними, шариками стекляруса дрожащее на свежем весеннем ветру. Осязаемое до мурашек.
Словно инъекция горячего льда под кожу.
Кто знал, что горный, набухший от лесной влаги туман Шотландии скрывает под своим холодным пологом столь притягательный образ?
Для американки, в чьих жилах бурно течёт «полукровь», свободная от горечи предрассудков; чьи помыслы лишены классовой шелухи, а «чистота» и «грязь» — не являются клеймом происхождения, вдруг стать на ту опасную грань, за которой… либо обретают крылья, либо швыряют разбитое сердце в омут чернильных вод.
Без надежды, без сожаления.
Видит Мерлин, Алекса слишком долго хвасталась мнимой холодностью сердца, когда знакомые девчонки вокруг плакали от неразделённой любви!
Чтобы острая отравленная стрела в отместку чиркнула и её пульсирующую плоть.
Как там говорила Спиннет? «Всё, что было в прошлом году, остаётся в прошлом году».
Замечая на перроне весёлые лица учеников, едва тронутые охрой загара, Алекса ставит мешок галлеонов на то, что ни один из обладателей полосатого галстука не пытался за прошедшее лето ослабить яркость навязчивых картинок в своём сознании, перекрыть им кислород и не дать расползтись по стенам воображения.
Шоколадная рукоять любимой метлы да десятки миль над шумными кронами пригородов Лондона — вот, пожалуй, и всё, что спасало её от мучительной тяги взять перо и написать Маркусу.
«Привет, Флинт! Как дела? Тренируешься?»
Ах да, ещё бесконечные диалоги со своим «я», как чаши весов, каждую минуту склоняющие ту или иную сторону:
«Ему по фиг на тебя и вообще на всех!»
«Но ты видела сама!»
«Он самодостаточен настолько, что не потерпит ни малейшего притязания!»
«Вспомни, как он смотрел на тебя! Зачем он приходил на трибуны почти каждый тренировочный день?»
«Подоводить Анджелину и Вуда!»
«Ну-ну, а пять лет перед этим его всё устраивало?»
«Он презирает полукровок!»
«Что ж… С этим сложно поспорить!»
«Кто ты вообще такая: эмигрантка, волею судьбы заброшенная на чужую землю!»
«С козырей идёшь! Да, я оказалась здесь не по своему желанию, но обрела друзей, и теперь это мой дом тоже»
«Ты можешь говорить всё, что угодно, но он никогда не станет твоим!»
Ритмично грохочущий лязг фоном дополняет её мысли: давно знакомая мелодия.
Поезд проехал десять миль, а Хэлфорд уже не может усидеть в купе.
Тыквенные крошки летят с подола вниз, Алекса встаёт и, махнув подруге: «Пойду разыщу Джонс!» — исчезает за стеклянной дверью.
Начало седьмого курса, и кто знает, что оно может преподнести!
Её отец, Бен Хэлфорд, был выходцем из долин солнечного Техаса — родины ветряных мельниц и живописных ранчо.
Уважаемый в спортивных кругах человек, тренер легкоатлетической сборной «Медицинского колледжа Бейлор», он никогда бы не подумал, что некое, закрытое от мира сообщество наградило его полупрезрительным словом «магл».
Но, как известно, судьба та ещё шутница: сейчас Бэн счастливо женат на чистокровной ведьме, подарившей ему единственную дочь, а в молодости наш красавец-мужчина с васильковыми глазами отличался полной неразберихой в личной жизни.
Единственное живое существо в его квартире, вечнозелёный фикус, увы, так и не дождалось хозяина с очередных спортивных сборов.
Когда Бен, наспех разобрав чемодан, вместо привычной масляной глади сочных листьев зацепил взглядом ссохшийся травяной скелетик в окружении пыльной земли, он понял — надо что-то менять.
В ход пошла кожаная записная книжка: так, Мэридит, Эшли, Лив, Джессика…
Шершавые странички ещё хранили следы истёртых чернил, ему даже удалось разобрать мелкие цифры телефонных номеров на полях («и почему я не позвонил тогда Хлое?...»), но у Вселенной на этот счёт всегда были свои планы.
Однажды Бэн шёл по тёмному проулку, перебирая в уме симпатичных коллег, как вдруг «буквально из ниоткуда», «словно снег на голову» (как он любил вспоминать последующие семнадцать лет) на него, «истошно вопя», свалилась женщина («нисколько я не кричала!», как оправдывалась она последующие семнадцать лет).
Это потом он узнает, что у этой «белокурой бестии с ангельскими синими глазами» случилась неудачная трансгрессия.
А пока Бен с благодарностью принял неожиданный подарок судьбы и уже через недельку водил Линду в кино, кафе и на выставки. А ещё через месяц свободно разбирался в таких понятиях, как «волшебная палочка», «портал», «Алохомора», «магический барьер».
В общем, он мало чему удивлялся (исколесив со студентами сборной половину штатов), потому с энтузиазмом воспринял «таинственную» сторону жизни любимой супруги:
«Милая, а было б неплохо одолжить моим остолопам пару «Нимбусов», тогда б они точно дотянули до финиша на десятке!»
Линда Хэлфорд была сиротой, и, наверное, ей повезло родиться в Луизиане, а не в самом сердце Шотландии: американское магическое сообщество лояльно относилось к союзам с полукровками и даже маглами. Лишь бы брак основывался на взаимной любви и уважении, чего в паре Хэлфордов было с лихвой.
Бэн подписал стандартный магический договор о неразглашении. Линда, в свою очередь, также познакомилась с «таинственной» стороной жизни своего супруга: бесконечными сборами, переездами и контрактами.
До рождения Алексы они жили в Техасе, потом переехали в Оклахому, а через пару лет — во Флориду. Когда девочке было семь лет — Бэну поступило выгодное предложение тренировать сборную Военно-морского университета в Вашингтоне.
Имущества у Хэлфордов было немного, а из домашних животных — только фикус, который шикарно рос под заклинанием вечного орошения («Какая, однако, удобная магия!» — любил восклицать Бен, радуясь как ребёнок).
Супруги весьма недурно обосновались в столице штатов. Алекса поступила в «АМА» (Американскую Магическую Академию), обрела друзей, выступала за местную команду по квиддичу и, счастливо проучившись до семнадцати лет, готовилась на следующий год сдавать выпускные экзамены.
Но одним февральским утром мистера Хэлфорда вызвали в деканат Военного университета и вручили утверждённый приказ о временном переводе в Лондонский филиал (образованный полгода назад по поручению Её Величества Елизаветы Второй, он обещал стать, по меньшей мере, «колыбелью королевского флота» Британии!).
На подготовку бравых «морских котиков» бросили лучших специалистов, и, конечно, человека с таким «обширным тренерским опытом», каким обладал Бен Хэлфорд, по выражению ректора, не могли оставить «за бортом».
Боже, что это был за день!
Алекса плакала, миссис Хэлфорд трясла злополучным контрактом, а мистер Хэлфорд пытался попеременно успокоить и жену, и дочь, которые в один голос заявляли, что «не променяют солнце Америки на сырость чёртовой Англии, пусть даже на год!»
Только фикус выражал молчаливое согласие с главой семьи, изредка покачивая кожистыми листьями в углу спальни.
В итоге фикус запаковали, Линда написала длинное обращение к Альбусу Дамблдору с просьбой временно зачислить её дочь в Хогвартс, и первый же рейс «Boeing 777 American Airlines» (да-да, Хэлфорды обожали путешествовать магловским способом) унёс их в «туманную даль» Альбиона.
Перед поездкой Алекса успокоилась (её лёгкий нрав удивительно быстро превращал «кислые лимоны в сладкий лимонад») и даже проштудировала программу «Хога», выбрав наиболее полезные для себя предметы, например, «Астрономию», «Трансфигурацию», «Чары»…
«Пап, ну что мне может дать «Магловедение»? Благодаря тебе я и так всё знаю! И вообще, американская программа ушла далеко вперёд! Что это за «замок» в горах? Какое-нибудь двухэтажное здание с башенками?...»
Но скепсис девушки быстро растворился, подобно тени невидимого фестрала, запряженного в её ландо, когда на утренней заре полупустой вагон «Хогвартс-экспресса» доставил Алексу и немногочисленных местных жителей на станцию «Хогсмид».
Ярко-оранжевые лоскуты света искрились на пышных сугробах, сворачиваясь в глубокую синеву теней, и чистая лазурь над головой крепко дышала морозом.
Февраль здесь, в Шотландии, ощущался совсем иначе: грязная сырость обернулась льдистым привкусом на губах, удивительно терпким и свежим, словно талая вода. Мгла расцвела калейдоскопом красок, а «невзрачное двухэтажное здание», мелькнувшее из-за пушистых еловых ветвей по пути, вдруг предстало огромным замком, величественно распростёртым по кряжистой скале, подобно каменному исполину в снежной шапке.
Словно с Рождественских магловских открыток, где цветная печать, щедро присыпанная мерцающими блёстками, манила окунуться в волшебный мир пряничных домиков.
Бесчисленные шпили островерхих крыш нежно касались облаков и первыми встречали рассветные лучи, пока вся долина ещё дремала в густо-лиловых тенях.
Небоскрёбы с «Коннектикут авеню» внезапно поблекли до унылых, скучных коробок.
Второе необычное открытие ждало Алексу в кабинете директора: вместо выбора предметов для индивидуального курса (серьёзно, Хэлфорд потратила несколько вечеров, прикидывая, сколько часов «Нумерологии» пожертвовать в угоду «Чарам»), высокая сухопарая женщина усадила её на табурет, нахлобучила старую говорящую шляпу, которая тут же, едва коснувшись русой макушки, запальчиво выдала: «Гриффиндор!»
Она теперь… гриф? Хорошенькое дельце!
«Мисс Хэлфорд, поздравляю! — ясный взгляд женщины потеплел, тонких губ коснулась улыбка: — Я теперь ваш декан!»
Что-то было в лёгкой сеточке её морщин, лучиками расходящихся от век, в напряжении высоких скул, отчего новое открытие Алексы — общая гостиная с огромным камином, вся в резном дереве и красно-оранжевом разгуле ковриков и диванов, да ещё спальня девочек, сплошь закрытая алыми балдахинами, — неожиданно обернулось давно знакомым домашним уютом.
Так Хэлфорд оказалась на шестом курсе.
«Ты бы видела эти чудные перекидные лестницы, представляешь, мам? Я тихо радуюсь своей кроссовой подготовке, иначе лететь мне сквозь десять пролётов до самого дна Чёрного озера!»
В Академии Вашингтона — строгом пятиэтажном корпусе из красного кирпича, с длинными рядами не менее строгих прямоугольных окон точно не было места каким-то там гостиным с пузатой мебелью, а уж тем более кроватям! Юных магов в домашние спальни исправно доставлял разноцветно-неоновый школьный автобус, на манер магловского жёлтого.
До настоящего момента Алекса и помыслить не могла: как это — ночевать прямо в школе? Американская система разрешала такое разве что… интернатам для проблемных подростков!
Ей выпала неплохая карта: проводив гостью в спальни девочек, профессор Макгонагалл, явно с умыслом, указала сухопарой кистью на медный номерок «8», украшавший ореховую гладь одной из десятков ничем не примечательных дверей:
«Ваш багаж уже там, мисс Хэлфорд! Чувствуйте себя как дома!»
Комната вмещала не только её багаж, но и двух охотниц Гриффиндора: блондинку Алисию Спиннет, брюнетку Кэти Белл.
Минерва — эта мудрейшая женщина — безусловно, руководствовалась самыми благими намерениями, подселяя новенькую в устоявшийся тандем, но не учла одного: жёсткой спортивной конкуренции.
Самолюбие наше подобно хрупкому цветку: неосторожные слова, как морозный холод или испепеляющий жар, варварски крадут нежную красоту лепестков, заставляя тонкие прожилки скручиваться и темнеть, словно шагреневая кожа.
А уж гордость спортсмена — это честолюбие, помноженное на сто!
Потому первые минуты общего разговора имели все шансы отнять пальму первенства у заклинания немоты.
Конечно, Алекса понимала: слаженный командный дух не терпит посторонних (очень кстати вспомнились бесконечные замены в школьном составе, воспринимавшиеся ох как болезненно!), и девушка не собиралась вываливать на узорчатое, с бахромой, покрывало все свои достижения за десять лет.
Но спустя три часа, вдоволь насмеявшись и наполовину разобрав чемодан, Хэлфорд нырнула под тёплый ворох одеяла с напутственным заговором от соседок:
«Ложусь на новом месте — приснись жених невесте! Годрик, Мерлин, Салазар, только б это не кентавр!»
В смежной комнате беспокойно ворочалась Анджелина Джонсон. Её заспанное лицо в проёме и недовольное «Я принципиально не буду накладывать глушилку, потому что завтра — тренировка, и твой смех по ночам, Алисия, может стоить всем нам победы!» — последнее, что запомнила Хэлфорд, перед тем, как провалиться в сладкое забытье под золочёным пологом.
Ей, само собой, никто не приснился.
На следующее утро Алекса первым делом разыскала мадам Трюк и с важным видом потребовала зачислить её в сборную школы.
Она и так пропустила несколько тренировок из-за переезда!
Но здесь вновь «испечённую» гриффиндорку ждало очередное открытие: смерив нежданную гостью ястребиным взором (однако с проблесками интереса) Роланда отправила ту прямиком в кабинет МакГонагалл со словами:
«Понятия «сборная школы» в Хогвартсе не существует, милочка, хотя идея хорошая. У нас есть команды факультетов, и я советую вам обратиться к вашему декану. Либо сразу к Вуду, он капитан Гриффиндора!»
Под остроконечными крышами замка таилось всё больше сюрпризов.
Вот потеха!
Алекса прыснула, представив лицо папули, расскажи она ему о том, что «главный тренер здесь, оказывается, ничего не решает и компетентен разве что в обучении первогодков».
Ладно, это ещё ничего, но метлы… Они и вправду летают на этих лохматых дворницких палках?
«Падающая звезда», «Чистомёт»…
Серьёзно?
Теперь понятно, почему старейшее магическое учреждение Британии не может выставить сборную!
Алекса не признавала иной модели, кроме американского скоростного «Старсуипера».
Дело плохо!
Видимо, всё-таки придётся рассказать папе… Сначала он поднимет её на смех, предложив прислать домашний веник, а потом настрочит целый свиток предсоревновательного плана.
Говорят, отцы не самые лучшие тренеры: и поблажки допускают, и режима нет, но если магл смог переквалифицироваться на коуча по полётам для своей дочери — тут пощады не жди!
В четыре года Алекса уже гоняла на игрушечной метле, в семь — на детском «Пегасе», а в десять лет, перед самым поступлением в Академию, Бен подарил ей первую модель «Старсуипера» (в обмен на клятвенное обещание делать зарядку, которое, конечно же, не выполнялось!).
От природы девушка не обладала ярко-выраженным талантом, и поначалу её дарование было заметно лишь близким, но умение ловко управляться с метлой и непреодолимая любовь к спорту, заточенные в мальчишески угловатом теле, выстрелили ровно в тот момент, когда толпа учениц Академии встала вдоль белой линии стартовой разметки.
Августовский полдень, отбор в команду, и Хэлфорд, которая поклялась любой ценой выиграть эти двадцать кругов.
Рука до побелевших косточек сжимала коричневое древко, пока пронзительный свисток тренера Майкла Вильямса не раскромсал густую паутину напряжения, окутавшую каждую из этих дрожащих от страха фигур.
«Лекс, на старте пригнись ниже, выстави чуть вперёд опорную ногу, — звучали в голове слова отца, — так тебе будет легче придать телу хорошее ускорение!»
Стопа упруго оттолкнулась от мягкого грунта, Алекса вскочила на изогнутое древко и тонкой иглой прошила травяную свежесть растворённого в дождевой сыри воздуха.
Шестнадцать мётел одновременно рванули вперёд…
Крики трибун, гул ветра в ушах…
Тень-свет-тень-свет!
Мелькающие башни отсчитывали круги, отпечатываясь солнечными кляксами на радужке глаз.
Время остановило свой ход, стрелки циферблата лопнули и осыпались в траву, секунды запечатались между нескольких рваных вздохов.
Алекса вдруг осознала себя, судорожно сжимающей алую финишную ленту.
Резало бок, соль обжигала глаза.
Лохматые клочья луговых растений, запутавшиеся меж прутьев «Старсуипера» — обладай они чудесным даром речи — многое смогли бы рассказать о последних десяти метрах перед финальным створом.
Как и выпачканные землёй коленки, ссадины на локтях и кистях и болтающийся на одной булавке нагрудный номер «5».
Да, да, прогресс шагнул далеко вперёд, и не только у маглов. Но и те, и другие упорно прикрепляли стартовые бумажки с номерами таким невозможно плебейским способом!
Спустя полчаса тренер Майкл уже тряс её озябшую от волнения руку в своих широких тёплых ладонях — так «Колумбийские Орлы» приняли нового охотника на место выпускницы Эшли Томпсон.
Шесть улыбчивых парней и пять тренировочных квоффлов стали новой компанией Алексы на следующие два года. А ещё — незабываемые сентенции Вильямса, достойные украсить страницы нетленной книги «Квиддич с древности до наших дней»:
«Вратарь — не менее значимая фигура на поле, чем ловец. Ловцы у нас элита, «белоручки» квиддича, загонщики — «стражи порядка», но истинные трудяги и пахари — это, чёрт возьми, охотники! Они делают всю самую тяжёлую и муторную работу, зарабатывая грёбаные очки!»
«Ошибка считать, будто ловцом быть круто, а охотником — отстой. Запомните, ребятки: хороший ловец чаще вырастает из охотника, но не наоборот. Пока на собственной шкуре не испытаете всю механику игры — не видать вам снитча, как собственных ушей!»
«Если уж вышли на поле — будьте добры показать достойную игру! На ваши фирменные тряпки и мётлы тратилась половина бюджета школы! Так защищайте чёртовы кольца, словно это мать родная!!»
Воодушевлённые подобной «лирикой» «Орлы» победно распростёрли свои крылья от Орегона до Айдахо.
Их финальный матч с «Ильверморни», собрал, кажется, половину штата!
Вспышки колдокамер слепили глаза, мешая видеть изменчивую траекторию квоффла. Только крики её напарника Чарли: «Лееекс!!! Обходи с той стороны!!» — задавали нужный вектор в этой пляшущей какофонии свиста, голосов, разноцветных транспарантов.
На тридцать пятой минуте Хэлфорд сцепилась с вратарём противника возле центрального кольца: Ллойд Дэвис нарушил условную голкиперскую черту, но злость за пропущенные мячи не нашла иного выхода, кроме как отыграться на «выскочке Хэлф».
Пока свист судьи безнадёжно смывала шумная волна жадных до зрелищ трибун, Алекса боролась за нагретый в жаркой схватке снаряд.
«Убери руки!!!» — пыхтел гориллоподобный уроженец Массачусетса, совсем не по-мужски вцепляясь ей в волосы: грязная игра, достойная крупнейшего стадиона!
Кожу головы нещадно жгло, но Хэлфорд упорно отклеивала с малиновой глади мяча корявые пальцы-сосиски.
Освобождённый квоффл дерзко рассёк воздух прямо над макушкой Дэвиса, положив начало неизбежному триумфу «Колумбийских Орлов», а снитч, перехваченный Андерсоном на пятидесятой минуте, положил конец многолетнему лидерству «Ильверморни».
350:90
Потом, напившись из кубка, «Орлы» наколдуют эти цифры в иссиня-чёрном небе.
Огромные, золотые, искрящиеся, словно бенгальские огни, которые так любит отец.
Алекса будет петь «Боже, храни Америку!», и эмблема их победы навсегда запомнится ей такой: безрассудной, ослепляющей, с привкусом дешёвого сливочного пива…
Разве ярко-розовый чемодан, пролетев три тысячи миль над океаном, выскочил из тёмной утробы багажной карусели в Лондонском аэропорту, чтобы её, Хэлф, — максимально заряженную, полную готовности играть, — обрекали торчать на трибунах и смотреть, как эти слабачки пытаются управиться с квоффлом?!
Вуд, у тебя просто нет выбора!
Оливер как раз выводил команду на тренировку, но самоуверенная походка незнакомой девицы в чёрной спортивной форме косой траекторией пересекла неспешный ход гриффиндорцев:
— Привет, ты же капитан? Возьми меня в команду!
Алые мантии и белые брюки игроков сразу понравились падкой на красивую одежду Хэлфорд: сдержанный благородный контраст и в то же время — яркая индивидуальность!
Она тут же представила себя на метле, в бордовом вихре ткани, выгодно оттеняющей её непослушную шевелюру.
Высокие симпатичные близнецы с огненными волосами, рассмеявшись, первыми среагировали на столь очевидный и наглый запрос, пока Оливер грациозно приподнимал брови.
— А ты что, круто летаешь? — откинул медную чёлку со лба один из них, в лазурной глубине его глаз засветились озорные искорки.
Фред.
(Конечно, прошёл один «товарищеский матч», прежде чем Алекса научилась различать «двоих из ларца, одинаковых с лица», но шуточки старшего Уизли кричали о нём ярче, чем лимонно-жёлтая «Ф» на бордовом свитере).
— Да!
— У-ля-ляяя! — игриво качнул головой Фред, поудобнее перехватывая масляно-чёрную рукоять биты.
Смех команды хлопушкой взорвал морозный воздух, пронизанный россыпью снежных мушек. Они так и продолжили оседать на плечи комично серьёзной Хэлф.
Тут-то Анджелина припомнила свою бессонную ночь:
— Между прочим, эта мадам не давала девочкам спать! — тёмный взгляд охотницы с насмешливой укоризной скользнул по худой фигурке напротив.
— Твои девочки, между прочим, — отозвался второй близнец, Джордж, перекидывая биту меж крупных аккуратных ладоней, — сами кого хочешь разбудят!
— И возбудят! — мигнул Фред.
Стоя на холоде в тонкой лайкре, Алекса вдруг ощутила приятное, обволакивающее тепло, вот как от яркого костра посреди дремучего леса!
Братья напомнили ей веснушчатые лица американских друзей, их широкие белозубые улыбки над соломинками в высоких стаканах с пузырящимся оранжевым лимонадом.
Даже ворчливость Анджелины более походила на кудахтанье заботливой наседки, чем на гневную отповедь бывшей капитанши.
— Значит, ты из Америки? — прямая бровь Оливера изогнулась в интеллигентную арку — совсем как у отца в молодости.
— Штат Вашингтон, — на всякий случай уточнила Алекса, хотя кому это было нужно?
— В США сильная школа квиддича! — со знанием дела кивнул Вуд.
— Откуда такие познания, Олли? — хохотнул Фред. — Скоротал вечерок в Запретной секции? А я и смотрю: Спиннет чё-то приуныла!
Пряча смешок, Хэлфорд уловила вспыхнувший румянец на крупных скулах Алисии. Точно не от мороза.
Вуд сдержанно улыбнулся.
Ох уж эти интеллигентные парни: никогда не знаешь, чего от них ожидать! С ходу накроют своей мягкой харизмой — щёлк — и клеточка закрылась!
— Так что, Поттера не ждём? — растерянно огляделась Джонс.
— Наш малыш, кажется, ест лимонный щербет у Дамблдора, если ты понимаешь, о чём я, — таинственная улыбка на лице старшего Уизли всё равно была обречена скатиться в плутоватый раж.
— План меняется! — Джордж подмигнул Фреду, и Алексу прошиб озноб: видимо, на языке близнецов это не предвещало нииичего хорошего!
Хоть Оливер и был капитаном, ответственность за культмассовую работу явно и безраздельно принадлежала этим рыжим чертям.
— Давай, малышка! — призвав метлу Вуда, Фред перебросил её Алексе свободным, размашистым жестом. — Покажи старым ворчунам, на что ты способна!
Лохматые прутья грузно чиркнули лёгкое снежное покрывало, оставив до Алексы кривой неряшливый след.
Озябшая ладонь сомкнулась вокруг непривычно толстого древка. Определённо, сегодня у видавшего Первую магическую войну «Чистомёта» будет знаковый день!
— Погнали! — крикнул Джордж, взмывая вверх. — Давайте в связках, три на три! — обволакиваемый ветром голос упруго звенел в креплёном воздухе. — Хэлфорд и Белл со мной! Анджелина, Фред, вы с Алисией! Олли, извини… Сегодня побудешь Трюк! Играем до двух бросков!
— Опять раскомандовался! — перекинув ногу через метлу, с притворным сожалением вздохнула Анджелина, но видимый азарт игрока перед стартом слишком заметно оживил смуглые черты.
Уже успевшая покрыться тончайшим, почти невесомым слоем снега деревянная крышка сундука с лязгом открылась.
— Простите, ребята! — Вуд извлёк квоффл, оставив бладжеры напрасно жужжать в тугой металлической оплётке.
«Чистомёт» неудобно лёг под опорное бедро.
Отлично вообще!
Шансы произвести впечатление стремительно таяли, как эти невидимые снежинки, что заполнили всё обозримое пространство стадиона, но бесследно исчезали, сгорая в тепле раскрасневшихся щёк.
Алекса осторожно оттолкнулась от земли и взлетела вверх метров на пять…
Лучше бы ей сразу отдали корявую жердину от забора, честное слово!
Кто-то наверху предусмотрительно проткнул пышную перьевую подушку: иначе не объяснишь весь тот ворох пушистого льда, что посыпался на их грешные головы!
Застыв в маленьком круге игроков, Алекса ощущала себя в импровизированном микрокосме, где каждый лучистый кристалл вращался по своей крохотной орбите.
Они все оказались в иной реальности, попав во власть капризных, изменчивых законов воздушной стихии.
— Готовы? — махнул снизу Вуд, отклоняя квоффл для броска.
Мгновеньем позже мягкий шорох полой сферы еле слышно затронул струны звеняще-снежной тишины.
Все одновременно сорвались с мест.
Туда, где в самом центре лениво разворачивалась будущая траектория квоффла.
Алекса почти словила холод пластмассовой глади мяча, но подушечки её пальцев лишь коснулись грубого шва перчаток Фреда.
Чёрт!!
Да вы все привыкли к этим деревяшкам!!
Она закусила губу, сжимая коленями бестолковое древко. Метла, ошалев от прыти новой наездницы, криво держала ход.
Чуть в стороне неслись Джордж, Спиннет, где-то там ещё Белл, здорово проигравшая на старте.
Алая спина Фреда, расчерченная хаотичным танцем снежинок, уже мчалась к далёким, едва различимым во всей этой февральской круговерти створам.
Пальцы до боли в суставах сжали холодную рукоять, за шершавым слоем древесины прочувствовав слабый ток магических волн.
Клянусь Горгоной, я выбью из тебя последние остатки скорости!! А потом пылись в сыром чулане ко всем чертям!
Подчинившись бесцеремонному напору, «Чистомёт», наконец, начал отдавать свою энергию.
Хэлфорд вырвалась вперёд.
Большая скорость заострила мягкий снег в колкие иглы, и теперь эти маленькие шипы противно царапали щёки, забирая свою дань противостояния с человеком.
Где-то позади слышались голоса… Вуд, Кэти, Джордж?...
Тёмный шар из рук Фреда бесстыже нарушил девственную пустоту центральных ворот. Всё внутри Алексы закипело от неконтролируемого жара: у неё с позором отыграли фору!!
1:0
Напиши себе это на лбу чёрным маркером, Хэлф!
Уизли подхватил квоффл и мощно перебросил мелькнувшей выше Спиннет. Алекса готова была поклясться: они уже ковали свою победу…
Ну нет, так легко я не сдамся!!
Сделав резкий крюк, девушка заметила в паре метров Джорджа. Он поймал её взгляд и слегка дёрнул подбородком.
Теперь они вместе шли на перехват, удивительно словив общую волну, — два сёрфера на круто вспененном гребне.
Алисия распласталась по метле, но Хэлфорд поняла сразу: Спиннет не спринтер, спринтер не Спиннет.
Иди сюда, детка! Отдай мамочке квоффл!
Десяток метров свернули в рулон: Алисия поздно сообразила, что Хэлфорд практически залезла рукоятью на прутья её метлы.
Понимая неизбежное, Спиннет в отчаянии подбросила мяч высоко вверх, Фред уже был там, но тонкие кисти перехватили фланирующий снаряд прямо у кончика его носа.
Надо было видеть эту мокрую рыжую чёлку и ошалевший взгляд! Алекса точно бы повесила живописный портрет над жарким камином годриковой обители!
Завладев мячом, она плотнее обхватила бёдрами метлу, вложив всю мощь в ускорение. Ещё секунда — и корявые прутья, наверно, эффектно вспыхнули бы, оставив за ней след падающей кометы.
Вот она, желанная ипостась — рассекать тугое пространство, врезаясь, как острый нож в слои бисквита! Прижимать заветный мяч к груди.
Мимолётный взгляд по сторонам уловил движение: Джонс, Алисия… ага, решили взять её в подкову?
Алекса едва не упустила старшего близнеца, который спикировал откуда-то сверху…
Она вовремя дёрнулась вбок.
А он быстр, этот Уизли!!
Почти как Чарли из «Колумбийцев», только стиль другой — обманчиво расслабленный, словно паяц на ниточках. Она была уверена: эти широкие плечи выдали далеко не всю свою энергию.
Сиганув к самой кромке поля, девушка судорожно глотнула студёный, как мёрзлая вода или застывшее на холоде желе, воздух, он почти прилип к глотке, мешая вдохнуть.
— Джонс!! Блокируй её!! — сквозь свист ветра прорвался голос Фреда.
Сплюнуть, что ли, от досады, а толку: ветер с радостью размазал бы плевок по её миловидному лицу!
В резких порывах трепетали края выцветшего тёмно-зелёного полотна слева. Алекса вывернула метлу, уносясь по касательной за башню.
АУЧ!
Рукоять едва не врезалась в бок взявшейся из ниоткуда Алисии, та не растерялась и почти вырвала квоффл! ЭЙ!!
Мяч опасно скользнул под локтём. Алекса взмыла вверх, сбив подоспевшую Джонс.
Их бёдра жёстко чиркнули на подлёте, рука Анджелины в кожаной перчатке пролезла к снаряду… чёрт!!
Глаз вовремя уловил рыжую макушку в метрах пяти выше. Тут-то паника осознания накрыла Алексу с головой: они специально всё подстроили! На такой скорости, за вьюжной круговертью у неё просто не осталось шансов разобрать, «ху из ху» из Уизел!
Аааа, была не была!!
Кручёный квоффл рассёк ажурное марево снежинок, приземляясь в радушно протянутые руки загонщика. С дьявольским смешком близнец послал ей воздушный поцелуй!
Что?? Фред!!
Алекса самолично отдала мяч противнику!! Такого позора не было с тех времён, когда она, расхрабрившись, врезалась в соседский забор на метле… в десять лет.
Спустя мгновение ей уже захотелось расцеловать Джорджа, который на большой скорости накрыл любимого братца.
— Хэлф!!!
Мяч, как дар Богов, летел с Олимпа прямо ей на бренную макушку.
Но две дьяволицы — Спиннет и Джонс — готовились заполучить сей подарок судьбы.
Алексу спасла только мгновенная реакция и непредсказуемость старой «клячи» под ней.
Кувырок получился хреновый, но, наверно, стоило поблагодарить Его Величество Случай.
Над ней с глухим стуком сомкнулись перчатки. Кажется, кто-то на чём свет стоит проклял Годрика! А ещё Хэлф удалось прихватить с собой в качестве трофея возмущённое: «Какого Драккла??» — в исполнении Анджелины.
Отвесное падение в клубах снега напомнило скоростной спуск со скалы.
Ууууууух!!!
Сердце готовилось покинуть грудь, а душа — бренную оболочку.
Три кольца вдалеке манили неодолимым входом в Рай. На секунду ей почудился даже маленький светящийся ореол.
Совсем того?
Видимо, стоило надеть шапку потеплей!
Она должна, должна донести этот чёртов квоффл!!
«Чистомёт», похоже, собирался последовать примеру хозяйки и расщепиться на прутья: вибрация в его утробе была настолько сильной, что больно жгла озябшие руки.
Плевать!
Алекса легла на горячее древко, поклявшись, если потребуется, в зубах и пешком дотащить мяч до створа.
Небо с землёй слились воедино в бесконечной пляске тусклого света и нежных теней.
Февральские сумерки спустились с гор, осветив арену боя каким-то нереально розовым светом. Почти фосфор, он сиял в незримой линии горизонта, растекался бликами по тёмным призракам фигур на поле.
Метров пятьдесят. Боже!!
За спиной слышалось чужое дыхание и чьи-то возбуждённые голоса, когда онемевшая кисть, размахнувшись из последних сил, швырнула мяч в нижний створ.
Рукоять неэлегантно тыкнулась в сугроб, сбрасывая осточертевшую хозяйку, которой даже удалось попробовать шотландский снежок на вкус. Он немножко отдавал триумфом.
Вокруг неё пикировали игроки, раскрасневшиеся в свистопляске погони.
— Вот это заварушка! — одновременно спрыгнувшие с мётел Уизли сияли не хуже начищенных галлеонов.
Спиннет опиралась на древко, тяжело дыша: сегодня они с Анджелиной выложились явно поболее, чем на пятнадцать запланированных кругов!
Чуть поодаль мелькнули чёрные пряди Белл. Пусть она не участвовала в общей потасовке, её миниатюрная фигурка неизменно обреталась на периферии зрения Алексы.
Лёгкий шорох над головой на миг отвлёк внимание, оказавшись летящим квоффлом. Через пару секунд мяч гулко хлопнул о ладонь Вуда, и вратарь опустил призванный им снаряд обратно в недра сундука.
Бэмц! Со скрипом лязгнула тяжёлая крышка, ознаменовывая финальный гонг.
— Так тебя зовут Алекса, значит? — щёлкнув замки, Вуд, кажется, посмотрел на неё другими глазами.
— Именно!
— Она играла за охотницу в своей Академии, — неожиданно подкинула фактов из ночного разговора Спиннет.
Уважение. Оно скользило во взглядах, в добрых, открытых улыбках близнецов, в задумчивом прищуре Анджелины.
Как истинные спортсмены, гриффиндорцы понимали только язык состязаний, и Хэлфорд десять минут назад с удовольствием показала им небольшую зарисовку… о себе.
— Ну, что скажешь, Олли? — хитро покосился Фред.— Тебе снизу виднее было.
— Неплохо! — с улыбкой выдал Оливер, подмигнув Алексе.
— Перевожу: Хэлфорд, ты охеренно летаешь! — Джордж без зазрения совести стукнул по сундуку, отбивая налипший комьями на мысы высоких ботинок снег.
— Берём? — выступила глашатаем женской половины сборной Джонс.
— Ты ещё сомневаешься? — Фред в предвкушении потёр ладони. — Отвечаю: мы нагнём всех! Уже за одну самоуверенность её можно было прихватить в запасные. Учись, Кэти!
Белл сдержанно улыбнулась, смахнув с тёмных локонов причудливый узор так красиво рассыпавшихся снежинок.
Никто сначала и не заметил темноволосого паренька в круглых очках и объемном полосатом шарфе, быстрым шагом пересекающего стадион.
Какая-то смутная догадка прокралась в сознание Алексы, похожая, скорее, на давние газетные вырезки, обрывки заголовков «Вашингтонского Оракула»:
«Младенец, погубивший самого опасного мага!», «Знаменитый волшебник Англии Гарри Поттер снова в деле!»…
Это что, правда он?
— Знакомься, наш ловец! — по-своему истолковав её замешательство, пояснил Оливер Вуд.
— Поттер, ты всё пропустил, иди домой! — под общие смешки ребят похлопал по плечу гриффиндорца Джордж.
На лице Гарри отразилась забавная растерянность. Он был младше их всех, но пронзительный взгляд синих глаз таил в себе какую-то удивительную глубину.
Хэлфорд и сама не поняла, что ей так понравилось в этом худом нескладном подростке. Наверное, детская простота — то редкое качество души, которое легко меркнет под гнётом тяжёлых испытаний. Но у Гарри, чьё имя не произнёс только ленивый, оно светилось, подобно чистому алмазу.
«Самый известный юный чародей» носил невзрачную школьную форму и играл в богом забытой команде, тогда как американские «селебрити» расхаживали в атласных дорогих мантиях, со свитой из охраны и репортёров. Ха! Можно подумать, кому-то они были нужны, с их нарочитой манерностью и дешёвым, как банка консервированной фасоли, апломбом. Хотя, по её мнению, фасоль оказалась куда более полезной, чем десяток таких «звёзд».
Улыбнувшись, Хэлфорд первая протянула руку:
— Привет, я Алекса!
— О, рад знакомству! — Гарри с жаром потряс тонкие пальцы.
Девушку вдруг осенило ещё одно открытие, самое приятное за сегодня:
Это её команда!
За спиной, сочно клацая, въезжает в паз купейная дверь. Узенький коридор сияет чистотой и светло-бежевой краской, пока за широкой панорамой окон расползается густой грязью набухшая земля.
Алекса ведёт по стеклу розоватым кончиком пальца, повторяя извилисто-призрачные дорожки из капель. Они наискось цепляют вагон, разбиваясь на скорости о выпуклый купол крыши.
Коридорчик ожидаемо пуст, девушка неспеша расправляет чёрные гетры, ведь в несущемся на всех парах составе тепло, когда за железную створку печи исправно подбрасывают чернильные комья угля. И ещё… ни к чему прятать ноги, покрытые ровным персиковым загаром.
Может, кое-кто помнит, как выглядят её острые коленки?
Под бирюзовым небом Штатов Алекса привыкла к многочисленным комплиментам, считая их скорее вежливой манерой общения, чем констатацией факта, они не трогали сердце столь остро и рьяно, как грубовато-презрительное «покажи свою задницу, Хэлф! Ляжки я уже видел!», брошенное как-то Флинтом.
При одном только воспоминании о нём предательски настроенный камертончик внутри тут же выдаёт приятную трель, на губах расцветает кривая ухмылка.
Святой Мерлин! Кажется, ты попала!
Хэлфорд шутила с Дэном, дружески обнималась с Чарли, флиртовала со Смитерсом, но никто из этих смешливых «хэй-как-дела-красотка» парней не вызывал у неё спазмов дурацкой щекотки.
А слизеринский капитан одним лишь взглядом бросил щедрую горсть перца прямо в её воспалённое нутро.
Сколько у них было стычек!
Алисия и Джонс под конец прошлого учебного года махнули рукой, мол «разбирайтесь сами!», Оливер многозначительно поднял бровь, и его «без комментариев» сказало больше, чем «похоже, он запал на тебя, Хэлф!» знатока тайных влечений сердец и душ Джорджа Уизли…
Взор рассеянно скользит сквозь золотистый пурпур подвижного ландшафта, позволяя сознанию — старому доброму театральному постановщику — услужливо развернуть яркую бутафорию, вместив несколько фигур в нужный хронометраж.
И пусть она видела эту пьесу множество раз, билеты в ложу неизменно разлетаются, как в день премьеры…
Автор:
Её Величество Фортуна
«Мы вас не ждали, а вы припёрлись»
Комедия в одном действии
Действующие лица:
Доблестные «грифы»
Слизеринские «козлы»
Место действия: квиддичный стадион, Хогвартс.
Время действия: один из чудесных вечеров в начале марта, в антураже мокрого снега и пожухлой травы, кое-где подёрнутой светло-зелёным молодняком, словно обещанием скорого лета…
— Сегодня отрабатываем в парах, — оборачиваясь на пути к стадиону, даёт установку Вуд. — Нужно больше сыгранности между девчонками…
Алекса согласно кивает, она готова на всё: отработать, наверстать, оправдать, передать опыт, в конце концов… Новенькая бордовая, невозможно гриффиндорская мантия приятно лежит на плечах, оттеняя длинные пряди, плотные светлые брюки подчёркивают стройность ног. Картину портит только корявое древко «Чистомёта»…
(Ну же, дружок, мы ведь почти сроднились! Хотя… Пришлось обуздать твой левый крен и немножко выправить скорость).
Разогретые мышцы приятно гудят, и дышится так легко — всё равно что пьёшь свежий воздух жадными частыми глотками: настоящий кислородный коктейль! Мятная пенка пряно ощущается на губах лёгким весенним поцелуем…
— Мы сейчас точно сыграемся… только с Флинтом! — Джордж первым замечает широкую вереницу с мётлами наперевес, идущую им навстречу.
Тёмный, разбавленный близкими сумерками изумруд влит в семь рослых фигур, и Алекса, наслышанная от Алисии и Белл о слизеринской сборной, готова поверить в байки о «свирепости и беспринципности» здешних игроков.
«Грифы» — этот храбрый воинский отряд под флагом Алой розы — выстраиваются в боевом порядке, готовые доблестно встретить «полчище орков».
…Мягкие побеги покорно ложатся под грубую подошву высоких ботинок из драконьей кожи, переходящих в длинные мускулистые ноги и не менее крепкий торс.
Алекса медленно поднимает взгляд выше, охватывая разлёт широких плеч, очерченную линию подбородка и враждебный отблеск тёмно-серых глаз под прямыми стрелами бровей и чёрными, коротко стрижеными волосами.
Высокий и статный капитан сборной Слизерина производит на неё странное, почти ошеломляющее впечатление: неоднозначность.
Он с ходу попадает в её типаж.
Подобное было раньше?... Почему-то именно сейчас десятки знакомых и не очень парней сливаются в блеклую, размытую картинку: всё это было до.
Флинта нельзя назвать красивым, но он словно статуя, умело выточенная из грубого камня.
Полная нижняя губа, придающая его угловатым чертам лица своеобразный оттенок мягкости, выдаёт в нём страстную натуру.
Нет, Алекса не владеет физиогномикой, да и не нужно быть гуру, чтобы уловить сильную, подавляющую энергию капитана. Она чувствует.
Маркус останавливается перед ними в полном осознании своей исключительности и правоты. Какое-то гадкое ощущеньице, словно бы все здесь, кроме него (и не только остальные слизеринские игроки, которые, кажется, отбирались в команду по принципу «выше, злее, мощней»), — «нижестоящие», как выразился бы отец.
Алекса сразу замечает семь гладких вороных изгибов с изящными металлическими распорами вокруг идеально подогнанных прутьев.
Новейшие «Нимбусы-2001».
Признайтесь, англосаксы, подсмотрели новинку у разработчиков «Старса»?
Она не может отвести завистливого взгляда, и Маркус замечает его: с издевательской ухмылкой слизеринец нарочито поворачивает метлу в более выгодный ракурс, и по лакированному древку красиво стекает розовато-лиловая краска заката.
Оливер вышагивает вперёд, обозначая свой ранг капитана:
— Флинт, у нас пятничная тренировка! Тебе ли не знать!
— Снейп изменил расписание, — низкий грубоватый тембр Маркуса звучит абсолютно пофигистически. С тем же успехом он мог сказать: «Гиппогриф внёс коррективы в план».
В груди растёт, набирает силу горячая волна возмущения, кончик языка начинает нестерпимо зудеть от жгучих, скопившихся в слюне букв. Совсем как в детстве, когда соседский мальчишка-магл отобрал её новенькую метлу и носился с ней по двору, пытаясь подмести ровненькими прутьями грязный асфальт.
Почему её команду вообще должны волновать чьи-то хотелки?!
В Магической Академии итоговое расписание тренировок утверждалось за год и могло измениться лишь с падением метеорита на перекрытия стадиона!
Вуд убийственно спокоен:
— Мы уже уступали вам в этом году, когда вы брали нового ловца! Кстати, где он?..
— До сих пор лечит жопу, — шелестит, как чёрт-искуситель, над самым ухом Фред.
Алекса, не сдержавшись, фыркает в кулак.
Её немножко посвятили в околоквиддичные дела «Хога»: белобрысый отпрыск какого-то богача, прихвостня в местном Министерстве, с позором проиграл Поттеру в осеннем матче, приземлившись на пятую точку прямо на глазах своего крутого папаши.
— Тебя это не должно волновать, Уизел! — расслышав реплику, лениво бросает капитан.
Их взгляды с Хэлфорд остро пересекаются вновь, ей кажется: на стадионе слишком жарко для первого, такого несмелого дыхания весны.
Почти столь же высокий, как Флинт, русый парень слева от него по-своему оценивает Хэлфорд:
— А это что за кукла? — обращается он к Вуду, кивая на гриффиндорку.
Широкая ухмылка и слегка вздернутый нос его так непохожи на высокомерный вид Маркуса.
Эдриан Пьюси. О да, она ещё наслушается от него!
Рука девушки против воли тянется к длинным прядям, рассыпанным ветром по плечам и спине.
Мама всегда говорила: «Ухоженные волосы — главное достоинство девушки. Ничто не придаст тебе большей красоты и женственности, Лекс, чем твои волнистые локоны, запомни мои слова!»
Сейчас её любимая дочь чувствует себя племенной кобылой, чья густая грива увешана колокольчиками, а на крупе красуется расписная сбруя. Покупатели тоже здесь, стоят в паре шагов, разглядывают с праздным интересом, прикидывая, готовы ли расстаться со звонкой стопкой монет.
— Это наш новый игрок! — невозмутимо поясняет Оливер.
— Так что, ребята, мы в любом случае тренируемся се-го-дня! — перехватив поудобнее биту, Джордж собственнически кладет руку девушке на плечо.
— У вас что, совсем всё туго: что за мода набирать в команду одних баб? — не унимается Пьюси. — Она хоть умеет отличать бладжер от квоффла?
Слизеринцы ржут, как сытые кони на пастбище. Породистые, знающие себе цену, вот только как бы ни лоснились их бока, какие дорогие медные подковы не украшали копыта, они ничем не лучше простой рабочей лошадки!
Слова свободно льются с губ, она больше не может молчать и никогда не могла:
— Не сомневайся, я точно отличу нормального игрока от такого полудурка, как ты!
— Ооооо!!
Смешки и свист, в который сливаются голоса обеих команд…
Чей-то резкий болючий щипок обжигает руку, краем глаза Алекса замечает Анджелину, позади кто-то шикает — кажется, Алисия…
— А ты чё, сильно умная? — угрожающий тон Флинта прерывает общий гул.
Наконец он смотрит на неё открыто и прямо, словно сжирая целиком, не поперхнувшись и косточкой. В глубине серых глаз бродит неясная эмоция, зажигая маленький злой фейерверк внутри.
Поздравляю, Лекс, это первый раз, когда тебе бросили перчатку прямо в горделиво поднятый нос! Мастерски щёлкнув кончик.
Твои американские друзья-спортсмены — сплошь улыбчивые парни в светлой вязке оксфордских джемперов. Они ждали тебя после занятий, открывали перед тобой дверь, оплачивали молочные коктейли и магловское кино.
Попробовал бы кто-нибудь из этих «джинсовых» болтунов посмотреть на на свою «королеву» так!
Под этим взглядом её охватывает необъяснимая тяга, сбросив мантию во влажную траву, эффектно встряхнуть волосами, как в рекламе какого-нибудь дешёвого шампуня с ароматом груш. Чтобы вечерние блики нежно играли на летящих прядях…
Даже стоя от Маркуса на расстоянии пары метров, за пределами его личного пространства, Хэлфорд чувствует напор и грубую, всеподчиняющую мужскую силу. Можно сколько угодно торговаться со своей совестью, но тело всегда реагирует безотказно, расцветая под коленками сотней колючих мурашек.
— Поумней некоторых! — приходится нетерпеливо выдернуть рукав мантии из крепких пальцев Джонс.
А она уверенно звучит! Как и полагается настоящей гриффиндорке.
Проказник Сэр Николас «Почти безголовый Ник» был бы весьма доволен своей подопечной, отвесив поклон на добрых пять дюймов длинней обычного.
И пусть сердце сходит с ума, бьётся трепетной птицей в тесных сводах рёбер — ни одна мышца на лице не дрогнет, ни одна связка не выдаст кипящего возбуждения, смешанного с чайной ложечкой густого страха.
Почему-то Алекса не может отвести взгляд от грубо отстроченной перчатки Флинта, свободно лежащей поверх рукояти. Коварное воображение тут же подбрасывает эпизоды, где эта самая перчатка нахально сминает школьную юбку и…
Боже, хватит!
— Так, стоп, стоп, стоп! Давайте по делу! — словно заскочив к ней в голову и смутившись увиденным, поднимает ладони Вуд, но кто будет слушать капитана, когда корабль стремительно идёт ко дну?...
— Я наслышан о твоём происхождении, американка! — ухмыляется Флинт.
Холодная серость глаз полна грозовой темноты. Лёд в его исполнении больше похож на брызги раскалённой лавы, чем на мёрзлые иглы сомнений: он обжигает изнутри.
— И что? Причём здесь это? — парирует Алекса.
Похоже, слухи в Хогвартсе распространяются быстрее легилименции! Ими пропитаны вековые стены, о них шепчутся портреты, провожая ехидными оскалами спины пребывающих в святом неведении студентов.
Дружки Флинта с молчаливыми ухмылками наблюдают за небольшой занимательной сценкой, у них появляется ещё один беспроигрышный повод задевать Гриффиндор: препирательства со «святым» Поттером набили оскомину всем, а вот смазливая чужестранка с сомнительной биографией — лакомая вишенка на многоярусном торте их высокомерия.
— Таким, как ты, здесь нечего ловить! — брови капитана слегка приподнимаются, он с наслаждением тянет слова, намазывая толстым слоем на выскочку, осмелившуюся возражать. — Собирай чемодан и вали отсюда, полукровка!
— Эй, дружок, придержи язык! — впервые серьёзный голос Фреда за её спиной. Кто-то выхватывает палочку. — Он тебе ещё пригодится!
— Помолчи, Флинт! — вмешивается Поттер.
Анджелина с Алисией синхронно выступают вперёд, почти равняясь с Хэлфорд.
Самое время нажать «стоп», вдавить педаль тормоза в пол, как в папином «Форде», но — увы! — её безнадёжно уносит вихрь раздражения.
— Нечего ловить, да? — Алекса смотрит прямо в антрацитовые радужки напротив. — А ты кто вообще такой? Принц голубых кровей или типа того? Может, зачитаешь мне строчку из вашего «Справочника снобов»?
Ох, неужели?! Она со злорадством понимает: его неприкосновенная персона тоже впервые слышит подобные фразочки в свой адрес. Выкусил?
Маркус слегка прищуривает глаза, пробуя едкие слова на вкус. Определённо, новый для него.
Смех близнецов меняет градус по Фаренгейту: эти рыжие сорвиголовы настолько органичны в любой ситуации — в награждении за приз зрительских симпатий или намечающейся жаркой разборке — что их можно позвать даже на бал Сатаны: рассвирипевшая нечисть уберётся к праотцам, разбросав по пути остатки неистраченной злобы.
— Закрой ротик. Вот тааааак, — Пьюси имитирует пальцами щёлкающий клюв.
Губы Флинта дёргаются в кровожадном оскале.
А ей до боли в висках хочется отвести взгляд, но так всегда случается с теми, кто обладает лично-притягательной магией для тебя: к этому нельзя быть готовой.
Ещё утром ты хрустела сочным круассаном над ароматной дымкой крепкого шотландского кофе, прикидывая, хватит ли вдохновения на зарядку, а сейчас жадно исследуешь мимику чужого лица.
Как жалкий вор, крадёшь мимолётные движения глаз, бровей, губ… Впечатывая в сознание. Чтобы потом, перед сном, наслаждаться ожившей картинкой, заставляя желанный образ бесстыдно плясать под твою дудку.
— Пьюси, выделываться будешь на игре! — добавляет свои пять кнатов в общий котёл Спиннет.
Эдриан отмахивается от гриффиндорки, как от назойливой мухи в жаркий летний полдень.
— Идите на хер, в общем! — Флинт закидывает метлу на плечо, давая негласную отмашку другим, и слизеринцы — все, как один — повторяют жест своего лидера, собираясь покинуть импровизированный октагон победителями.
Проходя мимо, Маркус больно задевает руку Оливера.
Вот это наглость! Как будто мало одного взгляда исподлобья!
— Фиговый аргумент! — правильные черты лица Вуда мгновенно застывают в холодную, непроницаемую маску. — Мы ещё не договорили!
Весомый аргумент!
Наш душка-капитан, похоже, вышел из себя, пусть и деликатно приоткрыв дверь. Для начала.
Он поворачивается вслед Маркусу, чья удаляющаяся спина — единственный ответ на любые справедливые притязания.
Два крепких слизеринца с битами уничижительно кривляются, заметив секундную растерянность гриффиндорцев.
Её рука дёргается прежде, чем в голове складывается разумный, аргументированный, логичный и… — да какая разница? — ответ.
Средний палец вытягивается вверх, главенствуя над остальными в понятном и потому безотказном…
«Fuck»
Хэй, Англия! Вот так, легко и просто! Привет от дружелюбных американцев!
Вообще-то Алекса считает себя весьма воспитанной молодой особой, но уж больно задело явное пренебрежение слизеринцев, кричаще-жёлтым транспарантом на длинных жердях развёрнутое над гриффиндорской сборной.
— Эй!! — басит громила Монтегю, чьи коромысла плеч едва влезают в самый большой размер форменной мантии. — Что ты там показываешь, а?
Слизеринцы останавливаются, Алекса не спешит опустить руку, наслаждаясь замешательством, щедро разливающимся на их самодовольных мордашках.
Она отвечает Грэхэму, но смотрит на Флинта, который не отводит взгляд: одновременно далекий, чтобы прочесть строчки в тёмной глубине, и слишком близкий, чтобы не заметить азартный отблеск.
Алекса никогда не признается себе в том, кем вызван маленький «раскардаш» в душе.
За спиной — верная команда, в кармане брюк — успокоительная твёрдость палочки. Можно и подерзить (самую малость):
— Проваливайте туда, откуда пришли! Сегодня наша тренировка, ясно?
Мгновенье все смотрят друг на друга, где-то пронзительно кричит ночная птица, а ветер треплет ближние холсты трибун.
— Какого?...
Монтегю, Алекса, Вуд, Анджелина, Пьюси и Фред выхватывают палочки.
«Экспеллиармус» готов сорваться с уст, и неизвестно, чем бы всё закончилось, точнее, вполне себе объяснимо: лихой дуэльной перепалкой, а может, старым-добрым рукопашным боем — но умница Джордж вовремя замечает «ястребиный» силуэт.
Мадам Трюк, ваш выход!
Тёмная фигура в объятиях широких разлетающихся концов мантии нервно и почти бесшумно ступает по мягкому травяному ковру.
За долгие годы судейства Роланда безошибочно чует горячие искры, растворённые в воздухе над школьными полями сражений, ей достаточно беглого взгляда издалека — и вот уже острые взъерошенные концы пепельных прядей разбавляют сумрачную синеву, смешанную с изумрудом и бордо.
— Что здесь происходит, молодые люди? Не потрудитесь объяснить? — по-птичьи жёлтые радужки с чёрными бусинами зрачков требовательно обводят всех и каждого. Ощупывают цепким, словно крючковатый коготь сапсана, взглядом.
Алекса уже знает: объяснения бесполезны. Фразы в стиле «это не я, это всё он» — не тот вид ментального внушения, способного убедить эту волевую раздражительную мадам.
Которой и выпадает честь опустить театральный занавес, дёрнув сухопарой кистью за крепкий трос.
Качнувшийся вагон с глухим металлическим стуком врывается за кулисы воспоминаний. Хэлфорд стоит у окна всего лишь несколько быстротечных секунд, а кажется — несколько часов. Она могла бы остаться в своём купе, слушать трёп Алисии, доедать пирог, валяться на диване, рассматривая ногти… да вообще предаваться сотне «важных» мелочей. Только вот стрелочка компаса упорно показывает на выход.
Тонкие стенки полны шумливых голосов и смеха, настоянного на звонком перестуке колёс. Алекса идёт по коридору, за спиной остаются вагонные двери, и, прежде чем увидеть, она уже понимает: впереди, перекрывая проход, стоят слизеринцы.
Пьюси замечает её первым:
— А кто это тут у нас?
По лицам игроков расползаются змеиные ухмылочки. Флинт, Боул, Деррек… Ну конечно! Значит, кое-что всё же осталось неизменным за лето: их реакция на неё.
В факультетских командах достаточно девушек для услаждения взора или колких насмешек. Но почему-то ни сочные хохотушки-пуффендуйки, ни дерзкие охотницы Гриффиндора не волнуют их так, как её чёрные гетры. На ладонь выше колена.
Им даже плевать на Чанг — признанную звезду квиддича, «супер-модель» Когтеврана!
Алекса помнит душистый май и нежные объятия весны. Жаркий, напитавшийся солнечным теплом за день вагон. Та же форменная юбка, гольфы и бордовый джемпер.
Лучшая подруга Фреда, эмигрантка, «выскочка» и «оторва» — да, ей не перемыл косточки только ленивый.
Тот же шаткий, качающийся, подобно верёвочному мостику, путь до туалета. И Флинт, с которым связывало слишком много всего. Или слишком мало.
Она ведь упустила момент, когда его явное презрение обернулось липким, тягучим, словно ореховая нуга, интересом.
Может тогда, на матче с Когтевраном? Или на апрельских тренировках, в штрихах от свистящих бладжеров и малиновых отсветах квоффла.
Алекса знала, чувствовала кожей: где-то там, в мягкой тени высоких слизеринских башен, таился пристальный взгляд — хищник, покинувший темноту подземелий, чтобы покуражиться на лёгкой охоте.
Только вот жертва не собиралась убегать, а кружила, кружила над полем верхом на антикварной метле, плавно очерчивала брошенные издалека контуры: знала же, что выбранная траектория идеально ляжет в поле его зрения.
И зрачки её расширялись, сминая светло-голубую радужку, вовсе не от страха.
Они могли сто раз поговорить на стадионе, когда он приходил, когда она уходила. Могли перекинуться парой слов в галереях замка, в Большом Зале. Разве мало укромных и не очень мест в огромных чертогах «Хогвартса»?
Но игра-молчанка, в которую испокон века играются двое, связывает языки, подобно сочной оранжевой хурме.
Две пары глаз, полные жадного, требовательного огня, смотрят через стол, пока уста кривятся в равнодушных улыбках. Насквозь фальшивых.
Две пары глаз неотрывно следят друг за другом поверх деревянных перекрытий трибун, ждут в свой цепкий сачок мимолётного взгляда-бабочки.
Увы, ожидание тогда оказалось слаще реальности, в которой капитан лишь криво улыбнулся ей, «случайной» попутчице, нагло и прямо разглядывая от лакированных мысок туфель до светло-русой, впитавшей в себя ласковый солнечный свет макушки:
— Смотри не навернись с метлы, Хэлф! — колючки слов застряли в узких пазах вагона, репейником прицепились к подолу юбки.
Таков был его прощальный ответ перед летней разлукой.
Свежая зелень далёких гор растеклась за окном бурой кляксой, и выпуклый глянец крыши вновь подарил гриффиндорке «неожиданную» встречу.
Кажется, они все изменились: Деррек ещё больше раздался в плечах, Пьюси обзавёлся новой причёской, Боул и Флинт вытянулись на добрых пять дюймов.
Узкий проход внезапно преображается в ковровую дорожку под изменчивым блеском софитов.
Алекса идёт по подиуму, слегка покачивая бёдрами, прямо навстречу взыскательному жюри. Она хочет смотреть одновременно на всех и ни на кого, но взгляд липнет к Маркусу.
Он невозмутимо стоит, прислонившись к холодному стеклу. Карманы чёрных джинс прячут загорелые обветренные кисти. Тёмно-синяя водолазка подчёркивает покатые грудные мышцы, натягиваясь на тугих бугорках бицепсов.
Тоже изрядно потел минувшим летом?
Хэлфорд чувствует, как сами по себе разъезжаются уголки губ, словно растянутые за ниточки глумливым кукловодом. Она готова голыми руками затолкать обратно рвущиеся наружу буквы, но уже поздно:
— Привет!
— Припудрить носик, Хэлф? — хитро улыбается в ответ Эдриан.
— Вроде того!
Серые глаза напротив будоражат оголённые нервы и коленки.
— Я смотрю, это ваше любимое место: возле туалета? — Алекса перекидывает копну волос на одно плечо, с внутренним ликованием замечая скользнувший взгляд Маркуса.
— Может, мы ждали тебя! — те же низкие нотки остро касаются натянутых внутри струн.
Истёртая от мысленных повторов пластинка, на которую наспех записали несколько треков с его голосом, крутилась длинными жаркими вечерами, прогоняя беспокойный сон:
«Хэлф, тебе не стрёмно тренироваться на таком старье?»
«Когда улетает первый янки-рейс до Вашингтона?»
«Хочешь прокатиться на «Нимбусе»?»
Самый дотошный, докучливый следователь не мог анализировать материалы дела тщательнее, чем Алекса — редкие обрывки фраз, бесценные клочки слов, обёрнутые в особую тональность.
Тающие слои всевозможных смыслов — шаткая подоплёка её самолюбия.
Она всё ещё не нравится или не настолько раздражает?
— В таком случае, ваше ожидание напрасно: я здесь мимоходом! — с небрежным пафосом отвечает гриффиндорка.
Ну-ну, хорошо бы для начала самой поверить в свою полнейшую невозмутимость!
Особенно при виде красивого лица Маркуса в лёгком оттенке загара. Ей кажется, или резкие черты обрели новую грань мужества?
Он повзрослел.
Осознание собственной «инаковости» вдруг прошивает тонкой холодной иглой. Сочный плод прямо перед ней — бери и кусай нежную мякоть, слизывая капли густого сока с губ, — но протянутая рука уже чувствует колючие вершинки отравленных шипов.
Алекса уверена: будь она слизеринкой, Флинт точно не упустил бы шанса зажать её в тёмном углу. Возможно, они бы даже дружили, обсуждая громкие скандалы из спортивной рубрики «Пророка», пили сливочное пиво по субботам в компании Деррека и Монтегю, шатались по замку после занятий, неизменно оказываясь на тропинке, ведущей к стадиону…
Но бордовая ткань, которая так идёт ей, — всего-то противоположная сторона цветового спектра. Ей не окраситься в змеиный изумруд: не позволит благородство оттенка. Получится грязь.
Боул ухмыляется, привалившись к противоположной стенке.
Алекса честно хочет быть равной им, но тяжёлые мужские флюиды оседают на плечах, пряно щекочут ноздри, выманивая наружу её женскую суть, падкую на подчиняющую грубую ласку.
Короткая юбка окончательно портит серьёзный настрой.
— Готовы к новому сезону? — осознавать себя в опасной, тёплой близости от главного персонажа ночных перфомансов её воображения… странно и волнительно одновременно!
— А ты как думаешь, Хэлфорд? — отвечает Эдриан вполне в духе общего настроя. — Конечно, нет! Мы занимались нашим любимым «Магловедением». Расскажешь, как янки пользуются этими нелепыми кусками железа на колёсах?
С подачи Флинта отлично заходят не только квоффлы, но и новые прилипчивые словечки.
— Очень смешно, Пьюси! Задай тот же вопрос Бербидж.
— Зачем? — перехватывает с улыбкой Флинт. — Когда есть ты!
— А она опять собирается летать на этой развалюхе? — Перегрин Деррек, крепкий светловолосый загонщик, хмыкнув, смотрит на капитана.
— Я сделаю всех вас и на «Чистомёте»!
(В багажном отделении покоится тщательно упакованный «Старсуипер», но пусть это будет маленьким сюрпризом в новом году!)
— Уууу, какая дерзкая кошечка! — довольно тянет Маркус. — Что ты ещё сделаешь с нами, Хэлф, ммм?
Что-то новенькое!
Его интонация совсем не похожа на тот пренебрежительный полутон, которым он «одаривал» её весь апрель и май. Чередуя короткими периодами игнора.
Ах, нет! Отдельные нотки неподдельного интереса Алекса слышала уже тогда. Редкие гостьи в его звуковом диапазоне, они всегда сбивали с толку, вспыхивая неожиданно и ярко. Как горячие искорки костра, что летят в бархате ночи, оставляя за собой тонкий ослепительный штрих.
Сейчас её открыто и нагло приглашают в игру.
— Много чести, Флинт! Найди себе другую подружку.
Девушка отчаянно хочет, чтобы игрались лишь с ней, но выпитый кофе настойчиво распирает низ живота. И почему она так долго терпела? Объедалась тыквенным блаженством со Спиннет…
— Подружку? — сквозь общие смешки фыркает Эдриан.
— Ты же прекрасно знаешь, Хэлф, мы дружим только со своими, усекла? — определённо, другая интонация Маркуса.
— Вообще пофиг! Дайте пройти!
Нет, это точно бессмысленный разговор! Ей нужно в туалет, в другой вагон, на другой поезд!..
Колёсная балка на скорости попадает в рельсовый стык — ничего не значащий зазор — но этого достаточно, чтобы Алекса слегка качнулась, по инерции делая пару шажков.
Мускулистая нога Флинта в темной джинсе тут же перекрывает проход, и девушка едва не падает на ботинки Люциана.
Парни синхронно выступают вперёд, безбожно сминая серую юбку в крепкой тесноте своих бёдер. Особенно напирает Маркус.
Растерянный взгляд Алексы идеальным ингредиентом ложится в масляное самодовольство капитана. Чувствуя обжигающе близкое тепло его тела, она не замечает остальных игроков: они всего лишь прихотливый, но необязательный антураж.
Хэлфорд с трудом вырывается из змеиного капкана, на ходу ловя подмигивание Флинта и… смачный шлепок по заднице в его же исполнении.
— Держи руки при себе, понял?
Слизеринцы весьма довольны небольшой сценкой: как же, удалось полапать неприступную охотницу Гриффиндора!
Такую уж неприступную?..
В продуваемом, шумном туалете она плещет ледяной водой на пылающие щёки, остужая кровь, приводя в чувство растрёпанную совесть и что-то там из остатков «львиной» гордости…
Ничего не скажешь: «хорошее» начало года!
Две недели назад красно-чёрный, словно игрушечный, паровоз скрылся в мягких облаках пара, благополучно доставив несколько десятков учеников на станцию «Хогсмид».
Замок встретил их уютным сиянием парящих свечей, масляным блеском ароматной индейки, нагромождениями шоколадных кексов, щедро присыпанных сахарной пудрой, подобно горным склонам в снегу.
Пролившийся дождь ещё остывал тёплыми каплями на лицах, когда приветственная речь директора вдруг стала предостережением: отныне школу будут охранять дементоры — жуткие существа в подвижных чернильных лоскутах, с уродливым зёвом вместо рта.
Слава Мерлину, их карикатурный образ ворвался в сознание Алексы прямиком со страниц жёлтой газетёнки Вашингтона, а не в промёрзшем насквозь, внезапно остановленном вагоне!
Обрывки панических рассказов об «ужасающе длинных когтях» и «предвестниках смерти в капюшонах, безнаказанно шастающих по «Хогвартс-экспрессу», настигли девушку уже на платформе, в дрожащем свисте отъезжающего состава.
Надо же, а им с девчонками крупно повезло! Поттер вообще сознание потерял!
Когда поезд резко сбавил ход, да так, что Спиннет свалилась на Кэти и Джонс, когда погас свет и за окном, разрывая мутную завесу дождя, взметнулись чёрные тени, Хэлфорд подумать не могла, кто их охраняет. И причём здесь распоряжение Министерства с отменой всех матчей в этом году.
Если садовые ножницы достаточно остры, чтобы справиться с гибкой ветвью (щёлк! — и молодой, не в меру разросшийся побег летит в кучу таких же «неидеальных»), — то потеря внутренней мотивации выглядит примерно так же. Тренировки, любовно укутанная в хрустящую бумагу метла, новые леггинсы и ботинки — всё, всё нещадно срезается одним лишь запретом, сфабрикованным Статутом о ненападении.
Но это было тогда, в самый день приезда: протяжные, до краёв полные разочарования вздохи, «грёбаные фестралы», «яйца Мерлина», «Годриковы кальсоны» и ещё бог весть какие ругательства, летящие из уст расстроенных игроков.
Несколько минут отчаяния неожиданно объединили все четыре стола, и Алекса всласть насмотрелась на озлобленное лицо Флинта.
Бесстыже пялила глаза, наслаждаясь контрастом смуглой загорелой кожи и белых манжет рубашки. До тех пор, пока он сам не повернул голову, полоснув по ней остриём тёмных глаз.
Чёрт! В следующий раз она обязательно пересядет на другую лавку!
* * *
Четырнадцать чисел сентября незаметно растворились в неумолимом потоке под названием «время». Зачарованный потолок вновь множил полуденную разноголосицу, шелестящим эхом раскидывая по всему пространству Зала...
— Фред, не будь таким засранцем и передай мне вооон ту куриную ножку! — новый капитан Гриффиндора, Анджелина Джонсон, уже вовсю распоряжается близнецами.
Алекса с улыбкой вспоминает их «чудовищный» заговор на Оливера, призванный оболванить умницу-вратаря.
Они чертили руны над его пергаментом с отметками, шептали: «Тролль, приди», но Вуд успешно сдал свою ЖАБУ, надел алую ленточку выпускника — и команда лишилась бессменного капитана. Хорошо хоть места загонщиков по-прежнему оставались за обаяшками Уизли, с залихватским видом ступившими на предпоследний, шестой курс!
— Какого драккла тебе нужна третья, Джонси? По-моему, парочки твоих вполне достаточно!
— Окей, тогда я возьму вот эту тонкую сосиску, похожую на…
— Тссс, ребята!! — шипит Ли Джордан через стол. — Старик что-то вещает! А то опять прослушаем, и придётся спрашивать у МакКошки! А вы знаете, как она не любит, когда…
— … восторжествовала, и в этом году, по нашей доброй традиции, первый матч будет сыгран между командами Гриффиндор и Слизерин! — приятный баритон Дамблдора тонет в бурлящем море аплодисментов.
— Еееееее!! — кричат близнецы.
— Что?!! — в голосах Анджелины и Спиннет причудливо сплетаются недоверие, радость, шок и ещё нечто, отдалённо напоминающее недавний спор в гостиной в стиле «Прогнётся Альбус под Министерство или нет?»
(«Старый маразматик», — кажется, так нарекли величайшего мага столетия в американском еженедельнике «Разящий клинок». В прошлом году Алекса лишь пожала плечами, перелистнув скандальную страницу с выходящим из Зала суда Альбусом. Сегодняшняя Хэлфорд непременно вступила бы в отчаянную перепалку с оппонентом, доказывая необычайную мудрость директора).
Ярко-оранжевая мякоть тыквенного сока выплёскивается через стеклянный ободок в золоченый глянец кубка. Льётся вслед отрывистым восклицаниям гриффиндорцев:
— Значит, всё-таки играем!
— А говорили, с Пуффендуем!...
— Дементоры квиддичу не помеха!
— Готовь биту, Фред! Джорджи, тебя тоже касается!
— Лекс, круто, что взяла «Старса»!
Анджелина, наконец, получает желанный окорочок из рук старшего Уизли, но куриная ножка теперь сиротливо остывает на лощеной глади тарелки, благополучно забытая смуглолицей охотницей:
— Джо, если не вмажешь бладжером по Монтегю, я ухожу из сборной!
Джордж Уизли щурит глаза, наполовину скрытые рыжей медью чёлки. Рядом с Хэлфорд расцветает хитрая улыбка Фреда, по левую руку от него Спиннет тормошит Кэти Белл, пытаясь перекричать возбуждённый гул.
Что ж, матчу — быть!
Внутреннее ликование сейчас подобно прыгучему мячику: скачет по ступенькам вниз, повторяя гулкие удары сердца.
Алекса с готовностью присоединяет свои ладони к общему плеску.
Только не оборачивайся!!
Ей кажется: на спине, под острыми лопатками, вырастают щупальца глаз, направленные ровно туда, за слизеринский стол.
И даже на выходе с Большого Зала, теряясь во всей этой пёстрой, шумной толпе, девушка кожей ощущает его близость.
* * *
Она больше не разговаривала с Флинтом
с той самой встречи в поезде.
Да, они виделись в Зале, мимоходом пересекались в галереях, даже пару раз прошли мимо друг друга по пути на стадион и обратно.
Ииии?... Ничего!
Горькое разочарование — эта новая, неприятная злость — как искусственно выведенный суррогат, ворочалось, жгло изнутри, не находя высвобождения в чужих поступках извне.
Ей остро не хватало его взглядов, едких насмешек…
Пусть бы снова обозвал «полукровкой»!
В его устах любое слово приобретало для неё особый вкус, теряя изначальную горечь, становясь клубничным леденцом в цветной шуршащей обёртке.
Только не этот равнодушный вид, непроницаемая маска презрения, обращённая к «чужакам», к тем, кто с ним не из одного теста!
Театральный режиссёр её жизни точно отличался садисткими наклонностями! Взял и вывел на сцену новое действующее лицо: Имоджен Стреттон.
Противные, колючие буквы.
Кто ж виноват, что у Хэлфорд свело скулы от ядовитой ревности при виде томной худой слизеринки с прямыми чёрными волосами?
Странно, почему Алекса не замечала эту семикурсницу раньше? У них же были общие пары в прошлом году.
Или Стреттон обрела всё значение только сейчас, оказавшись на орбите Маркуса. Внезапно взлетев на трон: ту недосягаемую для «американских простушек» высоту, с которой и смотрела теперь своими бесцветными глазами. Полными внутреннего мерзопакостного превосходства.
«Они, кажется, вместе тусили летом», — выдала Спиннет пару дней назад.
Услышала в коридоре тонкий писклявый голосок, вещавший о «закрытом семейном приёме у Флинтов», и, как верная подруга, поверенная всех тайн, тут же принесла на сорочьем хвосте свежую сплетню. Взамен новости, что Маркус точно остался на второй год (которую Хэлфорд восприняла с куда большим энтузиазмом!). Нет, Алекса смутно догадывалась ещё весной: Флинт тупо забил на учёбу, проводя на метле гораздо больше времени, чем за учебниками.
По мнению Хэлфорд, ему полагалось блестяще сдать экзамены и облачиться в сливовую мантию Визенгамота. И сводить с ума здешних секретарш. Но… что-то пошло не так.
Может, их сглаз случайно сработал на слизеринском капитане?...
«Слабо» по Трансфигурации и Заклинаниям, «Ниже ожидаемого» у Снейпа, «Тролль» у Трелони…
Единственная более-менее нормальная оценка — «Выше ожидаемого» — едва не вызвала у Хэлфорд приступ истерического хохота прямо в кабинете декана, где гриффиндорка подсмотрела итоговый табель Флинта.
«Магловедение».
Он прикалывается?
С каким жадным злорадством Алекса смаковала потом каждую новую подробность, охотно отвечая на шутки Спиннет о «зубастом тупом тролле»!
Испытывала сладкое, извращённое наслаждение, катая на языке мягкий перезвук «фли-фли», вспоминая крупноватые передние резцы над пухлой нижней губой.
Похоже, капитан вернулся в школу лишь для того, чтобы пополнить ряды своих поклонниц.
Кэти Белл клялась на учебнике по Прорицаниям, что случайно подслушала в женском туалете разговор двух слизеринок:
«По голосу я не поняла, кто там был, кажется, Паркинсон и Фарли… Ну и Пэнси спрашивает: «Так это правда? Вы целовались? Булстроуд твердит, что видела тебя с ним в совятне!» Фарли захихикала, как последняя идиотка, и выдала нечто вроде: «Мы просто поговорили, но Марк тааак смотрел!» Думаю, она точно не впечатлила свою любопытную подружайку!»
Сама Паркинсон сохла по блондинчику, который, на вкус Алексы, обладал специфической внешностью: худой, нескладный, остролицый… Деньги отца давали ему большое преимущество перед сверстниками, даже некий апломб и лоск, обещая в скором времени либо окончательно испортить характер, либо, попав в руки умной девушки, смягчить нрав.
Возможно, будь он на несколько лет взрослее…
Нет, всё-таки нет!
В Малфое не было той силы и особого рода сексуальности, присущей лишь малому количеству парней. А Флинт одним лишь присутствием волновал кровь. Не прилагая абсолютно никаких усилий.
Стреттон и Фарли уже крепко засели на крючке, Алекса все ещё тешила себя надеждой, что ей-то удастся избежать липкой ловушки сахарных сетей, не увязнуть в патоке соблазна!
Только вот предательское нутро исходилось мелкой дрожью каждый грёбаный раз, когда слизеринец показывался на горизонте. Словно все до единой клеточки её тела своевольно решили продаться с потрохами за один только взгляд.
Невероятная наблюдательность — вот он, первый симптом опасной болезни!
На глаза опускаются окуляры не хуже выпуклых линз Сивиллы.
Едва заметные жесты, мимика, неуловимые оттенки кожи — отныне все движения и признаки «объекта» падают на благодатнейшую почву, становясь вожделенной целью изучения… Чтобы под пологом тёмных ночей расцвести в яркий стеклярус калейдоскопа. Красный осколочек — губы, антрацитовый — глаза, изумрудный — мантия.
* * *
Алисия Спиннет на ходу зачитывает новое расписание тренировок, составленное явно при содействии Вуда на коленке Джонс:
— В следующую пятницу у нас… так… совместная со Слизерином?! — светло-зелёные глаза в ужасе смотрят на исчерченный вдоль и поперёк пергамент.
— Постой, что?... Это какая-то ошибка! — Алекса выхватывает листок, резко останавливаясь за поворотом.
Так и есть: в маленьких квадратных окошках на десятое октября после обеда рядом значатся две буквы «S» и «G».
— А как вы хотели, вашу мать?? — их настигает ураган под названием «Анджелина». — У нас матч через месяц!!! По вашему, я должна была уступить Слизерину?
Хэлфорд поджимает губы в смутном осознании правоты капитана, а скользнувший взгляд Алисии ставит печать согласия на эту чёртову неизбежность.
Радость от предстоящего сезона очень быстро рассеивается в тревогах подготовки. Точнее, её отсутствия.
Пять «Чистомётов», «Нимбус» Поттера и «Старс». Слишком мало времени для полётов, поэтому придётся штурмовать стадион, ощущая боль едва разогретых мышц.
Кабинет МакГо на несколько дней превращается в перевалочную базу гриффиндорской команды: Анджелина на правах капитана сборной ходит к Минерве, как к себе домой, каждый раз переступая порог с новым, исправленным листом пергамента.
Видимо, то же самое делает у Снейпа и Флинт.
Против воли оказавшиеся в эпицентре спортивных разборок деканы отрывисто беседуют в коридорах, после чего остроконечная шляпа МакГонагалл раздраженно маячит над весёлыми стайками учеников, а мантия Северуса разлетается в быстрой ходьбе, подобно встревоженной летучей мыши.
Прислонившись затылком к холодной стене возле класса, Алекса с трепетом ждёт первой совместной пары. Никак не может унять глупое необоснованное волнение, в очередной раз доказать:
Тебе. Всё. Равно.
Толпа слизеринцев во главе с Флинтом шумно проходит мимо. Хэлфорд «совсем не нарочно» и даже «нехотя» ловит холодный взгляд Маркуса.
Раскрытые двери аудитории впускают капитана прежде, чем Алекса (по привычке, конечно же!) пытается распознать в сером равнодушии его глаз крохотные проблески интереса.
— Пошли, скоро начнётся урок! — машет подругам Анджелина.
Высокие арки кабинета Чар крепко держат литые вершины, под их вогнутыми животами несколько рядов парт уже занимают ученики двух факультетов.
Флинт вновь семикурсник, но, судя по лицам признанных лидеров «змей» Криспина Элмерза, неприятного широколицего блондина, и темноволосого противного задиры Алана Флетчера (называвшего Хэлфорд «вертихвосткой» и «балаболкой»), никто этому особо не рад.
В классе устанавливается новая иерархия, Алекса прямо слышит этот надрывный треск, с которым ломаются привычные устои слизеринцев.
Забавно!
Чего не скажешь о прилипале Стреттон: её обтянутые чёрными колготками тощие ноги семенят вслед за крепкими бёдрами в тёмных брюках.
Под пуговицами рубашки Хэлфорд закипает перцовая горечь, будто внутри плавно и равномерно вскипает маленький котелок. Теперь варево весело клокочет с противным голоском в унисон:
— Ахах! Марк, ты же знаешь, они лучше сожрут соплохвоста!
Милочка, потише: тебя и так прекрасно слышит весь класс!
Дальняя парта во власти слизеринского капитана, который сидит, раскинув руки по деревянной спинке скамьи.
Золотой браслет.
Вот что сразу замечает Алекса, бросая сумку на вторую парту, в трёх рядах от парочки.
Блескучие звенья мягко переливаются в ярком дневном свете. Зацепившись пластинкой за выпирающую косточку, лежат на смуглом запястье капитана, выглядывая из белоснежной манжеты.
Он небрежно встряхивает рукой, позволяя браслету ещё больше съехать вниз.
Кем бы вы ни были, мистер Флинт-старший, вам следовало бы отобрать у сыночка метлу и посадить за книги, а не покупать дорогие побрякушки!
Это не мешает Хэлфорд рассматривать его наспех завязанный галстук, кривую ухмылку и острый краешек зуба, слегка кусающий губу…
Учебник по Заклинаниям вдруг становится жутко, просто фантастически интересным!
Хэлфорд рассеянно теребит между подушечек плотный уголок страницы «27». Мелкие буквы сливаются в ажурный бисер строки — пляшущие отражения её мыслей.
Весь слух обращён туда, где через три ряда бархатно стелется грубоватый тембр. Наглый. Преисполненный самодовольства:
— Нет, Монтгомери, мне по фиг на них, и тем более на пуффендуйцев!
Флитвик опаздывает, впрочем, как всегда. На секунду рисуется дурацкая картинка с участием профессора: мелкие ножки бегут по дорожке (точнее, по плитам галерей), путаясь в длинных полах расшитой серебром мантии. Розовая лысинка в белом пухе волос и смешное, почти собачье кряхтенье.
— Вуд ушёл, какая жалость! — притворно вздыхает Флетчер с первой парты, адресуясь сразу к трём охотницам Гриффиндора. — Такой хороший игрок, как вы теперь без него?
— Справимся, не переживай! — шваркает книгой по столешнице Спиннет.
Анджелина через проход не слышит никого и ничего, уйдя в мир подсчётов и цифр — наследие Оливера в виде тетрадки с «тщательно выверенной тактикой».
Следующая фраза цепляет перепонки не хуже зазубренного смычка по гладкой струне:
— Слышь, Джонс? Только не ставь на ворота Хэлфорд: она продует все квоффлы!
Наглая ложь!!
Алекса резко оборачивается, встречаясь с охотником взглядом. Эта царская, немного ленивая самоуверенность сбивает с толку.
— Да что ты говоришь!
Маркус слегка приподнимает брови в ответ, позволяя широкой ухмылке плотоядно исказить его черты.
Где-нибудь в шумной бесконечности коридоров она простила бы ему очередную «змеиную» шпильку, но черноволосая моль Стреттон непозволительно близко подобралась к живому воплощению её ночных грёз.
Ведь чувство собственничества беспроигрышно срабатывает даже на самой возможности единолично мечтать о нём, жадно присваивает право на эфемерные прикосновения длинных пальцев, тёплое дыхание на щеке, робкий поцелуй…
И она продолжает с елейной улыбкой, не в силах молчать и отвести взгляд:
— А что нас ждёт сегодня, Марк, не подскажешь? Ты же проходил всю программу ещё в прошлом году!
Громкое фырканье Спиннет сливается со смешками гриффиндорцев, Алекса с удовольствием замечает, как тускнеет гадская улыбка на лице капитана, уступая сиянию дорогого украшения на руке. Но не настолько, чтобы исчезнуть или превратиться в смущённую физиономию.
Имоджен, чувствуя подходящую минуту своего маленького триумфа, наклоняется вперёд, грациозно отбрасывая вороньи пакли с плеч. Дешёвый приёмчик. Как и раздражающе-тонкий голосок:
— Поверь, Хэлфорд, тебе не освоить программу и с третьего раза!
Ошарашенный взгляд Алисии и её готовое сорваться: «Ты офигела?» — аккуратно останавливает встречный вопрос Алексы:
— Мне кажется, Флинт сам в состоянии ответить! Или ты что-то вроде его личного секретаря?
— Должна признать, ты угадала насчёт «личного»! — истекая самодовольным превосходством, прислоняется к спинке скамьи Имоджен. Почти касаясь Маркуса плечом. — Просто ему нет дела до всяких там…
Бла-бла-бла!
Как Флинт её выносит? Жуткая зануда!
— Смотри, не забудь вытереть ему слёзки после провальной игры!
— Молодец, Лекс! — шепчет под руку Алисия.
Все с интересом наблюдают за словесной перепалкой, а слизеринцы едва не потирают ручки в предвкушении возможной потасовки.
— Ты уверена? — тянет Маркус.
Даже с такого расстояния Алекса замечает, как удивительно спокоен и расслаблен слизеринский капитан. Масляный взгляд тёмно-серых глаз медленно скользит по её пылающему лицу.
Наконец-то!!
Ликование разлетается сотней бабочек внутри. Пусть на миг, но надоевшая маска холодного безразличия — с недавних пор неизменная форма по отношению к ней — летит к его ногам, и серебристо-изумрудные тесёмки беспомощно стелятся под грубую подошву капитанских ботинок.
Алекса готова поспорить: Флинт преступно наслаждается импровизированным спектаклем в его честь. Мерлин, да он готов запустить руку в штаны после ещё одной парочки подобных фраз! А ещё лучше, если они со слизеринкой вцепятся друг в другу в волосы прямо у всех на глазах.
Из-за него.
О даааа!
Больше всего на свете Хэлфорд презирала эту унизительную, бессмысленную возню! На каком-то генном уровне её тело отвергало саму возможность соперничества за парня.
И вот, полюбуйтесь! С озлобленным жаром подначивает Стреттон, пока мозг азартно ищет всё новые и новые стрелы для атаки.
— Добрый день, мои дорогие! — мягкий голосок профессора неожиданно вторгается в общий гул.
Возвращение к реальности подобно нырку на поверхность: глотаешь кислород, любуясь ярким солнцем, а перед глазами переливаются бирюзовые ленты морских течений, усеянные мириадой свинцовых пузырьков.
Рука хватает перо, торопливо разглаживает кремовый лист в жалкой попытке изобразить небывалую страсть к обучению.
— Прошу прощения, задержался у Альбуса, — Флитвик переступает на низенькой стопочке книг, внимательно оглядывая класс поверх очков-половинок, — уж такие наши дела… Ну, откройте страницу двадцать девять! Мисс Эванс, прочтите, пожалуйста, тему урока!
…Бумажный комок, мягко шлёпнув по макушке, приземляется прямо на раскрытый талмуд. Хэлфорд осторожно разворачивает смятый кусок пергамента и — Годрик знает! — чего ей стоит не повернуться назад!
А перед глазами всё пляшет и пляшет инсталляция её позора: коряво нарисованная фигурка верхом на лохматой метле лихорадочно мечется у ворот, пропуская такие же кривые мячи и огромный бладжер, смачно впечатывающийся ей в лоб…
«350:0» — издевательски гласят жирные цифры над головой.
Аккуратно подцепив край рисунка, гриффиндорка показательно сжигает его почти под самым носом Флитвика, вызывая у добродушного старичка испуганный писк.
Тугая струя душа с шипением падает на лоб, разлетаясь мириадом хрустальных брызг. В нос ударяет сладко-фруктовый запах шампуня «Супер-блеск» из американского маркет-плейса, в уши — весёлый напев Алисии из соседней кабинки:
Оуоооо-оуо-оуо-еееее!
Эти сны нам не нужно скрывать,
Только ты можешь их разгадать…
— «…Выдох-вдох, время нас подождёт, ведь с тобоой нам так легкоооо!» — подхватывает Алекса, намыливая живот и небольшую округлую грудь. Пушистые дорожки пены стекают вниз, рисуя соблазнительные узоры на раскрасневшейся от горячей воды коже.
— Ииии вместе, раз-два-три…
Знаешь, я больше никогдаааа
Никому тебя не отдаааам,
Я так близко к твоим губааам,
Моя любоовь,
Просто будь со мной, и не нужно слов!
Звонкий смех отражается от голубого кафеля стен, смешиваясь под потолком с танцующими волнами молочного пара.
— Лис, я так устала на тренировке, как не уставала ни от одного матча, честное слово!!
— Я тоже! Нам с Анджелиной пришлось догонять этого кабана Монтегю! Передай шампунь, пожалуйста… Спасибо! А потом уворачиваться от бладжеров… Хорошо хоть Фред с Джорджи отработали на славу!
Плеск воды, по-своему созвучный мыслям каждой из них, ненадолго заполняет паузу.
— Алекс, скажи мне, какого фига вытворял сегодня Флинт?
— Не знаю… Ты будешь смеяться, но у меня такое чувство, будто он меня поимел!
Сдавленный смешок за тонкой перегородкой только подтверждает опасения Хэлфорд:
— Ахах, что-то новенькое! Я думала, всё так и останется на уровне гляделок. Как в прошлом году…
Я тоже так думала!
Мыльная вода слегка щиплет глаза под сомкнутыми веками, отвлекая от навязчивого ощущения чужих рук…
— Вообще прям заметно со стороны, что он странно на тебя реагирует. Не так, как раньше…
— Угу, — забывшись в воспоминаниях, Алекса на ощупь тянется к рычажку крана, пальцы скользят по мокрым перемычкам и не сразу находят выпуклый кружок.
Пусть душистый водопад начисто смоет её наваждение!
* * *
Тремя часами ранее
— Быстрее, быстрей! Пока они не пришли!! — Анджелина с ноги толкает дверь тренерской, впуская солнечный лоскуток — последний привет задержавшегося в октябре лета.
В ладонь Хэлфорд впечатывается гладко-кофейное древко «Старсуипера», ставшее свидетелем последних пяти минут суетливых сборов команды. Кэти Белл всё ещё пытается на ходу дополировать «Чистомёт», пока Спиннет силой не выхватывает баночку затирки: «Пошли уже! От этого он быстрее летать не станет!»
Они выходят на поле примерно… на сорок минут раньше заявленного времени.
Дерзкий план Анджелины стоил пропущенного обеда и быстрого перекуса бутербродами прямо на Трансфигурации. Оставалось лишь догадываться, что подумала Минерва, глядя, как ученицы её факультета на задней парте судорожно пихают в рот ломти хлеба с ветчиной.
— Не берите в голову! — бросила тогда Алекса по пути в гостиную. — Она всё прекрасно понимает, сама ж играла раньше!
На осознание мысли, что их строгая, выверенная в своих поступках и словах декан три десятка лет назад лихо восседала на метле, у Хэлфорд ушло больше времени, чем на фразу: «Стойте, вы хотите сказать, старушенция была офигенным охотником?...»
Ладно, всё это приятные дополнения к учебному процессу в привычном, полюбившемся ей Хогвартсе.
Сейчас на кону стояло другое: победа… Нет, ПОБЕДА. Фестрал с ними: Пуффендуем и Когтевраном.
Слизерин — вот она, главная добыча сезона. Проиграть ему — все равно, что опозорить честь школы, посрамить МакГонагалл, разгневать Почти Безголового Ника, потревожить покой мирно почившего Годрика, в общем — обрушить ушат с помоями на грешные головы. А потому боевого настроя у них было не занимать! (Только б не подвели доходяги «Чистомёты»). Душу грели две более менее приличные метлы: хэлфордский «Старс» и «Нимбус» Поттера.
По нехитрым подсчётам Слизерин должен подойти не раньше, чем через полчаса, поэтому у грифов будет достаточно времени, чтобы «прогнать» «секретную тактику» в исполнении Джонсон:
— Кэти теперь на воротах. Алисия, Лекс, сначала отработайте против неё вдвоём, потом попробуем в тройке.. Будем разыгрывать квоффл под прикрытием Фреда. Джордж, пытайся нас блокировать! Гарри, ты своё дело знаешь: словить снитч как можно быстрей! Помни, Малфой хорош на скорости, но слабоват в манёврах.
Поттер с готовностью кивает, отбрасывая стеклянными кругляшками яркие блики на лица ребят.
Солнце, удивительно ласковое для октября, щедро разливается в зелёной чаше стадиона, полной ещё свежей, сочной травы.
Близнецы улюлюкают сверху, почти растворяясь в глубокой лазури небес — такой она бывает лишь короткий промежуток времени, спеша обернуться по-зимнему пухлыми и низкими облаками.
Идеально круглый малиновый мяч (а не та кривая клякса на злополучной бумажке) гладко шуршит в ладонях, нагретый, готовый к броску.
Стыдно признавать, но Алекса каждый день вспоминала мерзкий кусок пергамента, прокручивая в голове всевозможные варианты расправы над Флинтом, начиная с ответной карикатуры зубастой гориллы на метле и заканчивая «Бомбардой Максима»…
Над головой, контролируя точность подачи, проносится Джонсон.
Взмах руки — и мяч с упругим свистом рассекает пронизанный тёплыми лучами воздух, летит по высокой дуге, отсвечивая мягкими бликами, и приземляется точно в протянутые руки Спиннет.
— Вот так, отлично! Алисия, только не снижай скорость! — бодро звенит крик Анджелины вдогонку двум охотницам. — Фред, ты что там забыл?!
— Работаем с Джо, не кипятись, сестрёнка! — бархатной тенью проносится вверху старший Уизли, размахивая битой.
— Гарри, внимание! Выпускаю снитч! — машет капитан тёмной фигурке возле козырька Пуффендуйской башни.
— Хорошо!
Алекса мчит на полной скорости прямо к застывшей у дальних ворот Белл.
Нужно завершить крюк вокруг ворот как раз к моменту, когда Спиннет окажется на расстоянии броска.
Разогретое тело уверенно держится на метле, тёплой подушкой обнимает ветер, нашёптывая крамольные секреты, пока руки сжимают блестящее древко.
На расстоянии тридцати метров отчётливо видно напряжение на лице Кэти, стянутое в тугой чёрный хвост. Беглый взгляд через плечо: Алисия здесь, в дюжине футов, уже готовится пасовать мяч.
Хэлфорд резко уходит вбок за верхнее кольцо, одновременно с точным броском Спиннет. Вскрикнув, Кэти устремляется к мячу, но выскочившая из-за её спины Алекс ловит квоффл и молниеносным броском, развернувшись на сто восемьдесят, посылает его точно в центральный створ.
— Да!! Есть!!
Они с Алисией победно скрещивают ладони под недовольное ворчание Белл: «Слишком быстро! Так нечестно!»
— Охеренно!! — кричит Джордж с той стороны поля и на радостях лупит по бладжеру со всей дури.
Ноги в прыжке касаются твёрдой земли, Алекса выпускает метлу, и «Старс» плавно зависает над пожелтевшими кончиками трав.
— Лекс, это нереально круто! — задыхается от быстрого полёта Спиннет, приземляясь следом. — Если мы провернём ту же комбинацию в игре — не видать им победы, как фестраловых ушей!
Осенний флёр терпко тает во рту. Запах травы, сырых лесов в глубоких расщелинах гор, лёгкий, еле различимый аромат высыхающих от утреннего ливня склонов…
Анджелина со свистком в зубах показывает им «класс»:
— Уже что-то!! Давайте ещё раза три! Кэти, внимательней, на подпускай их близко, максимум — пятнадцать метров от колец!
— Поняла! — упавшим голосом отзывается Белл, возвращаясь на голкиперскую позицию.
— А ну, не вешать нос!! Ты только пробуешься на вратаря, пару тренировок, да привыкнешь! — подбадривает Джонсон, и тут же: — Фред, какого Гриндевальда не отпасовал сейчас Джорджу??
— Бладжер шёл внахлёст!
Окончание разговора тонет в шумном дыхании ветра, с волос Алексы неожиданно слетает резинка и скользит куда-то вниз, кажется, она возле ботинка.
— Какого фига?...
— Что там, Алисия? — выпрямляется Хэлфорд, думая о том, что в кармане должна быть ещё одна.
Вот так, наверно, выглядит полное фиаско: в виде слизеринской команды, зелёными стрелами расчертившей небо.
Пронзительный свист Анджелины немедленно созывает гриффиндорцев в центр поля.
— Мы позанимались каких-то двадцать минут!! — шипит Спиннет, зло хватая метлу. — И чего им не сидится в своих подземельях?
— Кто-то тоже решил пропустить обед! — Алекса достаёт маленькую запасную заколку и наспех скрепляет на макушке несколько прядей, оставляя всю длину свободно падать с плеч. Пальцы путаются в непослушных волосах, а в груди уже кипит, поднимается волна азарта, отдаваясь мелкой дрожью в поджилках.
Особенно когда над головой, едва не задевая лицо краешком мантии, стремительно проносится Флинт.
— Вот придурок!! — с нарочитой злобой восклицает Хэлфорд, не чувствуя и в четвертинку положенного возмущения.
Гриффиндорка призывает метлу и низко, почти над самой землёй, несётся вместе с Алисией туда, где их уже ждут подоспевшие Джонси, Поттер и близнецы.
— Так, что будем делать? — взволнованно тараторит Анджелина, по очереди заглядывая каждому в глаза. — Они не дадут нам нормально летать! А ведь мы только начали!
— Мочить! — Фред возбуждённо рвётся в бой, щуря глаза на мельтешащих вверху загонщиков Боула и Деррека. — Спустить змеиные шкуры и растаскать по стадиону, ууууу! — притворно рычит он, подобно чудовищному троллю в сказках.
Алекса смеётся в кулак, искоса поглядывая на серьёзную Джонси.
— Полежим на травке, покачаем пресс! — передразнивает Джордж. — Да пошли они! У нас поле на равных, так какого фига?!
Словно в подтверждение слов Анджелины слизеринский капитан напару с Эдрианом Пьюси, перехватив биты у загонщиков, пролетают над ними, эффектно рассекая воздух амплитудным ударом. Явно имеющим целью снести парочку голов, а не отправить бладжер по назначению.
— Вы идиоты?! Совсем офонарели?? — кричит им Спиннет.
— У-и-зе-лы! — зычный бас Грэхема только распаляет общее замешательство, грозя очень скоро спровоцировать драку. — Забирайте своё старьё! Теперь наша очередь!
Фред и Джордж издевательски свистят ему вслед, изображая воздушные поцелуи:
— Эй, мадам Гризетта!
— Штанишки не жмут?
Ну точно хищные птицы с крючками когтей и цепкими, дразнящими взглядами, кружат наверху слизеринцы во главе с Флинтом!
Засмотревшись на него, Алекса не сразу замечает среди длинных скамей нижней трибуны худощавую фигурку в чёрном пальто.
— А кто у них на воротах? — в тон её мыслям спрашивает Анджелина.
— Блетчли, кто ещё! — фыркает Спиннет.
Только вот Алекса хотела бы знать: «Какого Драккла здесь делает Стреттон?»
— Чёрт, Майлз!!! Сколько раз я тебе говорил?!
Этот голос.
Алекса никогда не видела Флинта в деле, и, в отличие от строгой, но доброй, в общем-то, Джонс, он просто настоящий дьявол на поле!
Слизеринские игроки тут же замедляют ход, подобострастно оглядываясь на своего лидера, который небрежно парит, легко придерживая вороное древко одной рукой.
— Вы — по своим позициям, ясно? — кивает он загонщикам. — Монтегю, ещё раз увижу, как ты тащишь жопу на виражах, заставлю сожрать ведро слизней!
Грузный Грэхем сердито поджимает тонкие губёшки, но молчит. Гриффиндорцы с интересом наблюдают тренировку противника изнутри. Когда ещё представится такая уникальная возможность?
Примерно так же думает и Хэлфорд, провожая взглядом стремительный полёт слизеринского капитана.
Намётанный глаз охотницы безошибочно подмечает мелкие детали, а сознание тут же услужливо складывает их в общий паззл под названием «Талант».
Флинт пружинист и лёгок на метле, в своей пластичности подобен ловкому циркачу, который балансирует без страховки на грани падения. Исключительное владение телом. Что-то похожее было у её напарника по команде Чарли. Алекса всегда считала Уайта одним из первоклассных охотников, но стиль Маркуса — неповторим.
Кэти взволнованно смотрит вверх, на белобрысую макушку ловца. Этот мелкий недоумок опять издевательски кривляется, замедлив над ними ход:
— Покажешь нам балет, Поттер?
— Только после тебя! — огрызается Гарри, седлая «Нимбус», но его останавливает предупредительное шиканье Анджелины.
— Малфой!!! — гаркает издалека Флинт. — Какого хера ты там?? Увидел, мать его, снитч?
Осёкшийся Драко с кривым от недовольства лицом послушно улетает прочь, а Хэлфорд подмигивает Поттеру.
Вот оно — то, что им надо: мальчишеская решимость, драйв, азарт, а не нытьё и боязнь мифических «раскрытий тактик»!
— Они уже заняли весь стадион! — расстроенно дуется Белл, адресуясь больше к Алисии, чем к Анджелине, чья алая мантия раздражённо подрагивает на ветру. — И, кстати, где квоффл?
— Остался возле ворот… — Алисия нехотя признаёт их досадное упущение.
Конечно, мяч уже в руках слизеринцев, а это значит: никто его просто так не отдаст.
Ух, не позавидуешь сейчас отважному капитану львов!
Таинственная тетрадка Оливера награждает Джонсон не только квиддичными приёмчиками типа «подковы», «хлыста» или «трезубца», но и тяжёлым грузом ответственности, исключительным правом выбора: «Что сейчас делать?» Как в той маггловской песенке: «Уйти или остаться?»
— Джонс, мы продолжим, понятно? — в сердцах повышает голос Хэлфорд, заражаясь флюидами горячего состязания, искрящимися, подобно тысяче знаменитых мозгошмыгов Полумны.
Девушка просто не может устоять на одном месте, нервно сжимая тёплую рукоять. Всё её существо, вся душа там, наверху, в безумной круговерти игроков!
— Хочешь, чтобы они раскрыли нашу стратегию? Или, может, попасть под шальной бладжер?!..
Ну вот, Джонс уже кричит. Так всегда бывает, когда на периферии маячат нахальные потомки Салазара.
— Можем просто поделать виражи, пробежать кросс… — тихий голос Кэти всё же пробивается сквозь общий взволнованный гвалт, но сочувствия — увы — не встречает.
— Чёрта с два!! — Алекса прыгает на метлу. — Мы ещё поборемся с Алисией за квоффл! Да, Лис? — стопы упруго толкают мягкий грунт, и девушка взмывает в воздух.
— А мы — за парочку смачных синяков на их задницах! — звонко скрещивают биты Уизли.
— Фредди!!
Не нужно долго упрашивать Спиннет, если дело касается небольшого «товарищеского» поединка.
Лучшие охотницы «золотых» алыми каплями расцвечивают «змеиную» группировку, внося недостающую и весьма притягательную женственность в её ряды.
— Попробую достучаться до Флинта и убедить этого остолопа цивилизованно провести тренировку! — воодушевляется Анджелина.
Дерзай, Эндж! Только неувязочка: это в высшей степени бесполезное занятие. Маркусу плевать на любые дипломатические переговоры. Послать на хер, брезгливо отмахнувшись, как от навозного жука, — вот его фирменный стиль.
Набрав высоту, Хэлфорд тут же оказывается в окружении противных оскалов и враждебных мантий. Её едва не сбивает промчавшийся мимо Пьюси. Она успевает лишь на пару дюймов уйти в сторону, как взявшийся из ниоткуда железный шар больно чиркает локоть.
— Ой!!
— Свалила отсюда! — замахиваясь битой, угрожает Перегрин Деррек, крепыш с широкими плечами и безразмерным эго. — Иначе следующий по башке прилетит!
Коварный ответ уже готов сорваться с губ, но…
— Мяч у Монтегю!! — зовёт Алисия у судейской.
Здоровяк Грэхем мог вполне недурно владеть метлой… если бы не фунтов двадцать лишнего веса!
Кто позарится на противного толстяка, да ещё с такого факультета?
Но им-то с Лис приходится: на кону честь команды. Слишком пафосно? Запомните, если вы оказались со Слизерином меньше, чем в ста ярдах друг от друга, — разборки не избежать! Уйти с поля, не потрепав сопернику нервы, — манера пуффов или когтевранцев, но не Гриффиндора.
Разогнавшись по прямой до ближних колец, Алекса успевает со злорадством подумать, что бедняжке Монтегю только и остаётся пыхтеть, как рассвирипевший боров. Самоутверждаться за счёт девушек на метле — очень в духе обиженных женским вниманием парней.
— Обходи слева!! — обернувшись, кричит она подруге, летящей чуть поодаль.
Сейчас, красавчик, мы тебя прижмём!
Мягкой путаницей ветра ложатся на лицо волосы, мешая смотреть, но между светлых прядей девушка всё же различает необъятную спину Грэхема метрах в пятидесяти перед собой. Ещё чуть-чуть — и его туго натянутая спортивная мантия порвётся между лопаток прямо по цифре «3».
Мимо пыхтит Анджелина в тщетной попытке догнать Флинта и где-то там договориться. Удачи!
Манёвренные, будто отлитые из вороной стали «Нимбусы-2001», поблескивая в лучах, звучными хлыстами режут пространство у самого носа гриффиндорцев. Остаётся сравнить, так ли хороша английская классика против американского консерватизма?
Тем временем, «Подкова» в исполнении Спиннет и Хэлф не оставляет шанса Монтегю. Уходя от обманного выпада Алисии, он дёргается вбок, где его уже поджидает сиганувшая с высоты Алекс.
— Держииии! — звенит отчаянный крик Спиннет где-то из-за спины Грэхема.
Хэлфорд изо всех сил цепляется за квоффл…
Вот! Почти!!
— Щас урою!! — рёвет Монтегю, удерживая мяч одной рукой.
Свободная лапища слизеринца заносится над охотницей, грозя то ли то ли дать смачного леща, то ли вырвать клок, но третье лицо в этой мизансцене неожиданно прерывает жаркое взаимодействие, направляя его на себя.
Рука в изумруде и коричневой перчатке обхватывает девушку под самой грудью, оттаскивая назад вместе с метлой.
Монтегю ржёт, вновь обретая власть над несчастной пластмасской, а вот Хэлфорд, похоже, теряет контроль над собой.
— Отпусти! — чувствуя прижатый к её спине крепкий торс, Алекса пытается вырваться или хотя бы повернуться назад.
Бесполезно. Маркус (а это именно он!) крепко держит двумя руками, не желая расставаться с желанной добычей.
— Флинт!!! Ты чё творишь?? — подлетает разгневанная и растрёпанная Анджелина. — Сейчас же отпусти!! Это нарушение правил!
— У нас здесь свои правила, — самодовольно раздаётся над самым ухом.
— Если ты помнишь, сегодня совместная тренировка. И заметь, не я это придумала! — распинается Джонсон, пользуясь неожиданным подарком судьбы, — но так уж вышло: на носу матч, а поле одно! Поэтому предлагаю культурно позаниматься, не мешая друг другу!..
Алекса чувствует теплое дыхание Маркуса, оно щекочет тонкие прядки волос в ушной раковине, обдаёт жаром изнутри, рассыпаясь тысячей мурашек от затылка вниз, прямо по хрупким позвонкам, прижатым к чужому телу.
— От твоей занудной болтовни трещит башка! — Флинт сильнее обнимает Алексу. — Как ты её выносишь, Хэлф? — произносит он очень близко, почти касаясь кончика уха.
Чёрные глаза Анджелины загораются одновременно гневом и удивлением. Забавное сочетание!
— Если ты…
— Эндж, всё в порядке! Я разберусь! — пытаясь изобразить полнейшее спокойствие, небрежно отмахивается Алекса. Будто каждый день висит на приличной высоте в объятиях врага. — Лучше заберите квоффл у Монтегю!
В Анджелине всегда был сильнее командный, чем личный голос, а потому, бросив охотнице последний обеспокоенный взгляд и «Только попробуй навредить ей, Флинт!» капитану, она уносится вслед за пролетевшей Спиннет.
Жарко. И странно от того, что вокруг движется, живёт и изменяется мир: дует лёгкий ветерок, светит солнце, Имоджен одиноко сидит там, внизу, на скамейке — а Хэлфорд словно заточена под прочным стеклянным куполом. Вместе с ним.
— Обманула меня, да? — сжимает её Маркус, да так, что под его предплечьем начинает болеть чувствительная грудь.
Алекса впервые жалеет о своих длинных волосах, туго натянутых где-то между их телами.
— Отпусти!! — пытаясь расцепить руки слизеринца, она крутится несчастной мошкой, трепещущей на белесых узорах паутины в ожидании паука. — Я тебя не обманывала! О чём ты вообще?..
Вместо ответа грубая перчатка как бы случайно задевает тонкий лонгслив, дотрагиваясь до живота. Девушка на секунду замирает, безмолвно раскрыв рот, подобно выброшенной на берег рыбе. Различает каждый выдох слизеринца, разгоняемый минутной вседозволенностью.
Подушечки его пальцев в прорезях медленно скользят по обнажённой коже. Прохладные, они разбрасывают тысячи немеющих игл…
Дёрнувшись, Алекса разрывает липкий, вяжущий капкан. Хотя это Флинт отпускает её, резко отталкивая от себя.
Охотница тут же занимает безопасную позицию подальше… но кто может оставаться неприкосновенным рядом с подобным дикарём?
— Что за метла? — тёмные глаза изучающе скользят, точно повторяя изгибы… только не фигуры, а злосчастного древка.
Он косится на кончик рукояти, не в силах разобрать с такого расстояния бисерную гравировку букв.
— «Чистомёт», не видишь разве? — не сдерживая более улыбки, хвастливо бросает Хэлфорд и нежно проводит ладонью по гладкой полировке.
— Эта хрень тебя не спасёт! — наконец, выдаёт слизеринец, недобро сверкнув исподлобья.
— Скоро узнаем! А пока, будьте так любезны, освободите нам поле!... АЙ!! Ты совсем спятил??
Маркус прошивает воздух в дюйме от неё, нет, он просто разгоняется прямо навстречу, заставляя отскочить в сторону! Лихо развернувшись, на мгновение замирает в воздухе, лукаво посматривая из-за густой тени ресниц:
— Сначала догони!
Прозрачный, полный особой кристальной чистоты октября воздух легко уносит его на своих упругих волнах.
Всё вокруг искрит от растущего напряжения. Отсутствие мадам Трюк развязывает руки и биты.
Спиннет и Джонсон борются за квоффл с несколькими слизеринцами сразу, Уизли с двух сторон поля без остановки молотят по бладжерам, вызывая поток отборных ругательств у соперника. Надежда, что удастся сбить с него спесь, крепнет с каждым гулким ударом биты о металл.
Алекса вновь в эпицентре, юрко снуёт между красно-зелёными мантиями, отыскивая Флинта. Но развернувшаяся перед ней картина отвлекает от погони за слизеринским капитаном: Алисия, её верная соратница и компаньон в бесконечных ночных разговорах, сейчас отчаянно нуждается в поддержке. Атакованная с двух сторон Пьюси и Монтегю, она неизбежно теряет квоффл.
— Лис!! — Хэлфорд устремляется вперёд, преследуя игроков со спины.
Чертовски удобная позиция! Если наподдать древком Эдриана, то удастся выбить мяч раньше, чем Грэхем пробасит: «Мерлиновы яйца!»
Только вот не она одна владеет ситуацией.
Резкий удар в правый бок отбрасывает девушку к судейской черно-белой башне.
Флинт!
— Перепасуй!!! — он уже возле Грехэма.
Алекса ловит себя на мысли, что…
Знаю, знаю, я не должна так думать о соперниках, и тем более восхищаться ими, но, чёрт, как же Маркус хорош на метле!!
Монтегю с готовностью подбрасывает квоффл вверх, и, как только малиновый шар оказывается в «нежных» руках Флинта, серые глаза цепляют Хэлфорд на крючок. Дразня, уводя за собой, предлагая отыграть мяч или безоговорочно признать своё поражение.
Она принимает вызов.
Трибуны, башни, свет, мелькание тени, свист вихря… Лица вокруг, размытые скоростью до бледных масок.
И только один ровный, контрастный до рези в глазах образ — гладкая чернь прутьев, изумрудное полотно с серебряной капитанской единицей и тёмная макушка.
Фокус зрения, завязанный исключительно на Маркусе, неожиданно ломает вылетевший из-за угла Пьюси.
— Американочкааа! — жёстко подрезав гриффиндорку, Эдриан делает знак пролетавшему мимо Боулу, который резко тормозит впереди Алексы, преграждая путь.
Ах так?!
Девушка уходит отвесно вниз, вертикально выставив рукоять. Концы её мантии обмахивают Люциану ботинки… Невелика честь!
Сжимая бёдрами скользкий изгиб, она опасно съезжает по древку, но руки уверенно выравнивают «Старса», за секунду направляя упругий снаряд вверх.
Похоже, слизеринцы только сейчас замечают другой вид и ход метлы: на лицах — похвальное удивление.
Но ей некогда наслаждаться (а хотелось бы!), ведь впереди крутыми петлями летает Флинт, квоффл непростительно долго нежится его руках, соблазнительно затянутых в жёсткую строчку перчаток.
Расслабленно выделываясь перед гриффиндорцами, дразня Анджелину, Маркус не сразу замечает преследователя, и когда Хэлфорд пикирует на него сверху (чистая удача, что он упустил её из виду на какой-то десяток секунд!), только безошибочная реакция, интуитивное чутьё спасает его от неизбежного столкновения.
Тонкие пальцы гриффиндорки лишь слегка задевают мяч, но Маркус резко уходит на пару метров вниз, и — о, Боги! — что это за взгляд! Злой, удивлённый, как отпечаток скорого обещания придушить её собственными руками прямо здесь, между небом и землёй, на глазах у жаждущей аудитории.
Потемневшие радужки на ярких, почти жемчужных белках глаз, и хищный оскал, обнажающий острые края резцов.
Настоящий зверь, обаятельный и недоступный, кто знает, что там, за шипастой бронёй: сладость или боль? В этот самый миг Алекса точно и бесповоротно уверена: она хочет знать.
Злобная растерянность самоуверенного капитана настолько необычна и ценна, что Хэлфорд готова защёлкать створом колдо! Жать и жать кнопочку, пока не кончится глянцевая лента плёнки.
Один, три, пять, десять кадров!! (Она бы целовала эти фотографии втайне ото всех).
— Ты доигралась, Хэлфорд!
Алисия и Джонсон считают Флинта страшным, грубым, отталкивающим. Пусть. Алекса снисходительно прощает им личную неприязнь к капитану: они не видят, как прекрасен и выразителен его взгляд. Как он смотрит на неё сейчас.
— Ты сам предлагал… поиграть! — сгусток слюны липнет к сухим стенкам, в нём вязнут буквы, цепляя за собой мысли, мешая соображать.
— Но тебе ведь нравится, да?
Всё происходящее вокруг теперь имеет ничтожно мало значения: яркий бок мяча все ещё призывно торчит подмышкой Флинта — пора положить этому конец.
— Маркус, знаешь… — словно в сладких грёзах, растягивает Хэлфорд, облизывая взглядом капитана, — я хочу тебе сказать, что…
Тают на солнце масляные буковки, стекая с розовых губ. Кисть Флинта дёргается, не решаясь направить «Нимбус» прочь, парень замирает в предвкушающем ожидании:
— Выкладывай и вали на фиг!
Годрик, она всё, всё расскажет Алисии!!
Расскажет о том, как резко её верный «Старс» рванул с места, выбивая древком мяч из рук ошеломлённого Флинта, как Хэлфорд нырнула вниз, подхватив квоффл и почти коснувшись макушкой высоких ботинок из дорогой драконьей кожи, и какой сладкой мелодией прозвучало за спиной:
— Отвечаю, тебе конец!!
Все, кто был вокруг, из ожесточённых соперников неожиданно превращаются в невольных зрителей личного противостояния, когда два игрока ало-изумрудными молниями наискось разрезают стадион.
Хоть на минуту, но замирают биты, тормозят мётлы и горящие куражом глаза неотрывно следят за гонкой.
— Лекс, давааааай!!!
— Сделай эту выскочку, Маркус!
Первый раз за всю жизнь (а она испытала много чего!) Алексе было так страшно на тренировке. Матч за первенство Штата? Обыденная, формальная игра.
Гнать метлу по школьному стадиону, словно за тобой гонится десяток дементоров, а не один несносный слизеринец? Вот где настоящая квинтэссенция фобий из сна!
Кожей ощущая погоню, она до чёртиков боялась обернуться, потерять малейшую унцию скорости. В её власти сейчас — слышать опасный, близкий шорох его мантии, разлетающейся на ветру.
Пожалуйста, «Старсик», быстрей!!
Потому что останавливаться катастрофически поздно, иначе слизеринец просто размажет её по полотну ближайшей башни, а позволить забрать ему мяч — равносильно публичному позору.
Да, она мыслит подобным спортивным абсолютом, неприкрытым, а потому кристально честным в своей правоте.
Обнимают тело косые лучи далёкого светила, а вот чёрная тень совсем рядом, здесь, неровно пляшет по траве, догоняя, съедая её прижатую к метле фигурку.
Странное возбуждение вдруг накатывает горячей волной с головы до ног, Алекса ловит за хвост ускользающе-сладкую мысль о том, что безбожно, мучительно хочет быть пойманной им.
Резкий поворот прямо за козырёк в любимых красно-жёлтых квадратах. Плавными волнами играющее на ветру полотно, обнажённая челюсть деревянных стропил, высохших на изменчивом солнце октября…
Краем глаза Хэлфорд замечает мелькнувшую тень, быстрый взгляд назад — никого!..
Очень, очень плохое предчувствие!
Вираж за кольцами и зеленоватой трибуной с бледными кольцами змей (вот бы избавиться от навязчивого гиперфикса по одной из них!), и девушка не успевает даже пискнуть: «Годрик!», — так неожиданно и дерзко налетает на неё из-за угла башни Флинт!
— Аааа!! — вскрикивает она, когда в лобовом столкновении схлёстываются мётлы.
С металлическим скрежетом цепляются ножные упоры, древко «Нимбуса-2001» уходит под рукоять «Старса», бедра Алексы оказывается на коленях слизеринца, а сама она впечатывается в обтянутую изумрудом твёрдую грудь.
Квоффл безнадёжно летит вниз, не сопровождаемый ни одной мыслью, ни одной капелькой сожаления. Алекса ошарашенно смотрит в солнечные блики, золотистыми искорками рассеянные по тёмно-серым радужкам, и не сразу понимает, что одна её рука судорожно сжимает плечо капитана, ощущая сквозь прохладную от ветра мантию тепло разогретых мышц, а другая — держит его запястье, вбирая кожей приятный холод золотистого металла.
— Убери руки… — сквозь звон в ушах различает она непривычно тихий голос.
— Сам убери, Флинт! — Алекса слегка отстраняется, сбитая с толку контрастом слов и плещущего в серой темноте глаз желания. — Ты видишь: мы зацепились упорами!
Они почти соприкасаются кончиками носа. Это занимает несколько жарких жалких секунд: их неожиданная близость. И снова обжигает, как тогда, в поезде. Как в грубых, почти медвежьих объятиях двадцать минут назад, но сейчас, лицом к лицу, чувствуется абсолютно по-другому.
Зло, волнующе, горячо. Будто растворённый в адреналине, смешанный с дурными наклонностями спортивный азарт.
Флинт тяжело дышит от погони (или от чего-нибудь ещё), его форменный свитер в рубчик отрывисто приподнимается в такт сбивчивому дыханию гриффиндорки, которая до сих пор сжимает пальцами выпуклые звенья браслета.
Не мигая, они смотрят друг другу в глаза, Алексе кажется — перед ней абсолютно не тот человек. Иная ипостась привычного слизеринского высокомерия. Тёмные линии его бровей кажутся идеально очерченной геометрией, как и чёрные, почти прозрачные на концах длинные ресницы.
Грубое нарушение личных барьеров снимает глупые условности, Маркус молча перехватывает её кисти тёплыми, слегка шершавыми ладонями.
Его взгляд на секунду соскальзывает к её губам, медленно возвращаясь назад, и вновь жадно растворяется в ответном взоре. Утопая в жарком антраците его глаз, Алекса глубоко втягивает ноздрями воздух — лишь ту его частичку, насыщенную желанным присутствием слизеринца. Лёгкие нотки мужского геля для душа причудливо сплетаются в её сознании с травяной свежестью гор…
Она чувствует, как медленно движутся его руки вдоль её ног, Маркус сжимает застрявшую голень и аккуратно вынимает из капкана железных крюков. И, кажется, всё же успевает прочесть мелкие золотистые буквы на утолщенном кончике рукояти.
Хмыкнув, он грубо отталкивает ногой «Старсуипер» вместе с наездницей:
— Твоя знаменитая метла — дешёвый тормознутый хлам! «Чистомёт» для американок самое то.
Всё. Хрустальные стенки их призрачной близости разлетаются на миллион фальшивых осколков.
Наглая улыбочка змеится на обветренных губах, но Маркус больше не говорит «полукровка», и вообще Алекса впервые слышит из его уст нечто, связанное со своей континентальной принадлежностью.
— Что ж, проверим на игре! — охотница поправляет съехавшую заколку, пряча в груди весьма разноречивые чувства.
Хочется гордо встряхнуть русой гривой и стремглав улететь, но живописная панорама, плотным кольцом охватившая стадион, буйство охры лесов в алых брызгах тонких осиновых ветвей сбивают с толку.
Или это Флинт, в пяти метрах от неё выжидательно разминающий кисти и посматривающий с толикой явного лукавства?
Тёплый ветер, разогнавшись по зубчатым скатам гор, ворошит лимонную листву, путается в пушистых еловых лапах, рвёт на тонкие лоскуты редкие облачка. Природа властвует над всеми, и ей чужды страстные движения изменчивой человеческой души.
Вдали, с другого конца поля, слышатся громкие голоса. Чего бы там ни напланировали капитаны обеих команд — тренировка давно превратилась в стихийный шабаш.
Ярким пятном проносится внизу Алисия, разрывая тет-а-тет, снимая густой покров наваждения.
Подхватив забытый квоффл с травы, охотница щурится ввысь, с трудом различая в ослепительном сиянии две фигуры:
— Лекс, там пришла Трюк, всех разгоняет! — потом, ещё внимательнее присмотревшись к подруге и подозрительно — к Флинту, на всякий случай интересуется: — Всё в порядке?..
— Да! Полетели к нашим!
Коричневая рукоять берёт уверенный курс вперёд, унося прочь от лаковой черни вражеской метлы и обжигающе-игривых глаз.
Только полюбуйтесь на эту охотницу! Как легко, грациозно правит она метлой, как точны её движения, а упругое тело — заряжено силой. А теперь подсмотрите за краешек закулисья: беспорядочная толпа актёров в гриме, разбросанная по сцене бутафория и сценарист, в смятении бегающий вдоль зрительного зала. Именно так ощущает себя Алекса, прыгая с метлы в пушистую траву у нижних трибун.
Растерянная, уставшая, возбуждённая.
Чуть поодаль, сверкая жёлтым глазом, Роланда собирает в ящик мячи. Разогретые бладжеры хрипло пищат, рвутся в желанную высоту, но сухопарые птичьи кисти мадам Трюк цепко держат металлические сферы, загоняя под крепления.
— Кто вообще додумался выпустить вас вместе?! — возмущается профессор, обращаясь одновременно ко всем и никому. Гулко клацает крышка, знаменуя окончание «командного поединка». — Я ещё поговорю с Минервой, эти графики никуда не годятся!
Эмоциональная Анджелина пытается спокойно, объективно, рассудительно истолковать ситуацию, но фразочки: «Эти полудурки забрали квоффл!», «…Даже не стал меня слушать!», «Деррек чуть не прибил Кэт!», «Хорошо, тогда пусть летают в Запретном лесу!», — выдают её с головой.
— Отлично потренили! — приземляется рядом Фред.
Густые рыжие пряди на его лбу темнеют мокрыми змейками, а глаза искрятся сотней фейерверков.
— Кое-кому чуток надрали зад! — коварно шепчет, наклонившись, Уизли.
Алекса хихикает, поглядывая на другую сторону поля, где раздосадованный Слизерин бросает мётлы на траву. Деррек зло посматривает на Фреда, пока Монтегю, Боул и Малфой о чём-то горячо спорят между собой.
Лаковая бита Джорджа падает в метре от неё, а сам «великий кудесник» (по меткому выражению Анджелины) уже радостно треплет брата. Остальные гриффиндорцы невозмутимо поправляют амуницию, Гарри с улыбкой машет Рону и Джинни на трибунах, как бы невзначай выставляя руку с поблескивающим меж пальцев снитчем, пойманным пятью минутами ранее: весомое преимущество, достигнутая цель!
Кэти и Спиннет устало опускаются на траву возле Джонсон:
— А можно эту тренировку поставить в зачёт матча? — выдыхает Алисия, подмигнув Хэлфорд.
— Дорогуша, мы можем отменить все занятия — и никто больше не появится на поле! — обрубает мадам Трюк. — Завтра летает Когтевран! Имейте ввиду! — вытягивается вверх крючковатый палец. — А с вами мы ещё разберёмся!
Алекса призывает «Старсуипер», оборачиваясь на Флинта, который уже среди своих, ловит бутылку от противной Имоджен.
Ему жарко, он отстёгивает мантию, снимает через голову свитер и бросает на траву. Рельефные мышцы плавно ходят под загорелой кожей, округлые бицепсы и очерченный пресс покрыты блестящим бисером пота.
Алекса готова дать руку на отсечение, что видит маленькую прозрачную каплю, стекающую по тонкой дорожке между налитых косых мышц вниз, к белой резинке брюк.
—... и пойдём туда, хорошо?
— Что?...
Пока Алисия поправляет ей волосы, рассказывая о планах на вечер, её беспутная подружка смотрит, как жадно пьёт воду Маркус.
Горлышко бутылки на миг отрывается от покрасневших губ, задерживаясь у подбородка. Алекса поднимает глаза и сталкивается с жарким морем удовлетворения, разлитого во взгляде: Флинт заметил.
— Конечно… Пойдем, куда скажешь!
Боже!
— Колин, почему ты всё ещё здесь, мм?
Вопрос Анджелины предельно ясен, как и растущее в её глазах раздражение. Маленький юркий гриффиндорец тотчас скрывается за дверью спальни для мальчиков.
Время для младшекурсников прошло. Настало время сливочного беспредела.
Часы-домик над камином весело бьют полночь, вторя ярко-оранжевым языкам пламени, нежно лижущим сухой коричневый кирпич изнутри. За окнами зловеще шумит ветер, с размаху швыряя в стекло крупную дробь дождевых капель. Ему не пробраться в уютную гостиную Гриффиндора, где лоскутный красно-жёлтый ковёр у диванов уже вовсю сигналит домашними тапочками и вязаными носками: «Хэй, друзья! садитесь поближе к очагу и давайте вместе встретим эту глухую октябрьскую ночь!»
Уставшие от бесконечной вереницы занятий, промозглой погоды и тренировок в дождь, гриффиндорцы, наконец, позволяют себе расслабиться у огонька.
Длинные ноги Фреда в мягком вельвете брюк свисают с кресла справа от сидящей на полу Алексы. Джордж возлежит на противоположном от неё диване, рядом с ним, касаясь затылком его колена, отдыхает Анджелина. Кэти и Алисия делят софу позади Хэлфорд.
В их небольшой сплочённой компании отсутствует Поттер («малыш», которому — по выражению Фреда — «злая бабка» Анджелина не разрешает пить со «взрослыми дядями и тётями»), зато прибавились новые лица: шестикурсники Ли Джордан и Кормак Маклагген.
Дреды Джордана давно ошивались возле команды грифов, отгоняемые капитанским: «Не надо нас спаивать, Ли!» — и теперь чёрно-белая полоска на его свитере вносит недостающий элемент хаоса в славную компанию.
— Горячий привет от мадам Розмерты! — подмигивает Джордж Уизли, доставая из чёрной спортивной сумки пузатые бутыли со сливочным пивом.
Он снова в любимом бордовом свитере с ярко-жёлтой «G», равно как и Фред, который пообещал Алексе такой же на Рождество:
«Возражения не принимаются, Хэл! Мама будет только рада вязать для ещё одной девчонки, кроме нашей вредной Джин!»
Девушка удовлетворенно гудит вместе со всеми, только напускное недовольство сдавшейся Анджелины на секунду прерывает общий хор: «По глоточку, не больше! У нас скоростная в понедельник!»
— Семикурсники мы или кто? — отзывается с кресла Фред, пряча за тенью медной чёлки блеск хитрых глаз.
— Вы — нет! — машет пальчиком Анджелина.
— Могла б уже и подыграть, — Джордж с притворной обидой треплет ей хвост.
— Вы гребаный седьмой курс и вы уже достали нудеть! — усаживаясь на пол возле Анджелины, Ли Джорджан изящно левитирует бутылки с яркими этикетками в протянутые руки игроков. — Уххх, как давно я этого ждал!
Звучно хлопают широкие ладони Кормака:
— Начинаем!
Алекса с интересом рассматривает мощного гриффиндорца. Под кажущейся неповоротливостью крупных мышц скрывается быстрая реакция голкипера: в том, как сцеплены его руки, как подрагивают стопы (не будем брать в расчёт самодовольство, граничащее с гордыней Слизерина). Маклагген был бы отличным игроком.
— За что будем пить? — вовремя спохватывается девушка, пока с сочным звоном не скрестились восемь бокалов превосходнейшего сорта из подвала Розмерты.
— За светлое будущее Гриффиндора! — под общие смешки провозглашает с дивана Джордж. — За офигенную игру и надранные задницы, которые…
— Джо!!! — возмущается Анджелина, поворачиваясь к младшему Уизли. — Здесь вообще-то приличное общество!
— Ладно, ладно, Эндж, — умудрившись лёжа отвесить реверанс свободной рукой, расслабленным рыжим котом возлежит загонщик. — За доблесть, храбрость и честь! За юность, правду и лесть!..
— Оригинально! — смеётся Алекса.
А вдохновлённый поэт продолжает куплет:
— За квоффл, чтоб был у ворот, а дальше — ну как повезёт!
— У чьих ворот, ты не уточнил! — Алисия Спиннет небрежно качает бутылью, плеская пивной эликсир. — А то, часом, накаркаешь у наших!
— Во стихоплёты! — хохочет Кормак.
— За флаг поверженный змей, за патлы Снейпа и ель… — торжественно добавляет Фред.
— Какую на фиг ель? — голос Ли Джордана под воздействием волшебного хмелька отдаёт приятным тенором.
— Рождественскую…
— Сегодня мы здесь собрались… — поднимая горлышко вверх, подхватывает Алекса, честно пытаясь найти удачную рифму, — чтоб…
— … чтоб вести разговоры за жизнь, — согласно и на полном серьёзе кивает Анджелина.
— Чтоб было всё заеби… — рёв Маклагена прерывает шиканье Джонсон: «Тише ты!! У нас младший курс за стеной!»
Сквозь смех парней с дивана позади Анджелины слышатся поэтические вздохи Джо:
— Иль бабочкою вознестись… в эту сказочную высь!
— Боюсь, одним сливочным здесь не обойтись! — щёлкнув длинными пальцами, подхватывает «лживый семикурсник» Фред. Его пятка в смешном полосатом носке почти касается щеки Хэлфорд.
Алекса делает глоток, ёжась от льдистого холодка.
Мягкий вкус пряного солода — особый сорт, известный ещё со времён династии Тюдоров, — имбирной пенкой ложится на язык, обволакивая, щедро разливая богатство выдержанного букета.
Дорвавшийся до пойла Ли настроен решительно и ясно:
— Хочу нажраться до поросячьего визга и ползти, изрыгая пламя, как соплохвосты Хагрида!
Чистый звон стекла, треск сухих душистых поленьев, уютное тиканье часов, захмелевшие голоса — пятничная мелодия, «до-ми-си» её жизни, пусть даже на такой ничтожно короткий вечер.
Кто-то включает музыку на волшебной магнитоле, добавляя настроя в общий разговор, и теперь нотки «Мы с тобою сходим с ума» из нового альбома «Ведуний» упруго бьются, окрашивая в особую тональность словечки вокруг.
Течёт по горлу сливочная пена, нежно лаская рецепторы, распадаясь на корне языка тысячей оттенков пряностей и трав, отдалённым запахом холодных погребов и даже сладких духов мадам Розмерты.
Алекса блаженно прикрывает глаза, выключаясь из реальности.
Длинная замковая галерея, освещённая жёлтыми лоскутами солнечных лучей…
Ровными прямоугольниками режут они серый камень пола и стен, одевая в яркие мантии проходящих мимо учеников.
Десятки лиц навстречу и столько же — позади.
— А ты уверена, Лис, что у нас Травология, а не Прорицания?
Рука Спиннет едва касается её запястья — проверенный жест лучшей подруги, как мигающий сигнал симафора за секунду до…
Тёмных глаз, коротко стриженых чёрных вихров и легкой полуулыбки: ваш личный поезд прибыл не по расписанию, освободите перрон!
Кто-то там рядом с Маркусом, кажется, Пьюси и Боул.
Изумрудные галстуки, белые воротнички и надменные взгляды. Вот только школьная мантия Флинта для Алексы соткана из какого-то особого вида ткани: темнее и дороже, чем у других.
Или всё, что облекает его крепкое спортивное тело, априори становится привлекательным?
Словно заряжается частицами сладкого притяжения, становясь выразителем мужской силы.
Ей хочется пройти рядом и словить голой коленкой краешек заветной мантии, но их разделяют шумные второкурсники.
Алекса нарочно смотрит в сторону, сквозь арку, облитую светом, на пышные россыпи желтеющих листьев во внутреннем дворе. Увы, её не прельщает их прощальный вальс!
Кожей чувствуя его приближение, она до боли закусывает губу в непреодолимом желании повернуться, но упорно провожает взглядом порхающие приветы необычно тёплой осени. Похвальная выдержка!
Зато Алисия блестяще выполняет свою роль тайного соглядатая.
Лёгкое пожатие руки и быстрый шёпот: «Он смотрит!... Обернулся…» — звучат, как самая приятная музыка, нет, как торжественный звон литавр её самооценке!
Новая маленькая победа слаще, чем идеально залетевший в круглый створ квоффл, чем неожиданное «Превосходно» по Чарам.
И она, вся такая недоступная и равнодушная, деловито идущая по коридору, с нотками легкой меланхолии на лице.
Ты не дождёшься, Флинт! Я не буду подобострастно искать тебя взглядом, хихикать и дуть губки, как другие девчонки, чьи влажные фантазии о тебе написаны пунцовым маркером на нежных щеках!
Конечно, в последний момент «похвальная» выдержка даёт сбой: девушка оборачивается (словно невзначай смахнуть пылинку с плеча) и успевает выхватить тёмный затылок над морем светлых и русых голов…
Лиричный баритон солиста нежно касается слуха, добавляя остроты её мыслям:
«Знаешь, это необъяснимо!
Просто стало трудно дышать.
Если ты моя половина, то дай мне тебя обнять…»
Как это — дружить с Маркусом? Здороваться в коридорах, перебрасываться парой слов на тренировках, иногда вместе завтракать в Большом Зале. Просто сидеть рядом…
Жгучее любопытство, неудовлетворённое, изобретательное, подчинив коварное воображение, подбрасывает всё новые и новые «а если…»
А если…
Вместе идти за руку, знать дату его рождения, любимый цвет, самое смешное воспоминание детства, тайные волнения, тревоги, мечты…
Быть ближе.
«Здравствуйте, мистер Флинт! Добрый вечер, миссис Флинт!»
Так смешно! Ну да, а Стреттон изящно приседала в книксене всё лето!
Она была у него дома, мило беседовала с его родителями, сидела в его комнате, и один только Мерлин знает, чем они там занимались!..
«Моя любовь — это о тебе песня,
Не надо слов, давай сделаем это сейчас!
Только не забывай меня, не забывай меняяяя…
Мы с тобою сходим с ума…»
…Целоваться с ним, ощущать под ладонями тепло его тела, пробовать раскрытые губы на вкус, прижиматься к…
— Лекс, ты ещё здесь, с нами, грешными?
Мягкая щекотка по лицу… чем-то тёплым и вязаным.
— Фред!!
Алекса ловко хватает пятку близнеца и едва не стягивает с неё очередной рукотворный шедевр Молли. Довольный Уизли валится на подлокотник, пытаясь уместить свои длиннющие ноги в скромную проекцию кресла.
— Уляля, какой массаж! — он нарочито машет стопой почти у самого носа Хэлфорд. — И ещё вот здесь, здесь, Лекс, между пальцами!..
— Может, тебе ещё и спинку размять? — играет бровями охотница.
— Офигенно! — Фред даже приподнимается на локтях, но болючий щипок нещадно разбивает мечты о массаже.
Ох уж эти близнецы!
В одинаковых свитерах и кирпичного цвета брюках, стройные, подтянутые и до одури обаятельные в своей уютной насмешливости. Неизменно собирающие за собой хвост из разновозрастных девиц трёх факультетов, прославленные виртуозным умением заговаривать кого угодно…
Точно уличные цыганки в аляповатых платьях, увешанные цветными монистами, Уизли загоняли свою жертву в угол и никогда не уходили ни с чем, шутливо срывая с губ то поцелуй, то обещание прийти на Астрономическую после отбоя…
Алекса была уверена, что и на высокомерном Слизерине нашлось несколько тайных поклонниц шаловливых рыжих шевелюр. Только вот столь явно проявлять свою симпатию — для «змеек» слишком рискованное удовольствие. Засмеют свои. Или ещё хуже — нарекут предательницами.
(Нечто похожее она слышала из грязного рта Малфоя!)
Ворчанье Фреда вплетается в музыкальный ритм, в общий поток звуков и голосов, мягкой волной ласкающий перепонки, смешивается с последними каплями сливочного внутри.
Все уже изрядно разогреты пивом и разговорами: Анджелина жмётся к дивану, на котором расслабленным Эпикуром растёкся Джордж. Кормак, не отрываясь, сверлит взглядом Кэти, Спиннет мечтательно запрокидывает горлышко бутылки, вместе с освежающим глотком выпивая сокровенное желание…
Алекса догадывается, какое.
Да, да, миловидное личико Оливера призывно отражается на дне стакана подруги.
Вуд забрал свой бордовый чемодан и благополучно отбыл на сборы «Паддлмир Юнайтед», попутно прихватив сердце Алисии в Лондон. И не то чтобы та сильно переживала! Хотя кого Спиннет хотела обмануть, тайком под одеялом рассматривая колдофото обаяшки-вратаря?
Одна беда с хорошими мальчиками: они никого не хотят обидеть, но аккуратная дорожка их жизненного пути обязательно окажется усыпана алыми осколками чьего-нибудь неосторожного, некстати нагрянувшего чувства…
Гладь выпуклого стекла в ладони отражает ленивый танец оранжевых всполохов, Алекса переводит взгляд на подругу: крепкая спортивная фигура, светлые волосы до плеч, крупные черты слегка веснушчатого лица, острый взгляд темно-голубых глаз.
Прямолинейная, немного резкая, Спиннет умеет дружить по-настоящему: без лишних соплей, притворных вздохов и мнимого участия. Этакая мужская дружба под соусом типичной женской.
Признаться, у Алексы не было близких подруг до Хогвартса (семилетняя тихоня Шарлотта в детстве не в счёт). Тому ли виной эгоизм и соперничество или отсутствие общих интересов, но сверстниц заменили талантливые игроки местной американской команды, симпатичные шутники Чарли Уайт и Джефферсон Хаксли.
Очень скоро весёлый дружеский трёп обернулся не менее игривым флиртом, а парни всё чаще ходили чернее тучи и сверкали друг на друга молниями взглядов, пока в один прекрасный день не сцепились прямо на стадионе за спиной тренера Майкла.
Тогда Алекса открыла для себя простую, но весьма банальную истину: дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, хотя многие и уверяли её в обратном.
Может, это именно она не умела общаться с противоположным полом?
Серьёзно обсуждая свойства скоростных метёл, пока короткая синяя юбка настойчиво притягивала к себе мальчишеские взгляды.
Уж лучше бы строила глазки и кокетничала напропалую! Что оказалось гораздо честнее, чем с умным видом разглагольствовать о противном крене предпоследней модели «Джета», подставляя ласковым лучам солнца (а заодно и чересчур внимательным очам напротив) свои соблазнительные бёдра.
Полосатая кофта Ли бесхозно валяется у ножки кресла, а сам обладатель непослушных дред, похоже, на полпути к желанному загону Хагрида, кишащему отборным семейством соплохвостов:
— Вы, да! Все вы здесь! Я люблю вас!.. Знаете, когда я сижу там, на комментаторской, в объятиях Макго… Не надо так громко ржать! Т-так вот… о чём это… А!! И когда я коммменннт-тирую матч — на душе такое т-тепло, т-такая радость! Вон она, летит Анджелинка, вон Фредди, а вот и Джо, братишка… — хмельной блеск чёрных глаз Джордана явно соперничает с яркими зайчиками стёкол.
— Мы тоже тебя любим! — расслабленно улыбается Джонсон, впервые распуская свой тугой хвост, ослабляя вечную струну напряжения: старостат, квиддич и бог весть какие ещё обязанности, возложенные на себя добровольно. Не для галочки, не ради одобрения Макгонагалл (хотя, чего лукавить, от сдержанной похвалы любимого декана откажется разве что круглый дурак!), а от вечного беспокойства неугомонной совести, что выливается сейчас в закономерный вопрос:
— Как считаете, какие у нас шансы на игре?
Все на миг замирают, каждый в обнимку со своей догадкой. Бутылки, разной степени опустошения, покачиваются в задумчивых руках.
— Судя по тренировке, будет полный фарш! — наконец, изрекает Фред, мечтательно уставившись в потолок, тающий в подвижных пухлых тенях.
— Или первоклассная змеиная отбивная! — подхватывает «мясную» тему Джордж.
Анджелина делает уверенный глоток:
— У нас готова новая тактика! Девчонки прилично отработали на прошлой тренировке.
Глаза охотницы на миг выдают скрываемые в душистом янтаре сомнения и предсоревновательную нервозность: всё-таки Флинт сильный соперник.
— Слышал, вы устроили слизням знатную заварушку! — медвежьи ладони Кормака радостно потирают и без того изношенные подлокотники кресла.
— Да, — хмыкает Алекса.
Тактично умалчивая, что настоящая-то заварушка произошла в её сердце.
— Эх, жаль меня не было! — двусмысленно вздыхает Маклагген. — Правда, Кэти?
— Правда! — Белл сама не замечает той, особой улыбки на своих устах, что уже полчаса цветёт под пристальным, заинтересованным взглядом Маклагена. — У нас есть какие-нибудь ещё песни, Ли? Надоело одно и то же! — вот уже её губки смешно надуваются в притворном недовольстве.
Хрупкая брюнетка с большими карими глазами, Кэти полная противоположность светловолосому крепышу Кормаку.
Хэлфорд нравится подобный контраст в парах, выгодно подчёркивающий утончённость девушки. Почти как у «феи» Слизерина Миллисенты Булстроуд!
Воспоминание о её карикатурных прогулках под ручку с Гойлом: «Смотрите, у меня есть парень!» — вызывает издевательскую ухмылку на лице Хэлф. Увалень Грегори едва ли в силах оттенить «хрупкость» своей тяжеловесной партнёрши!
Девушка иронично подмигивает Кэти:
«Эх, Бэлл! Недолго тебе занимать голкиперскую позицию и ходить одной!»
Анджелина уже пробовала Кормака на вратаря, а Кормак пробует Кэти сегодня вечером.
Тем временем Ли взмахом палочки заряжает «Твои губы как рай», а Джордж закидывает излюбленную удочку:
— Ну-с, девочки-мальчики, кто с кем встречается, кто в кого влюбляется?
— Тебе лишь бы посплетничать! — ворчит Анджелина, но тёмные глаза уже горят огоньком предвкушения.
— Слышали, Чанг рассталась с Макмилланом? — неожиданно поддерживает тему Белл.
Видимо, близкое внимание Кормака приятно бодрит ей нервы, вызывая из глубин скромной девичьей души небывалое воодушевление.
— Это тот пуффендуец с младших курсов? — насмешка в голосе Спиннет вторит мыслям самой Алексы.
Ещё одна пара, смотревшаяся на ярком контрасте. Черноволосая китаянка и шотландец блондин.
Только вот различий было слишком уж много: начиная с того, что Эрни являлся на стадион исключительно на матчи своего факультета и точно не разделял любви Чжоу к британской «Татсхил Торнадос». Да он и названия такого не знал! Квиддич Высшей Лиги был для блондинчика столь же плотно закрытой книгой, как и те бесконечные ряды талмудов в библиотеке, среди которых он предпочитал коротать тихие вечера.
— Вот увидите, она будет с Седриком! — в очередной раз пророчествует младший Уизли.
Ты чертовски прав, Джо! Можно быть разными, но общий интерес, некая однонаправленность взглядов, желание разделять увлечения друг друга… разве без этого возможна крепкая любовь?
Взрослый, симпатичный, неплохой игрок в квиддич, Седрик был бы подходящей кандидатурой для амбициозной капризной когтевранки.
— Фестрал с ними! Меня больше интересует, на кого положила глаз (или ещё кое-что) наша неприступная мадам, — Джордж бросает в Спиннет маленькую подушку, тут же перехваченную твёрдой рукой Алисии:
— Я свободна, как ветер! Мне не упёрлись какие-то там отношения! Тем более с нашим графиком тренировок!
— О-хо-хо! Детка, кого ты хочешь обмануть? — коварно улыбается Джо, грациозно откидывая со лба длинные пряди, словно именно такой реакции он и ждал. — Если в этой скромной обители кое-кого и не хватает — это не значит, что о нём можно забыть… Угу?
Алекса открывает рот, готовясь наплести какую-нибудь глупую чушь, лишь бы прикрыть подругу, но Анджелина неожиданно перехватывает инициативу на себя:
— А скажи-ка нам, Джо, в обществе чьей юбки тебя видели сегодня?
Глядя на растерянный вид Уизли, девушки так и покатываются со смеху, комизма добавляет ещё долгая пауза обычно словоохотливого Джорджа.
— Вообще-то вокруг меня дофига юбок, не знаю, какую именно вам надо! Лучше спросите у Фредди…
— Вот только не надо на меня валить! — потягивается брат. — Поменьше дури голову Эджком и Патил, и будет тебе счастье!
— Ну конечно! А кто водит Пенелопу Кристалл за длинный нос?
Хэлфорд часто встречала в коридорах эту рослую когтевранку с копной белых волос до плеч. Её мать работала в одном из магазинчиков Косой аллеи и, по-видимому, неплохо обучила дочь заклинанию незримого уменьшения.
По школе ходили легенды, какой длины будет очередная юбка Пенелопы. Прошлая едва прикрывала бедренные косточки.
— Ни стыда, ни совести! — резюмирует Анджелина. — Они ведь вдвоём прикалывались над Кристалл, я видела!
— Ты почти залез ей под юбку, Фред! — Алекса укоризненно шлёпает загонщика по отставленной коленке. — Ай-ай-ай, плохой мальчик!
— Ты же не даёшь заглянуть под твою! — возвращает колкость старший близнец, совсем не по-дружески сверкая глазами.
Кажется, обычная перепалка, одна из сотен таких же, но что-то меняется в его взгляде сейчас. Неверный отблеск огня или тень сожаления?...
Признаться, в мыслях девушка уже примеряла на себя Фреда. Как то маленькое чёрное платье в её гардеробе.
Обаяние старшего Уизли, равно как и Джо, волшебным образом обнуляло всякие условности, чрезвычайно ценимые у чистокровных. От него веяло теплом душевных разговоров, бесконечных шуток и почему-то клубничным запахом шипучек из «Сладкого королевства».
Алексе нравилась их большая семья: уютная и хлопотливая Молли, так непохожая на немного холодную, отстранённую миссис Хэлфорд; добродушный Артур, брутальный Чарли — «повелитель драконов», умница Джинни (Алекса уже сейчас видела в ней несомненное спортивное дарование), скромняга (только на первый взгляд!) Рон — один из храброй, неугомонной троицы Поттера.
И только Перси вырос редкостным занудой.
Иногда ей так хотелось пропасть среди ожившей домашней утвари «Норы»! Завернуться в тяжёлый вязаный плед, просидеть возле пушистой ёлки всю ночь напролёт с огромной кружкой свежесваренного какао Молли, слушать забавные рассказы Артура об этих «хитрецах-магглах», обсуждать планы на будущий магазинчик «Волшебных вредилок» близнецов…
Но она была уверена, что Фред испытывает к ней лишь дружеские чувства.
И пусть он часто подтрунивал на тренировках над «дурилкой Лекс», подавал пирожные в Большом Зале, неизменно откусывая первым, пугал из-за стеллажа в библиотеке, вызывая праведный гнев мадам Пинс… Разве это что-то значило?
Невозмутимый голос Джорджа лениво, с особым наслаждением, смакует каждое слово, вновь возвращая к реальности:
— Надо ты ей: у неё уже есть дружок!
— Кто?
— Флинт.
Горячая кровь приливает к щекам, так бывает, когда ты жалким вором крадёшься в тёмноте коридоров, и вдруг луч прожектора выхватывает макушку, припечатывая на месте преступления… Хватает лишь на неубедительное:
— Что за бред, Джо?
— Она будет мутить с Флинтоооом, — будто не слыша, тянет своё младший Уизли.
— Он тискал тебя на высоте тридцати футов, разве это не романтично? — издевается Фред.
Алисия незаметно задевает ей плечо.
— Нет, а как, по-твоему, я могла забрать квоффл?! Нужно было просто стоять внизу истуканом и терпеть насмешки слизеринцев? — Алекса пытается удержаться в шутливом тоне, но попадает в заведомо невыгодную позицию — оправдательной защиты.
— Ты затеяла весёленькие «кошки-мышки», гонялась по всему полю за ним, — Фред с фальшивой улыбочкой смотрит на Хэлфорд. — Пока я отгонял от тебя чёртовы бладжеры.
— Мы все носились тогда как угорелые, Фред! — вмешивается Алисия. — Какая разница, кто за кем?
— Ох, не зря я вчера гадал у Трелони на кофейной гуще! — (нет, Джордж точно не хочет угомониться!) — Я посмотрел на дно чашки, а там — кривой зуб…
Гомерический хохот парней на миг перекрывает гитарные аккорды из динамика, Алекса запускает в Уизли пушистым тапком:
— Ты сейчас договоришься!!
— Чёрт!... — чуть не плачет Джордан. — Как ты будешь его звать, мой Фли-Фли?
— Да отстаньте уже!!
— Лекс, — нарочито брезгливо морщится Фред, — ты не могла выбрать кого-нибудь посимпатичнее и не такого мудака?
— С чего вы вообще взяли, что у меня с ним какая-то симпатия?
— Ли, передай ещё бутылку! — Алисия настойчиво тянет руку, перекрывая щекотливую тему, а заодно… и взгляд старшего близнеца.
— А вот сейчас всё узнаем! — Джордж неожиданно подскакивает с дивана, едва не опрокидывая Анджелину, и лезет в сумку. — Драккл, как я мог забыть?..
Девушки с интересом косятся на небольшую жестяную коробку в руках Уизли, расписанную всевозможными сердечками и купидонами.
— Что это? — Анджелина недоверчиво тянется к диковинной вещице.
— Небольшая разработка… — Джордж аккуратно кладёт шкатулку в центр коврика. — Волшебные фанты. Помнишь такую детскую игру?
— Да! — Алекса перемещается поближе.
— Только, умоляю, без спецэффектов! — волнуется Анджелина. — Я не хочу объяснять МакГонагалл, почему в полночь под потолком взрываются фейерверки и не спит младший курс!
— Всё пучком, сестрёнка! — Фред соскальзывает с дивана, в его длинных пальцах акробатически колеблется палочка. — Чуть-чуть настройки ииии…. — кончик древка три раза стучит по крышечке, — вуаля!
Что-то внутри коробки с треском приходит в движение, словно заводится старый патефон или срабатывает механизм настенных часов перед боем.
— Теперь все, приложите ладони! — воодушевлённо командует Джордж.
— Это не опасно? — Кэти не любит сюрпризов, равно как и Анджелина.
— Не бойся, трусишка! — подгоняет Фред. — Ну же, смелей Лекс! — близнец аккуратно двигает шкатулку к Хэлфорд. — Повеселимся!
Алекса, Алисия, Ли, Кормак, Джордж смело кладут руки. Сверху приземляется горячая ладонь Фреда, тёплая — Анджелины и ледяная — Бэлл.
— Коробочка сама выберет, кто будет играть, и сама придумает задания! — самодовольно поясняет Джордж, пока все послушно держат ладони.
Алекса чувствует, как покалывает кожа и постепенно разогревается металл, или это жар нескольких рук?...
— Отпускаем! — Фред первым убирает ладонь.
Дьявольская вещица какое-то время неподвижно поблескивает в гаснущих отсветах камина.
— Всё, хана? Сломалась? — фыркает Кормак.
— Тсссс! — поглядывая на циферблат над камином, шипит Джо.
— Ты заправил бумагу? — шёпотом, на всякий случай, осведомляется Фред.
— Да! — Джордж, не отрываясь, сверлит взглядом коробку. — Вот… сейчас…
Вдруг с громким щелчком раскрывается крышка. Из золотого нутра с треском выстреливают четыре туго свёрнутых маленьких пергамента.
— Ловите!! — восторженно кричит Джордж.
Анджелина и Алекса успевают перехватить две трубочки, третья падает куда-то за диван Джо, а четвёртая закатывается под кресло Фреда.
Хэлфорд разворачивает фант:
«Кэти»
— Лекс, ты! — виновато улыбается Джонсон, протягивая Хэлфорд маленький кусочек.
— Анджелина! — торжественно объявляет Фред.
— Алисия! — Джордж отдаёт ошарашенной Спиннет её пергамент.
На лицах парней — неподдельный восторг. Конечно, они уже предчувствуют, какая потеха сейчас начнётся!
— Так, и что всё это значит? Джентльмены, где ваши фанты? — до Алексы начинает доходить вся катастрофа, в которую они добровольно ввязались по вине близнецов.
— Вы нас подставили!! — трясёт злополучной бумажкой Джонсон.
Кэти молча сидит, перебирая тонкими пальчиками свой фант. Ничего хорошего.
— Всё честно, Эндж! Мы все дотронулись до крышки, и она магическим образом выбрала игроков! — нет, на торжествующее лицо Джо положительно нельзя смотреть!
— Крутяяяяк!! — Маклаген радостно потирает руки.
Если бы его тут же, прямо сейчас с ковра, приняли в Министерство к дядюшке, он и тогда вполовину не был бы так счастлив.
— Мы отказываемся играть без вашего участия!! Это нечестно!! — фант Спиннет показательно летит куда-то в темноту.
— Я так и знала!! — поворачивается Анджелина к Джорджу. — Вы специально наложили заклинание, чтоб…
Характерный треск приковывает взгляды. Пружинка внутри шкатулки вновь приходит в движение, щёлкает крышка и четыре новых фанта вылетают по той же траектории, приземляясь каждый у своего игрока.
— Еееееее! — Уизли победно дают друг другу «пятерню». — Сработало!
Противный холодок ползёт вдоль позвоночника, растекаясь по спине тысячей мурашек. Алекса сжимает в кулаке фант, так и не решаясь развернуть. Зато Джонсон первая провозглашает своё задание:
«Спеть хвалебную оду Джорджу Уизли»
Алекса не может сдержать смех, проникаясь облегчением Анджелины: «Всего-то несчастный стишок, а мы-то думали!..»
— Сейчас? — интересуется капитан.
— Нет, в следующем году, Эндж!! — закатывает глаза виновник фанта Джо. — Конечно, сейчас!! Таковы правила игры — как можно быстрее выполнить задание, иначе…
— Ваши прекрасные личики покроются отвратительными гнойными фурункулами! — коварно добавляет Фред. Он снова вольготно расселся в кресле, как режиссёр всей этой сюрреалистической постановки.
— Чегооооо???? — хором восклицают гриффиндорки.
Возмущению нет предела! Наложить контр-заклятие на детскую игрушку — на такое способны только безбашенные хулиганы!!
Да уж, потенциал близнецов точно недооценён!
— Я убью тебя, Джо!! — рычит Анджелина, пока Ли и Кормак покатываются со смеху.
Уизли поднимает ладони в примирительном жесте:
— Согласен! Только выполни задание! Кстати, что там у остальных?
Красная, как маков цвет, Белл мнёт бумажку в руках. Спиннет, не моргая, смотрит в камин.
Алекса заглядывает в свою…
ЧЁРТ!!!
— Ну!! Почему все молчат? — непонимающе озирается Фред. Похоже, он и сам начинает волноваться.
— Можно, я не буду читать свою вслух? Я покажу Алексе! Она будет гарантом, что я выполню задание, — Спиннет передаёт бумажку Хэлфорд.
«Написать любовное письмо Оливеру Вуду»
Алекса смотрит на подругу, не зная, то ли радоваться, то ли страдать. Вселенская обречённость в глазах Алисии сменяется твёрдым намерением.
— Она выполнит, — кивает Алекса.
— Эй, Кэти, ты куда? Уходить нельзя!! — привстаёт Фред.
Не обращая на него, да и вообще на всех, никакого внимания, Белл медленно подходит к креслу Маклагена и грациозно опускается парню на колени.
Шок Алексы спустя секунду сменяется пониманием, уже бесполезная бумажка раскрывает остальным секрет:
«Сесть на колени Кормаку Маклагену»
Сам герой фанта почти возносится в зефирные сферы, там, где по радуге скачут сахарные единороги с золотыми витыми рогами.
Он молча и очень осторожно для захмелевшего хвастуна кладёт руки на талию Кэти, слегка привлекая девушку к себе.
Алекса с завистью косится на Джонсон, чьё задание — просто подарок судьбы!!
Ну, у Белл, судя по всему, тоже всё неплохо!
— Где вы были раньше?.. — только и выдыхает Маклаген, наслаждаясь такой неожиданно свалившейся близостью Кэт. — Я куплю у вас эту чёртову игрушку!
Всё, они потеряли его на сегодняшний вечер.
— Алекса! — испытующе смотрят несколько пар глаз.
— Давайте Анджелина выполнит задание, а потом я прочитаю своё! — Хэлфорд надо собраться с мыслями и решить, готова ли она потерпеть гнойные прыщи или…
Ей даруется спасительная передышка, пока Джонсон встаёт возле дивана в комично-патетическую позу (в которой, по её мнению, произносят стихи).
— О, Джордж, ты лучший из людей! — начинает строгая капитанша, и Алекса больше не может сдерживать смех.
Остальные, похоже, едва слышат ликующие строки:
«Летишь, как ветер, на метле,
И храбр, как рыжий лев!
Тебе подвластны все стихии на земле,
И получил ты “Превосходно” Стебль…»
Что это? Волшебное свойство пива или адреналин, играющий в крови? Но далёкая от литературы Джонсон вдруг находит в себе скрытый поэтический талант.
Который, впрочем, так же быстро угасает, как ярко вспыхнувшая звезда на тёмном небосклоне.
— О даааа, Джонси! — судя по блаженному лику младшего Уизли, он целиком и полностью растворён в изменчивых и шатких рифмах.
— Зачем ты смотришь на меня? — подсказывает Алекса, заполняя беспомощную паузу Джонс.
«Зачем ты смотришь на меня
Своими синими глазами?...»
— воодушевляется Анджелина и тут же заламывает руки у груди:
«Зачем нарушил мой покой
Своими грязными носками??»
Всё. Занавес.
Кто-то из младшекурсников высовывает свой острый нос из-за тяжёлой двери, пытаясь понять причину оглушительного хохота. Камин почти догорает, скрывая от любопытных глаз согбенные в неудержимом веселье тела.
— Оххх, насмешила так насмешила! — вытирает слёзы Алисия.
Раскрасневшаяся Кэти что-то тихонько говорит Маклагену, тот фырчит, точно породистый конь, теснее сжимая острую девичью коленку.
— Эндж, ты не перестаёшь удивлять, честное слово!! — Джордж закидывает за голову руки, потягиваясь, как разомлевший сытый кот. — Насчёт носков поспорю, а в остальном… бесподобно!
Довольная Анджелина расслабленно плюхается на диван рядом с ним, а Хэлфорд кожей ощущает вновь нахлынувший страх. Треклятая бумажка жжёт ладонь.
— Готовьтесь, друзья! — весело провозглашает Алекса.
Ведь если обернуть всё безобидной шуткой, будет легче, разве нет?
«Поцеловать Маркуса Флинта и дать ему пощёчину»
Ну вот, произнесённые слова облеклись в звук, выйдя за пределы одного лишь встревоженного воображения.
Алекса ждёт смешки и подколы, но лица вокруг выражают шок разной степени эмоциональности.
— Ребят, это полный… — неожиданно первым находится разом протрезвевший Ли и неуклюже натягивает полосатую кофту.
Анджелина морщит лоб и тянет руки к волосам, туго затягивая резинку. Кэти в беззвучной реакции прижимает ладонь ко рту.
— Ещё скажите, что это нормально!! — возмущается Алисия, обращаясь к Уизли.
Трагизм ситуации широкими мазками расписан на высоких скулах близнецов. Братья молча переглядываются, не зная, что сказать. Впервые за все совместные тренировки, сходки, завтраки-обеды-ужины.
Впервые. Им. Нечего. Сказать.
— Ну, поцелуй он точно выдержит! — после секундного раздумья, наконец, закусывает губу Джордж. — А вот удар по лицу…
— Чёртова жестянка!! — в сердцах пинает коробку Фред.
Жалобный звук тонких стенок гонгом звучит в образовавшейся тишине. Где-то за окном стонет ветер, плывут рваные клочья облаков, окрашиваясь в неверное желтоватое сияние луны.
— Всё в порядке! Подумаешь, несколько прыщей! — хорохорится Алекса, искренне расстраиваясь от вида кислых мин. Она ощущает себя виновницей, будто сама заколдовала этот несчастный кусок железки. — Прогуляю уроки и отдохну в комнате! Помните про лимоны и лимонад? В любой ситуации можно найти выход!
— Лекс… — вздыхает Джордж, и его взгляд не обещает ничего хорошего. — Игра устроена таким образом, что за одно невыполненное задание отвечать будут… все участники.
— Мерлиновы кальсоны, и вы молчали??!! — Алисия сбрасывает с дивана подушку и готова стащить за шиворот Джо.
— Круговая порука, мать её! — констатирует Ли. — Весьма эффективный приёмчик!
Алекса не верит своим ушам: одно дело — красоваться в прыщах самой, и совсем другое — обречь на болючие фурункулы остальных девчонок, которые честно выполнили свои фанты (в порядочности Спиннет она не сомневалась).
— Плевать, я завтра же исполню задание!!
Хмельной солод гуляет в крови, и что вообще такого особенного — поцеловать Флинта? Подумаешь, невелика потеря!!
— Не кипятись, солнце! Мы обязательно что-нибудь придумаем! — Фред поднимает с пола забытую уже шкатулку, пряча «ящик Пандоры» на самое дно сумки, подальше от взволнованных глаз. — Вот, блин, дурацкая фигня!!
— Лекс, ты с ума сошла?! Не делай этого!! — вступается Анджелина, её грозный указательный палец по очереди тычет в каждого Уизли: — Вы всё это заварили, вам и разгребать! Когда-нибудь я лично отберу у вас палочки и наложу на них магический запрет!!
Спиннет переглядывается с Кэти, по-прежнему сидящей у Кормака на коленях. Отчаянная решимость сквозит в её взгляде, когда она делает шаг к Хэлфорд и кладёт руку ей на плечо:
— Я готова потерпеть! Если что, сходим все вместе к Помфри, но ты не будешь целовать этого придурка!!
Холодный утренний свет наполняет комнату призрачной синевой. Алекса снова поворачивается на другой бок, убегая от навязчивых образов, в которых Маркус на глазах у всех насылает на неё какое-нибудь ужасное или позорное заклинание. Круцио, Сектусемпру, Таранталегру…
Или бьёт в ответ. Что гораздо хуже. Брезгливо сплёвывает на пол: «Фу, какая ты мерзкая, Хэлф! У тебя изо рта воняет!»
Она не спит всю ночь, лелея головную боль от алкоголя. Путаясь в верёвочных дебрях бессвязных рассуждений, туго натянутых между пульсирующими висками.
Зачем ты воображала себе невесть что, попивая пивко накануне? Вот и расплата!!
Проклятая коробчонка удивительно точно считала внутреннюю тягу Алексы.
Но ничего, ничего нельзя поделать с этим чёртовым влечением к заносчивому капитану!
На каком-то бессознательном уровне, там, где кружат миллионы мерцающих флюидов и трепещут крылья радужных бабочек, её тело, воля и душа выбрали единственный желанный, раздражающий триггер — изумрудную эмблемку с тонким плетением серебристой змеи.
Бесполезно сдирать с ярких стен своего воображения липнущие каждую секунду картинки. Только цепляешь уголок, аккуратно тянешь вниз, как на это же место с лёгким шорохом клеится новый плакат, ещё красивее и чётче предыдущего: вороной изгиб «Нимбуса», белые брюки на крепких, напряжённых ногах, острый, как тонкая игла, взгляд. Сразу под кожу, до оголённых, дрожащих нервов…
Ты попала, Хэлф!
* * *
Она пропускает общий завтрак, удовольствовавшись булочками и яблоком, заботливо принесёнными Алисией.
Может, вообще не выходить из спальни сегодня? Кажется, висок ещё не совсем отпустило… Ну-ну, кого ты хочешь обмануть?
— Ешь давай! — смотрит с соседней кровати бдительная Спиннет.
— Аппетита нет… — как только Алекса придумывала новый повод уклониться, лицо начинало нещадно печь.
— Флинт был в Зале, у них, вроде, совместная пара с Пуффами… Какая-то ты красная!
— Гнойники на подходе, — невесело смеётся Алекса.
— Ты себя накручиваешь!
— Нет, Лис! Чем дольше я откладываю, тем хуже мне становится… А ты придумала уже, что будешь писать?
Самое лучшее средство отвлечься от своих бед — выслушать чужие.
— Да фестрал разберёт! Котелок вообще не варит, просто я никогда никому не писала, тем более… парню. Всегда считала это какой-то бабской блажью, — в голосе подруги сквозят нотки горечи.
— Хочешь, вместе напишем?
— Ой, не знаю, Лекс, я больше за тебя волнуюсь!
— А потом я пойду и… поцелую Флинта… Наргл! Даже произносить стрёмно... Просто не могу думать ни о чём другом!
— Ты точно решила, что выполнишь задание? Если что, моё предложение по-прежнему в силе, имей ввиду. И Кэти с Эндж согласны.
— Точно решила. В моём родном штате я часто играла в «Слабо», знаешь такое?
— На спор типа?
— Да, и сейчас у меня похожее ощущение, словно это не просто какой-то там фант, а вызов самой себе. А я не люблю проигрывать себе!
Понимание в глазах Алисии согревающим бальзамом ложится на измученную сомнениями душу.
Не престало гриффиндорке пасовать перед каким-то там слизеринцем, пусть даже его и выбрало её глупое сердце.
Через пару минут на стол ложится ровный кремовый лист пергамента. Чернильница и пышное орлиное перо Алексы наготове, только, как водится в таких случаях, страх чистого листа выбивает из головы малейшие намёки на связную мысль.
— Ну что, давай! Сделаем твоё задание, а моё — на десерт! — хмыкнув, Алекса вопросительно смотрит на подругу, в волнении сомкнувшую ладони домиком у рта. — «Привет, Олли! Как дела? Тебя взяли в команду?» Так?
Алисия уверенно берёт перо, обмакивает в чернила, заносит над пергаментом и… вся смелость собирается густой чёрной каплей на острие.
— Тупо? — уточняет Хэлфорд.
— Не знаю…
Задумчивый взгляд Алисии блуждает где-то там, по далёким уступам гор, перерезанным частой решёткой стрельчатого окна.
Алекса больше привыкла к шуткам и смеху подруги, видеть её такой — погружённой в себя, с тенью близкой печали на лице — непривычно до щемящей тоски.
— Дело в том, что Оливер… Если я так начну, он просто напишет: «Привет, Лисичка! Всё хорошо!» В лучшем случае спросит про мои «как дела». Я знаю его характер: вытащить из этого парниши нечто откровенное, всё равно что голыми руками лезть за шипастыми огурцами Стебль!
— Скажешь тоже!
Даааа, Вуд был не из тех, про кого говорят «душа нараспашку». Неизменно вежливый, добрый, помешанный на спорте той страстью, которую уважала Хэлфорд. Правильный. Настолько, что хотелось растрепать его русые вихры, затискать или огреть подушкой.
Пару раз «Лекс и Лис» пытались вывести из себя обаяшку-очаровашку, изображая крайнюю тугоухость на тренировке: «Квоффл, где квоффл, какой квоффл?». Лёгкая улыбка, иронично приподнятая бровь — вот и всё, что вымучил их «походный театр двух паршивых актрис».
Фред и Джордж часто прикалывались, что они красавцы, а Вуд — не очень. Оливер смеялся, готовый искренне и щедро отдать титул любому претендующему — и вот это обезоруживало. Потому что дело было даже не в смазливом личике (ладно, ладно, и в нём тоже!), а во внутренней красоте и порядочности.
Когда у него началось с Алисией (точнее, когда у Спиннет засвербило при взгляде на аккуратный профиль вратаря), не скажет ни один провидец, да и редкие чаинки на дне кружки Трелони лягут в безмолвный «?».
Алекса не так уж долго проучилась в Хогвартсе, чтобы распознать все тонкости взаимных симпатий гриффиндорцев. Что говорить, если даже Джордж Уизли обречённо махал рукой на проходящего мимо Вуда, которого видели одновременно со всеми и ни с кем.
Ему приписывали тайные романы с Анджелиной, Кэти, Чжоу Чанг, Пенелопой Кристалл, даже с младшекурсницами пуффендуйками Ханной Аббот и Сьюзен Боунс. Кто-то упомянул старосту Слизерина Джемму Фарли. Воистину, безгранична человеческая фантазия в вопросах «кто?», «с кем?» и «где?». Здесь каждый мнит себя экспертом!
А Вуд… просто жил, просто тренировался, просто одаривал страждущих милой «я-готов-тебя-выслушать» улыбкой. И не замечал (или не хотел замечать) чересчур пристальных голубых глаз, жадно следящих за ним с противоположного конца поля, другого края стола, дальнего кресла гостиной. Алисия лелеяла свою симпатию втайне ото всех, молча носилась с ней, как с болезненным ребёнком. Да она и сама была словно поражена медленной тихой хворью. Без температуры, тахикардии, слезящихся глаз, но с изматывающей тупой болью и бессонницей.
Когда чемодан Вуда прощально прогрохотал по гравийной дорожке к перрону, Спиннет беспечно обсуждала с Алексой «какой дьяволицей будет Эндж в качестве капитана», а ночью плакала долгими беззвучными слезами.
И вот она сидит здесь, молча провожает тусклые лоскуты облаков, укрывшись от всего мира за дверью женской спальни. В напряжённой руке замерло перо, и смачная клякса вот-вот испортит девственно-чистую гладь.
— «Кто-то очень сильно испытывает терпение своих друзей, раз не хочет выполнить обещание и написать пару строк!» — выдаёт Алекса, вспомнив, как Вуд беспечно клялся, что «как только приедет, кровь из носа, пламя соплохвоста, напишет письмо абсолютно каждому», кто имел счастье находиться тогда в гостиной. — По мне — неплохо, даже немножко с наездом: всё, как мы любим!
— Да, да! Хорошо! — Спиннет оживляется, перо с бодрым скрипом скользит по бумаге.
— «Тебе выдали метлу, или попросить у Филча?»
— Лекс!!
— Окей-окей! Больше не буду! — фыркает Алекса. — Мне просто хочется побесить Вуда.
— «У нас скоро матч со Слизерином, как думаешь, какие…»
— Ой, вот только не надо уходить в квиддичные рассуждения!! Это загубит всякие эмоции на корню: Вуд накатает тебе тренировочный план и будет таков!
— Хорошо… — мягкие пушинки пера рассеянно скользят вдоль губ Алисии.
— «Ты, наверное, уже рассекаешь стадион в новенькой форме и забыл, что в далёком Хогвартсе осталась некая Лис, которую ты ласково называл «Лисичкой»…
Брови Спиннет ползут вверх, почти скрываясь за редкой светлой чёлкой:
— Тебе надо всерьёз подумать о журналистике!
— Спасибо! Но второй Скитер мне не стать…
— Ты будешь в сто раз круче этой надоедливой и противной репортёрши!
— Не уходи от темы! Записала?...
— Да.
— «Знаешь, я часто вспоминаю…» — диктует Алекса.
— «…наши тренировки и завтраки в Большом Зале…», — продолжает Спиннет.
Хорошая попытка!
Алекса одобрительно кивает: «Угу!» — поощряя подругу на новые шаги по тернистой и скользкой дорожке эпистолярного жанра.
— А ведь я не вру, Лекс! Засыпая, я думаю о Вуде, представляю… ну… разные сцены… Это не секс, если что, — стыдливо поблескивают голубые глаза напротив, — а всякие там поцелуи, объятия… Фух, мне стыдно всё это рассказывать, но ты ведь моя лучшая подруга, и мы пишем это грёбаное письмо… АЙ! — Алисия хватается за щёку: — Жжёт!
— Осторожнее в выражениях, детка! А то мы точно провалим задание. Просто нужно настроиться! Если тебе будет легче, откровенность за откровенность, так сказать… я тоже постоянно… эм… представляю Флинта…
Хорошо, она это сказала. Завернула потаённые мысли в яркий пух и выпустила полетать на божий свет. На суд предвзятого и неискушённого судии.
Который ошарашенно сидит рядом и чьи светлые брови вновь съезжаются домиком, только в этот раз к ним добавляется тихое: «Чтоо?..»
— Мне кажется, уже в прошлом году, весной. После матча с Когтевраном. Я никогда не забуду его взгляд, как он пялился с трибун… Потом в поезде.
— Нет, я, конечно, всегда подозревала, что у Флинта к тебе какой-то странный интерес!.. — обескураженная, Алисия чешет висок. — Особенно после той тренировки... Извини, если б это был кто-то из наших, или когтевранцев, или, на худой конец, пуффов…
На последнем слове обе девушки не могут сдержать смех. Нет, конечно, потомки славной Пенелопы — честные старательные ребята, и среди них есть вполне привлекательные экземпляры (например, Малькольм Прис, охотник сборной, или Энтони Рикетт — загонщик). Но избалованный гриффиндорский вкус требует перчинки, остринки, толику обаяния, да щепотки безбашенности сверху.
Даже громила Захария Смит и красавец Диггори — невольные герои «туалетных» шушуканий девиц, начиная со второго курса, — откликаются нечто похожим на… «прохладно». Коварный камертончик под рёбрами настроен в другой тональности. Созвучной упругим шагам, широкому разлёту плеч, чёрным волосам и нахальному, всегда оценивающему взгляду.
— Ты влюбилась? — смотрит Алисия исподлобья.
— Наверное, да…
Необычное ощущение. Если долго носишь что-то в себе, срастаешься с новой необходимостью дышать и жить в навязчивых мыслях о другом, — сложнее признаться вслух. Это как обнажиться, подставив сквозняку тёплую, старательно укрываемую кожу.
Ради Алисии можно.
— Ладно, я сейчас скажу… — в минутной тишине неожиданно выдаёт Спиннет, — и только попробуй сболтнуть кому-нибудь из наших!
Алекса изображает на губах двойной оборот ключа.
— Флинт, он… эээ… неплохо выглядит: высокий, спортивный. Есть в нём нечто этакое… как бы получше выразить… звериная сексуальность… — Алисия скатывается на шёпот, будто произносит страшную крамолу. И вот-вот ворвётся разгневанная Макго, а заодно — вся женская половина их факультета. — Но этот волчий оскаал… И дело даже не в зубах. От таких парней не ждут ничего хорошего.
— Знаю! — с готовностью кивает Хэлфорд. Как же ей было важно услышать принятие из уст подруги! Пусть даже крохотное, с оговорками, в прочных ещё оковах предубеждения. — Не переживай: мне всё равно ничего с ним не светит. И дело даже не в Стреттон.
— Я бы так не сказала…
— Хватит обо мне! Надо поторопиться, а то не успеем до обеда, и к нам точно нагрянет Анджелина! На чём мы остановились?
— Что я думаю о наших тренировках, завтраках.
— Может, есть особое, очень личное воспоминание, какой-нибудь момент…
— Есть. Моя «Амортенция» на шестом курсе пахла кожаными перчатками и затиркой для мётел… Не смейся! Один раз, это было прошлой осенью, мы с Вудом задержались после тренировки… ну, это он, как всегда, остался, чтобы возиться в своей каморке, а я делала вид, что у меня ужасно изношенная метла. И мы молча сидели друг напротив друга: он заполнял отчёты для Трюк, а я, счастливая, тёрла несчастное древко. Ну, перебросились парой фраз. Прошло минут сорок, у меня остались мозоли, а Оливер… так ничего и не понял, — с грустной улыбкой заканчивает Алисия.
— Напиши об этом! Как можешь, своими словами…
Послушно скрипит перо, светлые волосы путаются в невесомых ворсинках опахала, а за окном стелятся по взбитой, пухлой кромке облаков редкие лучи полуденного солнца.
Алекса не знает, смогла бы она выдержать получасовое равнодушие Флинта в тесном чулане — лакомый кусок шоколадного пирога на расстоянии вытянутой руки.
Не трогай, Лекс, это не для тебя! Можешь только смотреть, жадно облизывая взглядом покатые дельты; следить за умелыми движениями длинных, в мозолях от древка метлы, пальцев, украдкой ловить насмешливый взор.
Кажется, кто-то слишком привык к игривому блеску прежде враждебных глаз!
— Он точно подумает, что я дура! — Алисия бросает перо на стол, дописав.
— Нет, дорогуша, наш пай-мальчик будет ещё долго отходить от шока. Это покруче дешёвых плакатов «Паддлмира»! Пусть тренируется, думает, мыслишка-то западёт!
— Знаешь, я столько раз представляла, как расскажу ему о моих чувствах, а теперь… просто не могу двух слов связать!... Всё кажется таким фальшивым!
— Красиво и витиевато говорить о чувствах могут лишь те, у кого их нет. А мы спасаем наши лица от уродских прыщей.
— Лучше б он сразу мне сказал: «Отвали!» — чем слушал мои околоквиддичные бредни, теорию полётов, траектории квоффла… Пффф! — морщится веснушчатый нос.
— Ты о Вуде сейчас вообще? Он даже Паркинсон так никогда не скажет!
— В этом-то и проблема…
— Так, на чём ты закончила? «… А ты так ничего и не понял», хорошо! Добавь-ка ещё: «Возможно, моё сумбурное письмо останется совсем без ответа. Пусть. У тебя закончился один этап жизни и начался другой: новая команда, новые знакомства… Возможно, ты даже не вспомнишь наши долгие вечера у камина. Но я хочу, чтобы ты знал: лучшее, что случилось со мной в Хогвартсе, связано лишь с тобой, Оливер…»
Золотистый квадратик ложится на исписанный лист, играя меж свежих чернильных строк.
— Всё, — тяжело вздохнув, Алисия ставит точку. — Пафосно? Да. Стало мне легче? Нет. Теперь буду волноваться и ждать ответа. А впереди — игра. Мерлин, дай мне сил! Спасибо тебе, Лекс!!
— Я поняла две вещи. Первая: никогда не пейте с Уизли; вторая: никогда не играйте с Уизли.
* * *
— Так, Алисия, бросаешь блокирующее, поняла? — даёт последние наставления Джонсон, прячась за широкой колонной.
Наевшиеся до отвала сочными отбивными, снуют вокруг ученики, занятия ещё через добрых полчаса, и это время обычно — самое многолюдное, самое суетливое в быстротечных сутках Хогвартса.
Расчёт Анджелины — признанного теоретика сборной — точен, как никогда: беспечные слизеринцы во главе с капитаном уже минут десять бесцельно ошиваются в западной галерее.
— Я буду держать Флинта на мушке! Лекс, не вздумай выходить без нашей команды!
— Хорошо! — Алекса выдыхает, нервно расправляя длинные локоны.
Такое чувство, будто тебя ждёт ревущий октагон. Жаждущие крови зрители в исступлении цепляются за железные прутья клеток, брызжут слюной, тараща глаза, а внизу, в песке и пыли, разворачивается первое действие смертельного акта.
Непредсказуемый, опасный зверь медленно обходит периметр, поблескивая клыками на жалкую добычу. Только вот добыча желает быть пойманной.
— Кэти, спрячешься с той стороны галереи, станешь за их спинами, и, ради Пресвятого Мерлина, не высовывайся раньше времени!
Белл согласно кивает Анджелине, чёрное древко дрожит в тонких пальцах, но бывшая охотница полна решимости мстить.
— Мы будем стоять за углом с палочками наготове! — сжимая плечо подруги, ещё раз успокаивает Спиннет. — Пусть только попробует причинить тебе вред!!
— Может, позовём ещё Джинни с её летучемышиным? — почти шёпотом, так, на всякий случай, уточняет Белл.
— Сами справимся! — нетерпеливо бросает Анджелина, подсматривая из укрытия. — Там ещё Пьюси и Боул… так, Кэти, вперёд! У тебя есть две минуты обойти коридор!
Компактная Белл незаметно сливается с толпой, Анджелина и Спиннет становятся по разные стороны галереи.
— Внимание! — Джонсон с предупредительно поднятым пальцем ещё раз выглядывает в проход. — Пошла!!
Алекса выходит из спасительного укрытия на яркий дневной свет. Длинная галерея полна учеников: синие, алые, жёлтые галстуки…
Но ей нужен изумруд.
Прежде чем осознать, она уже видит его.
Флинт стоит в своей излюбленной позе, прислонившись к каменному выступу. Крепкие руки сцеплены на груди, демонстрируя всем безусловное превосходство слизеринского капитана. И плевать он хотел на мельтешащую толпу, чьи-то выкрики и боязнь опоздать на зельеварение к Снейпу.
Боул и Пьюси вальяжно топчутся рядом, загораживая и без того узкий проход: обходите или поворачивайтесь назад, нам до Мордреда!
Хэлфорд легко может пронестись мимо, но жгучее покалывание на лице обещает перерасти в отвратительные гнойные фурункулы через секунду…
Что ж, если ей суждено пройти по краю бездны и упасть, пусть это будет красиво!
Сейчас или никогда.
Уверенный (не совсем) шаг несёт гриффиндорку прямо в скопище змей.
Флинт первым видит Алексу. Тёмные глаза, лениво блуждавшие по лицам вокруг, вдруг обретают острый фокус. Он, не отрываясь, смотрит на неё через весь коридор.
Боже!
Так кровожадный охотник, изливаясь сладким ядом, поджидает свою жертву. Алексе становится страшно от того, сколько же разных эмоций намешано в его взгляде.
Желание уничтожить, унизить, подчинить… или даровать бесценные мгновенья своего внимания к ней.
Включается свет, ты идёшь по сцене, а где-то там, в завистливом полумраке, прячется дотошный и взыскательный зритель. Всё вокруг — сплошная бутафория из поломанного картона и стекла, заведённые марионетки на манеже.
Кто-то разом выключает звуки.
Полный вакуум.
Только шаги и горящая нить взгляда напротив, как подожжённый фитиль, готовый сдетонировать фунтом тротила.
Парни удивлённо пялятся на неё, и Боул не успевает произнести: “Чё тебе надо, Хэлфорд?” — как девушка вплотную подходит к Маркусу.
Приподнявшись на носочках, обвивает руками его шею и осторожно, медленно и нежно касается уголка рта губами.
Кончик запала догорает…
Вот, вот, сейчас, он оттолкнёт её!!
Раздастся оглушительный взрыв, и долго ещё потом будут сдирать с холодной кладки стен её уничтоженную самооценку.
— Какого дьявола?
— Что?...
— Ты спятила?!
Это не он, это дружки. А Флинт…
Почему ты молчишь?
Алекса отрывисто выдыхает, закрыв глаза, готовая отдать всю себя в этом странном, неправильном поцелуе.
Пусть он запомнит на всю жизнь, пусть сделает лишь глоток и захлебнётся этой горячей сладостью. Пусть напьётся вместе с ней, до одури, до головной боли и израненного сердца…
Никакая Стреттон никогда не будет целовать тебя так… И никто не будет.
В необъяснимом экстазе она скользит ладонью вверх по затылку, наслаждаясь необычной мягкостью с виду жёстких волос. Другая рука сильнее сжимается на спине слизеринца, ощущая сквозь ткань мантии напряжение плотных мышц.
Такой тёплый, близкий и… свой.
Флинт, как натянутая тетива, готовая сорваться от малейшего прикосновения.
Лёгкий запах мужского геля для душа проникает в сознание, сплетаясь с чем-то созвучным внутри. Мгновение растягивается до мерцающей бесконечности, той, где Алекса полнее обхватывает его нижнюю губу. Желанную, горячую и сухую.
Сколько раз в мечтах она представляла эти запретные поцелуи, пока украдкой подсматривала за Флинтом!
Внутренний колдоаппарат её души работал без остановки — щёлк-щёлк! — забирая себе бесценные, редкие кадры губ, рук, глаз, и «вот он во весь рост, важно идёт по коридору», «вот летит над полем, небрежно и грациозно придерживая метлу»…
Реальность превосходит самые смелые грёзы, и это происходит сейчас с ней.
Больше не существует ничего, всё обращается в пыль и пепел. Есть только жаркое прикосновение, фейерверк из тысяч нервных окончаний на их устах.
Она добавляет язык и нежно ласкает красноватую кайму его губ, усиливая взаимное ощущение.
Хочется глубже и сильней. Поймать кончиком ускользающий фруктовый вкус, который она чувствует так остро и сладко.
Осознание теплоты, сводящей с ума близости сливается с импульсами на кончиках пальцев. Словно каждая подушечка жадно впитывает упругую силу мышц, укрытых податливой тканью мантии, утопает в щекочущей мягкости волос, отчаянно присваивая себе всё больше и больше.
Бурлящая инъекция впрыскивает этот крышесносный коктейль прямо в вены.
Алекса легонько давит на затылок Флинта, привлекая его к себе, другая ладонь медленно оглаживает твёрдую спину.
Она немного наклоняет голову, углубляя поцелуй.
Хочу распробовать тебя до самой последней ложечки, хочу преступно наслаждаться тобой!.. Быть ближе, касаться мягче, целовать слаще…
Он не обнимает в ответ, но их тела тесно прижаты друг к другу в какой-то новой, неизученной параллели.
Наверно, в этом дивном, перевёрнутом с ног на голову мире едва заметное движение губ Маркуса навстречу — всего лишь проявление гармонии эмоций и чувств, но Хэлфорд, испугавшись, разрывает поцелуй прямо в моменте ответной, такой трепетной и еле ощутимой ласки, и открывает глаза.
Флинт жарко дышит ей в рот, его щёки раскраснелись, потемневшие радужки блуждают по её лицу — чёрные воды бездонного омута, в чьем густом сумраке отражается бледная фигурка.
Мерлин, он так красив! Впервые открыт и податлив, как разогретый мягкий пластилин. Алекса чувствует, нет, уверена: коснись снова его губ, дотронься хоть на миллиметр — и он не сдержит себя.
Что-то задевает юбку, тепло мужских рук — оно здесь, почти ложится на талию, фантомно сминая подол…
Хрустальная ваза разбивается на тысячи блестящих осколков.
Рука замахивается для удара.
Хлёсткий звон обжигает щёку слизеринца, Алекса круто разворачивается на каблуках, делая несколько шагов и срывается на постыдный бег.
Разом включаются все звуки, водопадом ударяют в перепонки, вместе с летящим в спину злым окриком Флинта:
— Эй, Хэлф!!! ИДИ СЮДА!!!
Шум в ушах перекрывает гул расступившейся толпы.
Об этом назавтра будет говорить весь Хогвартс: она точно чокнутая, раз целует заклятого врага на глазах у всех!
Дробный стук по камню уносит её за поворот, подальше от этого позора!!
Мерлин, зачем она согласилась на эту игру?!...
— Валим, валим, валим!!! — машет Алисия, выскакивая вместе с Джонси из-за колонн. Она лихо отпихивает какого-то первогодку, некстати оказавшегося на пути, за что прямо на ходу получает гневную отповедь Анджелины.
Не оглядываясь, охотницы бегут по коридорам. Молочный свет сменяется тенью, соперничая с тусклыми факельными огнями. Очень скоро медовое пламя отвоюет у дня право безраздельно властвовать в утробе холодных камней.
Проход… ещё один… Широкая лестница… Поворот направо, узкие ступеньки вверх…
— Думаете, оторвались?... — не сбавляя хода, бросает Хэлфорд.
— Наверняка… — еле дышит Алисия.
Редкие ученики, то тут, то там попадающиеся в длинных закоулках, провожают их удивлёнными взглядами.
Из-за поворота внезапно появляется остроконечный колпак.
Макгонагалл.
Они даже не успевают остановиться и проносятся мимо под восклицание Минервы:
— Мисс Джонсон… мисс Хэлфорд, Алисия! Куда вы?..
— Я к вам зайду после тренировки, профессор! — обернувшись, кричит Анджелина. — Расписание дежурств готовоооо!
Очередная арочная стена с лепниной скрывает беглянок от лишних вопросов почтенного декана: меньше знаешь, крепче спишь, дорогая Минерва!
— Стойте!.. Подождите! — слабый голосок Белл настигает троицу за последним поворотом.
— Всё, по тормозам! — командует запыхавшаяся Джонсон.
Алисия едва не валится с ног и хватает рукой первый попавшийся каменный выступ:
— Я сейчас все лёгкие выплюну!... Кто-нибудь засёк, за сколько мы добежали с третьего на седьмой?
Они на своём этаже, впереди — лишь подвижные пролёты лестниц и заветная арка в гостиную. Здесь малолюдно, а потому можно не бояться лишних глаз и пересудов, разве что безмолвное любопытство портретов оживит сон вековых стен.
— Минуты за три… — Джонсон уже на корточках. — Считай, полмили…
Белл завязывает болтающийся на ботинке шнурок:
— Вы так неслись, будто за вами гналась сотня дементоров!
— Наверно, так оно и было! Ой, девочкиии… — припав к стене, Алекса тяжело дышит, в тесноте грудной клетки лихорадочно бьётся испуганное сердце, но пьянящее облегчение уже кружит голову похлеще огневиски на голодный желудок. — Ты не видела, они погнались за нами, Кэт?
— Хотели, но Флинт их остановил.
— Похоже, зверь-то и был укрощённым, а мы переживали! — лукаво подмигивает Алисия. И вот он, хитрый взгляд в стиле: «Теперь это наша общая тайна!» — Могла б уже так не стараться, когда его целовала — засосала так засосала!
— Она просто хотела отлично выполнить задание, она ж у нас перфекционист, почти как Кэти, — хихиканье Анджелины добавляет краски и без того пунцовым ушам и щекам Хэлфорд. — Хорошо, что я отвадила Уизли!! Сегодняшнее представление — явно не для мужских глаз…
— Но пощёчина вышла знатной, — Спиннет с уважением показывает большой палец, — пятьдесят очков Гриффиндору!
— Спасибо, Минерва! — показное веселье Алексы умело прячет горячо разливающееся разочарование. — Ну что, пошли?
Гадкое чувство незавершённости смыкается вокруг сердца холодными липкими пальцами. Всё равно что планомерно доводить котёл до кипения, увидеть желанную розовую пенку сложнейшего зелья, которое месяцами взбухало болотной тиной, и… собственноручно опрокинуть на пол.
— Ты видела его лицо, Эндж??
Они стоят по разные балюстрады движущейся лестницы, Алисия изображает остекленевший взгляд сумасшедшего с приоткрытым ртом. Для полноты картины осталось лишь высунуть язык.
Анжелина и Кэти покатываются со смеху.
— Он стоял как истукан! Я впервые видела Флинта таким… Чёрт, это того стоило!! — Джонсон изучающе скользит по лицу Алексы в жадном поиске тех самых эмоций, за которые не стыдно и припечатать «ночью палочкой взмахни — женишка себе найди!»
Жиденькая улыбочка змеится на губах, с которых недавно пропал розовый тинт.
— Кэти, может, это ты там приложила «Петрификусом» из-за спины? — первая спрыгивает со ступенек Алисия.
— Если б! Я видела только кое-чьи шаловливые ручки!
— Белл!! — притворно возмущается Алекса. — Кто бы говорил! Сама только вчера слезла с коленок Маклагена!
Так бы и препирались всласть с чисто женским ехидством, но портрет Полной Дамы строго требует пароль. Полнотелая Леди в лимонной парче сегодня явно не в духе, раз не хочет с первой попытки принять «Капут Драконец». Она всё ещё что-то бурчит за их спинами, пока закрывает собой проход.
Алекса без сил падает на ближайший диван.
Что, если бы фант звучал просто: «поцеловать»? Как далеко бы всё зашло?
Мысли об этом едкой горечью разъедают и без того шаткое самолюбие.
Нет, раскрытые для неё губы Маркуса — это точно издёвка воспалённого воображения! Она и себя-то в тот момент не осознавала!
Почему раньше казалось, что Флинт на вкус, как бесчувственная деревяшка? Такой же твёрдый, пресный и сухой.
А он… словно мягкая конфета-суфле с клубничным джемом внутри. Карамель, растаявшая фруктовым сиропом от прикосновения языка.
Она точно не будет спать ещё одну ночь!
Патокой на губах, горячим шоколадом — на кончике языка…
Поцелуй меня, Маркус! Пожалуйста, я очень хочу!
Нежная сладость, ускользающая, эфемерная, ты так близко, я почти ощущаю тебя…
В приоткрытые глаза струится мягкий утренний свет, растворяя цветные лужицы грёз. Они стекают по задворкам сознания, туда, в жадную темноту, где узкие щели спрячут их до следующей ночи.
Чем слаще сон, тем горше пробуждение.
* * *
Она поцеловала Флинта — мир остался прежним, Хогвартс не рухнул до основания, но внутренняя жизнь её души навсегда изменила орбиту и теперь неслась в бескрайнем космосе чувств, подобно одиноко блуждающей комете.
Коснувшись вчера его губ, Алекса сняла негласный запрет, дерзко переступила грань, за которой бурлящие волны яро разбивают о холодный камень парапета свои пенные бренные головы.
Её ждёт та же участь.
Легчайший трепет крыльев бабочки на одном конце земного шара неизбежно оборачивается разрушительным тайфуном на другом.
Расплата приходит неожиданно и звучит из уст запыхавшейся от быстрого бега Кэти:
— Девочки!.. Он точно убьёт Алексу!
— Кто?
— В смысле?..
— Кэти, успокойся, давай по порядку!
И вновь женская спальня Гриффиндора потревоженным ульем гудит под сенью алого бархата.
Анджелина отбрасывает на покрывало ненужный уже выпуск «Спеллы» с его «превосходнейшей коллекцией зимних мантий» и пытается вытянуть из Белл хоть какое-то подобие связного рассказа. Алисия Спиннет, скрестив руки на груди, стоит возле стола. Её крепкое тело в субботней кофте и джинсах возвышается над тонконогой фигуркой Хэлфорд в шерстяном домашнем платье, которая сразу как-то бледнеет и съёживается на стуле.
Секундная стрелка бесшумно скользит по молочному циферблату, подгоняя медлительных сестёр к цифре «9», но никто в комнате не обращает внимания, и только голодные желудки глухо урчат в ожидании завтрака.
— Я шла мимо Большого Зала, меня окликнула Парвати… Мы остановились около входа, ну… просто поболтать, потом я услышала Пьюси, или Боула… в общем, кого-то из их шайки: «Хэлфорд та ещё неадекватка!» Мы с Патил обернулись и увидели Флинта... Конечно же, со свитой. Они с Малфоем, похоже, соревнуются, у кого она больше! С ним была ещё Стреттон, и такая, типа: «Да как она посмела?» — тонким противным тонким голоском передразнивает Кэти. — А Флинт… посмотрел на нас со своей злобной улыбочкой тролля и сказал: «Пусть только попадётся мне на глаза!» Понимаете, он говорил так, будто был уверен, что мы точно передадим это вам… тебе, Алекса…
Что ж, игра началась!
Хэлфорд сглатывает липкую слюну и ещё не знает, что ранит сильнее: ревность к высокомерной слизеринке или страх — новая эмоция с недавних пор — перед неизбежной ответкой Флинта.
Немеющий укол прямо в солнечное сплетение — так ощущается фразочка Имоджен: «Да кто она такая, бла-бла-бла?»
Как приложила бы Петрификусом!
Они шли вместе. Может, ещё и за ручки взялись?.. Он придержал Имоджен за талию, галантно пропуская вперёд и… Чёрта с два!
Злобный смешок щекочет лёгкие изнутри: Маркус не из тех, кто будет расшаркиваться при виде красивой девчонки, скорее, нагло хлопнет по заду или оттолкнёт в сторону.
Его одобрение ещё нужно заслужить.
Так что, Стреттон, вперёд, старайся!
— У меня очень нехорошее предчувствие! — глаза Анджелины, обращённые поочерёдно к каждой из них, поблескивают вполне осязаемой тревогой.
Она задерживает взгляд на Алексе.
Неприятный холодок легко пробегает вдоль позвоночника, путаясь в тонких, колючих нитях платья.
Да, Эндж, теперь я — главный трофей, лакомая приманка для хищника.
— До матча неделя, — продолжает Джонсон, — они точно попытаются вывести её из строя, потому что Алекса — сильный игрок. Флинту это только на руку!
Общее замешательство вольготно расправляет тяжёлые крылья в уютной тесноте спальни.
— Мы должны, нет, просто обязаны защитить Лекс! — ходит по комнате Спиннет.
Кэти Белл провожает её взволнованным взглядом, тонкие пальцы нервно теребят краешек манжета.
— Само собой! Только как? — вопрошает Анджелина. — И ведь Макго не скажешь! Иначе наша маленькая пивная посиделка превратится в милое собрание у декана! А ещё эта игра… Получается, Алекса первая спровоцировала Флинта.
— Да не переживайте вы, я смогу за себя постоять! Что он мне сделает?
Ревность к Имоджен дерзким коктейлем бурлит по венам. Пусть только наставят на неё свои отвратительные палочки! Пусть Маркус только попробует!
— Оооо, ты не знаешь Флинта! — Джонсон с горькой усмешкой качает головой. Алисия и Хэлфорд незаметно переглядываются. — На пятом курсе он подрался с Захарией Смитом, просто потому что тот, видите ли, не уступил ему дорогу! Не спорю, Смит тот ещё придурок, но сломать бедняге нос — не слишком ли жестокая плата?
Затаив дыхание, Алекса впитывает неизвестные подробности из прошлого, вновь собирает загадочный паззл под названием «Один очень привлекательный и агрессивный слизеринец». У неё будет достаточно времени насладиться этим сокровищем, перед сном.
Выдержав эффектную паузу, Анджелина продолжает:
— Если быть честной, Флинт распускал руки и на четвёртом, и на третьем курсе… Может, он даже подрался за табуретку на распределении, я не удивлюсь!
Тишина спальни звенит лёгкими колокольчиками смеха.
— А про матчи вообще молчу… После слизеринцев стабильно все в синяках! Два года назад, когда мы только взяли Гарри в команду, Флинт вырубил Оливера на двадцатой минуте!
— Забрал биту у Пьюси иии… — имитируя рывок, с разворота замахивается Алисия, — «БАМ!», фигакнул бладжером! До сих пор перед глазами, как Олли швырнуло через верхнее кольцо!
— А потом они взяли меня в «подкову», помнишь? И на полной скорости загнали под навес трибуны. Последнее, что я видела, перед тем, как потерять сознание, — это наш вытертый герб…
— Как тебе такое поведение чистокровного из «Священных двадцати восьми»? — насмешливо улыбается Спиннет, смотря на Алексу в упор.
— Риторический вопрос!
Возможно, для кого-нибудь и важны прописанные поведенческие рамки, или что там придумано столетиями господства «волшебной аглицкой элиты». В Америке один смачный удар кулаком не в силах перекрыть уважение к почившему деду. Там другая мера — твоя индивидуальность, по праву отвоёванное место в общей иерархии.
Но… да, Флинт жесток даже по самым снисходительным меркам.
— Еду можем приносить и сюда! Тем более, у меня уже есть опыт! — неунывающая Лиса с улыбкой на лице жмёт из кислючих цитрусов сладкий лимонад. Пытается.
— О нет, только не это!! — крутит головой Алекса. — Просидеть всю неделю взаперти — так себе перспективка!
— А схлопотать заклинание в спину — отлично, по-твоему? — заводится Джонсон. — Или получить травму?
— Эндж, ты всерьёз считаешь, что Флинт ударит Алексу? — смеётся Алисия.
— Мы проучились с ним несколько лет, и более мстительного, импульсивного человека сложно найти! Ну, разве что Малфой… Так что на вашем месте я бы прикалывалась уже после матча, с кубком в руках. Понятно? — исчерпав весь запас красноречия, Джонсон раздражённо встаёт и направляется к выходу. — Сиди тут! — предупреждающе тычет указательный палец, вторя строгому блеску чёрных глаз, и капитан скрывается за дверью.
* * *
Волшебная ткань прохладой струится по телу, пряча за прозрачным переливом бесполезную теперь школьную форму.
Кое-кто уже привык к новой роли.
Человек-невидимка.
Магловский писатель Герберт Уэллс был бы весьма удивлён и даже польщён, узнай он, что почти через столетие его одноимённый роман найдёт живое воплощение в семикурснице с Гриффиндора.
— Надевай!!
Невесомое нечто из рук Анджелины опускается Алексе на коленки.
— Что это?..
— Сейчас узнаешь! — торжествующе блестят глаза капитана.
Пальцы утопают в нежном холодке, Хэлфорд накидывает летящую ткань на плечи и смотрит в зеркало напротив, в котором отражается премиленький гриффиндорский стул с красной плюшевой спинкой и… парящая голова с выбившейся прядью волос.
— О-фи-геть!
Не прошло и часа, как Анджелина оставила Алексу в томительном ожидании, и — вуаля! — притащила-таки диковину!
Три пары горящих азартом глаз смотрят из разных углов спальни. Кэти Белл едва не прыгает от радости, как расшалившийся малыш при виде новой игрушки.
— Анджелина, ты — золото! — хлопает в ладоши Спиннет.
— Откуда мантия? — Алекса натягивает капюшон, оставляя свой аккуратный нос в одиночестве парить над вязаным ковриком: — Очень странное ощущение!!
— Одолжили у Гарри… Оказывается, у него такая с первого курса, прикинь? — самодовольство Джонсон переливается почище полированного значка старосты на её сером джемпере.
— Боже, я уже знаю, что хочу себе на день рождения!! — сняв мантию, Алекса держит ткань на расстоянии вытянутой руки, любуясь исчезнувшей кистью. — Только представьте, сколько возможностей!!
— Например, ограбить «Гринготтс»? — щурится Алисия, которой тоже очень хочется потрогать мантию-невидимку. Её ладонь осторожно ложится в синеватое мерцание лёгких складок и скользит по ним вместе с вырвавшимся вздохом сожаления: — Этого не купишь в «Твилфитт и Таттинг»!
— Не знаю, как вы, а я чертовски голодна! — Анджелина посильнее завязывает и без того тугой хвост и вопросительно смотрит на Хэлфорд: — Ну что, пробный выход! Готова?
— Уже не терпится!
Радостное предвкушение — неизменный спутник всяческих авантюр — наполняет сердце приятным волнением, заставляя этот маленький комок мышц биться чаще.
— Становись между Алисией и мной! Кэти, ты иди чуть позади, для подстраховки! — распоряжается Анджелина, и «великолепная» четвёрка покидает спальню.
Мерлин, что это была за неделя!
Ни один самый странный сон, ни одно полное режиссёрского абсурда киношное магловское приключение не сравнятся с той палитрой ощущений, которую — оттенок за оттенком — познала Хэлфорд, прячась от мира за ажурным плетением волшебной мантии!
Первое субботнее утро в новом амплуа прошло… неплохо. Они все приноравливались к непростой роли Алексы: Кэти почти перестала наступать ей на пятки, Алисия — толкать локтем, Джонсон — сыпать бесконечными наставлениями. Хотя со стороны смотрелось вполне естественно: три девицы, немного говорливые и слегка неуклюжие, бодрым шагом рассекали бесчисленные анфилады.
Затеряться в толпе оказалось проще, чем сделать свои шаги не такими размашистыми: мысок чёрной туфли то и дело норовил выскользнуть вперёд, как и пальцы, смыкающие края мантии перед носом. Как, собственно, и сам нос.
Длинные галереи, многолюдные в эти дни, стали первым испытанием для «невидимой Лекс».
Она едва не влетела в долговязого пуффендуйца, наступила на пятку Пенелопе Кристалл, но верные спутницы приняли на себя град недовольных взглядов, всех этих «поаккуратнее!» и «можно под ноги смотреть?». Конечно, Анджелина снова шикнула на неё, зато остаток пути до Большого Зала Алекса преодолела без происшествий.
Над головой пронёсся Почти Безголовый Ник, и Хэлфорд в самый последний момент удержалась, чтобы не махнуть ему рукой по привычке. Зажав ладонью рот, она снова напомнила себе:
Ты сама как привидение!
Тончайший узор не мешал смотреть, он лишь подсвечивал реальность, будто пропускал все предметы через прозрачный тюль. Витиеватые дорожки нитей растворялись на периферии зрения, заставляя глаза чётче и резче фокусировать картинку.
Его не было здесь.
Это она увидела сразу.
Неудивительно, ведь большинство студентов, как это и бывает по субботам, налакомившись пышными кексами в глазурных шапках и наспех запив всё это мучное блаженство кофе, уже разбрелись по Замку в поисках новых сплетен, знакомств и… невинных любовных приключений. Чтобы назавтра, со вздохом отчаяния, вернуться в чертоги мадам Пинс и засесть за бесконечные пергаменты эссе, контрольных по зельям и хитросплетений рунических карт.
А для неё… для неё весь мир сделал маленький заманчивый кульбит. Приоткрыл таинственную завесу существования. Откупорил затерявшуюся в океане бутыль с древним посланием, обнажил двойное дно.
Она спрыгнула со подмостков в спасительную тень партера, стала вдруг тем самым суфлёром в тесноте маленькой будки, и — чёрт возьми! — Алекса воспользуется этим шансом!
За слизеринским столом оставался скучающий Малфой. Сию же секунду Алекса оценила все прелести своего нового положения: она преспокойно таращилась на белобрысого «принца» и его липучую «фрейлину» Паркинсон, закатывала глаза на обжору Кребба, строила рожицы увальню Монтегю.
Пэнси ластилась к Малфою, как последняя кошка. Только ещё не кормила с ложечки этот лениво, будто нехотя раскрывающийся рот.
Какое унижение!
Анджелина водрузила на стол свою пухлую кожаную сумку с торчащими в разные стороны свитками пергаментов, и Алекса могла свободно (с некоторыми оговорками) есть, не рискуя вызвать удивленные возгласы порхающей ложкой или замершим в воздухе надкусанным куском груши.
Потом они все немножко прогулялись по Замку, но ничего примечательного Хэлфорд для себя не нашла. Зато научилась довольно сносно перебирать ногами, не шаркая подошвой и не сбивая подол мантии.
В какой-то момент Анджелина, забывшись, взмахнула рукой, изображая ловлю виртуального квоффла, и кисть её неизбежно прилетела бы кое-кому в нос, но молниеносная реакция заставила Алексу резко нырнуть вниз, буквально за долю секунды уклонившись от летящей, как в замедленной съёмке, ладони.
Тогда-то она и поняла, что пора выходить в свободное плавание.
Отсчёт пошёл. Неделя.
* * *
Воскресенье лениво течёт в окружении гриффиндорских гобеленов и шуток Уизли про «нового призрака Хогвартса — коварную и ужасную Лекс».
— Мы готовы возместить моральный вред! — заверяет Джордж, подкидывая палочку из своего излюбленного положения — лёжа на диване. Длинные скрещенные ноги в бордовых носках мерно покачиваются в такт броскам, свисая с вытертой ручки. — Полная компенсация!
— Соберём вас всех в Норе на Рождество! — усевшись на подлокотник возле Алексы, мечтательно щёлкает пальцами Фред. Этот рыжий повеса на волоске от того, чтобы упасть к ней на колени. — Ну, как вам такая идейка?
— Индейка… — Алекса невольно засматривается на ровную вязаную строчку его свитера, любовно — петелька к петельке — сотканную руками Молли. Такую уютную, тёплую.
Кажется, только прикоснись кончиком носа — и почувствуешь сладкий запах домашнего печенья!
Внезапно, до щемящей тоски, хочется отмотать время назад: взять карандаш, продеть сквозь зубчатое отверстие кассеты и крутить-крутить-крутить, пока нужный трек снова не встанет на место. И всё будет, как раньше.
Но она застряла в каком-то сюрреализме, плёнка заела, и чёрная тень слизеринца расправляет над ней когтистые лапы.
— Папа с мамой, Джинни и Перси как раз уедут к Чарли в Румынию, а мы… — Фред подмигивает брату поверх макушек играющих в плюй-камни Алисии и Белл.
— … позовём Ли и притащим алкашку! — не подводит младший.
— Оу еееее!
— И больше никаких игр! — хором поют близнецы.
— Опять нажираться? — наконец, поднимает взгляд от раскрытого на столе тренерского блокнота Джонсон.
Её так легко не проведёшь: уже был печальный опыт!
— Мы точно пас!! И Лекс тоже!! — особенно напирает на последнюю фразу Спиннет.
— Ой, ну какие же вы зануды! — тёплая ладонь Фреда мягко зарывается в волосы, и Алекса тает, прикрывая глаза. На секунду представляет, что это рука Флинта лениво перебирает длинные пряди. Слегка натягивая и отпуская…
Слишком сладко, чтобы быть правдой. Прочь, прочь пустые мечты: ей ещё понадобится всё её хладнокровие!
Хэлфорд сбрасывает ласковую кисть и тянется за выкатившимся камушком.
— Слушай, Эндж, может, вам создать группу, а? — совершив последний кульбит, палочка Джорджа, схожая с тонкой рукоятью метлы, приземляется точно в раскрытую ладонь хозяина. — Вы круто спелись, у вас даже имена на одну букву: Анджелина, Алисия, Алекса! Как насчёт «Артистичные Авантюристки Англии»?
— Амбициозные? Аморальные? — развивает тему Фред.
— Слишком длинное название! — отмахивается Алекса. — И вы забыли про Кэти Белл!
— Тогда, может, «Стервы Нью-Гемпшира»?...
Позже, под мерное тиканье часов спальни и мирное сопение вокруг, она попытается закончить ненавистные Зелья: «Десять капель выжимки тысячелистника разбавить…»
Ох, Мерлин!
Перо летит на недописанный пергамент, мягко приземляясь в завитушки свежих чернил. Зачем что-то там выводить, когда дьявольское мерцание в углу спальни против воли притягивает взгляд?..
Несколько раз Алекса порывается надеть мантию и ускользнуть из гостиной, но что-то останавливает. Ещё не время.
* * *
Незаметной тенью у камина, она вновь ждёт подруг. Ничего не подозревающие гриффиндорцы суетятся, поглядывают на часы, подхватывая на бегу выпадающие из портфелей свитки.
Анджелина, Кэти и Алисия спускаются вниз и, по негласной договорённости, не останавливаясь, идут к проходу. Алекса неслышно встраивается в общий шаг.
— Ты здесь? — шепчет Алисия через плечо.
— Да.
Понедельник, и коридоры до краёв полны утренней многоголосицей. Она плещется в узких каменных артериях, выливается в широкие анфилады, ручейками течёт по лестницам вверх и вниз, не затихая даже в самых отдалённых уголках замка.
Алекса получает карт-бланш на посещение занятий: несколько «красных дней» в календаре (давно прошедших по срокам, но кто осмелится проверять?) вдруг оборачиваются болючими, ну просто невыносимыми спазмами живота!
Сердобольная Макго, в силу благословенного возраста далёкая от ежемесячных женских недомоганий, без лишних вопросов освобождает «страдалицу» от уроков, ведь на кону — главное противостояние сезона, но «Дорогая, может, вам всё же следует обратиться к мадам Помфри? У Поппи есть прекрасные обезболивающие зелья!»
«Конечно, профессор! Спасибо!» — лучезарная улыбочка, и шкафчик доброй целительницы все до единой сохраняет свои чудодейственные склянки: они найдут лучшее применение, чем бесславно заметать следы наглого вранья.
Путь до Большого Зала укрыт тенью плотных облаков — равных предвестников дождя или снега — в закоулках пухнут осязаемые тени, сплетая в клубок всё больше световых минут.
Алекса мастерски лавирует в толпе, и три с половиной девицы благополучно ступают под высокие своды, присоединяя свои персоны к шумному завтраку.
Шаг, ещё один…
Внутри туго резонирует струна. Звенит в напряжении, протягиваясь дрожащим концом до крайнего стола слева. Алекса уверена: будь у неё на голове не полупрозрачная ткань, а плотная непроницаемая чадра — она бы и тогда увидела этот взгляд.
Они все: идущая впереди Анджелина, важно рассекающая сбоку Спиннет, семенящая за ними Белл — тотчас попадают в капкан тёмных глаз.
Словно он ждал их.
Девушка и сама не замечает, как замедляет шаг и опасно стоит в проходе, не в силах оторвать взгляда от лица, на котором эмоции слишком явно сменяют друг друга.
Враждебность на миг вспыхивает горячим интересом, чтобы потом застыть ледяной маской разочарования: Флинту хватает секунды, чтобы понять — Алексы здесь нет.
Он точно искал её, высматривая вдоль и поперёк гриффиндорский стол!
Забытое дыхание теснит грудь, уступая место беззвучному ликованию. Алекса провожает взглядом костяшку указательного пальца Маркуса, задумчиво расчертившую нижнюю губу.
Он озадачен, а она со всей остротой переживания осознаёт, как же сильно скучала!
Скучала по его нахальным глазам, тёмным линиям прямых бровей, и даже по этой невозможно припухлой губе. Нет, особенно по ней.
— Алекса! — громкий шёпот капитана срывает пелену наваждения, загоняя Хэлфорд за общий стол. — Ты где запропастилась? — холодная ладонь ложится на её невидимое колено, раздражённо сжимая, и только тогда, получив материальное подтверждение, Анджелина успокаивается.
Но ох как далека от спокойствия сама Алекс!
Пышный ароматный омлет с ветчиной преступно остывает на золочёной глади тарелки, пока охотница неотрывно следит за своим «фантом».
А тут есть, на что посмотреть!
Жадный взор ловит всё: резкие движения жилистых кистей с обветренными бугорками суставов, ленивую ухмылку, острый краешек зубов.
Маркус с улыбкой закидывает руку на плечо Эдриана Пьюси и жёстко фиксирует его шею, силой притягивая к себе. Ерошит волосы и отпускает своего охотника смеющегося, красного. Любимый дружеский жест слизеринца тотчас заботливо прячется в шкатулку её воспоминаний.
Вот он берёт спелое яблоко и жадно вгрызается в его сочную мякоть. Смотрит исподлобья и небрежно опускает руку, бросая надкусанный плод обратно на тарелку.
Или даёт затрещину Монтегю.
Или снова задерживает пристальный взгляд на массивных дубовых дверях.
Насмешливо хмыкает от реплик Боула, рассеянно скользя по лицам вокруг, но неожиданно цепляет соседний стол. Особенно долго рассматривая спины Джонсон и сидящей чуть в стороне Алисии. Слегка переводит глаза на…
Холодный пот прошибает от затылка до поясницы.
Ей кажется, что Маркус видит её насквозь, а мантия-невидимка — лишь бесполезный кусок аляповатой тряпки.
Но Флинт отводит взгляд, отвлекаясь разглагольствованиями Деррека, и Алекса судорожно глотает воздух.
Ни один кусок не лезет в горло до тех пор, пока слизеринцы не покидают Большой Зал.
* * *
Она потеряла сон. Превратилась в маньяка, согбенного под тяжестью паранойи. Озиралась кругом, шарахаясь ото всех в липком страхе задеть. Тенью скользила по коридорам. Словно поставила реальную жизнь на «стоп», шагнув в зыбкую прослойку между мирами.
Невидимая, она всё так же сидела за столом возле Анджелины, держала в руках давно остывший кофе и смотрела, смотрела, смотрела.
С каждым своим появлением в Большом Зале Алекса получала всё больше преступного наслаждения, подмечая малейшие оттенки мимики слизеринского капитана. Его образ, теперь яркий и точный, навсегда поселился в её воображении, оживая в закатных сумерках и не отпуская до самого рассвета, когда лиловая дымка ночных часов сменялась сырым туманом.
Были ещё тайные индивидуальные тренировки в компании ранних звёзд. Напоенные холодным дыханием гор, под благодатной вуалью вечернего тумана.
«Строжайшая секретность!» — как любила выражаться чрезвычайно гордая своей задумкой Джонс.
Ещё была Имоджен. Как порез на нежной коже. Саднящая ревностью ранка.
Анджелина точно устроила бы взбучку Хэлф, узнай она, что «привидение» «случайно» залетело к вражескому столу.
Кожаная сумка, ощетинившаяся пергаментными трубками, бесполезно пучила свои гладкие бока — прикрывать было некого, разве что полупустую тарелку овсяной каши и недопитый тыквенный сок.
Алексе иногда всерьёз казалось, что она состоит из одних глаз: белых шариков с голубыми радужными кругляшками на подвижных, как у улитки, ножках. Такой она и была тогда, стоя за прямой спиной Флинта и остро-торчащими лопатками Стреттон: забывшей, как дышать, вся — средоточие зрения, с расширенными от возбуждения зрачками.
Чёрные пакли Имоджен, обычно растрёпанные, но прихваченные вдруг изумрудной лентой, слабо поблескивали в дневном свете Зала. Она что-то рассказывала Флинту, какую-то чушь про «тётушкину утку на Рождество», про «ужасно скучное эссе по Магловедению», про «безответную любовь Миллисенты»… Маркус сидел вполоборота, лениво слушая щебечущий трёп. Иногда ухмылялся, одаривая не в меру говорливую слизеринку мимолётным взглядом. Смуглый профиль его соблазнительно темнел над белоснежным срезом воротничка.
Вот он взял начищенную вилку, слегка покрутил ею меж длинных пальцев, чем вызвал игривый взгляд соседки. Алекса и сама засмотрелась на эту крепкую кисть с голубоватыми разветвлениями выпуклых венок, пялилась, как последняя…
Перед глазами возник образ широких ладоней Кормака, подсмотренный днём ранее в укромном уголке коридора.
Ладоней на тонкой талии Кэти Белл.
Алекса ушла тогда так же бесшумно, как появилась, словно деликатный соглядатай, не желающий быть свидетелем сокровенных эмоций. Но всё же забрала с собой кусочек чужой ласки, чтобы сейчас, стоя в полуметре от Маркуса, едва не рычать от бессилия.
От бессилия и невозможности утонуть в этих руках. Взять их в свои, переплетая пальцы.
Всё, что ей оставалось: наблюдать за дешёвыми ужимками Стреттон и её костлявыми коленями в чёрных колготках, такими раздражающе близкими к его ногам.
С трудом удержавшись, чтобы не просунуть руку и не отодвинуть бедро Маркуса, Алекса пообещала себе воспользоваться временной «невидимостью» и «насолить» Имоджен. Так, совсем чуть-чуть. Сбить горделивую спесь, слегка притушить самоуверенный блеск глаз.
Неопределённость изматывала.
Что между ними?
«Подружки» так себя не вели: не жались к руке, не смотрели угодливо в рот — в общем, не флиртовали настолько бессовестно и открыто. А для девушки капитана сборной чего-то не хватало. Слишком мало привилегий обещали все эти короткие взгляды, ухмылки, кивки и отрывистые «угу», которыми иногда награждал её Флинт. Будто небрежно сбрасывал с барского плеча. Позволяя быть рядом, но не царить.
Стриженый затылок дразнил. Хотелось обхватить лицо Маркуса руками и, зажав меж горячих ладоней, смотреть, не мигая, прямо в тёмную глубину глаз. Надеясь найти там ответы на колючие вопросы, царапавшие черепушку, подобно шипастым морским ежам.
В провальной попытке избавиться от навязчивых мыслишек Алекса почти весь вечер вторника проскиталась в малолюдных галереях.
Весьма забавно оказалось ходить по Хогвартсу незаметной, улавливая обрывки сочных сплетен про свой «скандальный поцелуй»:
— …буквально вцепилась в него!
— …я думала, Хэлфорд приличная, а она…
— …Ну-ну, приличная! Говорят, у неё в Америке было стооолько парней…
— …я бы на Флинта даже смотреть косо побоялась!
Что ж, прослыть распущенной девицей — ещё не самое большое зло, хуже: настойчиво добиваться расположения тех, кому ты явно безразлична.
Одно маленькое наблюдение — смотреть, как Пенелопа Кристалл бесстыже клеит близнецов, — стоило всех бед — настоящих и будущих — которым суждено было пасть на голову Хэлф.
Ниша у высокого окна прекрасно обрамляла огненно-блондинистое трио, ну точь-в-точь обложка бульварного романа «Тайная неизлечимая страсть когтевранки»!
— Джооорджиии, — загребущие пальчики тянули гриффиндорский галстук на себя, — ты такой несносный мальчишка, даже не пригласишь меня к вам в гостиную?
— Чем тебя не устраивает каморка Филча, ммм? — беззаботно прислонившись к стене, подбрасывал свою палочку младший Уизли.
— Фу таким быть! — крупные губы Кристалл надулись в притворной обиде, впрочем, её хватило ненадолго: — Фред, скажи ему!
— Если будешь хорошо себя вести, мы подумаем! — светлые глаза бесёнка хитро поблескивали под россыпью огненных волос, пока скрещенные на груди руки растягивали «мы подумаем» на… недостижимый срок.
Летящая мантия бесшумно растворилась за поворотом, не дожидаясь окончания «чувственной» мизансцены. Впрочем, несложно догадаться, что похвальное рвение Кристалл «запрячь» сразу двух резвых жеребцов опять пропадёт втуне, утихомирившись в объятиях рассудительного Энтони Голдстейна.
Алекса всё же исполнила давнюю мечту: утром в среду Имоджен живописно растянулась прямо в дверях Большого Зала. Ой, извините!
Маленькая невинная подножка — вишенка на торте её гриффиндорского самолюбия.
Жаль, что твой дружок не лицезрел столь эпичное падение!
И даже ругань Анджелины на её «чёртову пропажу» и «крайнее безрассудство» не смогла испортить настроение.
* * *
В сладких волнениях незаметно наступает четверг.
Освоившись, Алекса решает посетить несколько занятий (хоть Джонсон и Спиннет в один голос заявляют, что это «слишком рискованно и опасно» и вообще «своими дурацкими выходками ты ставишь под удар весь наш план!»), а потому «аморальные англичанки» прокладывают путь сквозь галдящих младшекурсников до кабинета Чар.
Они почти у нужной галереи, когда из-за угла неожиданно появляются слизеринцы во главе с Флинтом: безупречно выглаженные мантии, туго стянутые вокруг белоснежных воротников изумрудные шлейки.
К этому никогда нельзя быть готовой.
Заметное напряжение вмиг сковывает Джонсон и Белл, передаваясь и Спиннет, которая, не сдержавшись от бессознательного рывка в сторону, больно сжимает невидимую руку Хэлф.
Кажется (но это лишь на первый взгляд), их страхи абсолютно беспочвенны: Деррек, Пьюси и Боул скользят по ним едва ли более заинтересованным, чем «презрительное равнодушие», взглядом.
Но Маркус…
Засмотревшись, Алекса сбавляет шаг и прижимается к шершавому холодному камню стены.
Флинт стоит, провожая троицу глазами, в которых читается… непонимание? Разочарование? Раздражение?
Он явно сбит с толку.
Руки чешутся от безумного желания сорвать с себя мантию и предстать этим жаждущим глазам: вот она я, полюбуйся!!
Сердце накрывает тёплой волной удовлетворения: капитан потерян, он больше не видит заветного островка, лишь пустынная морская гладь беспокойно шелестит в тон его мыслям.
И когда низкий голос повелительно отражается от высоких сводов вслед удаляющимся игрокам Слизерина: «Эй, стойте!!» — Алекса понимает: момент настал.
Ничего не подозревающие гриффиндорки скрываются за углом, а девушка осторожно перебегает до противоположной стены и встаёт чуть поодаль, но так, чтобы хорошо видеть и слышать.
— Марк, что такое? — подходит Пьюси.
— Надо кое-что проверить!
Слизеринцы послушно собираются вокруг своего лидера, а ей… никогда не забыть этот взгляд исподлобья.
Цепкий, ищущий, злой.
Мимо текут толпы студентов, взрывается хлопушками смех, но чёрно-серые радужки на голубоватых белках лезвиями режут всю эту разномастную гурьбу, отбрасывая синие и жёлтые галстуки, чуть дольше задерживаясь на алых.
— Ждёшь Хэлфорд? — наконец, изрекает Эдриан, равнодушно покосившись на проходящих пуффендуйцев во главе с Диггори.
— Ты её видел? — в тоне Флинта звучит плохо скрываемое нетерпение.
— Нет… Она будто сквозь землю провалилась!
Маркус понимающе хмыкает, бросая мимолетный взгляд на дорогие наручные часы, — очередную вещицу в копилку неуёмного самолюбия.
Да он мог с лёгкостью нацепить на себя лоскутный мешок — и всё равно выглядел бы статно!
— У них сейчас коротышка, по-моему, — скучающий Люциан Боул запускает пятерню в непослушные тёмные вихры, — потом, вроде, Стебль…
Угадал!
— Мне по фиг на их занятия, её нет на тренировках, — Флинт крайне раздражён, точно человек, который привык жёстко контролировать, но продуманный план неожиданно даёт сбой. Неправильная деталь упорно не хочет вставать в отведённый уголок, ломая конструктор.
— Откуда ты знаешь? — крепыш Перегрин провожает долгим взглядом какую-то кудрявую слизеринскую младшекурсницу.
— Дар проверял.
Стоп-стоп-стоп!
Они следили за ней?...
И кто такой Дар?
Великий Годрик, как же была права Джонси, что перенесла её тренировки на поздний вечер и под покровом темноты гоняла невидимый плащ верхом на видимой рукояти!
Да уж, они сильно недооценили Флинта!
— Может, поцапались? У девчонок это обычное явление! — с видом знатока женских душ изрекает Пьюси.
— Тогда бы гриффиндорка таскалась одна… — прикидывает Боул. — Помните Паркинсон? Они что-то там не поделили с Дафной, кажется, Малфоя... Так она устроила протест, не ходила в Большой Зал, сидела в гостиной с вечно кислым лицом!
Перегрин и Пьюси кивают, давясь смешком, а пристальные глаза их капитана смотрят в дальний конец галереи, на призывно алеющий галстук Фэй Данбар.
Светловолосая пятикурсница удивительно похожа на саму Алексу: среднего роста, миловидная, стройная…
Обманчивое видение, призрак одной дерзкой охотницы, Фэй очень скоро теряет всё своё очарование, приблизившись ещё на десяток шагов.
Мимолётная вспышка во взгляде Флинта гаснет, уступая место едкому разочарованию.
— И ты думаешь, Хэлф решила сдохнуть от голода? — он вальяжно стоит, засунув руки в карманы брюк.
Насмешка в его голосе подобна густому шоколадному топпингу, и Алекса очень хочет слизнуть её с этой нижней губы.
— Просто предполагаю, — пожимает плечами Боул.
Так хочется протянуть ладонь и незаметно коснуться тёмной мантии, прямыми складками мягко облекающей спортивную фигуру Маркуса!
Вот же, он здесь, совсем рядом! Близость, одновременно волнующая, с ярким привкусом опасности.
Стой, где стоишь, Хэлфорд!
— Эта мелкая курица Белл ей сто пудов передала.
Охх, да ты не скупишься на выражения, капитан!
Внезапно Пьюси отшагивает к стене, едва не наступая Хэлфорд на ногу. В испуге отпрянув, Алекса больно ударяется спиной об острые выступы камня, пока Эдриан как ни в чём не бывало хохочет над собственной шуткой:
— Может, она зассала и смоталась к папаше в Америку?
Браво! Просто верх остроумия!
— Нет, она точно не из таких, — показалось или в словах Флинта и вправду слышится… уважение? — Они что-то задумали, отвечаю, — слизеринский капитан смотрит сквозь редеющую толпу, неподвижные зрачки выдают внутреннее напряжение.
Алекса готова поклясться, что различает, как шуршат винтики в его голове.
— О, привет, Маркус!
Она выглядывает из-за плеч слизеринцев, натыкаясь на лисий взгляд проходящей мимо Джеммы Фарли.
Самодовольно-соблазнительная улыбочка растекается по широкому лицу старосты Слизерина в ожидании реакции со стороны Флинта, но в ответ… получает лишь едва заметный кивок.
Невозмутимая Фарли довольна и этим, оборачиваясь и напоследок подмигивая Маркусу.
— О, привет, иди на хер! — дразнится ей в спину Флинт.
Парни ржут, а на лице капитана — незабываемое выражение, будто ему подсунули тазик тухлой спаржи.
Алекса сгибается пополам, пытаясь сдержать смех. Прижатая ко рту ладонь проносит в ноздри крохотную пылинку, ну… размером с пушистый ворсинистый пумпон. Нос тут же отзывается нещадной щекоткой, а в уголках глаз проступают обильные слёзы. «Невидимка» судорожно корчится, готовясь неминуемо чихнуть и провалить всё. Выдать себя, получить «Аваду» и пасть смертью храбрых у неприметной стены.
На помощь приходит старый добрый трюк: изо всех сил растереть крылья носа. Зудящее свербление вскоре отпускает, девушка делает осторожный вдох ртом, потом носом… Фух!! А над головой продолжаются шовинистические рассуждения говорливого слизеринского охотника:
— Чего ты? Фар вроде ж симпатичная! — Пьюси искренне недоумевает, как можно воротить нос от высокой черноволосой старшекурсницы с хорошей фигурой. — Да и сиськи зачётные…
— Как они все меня достали! — кривится Маркус, дёргая плечом — бессознательное движение человека, стряхивающего противное насекомое с рукава.
— Тебе пора расслабиться, друг! Это же девчонки, а не соплохвосты! — Эдриана так легко не смутить. — У тебя просто давно не было. Хороший кекс ещё никому не повредил!
Подошедший Грэхем Монтегю сально ухмыляется, удачно попав на последнюю фразочку.
— Ооооо, это дааа! — он с готовностью скалит зубы в плотоядной ухмылке.
Можно подумать, каждая только и ждёт, чтобы дать этому громиле.
Фу, как противно!
Облизывайся, толстяк, тебе-то уж точно не светит, даже с самой захудалой пуффендуйкой!
(Алекса мысленно бьёт себя по губам, ругая за непрошеное высокомерие, но ничего не может поделать с собственной самооценкой).
— Трахни Стреттон, она ж тащится по тебе! — завистливо тянет Эдриан. — Только пальчиком помани, а лучше ещё кое-чем!
Грэхем разражается угодливым смехом, Боул смачно хлопает Флинта по плечу, но тот лишь приподнимает уголок рта:
— Лучше о тренировках думай.
А я не могу думать ни о чём другом, кроме тайны, которую хранят твои непроницаемые глаза!
Словно угадав мучительное любопытство гриффиндорки, Маркус оборачивается и смотрит на неё… сквозь неё.
Прячась в тени густых ресниц, его тёмно-серые, словно антрацит, радужки мягко поглощают свет. Ей чудится, или в глубине их она видит мечтательный отблеск?
Кто властвует в твоих мечтах, Маркус?
Чей образ живо вспыхивает в твоём воображении, пусть даже в ответ на похотливые шуточки друзей?
Мимолётная задумчивость на его лице быстро сменяется решимостью: это уже больше похоже на слизеринского командира!
Он повелительно кивает Эдриану:
— Иди к Помфри, узнай насчёт Хэлфорд под предлогом, будто слышал, что по Хогвартсу гуляет драконья оспа, или…
— ...домовики отравили половину студентов, — отвечает тот.
— В общем, наплети какой-нибудь фигни: ты это умеешь.
— Понял, — посерьёзневший Пьюси уходит по коридору, унося с собой десяток невысказанных пошлостей.
— А ты покарауль сегодня на стадионе, ясно? Встретимся у нас, как всегда.
— Лады, — вслед за охотником отправляется и Боул.
Ничего не скажешь, хорошая дрессировка!
Оставшийся не у дел Монтегю мнётся возле капитана, вопросительно заглядывая тому в глаза:
— Пойдём на урок, что ли?...
— К Трелони? Ты прикалываешься? — поправив мантию, Флинт прекращает бесполезную слежку в пустом уже коридоре. — Пошли проверим главную лестницу! Я бы и до их гостиной сходил, но старуха будет задавать слишком много вопросов.
Слизеринцы, наконец, покидают наблюдательный пост, оставляя Алексу в приятно-прохладном одиночестве.
«Матч послезавтра, о чём они думают?» — дробясь на мелкое эхо, растворяется за поворотом гулкий бас Монтегю, и узкие высокие своды накрывает звенящая тишина.
Что-то течёт по спине, оставляя меж позвоночных бугорков холодную липкую дорожку. Алекса делает шаг вперёд и… падает на подгибающиеся коленки, ощущая ладонями резкий холод каменных плит.
Каждую секунду, сама того не сознавая, она была в искрящем, как ток, напряжении: Флинт охотился за ней, пока она бестелесным призраком следовала за ним по пятам…
Что ж, пора распрощаться с мантией и выходить на арену с высоко поднятой головой!
Круглая расчёска путается в волосах, не желающих собираться в гладкий высокий хвост. Около зеркала стынет кофе, разделяя печальную участь с надкусанным кусочком ржаного хлеба, — нервный натюрморт субботнего утра.
Когда через пару часов — игра со Слизерином, даже самое нежнейшее пирожное из «Сладкого королевства» покажется сухой коркой!
— Лис, достань мои ботинки, они в шкафу, в самом низу!
Резинка делает два оборота… третий идёт с трудом, до белых полос пережимая пальцы, но Алекса ухитряется продеть тугой жгут прядей сквозь маленькое колечко.
С грохотом раскрывается дверь, впуская в спальню тайфун-Джонси в красном тренировочном костюме.
— Ну вы скоро? Давайте быстрей!! Все уже пошли на стадион!
Кэти на бегу просовывает ногу в штанину и почти валится перед капитаном.
Сегодня бессонная ночь была не только у Хэлфорд — главной виновницы предматчевых перипетий: вся женская часть команды ворочалась по жарким кроватям, прокручивая в голове заманчивое кинцо про летящие в створ квоффлы, упущенный Поттером снитч, сломанную метлу и позорный свист болельщиков.
Счастливчики Уизли, похоже, одни наслаждались крепкими объятиями Морфея: их свежие выспавшиеся лица в дверном проёме так непохожи сейчас на бледные, вымученные маски охотниц и вратаря.
— Как настрой, красавицы? — Фред уже в белых брюках и форменной мантии.
Братья вообще не любят тренироваться в чём-то, что хоть отдалённо не напоминает ладненькую форму грифов: «Ваши лонгсливы — полная фигня!», «Крутые парни не носят магловские лосины!»
— Как тебе сказать? Что-то среднее между: «полный провал» и «довольно-таки неплохо», — отзывается из-за шкафа Алекса.
Кто придумал такую узкую горловину?
Плотно прилегают к коже чёрные леггинсы, лонгслив из тёмного стрейча с белой прострочкой на груди смотрится… недурно!
Потуже затянув шнурки беговых кроссовок, Алекса бросает последний взгляд на зеркало с внутренней стороны дверцы и, закинув спортивный рюкзак на плечо, выходит вслед за Кэти и Алисией в коридор.
Решетчатые окна непривычно тихой гостиной режут молочно-серые краски ноябрьского неба на ровные светлые ромбики. А за ними… удивительно тёплая осень цепляется за острые хребты гор, не хочет растворять в глубоких устьях долин последние солнечные лучи.
По длинным галереям опустевшего Хогвартса ещё бродят отголоски возбуждённых голосов, но всё бурление жизни сосредоточилось там, среди реющих на ветру флажков стадиона.
После твёрдых каменных плит стопы непривычно мягко тонут в пушистом травяном покрывале, бережно накинутом на холмы.
Алекса вдыхает душистый терпкий кислород, перекатывая на языке хвойный привкус туманных лесов, сырой травы и медово-сладких цветков лимонного гамамелиса.
Заряженное тело исходится мелким трепетом, когда они все — близнецы, Анджелина, Кэти, Алисия и Гарри — бегут вниз по склону. Новая методика Джонсон: никаких метёл до самого старта. Любуйтесь живописным видом квиддичного поля — чаши, бережно помещённой в пурпурную оправу вересковых полей!
— Они… уже там!... — вталкивает слова между отрывистыми вдохами Фред. — Ушли сразу после завтрака!..
— Пусть!.. Лишнее напряжение… ничего не даст!... — Анджелине тяжело гнаться за Поттером и Хэлф, а юркая Кэти уже обошла её на добрых пару футов. — Ничто так хорошо… не разогревает… как бег… Фух! Помедленнее, товарищи! — кричит она в удаляющиеся спины.
Алисия держится рядом, подбадривая капитана мимолётными касаниями локтя. Затяжной спринт — не самая её сильная сторона, зато в жёсткой драке за квоффл Спиннет бесценна.
Макушка Гарри маячит чуть позади Алексы. Казалось бы, худенький и нескладный, Поттер неплохо держится на дистанции.
Поджарые рыжие гончие весело мчатся за ними, усыпая дорожку свежеиспечёнными шуточками про «старушку Джонси» и «престарелую кошёлку Лис». В их хвосте старательно сопит Кэти («давай, сестрёнка, не отставай!»), добавляя частые мелкие «уф!» в общую симфонию отрывистого дыхания.
Раз-два!
Шире шаг!
Темнеющий горизонт, весь в плетениях еловых лапок, ширится синеватыми клубами туч. Что-то будет!
До стадиона — метров сто, Хэлфорд ускоряется, отпуская ноги свободно крутить колесо.
Три-четыре!
Выше бедро!
Далёкий рокот превращается в близкий гул. Так звучат сотни возбуждённых голосов, в этом — вся горящая сердцевина состязаний, их сладость и соль.
Бегунов встречают хлопающие на ветру полотна трибун. Деревянные балки, обычно безжизненные, теперь гудят от децибелов предвкушения, принимая под грубо обтёсанные края подоспевшую семёрку грифов.
— Так, быстренько переодеваемся — и в бой! У нас есть ещё полчаса! Через пятнадцать минут жду всех в тренерской! — Анджелина вместе с девчонками скрывается в женской раздевалке.
Разогретая кровь упруго бьётся в венах: кажется, задумка капитана удалась. Хоть сейчас прыгай на метлу и в финт Вронского!
Раж ли после шуточной погони, но впервые Алекса не чувствует ни капли страха. Перед глазами встаёт взволнованное лицо Макгонагалл в обхвате излюбленной клетчатой шотландки с ушками на завязках:
«Мисс Джонсон, желаю удачи всем вам! Да поможет нам Годрик!!».
Мы не подведём, профессор!
Спиннет уже вовсю гремит хлипкими дверцами шкафчика, извлекая аккуратно сложенные штаны и свитер в рубчик.
— Не знаю, как вам, но мне как-то не по себе! — светлые глаза её задумчиво скользят по разложенной на скамье экипировке.
— Это первая игра после долгого перерыва, так что твоё волнение нормально! — плотные бёдра Анджелины расправляют мелкие складки брюк. — Но на поле ты должна настроиться, хорошо?
— Не переживай, мы точно справимся!! — Алекса наклоняется вперёд, стягивая с тазовых косточек эластичную резинку лосин. Внизу живота неожиданно отдаёт жгучей резью.
Вот же чёрт!
Что за волшебное поганое свойство утреннего кофе? Один-единственный глоток обязательно превратится в целый галлон жидкости!
— Эндж, я в туалет!!
— Начинаааается!
Длинный переход по узким, плохо подогнанным доскам до общих туалетов
Топот ног над головой и мелкая древесная пыль.
Надо не забыть про перчат…
…Чья-то крепкая рука, до острой боли сжав предплечье, резко дёргает Алексу вбок.
— Что?!… — крик застревает где-то в горле, сдуваясь в тонкое хриплое сипение.
Её размашисто толкают на железные шкафчики в полумраке слизеринской раздевалки.
Протяжно, жалобно стонут дверцы. Этот звук впечатывается в сознание, минуя бесполезные перепонки.
Только сейчас она замечает тёмно-изумрудные силуэты, объятые оконной тенью. Внутри, обрываясь, щёлкает струна. Дзынь!
Сердце ухает вниз, прямо в липкое, трепещущее от страха нутро.
— Аууууууу! — на манер волчьего завывания тянет один из них. Кто это? Пьюси?...
— Только посмотрите на неё!
Малфой!
Как в жутком самодвижущемся паззле, элементы бесшумно сливаются в целостную картину: шесть ухмыляющихся слизеринцев в ряд, как и их до блеска начищенные «Нимбусы», а седьмой…
Медленно подходит к ней. Наслаждаясь, кривясь злобной улыбкой. Алекса смотрит в его глаза… Боже!!
Чистейший огонь. Если чернота может гореть.
Флинт облизывает её взглядом с макушки до кончиков шнурков, задерживается на груди, ногах и плавно поднимается к губам.
Осознание накрывает слишком поздно: зря, ох зря они прятали её целую неделю! Если хищника долго дразнить сочным куском мяса — рано или поздно он сорвётся с цепи и отхватит руку первого, кто будет иметь неосторожность сунуть её сквозь железные прутья.
Что-то в лице слизеринского капитана: неуловимый отблеск или тень — напоминает ей о скором приближении грозы. Ты с тревогой смотришь на клубящиеся, растекающиеся по горизонту тучи и всё же надеешься — буря минует.
— Попалась, Хэлфорд?
Угрожающе близко.
Между ними пока пару жалких футов, насквозь пронизанных напряжением, словно этот хрипловатый тембр сжигает каждый дюйм пространства.
Алекса дёргается в сторону, но Флинт, резко шагнув вперёд, грубо толкает её обратно.
— Стоять, я сказал!
— Эй!!! Ты совсем?... — она хочет звучать уверенно, но голос наливается предательской паникой. — Мне по фиг, что ты там сказал, дай пройти!! Матч через десять минут уже!!
Какой-то дурацкий сон! Это происходит точно не с ней!!
— Где ты была всё это время, а, Хэлф? Может, это Уизли прятали тебя в своей халупке? — продолжает издеваться Маркус.
— Тогда я удивлён, почему она до сих пор жива и не свалилась в прогнившие полы! — добавляет Эдриан из угла.
Громкий хохот парней на миг перекрывает глухой шум высоко над ними. Там, где кипит восторг, где болельщики ждут своих фаворитов, торопливо проверяя кричалки, расправляя нарисованные полотна.
— Очень смешно! — фыркает Алекса, скрывая за показным пренебрежением живой шевелящийся страх. — Вы такие крутые, семеро на одну!
Зачем ты так привлекателен, Флинт? Стоишь в полной экипировке, в изумруде, так идущем тебе… Слизеринки с грязно-зелёными плакатами в руках точно изойдутся слюнями, провожая восторженным писком стремительный росчерк твоей метлы!
Скрываясь под мантией почти неделю, Алекса вдруг понимает, чего лишала себя: бьющего через край потока его внимания. Всецело для неё и ей одной. То, как он смотрит сейчас.
— Почему семеро? Я буду один, — подмигивает Маркус, делая шаг ближе.
Хвалёная гриффиндорская гордость стреляет в самый неподходящий момент: ей бы смолчать, но уж слишком бесят змеи вокруг!
— Силёнок не хватит! — Алекса выплёвывает буквы прямо в его самодовольное лицо. — АЙ!!! Флинт!...
Лопатки ощутимо впечатываются в металлический поребрик шкафа, на них точно останутся мелкие красноватые следы, но сейчас она чувствует только твёрдое тело капитана, прижатое к ней, тёплый живот, крепкую грудь… и нахально втиснувшееся между ног бедро.
— Да что ты говоришь? — его тембр срывается до полушёпота и звучит страшнее, чем самый громкий рык.
Остальные кровожадно наслаждаются развернувшимся лакомством: как же, в ловушку залетела райская неуловимая птичка, водившая за нос самого капитана!
Вот только «глупой птичке» всё равно: весь мир смыкается за спиной Флинта, застывая на подрагивающих кончиках его ресниц.
Перестаёт существовать тесная мужская раздевалка, наполненная похотливыми взглядами и отголосками унизительного смеха, просто расползается тёмным маревом по стенам.
— Отойди!...
Под этой подчиняющей тяжестью трудно дышать, в голове на повторе крутится натужный скрип кабинки за спиной.
Его глаза так близко, рассматривают её, заново изучая, ноздри слегка подрагивают от возбуждения, оно ложится обжигающим теплом прямо в приоткрытые губы.
Он пахнет мщением и неудовлетворённой злостью… И ещё кое-чем, отдалённо напоминающим преступную радость при виде сладенького кусочка тающей, истекающей на солнцепёке конфеты.
Вязкая слюна липнет во рту, Алекса не в состоянии осознать реальность, исчезающую на черничном дне его зрачков, совсем поглотивших радужку.
Приходится отклонить голову, ударяясь затылком о шкаф. Бесполезно. Дурь или хмар клубами заполняют тесные черепа, лишая связных мыслей.
Чертовски душно в этой клетке, где совсем мало кислорода, и они вдвоём дышат какой-то ядовитой фигнёй.
Мускулистое бедро Флинта ощутимо давит ей на промежность… боольно, но это другая боль — ноющая, сладкая, уже требующая продолжения, ритмичнее и мягче… Желательно, рукой.
Кажется, она сходит с ума!!
— Отвечаю, Хэлф… — Маркус почти касается её кончиком носа, жаркое дыхание на сухих губах кричит ярче самодельных транспарантов там, наверху: он сильно возбуждён. Доведён злостью до полного абсолюта. — Не выходи на поле, или я уничтожу тебя и твоих недоумков!
— Ты ничего мне не сделаешь, Флинт!
Алекса пытается свести ноги, но лишь сильнее сжимает его бедро, вызывая на склонённом к ней лице гадскую ухмылку. Наслаждаясь её беспомощностью, слизеринец вкрадчиво шепчет над ухом:
— Такая смелая, да, Хэлф? Что же ты раньше пряталась по углам, как крыса?
Он выкручивает ей запястья, смыкая их за её спиной, и прижимается ещё сильнее, полностью лишая свободы. Контролирует, давит, обозначая новую ступень подчинения, ту, которой только и достойны такие вертлявые гриффиндорки.
— Всё ещё хочешь поиграть?
— Отпусти, слышишь?..
В кистях жжёт, Алекса больше не может выдержать этот взгляд, который настолько близок, что ресницы щекочут скулу.
Она отворачивается вбок, замирая в тесных, жарких объятиях слизеринца, впитывая разгорячённой кожей лёгкое прикосновение его щеки. Тёплое частое дыхание.
Страшно.
Это не тот сковывающий перед смертельной опасностью страх. Нет. Его природа и суть совсем иные: животный алчущий трепет самки перед самцом.
На инстинктивном уровне ты знаешь, что должна сопротивляться, крутить хвостом, убегать… но не слишком далеко, впрочем. Только для того, чтобы распалять его похоть, позорно добиваться оплодотворения: так задумано природой.
Чёртова мудрая природа!
Будто раскусив её грязные мыслишки, Маркус плотоядно ухмыляется и слегка покачивается вперёд, медленно отстраняется… И снова приникает к ней…
Тонкая ткань мнётся под его нежным напором, Алекса словно голая, а он заполняет её всю.
— Давааааай, распечатай эту крошку! — почти задыхается Монтегю.
Не кончи, толстяк!
Крупная дрожь сковывает немеющие конечности. Вот, вот сейчас… надо что-то ответить, прокричать, сопротивляться, в конце концов! Она на ничтожном волоске от того, чтобы обхватить эти призывно раскрытые губы в миллиметре от своего рта.
Маркус и не думает останавливаться, поддерживая тот же медленный, изматывающий темп. Умело распаляя желанием большего.
Зачем он делает это с ней? На глазах у всех.
Раздражённые рецепторы сходят с ума: неуловимый фруктовый запах, мягкое давление упругих мышц, обволакивающее тепло его кожи… как дорогой аперитив для истекающего соком голодного желудка.
— Прекрати!... Сейчас же!
Это всё, на что ты способна?
Где-то там изнывают зрители, пока здесь, под толщей досок и чужого возбуждения, изнывает она — симпатичная гриффиндорская охотница, брошенная волей судьбы через океан.
На мгновенье вспоминается Анджелина, Спиннет, близнецы… Они ждут её, мадам Трюк вот-вот даст сигнал к началу игры!...
Под ритмичным напором двух тел несчастный шкафчик скрипит самым бесстыжим образом, и хуже всего то, что Алекса не знает, чего хочет больше: чтобы Флинт, наконец, перестал или... продолжил вбиваться в неё!
— Сегодня ты пожалеешь о своей выходке, обещаю! — Маркус неожиданно отстраняется и выпускает саднящие руки. Но лишь затем, чтобы, не сводя глаз, резко зацепить её нижнюю губу большим пальцем, содрав нежную кожу острым краешком ногтя.
Тёплая капелька крови тут же вспухает на болезненной царапине, медленно стекает вниз, повторяя изгиб подбородка. Маркус жадно провожает её взглядом, непроизвольно лизнув уголок рта. Тёмные глаза вновь возвращаются к её, расширенным от испуга:
— Иди проветрись!
Он грубо хватает Алексу за плечо и выталкивает в проход.
Ещё чувствуя касание его ладони, она спотыкается о выступ доски и под общий гогот с грохотом падает на скрипучий пол.
Стреттон так же летела через порог Большого Зала, вот только в зрителях не было его. Что ж, око за око!
— Скоро увидимся, крошка! — низкий тембр звучит отрывисто, будто голосовые связки вздулись от переполнившего их возбуждения.
Ооо, она готова поставить любимого «Старса» на то, какое удовольствие получает Флинт!
— Марк, а ей понравилось!
— Как ты её славно потискал!
— Слегка перевозбудилась! — летят в спину издевательские смешки.
Раскрасневшаяся, с растрёпанным хвостом, который так тщательно собирала с утра, вдохновляя себя на великие подвиги, охотница встаёт и, не оглядываясь, идёт по деревянному настилу с гордо поднятой головой. Под аккомпанемент улюлюканья и свиста.
Об этом ли ты мечтала вчера, предвкушая будущую встречу?
Получите! Только расписываться за этот позор не надо!
Внизу живота неприятно ноет — противная пустота возбуждённых окончаний, лишённых ласки горячего тела.
Она зла, бесконечно, отчаянно зла.
Последние остатки самообладания ещё плещутся где-то на дне, удерживая от опрометчивых проклятий, вот-вот готовых сорваться с губ.
Где-то здесь туалет… вторая дверь налево…
В маленьком зеркале, за тонким узором пыльных разводов, она видит ошалевшие глаза, блеск предательских, малодушных слёз. Только держись! И не смей плакать!
Долго, кропотливо, тщательно оберегаемый настрой в одночасье рушится песочным замком, остатки башенок и стен смывает безжалостная волна. У Хэлфорд есть максимум пара минут, чтобы унять дрожь в коленках…
Анджелина встречает её отборными ругательствами на подходе к тренерской грифов:
— Драккл, АЛЕКСА!! Где тебя носило, чёрт возьми????!! Через минуту выход!!!!
Но тут же осекается, заметив странное выражение на мокром лице и маленькую косую царапину:
— Мерлин, что с тобой?...
— Всё в порядке… Всё хорошо…
Хэлфорд бежит в раздевалку.
Алый свитер, белые брюки, застёжка… Щёлк!.. Щёлк! Да чёрт!!!
Злость сводит пальцы, Алекса не может сразу попасть в петличку брюк. Прячась в широких складках мантии, путаются длинные шнурки высоких ботинок…
Два тугих бантика и заправить вбок.
Звонко лязгает дверца шкафчика, лишая полое нутро кожаных перчаток. Почти забытых в последний момент.
Папа, гордись: твоя Лекс точно уложилась бы в горящую спичку! Среди лоснящихся от пота мускулистых спин твоих новобранцев, по свистку натягивающих рубахи и грубые сапоги.
Здесь, под нижней трибуной, где ревущий океан голосов, смешанный с топотом сотен ног, сотрясает хрупкую древесину, Алекса чувствует, как туго вибрирует в груди этот отзвук. Пульсирует, растекаясь горячим энергетиком по телу.
Их ждут.
В полной экипировке, с мётлами в руках, команда становится у самого выхода.
Раскрытые створы поскрипывают от порывов холодного колючего ветра — непрошеного гонца приближающейся бури. Он треплет чёлки, втягивается ноздрями, оставляя во рту свежий дождевой отпечаток, принесённый с гор.
— Лекс!! Ты где пропадала?? — любимая подруга бежит к ней, но, заметив царапину, меняется в лице: — Это… он?
— Потом!
Кармическое «потом». Пять букв, после которых все предметы и явления обретут свои прежние значения вновь.
Гарри взволнованно поправляет очки, прижав «Нимбус» к плечу, в устремлённых на неё глазах читается тёплое дружеское участие. Эти худощавые острые плечи под алой накидкой сегодня — единственный пьедестал для тяжкого груза ответственности за игру.
Крохотный золотистый мячик стоимостью сто пятьдесят грёбаных очков просто не оставляет иного выбора мальчику-который-выжил-и-который-просто-обязан-поймать-снитч.
Грозно покачивая лаковыми битами, Уизли как-то странно поглядывают из угла, но молчат, пряча в сосредоточенных, напряжённых скулах невысказанные вопросы, возможно, шутки, но шутки — потом.
Анджелина перекидывает ногу через метлу:
— Так, все по парам!! Гарри, сюда, становись рядом со мной! Алекса, Алисия — давайте за нами! Джордж, вы с Фредом после девчонок! Кэти, ты, как вратарь, замыкающее звено!
Шаткий помост скрипит под уверенными шагами, пока грифы выстраиваются в указанном порядке.
— Не знаю, что у тебя там стряслось… — обернувшись к Хэлф, пытается справиться с растущим волнением Анджелина. — Но слушай меня сейчас… быстро! Наша сегодняшняя тактика: работа в двойках, ты помнишь? Мы уже отрабатывали в прошлый раз.
— Да, Эндж.
— Твоя задача — любой ценой донести квоффл до ворот, а там — по ситуации. Ты самая быстрая из нас, Поттера не берём в расчёт… Если сможешь — забивай гол, если нет — сразу передавай Спиннет или мне, на крайний случай — Фреду.
— Поняла.
— И упаси тебя Мерлин попасться Флинту!! Он сделает всё, чтобы на первых минутах выбить тебя из игры, ясно?
Куда уж яснее, Джонси!
Ты не была свидетельницей, как он десятью минутами ранее выбивал из меня последние остатки гордости, вытягивал тонкие цепочки нервов, убийственно медленно наматывая на жилистый кулак.
Сквозь пласты приветственных возгласов пробивается заряжающий тембр Ли Джордана. Слов не разобрать, кажется, что-то вроде «ждём наших доблестных игроков!».
Гладиаторы перед последним в их коротенькой, но яркой жизни поединком — так это ощущается.
Ставки будут сделаны, песок сбрызнется каплями крови, и жадный до зрелищ обыватель получит, наконец, свои пару златых.
Податливое древко успокоительно греется под ведущей рукой.
Сейчас уже легче.
Она жива, относительно здорова и полна горячего желания мстить: её прекрасный и ужасный гений дал ей нужный заряд выверенной, шипучей спортивной злости. Отмерил точно по граммам. Кап-кап-кап.
Должно хватить на всю игру, и даже чуточку дольше.
(Дорогие читатели, следующая часть будет опубликована завтра или послезавтра ♥️)
Внимание, спойлер: очень, нет ОЧЕНЬ объёмная глава. Запасаемся любимой музыкой иииии погнали!
Swanky Tunes, Going Deeper — Love Yourself
Sander van Doorn — I dream
Резкий свист мадам Трюк даёт командам условный сигнал на выход.
Кожаные перчатки дружно скрещиваются под общее: «Ещё гол, ещё два, грифам можно всё, уррраааа!!!»
— Погнали!! — машет Джонсон, первая толкаясь вперёд.
— Еееееее! — близнецы подстёгивают боевой дух звонким перестуком увесистых бит.
Ровным строем, по двое, грифы летят сквозь широкий створ. Пронзают величественный квадрат пасмурного неба в простой деревянной оправе ворот.
Упругий «Старс» легко несёт Алексу в самый эпицентр огромного пространства, которое давит, оглушает и возбуждает одновременно.
Внизу колышется, рукоплещет толпа. Восторженно щетинится вверх сотнями рук и пёстрыми бликами флажков.
Алекса пролетает над рисованными болотными змеями вражеских транспарантов, над разевающими кривые пасти золотистыми львами своих.
Пузатые лимонные буквы на алом фоне видны, кажется, за сотни миль:
«Вперёд, отважные Грифы!»
«Порвём Слизерин!»
«Наш ловец непобедим, снитч поймает он один!»
Им не уступает витиеватое серебро широких зелёных баннеров:
«Маркус Флинт — самый лучший бомбардир!»
«Натянем пасти позорным львам!»
С противоположных ворот разносятся изумрудные молнии.
— На поле — команды Слизерин и Гриффиндооор!! — летит звонкое эхо Ли, мячиком отскакивая от деревянных перекрытий.
Алекса взмывает над козырьками факультетских башен. Пальцы крепко сжимают тёплую рукоять, вбирая кончиками слабый ток набирающей скорость магии.
Здесь, во власти остывших ветров, Хэлфорд чувствует себя собой.
Долой школьные правила и вот это, наглухо прилипшее к внутренним стенкам: «Будь хорошей, скромной, прилежной девочкой!»
Да, она будет. Но только после того, как выгрызет квоффл в жаркой схватке, отдаст игре всю себя, до последней буквы коротенького броского имени.
Слизеринские «Нимбусы» режут пространство стадиона на узкие рваные полосы, нагло мешая гриффиндорцам развернуться в полную амплитуду. Ничего нового!
Бесит!
Алекса замечает, как Фред и Боул проносятся в опасной, просто уничтожающей близости от своих вскинутых бит; Пьюси едва не сбивает Анджелину с метлы, а Малфой издевательски свистит Гарри — и это они ещё так, примеряются, даже не начали играть, не схватились в жёстком противостоянии за вожделенный кусок малиновой пластмассы.
Взгляд скользит дальше, перебирая мелькающие спины: алая, зелёная, зелёная, алая…
…Острый крючок цепляет её в самую сердцевину, зазубринкой в розовую мякоть, и тянет, мучительно долго тянет за собой: Алекса поворачивается в сторону слизеринских колец и… не может оторвать глаз.
В своём изящном и быстром полёте Маркус подобен идеальной музыкальной дорожке: той особо выстроенной гармонии нот, попадающей в сердце прямиком с клавиш.
Он легко обводит эллипс стадиона. Будто чертит тонким орлиным пером: красиво, размашисто, зло.
Что-то больно впивается в губу, острым краем прямо в подсохшую, едва стянутую царапину… Боже, это зуб!
Где же твоя хвалёная злость, Хэлфорд?
Джонси, прибей меня прямо здесь, парящую над чёрно-белым козырьком судейской!
Пусть Ли Джорджан громко объявит в микрофон:
«Внимание всем! Продажная охотница Гриффиндора пускает слюни на слизеринского капитана!»
Пусть клетчатая шапочка Макго слетит ко всем чертям от возмущения!
Гран мерси, Минерва, я продала душу дьяволу во плоти!
Мадам Трюк прямой статуей темнеет на середине поля с занесённым ко рту свистком. Широкие полы мантии по-птичьи разлетаются от ветра, ястребиный взор устремлён на секундомер — этот кругляш стекла и металла, отсчитывающий последние секунды до начала игры.
Дрожащий солнечный луч тонко подсвечивает арену в последний раз и гаснет, прячется в утробе рыхлой, как разрастающаяся лиловая опухоль, тучи. Ползучие тени тут же накрывают стадион сизым полотном, съедая краски.
Пролетев несколько футов, Алекса резко замедляет ход, чувствуя, как сердце вновь стягивается в крохотный тугой узел…
Флинт смотрит на неё с другого конца поля.
Вокруг летают игроки, рукоплещут трибуны, а два противника скованы в капкане неутолимого, жаждущего созерцания друг друга.
Расстояние — лишь глупая условность, ничего не значащая физическая величина, когда речь идёт о них. И ей не скрыть тонущий в животном азарте блеск чёрных глаз. Не унять огня в светлых.
Хэлфорд будет долго потом корить себя за эту сладость слабость: разогнавшись, вновь обернуться, вновь поймать его пронзительный взгляд.
Крошка.
До тошноты пошлое словцо, подкинутое Монтегю, звучит притягательной мелодией в устах Флинта.
Одолеваемая неведомым чувством, охотница ныряет вниз, прямо в заведённую круговерть игроков, желая по уши окунуться в море горячего адреналина.
Над ней с гадкой улыбкой проносится Грехэм.
До острых колик в животе хочется расхохотаться в это самодовольное хомячье лицо: лишайся сна, толстячок! Ворочайся в одиночестве на своей потной подушке, представляя меня, соблазнительную гриффиндорку в обтягивающей лайкре, с бесстыдно расставленными ногами. Зажатую в углу твоим сексуальным капитаном…
— В круг!! — громогласно командует Роланда.
Точно коршуны на корм, слетаются игроки к срединной разметке.
Здесь алый и изумруд, соединившись в кольцо, плавно замирает над притихшим вдруг стадионом.
Близнецы заряжены до предела, грозно поглядывают сквозь рыжие чёлки, рассыпающиеся на ветру. Правее — сосредоточенная Анджелина плечом к плечу с невозмутимой Спиннет и взволнованной Белл, над ними — застывшие в ожидании дуэльной гонки ловцы: чёрная и белая макушки на фоне тёмных гор.
Лица слизеринских игроков расцветают самоуверенными оскалами: «Ничего хорошего вас не ждёт!»
Невозможно смотреть сейчас на Флинта, ласкающего метлу одной рукой прямо напротив неё.
Какого боггарта он делает?...
Хэлфорд отводит взгляд, рассматривая тонкие пальцы Кэти, хрупкой женственности которой придётся отражать беспощадные квоффлы слизеринца. Но издевательски пошлое поглаживание рукояти прочно врезается в сетчатку.
…Маркус не сводит с неё глаз.
Алекса чувствует знакомое покалывание в груди, из которой через трубочку высасывают кислород. Хочется содрать с себя этот обжигающий взгляд, он липнет к коже, заставляя внутренности гореть.
Мысленно чертыхнувшись на своё малодушие, она поворачивает голову и попадает точно в уготованную ловушку: перехватив её взор, Флинт с волчьим оскалом медленно проводит себе по горлу ребром ладони. Словно перерезая невидимую артерию. Давая возможность насладиться, сполна вобрать каждый миллиметр движения.
Слегка прикусывает нижнюю губу и резко отпускает, оставляя на обветренной кайме белый, тут же наливающийся кровью след.
?!..
Хэлфорд дёргает кистью, точнее, средним пальцем, когда-то сослужившим добрую службу против слизеринского высокомерия в виде изящного «fuck-fuck», но мадам Трюк, сама того не ведая, спасает ситуацию от неизбежного штрафного очка за неэтичное поведение:
— Я жду честной игры от каждого из вас! — жёлтые радужки цепко держат каждого наверху подобно чёрным, с широким раструбом, перчаткам на кряжистых пальцах, сжимающих мяч, который вот-вот взлетит.
Флинт насмешливо хмыкает, сплёвывая в траву.
В тишине застывших трибун железный мыс сапога Роланды гулко ударяет о стоящий рядом сундук. Тяжёлая крышка на металлических засовах с лязгом падает, выпуская жужжащие пушки бладжеров и едва уловимый шелест снитча.
Воздух внутри кольца игроков стремительно густеет, наливается вязким напряжением, они тонут в этих сужающихся пластах…
Квоффл летит вверх.
Схваченный четырнадцатью пар глаз, мяч успевает сделать лишь пару оборотов, когда синхронно отщёлкивается невидимые поводки — и мётлы срываются с мест.
Перчатка Алексы касается квоффла одновременно с пальцами Флинта, чей-то локоть болюче всаживается ей в бок. АУЧ!
От острой пронзающей боли рука соскальзывает, и Маркус первым перехватывает снаряд, жёстко заезжая рукоятью метлы по колену Анджелины.
— Аааа, чёрт!... — стонет Джонсон.
В месиве красно-зелёных мантий Хэлфорд совершает одно единственно верное движение, используя шанс на миллион.
Её ладонь наотмашь бьёт по руке Флинта, выбивая мяч вверх.
Боже, пусть это будет не напрасно!!! Иии… ДА!!!
Спиннет здесь, над ними, уже смыкает надёжные пальцы на квоффле.
Мысленно расцеловав подругу, Алекса ныряет вниз в распадающейся толкотне, быстро нагоняет бордовую спину с золотой цифрой «2» и прикрывает собой.
Одного взгляда по сторонам достаточно, чтобы сжать губы от зябкого предчувствия витающей рядом угрозы.
Пьюси и Монтегю плотно присаживаются им на хвост, Маркуса не видно — и это пугает больше всего.
Слизеринские ворота чёртовым Эдемом манят издалека. Тёмная точка — Майлз Блетчли — словно грозный страж, выжидательно кружит от кольца к кольцу, гадая, очевидно, в какое из них.
Громкие крики трибун и восторженный комментарий Ли:
— Мяч у команды Гриффиндооор!!!!! Мы видим, как охотницы ловко обходят бладжеры Деррека… Девчонки, вперёёёд!!!! Прошу прощения, професс… Ой-ёй-ёй!!!! Опасная ситуация!!! Маркус Флинт проводит опаснейший манёвр, это почти нарушение и…
На глазах Хэлфорд метла Алисии слетает с прямого курса под мощным напором «Нимбуса».
Наверно, так выглядит зазевавшийся на железнодорожном переезде водитель: его просто сносит многотонной махиной, которая, не потеряв ни километра скорости, продолжает гудеть и грохотать всеми металлическими сцеплениями.
Как они могли так облажаться? Отвлекаясь на пешек, упустить главного короля.
Флинт грубо пихает Спиннет, квоффл летит вниз под отчаянное:
— Леееееекс!!!!
Алекса в отвесном падении протягивает руку…
Через показавшуюся вечностью секунду тёплый, разогретый мяч приятно ложится в ладонь.
Дрожит набравшая скорость метла, приближая к заветным кольцам, они уже здесь, на расстоянии дюжины футов. Как и сосредоточенный взгляд змеиного вратаря, спрятанный под плотной дорожкой густых бровей.
Глаз цепляет нижний створ. Туда-то мы и отправим! Скорее, скорей!!!!
Где Джонсон?
— Я здесь!!! — Анджелина под прикрытием близнецов всё же успевает прорваться к Хэлфорд.
Вдвоём они разлетаются перед воротами Слизерина, собираясь выполнить любимый, отработанный под ливнями, туманом и промозглыми ветрами приёмчик двойной переброски мяча.
Нужно сделать это предельно быстро: Уизли не смогут больше отвлекать слизеринских игроков. И, мать его, Флинта!
Чуя неладное, Блетчли мечется между верхним и средним кольцом.
Алекса пасует Анджелине, та несётся на вратаря, едва не сталкиваясь с ним лбами, квоффл в обманной передаче слетает вниз, прямо в жадно протянутые ручки Хэлфорд, и под оглушительный рёв трибун лишает девственности нижнее кольцо.
Чистая работа!!
— ГООЛ!!! В жесткой борьбе команда Гриффиндора зарабатывает первые десять очков!!!!! — радостно кричит Ли Джордан.
Резко уйдя на вираж, Алекса не успевает рассмотреть, кто где: у них с Эндж нет даже времени хлопнуть победную «пятёрку» — неизменную традицию всех удачных бросков.
— Алекса!! Осторожно!!! — кричит издалека Джордж.
Бладжер со злым свистом рассекает воздух над самой головой, почти касаясь хвоста…
Слава отцу, Джонси, тренеру Майклу и реакции, доведённой до совершенства: Хэлфорд прижимается к «Старсу» буквально за мгновение до!
Таких мгновений в этой игре будет ещё много.
Изматывающих напряжением, отдающих болью в мышцах, спазмом — в сердце. Как тонкий качающийся канат, по которому слишком быстро ступают босые ноги.
— Квоффл у охотника Слизерина Эдриана Пьюси! Анджелина Джонсон пытается сделать эффективный перехват… Ну!…Ну!! Ну давай же!!! …Нет!
Алекса пригибается к древку, выстраивая точное направление — туда, прямиком за светлыми прутьями «Чистомёта». За бесстрашной Джонси, в одиночку сражающейся против троих охотников-змей.
Ясный и бездонный в солнечные дни, сейчас небесный купол стремительно расползается чернильно-рваными лоскутами, давит тяжёлыми, налитыми животами туч.
Где-то там, в кармане, должны быть очки…
Близнецы оперативно перестраивают оборону, рассылая снаряды по длинным траекториям.
— Лекс! Леееекс!! Ниже!! — громогласно командует откуда-то сверху Фред.
Послушный нырок к полю — ОП!
Всё для тебя, дорогой Фредди! Для твоих точных рук в широком развороте плеч, для упругих, прицельных…
БАМЦ!
Как же ты хорош!!
Где-то позади извергающий проклятья Деррек, а она уже возле своих ворот и — о Боги! — надо видеть эти распахнутые глазищи Кэт!
Флинт чёрным вороном облетает кольца с той стороны, явно давая возможность блеснуть охотничьему таланту Эдриана, нооо….
Белл, эта умничка Белл храбро принимает бросок, выбивая квоффл рукоятью метлы!
Случайность, закономерность, безмолвные молитвы Джонс?...
Ли едва не валится с комментаторской:
— Кэти Белл отражает сложнейший удар, спасая кольца Гриффиндора!!!! Ай да молодца!!!
Мимолётный огонёк торжества, едва вспыхнув в душе Алексы, тут же гасится ледяным ковшом флинтовской злости.
Маркус подхватывает квоффл почти у самой кромки песка и, резко взмыв вверх, с разворота мастерски всаживает в средний створ.
Что?...
Алекса не успевает досчитать до… одного. Как?... Глядя на растерянные карие блюдца Белл, на шок Анджелины, на искажённые злорадным триумфом рожи слизеринцев, она вдруг ясно осознаёт: настоящая игра только началась.
— ГОЛ! Команда Слизерина равняет счёт!
Серебристо-болотные трибуны взрываются овациями. Бьются в истерике транспаранты, едва не лишая бумажных змей разномастных голов.
Азарт игры забирает у гриффиндорки львиную долю внимания, иначе она под гипнозом зависла бы над серединой поля, любуясь идеальной посадкой Флинта на метле.
Эти сильные руки в обхвате кожаных перчаток, напряжение мышц ног, ясно различаемое даже сквозь плотные белые штаны…
Чёртова профдеформация, или как там любил говорить отец! Все парни для неё давно поделились на тех, кто может владеть метлой, и тех, кто только завистливо смотрит на новые модели сквозь толстое стекло витрин.
— Мяч у охотницы Грифин… АНДЖЕЛИНА, давааай!!!!
Отдалённый грохот, раскатываясь, набирая силу, дробно спускается с туч, будто подкрадываясь, примеряясь.
Редкие капли дождя косыми дорожками расчерчивают лицо, обещая вскоре перерасти в нескончаемый поток.
По стадиону ползут сумеречные тени, и Алекса не видит Джонсон, не видит вообще никого, погоня смазывает окружающие предметы до вытянутых на скорости бурых полос. Но зоркий глаз правильно определяет мелькнувшую впереди жёлтую цифру. Только бы не попасть под бладжер!!
«Старс» послушно несёт лёгкую наездницу, почти не давая крен. Явно напрашиваясь на двойную порцию затирки для мётел в качестве поощрения.
— Эндж!!! Я здесь!! — кричит Хэлфорд сквозь нарастающие порывы ветра.
В момент, когда она ловит себя на позорном страхе оглянуться назад и прикинуть, где же там Флинт, сбоку раздаётся злое:
— Гаси её!!!
Словно в замедленном кино, девушка поворачивает голову вправо и видит Маркуса, низко склонённого к метле.
Он совсем рядом, в каких-то десяти метрах.
Изумрудная мантия с белым подкладом широко развевается на ветру, чёрные глаза горят хищным азартом, но смотрят не на неё: приказ «гасить» отдан летящему с противоположной стороны Боулу.
И относится он к Анджелине.
Первый же бладжер выбивает из той громкий вскрик.
Пройдя наискось от размашистой биты Люциана, железный шар на скорости впечатывается девушке в бок. Джонсон беспомощно припадает к древку, мяч соскальзывает из расцепленных, разом обмякших рук… Боже!!!
Алекса словно чувствует эту боль — ощущение выбитого из грудной клетки судорожного вдоха.
— Очень, очень грязный приём!!! Загонщик Слизерина Люциан Боул выводит из строя Анджелину Джонсон!! Позоооооор!! Прошу прощения, профессор… Мяч у Спиннет!!!
Подоспевшая снизу Алисия ловит квоффл и молниеносно пасует Алексе.
— Сучки!! — рычит им в спины обескураженный Эдриан. — БЛ…!!!!
Хэлфорд вовремя оборачивается, чтобы с ликованием засечь, как «ласково» целует бладжер плечо слизеринца. Это значит только одно: быстрые снаряды Уизли снова в деле!
Пронёсшийся над ней Фред что-то кричит Джорджу. Яркие мантии близнецов смешиваются высоко в клубящемся, неспокойном небе, Алекса мчит вперёд, сдерживая ликующий смешок, — порождение триумфа от удачной поимки мяча и атаки Фреда.
Жаль, нельзя узнать, всё ли в порядке с Анджелиной!
Потеря, пусть и временная, их капитана расшатывает и без того уязвимое положение грифов: «Чистомёты», готовые от усталости расщепиться прямо на ходу, против гладких, упругих, заряженных «Нимбусов».
— Мяч у блистательной охотницы Гриффиндора Алексы Хэлфорд!! Она обходит Монтегю… Осторожно!!! Бладжер!! Эй, Деррек, свалил оттуда!!!
(Похоже, Минерва настолько прониклась игрой, что перестала бесконечно осаживать не в меру эмоционального и предвзятого комментатора).
Все звуки сливаются в один непрекращающийся гул. Или это свист бладжеров, которым Алекса давно потеряла счёт. Два рычащих засранца — а шума на все десять!
Уизли превосходят сами себя, самозабвенно молотя по слизеринским загонщикам. У них давно свои счёты!
«Двадцать очков!» — кричит Фред, залихватски отправляя пушку в Монтегю.
«Пятнадцать!» — считает свои Джордж и, не желая отставать от братца, быстро перехватывает очередной снаряд.
До ворот — три десятка метров, пора разыграть подачу!
— Давай к левому! — машет Спиннет, но тут же вскрикивает, угодив под шальной бладжер Маркуса.
Вот гадство!!!
— Как же больно! Ааа…аа.. — резко затормозив, Алисия чудом удерживается на метле и растирает ушибленный бок. — Чёртов Флинт!!
Паршивый слизеринский стиль. В лучших традициях грязных матчей, остановленных свистком на середине.
Только не оглядывайся!!
Конечно, Алекса через плечо смотрит прямо в эти сверкающие звериным упоением глаза. На нахальное покачивание чёрной биты в руке.
Да, Маркус — универсальный игрок: редкое качество даже по меркам спортивных элит.
Международный свод правил по квиддичу не запрещал использование снарядов любым участником. Главное — не больше четырёх бит на поле, по две на команду.
Остаётся лишь с горькой усмешкой кивнуть, захлопнув книжицу: никто не додумался столь беспардонно пользоваться лазейками регламента! А Флинт проделывал это с такой лёгкостью, словно человек-оркестр, играющий одновременно на литаврах, барабане и скрипке!
Но стал именно охотником, и Алекса догадывалась, почему: она сама влюбилась в этот скоростной раж, сама подсела на приманчивый, сладкий вкус погони.
Пусть талант ловца и определяет, в конечном счёте, исход игры, — основное лакомство по праву достаётся охотникам.
Подмигнув ей, Маркус перебрасывает биту Люциану и не спешит расстаться с фирменной улыбочкой тире оскалом:
— Боишься, Хэлф?
Алексе давно пора уносить ноги, спасая квоффл, но его взгляд — яркая бегущая строка:
«Скоро я доберусь и до тебя, крошка!» — против воли лишает сил.
Молниеносно развернув «Старса», она летит сквозь воздушные пласты, изрезанные мириадом хлёстких моросящих игл, что обжигают лицо.
Одна на вражеской половине.
Блетчли успевает среагировать и полностью заслоняет верхний круг.
Крики Пьюси и Монтегю раззадоривают настолько, что Алекса, повиснув вниз головой, рискованно уходит в крутую вертикаль и в таком положении совершает…
Бросок!!...
Раскручиваясь волчком, квоффл влетает точно в створ, едва не чиркнув деревянный край.
Есть!!!!
Проклятья Майлза и радостный пассаж Джордана:
— ГОЛ!!! Алекса Хэлфорд совершает невозможное!!! 20:10 в пользу команды Гриффиндор!!
«Старс» выдаёт предельную скорость, но ей всё мало, и хочется быстрей!
— Квоффл у капитана Слизерина Маркуса Флинта! — скромно резюмирует растерявший былой запал Ли.
Так себе раскладик!!
Белл талантлива в ближних бросках, но против силы, скорости и мастерства слизеринца — увы! — ей нечего предложить. Ну же, Кэти, давай!!
Всё совершается быстро. Быстрее, чем Алекса успевает схватить последнюю мысль за тонкий ускользающий хвост.
— Гол! 20:20! Слизерин снова равняет счёт!
Вылетевший из ниоткуда Перегрин Деррек, окажись он рядом чуть раньше, мог с лёгкостью приписать себе талантливую охотницу, сброшенную с метлы прямо на головы пуффендуйцам нижних трибун, но Алекса не зря играла за сборную штата и носила спонсорские тряпки.
Она никогда не простила бы себе, если б позволила противному крепышу слишком метко размахивать битой, а потому, ловко всадив ему локтем (получай, гадёныш!), Алекса быстро выкручивает за судейскую, но разозлившийся загонщик не думает отставать:
— Эй, ты!!! Какого хера сейчас было?! — Перегрин никогда не церемонился в том, что касалось любой возможности зарядить бладжером от души.
Дерзкий поступок только распаляет его ярость, и уже через пару секунд упругий отстук лощёного дерева о металл звучит для Хэлфорд зловещей музыкой…
Мгновенье — и бладжер пронзает воздух всего в нескольких дюймах от головы!
Лопает тугой железный обруч, высвобождая сердце от малодушного страха. Чтобы затолкать в новый: тёмно-зелёные мантии, мелькающие у козырьков высоких башен, очень быстро разворачиваются в полную мощь.
Оглушительный раскат грома, сорвав испуганные вопли с трибун, подстёгивает внутренний драйв в каждом из игроков. Словно даёт незримую отмашку ужесточать бой.
Ей нужно туда, где Анджелина несёт отвоёванный квоффл под неистовые крики болельщиков и взволнованный комментарий Ли:
— Джонси, впереееед, наш отважный капитан!!!! Мы видим, как охотница Гриффиндора Хэл… АЛЕКСА!!!!
Забыв о предосторожности, девушка попадает в плотное окружение слизеринских загонщиков.
Два бладжера летят наперекрёст — самая страшная картина, которую она когда-либо видела! Чёрный металл зловеще поблёскивает в тусклом свете, заточив утробное рычанье внутри…
Всё ближе и ближе!... И ближе! Сейчас ударит в лицо!
Алая мантия мягко касается лба, и, прежде чем девушка успевает вскрикнуть, Фред, заслонив её собой, размашисто отбивает бладжер прямо в грудь Люциана. Тот уворачивается, но сила удара и скорость пушечного ядра обрушиваются по касательной ему на плечо.
— Ааааай, бл…!! — слизеринец корчится на метле, зажимая руку.
— Дерр, лупи по ней!! — неистовствует позади Монтегю. — Ещё!!
— Здесь Уизелы, ты слепой??!! — огрызается тот.
Слева Джордж уже перехватывает снаряд, загоняя в мясистый бок не в меру кровожадного Грехэма.
Смачно, как в туго набитый мешок.
— Дьявол!!! — сдавленный рык приятно ловится перепонками.
Горячая заварушка остаётся за спиной…
— …Анджелина, давай!!!! Передача на Алисию…
Ушей едва касается обрывок фразы Джордана, когда чёрные клочья над ними извергаются мощными потоками дождя. Сплошная стена серой завесью мгновенно окутывает поле, стирая очертания вокруг.
—...Грубейшая игра!!!...
Форма мгновенно намокает и мерзко липнет к телу, скользкая рукоять метлы не слушается озябших рук… «Старсик», быстрей!
Нужно надеть защитные очки, успеть к девчонкам… перехватить квоффл и обойти чёртовых слизеринцев!
Последний пункт осязательной вспышкой проносится в мозгу в такт подрагиванию древка, Алекса вдруг ощущает странную пустоту: она давно не видела Флинта!
Но «давно» в такой напряжённой игре, где, словно на переполненной непрерывным движением магистрали, каждую секунду что-то происходит, вмещается в несколько минут.
И она не знает, как точно описать свои чувства и мысли в момент, когда, наконец, видит его.
Киноплёнка заедает ровно в том месте, где Пьюси с лёту врезается в Анджелину, а Флинт жёстко отшвыривает ногой, как ненужный хлам.
Закручиваясь в волчке, Джонсон неизбежно теряет квоффл, тут же подхваченный подоспевшим Монтегю.
Трибуны, распустившиеся по всему периметру плотными шляпками зонтов, дружно испускают возмущённый гул.
Алекса резко ныряет под пролетевший бладжер и, наконец, замечает Спиннет, странно парящую чуть ниже в стороне.
— Лиис!!! Ты как??
Сквозь непрекращающийся шум дождя доносится слабый голос подруги:
— Я пока не в игре… По голове попало…
— Что?...
Ужасная догадка пронзает, подобно вспышке молнии, зигзагом расчертившей небеса секундой позже: слизеринцы не дадут им не то что выиграть, а вообще выбраться целыми с поля.
Новая охренительная тактика Флинта.
АЙ!!!!
Бедро обжигает острая боль.
Не успев даже пикнуть, Алекса мигом разворачивается и в панике летит от бладжера прочь, сильно ударяясь плечом об угол крайней башни. Слизеринской. Твою ж!!...
— Квоффл у Маркуса Флинта! СТОП!! Мы видим, как на него налетает Фред Уизли… Фрееед!!! Осторожно!! Годрик, они дерутся!!!!! Мадам Трюк!...
Разъярённый свист Роланды перекрывает рёв трибун, перекрывает даже трескучие раскаты грома.
Алекса видит их. Кажется, уже нет сил на новые эмоции — пусть только скорее закончится игра! — но зрелище в трёх десятках метров впереди обдаёт внутренности ледяной взвесью.
Схлестнувшись на высоте, почти соскальзывая со сцепленных мётел, Фред и Маркус ожесточённо бьют друг друга.
Вот так, голыми кулаками, как подростки в грязной подворотне.
— Боже!... — Алекса прижимает ладони ко рту, потоки холодного дождя застилают обзор, скатываясь тяжёлыми каплями с ресниц, очки по-прежнему в кармане… Может, оно и к лучшему: она не хочет больше смотреть на это.
К счастью, Джордж с Гарри уже там, как и Деррек, Пьюси и Монтегю. Под истеричные вопли болельщиц обоих факультетов они с трудом растаскивают противников. Как раз для подлетевшей в бешенстве Трюк.
Хэлфорд ещё не видела Роланду такой: со сжатом в крепких зубах свистком и потоком ругательств, жестикулирующей почище ветряной мельницы в ураган.
Мелькают штрафные карточки, но сейчас это лучшее решение: нужно доиграть до конца, виноватых накажут потом!
Под раздражённый свист судьи команды пикируют на мокрый газон, подальше друг от друга.
Таймаут.
Бросив мимолётный взгляд за плечо Анджелины, Хэлфорд различает затылок Флинта в изумрудной толпе. Кажется, Маркус цел и в состоянии продолжать…
Рядом с ней вслед за Джо упруго приземляется и Фред. Тёмная кровь тонкой струйкой течёт из его разбитого носа, пачкая белый отворот мантии.
— Господи, Фредди!... — Алекса наспех промакивает лицо загонщика смятым носовым платком. — Что вы там устроили??
— Нормас, не обращай внимания! — светлые глаза азартно горят из-под мокрой длинной чёлки. — Я ему тоже вмазал!
Близнецы звонко хлопают победную «пять», и Джордж как ни в чём не бывало передаёт Фреду потерянную в поединке биту.
Её добродушный балагур сражался сегодня, как храбрый лев, но предательский страх скользкой чешуёй прокрадывается в душу: Алекса переживает за Флинта. И позорно радуется, что Фред уронил дубинку. Как ты докатилась?
— Я вам… сейчас устрою «нормас»!.. — тяжело дышит Джонсон, сплёвывая густую тянущуюся слюну, она так и повисает на губе, не достав земли. — Фред, какого фига, я спрашиваю?!
У них у всех, должно быть, тот ещё видок с трибун: мокрые, побитые, в крови и грязи!
— Такого, Энджи, что кое-кого давно пора поставить на место! — невозмутимо отвечает тот.
Кое-кого.
— Флинт любит жестить, но сегодня он даже меня выбесил! — Джордж показательно разбивает дождевые капли толстым наконечником биты.
— Кстати, — тёплая ладонь старшего Уизли ложится Алексе на плечо, — мне понравилось быть охотником, Хэлф! Может, махнёмся должностями?
— Где Алисия?.. — Алекса спешит сменить тему, не давая Джонсон устроить прямо-таки горящий на кончике языка разнос.
— Кормак повёл к Помфри… Фух, я не могу! — согнувшись, Анджелина хватается за бок чуть повыше талии: как раз то место, где начинаются рёбра.
Очень фиговый знак!
Дрожащая то ли от холода, то ли от адреналина Кэти молча стоит в стороне, сжимая метлу.
— Мы должны выиграть!! — Алекса случайно цепляет взглядом хохочущие лица слизеринских игроков. Чёрт бы их всех побрал!! — Должны!!!
— Конечно, должны!! Только каким образом?! Мы потеряли Алисию! Я вообще как побитая собака… Ты сама хоть цела?.. — Анджелина проходится по ней цепким взглядом, с ног до головы.
Чувствуя вспухающую на бедре гематому, Алекса небрежно машет рукой:
— В порядке!
Ей бы только глоток воды! Да пару унций обезболивающего зелья.
— Гарри, ты в норме? — Джонсон переводит встревоженные глаза на святая святых команды.
Поттер, слава Мерлину, цел, потому что исполнял приказ Анджелины любой ценой держаться подальше от всей этой свары.
Парень с готовностью кивает, смущённо протирая очки:
— Снитча совсем не видно! Солнца нет, ии…
— Даже не думай оправдываться, Гарри! Ты не виноват! Глупо надеяться на ловца, если сами лажаем!
— Но-но-но, Джонси!! — Фред шуточно грозит указательным пальцем. — Кто лажает? Явно не мы все!! А воооон те неадекваты в зелёном, — он кивает в сторону слизеринцев.
— А ну не киснуть!! Мы с Фредди всё разрулим! — весело добавляет Джордж, которого бодрит всеобщий «бэд-трип».
— Так, ну что, — начинает Джонсон, её лицо можно прочитать сейчас, как открытую книгу: с таким трудом, по буковке, ломается выбранная тактика. — Кэти, ты…
Внезапная решимость накрывает с головой, растекаясь горячими ручейками по телу.
— Беру Флинта на себя!! — неожиданно перебивает Алекса.
Она потуже затягивает перчатки и достаёт, наконец, водонепроницаемые очки.
— Эй, случаем, никто не видел: может, нашей Хэлф тоже по головке прилетело? — нежно хлопает ей по макушке Фред: — Бам-бам!
— Ты совсем??! — растрёпанный вид Анджелины забавно контрастирует с её всегда подтянутым, собранным под галстук «важным старостатом».
— Они раскрошат нашу оборону, Эндж!! — нетерпеливо цокнув, Алекса игнорирует тихие возгласы неверия и удивления. Да ещё Кэти Белл что-то там бормочет про «глупое безрассудство»! Как дети, честное слово! — Если и дальше будем летать в парах — нам конец!
Пронзительный свисток Роланды перечёркивает дальнейшие споры.
— В общем, так, Кэти, следи за средним кольцом! — торопливо наставляет Джонсон. — Гарри, ты держись на высоте! А вы, особенно ты, — указательный палец недвусмысленно упирается в грудь Фреда, — только попробуйте ещё раз…
— Может, тебе всё-таки к Помфри? — без особой надежды встревает Хэлфорд.
— Ещё повоюем! — Джонсон седлает метлу и чуть неуклюже поднимается над полем.
— Ну так что, ребят, прикроете меня?? — взгляд Алексы вновь обращён к той части стадиона, где слизеринцы дружно взмывают вверх под приветствия и улюлюканье толпы.
— Конечно, шеф! — салютуют Уизли, упруго толкая грунт одновременно с Хэлфорд.
— У нас всё равно нет плана лучше!.. — отзывается Джонс.
— Гарри, держись подальше от нас и приглядывай за Малфоем: он подсаживается тебе на хвост, я видел! — кричит Фред вдогонку Поттеру.
Всё меняется. Абсолютно. Она чувствует другие капли дождя, другое небо в подвижном танце пунцовых туч медленно закручивается над полем.
По-другому смотрит Флинт, кружа прямо напротив.
Ооо, Алекса сразу безошибочно считывает это выражение: плевать он хотел на Джонсон, Уизли, на всех остальных!
Вдруг раскрываются карты, колода падает рубашкой вниз, обнажая чёрное сердце туза.
Флинт показательно убирал игроков — одного за одним — чтобы в конце… получить свой сладенький десерт! Разделаться с «гриффиндорской козой», по выражению Пьюси.
Она чувствует себя обнажённой — под его взглядом, под всеми этими жаждущими взорами с трибун.
Бремя ответственности незаметно слетает с Поттера и тяжким саваном ложится на её озябшие плечи.
Словно упоённые тайным знанием слизеринцы скалятся, пролетая мимо. Хэлфорд замечает, как Эдриан, кивнув в её сторону, что-то кричит Флинту. Монтегю отвечает коротким идиотским смешком. Противно ухмыляясь, Боул с Дерреком сверлят взглядами Уизли.
А Флинт… Виртуозно делает сальто, перемахнув через Пьюси, и резко останавливается в круге прямо напротив Алексы.
Глаза цвета расплавленного асфальта смотрят насмешливо, испытующе.
Одна деталь, вторая, третья… — и картинка в её сознании обретает новый, до жути простой и понятный смысл: это не она легкомысленно решила «взять на себя Флинта», а Маркус давно присмотрел её себе.
И финальная часть матча разыграется исключительно между ними двумя.
Такое извращённое внимание скорее льстит, но не в этой ситуации.
Блестящий стратег хладнокровно разложил всю игру на отдельные ходы, освободив шахматное поле от ненужных пешек и ферзя.
Вся ирония в том, что Анджелина тоже выстроила неплохую тактику, и дело даже не в заветной тетрадке Оливера. Но ей не хватило одного — жажды мщения, яро разлитой во взгляде Флинта. Горячительного пьянящего коктейля, в чьих пузырьках растворяются правила, ненужные условности и нормы хорошего (ха-ха!) поведения.
Мадам Трюк вперемежку с резким посвистом заново диктует правила слетевшимся в кольцо игрокам, но Алекса не слышит резкий хрипловатый голос профессора: она глубоко вдыхает пряную сырость с нотками грозовой свежести, концентрируясь на внутреннем настрое.
«Как крыса по углам», — бросил ей Флинт в тёмной раздевалке.
Что ж, сейчас она одна стоит на бушующей арене, готовая сражаться до самого конца. И пусть её унесут на носилках под крики ужаса с трибун.
Она открыто смотрит в глаза Маркуса.
Что-то меняется в его взгляде, в том, как он медленно, смакуя, рассматривает её лицо. Скользит от глаз к губам. Будто видит впервые.
Алекса и сама попадает в этот капкан, жадно изучая мужественные черты, освещённые слабыми отблесками далёких молний, в мокрых дорожках от наискось бьющего дождя. С расцветшим лиловым синяком на высокой скуле.
Маркус красив.
«Тролль с кривыми зубами», «неотёсанный грубиян», «тупая обезьяна». Они все могут сколько угодно изгаляться в плоском юморе: так плебеи тычут пальцами на произведение искусства, не в силах понять и увидеть его красоту. А она не слепая.
Болезненное покалывание изнутри, прямо в солнечном сплетении. Такое неприятно очевидное чувство: они — по разные стороны баррикад. И так будет, к сожалению, всегда.
Заключённые, каждый в своей персональной клетке, сплетённой из тысяч колючих «не»: не равны по положению, не та компания, не тот факультет. Не те родители…
Хэлфорд первая отводит взгляд. Пялится на грубые перчатки мадам Трюк, вновь сжимающие скользкий квоффл.
За мгновенье до контрольного свистка, под влиянием странного ли инстинкта, любопытства или чутья, она поворачивает голову и обжигается снова.
Исходится в сладкой истоме, глядя, как Маркус вытягивает губы трубочкой и тут же распускает, имитируя поцелуй. Сжимающий сладким спазмом внизу живота.
Святой Мерлин, помоги!
Мокрый квоффл летит вверх по крутой дуге.
Её ладонь молниеносно вытягивается вперёд и первая ловит мяч.
Алекса видит себя словно со стороны, как в замедленном, фантастическом сне… Вот она уходит в опасный крен, почти срывается, летит вниз, но эта игра явно стоит свеч!
Бескрайнее пространство, расцвеченное крохотными алмазами капель, сужается до узкого тоннеля. Сворачивается в трубочку чьей-то невидимой рукой.
И три кольца слизеринских ворот вдалеке кажутся сейчас недосягаемой гранью.
Накалившись от высокой скорости, жжёт ладонь скользкая рукоять «Старса», болтаются на запястье так и не надетые очки…
Хэлфорд не успевает заметить, как за её спиной загонщики Слизерина сразу жёстко блокируют близнецов, к ним подключаются Эдриан и Монтегю.
Гремит гром, но разбушевавшейся стихии не перекрыть отчаянный вскрик Анджелины. Это же не то, что я подумала, верно?..
Охрипший голос Ли, возмущенный рёв трибун…
Как в магловских страшных фильмах, с их кликбейтными заголовками. «Только не оглядывайся!», «Кошмар на стадионе для квиддича», «Слизеринская резня» — это всё кадры её персонального ужастика. Аплодисменты актрисе главной роли!
Яркая вспышка с оглушительным треском рвёт на части густо-серое полотно облаков, обливая белым светом мили вокруг. Этого достаточно, чтобы различить стремительную тень позади, будто наспех, острыми углами вырезанную из куска чёрной бумаги.
Её личный дементор на сегодня.
Сковывает мышцы проклятый страх, отдаётся вдоль позвоночника немеющим ознобом. Алексе тяжело управлять метлой одной кистью, тяжело держать квоффл…
Он точно нагонит её!!
Если уже не…
Изломанные нити молний рисуют на фиолетовом холсте свой неповторимый узор. В буйстве воздушных пластов, где ожесточённо схлестнулись ветер и вода, она ясно видит Блетчли. Ясно для залитых дождём глаз.
Похоже, небольшое ненастье смыло с бедняги последний настрой, и теперь ему только и остаётся вяло дёргаться между верхними кольцами.
Внутреннее ликование уже растекается тёплом в груди: она сейчас точно забьёт!!! Прямо в сиротливо мокнущий нижний створ.
Хэлфорд резко уходит вниз, одновременно выставляя руку для броска, но сильный удар в спину тут же сбивает с метлы.
— Аааа!!! — её жалкий писк тонет в криках ближних трибун.
Соскользнув с мокрых пальцев, мяч падает под кольца, а потерявшая управление метла летит вниз, увлекая девушку за собой.
Нет! Нет!! Нет!!!
Щека с излёту впечатывается в песок, острые камешки царапают кожу, будто кто-то нежно проходится грубым наждаком, оставляя стёртый красноватый след.
Ещё не чувствуя боли, Алекса вскакивает с земли и через пару шагов накрывает собой заветный квоффл, лежащий тут, у самых шестов.
Только ощутив желанную сферу, пропустив себя сквозь пару отрывистых вздохов, она встаёт и бежит к метле.
—... Мадам Трюк, это нарушение!!!! Алекса…
—... Все четыре загонщика отправлены на скамейку штрафных!!! Монтегю и Пьюси отстраняются от игры!...
—... Два вратаря, два охотника и два ловца продолжают матч!!! Вопиющий случай, но правила не… — сквозь вой ветра и шум дождя сыпят комментарии Ли.
Боже, что там у них происходит??!
Взглянув вверх, Алекса начисто забывает об этом «что»: чёрный силуэт Флинта угрожающе парит над полем недалеко от своих ворот. С торжествующей ухмылкой смотрит на поверженную неё — уж в этом Хэлф точно уверена, хоть с такого расстояния и не видно его лица!
Неееееет, Маркус, я не сдамся!
Не обращая внимания на растущую ломоту в теле, на боль мышц и саднящие синяки, девушка взмывает вверх с нахально торчащим под мышкой квоффлом. Жадно пьёт свою долю восторженных аплодисментов: «Алекса, даваааааай!!!», «Вперёд, Гриффиндоооор!!» — и, помахав слизеринскому капитану, уносится за высокую башню.
Не ожидал? Думал, опять брошусь под кольца, подставляясь твоей обаятельной грубости?
Ливень иссякает, и теперь она хорошо видит ловцов, стрелой прошивающих дальние рубежи непривычно пустого поля. Наконец-то Гарри нашёл снитч!!!
Малфой держится в его хвосте, в опасной близости от прутьев «Нимбуса». Пусть только…
— Эй, Хэлф, ты доигралась, слышишь?
Медленно оборачиваясь через плечо, ещё даже не видя, но точно зная, кто.
Мокрый алый флажок на соседней островерхой башне жалко треплется, хлопает на ветру.
— Ну, судя по тому, что квоффл пока у меня, Флинт, я бы так не сказала!
Странно ощущать себя здесь, наверху, вдвоём с ним. Внизу остаётся суета, распалённые зрелищами трибуны, а над козырьками деревянных исполинов царит удивительная тишь.
Атмосфера, сотканная из свободно реющих ветров, уже видимый горизонт — полоска лазурного пурпура, разбавленного оранжевым пламенем далёкого светила. Его отблески яркими искорками отражаются в глазах Маркуса.
Слизеринец свободно парит на метле, нахально отклонившись и слегка придерживая рукоять пальцами одной руки.
Охотница улавливает еле заметное движение: то, как приподнимается под свитером его грудь — он устаёт.
— Давай его сюда, и я тебя отпущу! Ты ж всё равно забивать не умеешь! — ох, как же он нагло улыбается. Самодовольный кот!
Они оба затеяли эту игру, подписали негласный договор, а теперь растягивают удовольствие, забыв про остальных игроков и вратарей, взволнованно кружащих возле одиноких колец.
— Сначала догони!
Зря она это сказала!
Один раз Хэлфорд уже каталась на американских горках.
Когда дребезжащая железная тележка, наконец, выпустила её, скрипя на прощание хлипкой дверцей, единственное, чего хотелось — выплеснуть наружу целый стакан капуччино и сочный шоколадный пончик, купленные полчаса назад в ближайшем киоске.
И сейчас отвесное скольжение вниз отдаётся знакомой тошнотой. Словно стянутые тугой бечёвкой внутренности привязали к позвоночному столбу, обмотав для верности пару раз.
— Вон они, вон они!!!! — кричат гриффиндорцы, тыкая пальцами из-под зонтов.
Алекса быстрой змейкой петляет между серых, напитанных влагой полотен, подрагивающих на деревянных сухожилиях стропил.
Башня… ещё одна… Пуффендуйская желтизна… Когтевранская благородная синь… Чёрно-белые квадраты судейской…
Накрывает непрошеное осознание, что на открытой прямой ей не уйти.
— Алекса, берегись!!!! — яростно подсуживает Ли. — Флинт очень близко!!!! Быстрей!!!
Охотница на бешеной скорости облетает весь этот жаркий, рукоплещущий овал, расчерчивает спиральку ДНК вокруг каждой высокой трибуны.
Эй, вы, зеваки, быстрее расстелайте красную ковровую дорожку, можно с золотым обрезом! Я важно прошествую по ней с метлой наперевес. И да, Майлз, встречай гостью, обивающую твои пороги вот уже который раз!
Видать, Трелони всё же присутствует на игре, иначе и не объяснишь то необычно-пронзающее предчувствие, будто битый час смотрела сквозь мутную сферу предсказательного шара: она не долетит до финиша, ей просто не дадут.
До ворот — жалкие пятьдесят метров открытого пространства. Беззащитного, в её случае.
Боже, ведь она не уже может нормально дышать: режущая боль в боку острым кинжалом проворачивает мясо под костями! Каждый, абсолютно каждый вдох…
Его присутствие ощущается, как солнечный луч, как разлитые на белоснежном ватмане чернила.
Флинт налетает на неё справа. Крепкая рука обвивает талию и тащит вниз.
Они кувырком летят в мокрую траву. Два оборота раскрученной до смазанных клякс детской карусели — и девушка замирает, лёжа на спине с раскинутыми руками.
Под Маркусом.
Не осталось сил на проклятия, слова, отдельные буквы… Алекса задыхается от жара и тяжести его тела, ледяная грязь липнет к голой коже под задранной кофтой и смятой мантией. Крышесносный контраст.
Их ноги переплетены, и невозможно пошевелиться, только чувствовать, как судорожно вздымается прижатая к ней твёрдая грудь. Его сердце молотом бьёт сквозь рёбра, Алекса ощущает мощные удары даже через намокшие слои плотной ткани. Её капитан чертовски устал.
Её.
Почему это так естественно: думать о нём сейчас, как о ком-то, кто ей принадлежит, сочувствовать его боли, лелеять изнеможение?.. Забыв про своё в капкане тесных объятий.
Я не могу встать... Я не буду вставать.
Они вложены друг в друга, как две серебряные ложки из набора. Лежащие на мокром травяном месиве вместо бархатного футляра.
Бёдра, сжатые вокруг её бёдер. И кольцо рук, в которых так хорошо! Боже, ей никогда ещё не было так хорошо!
Секунды, словно плавленая нуга, растянутые в тонкие липкие нити… повисшие тряпочкой циферблаты с полотен Сальвадора Дали, — так ощущается время с ним.
Тяжёлое прерывистое дыхание, смешанное, поделенное на двоих, — сладчайшая музыка для ушей.
Флинт жмётся к ней, тычет носом в обнажённую впадинку у ключиц, Алекса чувствует влажные прикосновения тёплых губ к вспотевшей коже над кромкой свитера.
Переводит взгляд с небесного шатра, всё ещё неспокойного, в рваной паутине рассеянных туч, на приятный слизеринский изумруд в рубчик, с тонкой серебристой окантовкой вокруг выреза.
Выпуклая голубоватая жилка вдоль шеи, бьющаяся нитью частого пульса, — средоточие его жизни, так близко и осязаемо для неё.
Хочется потрогать кончиком пальца. Нежно провести языком, повторяя изгиб.
Магнитами притянутые друг к другу, они преступно наслаждаются взаимной близостью, вывалявшись в грязи.
Он так и не дал ей забросить мяч, и не забил сам, отдав последние силы финальной погоне…
Всего лишь на миг, когда крупная капля разбивается о её лоб, брызгами оседая на ресницах, Алекса прикрывает глаза, и позволяет, позволяет себе осторожно огладить напряжённую спину, пропустить под пальцами стриженые пряди мокрых волос.
Почувствовав несмелые прикосновения, Флинт с шумом выдыхает, и, кажется, вовсе перестаёт дышать.
Мгновение спустя его прохладные руки забираются под её промокшую насквозь кофту и жадно скользят вдоль позвоночника вверх, рассыпая тысячи колких мурашек по всему телу.
Мерлин!!
Похоже, он не соображает, что делает.
Это ощущается, как ток на оголённых проводах, — запах дождя, смешанный со слабым ароматом шампуня, и жар раскрытых у её шеи губ.
Она безбожно пьяна собственной эйфорией, пропитанной терпким адреналином и грозой. Ощущением жадного, горячего, сильного тела…
Что-то определённо происходит там, наверху, болельщики вновь неистово рвут осипшие глотки.
— ГАРРИ ПОТТЕР ПОЙМАЛ СНИТЧ!! 170:20 в пользу команды Гриффиндооор! Это ПОБЕДА, друзья!!!!!
Триумфальный крик Джордана беспощадно разрывает невесомое, тончайшее волшебство между ними, рассеивая по разным уголкам стадиона.
Маркус медленно приподнимается над ней, но не спешит вставать. Дождевые капли падают с кончиков его волос, стекают по подбородку прямо ей на лицо. Он садится верхом, сжимая мускулистыми бёдрами её несчастное хрупкое эго.
Полное подчинение и контроль.
Чистый кайф — она успевает прочесть это в черничной глубине его радужек за секунду до того, как злорадный оскал тягуче выпускает слова, одно за другим:
— Ты всё равно мне проиграла, жалкая полукровка! И всегда будешь проигрывать.
Плёнка с шумом отматывается назад, ровно до того места, где он насмешливо просил отдать ему квоффл, или ещё дальше, к сентябрьски равнодушной темноте его глаз.
— Ты придурок, Флинт!! Слезь с меня!!
Разъярённая, Алекса дёргается вперёд, но Маркус жёстко припечатывает её руки, больно сжав запястья у земли, и нависает, с наслаждением прикусывая свою нижнюю губу.
Затем медленно наклоняется ещё ниже, шепчет, словно по капельке цедит сладкий яд:
— Херово целуешься, крошка!
Рой слов кусачими пчёлами жалит рот изнутри, но она не может выдавить ни буквы.
Слизеринец встаёт, лишая её волнующей тяжести своего тела, и, призвав «Нимбус», уносится прочь.
Что ж, ты показал мне моё место. А я смотрела снизу вверх, как провинившаяся собака смотрит в презрительные глаза хозяина. Ждёт похвалы, которой нет.
Песок на зубах — вкус не победы, а унижения. Алекса сплёвывает в траву липкое, сухое нечто, отдалённо похожее на слюну.
Месть — это блюдо, которое подают холодным.
Конечно! Расскажите это той, которую до отвала накормили горячей злобой, да так, что стекает с губ, щёк, сочится с глаз, смешиваясь с липкими слезами.
Она впервые плачет после игры, выплёскивая напряжение и боль. Стирая грязной ладонью солоноватые тропинки со скул. Так и остаётся сидеть на земле, слыша приближающийся топот ног.
— Алекса!... Годрик!!! Что с тобой?? Ты в порядке? — крепкие ладони Джонсон заботливо ложатся на её плечи.
Фред садится на корточки перед ней. Сквозь медную чёлку поблескивают встревоженные глаза, а ей по-прежнему непривычно видеть Уизли таким серьёзным. Теперь его черёд бережно промокнуть лицо своей проштрафившейся подруги.
Джордж молча стоит рядом, покручивая биту в стёсанных до алых ссадин пальцах.
Хэлфорд только сейчас замечает разбитую губу Анджелины, потрёпанный видок Поттера… Им всем здорово досталось от слизеринского беспредела!
О! А вот и Кэти! Испуганно смотрит на меня, словно на ожившее привидение!
— Мы были в шоке, когда Флинт сбил тебя с метлы!! — возбуждённо рассказывает Анджелина, без сил опускаясь рядом. — Вы там на скорости свалились… лежали без сознания, мы уж, грешным делом, думали…
Без сознания.
Её истеричный смех едва не портит всю эту печальную пантомиму.
Без сознания, вот уж точно!
А ещё без чести и достоинства, Джонс!
— Хотели уже лететь к тебе, но тут Гарри поймал снитч… — оправдывается капитан. Надо же!
— Ты нереально крут! — Алекса показывает большой палец, вызывая на лице Поттера по-мальчишески радостную улыбку. — Вы все… у меня просто нет слов…
— Но ты ведь плачешь не из-за нас? — тихий вопрос Кэти набатом ударяет в голове.
Словно эти тонкие звуки были той последней каплей, переполнившей и без того бьющую через край чашу.
Алекса закрывает ладонями лицо и сотрясается от беззвучных рыданий.
Она плачет не только о своём уязвлённом самолюбии, она плачет о тех, кто пострадал из-за её глупого флирта с общим врагом: о травмированной Анджелине, несправедливо наказанных близнецах, лежащей в лазарете Алисии…
Перестань ныть!
Грёбаная тряпка!
— Я больше никогда не буду играть в квиддич!! Слышите? Никогда!...
Ты больше никогда не посмотришь на него и не заговоришь с ним!
— Тише, тише! — кто-то треплет по спине, гладит по голове, прикладывает бадьян…
— Ребятааааа!! Вы совсем оху… Ой!! — новое сопрано в их партии — подбежавший Ли Джордан. — Почему она плачет?... Лекс!... Ты жива?!! Флинт в край охерел, мы с Макго ваще в осадок выпали!! Так ударить Анджелину… Я молчу про тебя!
— Алекса, пойдём! — мягкий голос Фреда и его широкая успокоительная ладонь.
— Это у неё от стресса! Посттравматический синдром, — словно заправский колдомедик, рассуждает Джордан.
— Ли… — Хэлфорд поднимает глаза на замотанного в цветастый шарф гриффиндорца. — Дай покурить!
Чей-то свист. И парочка восклицаний.
— Эээ… с удовольствием, только у меня с собой нет… но в моей комнате!... — растерянность черных бусин на синеватых белках так разительно контрастирует с уверенно торчащими дредами! Но Ли не сдаётся, тут же подсовывая заранее сфабрикованную идейку: — Кстати!!! Сливочное уже ждёт! С разрешения самой Макгооооу!! Ну, как вам?
— Драккл меня раздери, Ли! — хрипло смеётся Джордж. — Ты наложил Империо на бедного декана?
— А вы что думаете, зря я там сидел? Я ей всю плешку седую проел!! — самодовольство Джордана подобно хлопкам конфетти, что сыплются им на головы и усеивают вечнозелёную гладь стадиона тысячами цветных блёсток. — Так, всё, идём! Алекса, раз-два-три, встали!!
Развесёлая гурьба пересекает поле под обрывки удаляющихся фанфар и аплодисменты самых стойких болельщиков. Тех, кто, подобно преданным зрителям в полумраке кинотеатра, ещё сидят и терпеливо ждут какой-нибудь пасхалки от режиссёра после финальных титров.
— Нужно срочно промочить горло, я за этот матч голосину сорвал аки соплохвост! — заливается Джордан по пути.
— Но сначала навестим Алисию! — предупреждает Хэлф.
Последние слезинки высыхают на ветру, оставляя после себя белёсые солоноватые разводы. Она смеётся вместе со всеми и уже шутит с Ли, что никогда не соблазнится его дешёвыми контрабандными пахитосками. Пусть их терпкий табачный вкус и способен быстрее унять едкую горечь разочарований.
Это была чертовски долгая игра…
Резкий травяной запах, смешанный с чем-то, что зовётся в народе «бражной сивухой» (только не с медово-пряным ароматом, нет-нет, а с привкусом больничного стекла), прокрадывается в ноздри и горько оседает во рту, едва нога переступает порог лазарета.
— Ну и аромат! — морщит носик Белл.
С недавних пор её школьная мантия неизбежно проигрывает кокетливой плиссированной юбке и белой рубашке с кружевом на рукавах. Потому что кое-кто по фамилии «М» (любитель поиграть крепким бицепсом на публику) предпочитает, видите ли, «воздушный и женственный образ»!
Фред воровато оглядывает прозрачные шкафчики с их ровно-блескучей шеренгой склянок и, присвистнув, кивает братцу:
— У Помфри здесь, по ходу, подпольный цех по изготовлению первоклассной дури!
Тот, усмехнувшись, прячет руки в карманы излюбленных «выходных» брюк:
— Они со Спраут явно в доле: ты помнишь, как воняло в теплицах в четверг?
— И это всё равно не сравнится с башней Сивиллы, согласись!
— Уля-ляяя!
Оба одетые в коричневый вельвет и горчичные свитера с круглыми деревянными пуговками — близнецы до невозможности гармонично вписаны в это тихое воскресное утро. Настолько, что привносят частичку уюта даже под холодные своды лечебного крыла.
Вчерашняя буря ещё висит хрустальными бусинами на решётке стрельчатых стёкол, путается в голых ветвях, плывёт вдоль синеватого горизонта. Но её ослабевающее дыхание подобно чахотке умирающего в тихих муках: неизбежно иссякает, хоть и хочет казаться полнокровным.
Команда снова в сборе, объединена благородным порывом прорваться к Алисии во второй раз (первый провалился вчера на фразе: «Дорогие мои, что это вы толпитесь тут и шумите! А ну разошлись! Мисс Спиннет нужен полный покой!»).
Эхо шагов гулкими мячиками пляшет меж высоких стен, облитых мягким утренним светом. Где-то там прячется и накрахмаленный фартук Помфри.
С бутылкой тыквенного сока наперевес Анджелина деловито (насколько это возможно при спиртовом компрессе на боку!) направляется к дальней кровати. Единственно обитаемой среди безликих рядов белоснежных коек.
В руках Хэлфорд хрустит бумажный пакетик, кое-где уже расцветающий масляными пятнами, под мышкой — свежий «Пророк», с одной весьма занятной статейкой, требующей немедленного обсуждения тет-а-тет.
— А вот и мыыыы!
Конечно, Алисия уже знала, кто к ней идёт. Потому что никакой вековой камень, навсегда заточивший в своём монолите тысячи голосов, не способен удержать смех и «рыжие» шутки.
Радостная улыбка подсвечивает бледные, слегка заострённые черты, а лежащие поверх одеяла руки приподнимаются в слабом приветствии.
И это моя боевая Лис?
— Неважно выглядишь, сестрёнка! — по буквам цитирует Фред её мысли.
Шестёрка воронов грифов, наконец, приземляется, превращая одинокую келью больной в тёплый дружеский уголок.
Близнецы и Поттер занимают соседнюю кровать, гриффиндорки — аккуратно рассаживаются на покрывале Спиннет, причём Алекса на правах лучшей подруги спешит к вип-месту у изголовья.
Доведись им всем оказаться сейчас в Азкабане, они разместились бы в сырой, безжизненной камере таким же уютным весёлым кружком, и ни один дементор не протянул бы к ним свои когтистые иссохшие руки.
— Годрик, я так рада, что вы пришли! Мне уже гораздо лучше, но всё равно чувствуется слабость… — Алисия поудобнее устраивается на подушках и с благодарностью всматривается в лица ребят. Будто видит впервые после мучительно долгого перерыва.
— Так, детка, — синее шерстяное платье Хэлфорд мягко оттеняет холодную белизну постельного белья, пока сама хозяйка провокационно хрустит над ухом подруги, — давай-ка подкрепись! Смотри, что я тебе принесла!
С аппетитным шелестом раскрывается пергаментная бумага, выпуская тонкий завиток пара, и взорам предстаёт румяный кусок мясного пирога.
— Помфри меня убьёт! — хихикает Спиннет, но пальцы уже лезут в преступный свёрток: — Мммм, отвал всего!...
— Я знала, что ты оценишь!
— Мы бы не допустили такого кощунства: чтобы наша Лис и пропустила воскресные пироги? — подмигивает Джордж, откидываясь на больничную подушку-комкушку.
Ему удобно везде — чудесное свойство неунывающей натуры. Алекса уверена: окажись под младшим Уизли промёрзший каменный пол — он и там разместился бы с не меньшим комфортом!
— Не такая уж я и обжора! — набив рот, блаженствует Алисия.
Нет, вы только посмотрите! Где эта кисейная бледность скул и потухший взор? Кулинарный шедевр эльфов Хогвартса определённо творит чудеса!
Но тут есть ещё кое-что: их сочувственные взгляды, полуулыбки, горячие головы сердца — вот откуда Алисия черпает своё выздоровление сегодня. Кутается, словно в мягкую тёплую вуаль.
— Сколько тебе лежать? — интересуется Кэти.
— Пару дней, может, больше!
— Я б давно словил мозгошмыгов, если бы провёл в этом амбре ещё час! — Фред полулежит на спине, опираясь на локти, его длинные ноги расставлены в стороны, словно подвижный и нахальный циркуль.
Алекса едва не фыркает от нелепого контраста: Гарри Поттер, национальный герой, дважды спасший школу от Сами-знаете-кого, скромно жмётся с краю, а эти два обаятельных лоботряса разлеглись поверх аскезных простыней, точно султаны на златосшитой парче.
Осталось украсить рыжие макушки увесистыми тюрбанами и вуаля!
— Что это за гадость ты пьёшь? — Джо хватает с тумбочки тёмный пузырёк и щурится на свет сквозь чайную толщу.
— Настойку лигустикума!
— Это что-то на Парселтанге? — подмигивает Поттеру Фред: — Гарри, переведи!
— Так, Фредди, — предупредительно косится Анджелина.
У них ушло немало времени в прошлом году на принятие того, что их ловец, оказывается, «змееуст» и что в стенах школы пробудилось «некое зло», как тревожным полушёпотом выразилась Минерва, уводя Поттера, Грейнджер и Рона за собой.
(Алекса давно заметила: с этой таинственной троицей явно что-то не так, но не в её стиле — влезать в чужую дружбу или вести расследования. На это, в конце-концов, есть Дамблдор).
— Лучше расскажите-ка мне… Ой! — Анджелина резко хватается за ушибленный бок, скрытый под школьным джемпером. — Ой-ёй-ёй!!
— Что, никак не отпустит? — Хэлфорд сама только начала оправляться от гематомы, расползшейся по нежной коже бедра уродливым синюшным пятном.
Она так и не разобрала, чей это был почерк, чей бладжер оставил на ней подобную метку. Судя по траектории и точности удара — это равно мог быть Боул или Флинт. Но сознание почему-то упорно отказывалось обвинять Маркуса.
Ей хотелось быть избранной в его глазах, хотелось принадлежать ему, и чтобы он принадлежал ей.
Она чувствовала: за этим холодным высокомерием и грубостью таилась настолько горячая и противоречивая натура, что, раз надкусив, уже невозможно остановиться…
— От бладжеров отойдёшь, ага! Помфри сказала, мне ещё повезло: чуть левее, и был бы перелом! — кривится Анджелина, но тут же смягчает взгляд, невольно брошенный в сторону близнецов: — К вам вопросов нет: прикрывали, как надо! Из нас получился бы отменный фарш!... Напомните, сколько вы отбили?
— Сорок пять! — с гордостью заявляет Фред. — Ещё три сорвалось, потому что биты мокрые.
Воодушевление легко кружит эти медные головы, а уж когда дело касается квиддича… Джордж даже садится, мигом сбрасывая с плеч утреннюю дремоту:
— Я вообще-то с дальняка работал! Деррек тоже пытался, у него сил, как у чёртова гиппогрифа, а вот точности — еле-еле на одного пикси! — загонщик неумолимо сводит указательный палец с большим, и все сразу понимают, как же не повезло бедному Перегрину!
— Ему до Алексы метров десять было! — взволнованный взгляд Фреда мгновение скользит по охотнице. — Клянусь Горгоной, я от страха чуть «Петрификуса» не словил! Ты ж сам видел! Не успел бы долететь…
Хэлфорд кокетливо поправляет чёрный ободок:
— Это когда Деррек за мной погнался? А я ему локтём вмазала! Может, он поэтому со злости окосел?
— Воу-воу-воу!
— Полегче, мегера!
— Эндж, эту фурию опасно на поле выпускать! — развлекаются братья.
— Мне опасно летать под перекрёстными бладжерами, вот что! — злость на собственное «глупое безрассудство» (по недавнему выражению Кэти) не отпускает Алексу даже после вчерашней маленькой попойки. Растворённое в мириаде янтарных пузырьков сливочного, оно приходит во сне, облекаясь в смоль летящих сфер, которые вновь и вновь с противным рычанием настигают её.
Алекса летит вниз… прямо в объятия Флинта. Приникает к его мягким губам, нежится в грубых ладонях, разливающих по телу такой настоящий, почти осязаемый жар!..
Они страстно целуются на глазах у всех… Он шепчет, как сильно любит её, а потом… потом наступает пробуждение, с тупой пульсирующей болью в висках и горьким привкусом на языке. Доброе утро, жалкая полукровка!
— А что это за треш устроили их загонщики? — Джонсон находит, наконец, удобное положение лёжа на боку, в ногах у Спиннет. — Вон, расскажите Алисии, пусть тоже послушает!
— Да, давайте, выкладывайте!
— Ооо, ты такое пропустила! — сверкает глазами Фред. — Я сначала думал, что самую задницу мы уже прошли… НИ ФИГА! После таймаута Трюк разыграла мяч, Лекс поймала первой, Флинт проспал и…
— Кто проспал?! — Джо насмешливо смотрит на брата. — Он дал фору Алексе! Это ты всё прозевал, Дред! Первой же совой спрошу у мамы очки, вооот такие, — соединив трубочками пальцы, он приставляет импровизированные бинокли к глазам и внимательно обводит присутствующих. — Почти как у Трелони! И видно до чего хорошо!… Эй-эй, полегче!
Подушка-комкушка в руках Фреда прожила, наверное, лучшие моменты за свою безрадостную, скучную жизнь. Только что сиротливо прижималась к холодным металлическим прутьям спинки, а мгновенье спустя уже накрыла макушку младшего Уизли.
— Наигрались? Продолжаем, — командует Анджелина. Только свистка не хватает.
— О Джонс, ты просто невыносима! — мнимо-трагический вздох Фреда исполнен вселенского страдания. — Пройдёт двадцать лет, и кого мы увидим?
С хитренькой улыбочкой Джордж тычет его локтем:
— Кого-нибудь вроде Трелони или Трюк?.. В одном лице!
— В фартуке Стебль и чепчике Макго!
— И с кошкой Филча…
— Сейчас будет рукоприкладство! Причём с моей стороны! — смеётся Анджелина. — ОЙ!!! Бок защемило…
Фред одухотворённо разводит руки:
— Про нашу Эндж сложат легенды!...
— …Ей будут пугать непослушных детишек! — заговорщически шепчет Джордж. — Ууууууууу! Тётя Джонси придёт…
— …И твой мячик заберёт!
Колокольчиком звенит смех Кэти, ободок Алексы слетает на пол, а мясные крошки из свёртка Спиннет весело катятся по одеялу.
— Я знаю, что вы здесь, молодые людиии! — строгий голос Помфри накрывает безудержные смешки. — Попрошу соблюдать тишину!
— Тсссс!
— Тихо! Тихо!
Давясь хохотом, они зажимают рты, шикают друг на друга и даже как-то съёживаются под незримым присутствием Великого Целителя.
— Говорила, нас попрут отсюда! — полушёпотом раздражается Анджелина.
— Не дрейфь, кэп! — Джо склоняется ближе, приглашая последовать его примеру, и теперь их компания напоминает тайное общество «Противодействия не в меру строгим лекарям». — Слушайте дальше! После броска Трелони началась такая свистопляска! Флинт, чёрт возьми, меня удивил: мяч был у его носа, вот прям тут, — Уизли выразительно стучит по кончику, — а он даже не дёрнулся! В общем, Лекс — умница, перехватила квоффл…
— …а мы сцепились сразу на старте! — продолжает Фред. — Про бладжеры, ясен фестрал, забыли все!
— Я уж прикидывал, кого первого угостить битой: Дерра или Люца? Как на нас налетели Пьюси с Монтегю! Господа, теперь вы понимаете всю суть идиотизма?
— И почему это Боул вдруг решил, что бладжеры — это наши с Джо головы?!
— Братишка, это решил Флинт, а они поддержали такую херню!
— Ещё бы не поддержали! — вворачивает Анджелина. — Он бы им бошки снёс, ты сам видел, какой Флинт неадекват на тренировках!
Фред уже полностью в роли, машет руками, рискуя снести Поттеру очки:
— В общем, мы устроили знатный махач на битах! Дыщ, дыщ!! Бааааам!
— Всыпали Дерреку, а через секунду перепало и мне! — смеётся Джордж. — Знаете, от кого? От этого дуралея Монтегю! Чуть не оглушил кулаком, короче! Повезло, я наклонился… ну, и удар пришёлся в плечо, вот сюда, тот ещё аттракцион, скажу я вам!
— Тебе хоть в плечо, а мне прямо по костяшкам! — живописует Фредди, наслаждаясь реакцией девушек, которые жалостливо охают и морщатся от фантомной боли в пальцах.
— Я тоже кулаки стесал! — Уизли-младший с гордостью демонстрирует всем залеченные алые ссадины на кистях. — Пришлось отбиваться от Пьюси, раз, — загибает он палец, — ответить Монтегю, два,— складывает второй, — настучать Дерреку, три!
— Жаль, Трюк невовремя вмешалась! — вздыхает Фред, вновь раскидывая по кровати своё атлетически долговязое тело. — Я только начал разогреваться!
Анджелина лишь поджимает губы на весь этот спектакль:
— Ну-ну! Получили «дисквал» и радуются!
Не обращая внимания на «ворчливую тётю Джонси», Фред мечтательно изучает высокий потолок, тонущий в сизых тенях:
— А я бы занялся чем-нибудь таким! Как это называется у вас, Алекса?
— Ты про борьбу? Дядя Кейси — папин брат — ведёт секцию по единоборствам в нашем городе. Я про него не рассказывала, потому что, ну… не было подходящей темы. А так он имеет чёрный пояс по каратэ, муай-тай и джиу-джитсу…
Близнецы поворачиваются друг к другу:
— Какие сложные заклинания!
Алекса с удовольствием рассказала бы им о той, другой своей жизни за магическим барьером, но сегодня её волнует только одно:
— Лис, кто тебя ударил?
— А ты как думаешь?
— Флинт?..
— Угу, — кивает Алисия, — отобрал у Деррека биту и «слегка» так подзарядил бладжером.
Сухой комок слюны липнет в горле, Хэлфорд уже знает ответ на свой следующий вопрос для Анджелины:
— Что сделал Флинт, Эндж? Когда я полетела с квоффлом, ты же за мной была! Потом я услышала крик..
Рука Джонсон непроизвольно тянется к тонкому бордовому штриху, ломаной полоской тянущемуся по верхей губе. С насмешливой ухмылкой она пожимает плечами:
— Что он сделал? Да просто вмочил локтем в лицо! А перед этим, ещё до таймаута, со всей дури толкнул ногой... В общем, ничего удивительного: на пятом курсе он вёл себя так же, но вчера… не знаю, это чересчур!
Тёмные глаза хранят в себе затаённую боль и острую обиду. Да, на поле все игроки равны, и не стоит ожидать джентльменских расшаркиваний от взрослых крепких парней, тем более, тех, чьи плечи укрыты изумрудом, но, чёрт!... Алекса понимает, насколько тяжело хрупкое женское самолюбие переживает подобные тычки и удары. И пусть оно скрыто под воинственным взглядом, запрятано в грубой коже перчаток, — трепетная суть любой девушки остаётся прежней даже спустя годы суровых тренировок.
— Да они всегда так играют, даже с девчонками! — пожимает плечами Джордж.
— Не со всеми, — тонкий голос Кэти звучит, как из другой вселенной, — Алексу он не бил.
Зачем вообще существуют эти неловкие паузы? Тихие гавани молчания, в которых не найти спокойствия. Увы.
— Ага! Только два раза снёс с метлы, или это не считается? — Алекса неумело заметает след, пряча сомнение, ещё не обдуманное наедине с собой.
Если синяк от бладжера — дело рук Боула, то… получается, Маркус здорово сдерживал себя. Да ещё, по словам Джорджа, уступил ей мяч! И пусть он столкнул её у самых слизеринских ворот, Алекса не могла точно припомнить ту боль. Да, было падение в песок, ссадина на лице. Но не было болезненного удара. Явного, с оттяжкой, как у Анджелины. Прицельного, как у Спиннет.
Хэлфорд плохо спала эту ночь, прокручивая в голове одни и те же эпизоды с Флинтом. Почему-то все детали игры терялись в манящей темноте его глаз. Во всех этих полуухмылках, полувзглядах, щедро рассыпанных им по стадиону. Как в магловском симуляторе, где трёхмерный персонаж проходит миссию, собирая всякие кристаллики-алмазы.
Алекса набрала достаточно, чтобы перейти на следующий уровень. Пока Флинт одной фразой не перечеркнул всё.
Game over.
— Он сбил тебя с метлы?? — в глазах Алисии искреннее удивление.
«— Да, Лис, представь! А ты думала, по головке погладил?
— Когда все уйдут, ты мне ВСЁ расскажешь, Хэлфорд!»
Вот их дружба точно достигла сейчас нового уровня: безмолвные переглядки, нечитаемые для других, становятся вдруг раскрытой книгой — немагическая легилименция во всей девичьей красе.
— Ай, уже неважно! — Алекса отмахивается от заинтересованных взглядов, ревностно пряча воспоминания, которые не хочется обнажать: они слишком интимны и дороги для неё. Окрашены одним пунцовым словечком — неоднозначность.
Она «жалкая», потому что не смогла забросить квоффл и уступила Маркусу в борьбе? Нееет. И он это знал.
Была другая грань её слабости — руки, скользящие по его спине, пальцы, мягко играющие в волосах. Маленькая уступка горячему желанию быть ближе.
Как бы Алекса ни пыталась отрицать очевидное, сознание упорно шептало одно:
Он тоже хотел этого.
— Кстати, Гарри, слышал, как вчера огрёб Малфой? — цветёт в довольной улыбке Фред, виртуозно меняя неудобную тему. Так же небрежно, как откидывает порядком отросшую чёлку со лба.
— Нет, ко мне подбежал Колин Криви и ослепил колдоаппаратом!
— В общем, Флинт наорал на Малфоя прямо на глазах у болельщиков! — удовлетворение, написанное на лице старшего близнеца, щедро изливается в улыбках вокруг. — Как бы Люцик «Нимбусы» не отобрал!
Джордж сладко потягивается на примятой подушке:
— Пусть взамен пришлёт «Кометы-140»! Но не факт, что они выдержат Монтегю… Эх, что ни говори, а наша игра была самой зрелищной! Чего стоит гонка в конце…
— О дааа! Лекс показала высший пилотаж! — озорные глаза Фреда смотрят на охотницу с нескрываемым восхищением. — Правда, был момент, когда я всерьёз опасался, что она свалится на головы бедным пуффендуйцам.
— Ну, так это лучше, чем разбиться о башню в чёртову лепёшку!
— Скажете тоже! — фыркает Алекса. — У меня всё под контролем! — она купается в насмешливо-одобрительных взглядах близнецов. Их слова ненадолго смягчают, приглаживают внутреннего критика, уж слишком разворчавшегося за последние часы. — А у кого следующий матч?
— В конце ноября у Пуффендуя с Когтевраном, — напоминает Анджелина.
— Ооооуееее! — на всякий случай оглянувшись, а нет ли там Помфри, поёт Фред. — Кто хочет посмотреть, как мирно пасутся овечки на поле? Прошу пройти в кассу!
— Внимание! Внимание! Только сегодня! — не хуже уличного зазывалы декларирует Джордж. — Билеты в первые ряды с хорошей скидкой! Жевательные тянучки и лакричные помадки в подарок!
— Шутите, шутите! — кивает Анджелина. — Но у пуффов есть Диггори, а у Когтеврана — Чанг. Поверьте, там будет, на что посмотреть.
— Чжоу — хороший ловец! — неожиданно выдаёт Гарри.
— Кто это так решил? — едкий смешок неудержимо срывается с губ Алексы, когда собственной персоной является Помфри, намереваясь разогнать этот странствующий цирк шапито.
Близнецы мигом встают и картинно раскланиваются перед ней:
— Достопочтимая!
— Многоуважаемая!
— Опять паясничаете, мистер Уизли? — обращаясь к Фреду, качает головой целительница, но в добрых глазах её нет ни капельки укоризны.
Алекса решается попросить:
— Можно, пожалуйста, мне ненадолго остаться? Хотя бы на полчасика!
— Тсссс, кое-кто собрался посплетничать? — кривляются Уизли за спиной почтенной женщины.
Алисия делает им страшные глаза и украдкой машет, чтоб уходили. К счастью, Кэти и Джонс хватают за руки некстати расшалившихся близнецов и со смехом уводят прочь.
Тёмная бутылочка мерно покачивается в руках Помфри, пока сомнение во взгляде целителя так же нехотя сменяется одобрением, как густо-травяной эликсир, лениво перетекающий по стенкам.
— Хорошо, мисс Хэлфорд, — наконец, изрекает Поппи, — но сдержите слово и не утомляйте без лишней надобности свою подругу, ей ещё требуется покой!
— Конечно! Благодарю вас!
Спиннет послушно проглатывает горькое лекарство из морщинистых рук целительницы, и, дождавшись, пока та скроется в дальнем кабинете, набрасывается с расспросами на подругу:
— Что. Вчера. Было?
Хэлфорд занимает соседнюю кровать, ещё хранящую тёплое присутствие парней, скрытое в смятых складках покрывала.
— На матче? — она невинно хлопает глазками, оттягивая удовольствие неизбежного рассказа.
— До матча, ты знаешь, о чём я!
Ладно, она всё расскажет Алисии, а та пусть решает, что со всем этим делать, потому что и дальше в одиночку тащить этот груз Алекса уже не может.
— Флинт затащил меня в раздевалку и на глазах у слизеринцев делал со мной вооот тааак, — встав, она развязно, издевательски медленно двигает тазом вперёд-назад.
Воображение тут же подкидывает горячие образы: протяжный скрип кабинок, запахи и манящие движения мужского тела, сладкий полумрак, припечатанный к ней его прикосновениями…
— Потом поцарапал мне губу.
Что ж, эффектная бомбочка сработала!
— Мерлиновы кальсоны! — Алисия прижимает ко рту ладонь. Шок на её лице настолько осязаем, что его можно набирать ложечкой, словно густую карамель. — Это не шутка или дурной сон?
— Если бы! Под самый конец матча он сбил меня с метлы, мы вдвоём упали в траву, и… он лёг на меня сверху…
Горят пунцовой краской щёки, но Алекса продолжает:
— Мы немного… эээм…пообнимались, Маркус трогал меня, ну так, чуть-чуть… А потом обозвал «жалкой полукровкой»!
Спиннет похожа сейчас на испуганного персонажа из мультика, который смешно таращит глаза и разве что не роняет с грохотом челюсть. Алексе кажется, она даже услышала бы этот звук.
— Я, конечно, догадывалась, что у Флинта… гхм… некое помешательство, — осторожно начинает Спиннет, — но чтобы настолько!
— Я не рассказала ребятам про царапину, наврала, что просто упала, но, думаю, Анджелина не поверила ни на кнат.
— Он ненормальный, Алекса! И знаешь, почему?
— Мм?
— Потому что ты явно ему нравишься, но он выворачивает это так, будто ненавидит тебя, чтобы сделать униженной…
Острое сочетание! Как перец чили на сладкой булочке с корицей.
— Знаешь, что такое «жамевю»? — приподнимает бровь Хэлфорд.
— Типа дежавю?
— Не совсем. «Жамевю» — это когда ты много-много раз повторяешь одно слово, и оно теряет свой смысл, превращается в непонятный набор звуков, понимаешь? Вот я чувствую примерно тоже самое, и мне плевать, пусть Флинт хоть заговорится: «Полукровка, полукровка»! — кривляется Алекса. — Меня задевает совсем не это, а то, что он опять оседлал свой чистокровный конёк. Видимо, ему и вправду на меня плевать!
— Только вот не надо, — Алисия тычет пальцем, — прибедняться, подруга! Я же вижу, как он на тебя смотрит, это даже слепой поймёт!
— И как же?
— Боюсь, тебе не понравится ответ…
— Я жду.
— Как хищник на добычу, как голодная собака на аппетитную кость…
Алекса фыркает в кулак.
— Смейся сколько угодно, Лекс, но когда Флинт до тебя доберётся… ты вспомнишь мои слова!
— Ладно, ладно, госпожа Провидица, а что ты скажешь на это?
Шуршит, похрустывая свежей типографской краской, «Воскресный пророк», раскрываясь на коленях Спиннет.
«Крупнейшая сделка десятилетия!
«Косая аллея» обретёт новых хозяев?
В прошлых выпусках (№№ 9, 10) мы уже упоминали о возможных переменах, которые затронут арендаторов недвижимости на главной торговой магистрали страны.
Нашему бессменному корреспонденту Рите Скитер удалось провести собственное мини-расследование и выяснить, что мистер Стреттон, владелец аптечной сети «Слизень и Джиггер», а также торговой точки «Зелья Дж. Пиппина», и глава Отдела Магического правопорядка мистер Флинт (по совместительству, хозяин помещений, где расположены всеми известные магазины «Всё для квиддича» и «Лавка письменных принадлежностей») подписали договор о совместном приобретении прав на Издательский дом «Обскурус», что позволит им контролировать 90% книжного оборота.
По непроверенной информации, к согласованию готовится ещё один пакет документов, включающий в себя акции «Кондитерской Шугарплама», юридической фирмы «Ллойд и К», а также торгового центра «Совы».
Если всё пройдёт успешно, то, по мнению нашего финансового аналитика Джеймса Парсона, дальнейшее сотрудничество таких влиятельных представителей чистокровных семейств в корне изменит ситуацию на фондовом рынке, или, как говорят по-нашему, «флюгер повернётся в другую сторону».
Монополизация торговой недвижимости «Косой аллеи» неизбежно повлечёт за собой рост цен на аренду и покупку жилья…»
— Оооо, всё понятно! — бросив читать, поджимает губы Алисия и поднимает глаза от газетных страниц.
Алексе не нравится этот сочувственный взгляд:
— Что?
— А то: чистокровные богатеи просто так не заключают подобные сделки! Одно влечёт за собой другое…
— В смысле, какие-нибудь взаимные обязательства?...
— Ну, развивай мысль, у обоих есть взрослые дети… Мальчик и девочка.
Что-то больно сжимается глубоко в груди, в той чувствительной середине, где пульсирует несчастный мышечный комок размером с кулачок.
Тук-тук, Алекса! Оставь пустые мечты, выкинь из головы все жаркие пошлые сценки, которыми щедро угощалась в эти длинные вечера и короткие ночи.
Тук-тук.
Кто-то гадкий жирно выводит на подкорке, безбожно кроша мел:
Имоджен + Маркус = Любовь
Наверное, это какой-то особый род чувств: расцветающий в драпированных кулуарах под звон начищенных монет. Жадно питающийся из насквозь фальшивых улыбок и слов.
А всё-таки они подходят друг другу!
Имоджен не такая уж бледная моль, и при должном освещении чёрные пакли обретают вполне благородный блеск…
Ладно, так, стоп! Она симпатичная.
Папа часто смеялся, что проще женщине расцеловать чёрта, чем признать другую красивой.
«Куда уж нам до вас, — парировала мама, — бесстрастных, объективных судей. Только, кого ни спроси, плюётесь, что вокруг одни простофили да дурачьё, а вы все, как на подбор, писаные красавцы!»
Едкая горечь цвела на корне языка каждый раз, когда Алекса видела Стреттон. Как противная мятная конфета, попусту леденившая горло. Как плохо настроенный, искажённый датчик движения, срабатывающий на любое появление слизеринки.
И она смотрела, смотрела. Злорадно, с жадностью одержимой бесом ревности. На острые коленки, бледные скулы, большие рыбьи глаза и тонкие губы — аристократичные черты истинной леди, чья грудь гордо несла серебристую нашивку.
— Думаешь, они уже помолвлены? — её упавший голос пытается удержаться в диапазоне от «мне, в общем-то, всё равно» до «если ты сейчас же это не опровергнешь, я позорно разрыдаюсь прямо здесь!»
Развесёлая сценка в доме Флинта, где Стреттон, вся затянутая в атласные шелка, грациозно приседает в книксене перед гостями, раздражающей соринкой трёт воспалённый глаз.
— Не знаю, Лекс… Даже если нет, то… всё к этому идёт, — печально поджатые губы Алисии сейчас красноречивее любых слов.
Она всегда говорила правду, и Алекса ценила честность подруги, но как же больно звучит эта правда, даже под соусом тёплого дружеского участия!
— Понимаю, тебе сложно смириться, — немного помолчав, Алисия продолжает: — но так уж принято у чистокровных — извини, что опять говорю это слово — («Ничего», — со слабой улыбкой кивает Хэлфорд). Скорее всего, их отцы договорились ещё в то время, когда сопливый Флинт едва на метле сидел. Бизнес, ничего личного.
Подавляемая злость упорно рвётся наружу. Нет, Алекса не может молча кивать, когда всё внутри клокочет от возмущения, подобно раскалённому котлу с плохо подогнанной крышкой!
— До чего же англичане твердолобая нация!! Пожертвовать выбором сына, его свободой!... Это возмутительно, Лис!!!
— Согласна! Но Стреттон в той же ситуации, не забывай.
— Я больше чем уверена, она только рада, что выйдет за Маркуса! — раздражённо бросает Хэлфорд, вставая с кровати и подходя к окну. — И ей ничего не надо делать, понимаешь? Ни-че-го! Вот тебе денежки, Имоджен! Вот тебе особняк, вот тебе дорогие шмотки! Вот тебе женишок!
Полуденное солнце, нежась на мягкой перине облаков, льёт благодатный свет, и омытая дождём природа жадно пьёт редкие золотистые лучи.
— Деньги к деньгам, Лис, так богачи укрепляют своё положение, — тоскливо скрипит кровать, пока Алисия ворочается на бок.
— Да пусть оно хоть трижды провалится, это положение!! Если бы ко мне подошёл папа и сказал: «Милая, твоим мужем станет Боб с соседнего двора, ну тот богатый потный малый с последней моделью «Кадиллака». У них хорошая семья, свой магазин стройтоваров…», я сказала бы ему: «Чёрта с два, папуля!», а я ооочень люблю и уважаю своего отца!
Алисия издаёт хохоток, откинувшись на подушки:
— В тебе я не сомневаюсь!
— Так что всё это — глупые пережитки!
— Может быть, Лекс, но на «пережитках» и строится наш магический мир. Я, конечно, догадываюсь, что в Америке «личность превыше всего», или как ты там говорила…
— Свобода.
— «Свобода превыше всего», да, но у нас все рисуются друг перед другом. Если ты родился в богатой семье — будь добр одеваться в «Твилфитт и Таттинг», работать в Министерстве и иметь личный камин с выходом в общую сеть. Про «Священных 28» вообще молчу! У этих заморочек ещё больше!
— Что ж, давайте все вместе пожалеем Маркуса! Какая досада: родиться с золотой ложкой во рту! — чувствуя, что заводится всё больше, Алекса с досадой хлопает по изогнутой спинке кровати.
Не нужно было начинать этот разговор!
Она просто хотела поделиться статьёй, спокойно обсудить финансовое благополучие Флинта-старшего… ладно, враньё! На самом деле хотелось вдоволь поёрничать на тему всех этих «толстосумов», посмеяться над Министерством, а теперь, полюбуйтесь, стоит, распинается, только что не брызжет злобной слюной!
— Я бы сказала, с золотым ошейником, — Алисия обхватывает горло кистями, имитируя удавку. — Ты, конечно, не поверишь, но тем, у кого скромные счета в «Гринготтс», повезло гораздо больше. Вот, к примеру, мои родители. Они даже не интересуются, собираюсь ли я замуж!
— Звучит, как обида, — улыбается Алекса.
— Хах, почти. Мама как-то раз осторожно поинтересовалась, кто мне нравится из парней, а я возьми и ляпни, что «выше всех этих глупостей» и «отношения — не для меня!»
Гриффиндорки давятся смешками, рискуя навлечь гнев Поппи.
— Да, да, своим я говорила тоже самое!
Вот они, единственные дочери любящих отцов. Оплот надежды и благополучия семьи! Воплощение чаяний и несбывшихся надежд!
— Папе важнее, чтобы я хорошо училась, — продолжает Алисия, её голос заметно меняется, когда она произносит: — ему не нравится, что я играю в квиддич…
— Вот ещё!! — упирает руки в боки Хэлфорд. — Спорт — это святое! Закалка тела, зарядка для ума — так мне мой говорит.
— А мой считает, что это ничего не даст в будущем, никакой должности в Министерстве, — с горькой насмешкой фыркает Алисия. — И в Высшую Лигу, как Оливеру, мне не попасть…
Оливер.
Застрявшая косточка в зубах, неудобная мыслишка на пыльном чердаке сознания: ты прячешь её поглубже, за стопки болезненных воспоминаний, но в самый неподходящий момент она вываливается на свет Божий.
— Он ещё не написал? — из вежливости интересуется Хэлфорд, сама ведь прекрасно знает: счастливая Алисия обрушилась бы на неё ещё с порога спальни, размахивая заветным конвертом.
— Нет… — хлопотливо расправляя покрывало, за нервными движениями рук Лис прячет смущение пополам с горечью разочарования.
— Ещё мало времени прошло, думаю, Вуд обязательно ответит! — сколько уверенности вкладывает в свои слова Алекса, не помешало бы почувствовать и ей самой.
— Кстати, Анджелина с Белл до сих пор пытаются выведать моё задание, но фигова тролля я им расколюсь! — важничает Алисия, но все её мысли вновь возвращаются к злосчастному письму. — Неужели он такой жутко занятой, что не может черкнуть пару строк?... У них же ещё не начался сезон!
— Предсезонная подготовка как раз-таки и отнимает львиную долю времени, тебе ли не знать? — жалкие попытки оправдать Оливера разбиваются о каменный взгляд подруги.
— Извините, но в туалет-то он ходит?
Алекса разводит руками:
— Железный аргумент.
— Мне снятся дурацкие сны… будто гигантская белая сова приносит от него письмо, в золотом конверте, с алой лентой. Я открываю, а там… предложение руки и сердца, представляешь? Таким ещё витиеватым почерком. Это настолько реально… ощущение моей радости!
— Кто-то покраснел!
— Ещё бывают письма с оскорблениями…
— Чего?!
Нет, ну теперь она точно не может сдержать смех!
Оливер и оскорбления.
Звучит, как глупый антоним.
Алисия только подбавляет масла в огонь, с самым серьёзным видом выдавая душераздирающие обрывки из снов:
— «Ты недостойна меня, потому что дурная баба», или «Ты не умеешь летать на «Нимбусе» и вообще у тебя ноги воняют».
— Ты посмотри, каков, а? Ноги, видите ли, воняют! — согнувшись пополам, хохочет Алекса. — По-моему, в твоих снах Оливер уж слишком распоясался! Дерзкий малый! В реальности он будет куууда скромнее!
— Я уже готова к любому письму, только бы сделал всё побыстрее, не томил! Ну, а ты что будешь делать?
— Не знаю… Вчера, после матча, я поклялась себе, что больше не взгляну на Флинта!. А толку! Мне постоянно снится его улыбочка, мы целуемся и вообще делаем много чего… Так… теперь моя очередь краснеть!
— Обрати внимание, я не смеюсь!
— Премного благодарна! А знаешь, что самое гадское?
— Ну?
— Просыпаться, вот что. Я лежу, тупо смотрю в потолок и потихоньку прихожу в себя…
Спиннет понимающе кивает. Потом, немного раздумав, произносит:
— Даже не знаю, завидовать тебе или нет?… Не косись на меня так! Насколько знаю, Флинт встречался только со слизеринками. Их было… две.
— Да он просто чёртов Казанова!
— Не густо, да, мне кажется, что по-настоящему он любит только свою метлу… В общем, Флинт бросал их через неделю, в слезах и соплях. Они всё бегали за ним по коридорам, ждали возле Большого Зала, караулили на тренировках... Ну, это было ещё до того, как ты к нам перевелась, я просто забыла рассказать…
— Откуда узнала?
— Наша Кэт очень наблюдательна, если ты не заметила. А ещё женские туалеты прямо кишат тайнами, главное, вовремя там оказаться!
— И кто эти несчастные слизеринки? — разбуженное ревностью любопытство требует жирной добавки, словно люто изголодавшийся зверь.
— Ой, не помню! Ты знаешь, у меня отвратительная память на лица, особенно те, которые в квиддиче не засветились!
— Выходит, Стреттон теперь третья, а я — четвёртая?...
— Твой капитан нравится многим, да, да! — лукаво подмигивает подруга. Знает же, когда можно польстить самолюбию! — И очень разборчив, судя по всему. Ещё никому не удавалось подчинить этого придурка!
Раз! — и тонкая ниточка лопает глубоко внутри, распуская тугой клубок напряжения.
— Блин, я прям до колотушки хочу, чтобы именно ты скрутила его в бараний рог! — воодушевляется Алисия. — Чтоб он бегал за тобой, как последняя шавка!
Своеобразная месть за бладжер в голову!
— Дамочка, откуда в вас столько кровожадности, ммм?
— Жизнь научила… Имей ввиду, я делаю большую ставку на тебя! Только вот не знаю, Лекс, если у вас с ним получится: это счастье или кара небесная??..
Я задаю себе тот же вопрос!
Глядя сквозь влажное оконное стекло на далёкие скаты гор, Хэлфорд задумчиво произносит:
— Мне всё тяжелее перестать думать о Маркусе! Когда тебе говорят: «Не думай о белом медведе, не думай о белом медведе!» — ты прямо до какого-то зуда хочешь думать только о нём…
— Угу, — печальное согласие Алисии ещё больше сближает подруг.
Они молчат, каждая под ворохом своих мыслей, в бесконечной круговерти невысказанных слов, которые, наверное, никогда не дойдут до нужного адресата.
Ей действительно всё равно! Ага!
Так равнодушна, так равнодушна, что готова догнать Флинта и прокричать ему это в лицо!
И Спиннет всё равно! Настолько, что каждый раз она нервно вздрагивает от глухого шелеста почтовых сов, провожая взволнованным взглядом летящие свёртки и письма. Чтобы потом, за очередным бокалом тыквенного, неумело скрывать своё разочарование.
Но всё-таки Алисии несравненно легче: она не познала той остроты физического сближения, которую уже распробовала Алекса.
Пригубила и обожглась этим огненным коктейлем из прикосновений, запахов, взглядов. Особого тембра голоса… Покатала на языке сладкие буквы его имени, замешанные на ложных надеждах и липкой похоти жаждущих тел. Они пустили свои тугие корни глубоко под кожу, оплели сердце дьявольскими силками. Поработили волю, вросли в её суть, став отравляющей приманкой воображения.
И никаких противоядий не хватит, чтобы утолить душевный голод, с каждым часом нарастающий в теле, подобно лихорадке…
Печальную тишину рассеивает бодрый голос Помфри, зовущий из тени шкафов. Алекса торопливо целует подругу и, взяв клятвенное заверение выздороветь как можно скорей, бежит по гулким коридорам замка.
* * *
— Я прямо сейчас иду к Макгонагалл!! — Анджелина бахает увесистую сумку на общий стол гостиной. — Кто со мной?
Все выходные она варилась в котле задетой гордости и вспыльчивого темперамента, чтобы в понедельник утром крышку, наконец, сорвало.
Из желающих — только Алекса и Кэти, остальная команда пропадает в будничной суете, пропитанной свежим дыханием приближающейся зимы.
Десятью минутами позже капитан уже взволнованно тараторит у резного стола Минервы:
— Профессор, разделите, пожалуйста, все наши совместные пары со Слизерином! Иначе я за себя не ручаюсь!
— Мисс Джонсон!... — светло-голубые глаза в сеточке уютных морщин удивлённо взирают на Анджелину. Всего лишь пару секунд. — Что ж, дорогуши, — Минерва обводит взглядом так нежданно нагрянувшее собрание, — думаю, нам и так хватает конфликтов, чтобы переносить их ещё и за пределы поля.
Той, которая сидела в судейской ложе два дня назад да в шестнадцать рассекала родной стадион верхом на допотопном «Вихре-90», не нужно объяснять, почему слизеринский «подонок-капитан» должен лениво собирать положенные крупицы знаний отдельно от алых галстуков седьмого курса.
Дрожит острое коричневое перо, пока декан, их любимая, несравненная декан, молча колдует над расписанием…
Ни одного сдвоенного до Рождества!!
Счастливая Анджелина машет свёртком пергамента перед носом у Хэлфорд, та старательно давит улыбку, но выходит откровенно паршиво: всё равно что забрать любимую игрушку у трёхлетки и ждать радости, искренне недоумевая, почему так горько плачет дитя…
Впрочем, не всё ли равно?
Клянёшься себе, что никогда не посмотришь, никогда не заговоришь, а потом снова и снова, с какой-то маниакальной радостью, ловишь его смуглый профиль.
Неделя.
Ровно столько тянется «мучительное испытание любовью». Алекса больше не смотрит на Флинта, демонстративно отворачивается в коридорах, не замечает на тренировках.
Холодная гриффиндорская принцесса.
Только вот тело не может забыть тех ощущений. Её преследуют тёмные глаза, грубая, властная тяжесть сильных мышц, твёрдые бёдра, тисками сжимающие её ноги.
Будто в отместку за вынужденный зрительный голод, сорвавшееся с цепи воображение пичкает сознание покрасневшими губами, измазанными блестящей слюной. Руками, бесцеремонно задирающими подол юбки. Паршивыми грязными словечками, горячим дыханием обдающими её розовые от смущения уши.
Это как болезнь: ты дышишь, живёшь, но в организме тихо и неизбежно распространяется вирус.
Ей срочно нужна была прививка ещё в прошлом году. А теперь поздно.
Заигрывания с Флинтом подняли её самооценку до небес, и плевать она хотела на долгие взгляды Фреда, да вообще на всех симпатичных гриффиндорцев сразу!
Остаётся лишь резко содрать пластырь с ещё свежей, сочащейся раны и, до боли прикусив губу, выть в рукав от острого чувства его необходимости. Тщетно ловить иссохшими губами ускользающий глоток хрустальной воды…
Как же сладко сидеть на его коленях, прижимаясь к мускулистому податливому телу, пропускать мягкие волосы сквозь пальцы!...
— Просыпайся, красотка!
Тёплая ладонь уверенно гладит плечо, вырывая Алексу из цепкого плена.
Она обнаруживает себя за столом в углу гостиной, в окружении беспорядочно раскинутых пергаментов и перьев. Чёрт! Заснуть во время домашней по Трансфигурации — не то же, что вздремнуть над эссе по Травологии.
Эротическая бессонница последних ночей — теперь это называется так?
За окном мутнеет солнце, в желудке бурчит отбивная, а тишина немноголюдной гостиной только убаюкивает.
Фред опускает свои длинные бёдра в коричневом вельвете на свободный стул справа. Заполняет ладным уютным телом всё пространство рядом с ней, и… становится легче дышать.
Алые ромбы на его сером вязаном рукаве смешно растягиваются, повинуясь движению руки, когда Уизли лениво облокачивается о столешницу, подпирая рыжий висок ладонью. Насмешливые глаза, не отрываясь, смотрят в её сонные радужки:
— Ммм? Ты здесь?
— Да, — Алекса улыбается, потирая веки, — что-то переучилась!
— Запомни: можешь забить на все предметы, но Трансфигурацию и Зелья должна знать как «Всемилостивый Мерлин», то есть, — близнец чиркает подушечкой большого пальца белый резец, — назубок!
Хэлфорд смеётся, окончательно сбрасывая удушающие оковы сна:
— Знаю, знаю!
— Я тут подумал…
На лице парня появляется загадочная улыбка.
— Что?
— Хватит киснуть, пошли прогуляемся!
В глубине его глаз загорается незнакомый ей огонёк. Нет, точнее очень знакомый. Когда Уизли задумывают очередную шалость — именно так они и смотрят на своего соучастника или… жертву.
— А где Алисия?
— Пошла к Помфри закинуться ещё парочкой чудодейственных пилюль.
Затекшие конечности острым покалыванием напоминают о себе: да уж, кто-то всерьёз рискует тихо заплесневеть, пока остальная часть факультета проживает свою яркую жизнь!
— Идём!
Растрёпанные волосы, порозовевшее после сна лицо и красное домашнее платье в тонкую вязку — вполне себе подходящий видок!
— Накинь мантию, там прохладно! — заботится Фред.
Полная Дама укоризненно ворчит им вслед. Что-то о бесконечных сквозняках и нежелании сидеть в гостиной и прилежно заниматься уроками.
Дневные часы после обеда обычно самые неторопливые в общей сумятице Хогвартса, поэтому парочка, поддавшись общей лености и смеясь, неспеша идёт по коридору.
— Обожаю послематчевые дни! — Уизли небрежно кивает какому-то пуффендуйцу.
— Я тоже! Помню, после первенства штата мы целую неделю только и делали, что загорали на стадионе… Кстати, где Джордж?
— Решил помочь Анджелине с какими-то квартальными отчётами по тренировкам.
— Надо же! Когда это в последний раз он брал в руки перо и чернила?..
Но нет времени на дальнейшие раздумья, его даже не хватает на то, чтобы связать во рту несколько петелек из готовых слов: прямо по курсу выруливает компания слизеринцев.
Чёрт!!! Угадайте, кто?
Высокий, статный и бесконечно самоуверенный, Флинт вальяжно шагает по галерее.
Алекса накладывает на себя фигову тучу оправданий (им бы позавидовал самый влиятельный адвокат Визенгамота) и впервые за все эти долгие дни смотрит прямо на него.
Маркус тут же перехватывает её взгляд.
В темноте удивлённых глаз разгорается яркая эмоция: узнавание, близкое к жадному предвкушению.
Кажется, он тоже скучал по её глазам, потому что не реагирует на смех и тычки Пьюси, продолжая удерживать эту тонкую нить взаимного контакта.
Иии да, он всё тот же.
Тот, которого она запомнила на себе и собственнически забрала в горячие сны.
Невидимая часть неё уже достаёт колдоаппарат, заряжая вереницу кадров: чёрная мантия на крепких плечах, серый джемпер, белый воротник и изумрудная шлейка, прямые брови, колкие зрачки, презрительная ухмылка…
Вспышки сменяют одна другую, с легким треском обрушивая ей под ноги десяток фото.
Магниты взглядов липнут друг к другу. Чиркает кремень, выбивая искры. Хлёсткое лассо со свистом щёлкает через весь коридор, затягивая в удавку, — так это ощущается.
Не спуская с неё глаз, Флинт едва замедляет шаг, почти равняется с ними. Боул и Пьюси уже насмешливо тычут пальцем, складывая губы в привычное «грифы-дурачки».
— Надо же, а вот и Королева квоффлов! — сверкает взглядом Маркус, останавливаясь вполоборота.
— Хэлфорд — мазила! — подхватывает Эдриан.
Алекса едва раскрывает рот, собираясь обрушить на них град насмешек… Но тут происходит нечто за гранью кое-как уложенного и понятного мирка: Фред неожиданно обнимает её, привлекая к себе.
Она не успевает среагировать, как мягкие губы жадно и одновременно нежно целуют в щеку. Длинная чёлка щекочет лицо, запах домашнего печенья, такое знакомое тепло, словно от жарко растопленного камина Молли, — лихо сбивают с толку, иначе она бы точно рассмотрела необычный блеск голубых глаз.
Смех ещё тает на лице, только-только сменяясь лавиной шока, а потому всё выглядит чертовски правдоподобно: флиртующая парочка, милые голубки на прогулке.
Издевательский свист ледяной крошкой обдаёт спину:
— Уизел! Никак невесту нашёл? — изгаляется Флинт.
Не смея обернуться и посмотреть в его глаза, Алекса выброшенной на песок рыбёшкой бесшумно двигает губами, не понимает, с чего начать: выяснять, что сейчас было, или отвечать Маркусу? — когда Фред с явным, невозможно обаятельным торжеством бросает тому в ответ:
— Угадал, и ты поторопись, пока всех хорошеньких не разобрали!
Мерлин!!
Если бы она всё же повернулась, то до красных волдырей обожглась о раскалённый взгляд слизеринца: столько злобы и горячей ревности читалось в его глазах. И сколько же ликования принесло бы ей знание о том, до чего же сильно испортила ему настроение эта маленькая сценка!
Передвижная лестница несёт их с Фредом на другую сторону замка, и да, Хэлфорд уже накидала реплик: «Ты можешь объяснить, что произошло?», «Это и есть твой коварный план под кодовым названием «Невинная прогулка»?
«Лучшее средство забыть — впасть в другую крайность!» — загадочно отвечает тот, искоса поглядывая на неё.
Боже, она совсем забыла, какие проницательные прощелыги эти Уизли!
— Ты же знаешь, Лекс, я всегда к твоим услугам!
Они останавливаются у низких окон галереи, опоясывающей внутренний дворик замка, и Фред опирается о каменный выступ стены.
— Конечно, Фредди, но в следующий раз лучше предупреждай заранее! — Алекса заинтересованно скользит взглядом по его спортивной фигуре, обманчиво скрытой под миленьким вязаным узором. Да уж! Не ожидала такой прыти?
— Можем повторить! — подмигивает близнец. — Закрепить эффект!
— В смысле… поцелуй?..
— Можно и его, но я имел ввиду прогулку, — широкая улыбка Фреда освещает этот безлюдный проход ярче, чем солнце, трусливо сбежавшее за синеватую пелену облаков.
Алекса хлопает Уизли по плечу:
— Ах ты жук!..
В ответ парень протягивает руку и медленно проводит кончиками пальцев по её лицу, легонько очерчивая скулу. Рассматривает, будто видит в первый раз.
Светлые глаза темнеют, или это тень от набежавшей тучи?..
— Фред… — начинает Хэлфорд, замирая от непривычной ласки.
— Ты забавная, — задержавшись пальцами на её подбородке, Уизли, наконец, опускает руку. Особая улыбка смягчает напряжённые черты его лица. — В чём-то — умница, а в чём-то — тупица…
— И это мне говорит беспутный шестикурсник!
— Младше тебя всего на год!
Отвернувшись к мокрому стеклу, близнец скрещивает руки на груди и задумчиво продолжает:
— Я люблю этот мир, но мне не нравится, что некоторые важные штуки устроены в нём с ног на голову.
Алекса вдруг чувствует, как они дружески незаметно, так, между делом, подходят к какой-то невидимой, но очень важной для него черте.
Неожиданный страх обдаёт кожу, разливаясь от макушки вниз. Фред по-прежнему смотрит в окно на объятый сероватым светом двор, где одинокий раскидистый вяз клонит шершавые ветви.
— Может, оно и к лучшему, что так устроено? — лихорадочную работу её мысли можно пощупать пальцами. О чём это Фред? — И со временем ты сам это поймёшь…
— Возможно, — печально улыбается тот.
Где же твои шуточки, Фред Уизли?
Странное чувство! Словно расписной паяц стянул свой полосатый колпак с кисточкой и, устало опустившись на подмостки, превратился в грустного пантомима. Видеть его таким — как в жаркий летний полдень получить рождественскую открытку: до странности невозможно и до невозможного странно.
— Что это с тобой? Неужели Сивилла снова предсказала какую-нибудь гадость? — Алекса пытается балансировать на тонкой грани между философией и юмором.
— Вчера я битый час пялился в этот пыльный шар и увидел там тебя, — он снова цепляет её пристальным взглядом.
— Не пугай меня! Что там было?
— Ты и «Хогвартс-экспресс».
— Так… Ну, учитывая, что летом мы каким-то образом должны попасть домой, выглядит довольно реалистично, — пытаясь не рассмеяться, серьёзно заключает Хэлфорд.
— Ещё там шёл снег…
— Хммм! Может, это пылинки в шаре? Опережая события, скажу сразу: я не собираюсь домой на Рождество!
— А в «Нору»?
Вот оно!
Наверное, у каждого человека есть парочка подобных неразрешённых вопросов. Старательно задвигаемых на самый чердак сознания до лучших времён. У Хэлфорд собралась уже приличная коллекция из таких вот «долгих ящиков».
Получая от Фреда очередной намёк на то, что «необходимо сказать твоим заранее, потому что маму я уже предупредил», Алекса вновь отшучивалась, обещая «обязательно написать!», и дальше преспокойно занималась своими делами. Теперь её буквально припёрли к стене.
— Только не говори, что подумаешь! — перехватывая уже готовую сорваться с губ отговорку, загонщик ловко забивает свой шар: — Думай прямо сейчас и здесь!
Он ждёт. С грозно скрещенными руками, хитрым взглядом в тени длинной чёлки, отсвечивающей чем-то похожим на апельсиновый фреш.
Алекса примирительно поднимает ладони:
— Ладно, ладно, сдаюсь, на этой неделе напишу маме!
— Хорошо, — Фред прикусывает губу, вызывая в девушке непонятное смущение, — теперь скрепим твою клятву.
Нацепив подозрительную ухмылочку, он раскрывает объятия, приглашая Алексу принять невинный дружеский дар.
На секунду замешкавшись, она погружается в кольцо длинных рук. Холодные ладони скользят по его спине… Он такой широкоплечий, этот Уизли!
Она прижимается к тёплой груди, различая нотки чего-то пряного и… яблочного... Грубоватая вязка свитера греет щёку, напоминая о давно забытых вечерах у полыхающего камина.
Бух-бух-бух! Гулкие удары его сердца всё ещё звучат в ушах, когда Уизли немного отстраняется и заглядывает ей в глаза.
— Что?
Хэлфорд приятно неожиданное внимание, но неясные искорки, мерцающие во взгляде напротив, влекут и настораживают одновременно.
И эта новая улыбка. Лёгким оттенком покрывающая его лицо, подобно веснушкам.
— Ничего… — тихо отвечает Фред, склоняясь ещё ниже.
Она уже знает, что сейчас произойдёт. Почему-то совсем не хочется противиться очевидному. Темнота закрытых век скрывает от неё близнеца, но не его горячее дыхание.
Влажное прикосновение лишь едва задевает её губы, как Хэлфорд резко отшатывается и обалдело смотрит на Уизли, замечая темноту расширенных зрачков.
— Фред… извини, — зачем-то оправдывается она в ответ на явное разочарование, сменяющее нежность в его взгляде. Наваждение, не иначе!
— Если ты извиняешься за поцелуй — значит, я точно безнадёжен, — хмыкает Уизли. Вновь складывая руки на груди — закрываясь, теперь уже окончательно.
— Не говори ерунды! Просто… я не совсем понимаю, что происходит и как мне к этому относиться…
Последние слова Алекса произносит совсем упавшим голосом, чувствуя жалость, комом растущую в груди: вот он, стоит перед ней, спортивный, высокий и офигительно славный парень. Всеобщий любимец, с кристальной чистотой крови (если это кого-нибудь волнует). Влажная фантазия Пенелопы Кристалл и ещё дюжины цветных галстуков всех четырёх факультетов.
Его симпатия прельщает многих нарочитой лёгкостью, но раскрывается лишь единицам. Море флирта от близнецов и где-то там островок настоящих чувств, до которого редко кому посчастливится доплыть.
Алексу вдруг прошибает яркое, как вспышка молнии, осознание: вот она, здесь, стоит на твёрдой почве, в окружении бушующих волн. С флагом победителя, хотя сама никогда не задумывалась об этом, никогда не ставила подобной цели, а получилось вот так: легко и непринуждённо. Как часто и бывает в жизни.
Светлая лазурь под рыжей чёлкой обретает иное значение: глубокий и внимательный взгляд, обычно шутливый, теперь — наполненный тайным знанием. Да ты сплошная загадка, Фред Уизли!
Как жаль, что ларчик приоткрывается лишь на мгновенье!
— Забудь, это всего лишь очередная проделка, — весело подмигивает парень, — хотя, если хочешь, можем провернуть её, чтобы позлить Флинта, — уголок его губы дёргается в нервном неудовольствии.
— А почему ты думаешь, что мне обязательно нужно его злить?
Ей не нравится, как звучит эта тема. Тем более, из чьих-либо уст, кроме Алисии. Хохмить над сокровенным, даже с всепонимающим и в доску своим Уизли — нет уж, извините, она к этому не готова!
— Я же говорю, что ты глупышка, Алекса Хэлфорд, — улыбается Фред, безошибочно уловив перемену в её настроении, затем кивает, оттолкнувшись от ровного камня стен: — Пойдём, здесь очень холодно.
Весьма красноречивый намёк, Алекса не настолько глупа, чтобы не разобрать, как обидела Фреда.
Снова петляют немноголюдные коридоры, но теперь незримое отчуждение прохладной завесой накрывает всё пространство вокруг.
Чужая рука не касается её ладони как бы невзначай, и профиль его отстранённо выделяется на фоне тусклых стен, расцвеченных слабыми огнями редких факелов.
Возможно, именно сейчас произошло нечто очень важное, судьбоносный поворот вот в таких спонтанных разговорах.
Возможно, поддайся она порыву, — эта история имела бы совершенно иной конец, и мы поставили бы долгожданную точку в главе, но пути Господни неисповедимы: никогда не узнаешь, где найдёшь, где потеряешь!
* * *
— Ты когда-нибудь перестанешь меня удивлять? — реплика Спиннет звучит под стать поднятым в изумлении светлым бровям. — Стоит мне отлучиться, у тебя опять что-нибудь происходит!
Алые балдахины их спальни вновь играют в безмолвных свидетелей тайных разговоров. На этот раз — откровений про недопоцелуй с Фредом. Алисия рассеянно мнёт в руках золотую кисточку, слушая сбивчивый рассказ подруги.
— Сдаётся мне, не зря он налетел тогда на Флинта! На матче, я имею ввиду… — наконец, поднимает она глаза.
— Да, Лис, а теперь предлагает приятельски погулять по коридорам. Вместе.
— Охх, Фредди, Фредди! — качает головой Спиннет. — Будет запросто обжиматься с теми, на кого ему плевать с Астрономической башни, но до конца дружить с той, которую реально хочет…
Горечь противоречий скребётся изнутри. Уж кому, как не Алексе, знать, что теперь не получится и дальше сидеть на двух стульях. Приобретая любовь, теряешь друга. И наоборот.
Встревоженный взгляд бродит по далёким зубцам гор, и вот уже картинка плывёт рябью, превращаясь в одно «если».
Если бы она выбрала Фреда.
Они сладко целовались бы в окружении начищенной кухонной утвари Молли. Ласковый ветер с полей трепал бы яркие ситцевые занавески, нашёптывая о невинной и чистой любви. Волшебные часы над камином вскоре обрели бы новую золотую стрелку.
И вот уже смеющийся портрет новоиспечённой «миссис Уизли» вместе с миниатюрой Фреда с громким щелчком перемещался в положение «Дом».
Это был бы крепкий брак даже по меркам маглов. Хотя… кое-кому пришлось бы пожертвовать спортивной карьерой, наесть пару-тройку лишних кило да воспитывать очаровательных рыжих детишек. Что-то подсказывало Алексе: окружённая любовью мужа и заботой его многочисленного семейства, посмеиваясь за утренним кофе над вечными «фредилками», она бы не чувствовала себя ущемлённой.
— Фред, он… невероятный, Лис! Я просто обожаю наших Уизли! Но…
— Сердцу не прикажешь!
— Да… Я не чувствую тех же эмоций, которые испытываю с… Флинтом. Ты понимаешь, о чём я?
— Более чем!
— Маркус… даже не знаю, как описать, это что-то совершенно другое… Годрик, только не смейся, но теперь я всё чаще думаю о том, что мы с ним должны, нет, просто, блин, обязаны поцеловаться! Сбросить это чёртово напряжение… Пусть потом придётся подраться на палочках, кулаках, — да всё, что угодно, но только я уже не выдерживаю, Лис! Не могу больше смотреть на него в коридорах! Может, грешным делом, попросить у Джорджа ту шкатулку?... Пусть снова нагадает мне поцелуй! Не беспокойся, вам с девчонками точно не придётся караулить, потому что я сама затащу Флинта в укромный уголок и зацелую до потери пульса!... А там пусть отчисляют из школы…
— Боже!.. — покрасневшая до кончиков ушей Алисия, с прижатой ко рту ладонью, пытается унять шок и не рассмеяться. Получается фигово. — Как всё запущено!
— Да, Лис, я слегка двинутая, но это он виноват, он, понимаешь? Какого драккла нужно пялиться на меня в Большом Зале, оборачиваться в коридорах?!
— Есть такое…
— Пусть бы шёл по своим делам, а не кривил ухмылочки! Ладно, я опять завожусь! А Фред… Что теперь делать с ним?..
— Не переживай за Фреда, он справится. Ты же не думала, что у наших близнецов совсем нет гордости? — неопределенный кивок Хэлфорд совсем не убеждает Алисию: — Оооо, ты ещё плохо их знаешь! А вот они про нас знают куда больше, чем мы с тобой!
* * *
Выходка Уизли точно не прошла даром: Алекса убедилась в этом сразу же, как только переступила порог гостиной.
Имоджен.
Старательно избегаемая, почти прощённая и преданная забвению, вдруг
снова оказалась на игровой доске. Пешка?.. А может, королева?.
Теперь она важно вышагивала рядом с Флинтом. Острый нос, острые скулы, холодные глаза. Идеально ровный, как лезвие бритвы, пробор.
Сразу захотелось ещё больше распушить и свои без того непослушные локоны, сбросить мантию и натянуть кроссовки.
Неугомонная натура так и рвалась наружу, раздражаясь, словно красной тряпкой, выверенным слизеринским изумрудом.
Алекса видела их везде.
Приходилось рассматривать стены, потолки, бровь Спиннет и бог весть что, пока ненавистная парочка не скрывалась за поворотом.
Она точно двинутая, раз хотела расцеловать по-птичьи сухие руки Минервы. Ведь если бы не её мудрое вмешательство, пропасть бы Алексе на совместных парах! Как пить дать!
Кстати, об огневиски.
Она давненько никуда не выбиралась! В Америке они с ребятами часто зависали в барах, балуясь безалкогольным. А вот промозглая Англия ещё ни разу не раскрыла для неё двери кафе — да что там кафе! — даже захудалый паб не предложил своей скрипучей деревянной табуретки!
Вся надежда на разрекламированный ещё в поезде Хогсмид рухнула в приветственной речи Дамблдора. Да так и не воскресла. Парочка вечеров в гостиной с грифами, конечно, скрасила однотонные будни, но не утолила жажды «танцев и шумных собраний».
Эх, забуриться бы сейчас в «Три метлы», да опрокинуть полпинты янтарного!
Ладно, здесь сгодился бы и небольшой бокальчик сливочного. Только бы смыть из памяти кривозубое наваждение и его костлявую подружку-воблу!
Пока оставалось лишь прилюдно воротить нос.
Нет, она совсем не против личного счастья соперницы!
Наслаждайся, Стреттон, таскайся за рукавами его мантии, лови улыбки, предназначенные мне!
Да, он заигрывает с тобой, небрежно кладёт руку на твоё плечо и, бывает, что-то шепчет на ухо, отчего ты идиотски хихикаешь, как гиена, и мне дурно, но я ни за что не использую Фреда, это низко и подло, хоть он и говорит обратное. Тем более, моя подруга отлично выполняет роль тайного соглядатая: смотрит незаметно, подмечая такие детали, которые способен уловить лишь женский глаз: мимику, жесты и ещё с десяток мелочей, ненадёжно спрятанных под маской высокомерия.
Всё идёт относительно неплохо…
— Я тебе говорила, что у тебя шикарная фигура в этих джинсах? — оценивающе косится Спиннет, пока они вдвоём бодро рассекают по коридору, одетые, как самые последние маглы: в толстовки и штаны, даром что Алисия накинула мантию.
— А я тебе говорила, что нужно почаще надевать платья, Лис? Такую красивую талию и грудь преступно прятать под бесформенной школьной простынёй!
— Обещаю, больше не… Годрик!...
Прошло всего пару дней с их последней встречи, но в Хогвартсе действительно слишком много коридоров.
Тёмная, почти безлюдная воскресная галерея нужным обрамлением выстраивается вокруг шумной компании слизеринцев.
Монтегю, Пьюси, Деррек, Боул — да здесь собрался весь цвет змеиного факультета! Ну и, конечно, Флинт.
Парни быстро оценивают обстановку: полупустой коридор, две гриффиндорки — весьма лакомая добыча! Сама же плывущая прямо в руки.
Хищный блеск щедро разливается в устремлённых на них глазах.
Маркус едва заметно кивает Монтегю — тот обходит девушек, становясь позади. Остальные занимают всю ширину прохода.
Чувствуя лёгкую дрожь в поджилках, Алекса бросает встревоженный взгляд на подругу: что будем делать?.. Держись наготове! Та едва заметно косится вниз, намекая на… палочку?
Им предложили небольшую партию, и, чего лукавить, никто не знает, удастся ли достойно выйти из игры!
— Ну привет, Хэлфорд! Что это ты сегодня без своего женишка? — наслаждаясь всеми привилегиями власти, Маркус делает первый ход.
И смотрит так, по-другому, словно долго ждал и представлял эту встречу. От неё не укрывается его оценивающий взгляд.
Да, да, это мой фирменный шмот, не «Твилфитт», но всё же!
Без мантии, в тёмных брюках, плотно сидящих на бёдрах, и зелёном джемпере поверх белоснежной рубашки, Маркус выглядит… потрясающе. Непривычно, даже немного по-магловски. Будто выпускник одной из немногочисленных элитных школ Сассекса.
— А где твоя невеста? — парирует Алекса.
У неё есть козырь. Кажется, настало время перевернуть карты рубашкой вниз. Для начала подразнив уголком.
Что-то неуловимое разгорается в его взгляде.
Если Алекса правильно читает бархатную темноту этих глаз, не отпускающих её с самого появления в коридоре, можно тихо праздновать маленькую победу: ему неприятно. Но ответный укол рапирой наносит первую царапину и ей.
— Какая именно? — издевательски улыбается Флинт.
Его дружки угодливо посмеиваются вокруг, наполняя пространство гулкими обрывками противного эха.
— Ой, нам по фиг, дайте пройти! — Алисия не выдерживает, решительно шагая вперёд.
Стоящий справа от капитана Деррек тут же отступает в сторону, загораживая ей проход:
— Куда? А ну, стой!!
— Эй!!
Рука Алисии ныряет в карман мантии, но пять палочек, мгновенно выхваченных слизеринскими игроками, угрожающе щетинятся со всех сторон.
— Хотите поиграть? — нарочито мягко говорит Флинт. Гладкое шоколадное древко капитанской палочки целится прямо в грудь Хэлфорд, а глаза — прожигают огнём. — Можем устроить.
— Марк, потом они нажалуются своей старухе, как это сделала Джонсон! — презрение в голосе Эдриана звенит крупицей здравого смысла. Удивительно!
— Эта дура обиделась, что я немного её потрепал, — фыркает Маркус, убирая палочку в карман брюк. — Да, Хэлф? Поэтому нас разделили?
Ноткой раздражения звучит его тон, находя внутри охотницы приятный отклик. Значит, ему не понравилось это?
— Просто тебя пришлось бы отскребать с парты, мы хотели этого избежать! — разводит руками Алекса.
— Охо-хо! — довольно ухмыляется Маркус. — Плохие девочки! Люблю таких!
Тёмные глаза нахально заигрывают с ней, обещая ласку или боль.
— Да? Тогда какая жалость, что приходится жениться только на хороших, правда? — притворно вздыхает охотница, слыша довольный смешок Спиннет. Туз уже наполовину выглядывает из рукава.
Крохотная болезненная кнопка — почти как сорвать бинго в игровом автомате! — но Алексе удаётся найти её и ощутимо надавить.
То, каким становится его взгляд, ох, это нечто! Растерянность сменяет насмешку так же быстро, как бегут облака в грозовом небе. Обескураженный на секунду, Маркус быстро приходит в себя, но смотрит на неё так, будто в коридоре никого больше нет, и они одни сладко играются в словесную дуэль.
— Ты так и не ответила на мой вопрос, Хэлфорд, где же Уизел? Вовсю копит жалкие гроши на свадьбу?
Обманчиво расслабленная поза не скрывает внутреннего напряжения слизеринца. Алекса не понимает, зачем он распаляет себя. Бросил бы привычное «Полукровка», но нет! Стоит здесь, со своими дружками, и едва не стонет от удовольствия.
— Такими темпами рыжий не доживёт до своего звёздного часа! — отзывается Люциан под громкий смех игроков.
— Помолчи уже, Боул! — она не хочет тратить силы на всех, кроме него, а потому три слова звучат усталым раздражением.
Флинт в широкой ухмылке скалит белые зубы, обнажая острые неровные края:
— Ну, я жду ответ! Позовёшь нас? — ласкает взглядом, словно наждачкой. — Только не говори, что в ту халупу! Как она там называется, «Берлога»?...
— «Нора»! — угодливо регочет сзади Монтегю. — Крысячья!
Спиннет оборачивается к толстяку, награждая его уничижительным взглядом:
— А ты что, во дворце живёшь? Прынц!
— Они украсят её бантиками, и вполне сойдёт за семейный особняк!... — давится Пьюси. — Ахахах, не могу!...
Парни громко ржут, только подкидывая дровишек в огонь её гнева.
— Если вы сейчас же не дадите нам пройти!!... — сквозь зубы цедит Алекса, теряя последние остатки терпения.
— То что? — Маркус с вызовом смотрит на неё, подходя чуть ближе. — Алекса Уизлетта, желаете взять в мужья рыжего бродягу в обносках?
Он первый раз произносит её имя. Звучит необычно. Пусть и в едкой шелухе насмешек, но этот росток непостижимым образом волнует.
— Заткнись уже, придурок! — Алисия держит руку в кармане, а палочку — в руке.
— Слышь, Спиннет! — зло поворачивается к подруге капитан. Перемена в его взгляде пугает Алексу. Холодный угрожающий блеск глаз наливается чернотой, вызывая неприятное онемение между позвонков. — Тебя здесь никто не спрашивает, ясно?
Алисия хочет что-то сказать, но Хэлфорд вовремя хватает её за рукав: необходимо снова переключить всё его внимание на себя.
— Можешь сколько угодно разыгрывать свои сценки в подземельях, Флинт, а сейчас иди куда шёл, окей? — она довольна своим тоном, одновременно полным достоинства и дерзким.
Ха-ха! Нашла, кого удивлять! Маркус разыгрывает всё прямо здесь, вгоняя её в жаркую краску, дразнит елейным женским голоском, пока его приятели заходятся в новом приступе хохота:
— Ооо, да, всегда мечтала жить в вонючем сарае!
И смотрит на неё, гадко улыбаясь, с азартом заядлого игрока ожидая реакции, которая высвобождается в расчётливую месть:
— Знаешь, Маркус, — медленно тянет Алекса, уже пробуя подступающие словечки на вкус. Мммм, остро-сладкие. — Уж лучше так, чем жениться, чтобы принести выгоду своему отцу… ну, или ещё один мешок галлеонов, да?
Отравленная стрела попадает точно в цель.
Воцарившееся молчание бьёт набатом, схлопывая разом все звуки. Флинт мгновенно меняется в лице, застывая с приоткрытым ртом. Даже не сразу находит нужные слова.
— Следи за языком, Хэлфорд! А то помогу найти ему другое занятие, — выплёвывает он под сальные ухмылки своей свиты.
Секунду его глаза смотрят куда-то поверх её головы. Алекса оборачивается и едва не вскрикивает от радости: в дальнем конце галереи мелькает остроконечный колпак Минервы. Флинт тоже видит его, а потому нехотя сворачивает импровизированный октагон:
— Валите уже отсюда, вы мне надоели!
— Да с удовольствием! — дрожа от злости, адреналина и ещё десятка невысказанных эмоций, Алекса размашисто идёт мимо, но Флинт грубо перехватывает её одной рукой, притягивая к себе за шею. — Ай!!
— Злишься, Хэлф? — возбуждённо шепчет он, зарываясь носом в копну её волос. — Хотела бы сама принести мне этот мешок?
Близость с ним сводит с ума.
Охотница не видит его глаз, только яркий уголок воротничка на тёмной ткани. Твёрдое предплечье давит, прижимая: ни отступить, ни повернуться! Маркус рядом, касается тёплой грудью, окуная в незнакомый ещё аромат мужских духов: древесно-мускусный, наполненный яркими оттенками цитруса.
— Отстань! — надышавшись дурманом, она с силой вырывается из цепкого капкана и отходит на шаг. — Даже если бы мне заплатили сотню тысяч галлеонов, я бы не связала свою жизнь с тобой!
Враньё!
— Оооооо! — протяжно стонет свора.
Пусть Хэлфорд говорит всё, что угодно, — Маркус уже получил своё. Взял до последней капли. Она читает это в его взгляде, скользящем по её телу, соблазнительно упакованному в тонкий джинс и дешёвый свитер.
Они всё ещё стоят рядом, просто не в силах разойтись, словно два противоположных заряда, притянутых по всем законам физики.
— Лекс, пойдём! — зовёт Алисия.
Хэлфорд разворачивается, но успевает словить флинтовское:
— За такую попку грех не поторговаться!
Хлёсткий шлепок обжигает ягодицу, пробирая до самого нутра. Это не боль, но сильное вожделение, умело запечатанное в издевку.
Только не оглядывайся! Только не оглядывайся!
— Да пошёл ты! — бросает девушка, так и не поворачивая головы.
Знал бы ты, капитан, что творится у меня внутри, какую бурю взметнули твои глаза, все эти издевательские словечки, каждая буква, что сочилась липкой карамелью, оседая на губах!
— Ну, теперь будешь отрицать очевидное?
В близких сумерках, уютно свернувшихся по углам коридоров, быстрые шаги Алисии звучат возмущённым стаккато.
Запыхавшись от быстрой ходьбы, Алекса не сразу отвечает:
— Что... именно?..
— Да Флинт просто липнет к тебе! Один Мерлин знает, что бы произошло, если б я не оказалась сейчас с тобой!
Это правда.
Что-то такое таилось в его взоре, первобытное и жадное, алчущее до острых когтей. Схватить, забрать и не отпускать.
Ей было совсем не страшно, а очень даже наоборот. Предвкушение — мечтательное, нетерпеливое — кружило голову, изводило тягой, а разум оставался где-то там, за скобками нерешенного уравнения. Он не значил здесь ничего. Только обострённое до инстинкта чутьё, помноженное на бедовую головушку и затёртые до влажного блеска картинки воображения.
Когда-то этот клапан рванёт.
* * *
Ленивый ноябрь дарит им ещё несколько дней и пока не спешит укрыть пушистым пледом лавандовые пустоши вереска.
Скоро зима, но её почему-то никто не ждёт. Должно быть, очень обидно вот так, попусту, серебрить инеем ночные поля, чтобы наутро ласковые лучи растопили плоды напрасных трудов!
Вдоволь надышавшись в теплице у Спраут «цветущим ятрышником», поминутно чихая и смахивая с век слезу, Алекса стягивает туфли и бросает на ковёр. Девушки падают на кровати, облегчённо вытягивая ноги.
— Я сдам ей это треклятое эссе, и больше вы меня там не увидите! — Алисия уже всё решила, особенно после полуторачасового вскапывания грядок с холодной комковатой землёй.
Лёгкий запах сырости до сих пор витает в складках мантий. Принюхавшись, Алекса кривит нос:
— Я как будто год провела в подземельях, честное слово! Чем-то напоминает бабушкин погреб…
Стекольный шорох и писк заставляют её мигом вскочить с постели и броситься к кованой решётке окна.
— Лис, это почта!...
— Странно!
Крупная пятнистая сова, растопырив большие пушистые крылья, смешно скачет вдоль подоконника. Хэлфорд смахивает щеколду, спеша раскрыть створки и подцепить привязанное к лапке письмо:
— Эй! Эй!! Иди сюда!
Взъерошенная птица запрыгивает на стол и смотрит на гриффиндорок лимонными бусинами глаз. Под крючковатым жёлтым клювом хохлится черный пух, напоминая смешную маленькую бородку.
— Тц, тц, тц, ну иди же! — зовёт Алекса. — Слушай, вредная какая!
— Это явно не школьная сова!
— Может, Вуд?...
Хэлфорд удаётся, наконец, ухватить край коричневой бечёвки. Ловко стянув с лапки конверт, девушка подкидывает пару орешков ершистому почтальону. Тот жадно принимает угощение, и, в два прыжка преодолев расстояние до окна, с мягким шелестом растворяется в тумане.
— Что там, ну!?
Нетерпение Спиннет едва ли превышает горячее любопытство Алексы.
— Сейчас!...
Коричневая сургучная печать ломается под тонкими пальцами, выпуская на гладкую столешницу два узких прямоугольника.
«Хогвартс,
Башня Гриффиндора.
Дорогая мисс Хэлфорд!
Бар «Кабанья голова» любезно приглашает Вас на ежегодную вечеринку «Ночь Гая Фокса», приуроченную 388-летию со дня «Порохового заговора», которая состоится 15 ноября сего года в 22-00 в нашем заведении.
Будем чрезвычайно рады видеть Вас в числе наших гостей».
— Ну делааа!! — рядом с ней Алисия таращится на такое же пригласительное, с золотой головой кабана по центру, прямо над витиеватым «мисс Спиннет»…
 |
|
|
Очень захватывает!
1 |
|
 |
|
|
Juklia
Охх, спасибо вам большое ❤️❤️❤️ |
|
|
|
|
О боже, автор, вы прекрасны. Читать ваш текст, как есть пирожное корзинку с брусничкой на верхушке, очень вкусно)
"Включается свет, ты идёшь по сцене, ..." И тут я перестала дышать воздухом и стала дышать буквами)) Очень интересно, что переживает все это время Флинт, там наверняка в душе не меньшие ураганы. 2 |
|
|
|
|
Juklia
❤️Просто масличком по сердцу ❤️🤗 я счастлива получить такой развёрнутый, образный комментарий 👍💖💖💖 Знаю, что многие фикрайтеры пишут от лица «всезнающего автора», а я, честно скажу, ни разу не пробовала: мне по душе рассказывать с позиции одного персонажа, поэтому именно через восприятие Алексы буду максимально раскрывать Флинта 😎 огромное спасибо, что читаете🤗 1 |
|
|
|
|
То, что нужно для идеального выходного, спасибо за новые главы)
1 |
|
|
|
|
Juklia
🤗🤗🤗Это вам спасибо большое, что читаете ❤️❤️❤️ 1 |
|
|
|
|
Линия с Фредом была такой убедительной, что на секунду показалось, что история поворачивается в "позволь себе фре-фре")) Ну и, как всегда, много лучей любви вам, вы замечательно пишете
1 |
|
|
|
|
Juklia
Очень рада получать такие замечательные комментарии от своих постоянных читателей💖🤗♥️♥️♥️😘 Ахахах, про Фреда вы верно отметили, я не знаю, у меня просто всё спонтанно вышло🤣🤣 верю, что этот персонаж достоин отдельного фика, а здесь придётся уступить одному наглому засранцу, ну што поделоть🤣 спасибо большое, что читаете🤗😘😘😘 целую, обнимаю 💖💖💖 1 |
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу