За семь минут до начала пары (гет)

1998 год в России — расцвет кризиса и преступности, казалось бы, ничего уже не может спасти «развалившуюся империю» и потеряное молодое поколение, но уже зрелое поколение, воспитанное при СССР, не даст пасть стране. В столице не всё так плохо, в отличие от провинции, но люди продолжают жить, учиться и любить.

* * *

Первого сентября Дарья проснулась рано утром по звону будильника. Отключив его, она встала с кровати и, подойдя к окну, открыла шторы. За окном вовсю светило солнце, согревая землю последним перед зимой, теплом. Дарья открыла створку, и свежий ветер сразу же ворвался в комнату. Прежде, чем отправиться завтракать, она несколько минут неподвижно простояла у открытого окна, глядя при этом на улицу. Сегодня предстоял её первый рабочий день в родном техникуме — одном из лучших учебных заведений страны.

Дарья Алексеевна очно окончила юридический техникум и заочно институт, проработала девять лет в органах соцзащиты, но в 1998 году была вынуждена уволиться по собственному желанию из-за конфликта с начальником. Так Дарья осталась без работы. Каким-то чудом, она совершенно случайно встречает на улице преподавателя литературы из техникума, где училась, от которой узнаёт, что в учебном заведении не хватает преподавателей по юридическим дисциплинам. Дарья решает помочь любимому техникуму, заодно и себе с работой, и устраивается преподавать конституционное и административное право на втором курсе и гражданское право на третьем, а также берёт кураторство «брошенной» группы третьекурсников, куратор которой уволилась. Дарья Алексеевна живёт одна в маленькой однокомнатной квартире. Родителей её вот уже несколько лет нет в живых, а младшим братьям до неё нет никакого дела. Также Дарья до сих пор не замужем, несмотря на то, что ей уже двадцать девять лет.

Позавтракав и сделав остальные дела, такие как принятие душа и приведение своего внешнего вида в порядок, Дарья быстро собралась, оделась и отправилась на работу. Жила она недалеко, в пяти минутах ходьбы, что было достаточно удобно.

Первым делом, Дарья Алексеевна отметилась на вахте техникума и взяла ключ от кабинета 3406, который выделили ей и её 131 группе. Следом она оставила верхнюю одежду в лаборантской и направилась открывать кабинет, около которого стояло уже несколько третьекурсников.

— Здравствуйте! Вы наш куратор? — спросил один из студентов.

— Вы же все из 131 группы? — ответила преподаватель, открывая двери ключом.

— Да, мы 131.

— Значит, да, я ваш куратор, — она вытащила ключ и открыла дверь. — Проходите.

Студенты вошли, Дарья за ними. Она положила на стол журнал группы и присела.

К началу классного часа пришли все студенты группы, и, когда прозвенел звонок, они все, как по команде, встали. Дарья Алексеевна тоже поднялась со своего места и, постукивая по полу каблуками, вышла в центр свободного пространства перед доской.

— Всем здравствуйте. Садитесь. Вы уже знаете, что ваша куратор уволилась. Теперь куратором у вас буду я, также буду вести у вас гражданское право. Зовут меня Дарья Алексеевна, фамилию вы уже видели в расписании. Вам уже, наверное, нашептали ваши личные тайные агенты, что работаю я здесь первый год. В общем-то, я специально не стала брать первый курс, а взяла вас, ибо с ними надо возиться, пар у меня много, а времени, соответственно, мало. Скажу, что многие преподаватели очень хорошо отзывались о вас в целом, так что, надеюсь, что мы с вами сработаемся. Вы уже взрослые, третий курс, — Дарья сделала паузу, а потом продолжила: — Если вы отсутствуете по какой-то причине, меня предупреждайте сразу. Звонить можете утром с семи до восьми и вечером с семи до десяти. Запишите мой домашний — 761-398. По дисциплине тоже сразу обговорю свои требования. Если вы опаздываете больше, чем на пять минут, отправляю к заведующей отделением за допуском, исключение — перемена столовой, там допускаю десять минут, но сильно не наглейте. Опрос, получается, провожу на каждом занятии, если не готовы, ставлю «2», исправить можно, но оценка будет на балл ниже. Конспекты не проверяю. Если вас не было на обязательной работе — нужно её написать. График консультаций будет вон там, на двери, висеть. Скажите, кто у вас староста?

— Я, — девушка, что сидела за первой партой третьего ряда, подняла руку.

— Имя? Фамилия?

— Настя Мелихова.

— Так, хорошо, запомню, — она взглянула на часы на запястье. — Времени ещё много. Есть какие-то вопросы ко мне?

— Раз вы первый год, может быть мы вам расскажем всё про наш техникум?

— Зачем? Я и так знаю всё и знаю большинство преподавателей, кто давно здесь работает. Я училась здесь.

— А в каком году вы закончили?

— В 1986 году.

— Так давно?.. А сколько вам лет тогда было?

— Семнадцать.

В течение нескольких минут студенты перешёптывались, а потом один вновь заговорил:

— Стало быть, вам двадцать девять?

— Да, уже.

— А вы, значит, и нашу завотделением — Галину Александровну знаете?

— Как же не знать? Это ж легенда и нашего, и вашего времени.

Прозвенел звонок.

— До свидания всем. Увидимся на третьей паре!

Студенты стали быстро покидать класс. Дарья тоже вышла, ибо, что довольно странно, первую пару ей поставили в другом кабинете 3409.

Дойдя до кабинета, она заметила, что студенты столпились около двери.

— Здравствуйте, ребята! — громко произнесла Дарья Алексеевна. — Почему вы здесь стоите? Там закрыто?

— Нет, там другая группа и другой преподаватель, — ответили все хором.

— Не поняла… Стойте здесь, сейчас разберёмся, — Дарья осторожно приоткрыла дверь и вошла в кабинет.

За партами сидели студенты какой-то группы, тоже третьего курса. За преподавательским столом сидел темноволосый мужчина лет тридцати пяти, достаточно симпатичный, с грубыми, но весьма красивыми, чертами лица и серо-голубыми глазами.

— А что это здесь происходит? — весьма спокойно спросила Дарья, подойдя к преподавательскому столу.

— Что вы имеете в виду? — низким грубым голосом, также расслабленно, произнёс мужчина, подняв на неё свой тяжёлый взгляд и встав с места. Ростом он был не намного выше Дарьи, при том, что она была довольно низкой — около ста шестидесяти сантиметров.

— Простите, но что вы здесь делаете?

— У меня к вам тот же вопрос, — он взглянул ей прямо в глаза. Взгляд его был пронзающий, холодный и даже какой-то безжизненный.

— У меня здесь стоит пара по расписанию, — уверенно ответила Дарья.

— Надо же, какое совпадение! У меня тоже здесь пара.

— Так, а как это?.. — она специально растянула «так».

— Это уже не мои проблемы, — преподаватель, с показным равнодушием, развёл руками. — Этот кабинет мой, и я всегда только в нём провожу занятия, вот уже десять лет подряд.

— Слушайте, сходите кто-нибудь, пожалуйста, гляньте кабинет на сегодняшнюю первую пару у вашей группы и у 132, — обратилась она к группе, сидевшей там.

— А у нас в прошлом году уголовное право всегда здесь было, — сказал кто-то.

— Давайте я схожу, — произнесла одна студентка и, встав с места, вышла из кабинета.

— Ну? — мужчина вопросительно взглянул на Дарью. — Я же всё разъяснил — вам здесь не могли поставить пару.

— То есть, вы не верите мне? Тогда сейчас сами убедитесь.

Преподаватель только зло усмехнулся и присел обратно за стол, закинув ногу на ногу. Он не сводил с Дарьи своего, давящего и безжизненного, взгляда. А Она стояла и, скрестив руки на груди, тоже глядела на него, совсем не хотев уступать. В глазах обоих отчего-то было столько злости и ненависти друг к другу, но, несмотря на это, выглядели оба очень спокойно и даже расслабленно, что говорило о том, как превосходно они держали себя и свою волю во время начинающегося конфликта. Но сразу было видно, что эти двое точно не поладят друг с другом.

Третьекурсница скоро вернулась и сообщила:

— У нашей группы стоит уголовное право в этом кабинете и у 132 гражданское тоже в этом.

— Ах… Я думаю, произошла какая-то досадная ошибка — тот, кто составлял расписание, по случайности, указал не тот кабинет, — мужчина встал и вновь подошёл к Дарье Алексеевне. — А то, что вы новый преподаватель, не даёт вам никаких привилегий, — пренебрежительно произнёс он уже чуть тише, так, чтобы студенты не слышали.

— Факт того, что вы здесь давно работаете, тоже не выделяет вас. Мы все здесь равны, — также тихо, ответила она, с презрением, и, развернувшись, вышла.

— А мы в коридоре будем учиться? — спросил один студент, заметив своего преподавателя.

— Ещё чего! Сколько там до начала пары?

— Семь минут ещё.

— В аккурат хватит, — произнесла Дарья и прошла в лаборантскую, где, к её счастью, находилась её нынешняя коллега, а в прошлом — её преподаватель по дисциплинам гражданское право и ТГП (теория государства и права). Она разбирала на столе какие-то бумаги.

— А, Ирина Васильевна, здравствуйте, как хорошо, что вы здесь, — облегчённо сказала Дарья.

— Здравствуй, Дарьюшка. Что-то случилось? — она отвлеклась от своего дела.

Ирина Васильевна была женщина пятидесяти лет, небольшого роста, с короткими светлыми волосами и серыми глазами.

— Тут такая неприятная ситуация вышла… Мне студентов некуда девать.

— А у тебя разве нет своего кабинета? За твоей группой какой закреплён?

— За моей группой кабинет 3406, но мне первую пару в 3409 поставили, я пришла, а меня оттуда бесцеремонно выгнал его хозяин. Я понимаю, что в расписании, скорее всего, просто ошиблись, но зачем же грубить? Надеюсь, мой кабинет свободен…

— Андрей… — протянула преподаватель и задумалась. — Он никого не впускает туда.

— Грубиян! — Дарья только поморщилась. — Представляю, как он со студентами, как он всё ещё тут работает…

— Нет, Дашенька, — Ирина Васильевна повернулась к ней и положила руку ей на плечо, — Андрей Николаевич тоже учился у меня, он очень хороший преподаватель и человек. Его студенты всегда сдают экзамены и превосходно знают дисциплину, да и жалоб на него никогда не было за все десять лет его работы. Ты потом поймёшь, что он не такой, каким кажется.

«Все они для вас хорошие…» — подумала Дарья. Она ничего не ответила и вышла в коридор.

— Идём все в 3406! — скомандовала она. Студенты пошли за ней.

Дарья Алексеевна вошла в открытый кабинет. Он, к счастью, был пуст. Она подошла к столу и сложила на него свои бумаги, а после, тяжело вздохнув, присела. В ту же минуту прозвенел звонок, и ей пришлось вновь встать. Студенты тоже встали с мест.

— Здравствуйте, дорогие студенты, садитесь. Ваша преподаватель, как вы знаете, уволилась, поэтому гражданское право, в этом, последнем году вашего обучения, буду вести у вас я. Зовут меня Дарья Алексеевна. Свои требования говорю сразу: если опаздываете больше, чем на пять минут, отправляю к заведующей отделением за допуском; опрос по теме провожу на каждой паре, если вы не готовы, ставлю «2», исправить можно, но будет на балл ниже; конспекты я не проверяю — пишите так, как вам удобно; если вас, по какой-то причине, не было на обязательной проверочной работе — нужно её написать, консультация для третьего курса у меня, скорее всего, в среду четвёртой парой, но точный график будет на следующей неделе, он вон там, на двери, будет, — она ненадолго задумалась, как бы вспоминая, всё ли она проговорила. — Если у кого-то есть какие-то вопросы по дисциплине, то задавайте, не стесняйтесь.

— А можно вопрос? — послышалось с последней парты.

— Я тебя слушаю.

— А сколько вам лет?

— Ну ты как всегда — никакого приличия… — произнесла одна студентка в адрес своего одногруппника, а потом обратилась к преподавателю: — Не слушайте вы его, он у всех молодых преподавателей так спрашивает.

Дарья Алексеевна вновь не растерялась на беспардонную фразу и, усмехнувшись, ответила:

— Но, а ты сам сколько лет дашь мне?

— Двадцать три примерно.

— Увы, разочарую, может быть не только тебя, но и всю группу, мне уже двадцать девять.

— А вы замужем? — задал он второй вопрос.

— С какой целью спрашиваешь? Я всё равно старая для тебя, — она загадочно улыбнулась, а потом завернула разговор в другую сторону: — Хватит отвлекаться, заболтать меня у вас не получится. Записываем тему!

Первая пара пролетела, за ней вторая, а следом и третья, точно такая же. Так и закончилась первая смена. Следовало ещё три пары конституционного права со вторым курсом. Дарью достаточно измотали три однообразных пары гражданского права. После окончания третьей пары, она собрала свои бумаги и пошла с этим в лаборантскую, дабы выпить немного чаю и восстановить силы.

Дарья Алексеевна вошла в помещение и сложила всё на свой стол. Она заметила не сразу, за соседним от неё столом сидел Андрей Николаевич и, держа в руках кружку с чем-то и делая из неё глотки, глядел на неё. Дарья взяла чайник, налила в него воды и включила его. Когда вода вскипела, она налила себе полную кружку горячего чаю и, взяв её, присела за свой стол. При том же Дарья заметила, что Андрей всё ещё пристально смотрит на неё, а ей это очень не нравилось.

— Чего это вы на меня так смотрите? — с претензией, спросила она, поставив кружку на стол и скрестив руки на груди.

— Ммм… Да, простите, задумался, — чуть мешкаясь, ответил Андрей Николаевич. Он быстро встал с места и подошёл к раковине. Отмыв кружку от того, что пил, Андрей убрал её в шкаф и, больше не смотря в сторону коллеги, покинул лаборантскую.

Дарья, с облегчением, выдохнув, вновь взяла чашку и, с удовольствием, сделала большой глоток чаю. В лаборантскую никто больше не входил, и она, наслаждаясь одиночеством, спокойно выпила весь свой чай, после которого у неё появились новые силы, чтобы провести ещё три пары.

Со второкурсниками оказалось работать гораздо интереснее, чем с третьекурсниками, но также утомительно, потому что пары были одинаковыми.

После окончания пар, уже вечером, Дарья Алексеевна вернулась в лаборантскую за вещами. Там вновь был Андрей Николаевич. Она прошла мимо него, сделав вид, что не заметила, быстро собрала свои вещи, переодела туфли на сапоги, надела пальто и вышла, направившись к выходу из здания.

Через пять минут Дарья Алексеевна уже была дома.

Дарья открыла дверь в квартиру и переступила через порог. Наконец-то она сегодня дома. Дарья закрыла дверь, поставила сумку на полку, сняла с себя пальто и сапоги. Она, не включая свет, прошла в комнату, переоделась в домашнее и направилась на кухню, чтобы приготовить ужин. Дарья не стала сильно заморачиваться, а решила просто сварить макароны, которые уже были готовы через пятнадцать минут. Поужинав, она поставила чайник, чтобы выпить чаю, без которого она просто жить не могла. Когда он вскипел, Дарья налила себе чай и направилась с кружкой в комнату. Она, прислонившись к спинке, села на диван. Какие-то гнусные мысли посетили её разум… Её родителей давно нет в живых, младшие братья живут своей жизнью, а ей уже двадцать девять лет, а она до сих пор не замужем. У Дарьи Алексеевны совсем нет никого.

Она, сделав глоток чаю, закрыла глаза и, на миг, представила, как было бы хорошо, если бы у неё был муж, который забирал бы её с работы или ждал дома, и как хорошо, если бы у них были дети, которые встречали бы её дома, но сегодня Дарья слишком устала, чтобы размышлять и философствовать. Ей ужасно не хотелось расстилать постель, она, зевая, поставила кружку на стол и, опустив голову на подушку, сомкнула веки, а очень скоро заснула.

Примерно также проходил каждый её день, с понедельника по субботу. Дарья рано уходила и поздно приходила. Она очень уставала на работе, её сильно изматывало большое количество общения с людьми, но, в то же время, ей нравилось работать со студентами и вести уроки. Студентам, в свою очередь, нравилась её манера преподавания, как второкурсникам, так и третьекурсникам, ведь Дарья Алексеевна всё понятно и доступно объясняла и относилась с пониманием, хоть и была довольно строга и требовательна. Близко Дарья не подружилась ни с кем из преподавателей, но она и не стремилась к этому, ей вполне неплохо было одной. Хотя со многими Дарья очень хорошо ладила или была в нейтральных отношениях. Со всеми, кроме Андрея Николаевича, с ним у неё как-то не сложилось, она считала его грубияном и циником. Впрочем, эта неприязнь была взаимной, он тоже не очень хорошо отзывался о ней и считал её грубой и заносчивой. Хотя может быть всё не так, как кажется, и Андрей на самом деле относится к Дарье по-другому, и за его чёрствостью, грубостью и отстранённостью скрывается какая-то боль?..

С Дарьей Алексеевной всё более-менее ясно. Помимо неё, нас интересует ещё один преподаватель.

Андрей Николаевич преподаёт уголовное право и уголовный процесс в юридическом техникуме вот уже одиннадцатый год. Когда-то он сам учился в данном учебном заведении, а после его окончания (в 1980 году) поступил в военную академию, попутно работал в пенсионном управлении. После прослужил четыре года в Афганистане, за которые дослужился до полковника. За годы службы получил два серьёзных ранения, которые сильно подкосили его здоровье, несмотря на возраст. Далее Андрей подал в отставку и устроился преподавателем в техникум, заочно окончив институт. Спустя время женился на девушке, которая была младше его почти на десять лет, но позднее он понял, что поторопился с решением и что на самом деле её не любит. Жена Андрея Николаевича умерла при родах, и поначалу маленького сына ему помогали воспитывать его отец и младшая сестра. Через несколько лет отец умер, а сестра вышла замуж и уехала в другой район. С этого момента Андрей воспитывает сына один, вот уже три года.

Как же проходит рабочий день Андрея Николаевича?

Среда. Семь утра. Андрей проснулся от звона будильника. Он потянулся к столу и отключил его. Сегодня Андрей спал всего четыре часа, ведь полночи проверял контрольные работы групп третьего курса. Сейчас вставать ему совсем не хотелось, но нужно было отвести сына в детский сад, а далее самому идти на работу. Полежав ещё немного с закрытыми глазами, Андрей, превозмогая себя и собирая волю в кулак, сел на диване. Он, с улыбкой, взглянул на сына, что спал на кровати, прямо напротив него. Шестилетний Николай был довольно мил в целом, но в особенности — когда спал.

К половине восьмого Андрей Николаевич собрался сам и помог собраться сыну. Он отвёл его в садик и направился уже на работу, куда пришёл около сорока пяти минут.

«Андрей Николаевич, здравствуйте!» — проходя утром по коридорам техникума, слышит Андрей от коллег или студентов, которые тоже приходят рано и встречаются ему на пути.

За весь рабочий день, в перерывах между парами, Андрей Николаевич практически не покидает четвёртый этаж здания техникума. Андрей приходит раньше коллег, с которыми делит лаборантскую и всегда открывает её. Позднее приходят остальные трое преподавателей, его, так называемых, соседей, — и все они женщины. Первая — Ирина Васильевна — уже не молодая и весьма опытная преподаватель гражданского права и ТГП, у которой Андрей учился сам. Она очень ответственная женщина, часто берёт на себя обязанность проведения каких-либо мероприятий. Студенты и коллеги относятся к ней с большим уважением. Ирина Васильевна как раз приходит почти сразу после него, часам к восьми. Вторая — Наталья Сергеевна — преподаватель различных юридических дисциплин, на четыре года старше Андрея Николаевича. Она не очень беспокоится о чём-либо, все отчёты сдаёт в последний момент, любит посплетничать, к работе подходит гораздо менее ответственно, чем Ирина Васильевна. Наталья обычно приходит почти к звонку, позже троих своих коллег. С этого года к ним прибавилась ещё одна — Дарья Алексеевна — молодая преподаватель, которая (как и Андрей) закончила этот техникум. Студенты относились к ней хорошо, да и коллеги также недурно отзывались, но именно с ней Андрей как раз ладил не очень ещё с первого сентября после той неприятной ситуации с кабинетами.

Время было около восьми утра, Андрей Николаевич очень аккуратно раскладывал свои бумаги по столу. Он был перфекционист по натуре и не терпел беспорядка на своём столе и вообще где-либо.

— Андрей, здравствуй, — Ирина Васильевна вошла в лаборантскую. По её улыбке было видно, что сегодня она в каком-то приподнятом настроении и хорошем расположении духа.

— Здравствуйте, Ирина Васильевна, — спокойно, без эмоций, ответил он. Андрей Николаевич никогда не показывал свои эмоции, будь то злость, радость или печаль — неважно. Он со всеми был одинаково вежлив, сдержан и настойчив, иногда мог шутить, зло усмехаясь при этом. Никто никогда не знал, что у него на уме и что волнует его сердце.

— Всем здравствуйте! — произнесла Дарья Кибакова, которая зашла прямо за Ириной Васильевной.

— Здравствуй, Дарья.

Андрей не ответил ей. Почему-то эта Дарья Алексеевна так раздражала его, но, к своему сожалению, он видел в её характере некоторые черты своей личности.

Дарья переодела сапоги на туфли на каблуках и сняла пальто. Сегодня она была в тёмно-фиолетовом платье с длинным рукавом, которое было ей очень к лицу.

«А ей очень даже идёт», — подумал Андрей, искоса глядя на Дарью. Несмотря на лёгкую неприязнь, он, никогда не говоря это вслух, считал её довольно красивой внешне. Дарья Алексеевна действительно была недурна. Во-первых, у неё весьма красивая фигура, которую она всегда подчёркивает поясом; во-вторых, Дарья красива на лицо, особенно прекрасны её, бездонные, пустые и печальные, тёмно-карие глаза; в-третьих, у неё были роскошные длинные тёмно-русые волосы; ну и в-четвёртых, было в её движениях какое-то изящество и утончённость.

— Тебе очень идёт это платье, — восхитилась Ирина Васильевна.

— Спасибо, — с какой-то полуухмылкой, ответила Дарья и, взяв нужные бумаги, вышла из лаборантской, а Андрей, продолжая раскладывать всё по порядку, проводил её пристальным взглядом.

Позднее, к самому звонку, пришла и Наталья Сергеевна.

— Здравствуйте всем. Звонка же ещё не было? — бегло спросила она, в спешке, сдёргивая с себя верхнюю одежду.

— Ещё две минуты до звонка.

— Всего две? — изумился Андрей. Он встал с места, взял проверенные контрольные 136 группы, с которой у него была первая пара, и вышел из лаборантской. Андрей направился в учительскую, за журналом группы.

Три пары с третьим курсом прошли мирно и даже однообразно. После них Андрей Николаевич, как обычно, отправился в излюбленную всеми преподавателями лаборантскую, чтобы выпить чаю. Он каждый день делал это именно после третьей пары, таким образом, восстанавливая потраченные за первую смену силы. К его несчастью, такая же привычка была у Дарьи Алексеевны — она каждый день, после третьей пары, также пила чай в лаборантской. Факт того, что это делал Андрей тоже не радовал её.

Так называемое, чаепитие Андрея и Дарьи прошло как всегда молча и со взглядами, в которых была неприязнь, в сторону друг друга. Со звонком Андрей Николаевич вновь пошёл в свой кабинет — проводить ещё три пары, уже со вторым курсом. Как только он вошёл, все студенты, как по команде, встали с мест. Надо признать, что, несмотря на то, что ему было всего тридцать четыре года, многие в техникуме его очень уважали, а некоторые даже боялись.

— Присаживайтесь, — спокойно сказал он, и сам присел за преподавательский стол. — Так, как обычно, начинаем с опроса, три минуты вам на повторение, — с этой фразы начиналась каждая его пара, с каждой группой, каждый божий день.

Студенты 125 группы сразу зашуршали листами тетрадей и стали о чём-то перешёптываться.

Спустя несколько минут Андрей Николаевич произнёс:

— Что ж, времени было достаточно. Желающие есть?

— Андрей Николаевич, а можно я отвечу? — подняв руку, спросила студентка-отличница — Ксения Малинина.

— Отвечай, Ксения.

Как Малинина рассказывала тему, говорить, думаю, нет смысла, важно то, что она хорошо ответила, за что получила «5».

— Ещё кто-то желает? — Андрей Николаевич оглядел весь кабинет.

Все сразу опустили головы и сделали вид, что повторяют материал. Никто больше не решался.

— Тогда вызываю сам, — преподаватель провёл пальцем по списку группы, смотря, кто давно не отвечал. — Так, Арсентьев Толя, расскажи-ка нам, что ты усвоил за предыдущую пару.

Студент приподнялся с места и растерянно вымолвил:

— А что отвечать надо?

— Всё, что помнишь из предыдущей темы. Все внимательно тебя слушают, да, Егор? — Андрей бросил укоризненный взгляд в сторону одного студента, который занимался своими делами и не слушал никого.

— А? — Егор Васильев, будто испугавшись чего-то, вскинул голову и обернулся.

— Ага! Потом ты отвечаешь, — Андрей Николаевич усмехнулся. — Давай, Анатолий, слушаем.

— Эээ… Ну… Преступление — это деяние. Такое деяние… Ээ, ну… — мялся Арсентьев, видно, что тему он явно не учил. — Ну такое… Вот… Деяние…

— И какое же, интересно, деяние?

— Ну, как это… Вредное для общества что-ли. Эээ… да. Вроде бы. Потом… Оно… Ну, как бы… Блин! Как его там?.. Виновное.

Андрей Николаевич тяжело разочарованно вздохнул.

— Сколько же раз я вам говорил, что если вы не готовы, то скажите об этом сразу и не морочьте мне голову — не отнимайте время. Разгильдяи, — строго произнёс Андрей Николаевич. — Садись, Толя, пока «2». Егор, отвечай.

— Да это ж легко! Преступление — это виновно совершённое общественно опасное деяние, запрещённое уголовным кодексом под угрозой наказания. Признаки… Их четыре, кажется, — общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость, — далее последовало долгое молчание.

— Какая-то уж больно длинная у тебя пауза, — Андрей пристально посмотрел на Васильева.

— А что дальше рассказывать?

— Расскажи состав преступления.

— Состав? Преступления?.. Эээ… ну, это как бы… Ммм… Это самое… Не помню.

— Так, ладно, — преподаватель взял ручку, как бы готовясь ставить оценку в журнал, — расскажи тогда всё, что помнишь.

Студент ещё немного помялся и замолчал.

— Всё ясно с тобой, садись, очень слабая «3», — с нескрываемым разочарованием, проговорил преподаватель. — Как же вы экзамен собрались сдавать-то?

— Кстати, а можно у вас спросить кое-что про экзамен? — сказал Егор Васильев, который только что пытался ответить.

— Спрашивай. Что именно?

— А как получить автомат?

— Автомат Калашникова? — Андрей Николаевич, вырисовывая оценку в клеточке журнала, загадочно улыбнулся.

— По экзамену автомат.

— А никак. По моему предмету автомата нет.

— А почему?

— Не практикую такое.

— А экзамен вообще сложный? Ну реально сдать?

— Сложный, и даже очень, — Андрей зло усмехнулся, — если вы учиться не будете. А если будете посещать лекции, внимательно слушать меня, записывать всё, что нужно и учить дома, то достаточно лёгкий, легко можно сдать на «4» и даже на «5».

Далее пара прошла без приключений, как и две последующие. После пар Андрей Николаевич в лаборантской, на удивление, даже не столкнулся с Дарьей Алексеевной, он спокойно собрал свои вещи и отправился забирать сына из детского сада.

У Андрея была машина — старая копейка, которая досталась ему от отца, но он предпочитал отводить и забирать Николая пешком, как и ходить на работу, ведь всё это занимало не очень много времени, ибо садик, работа и дом находились на небольшом расстоянии друг от друга.

Андрей Николаевич, погрузившись в свои мысли, медленно шёл по улице и глядел на осенние деревья, освещённые золотыми лучами садящегося за горизонт Солнца. Во всём теле чувствовалась сильная усталость, а в голове его всё перемешались в одну кучу. Хорошо, что было прохладно, и свежий воздух немного приводил мысли Андрея в порядок. Когда же он наконец сможет нормально отдохнуть?

Андрей Николаевич забрал Николушку, привёл его домой, накормил и отправил спать — эти действия повторялись каждый вечер, между ними ещё следовали недолгие разговоры о том, что Коля делал сегодня в садике. Также сын иногда спрашивал у Андрея, как прошёл его день, но всегда получал один из ответов: «наставил двоек бездельникам», «всё как обычно» или что-то похожее.

У Андрея Николаевича не было времени на себя и на сына, всё отнимала работа. Ему, конечно, очень нравилось преподавать, да и с коллегами были хорошие отношения, но эта работа очень изматывала его — шесть дней в неделю, с утра и до вечера, проводить по шесть пар.

Андрей, убедившись, что Николай спит, лёг на диван и, закинув руки за голову, устремил взгляд в потолок.

«Завтра вновь будет точно такой же день», — промелькнуло в его голове, перед тем, как он погрузился в сон, которого ему всегда не хватало.

Помимо сна, Андрею ещё очень не хватало женской любви, да и в целом любви. Он смирился со своей жизнью, но часто думал над тем, как было бы хорошо, если бы у него была любящая жена, которая понимала все его проблемы и была его поддержкой и опорой, а для Николеньки, который и так не видит отца целый день, была бы матерью. Андрей очень хорошо понимает, как это тяжело — без матери, ведь его и сестру их отец воспитывал в одиночку.

Учебный год в юридическом техникуме мерно шёл уже второй месяц. Студенты получали образование, а преподаватели, коих было не больше пятидесяти, работали не покладая рук, многие даже в две смены, ибо просто некому было обучать детей. Среди работающих с утра до вечера были и наши герои: Андрей Николаевич — преподаватель дисциплин уголовной отрасли права и Дарья Алексеевна — преподаватель гражданского и конституционного права.

Андрей Николаевич за десять лет работы в техникуме адаптировался к такому графику; Дарье Алексеевне же поначалу было очень непривычно, она сильно уставала, несмотря на то, что старалась отдыхать при каждой возможности.

* * *

В тот холодный пасмурный октябрьский день Андрей пришёл на работу, как обычно, рано. После него пришла Ирина Васильевна, а за ней и Дарья Алексеевна, Наталья Сергеевна не пришла, ибо ушла на больничный, потому что у неё заболел ребёнок.

До звонка оставалось, по меньшей мере, минут двадцать. Андрей сидел за столом и спокойно, аккуратно выводя фамилии, заполнял журнал своей 132 группы. Дарья что-то усиленно искала в своём шкафу, а Ирина Васильевна раскладывала по столу какие-то бумаги.

— Ирина Васильевна, у вас рапортички есть? — спросила Дарья, закрывая стеклянную дверцу шкафа. — У меня закончились, я забыла вчера взять. Учительская ещё закрыта, а моим бездельникам нужно срочно, а то они вчерашнюю где-то потеряли.

— Да, конечно, Даша, сейчас, — преподаватель открыла свой выдвижной шкафчик и стала искать рапортички, но попытка не увенчалась успехом. — Как же это я не заметила… У меня тоже закончились. Андрей, не одолжишь ли нам две рапортички, по службе?

Андрей Николаевич, который никого не трогал и молча заполнял журнал, услышав своё имя, поднял свой взгляд на коллег.

— Я, пожалуй, возьму ключ на вахте и дойду до учительской, принесу и вам, и себе рапортички, — произнесла Дарья Алексеевна и, бросив неодобрительный взгляд в сторону Андрея, поспешно покинула лаборантскую.

— Циничная, — сквозь зубы и с отвращением, проговорил Андрей и вернулся к своему делу.

— Андрей, ну почему вы с ней так ненавидите друг друга? — спросила Ирина Васильевна.

— Я разве сказал, что ненавижу её? — он отложил ручку в сторону и взглянул на неё. — Просто она слишком заносчива. Вот сколько ей лет? Не больше двадцати трёх, наверняка пришла сюда после института через родителей. Видал я таких, как она, не она первая, и не она последняя.

— Ей уже двадцать девять… Она училась здесь и несколько лет проработала в соцзащите, но её буквально выжили оттуда. И родителей у неё уже нет в живых, отец, полковник или генерал — точно не помню, погиб в первую чеченскую, и мать её тоже умерла. Дарья живёт одна.

— А я всё думал, чего же это она тоже в две смены пашет, — Андрей зло усмехнулся.

— Андрей, послушай… — начала Ирина Васильевна, но он перебил её:

— Извините, Ирина Васильевна, но вы хотите вызвать у меня жалость? Давайте не сейчас, а то мне нужно срочно заполнить журнал.

— Вы с ней так похожи — оба не желаете слушать меня. Взрослые люди, а ведёте себя как дети малые. Ничего больше говорить вам не стану, — укоризненно ответила она и вышла.

«Вот и связывайся с этими женщинами…» — тяжело вздыхая, подумал Андрей и вернулся к заполнению журнала.

Рабочий день его шёл весьма скучно, хотя так было не весь всё время, только в первую смену, по окончании которой по традиции он выпил чаю, и, что странно, Дарья, которая также делала это каждый день, сегодня не «составила ему компанию», и Андрей пил чай в гордом одиночестве. Впрочем, день Дарьи Алексеевны проходил не более интересно, она также в первой смене провела три пары с третьим курсом. Чай попить она не успела, ведь задержалась со своей группой, но после нормально провела четвёртую пару. Потом же ей как-то неожиданно стало нехорошо — резко появилась тошнота, и начала кружиться голова, — это произошло, когда она была в лаборантской. Дарья присела за стол и зажмурилась. С чем было связано её состояние — неясно. Может быть это связано со сменой погоды или пропущенной кружкой чая, а может она съела что-то не то или же просто заработалась.

Звонок на пару уже был дан несколько минут назад, но Дарья не могла проводить занятие в таком состоянии. Будь Дарья Алексеевна студенткой, то она могла бы уйти домой, но Дарья преподаватель и не может оставить работу. Она подумала над тем, что подождёт, когда ей станет лучше, а потом пойдёт к студентам и скажет, что её вызывали на совещание. Ей никогда не нравилось лгать кому-то, но другого выхода не было.

Дарья не заметила, как в лаборантскую вошёл Андрей Николаевич. Что он делал там во время пары? Зашёл он за листочками для письменной работы, которую проводил у 121 группы. Андрей просто не мог не заметить дурного состояния коллеги.

«Звонок уже был, а почему она здесь, ведь у неё точно пара? Может быть, ей плохо? Странно она выглядит…» — подумал Андрей. Отчего-то ему стало весьма жаль её, он вспомнил, как Ирина Васильевна говорила, что Дарья Алексеевна живёт одна и подумал над тем, что о ней совсем некому позаботиться, если она даже просто, к примеру, заболеет, ведь она совсем одна на этом свете — у неё нет ни мужа, ни детей, ни даже родителей — вообще никого. Андрей знал, что такое одиночество и что от такой жизни нетрудно докатиться до такого характера, как у неё.

Андрей решил немного помочь ей. Он, взяв побольше листочков, тихо вышел и направился в аудиторию 3406, где 125 группа ждала Дарью.

— Андрей Николаевич, здравствуйте! А у нас разве не конституционное? — спросил один любопытный студент, заметив преподавателя.

— Всё верно. Вашего преподавателя вызвали на совещание, а вы пока напишите письменную работу. Она потом придёт, соберёт и проверит, — огласил он, раздавая листочки. — У вас какая последняя тема была?

— Правовой статус личности.

— Пишите всё, что знаете — что такое правовой статус, чем определяется и так далее. Я ещё загляну к вам. И да, тихо сидите тут, а то Дарье Алексеевне потом попадёт из-за вас, разгильдяев, — проговорил Андрей Николаевич и вышел из кабинета.

Дарья Алексеевна даже не подозревала о происходящем. Она вернулась лишь к концу пары, когда ей стало лучше.

— Здравствуйте, студенты, — произнесла Дарья при входе. — Так вышло, что меня вызвали… — начало она, но её тут же перебили сразу несколько студентов, фразами:

«Мы знаем», «Нам Андрей Николаевич сказал, что вы на совещании», «Он дал нам задание», «Сказал, что вы проверите».

— А… Ммм… Да, да, конечно. Все сдаём мне работы, — Дарья сначала растерялась, а потом собрала волю в кулак и выкрутилась. Только неясно, откуда Андрей знал, что её не было паре, ещё и сказал то, что она хотела сказать?

Дарья Алексеевна провела шестую пару и отправилась домой. На улице сыпал мелкий дождь. Её незаметно догнал Андрей Николаевич с зонтиком.

— Что вам от меня нужно, Андрей Николаевич? — с неким отвращением, спросила она, косясь взглядом на Андрея. Он впервые был так близко к Дарье, что ей хотелось заявить о его наглости.

— Не хочу, чтобы вы промокли. И как вы чувствуете себя?

— Нормально. У меня один вопрос, — она резко остановилась, — зачем вы это сделали — сказали студентам, что я была на совещании? Неужели вам есть какое-то дело до меня?

— Вопрос не лично в вас, а в том, что в нашем коллективе все друг другу помогают, и я действовал из этого принципа, — отчасти им действительно двигал этот принцип, но лишь отчасти, ибо на самом деле Андрей Николаевич испытывал в тот момент что-то другое, помимо долга.

— Значит, вы беспокоились не обо мне…

— Вам прямо не угодишь.

— Не надо мне угождать; но за то, что вы, так сказать, отмазали меня, спасибо, хоть я и не просила вас об этом, но подкидывать мне работы было совсем необязательно.

— Небольшой побочный эффект, знаете ли, — он усмехнулся. — И да, никто об этом не узнает.

— Оставьте свою помощь при себе, и зонтик тоже, — равнодушно проговорила Дарья и, отвернувшись и вскинув голову, быстро пошла в сторону от Андрея, который проводил её разочарованным взглядом. Когда она скрылась из виду, он пошёл забирать Николая из садика.

* * *

На следующий день, начиная с самого утра, Дарью отчего-то раздражали все, от студентов до коллег. И, начиная с самой первой перемены, которая была в середине первой пары, она всю перемену сидела в лаборантской. В середине второй пары ей не удалось насладиться одиночеством, ибо там была Ирина Васильевна.

— Дарья, ты не знаешь чего-нибудь по поводу олимпиады среди групп третьего курса? А то что-то говорят коллеги, а на совещании и речи об этом не было, — спросила она, заметив её.

— В первый раз слышу.

— А Андрей ничего не говорил?

— Я от него ничего, кроме грубостей не слышала, — недовольно ответила Дарья Алексеевна. — А знаете, мне жаль его жену, хоть я её не знаю… Что она от него, наверняка, терпит! Хотя не удивлюсь, если он на самом деле подчиняется ей, а тут строит из себя такого важного, — это определённо было лишним. Будь Дарья в другом настроении и в присутствии других коллег, она бы не стала так откровенничать, но сейчас слышать что-либо об Андрее ей просто не хотелось, к тому же такая возможность представляется не каждый день.

— У него нет жены… Но она была, — с какой-то скорбью, ответила Ирина Васильевна.

— Она бросила его? Я не удивлена почему-то.

— Она умерла, Андрей один растит сына.

— Умерла?.. — Дарья оглянулась на коллегу, она не предвидела такой вариант развития событий. — Неужели у него нет родственников, которые могут помочь? Родители, например.

— Он без матери рос, ему помогал отец, но он тоже умер, два года назад. Ещё у него есть младшая сестра… Но она замужем и у неё свои дети, хотя племянника она обычно забирает на выходные. У Андрея большое горе, ведь за шесть лет он потерял аж двоих дорогих ему людей, хотя, я сама точно не знаю, говорят, что жену он не любил, но он чувствует перед ней вину.

— Я не знала… — тихо произнесла Дарья Алексеевна. Она знала, что значит потерять дорогих людей и быть в одиночестве. — Я правда не знала, Ирина Васильевна! Я думала, что он просто циник и эгоист, а у него, оказывается… И знаете, он ведь не чёрствый и жестокий, он вчера помог мне, хотя я не просила его об этом…

— Помнишь, я говорила тебе первого сентября? Андрей на самом деле очень чувствительный и мягкий человек, но никогда не показывает этого. Вы, кстати, очень похожи в этом, впрочем, и не только в этом, но и вообще во многом.

Дарья, хоть и не показывала этого, но была очень растрогана. Не то чтобы она жалела его, но испытывала глубокое сочувствие, уважение и даже понимание утраты, ведь поняла, что Андрей старается ради сына, и восхищалась тем, как он превосходно держит себя в плане проявления эмоций и чувств. Ей очень хотелось помочь ему в ответ на то, что он вчера помог ей. У Дарьи было время переосмыслить всё, ибо второй парой у 136 группы была контрольная. После пары она удачно зашла в лаборантскую, там был Андрей, он, судорожно и явно нервничая, искал что-то на своём столе.

— Андрей Николаевич, вы что-то ищете? — спросила Дарья, подойдя к нему и взглянув на него.

— Да, штрих, — Андрей Николаевич поднял на неё свои потускневшие серо-голубые очи и встретился с её, вечно печальными и глубокими, словно бездна, тёмно-карими глазами. Он немного растерялся, что даже замолчал и замер, но потом, будто очнувшись от забвения, резко продолжил: — …да. Вот сюда ведь, знаете ли, поставил его, а он куда-то подевался…

— Возьмите мой, — Дарья Алексеевна взяла из своего шкафа белую баночку и протянула её в руки Андрею.

— Спасибо, — он аккуратно взял замазку из её рук, — а с чего это вы так добры ко мне?

— В коллективе все должны другу помогать, вы ведь сами это говорили мне.

— Говорил… Вы извините меня, Дарья Алексеевна, я в некоторых моментах, начиная с первого сентября, был необоснованно груб и невежлив с вами.

— Извинения приняты. Признаю, что я тоже бывала с вами бестактна. Но знаете, никто из нас не виноват в той досадной ошибке в расписании — специально ли это сделано или случайно.

— Да, вы правы, хотя Юлия Михайловна могла и пошутить немного при составлении расписания… — с улыбкой, ответил Андрей, ровно замазывая кисточкой штриха что-то на листке, очень похожем на рапортичку. — Но ещё не поздно наладить отношения в коллективе

Дарья не ответила ничего, но тоже улыбнулась. Прежде он никогда не видел её прекрасной сияющей улыбки, которая ещё больше украшала её и без того красивое лицо. Андрей видел женщин гораздо красивее Дарьи, но именно её, несмотря на неприязнь, теперь уже в прошлом, отчего-то считал чуть ли не эталоном женской красоты.

— Не знаете, сколько там до звонка? — спросил Андрей Николаевич, опустив взгляд на листок. Ему казалось, что она видит, как он, с интересом и восхищением, смотрит на неё, поэтому якобы отвлёкся на рапортичку. Андрей не видел, но Дарья Алексеевна тоже внимательно его рассматривала. Она ужас как любила разглядывать красивых мужчин, которые, по её меркам, не так уж и часто попадались ей.

После его вопроса Дарья посмотрела на часы, что были на тонком запястье её левой руки.

— Шесть… Нет. Семь минут ещё.

— Отлично! Есть время, — произнёс Андрей Николаевич, он взял ручку и написал что-то поверх замазанного, потом, взяв этот листок, вышел в коридор.

Со дня, так называемого, «мира» Андрея Николаевича и Дарьи Алексеевны прошло около месяца. Их отношения явно наладились, они хотя бы здоровались в начале рабочего дня и прощались в конце его. Иногда Андрей и Дарья даже спрашивали что-то друг у друга по рабочим вопросам и охотно помогали друг другу.

Тот ноябрьский понедельник для Андрея Николаевича не задался с самого утра. Изначально, на классный час из его 132 группы пришло всего пять человек, затем было совещание у замдиректора, которое заняло половину второй пары, следом его группа, каким-то образом, потеряла журнал, но, слава Богу, его нашли, а из 135 группы, на третью пару, почти все пришли неготовые к занятию. Ситуацию спас только чай после третьей пары, в молчаливой компании с Дарьей. Далее тоже ничего хорошего не было — 138 группа, которая пришла на четвёртую пару отчего-то до ужаса взбесила Андрея, ибо была слишком уж разговорчивая, а 121, что была на пятой паре, наоборот — какая-то вялая. Ко всему прочему к пятой паре у него как-то резко разболелась голова, и настроение окончательно сошло к нулю. Было вполне терпимо, ибо головные боли были у Андрея частым явлением; хотя боль эта была достаточно неприятной и мешала ему нормально проводить пару. Он, изо всех сил, старался не сорваться на кого-нибудь, ибо любой шум раздражал его и отдавался в голове с двойной силой.

Пятую пару, с горем пополам и мысленно считая минуты до звонка, Андрей Николаевич как-то провёл, а после всё-таки решил выпить таблетку, чтобы легче было провести последнюю пару. Только вот, таблетки, как назло, закончились, да и попросить было не у кого, Наталья Сергеевна работает только в первую смену и ушла давно, у Ирины Васильевны каждый день разный график, и сегодня она ушла после четвёртой пары. Дарья Алексеевна ещё должна была быть здесь, ведь у неё тоже шесть пар, но Андрей в последний раз видел её только после третьей пары.

Он, осознав всю свою ничтожность перед собственным состоянием, в отчаянии, присел за свой стол.

В лаборантскую удачно вошла Дарья, которую он только что вспоминал. Андрея она заметила не сразу.

— Как же здесь душно… — с каким-то усталым вздохом, проговорила Дарья Алексеевна, складывая бумаги на стол. Она хотела открыть окно, но заметила коллегу и решила сначала спросить: — Андрей Николаевич, не против, если я окно открою?

Андрей покачал головой и тихо ответил:

— Не нужно, там слишком шумно.

— Шумно?.. — удивлённо и негодующе, переспросила Дарья, а потом, внимательно посмотрев на него и заметив, что что-то с ним явно не так, мягко спросила: — У вас голова болит?

— Да. У вас, случайно, не будет таблетки?

— Будет, конечно, — она поспешно подошла к столу, взяла свою сумку и стала что-то усиленно искать в ней. — Правда у меня только обычный цитрамон.

— Как раз то, что мне и нужно.

— Вот, сколько надо берите, —Дарья достала таблетки и протянула ему.

— Я две возьму, — произнёс Андрей и аккуратно оторвал две штуки. — Благодарю вас, вы правда очень помогли мне, — продолжил он, наливая в стакан воду.

Дарья Алексеевна, всё это время, с беспокойством, глядела на Андрея Николаевича и внимательно наблюдала за тем, как он запивает таблетку. После этого она, взяв вчё нужное, вышла.

Шестую пару Андрей провёл более-менее нормально, хотя голова у него не прошла, и, по окончании пары, перед тем, как идти забирать сына из садика, он выпил вторую таблетку. В этот самый момент как раз вошла Дарья.

— Андрей Николаевич, как ваша голова? — спросила она.

— Спасибо, гораздо лучше, — ответил Андрей, складывая в сумку контрольные работы. Он солгал ей, ибо лучше ему не стало, просто ему не хотелось её беспокоить.

Андрей Николаевич попрощался с коллегой и отправился забирать Николая из садика. Как и всегда, он привёл сына домой, накормил и уложил спать.

— Спокойной ночи, сынок, — мягко произнёс Андрей и, с любовью, поцеловал сына в лоб.

— Папа, почитай мне книжку, — произнёс Николушка и взглянул на отца.

— Хорошо, сынок, — ответил Андрей, тяжело вздыхая и открывая книжку со сказками. Несмотря на усталость и головную боль, он решил хоть немного уделить время сыну, ибо практически не уделял его ему.

Николай заснул почти сразу, и Андрей Николаевич, укрыв его, ушёл на кухню. Включать свет он не стал.

В кухне было достаточно темно, как и на улице, а за окном шёл снег. При свете блёклых полуразбитых фонарей иногда проходили люди. Детская площадка покрылась тонким слоем белого пушистого снега.

Несмотря на какую-то странную лёгкую слабость, спать Андрею почему-то не хотелось, а голова до сих пор болела. Он, прислонившись щекой к стеклу, стоял у окна и глядел на эту унылую картину.

«Невыносимо…» — подумал Андрей.

Минут десять Андрей Николаевич просто стоял вот так, а потом, наглотавшись снотворного, пошёл обратно в комнату. Он присел на диван и, включив настольную лампу, решил немного отвлечься от всего и почитать художественную книгу.

Спустя полчаса снотворное начало действовать, и Андрей почувствовал, что его сильно клонит в сон. Он, зевая, убрал книгу на стол, выключил лампу, опустил уставшую голову на подушку и сомкнул веки. Андрей уснул сразу же, несмотря на то, что разрывающая боль в голове всё ещё не прошла и, кажется, не собиралась.

На следующий день Андрей Николаевич позвонил на работу и сообщил о том, что идёт на больничный.

* * *

Утром Дарья Алексеевна, ещё ни о чём не зная, шла по коридору. Около расписания она услышала любопытный разговор студентов из разных групп третьего курса.

— У нас сегодня гражданское, с вами совмещёнка, — произнёс студент из 133 группы.

— А что отменили? — спросил его товарищ из 136.

— Уголовное.

— Уголовное? А куда ж Николаевич-то делся? — спросила одногруппница того из 136.

— Заболел, говорят.

— Он и заболел?.. — удивлению и негодованию её не было конца и края. — Да не поверю ни за что!

«Ой, здравствуйте, Дарья Алексеевна!» — одновременно произнесло несколько студентов, увидев Дарью, которая подошла к расписанию.

— Здравствуйте всем, — сухо ответила она и подняла глаза на сегодняшнее расписание.

В самом деле на вторую пару гражданского права стояло сразу две группы: 133 и 136, мало того, на пятую конституционного стояли вместе 121 и 124, а на шестую — 124 и 128. Всё уголовное право на сегодня и завтра было отменено.

— Денёк однако… — с некоторым разочарованием, тихо проговорила Дарья и поплелась к лестнице, а затем на четвёртый этаж.

Войдя в лаборантскую, она застала там Ирину Васильевну и решила спросить у неё, куда же всё-таки подевался Андрей Николаевич, вдруг она знает?

— Здравствуйте, Ирина Васильевна.

— Здравствуй, Дарья.

— Вы не знаете, правду ли студенты говорят, что Андрей Николаевич заболел? Я сегодня не видела его ещё, и пары у него отменены…

— Да, он на больничный ушёл.

— А что с ним: простуда или вирус?

— Нет, свои болячки, хронические. У него третья группа инвалидности, ты не знала? Он и пенсию по инвалидности получает.

— Но ему ведь не больше тридцати пяти…

— Тридцать четыре, — Ирина Васильевна вздохнула. — Он ведь полковник в отставке, в Афганистане служил, два раза был серьёзно ранен.

— Да вы что… — Дарья Алексеевна глубоко задумалась. — Он вчера таблетку у меня просил, сказал, что голова болит.

— Хм… Одно из ранений как раз, вроде бы, в голову у него.

Дарья, как обычно, провела все пары, но весь день её не переставала мучить мысль о том, что же всё-таки случилось с Андреем.

Вечером Дарья Алексеевна направлялась домой и, когда заходила в подъезд, даже не подозревала о том, что в тот самый момент, находясь дома и держа в руках кружку с чаем, из окна дома напротив на неё, с удивлением, смотрел Андрей Николаевич.

«Так она живёт в доме напротив? Поразительное совпадение! Хотя совпадений ведь не бывает…» — подумал он, делая глоток тёплого чаю.

К слову об Андрее. Ему было чуть лучше, чем вчера вечером и сегодня утром, но в теле всё ещё была какая-то слабость, а голова немного побаливала. Врач, приходивший днём, не сказал ничего внятного. Сказано было лишь то, что состояние его связано с нарушением работы сосудов головного мозга, а произошло это из-за ранения, полученного более десяти лет назад; обострилось всё это из-за резкой смены погоды, перегрузки на работе и стресса — всё это сложилось, и организм дал такую реакцию.

Впрочем, Андрей Николаевич и так знал это всё и также понимал то, что ещё одной причиной было его моральное состояние, которое после смерти жены (в чём он винил себя) и отца пришло в полнейший упадок. Хотя любящая сестра, которая была замужем, и единственный сын очень поддерживали его. Да и «мир» с Дарьей, после продолжительной беспочвенной взаимной неприязни, немного успокоил Андрея.

Какое-то странное отношение было у Андрея к ней ещё с первого сентября, кажется, в начале он ненавидел её, но чем-то она зацепила его, а теперь, после того, как Андрей узнал о Дарье некоторые факты из её жизни и её саму чуть ближе, он начал питать к ней какие-то странные чувства, которые и сам не мог понять.

Вернёмся к Дарье Алексеевне. В ту ночь, она, переворачиваясь с боку на бок, долго не могла уснуть, она всё переживала о том, как там Андрей и что с ним. Было два часа ночи, а Дарья всё ещё не спала. Совсем неожиданно в голове её возникла мысль: «А почему я так волнуюсь за него?»

Дарья перевернулась на спину и, устремив взгляд в потолок, всерьёз задумалась. Действительно, «почему?» Она так и не смогла найти ответа на этот вопрос и, незаметно для себя, заснула.

* * *

Утром через два дня Дарья Алексеевна, неожиданно для себя, увидела в лаборантской Андрея Николаевича, разбирающего бумаги на своём столе. Как же она была рада видеть его!

— Андрей Николаевич, вы вернулись… Здравствуйте, — пытаясь скрыть радость, максимально спокойно произнесла она.

Он сразу же повернулся к ней.

— Здравствуйте, Дарья Алексеевна, рад вас видеть, — Андрей слабо улыбнулся. Выглядел он не очень хорошо — взгляд его был какой-то уставший и измученный, а щёки были очень бледны.

— Как вы чувствуете себя?

— Спасибо, лучше, хотя признаю, что не так уж и хорошо, как хотелось бы… Но я хотя бы уже в состоянии проводить занятия.

— Андрей? Ты уже здесь? — изумилась Ирина Васильевна, которая только что вошла. — Всё то же на этот раз?

— Неужели вы думали, что эта мигрень, ни с того, ни с сего, оставит меня в покое? — ответил Андрей.

— Я надеялась на это, Андрей. Уж как я надеялась!

— Так сильно беспокоитесь?

— Беспокоюсь, Андрей! Ты же мне как родной сын.

— Уже уходите? — спросил Андрей, глядя на коллегу, которая, взяв журнал, уже собралась уходить.

— Ухожу, а то 134 группа там уже с ума сходит, — она вышла.

— Я тут подумал, Дарья Алексеевна, может быть перейдём на «ты»? В нашем коллективе все на «ты», только к тем, кто намного старше на «вы».

— Я не против, Андрей.

Время шло, для всех людей близился Новый год, а для студентов и преподавателей — конец семестра, что означало сдачу экзаменов и бешеную гонку за оценками и их исправлением. В юридическом техникуме до конца семестра оставалась экзаменационная неделя.

Была суббота. Только закончилась третья пара, а следовательно первая смена. Андрей Николаевич из своего кабинета направлялся в лаборантскую. У него сегодня был день рождения.

— Андрей Николаевич, извините, вы можете уделить нам немного времени? — послышалось сзади, пока он шёл по коридору.

Андрей обернулся. Перед ним стояли Миша и Вика Ивановы (брат с сестрой) — из его 132 группы.

— Вы что-то хотели, Ивановы?

— Мы хотим сделать вам подарок ваш сегодняшний день рождения, — произнесла Вика и протянула преподавателю коробочку с пирожными. — Это от нас. С днём рождения вас.

— Спасибо, но не стоило тратиться на меня… — он взял коробочку в руки.

— До свидания, ещё раз с праздником, — одновременно произнесли брат с сестрой.

— До свидания, — Андрей Николаевич развернулся и направился в лаборантскую.

В лаборантской Дарья Алексеевна заполняла журнал, Наталья Сергеевна сидела за своим столом, а Ирина Васильевна собиралась уходить домой.

Помещение, к наступающему празднику, было украшено гирляндами, а также на шкафу стояла небольшая ёлочка, на которой висело несколько блестящих шаров.

Вошёл Андрей, с коробкой пирожных в руках.

— Дорогие коллеги, не составите ли мне компанию? — спросил он, обращаясь ко всем присутствующим.

— Составим. Я как раз чайник поставила, — сказала Наталья.

— С радостью присоединюсь, — ответила Дарья, которая уже давно ужасно хотела есть.

— Ирина Васильевна? — Андрей повернулся к Ирине Васильевне, которая доставала из шкафа сапоги.

— Нет, Андрей, я домой.

Андрей Николаевич поставил коробку на свой стол и приоткрыл её. В ней было шесть больших шоколадных пироженок с белым кремом и вишенкой сверху. Выглядели они очень вкусно, каковыми, скорее всего, и являлись.

Скоро чайник вскипел, и Наталья налила чай себе и коллегам.

— А кто это тебе подарил? Видно, что пирожные дорогие, — спросила она, доставая одну пироженку.

— Ивановы из моей группы.

— А, близняшки. У них, вроде бы, родители богатые.

— С их родителями за три курса я, как не пытался найти общий язык, так и не смог.

— Да, нередко бывает, что дети простые, а родители строят из себя… А мы виноваты что-ли, что пашем в две смены, а получаем копейки.

— Соглашусь с тобой, Наташа, — вмешалась Ирина Васильевна.

— А я думал, Ирина Васильевна, вы уже ушли, — Андрей усмехнулся, откусывая от пирожного кусочек. — Впрочем, это всё истинная правда.

— Всем до свидания! — произнесла она и вышла.

— Причём всё настолько, что даже личную жизнь молодым некогда устраивать, да, Даша?

— Какая там личная жизнь, Наташ… — ответила Дарья, делая глоток чаю. Пирожное она уже съела. Оно оказалось очень даже приятным на вкус, что Дарья даже не заметила, как съела целую пироженку. — А вообще, данная проблема слишком уж актуальна на сегодняшний день.

— У тебя что по философии? — Андрей взглянул на неё.

— Эээ… У меня? В техникуме — «5», в институте — тоже. А какое это имеет значение?..

— По тебе видно, что пустых разговоров ты не ведёшь, но порассуждать любишь, — произнёс Андрей Николаевич, делая глоток горячего чаю.

— А Дарья права! Ещё как права, а ведь государство совсем ничего не делает! Это почему мы должны пахать и получать копейки? — стала возмущаться Наталья Сергеевна.

— Наталья, ты же знаешь, я не выношу светских бесед, к чему начинать их вновь?

— Вот умеешь ты, Андрей, взять и испортить всё.

— Умею и практикую, — с улыбкой, ответил он. — Кто-нибудь хочет ещё пирожных?

— Нет уж, обойдусь, — она поспешно встала и направилась к двери.

— Ещё ведь семь минут до конца перемены…

Преподаватель не ответила ничего, она вышла, с шумом, закрыв за собой дверь.

Андрей Николаевич облегчённо выдохнул и, уже не так официально и предвзято, произнёс:

— Наталья как начнёт рассуждать, так это слушать просто невозможно. Она не философ и определённо не умеет рассуждать с точки зрения вопросов бытия.

— Рассуждениями это назвать нельзя, скорее возмущениями, которые невозможно слушать, лично мне.

— Что правда, то правда, такое лучше не слушать. Не хочешь ещё пирожное? А то тут три штуки осталось.

Дарья взглянула на оставшиеся сладости, которые выглядели уж очень вкусно. Она не наелась одной, а ведь нужно было как-то провести ещё две пары.

— Спасибо, не откажусь, а то я что-то сильно проголодалась, — Дарья Алексеевна осторожно взяла ещё одну пироженку.

— Я тоже, пожалуй, съем ещё одну, уж больно они вкусные. А последнюю сыну оставлю, — он взял пирожное, вслед за ней. — Чего это мы всё о работе да о работе, в мире ведь есть много прекрасных вещей, — Андрей, запивая сладость чаем, обратил взгляд в окно.

— Ты прав, — Дарья вздохнула. — Но мне больше не о чем говорить, ведь в моей жизни нет ничего, кроме работы, — она замолчала и разочарованно опустила взгляд.

Дарья была готова молча сидеть в обществе Андрея сколько угодно, хоть целую вечность.

— Не думал, что скажу это, но я тебя понимаю и… — Андрей почему-то недоговорил и резко замолчал. Он хотел взять кружку, но случайно смахнул со стола Дарьи Алексеевны ручку и чуть наклонился, чтобы поднять её. Андрей Николаевич не думал, что она сделает то же самое.

Они, вместе держа в руках одну ручку, приподнялись обратно и, с удивлением, молча уставились друг на друга. Она, с замиранием сердца, глядела прямо в его серо-голубые глаза, которые были словно потухший огонь. Он, с восхищением, тоже глядел в её, бездонные и печальные, тёмно-карие очи, в глубине которых можно было утонуть. Оба молчали и, как завороженные, глядели друг другу в глаза, не смея проронить ни слова. Забвение продолжалось несколько минут.

Неожиданно прозвенел звонок на пару, который вернул их обоих в реальность.

— Ммм… Да, пора уже, — произнёс Андрей и, резко отдёрнув руку, встал с места. Затем он стал поправлять свой пиджак, а потом направился к двери.

— Постойте, я совсем забыла… С днём рождения тебя.

— Спасибо, — с улыбкой, ответил Андрей Николаевич и вышел.

Дарья Алексеевна проводила его взглядом, а после и сама отправилась на пару.

* * *

Был последний рабочий день в этом семестре. Андрей Николаевич собирал свои бумаги со стола. Вошла Дарья Алексеевна, она молча, не глядя на него, собрала бумаги, а потом наконец решилась и, обращаясь к Андрею, заговорила:

— Знаешь, Андрей, мы ведь в этом году больше не увидимся. И… С наступающим Новым годом, — она достала из сумки небольшую коробку, наполненную разными конфетами, и протянула ему. — Передай сыну, он ведь, наверное, любит сладкое.

— Спасибо. Я обязательно передам, — он аккуратно взял коробку и убрал её в свою сумку. Далее Андрей достал оттуда шоколадку. — А это тебе. Извини, что говорю о больном, но тебе ведь некому сделать приятное, поэтому я решил сделать тебе небольшой подарок. С наступающим тебя, Дарья.

— Как мило с твоей стороны. Спасибо большое! Мне правда очень приятно, — она взяла из его рук шоколадку и убрала её к себе.

— Очень рад, что тебе нравится, — Андрей Николаевич чуть улыбнулся.

* * *

Этот Новый год Дарья Алексеевна встретила в одиночестве, как и предыдущие. Она сидела за столом и ела вкусный шоколад, который подарил ей Андрей. Дарья размышляла о том, что чувствует к Андрею. Она отрицала чувства, хотя они были, и Дарья явно была влюблена, но не хотела признавать этого.

К часу ночи в гости к ней прибыл один из её братьев с женой и детьми, но, несмотря на это, ей всё равно было одиноко. Она хотела видеть Андрея Николаевича, хотела встречать Новый год с ним.

Сам Андрей встречал праздник с сыном. Он тоже не мог перестать думать про Дарью. Андрей также не признавал перед собой чувства к ней, но всё-таки пришёл к выводу, что испытывает к ней что-то.

Позднее приехала его сестра с мужем и детьми. Ему тоже было очень одиноко, он хотел видеть Дарью Алексеевну. Андрей вспоминал о том, что она одна и у неё никого нет.

Андрей и Дарья испытывали друг к другу глубокие возвышенные чувства, но упорно продолжали отрицать это перед собой. Никто из них не решался сказать об этом, ведь оба думали, что чувства невзаимные. А горький опыт неразделённой любви по молодости был у них обоих.

Новогодние каникулы прошли и начался длинный второй семестр. Андрей и Дарья становились всё ближе друг к другу. Будни уже не казались им такими серыми, когда они были рядом вместе. Они часто помогали друг другу по рабочим вопросам, а также любили поговорить на философские темы за чаепитием после третьей пары.

Близилось двадцать третье февраля, из-за праздника следовало два выходных — воскресенье и понедельник. Была предпраздничная суббота.

Прошла первая пара. Дарья Алексеевна направилась в лаборантскую, в которой бывала каждую перемену. Практически все преподаватели во время перемены пребывали в лаборантских. Как думала Дарья, там никого сейчас не было.

Она вошла и увидела за одним из столов мальчика. Он был маленький и весьма худенький, но, несмотря на это, пухлощёкий, с ясными серо-голубыми глазами и чёрными волосами. Ребёнок что-то рисовал на листе цветными карандашами.

Дарья подошла к нему и мягко спросила:

— Что ты здесь делаешь?

— Здравствуйте! Я папу жду, он работает здесь, — мальчик повернулся к ней и взглянул на неё. — Вы знаете, кто мой папа? Он преподаватель. А вы тоже здесь работаете?

— Да, я тоже преподаватель. А какой предмет преподаёт твой отец?

— Уголовное право.

— Ах, так ты сын Андрея Николаевича… Как ведь похож! — Дарья, осторожно погладив ребёнка по его мягким волосам, присела за свой стол. — Давай пока знакомиться. Я Дарья Алексеевна, а как тебя зовут?

— Николай.

— Николай Андреевич значит…

— Так моего дедушку звали. А тётя Маша зовёт меня Коленькой или Николушкой, — он отложил жёлтый карандаш, которым рисовал, и, перебрав остальные восемь карандашей, лежавших на столе, спросил у Дарьи Алексеевны:

— А у вас есть розовый карандаш?

— К сожалению, нет. У меня нет цветных карандашей.

В лаборантскую вошёл Андрей Николаевич. Он был в военной форме, видимо, в честь предстоящего праздника.

— Андрей Николаевич, это твой сын? — спросила у него Дарья.

— Да, мой. Моя сестра не смогла его забрать сегодня, поэтому я взял его с собой.

Дарья, с восхищением, обсмотрела Андрея Николаевича.

— Знаешь, а тебе очень даже идёт форма.

— Спасибо, — Андрей слегка улыбнулся. — Когда-то, когда служил, каждый день носил её… А сегодня вот решил, знаете ли, перед днём защитника Отечества. Надеваю так вот, раз в год.

— Да! Вы знаете, Дарья Алексеевна, что мой папа воевал и Родину защищал? Он настоящий герой! — вмешался в разговор Николенька, не отрываясь от своего занятия.

— Я в этом не сомневаюсь, — она, с улыбкой, взглянула на коллегу. — Более того, я даже уверена в том, что твой папа настоящий герой, — продолжила Дарья, уже чуть тише и глядя прямо в глаза Андрею.

— Ты преувеличиваешь мои заслуги, Дарья Алексеевна.

— Нет, — твёрдо ответила она, уже не улыбаясь. — И да, с наступающим праздником.

— Спасибо. Я пойду, а то звонок скоро, а у 138 вопрос ко мне какой-то, они ждут меня, — произнёс Андрей Николаевич и вышел.

— Знаешь, Николай, карандашей у меня нет, но есть красная ручка, — Дарья достала из сумки ручку и протянула ему. — Только верни мне потом.

— Спасибо, обязательно верну!

— Не скучай здесь, — с улыбкой, ответила Дарья Алексеевна и тоже вышла, следом направившись в свой кабинет.

— Здравствуйте, Дарья Алексеевна!

— Здравствуйте, 121 группа. Садитесь.

— А давайте мы сегодня вместо пары поговорим с вами. Праздник ведь скоро, — весело заговорил один из студентов.

— Поверьте, из меня, увы, плохой собеседник.

— А вы видели, что Андрей Николаевич сегодня в форме? — с восторгом, спросила его соседка по парте.

— Видела, — Дарья слегка улыбнулась. — А вы, девочки, прям обомлели все от его вида. Увы, не доросли вы ещё до нашего Андрея Николаевича.

— Вы не так поняли. Ну он просто красивый ведь!

— Не спорю, — спокойно произнесла Дарья Алексеевна, открывая журнал группы. — Но куда более важны личные качества человека, а не внешность.

— А вам нравится Андрей Николаевич?

Дарья на миг замерла и, подняв голову, недовольно проговорила:

— К чему такие вопросы? Вы заболтать меня решили? Давайте-ка опрос, пять минут вам на повторение темы.

После окончания всех пар Андрей, Дарья и Николай вместе вышли из техникума.

— Тётя! — радостно закричал Николенька и побежал вниз с крыльца, навстречу сестре Андрея Николаевича.

Мария, стоявшая внизу, заключила племянника в объятия. Андрей и Дарья, следом за Николаем, медленно спустились по лестнице.

— До свидания, Андрей, — произнесла Дарья Алексеевна, — до вторника, — добавила она.

— До свидания, — ответил Андрей и, отвернувшись от Дарьи, подошёл ближе к младшей сестре.

Дарья стала невольником их подслушанного разговора.

— Давай я Николушку заберу на праздники? А ты отдохнёшь, посмотри на себя в зеркало, ты очень неважно выглядишь. Ты не заболел, Андрей? — обеспокоенно спросила Мария, внимательно обсматривая старшего брата.

— Я просто устал, — отрезал он. — А Николая привези утром в понедельник, только не сильно рано. Я хочу хотя бы один день времени уделить ему.

— Кстати, с кем это ты вместе выходил?

— С Дарьей Алексеевной — моей коллегой.

— А она красивая. Знаешь, вы с ней так хорошо смотритесь вместе… — она загадочно улыбнулась.

— Маша, не начинай вновь! Я уже говорил тебе, что не женюсь второй раз, а с Дарьей мы просто коллеги и ничего более. Просто коллеги, понимаешь? — это было не совсем правда, ведь, на самом деле, Андрей испытывал к Дарье сильные чувства, но говорить сестре о них не хотел и сказал это лишь для отвода глаз, ведь неизвестно, взаимны ли они. Он не думал над тем, что Дарью эти слова сильно ранят, ведь не знал, что она всё слышала, а также не знал того, что она испытывает к нему те же чувства.

Дарья Алексеевна не стала слушать дальше, она пошла прочь, домой. Эти слова сделали ей очень больно, но на что Дарья вообще надеялась? Она по молодости уже имела печальный опыт неразделённой любви, и вот вновь… Но если бы Дарья только знала, что Андрей на самом деле любит её! И если бы Андрей только знал, что Дарья тоже любит его и что она всё слышала!

После праздников Андрей и Дарья практически не разговаривали, кроме «здравствуйте» и «до свидания», а то даже и без этого. Будни для обоих вновь стали серыми и унылыми. Дарья была в печали от того, что её чувства вновь оказались не разделены и что он сказал такое. Андрей тоже думал, что его чувства невзаимны, и ей неприятно его внимание, поэтому она стала так холодна с ним.

* * *

Время незаметно шло, и был уже конец марта. У Дарьи Алексеевны был день рождения — юбилей. Ей было уже тридцать.

После третьей пары Дарья, как и обычно, отправилась в лаборантскую, чтобы попить чаю, но, пока она шла, её догнала одна студентка-второкурсница — Алёна из 121 группы.

— Дарья Алексеевна, постойте, — произнесла она.

Дарья остановилась и обернулась.

— С днём рождения вас, это вам от меня, — студентка вручила преподавателю коробку конфет.

— Спасибо, Алёночка, мне очень приятно, — ответила Дарья Алексеевна, слегка улыбнувшись.

— До свидания!

— До свидания, Алёнушка, — преподаватель скрылась за дверью лаборантской.

Алёна развернулась и тут же наткнулась на ещё одного преподавателя.

— А, здравствуйте, Андрей Николаевич.

— Здравствуй, Алёна. Дарья Алексеевна здесь?

— Да, она там.

Андрей, приоткрыв дверь, прошёл в помещение.

Дарья Алексеевна сидела за столом и что-то писала.

— Здравствуйте. Разрешите нарушить ваше одиночество, Дарья Алексеевна? — спокойно произнёс он и подошёл к ней.

— Здравствуй, Андрей Николаевич. Ты что-то хотел? У меня не так много времени, — она, устало вздохнув, отложила ручку и встала с места.

— С днём рождения, — Андрей Николаевич достал из-за спины и протянул ей три красных розы.

— Что ты хотел этим сказать? — произнесла Дарья Алексеевна, не сводив с него глаз и взяв дрожащими руками цветы.

— У тебя ведь праздник, а тебе, кроме студентов, некому сделать приятное, вот я и решил.

— Вновь решил?.. Неужели тебе так сильно нравятся женщины с характером?

— Нет, не угадала, — Андрей усмехнулся, — не женщины с характером, а лично ты.

— Что? — воскликнула она, от негодования, что даже выронила цветы, но он успел подхватить их. Дарья почувствовала, что её всегда бледные щёки раскраснелись от сильного замешательства. Она сразу же отвернулась.

— Я понимаю, что могу быть тебе не мил, но хочу, чтобы ты знала об этом, я люблю тебя, и уже давно. Может быть ты уже и заметила это…

— Сплетен не оберёшься, а нам ведь ещё работать вместе… — произнесла она, в спешке утирая навернувшиеся на глаза слёзы. — Ты ведь говорил, что не будешь вступать в отношения?

— На самом деле это очень тяжело — работать в две смены, шесть дней подряд, чтобы прокормить себя и единственного сына; ещё невыносимо в плане душевном — очень одиноко. Но суть не в этом… Тебя я полюбил, но ни на что не надеюсь. Я не заставляю ответить мне взаимностью, ибо нельзя заставить человека любить кого-то. И если тебе неприятно моё внимание, я могу уйти и больше никогда с тобой не говорить, — Андрей тяжело вздохнул и разочарованно опустил взгляд.

— Нет! — Дарья резко повернулась и схватила его за руку.

— Что «нет»?

— Не нужно… Андрей, не уходи, пожалуйста, — умоляюще произнесла она. — Я не из жалости, ты правда небезразличен мне. Я подумала, что мои чувства невзаимны, после того, как ты сказал сестре, что мы просто коллеги.

— Я солгал ей. Если бы я только знал тогда, что ты слышишь это, то ни за что не сказал бы такое… Может быть сходим после пар куда-нибудь?

— А как же Николай? Его нужно ведь из садика забрать.

— Ну вот и прогуляемся до садика, — он слегка улыбнулся, — а потом мы с ним можем проводить тебя до дома, — Андрей подошёл очень близко, но всё же не прикасался к ней. — В воскресенье я отправлю сына к сестре, и мы с тобой можем сходить куда-нибудь, погулять, например. Или ты хочешь чего-то большего?

— Может быть и хочу, — Дарья улыбнулась и осторожно провела ладонью по его щеке, — но не потом, а прямо сейчас.

— Ты сама напросилась, — с усмешкой, произнёс Андрей и, взяв её за талию и притянув к себе, накрыл её тонкие губы своими. Она не сопротивлялась, а наоборот, даже крепко обняла его.

В тот момент в лаборантскую, медленно и в развалку, зашла Наталья Сергеевна. Увидев такое удивительное зрелище, она разинула рот от удивления, а её лицо исказилось в негодовании.

— Ой, Божечки! Я, кажется, не вовремя… — растерянно взвизгнула она.

Андрей и Дарья, резко прервав поцелуй, с ужасом, уставились на только что вошедшую и застукавшую их коллегу.

— А мне вот интересно теперь, кто из вас и до кого домогается?

— Не поверишь, Наталья. Он подошёл ко мне, схватил меня и поцеловал.

— Ага! Верь больше, Наташа, она сама кинулась мне на шею.

— Да ладно вам притворяться! — с хитрой улыбкой, ответила Наталья Сергеевна, намеренно растягивая слова. — Весь коллектив и так давно знает обо всём.

— О чём?.. — с удивлением и не сводя с неё глаз, одновременно спросили они.

— О том, как вы друг за другом бегаете, но всё отрицаете перед всеми и даже перед собой. Права была Ирина Васильевна! Ну да ладно, дело это всё равно не моё. Только на свадьбу пригласить не забудьте, — она поспешно вышла, закрыв за собой дверь.

— Ты ведь не из жалости? — тихо спросил Андрей, глядя Дарье прямо в глаза.

— Ты не веришь мне?

— Я верю тебе, Даша, но… В моей жизни было слишком много разочарований. Я не боюсь, нет, но я уже не верю ни во что.

— Андрей, — мягко произнесла она, — я тебя понимаю, но, пожалуйста, не думай о плохом, — она подошла ближе и обняла его. — Я буду рядом с тобой, потому что люблю тебя. У меня никого нет, кроме тебя. Сколько там до звонка осталось?

— Есть время попить чай, — ответил Андрей, а далее, проибняв Дарью, продолжил тише: — Ещё целых семь минут.