За семь минут до начала пары (гет)

Учебный год в юридическом техникуме мерно шёл уже второй месяц. Студенты получали образование, а преподаватели, коих было не больше пятидесяти, работали не покладая рук, многие даже в две смены, ибо просто некому было обучать детей. Среди работающих с утра до вечера были и наши герои: Андрей Николаевич — преподаватель дисциплин уголовной отрасли права и Дарья Алексеевна — преподаватель гражданского и конституционного права.

Андрей Николаевич за десять лет работы в техникуме адаптировался к такому графику; Дарье Алексеевне же поначалу было очень непривычно, она сильно уставала, несмотря на то, что старалась отдыхать при каждой возможности.

* * *

В тот холодный пасмурный октябрьский день Андрей пришёл на работу, как обычно, рано. После него пришла Ирина Васильевна, а за ней и Дарья Алексеевна, Наталья Сергеевна не пришла, ибо ушла на больничный, потому что у неё заболел ребёнок.

До звонка оставалось, по меньшей мере, минут двадцать. Андрей сидел за столом и спокойно, аккуратно выводя фамилии, заполнял журнал своей 132 группы. Дарья что-то усиленно искала в своём шкафу, а Ирина Васильевна раскладывала по столу какие-то бумаги.

— Ирина Васильевна, у вас рапортички есть? — спросила Дарья, закрывая стеклянную дверцу шкафа. — У меня закончились, я забыла вчера взять. Учительская ещё закрыта, а моим бездельникам нужно срочно, а то они вчерашнюю где-то потеряли.

— Да, конечно, Даша, сейчас, — преподаватель открыла свой выдвижной шкафчик и стала искать рапортички, но попытка не увенчалась успехом. — Как же это я не заметила… У меня тоже закончились. Андрей, не одолжишь ли нам две рапортички, по службе?

Андрей Николаевич, который никого не трогал и молча заполнял журнал, услышав своё имя, поднял свой взгляд на коллег.

— Я, пожалуй, возьму ключ на вахте и дойду до учительской, принесу и вам, и себе рапортички, — произнесла Дарья Алексеевна и, бросив неодобрительный взгляд в сторону Андрея, поспешно покинула лаборантскую.

— Циничная, — сквозь зубы и с отвращением, проговорил Андрей и вернулся к своему делу.

— Андрей, ну почему вы с ней так ненавидите друг друга? — спросила Ирина Васильевна.

— Я разве сказал, что ненавижу её? — он отложил ручку в сторону и взглянул на неё. — Просто она слишком заносчива. Вот сколько ей лет? Не больше двадцати трёх, наверняка пришла сюда после института через родителей. Видал я таких, как она, не она первая, и не она последняя.

— Ей уже двадцать девять… Она училась здесь и несколько лет проработала в соцзащите, но её буквально выжили оттуда. И родителей у неё уже нет в живых, отец, полковник или генерал — точно не помню, погиб в первую чеченскую, и мать её тоже умерла. Дарья живёт одна.

— А я всё думал, чего же это она тоже в две смены пашет, — Андрей зло усмехнулся.

— Андрей, послушай… — начала Ирина Васильевна, но он перебил её:

— Извините, Ирина Васильевна, но вы хотите вызвать у меня жалость? Давайте не сейчас, а то мне нужно срочно заполнить журнал.

— Вы с ней так похожи — оба не желаете слушать меня. Взрослые люди, а ведёте себя как дети малые. Ничего больше говорить вам не стану, — укоризненно ответила она и вышла.

«Вот и связывайся с этими женщинами…» — тяжело вздыхая, подумал Андрей и вернулся к заполнению журнала.

Рабочий день его шёл весьма скучно, хотя так было не весь всё время, только в первую смену, по окончании которой по традиции он выпил чаю, и, что странно, Дарья, которая также делала это каждый день, сегодня не «составила ему компанию», и Андрей пил чай в гордом одиночестве. Впрочем, день Дарьи Алексеевны проходил не более интересно, она также в первой смене провела три пары с третьим курсом. Чай попить она не успела, ведь задержалась со своей группой, но после нормально провела четвёртую пару. Потом же ей как-то неожиданно стало нехорошо — резко появилась тошнота, и начала кружиться голова, — это произошло, когда она была в лаборантской. Дарья присела за стол и зажмурилась. С чем было связано её состояние — неясно. Может быть это связано со сменой погоды или пропущенной кружкой чая, а может она съела что-то не то или же просто заработалась.

Звонок на пару уже был дан несколько минут назад, но Дарья не могла проводить занятие в таком состоянии. Будь Дарья Алексеевна студенткой, то она могла бы уйти домой, но Дарья преподаватель и не может оставить работу. Она подумала над тем, что подождёт, когда ей станет лучше, а потом пойдёт к студентам и скажет, что её вызывали на совещание. Ей никогда не нравилось лгать кому-то, но другого выхода не было.

Дарья не заметила, как в лаборантскую вошёл Андрей Николаевич. Что он делал там во время пары? Зашёл он за листочками для письменной работы, которую проводил у 121 группы. Андрей просто не мог не заметить дурного состояния коллеги.

«Звонок уже был, а почему она здесь, ведь у неё точно пара? Может быть, ей плохо? Странно она выглядит…» — подумал Андрей. Отчего-то ему стало весьма жаль её, он вспомнил, как Ирина Васильевна говорила, что Дарья Алексеевна живёт одна и подумал над тем, что о ней совсем некому позаботиться, если она даже просто, к примеру, заболеет, ведь она совсем одна на этом свете — у неё нет ни мужа, ни детей, ни даже родителей — вообще никого. Андрей знал, что такое одиночество и что от такой жизни нетрудно докатиться до такого характера, как у неё.

Андрей решил немного помочь ей. Он, взяв побольше листочков, тихо вышел и направился в аудиторию 3406, где 125 группа ждала Дарью.

— Андрей Николаевич, здравствуйте! А у нас разве не конституционное? — спросил один любопытный студент, заметив преподавателя.

— Всё верно. Вашего преподавателя вызвали на совещание, а вы пока напишите письменную работу. Она потом придёт, соберёт и проверит, — огласил он, раздавая листочки. — У вас какая последняя тема была?

— Правовой статус личности.

— Пишите всё, что знаете — что такое правовой статус, чем определяется и так далее. Я ещё загляну к вам. И да, тихо сидите тут, а то Дарье Алексеевне потом попадёт из-за вас, разгильдяев, — проговорил Андрей Николаевич и вышел из кабинета.

Дарья Алексеевна даже не подозревала о происходящем. Она вернулась лишь к концу пары, когда ей стало лучше.

— Здравствуйте, студенты, — произнесла Дарья при входе. — Так вышло, что меня вызвали… — начало она, но её тут же перебили сразу несколько студентов, фразами:

«Мы знаем», «Нам Андрей Николаевич сказал, что вы на совещании», «Он дал нам задание», «Сказал, что вы проверите».

— А… Ммм… Да, да, конечно. Все сдаём мне работы, — Дарья сначала растерялась, а потом собрала волю в кулак и выкрутилась. Только неясно, откуда Андрей знал, что её не было паре, ещё и сказал то, что она хотела сказать?

Дарья Алексеевна провела шестую пару и отправилась домой. На улице сыпал мелкий дождь. Её незаметно догнал Андрей Николаевич с зонтиком.

— Что вам от меня нужно, Андрей Николаевич? — с неким отвращением, спросила она, косясь взглядом на Андрея. Он впервые был так близко к Дарье, что ей хотелось заявить о его наглости.

— Не хочу, чтобы вы промокли. И как вы чувствуете себя?

— Нормально. У меня один вопрос, — она резко остановилась, — зачем вы это сделали — сказали студентам, что я была на совещании? Неужели вам есть какое-то дело до меня?

— Вопрос не лично в вас, а в том, что в нашем коллективе все друг другу помогают, и я действовал из этого принципа, — отчасти им действительно двигал этот принцип, но лишь отчасти, ибо на самом деле Андрей Николаевич испытывал в тот момент что-то другое, помимо долга.

— Значит, вы беспокоились не обо мне…

— Вам прямо не угодишь.

— Не надо мне угождать; но за то, что вы, так сказать, отмазали меня, спасибо, хоть я и не просила вас об этом, но подкидывать мне работы было совсем необязательно.

— Небольшой побочный эффект, знаете ли, — он усмехнулся. — И да, никто об этом не узнает.

— Оставьте свою помощь при себе, и зонтик тоже, — равнодушно проговорила Дарья и, отвернувшись и вскинув голову, быстро пошла в сторону от Андрея, который проводил её разочарованным взглядом. Когда она скрылась из виду, он пошёл забирать Николая из садика.

* * *

На следующий день, начиная с самого утра, Дарью отчего-то раздражали все, от студентов до коллег. И, начиная с самой первой перемены, которая была в середине первой пары, она всю перемену сидела в лаборантской. В середине второй пары ей не удалось насладиться одиночеством, ибо там была Ирина Васильевна.

— Дарья, ты не знаешь чего-нибудь по поводу олимпиады среди групп третьего курса? А то что-то говорят коллеги, а на совещании и речи об этом не было, — спросила она, заметив её.

— В первый раз слышу.

— А Андрей ничего не говорил?

— Я от него ничего, кроме грубостей не слышала, — недовольно ответила Дарья Алексеевна. — А знаете, мне жаль его жену, хоть я её не знаю… Что она от него, наверняка, терпит! Хотя не удивлюсь, если он на самом деле подчиняется ей, а тут строит из себя такого важного, — это определённо было лишним. Будь Дарья в другом настроении и в присутствии других коллег, она бы не стала так откровенничать, но сейчас слышать что-либо об Андрее ей просто не хотелось, к тому же такая возможность представляется не каждый день.

— У него нет жены… Но она была, — с какой-то скорбью, ответила Ирина Васильевна.

— Она бросила его? Я не удивлена почему-то.

— Она умерла, Андрей один растит сына.

— Умерла?.. — Дарья оглянулась на коллегу, она не предвидела такой вариант развития событий. — Неужели у него нет родственников, которые могут помочь? Родители, например.

— Он без матери рос, ему помогал отец, но он тоже умер, два года назад. Ещё у него есть младшая сестра… Но она замужем и у неё свои дети, хотя племянника она обычно забирает на выходные. У Андрея большое горе, ведь за шесть лет он потерял аж двоих дорогих ему людей, хотя, я сама точно не знаю, говорят, что жену он не любил, но он чувствует перед ней вину.

— Я не знала… — тихо произнесла Дарья Алексеевна. Она знала, что значит потерять дорогих людей и быть в одиночестве. — Я правда не знала, Ирина Васильевна! Я думала, что он просто циник и эгоист, а у него, оказывается… И знаете, он ведь не чёрствый и жестокий, он вчера помог мне, хотя я не просила его об этом…

— Помнишь, я говорила тебе первого сентября? Андрей на самом деле очень чувствительный и мягкий человек, но никогда не показывает этого. Вы, кстати, очень похожи в этом, впрочем, и не только в этом, но и вообще во многом.

Дарья, хоть и не показывала этого, но была очень растрогана. Не то чтобы она жалела его, но испытывала глубокое сочувствие, уважение и даже понимание утраты, ведь поняла, что Андрей старается ради сына, и восхищалась тем, как он превосходно держит себя в плане проявления эмоций и чувств. Ей очень хотелось помочь ему в ответ на то, что он вчера помог ей. У Дарьи было время переосмыслить всё, ибо второй парой у 136 группы была контрольная. После пары она удачно зашла в лаборантскую, там был Андрей, он, судорожно и явно нервничая, искал что-то на своём столе.

— Андрей Николаевич, вы что-то ищете? — спросила Дарья, подойдя к нему и взглянув на него.

— Да, штрих, — Андрей Николаевич поднял на неё свои потускневшие серо-голубые очи и встретился с её, вечно печальными и глубокими, словно бездна, тёмно-карими глазами. Он немного растерялся, что даже замолчал и замер, но потом, будто очнувшись от забвения, резко продолжил: — …да. Вот сюда ведь, знаете ли, поставил его, а он куда-то подевался…

— Возьмите мой, — Дарья Алексеевна взяла из своего шкафа белую баночку и протянула её в руки Андрею.

— Спасибо, — он аккуратно взял замазку из её рук, — а с чего это вы так добры ко мне?

— В коллективе все должны другу помогать, вы ведь сами это говорили мне.

— Говорил… Вы извините меня, Дарья Алексеевна, я в некоторых моментах, начиная с первого сентября, был необоснованно груб и невежлив с вами.

— Извинения приняты. Признаю, что я тоже бывала с вами бестактна. Но знаете, никто из нас не виноват в той досадной ошибке в расписании — специально ли это сделано или случайно.

— Да, вы правы, хотя Юлия Михайловна могла и пошутить немного при составлении расписания… — с улыбкой, ответил Андрей, ровно замазывая кисточкой штриха что-то на листке, очень похожем на рапортичку. — Но ещё не поздно наладить отношения в коллективе

Дарья не ответила ничего, но тоже улыбнулась. Прежде он никогда не видел её прекрасной сияющей улыбки, которая ещё больше украшала её и без того красивое лицо. Андрей видел женщин гораздо красивее Дарьи, но именно её, несмотря на неприязнь, теперь уже в прошлом, отчего-то считал чуть ли не эталоном женской красоты.

— Не знаете, сколько там до звонка? — спросил Андрей Николаевич, опустив взгляд на листок. Ему казалось, что она видит, как он, с интересом и восхищением, смотрит на неё, поэтому якобы отвлёкся на рапортичку. Андрей не видел, но Дарья Алексеевна тоже внимательно его рассматривала. Она ужас как любила разглядывать красивых мужчин, которые, по её меркам, не так уж и часто попадались ей.

После его вопроса Дарья посмотрела на часы, что были на тонком запястье её левой руки.

— Шесть… Нет. Семь минут ещё.

— Отлично! Есть время, — произнёс Андрей Николаевич, он взял ручку и написал что-то поверх замазанного, потом, взяв этот листок, вышел в коридор.