Вариант 513. (гет)

3. Эдельвейс.

От утра после нападения на книжную лавку Азирафеля и до 23 октября.

Лифт стремительно возносился, Небеса становились все ближе и ближе, земные чаянья и печали оставались внизу и уходили все дальше во времени. По мере приближения в ушах Азирафеля все явственней звучало:

«So climb every mountain,

Ford every stream,

Follow every rainbow,

Till you find your dream

A dream that will need

All the love we can give,

Every day of your life,

For as long as you live».

Метатрон, стоявший рядом, видимо тоже слышал мелодию, так как вполголоса и фальшиво подпевал на английском, отбивая такт носком правой ноги, как маленький скрипач в первом классе музыкальной школы. Дыхания и слуха ему не хватало даже на подпевание, и получалось отвратительно. Но Азирафель этого вначале не замечал, так как «заберись на все вершины, вброд все реки перейди, следуй за каждой радугой, пока не найдёшь свою мечту» было созвучно его собственным мыслям: «Я смогу, я все исправлю, Небеса должны быть хорошими, они поверят мне, Он поверит мне, Он поймет, что я был прав…». В те минуты внутри него горел яркий свет кипящей благодати, радость сбывшейся надежды, сознание собственной нужности, которым не мешала даже некоторая горечь от воспоминания о скорби в лице замершего у Бентли Кроули. Во время взлета вверх Азирафель просто отмахнулся от этой горечи, собираясь наладить все и разобраться с собственными чувствами несколько позже, ибо название проекта «Второе пришествие» огорошило его неотвратимостью беды и собственной беспомощностью, но волшебные слова «Верховный архангел» обещали невозможные возможности и крутые ништяки вселенского масштаба. Это были два противоположных полюса, но оба умещались на дне его души и ничуть не тревожили советь, так как возможность сделать Небеса правильными, отвечающими его принципам и требованиям, затмевала все и окрыляла. При этом своего лица он не видел и не контролировал. Метатрон не видел его так же, так как стоял рядом и пялился на дверь. И странная улыбка бывшего стража Восточных врат осталась никем не замеченной: «Говорят, власть развращает и омерзительна, «как руки брадобрея»? А как же Бог? Потоп просто ошибка? И я ведь знаю, лучше многих из них, что война, голод и загрязнение не продукты божественной воли, а порождение сердца человеческого. Другой вопрос, как Создатель это допустил. Кроули говорил про вторую мировую и инквизицию, что это не он, а они сами. Хотя, он демон, мог и солгать. Нет. Мне он давно уже не врет. Или не врал. И теперь все в прошедшем времени? Я сказал ему, что все имеет конец, но не объяснил, что имею в виду. Просто один этап закончен, и я обязан перейти на другой. На другую вершину? Но иначе, мне не исправить все это. Жаль, что он не согласился и, конечно, теперь многое будет зависеть от меня, а за это время, за эти шесть тысяч лет на Земле… рядом с… людьми… я изменился. В лучшую сторону? Я не столь нескромен. Просто не испортился от небесного всевластия? А теперь? Нет, сам я ни за что не изменюсь».

Лифт несся вверх бесшумно и стремительно, но это стремительное движение по туннелю лифтовой шахты огненной волной выплеснуло на поверхность скачущих мыслей и слов старое воспоминание. Очень старое…

В начале начал.

Гавриил уже очень долго что-то рассказывал внушительным своим голосом о всеобщей великой цели и прекрасной земле будущей Франции, раскинувшейся вокруг. Всем уже мерещились лавандовые поля Прованса и виноградники Арля, на далеком горизонте вился дымок от костра святой Жанны, но внимание Азирафеля разбегалось по деталям. Тревога витала в воздухе, и даже уверенная речь Гавриила не убивала эту тревогу. Вопрос о том, как Гавриил мог получить эти знания покоя не давала. Не иначе, как он заглянул в Книгу?! Ну так Азирафель тоже однажды заглянул, попав как раз на страницы про Варфоломеевскую ночь, очень испугался и захлопнул Книгу побыстрее. Слева от Азирафеля, отдельно от остальных вокруг Люцифера группировались его дружки, и оттуда шелестел, нарастая, саркастический шепот. Справа в легком воздухе трепетали крылья Михаил, меж перьев которых то и дело вспыхивал то ли наконечник его копья, то ли его недовольный взгляд. Тревога нарастала. И тут Азирафель услышал сзади шипение: «Эй! Эй!» Он еще подумал, кто это можно прошипеть гласные звуки?! Но этот шипящий гласными кто-то настойчиво стал тянуть его за одежду, обернувшись Азирафель увидел задорный рыжий чуб, сияющий янтарный взгляд и тонкую руку, крепко схватившую его эфирный подол: «Эй! Азирафель! Давай сюда! Ты должен это увидеть! Тебе понравится!» Ангел даже не успел возмутиться или возразить, как эта сильная тонкая рука увлекла его в немыслимый туннель пространства и времени, а потом все стихло, кроме восхищенного шипящего шепота: «Мы недалеко от этой самой будущей Франции. Это Альтамира. Север будущей Испании. Смотри!» И свет наполнил пространство, оказавшееся пещерой. Огромная с меняющим высоту потолком, теряющимся в полной темноте, она оказалась наполнена необычайной жизнью, что трепетала и двигалась в бликах пляшущего света. Но Азирафель сразу не понял про пещеру, потому что прямо на него несся огромный бык охряного цвета, с черными и красными обводами мощных мышц. Он невольно отступил, но потом понял, что бык — неподвижен и расположен на стене: «Что это?»

В ответ раздалось: «Вот видишь?! Я так и знал, что тебе понравится… или заинтересует… хотя бы! Это нарисовано. Нарисованная история. Или написанная.»

— Написанная? Но тут нет ни букв, ни речи!

— Ну и что? Это рисунок. Буквы будут потом. Латиница, кириллица, несколько видов иероглифов и арабская вязь, что бы это не означало! Но вначале должны быть рисунки, пиктограммы, клинопись и прочие эксперименты. Это самая первая книга. Или первое искусство? А разве книга не искусство? Лучшее из создаваемого, потому что хранит истории во времени?!

Азирафель рассматривал стены: черным охряным и красным цветами рисовалась история охоты. Рисунки, расположенные на потолке и стенах не только главного зала, но и в главном коридоре и других залах, изображали мощных бизонов, легких лошадей, угрожающе многочисленных кабанов, отпечатки людских ладоней и самих охотников. Выполненные углём, охрой, гематитом и другими естественными красками при помощи пальцев и примитивных приспособлений, сделанных людьми, они поражали разнообразием и масштабом. Учебник это был, или просто весточка потомкам на память, или магическое заклинание с пожеланием удачной охоты?! Но нарисованные фигуры выстраивались и рассказывали о том, как силен бык, как малы охотники, но их много, и они вместе, а вместе можно победить и огромного быка, как бы страшен и силен он ни был.

— И таких рисунков множество. Они везде. По всей планете рассеяны. И знаешь? Они гораздо старше той племенной пары. В несколько раз. Тысяч раз. Так может она не такая уж и племенная?

— Не может быть. Это какая-то мистификация.

— Нет. Они тут были еще до Госп…

— Замолчи. Ты этого знать не можешь.

— Сам посмотри. Какие старые и какие прекрасные. Они сами это создали. Люди. Они сами умеют создавать. Я проверял возраст.

— Нам пора обратно.

Азирафель чувствовал нарастающую опасность дальнейшего философствования на данную тему, но спутник его закусил удила: «Успеешь. Ты подумай! Они все могут сами. И по времени опередили нас. Если даже считать динозавров шуткой, с этим не поспоришь. И не рассказывай мне про прежние черновые варианты племенных существ, уничтоженных по причине неудачности. Гениальное не может быть неудачным! Просто проверь другие материки на этой вашей голубенькой планетке. Никто не имеет права отмерять никакие сроки. Никакие шесть тысяч. Вы даже не все рассмотрели.»

— Вы? Кто это по-твоему — «Вы»? Стало быть, есть другие? И ты — теперь с другими?..

В этом месте воспоминание оборвалось. Лифт прибыл. «Он показал мне первую книгу человечества? Он подарил мне такое знание о людях…»

Время шло, и, чем дальше во времени он уходил от этого стремительного полета в лифте, тем чаще мелодия песни про вершины на словах собственных азирафелевых мыслей «я был прав» сменялась мелодией извинительного танца, а далее пелась голосом Кроули с только ему присущими язвительностью и сарказмом: «Я был прав, я был прав, а ты, ангел, облажался…»

Итак, прошло почти два месяца по земным меркам. Но дело, ради которого он сюда прибыл так и стояло на мертвой точке. Да, вначале происходила видимость некоторой движухи: Метатрон, отбросивший прочь плащ 70-х годов двадцатого века и возвратившийся к имиджу огромной головы, провел несколько совещаний с основными отделами в присутствии Азирафеля, на которых его уверяли в преданности и энтузиазме все, начиная от Михаил и заканчивая скопищем делопроизводителей тридцать восьмого ранга. Потом эти совещания начал проводить он сам, но любое его предложение буксовало, словно колеса телеги в песке вечной пустыни времени. Причем, некоторые из них давали пугающе противоположный результат. Чего стоил только слоган: «Сделаем Небо чистым!» Увы, увы! Из-за этого слогана в отделе внутренней безопасности небес пришлось открыть подотдел работы с доносами и жалобами на своих ближних. Бюрократические завалы на всех уровнях пугали своим размахом и безнадежностью. Так отдел молитв ответами на молитвы абсолютно не занимался, там их только успевали систематизировать, нумеровать, раскидывать по тематическим кучкам и прятать в долгие ящики. А в отделе анализа соответствий переводов священных текстов всех времен и народов так погрязли в опечатках, что порою оказывалось, что из-за небрежности переводчика не только Слово Божие не распространялось шире и дальше, а, наоборот неточности переводов рождали как новые религии, так и новые ереси, порой весьма агрессивные. Накопившиеся за шесть тысяч лет ошибки лежали мертвым грузом и запутывали не только земных последователей, но и ангелов. Метатрон отмахивался и советовал просто распустить восемьдесят процентов отделов за ненадобностью, ввиду грядущего проекта «Второе пришествие», только при упоминании которого, у Азирафеля волосы вставали дыбом, пересыхало во рту, и начинались сердечные перебои и давящие боли в груди, несмотря на отсутствие всякого сердца в ангельской анатомии. Когда ему становилось совсем невмоготу, он вспоминал очередную песню из «Звуков музыки», так как ничего иного на Небесах не вспоминалось:

«Если грустно, если хмуро, если дождик льёт,

Я вспомню всё то, что я очень люблю — и снова душа поёт!

Тёплые булочки с коркой хрустящей,

Кружки и чайник из меди блестящей,

Что на плите свои песни поёт...

Мелочи эти — спасенье моё!

Ветер, кружащий осенние листья,

Спелой калины пурпурные кисти,

Первый подснежник и ландыш весной -

Вот кое что из любимого мной!»

Но нет! Воспоминание о булочках с коркой хрустящей и корицей на Небесах совершенно его не утешало: «Он меня предал. И поцеловал на прощанье. Как Иуда. Так говорят. Да и пишут в теологической литературе. Он не захотел поддержать меня здесь, не захотел стать прежним. Неужели ему нравится оставаться демоном? Теперь я с ним не разговариваю… Хотя, булочек, конечно, жалко.»

Его помощники, а именно его правая и левая рука, как их назвал Метатрон, Михаил с Уриилом, никак ему не помогали, выясняя все время только кто из них какая рука, так как левой рукой никто быть не хотел. Или скрупулезно увязали в деталях: нового верховно-архангельского костюма, укладки и цвета его волос, этикета общения с подчиненными, сопровождающей все это музыки, количества, назначения, символичности и порядка раскладки предметов на столе в кабинете Азирафеля и так далее. Все имело значение смысловых намеков, поэтому ничего не должно было валяться просто так. Они называли это раскладыванием пасхалок. При этом они все же успевали показать всем видом своим, как недовольны его назначением, а, если бы на небесах были двери и кабинеты, то дверь в кабинет Азирафеля любой из них открывал единственным способом — ногами.

Проект Второго пришествия Азирафеля не вдохновлял совсем, как угрожающий той драгоценной хрупкой жизни, которую они с Кроули с помощью Адама и Этих сумели устроить на Земле не только для себя, но и для всех созданий больших и малых. А теперь? Минуя первую часть измышлений Иоанна-любителя грибочков, Метатрон жаждал развернуть вторую часть, в которой Антихрист был уже не нужен, война Ада и Рая не планировалась, а планировалось просто торжественное вымарывание нежелательных элементов из Книги жизни Сыном божьим, то есть Словом божьим, то есть Воскресшим Иисусом. И это вымарывание никакого Суда не предполагало. А предполагало, что, развивая проект Небес и Преисподней, а затем людей, Господь уже знал заранее, кто на что способен, ведь именно об этом и должно быть сказано в Книге жизни! А, стало быть, там сказано все до мелочей, то есть до мелких и крупных грехов, и никакого выбора ни у кого не было изначально. То есть овцы направо в райские сады, козлы налево в геенну огненную, а бесы, что будут их жечь, тоже сгорят в той же геенне после окончания работы по сжиганию грешников в полном соответствии с Планом. Итак, проект выходил на новый виток. Итак, оставалось отправить в небытие кучу созданий без суда и надежды на прощение, причем провести все это в высокоторжественной обстановке c распечатыванием семи печатей Книги, повторным выездом Всадников, победным гулом ангельских туб и сиянием Слова Божьего во всей его нечеловеческой красе et cetera, et cetera… Однако, ситуацию осложняло, что Книгу жизни никто никогда не видел. Имелась только инструкция по ее использованию и порядку снимания печатей, подробно и красочно изложенная в Откровении Иоанна Богослова. Да и Слово Божие в лице Сына Божьего давненько на Небесах не появлялся. Господь, кстати, тоже упорно отсутствовал.

Метатрон продавливал проект изо всех сил. А что ему оставалось? Азирафель же в ответ на это попробовал уподобиться упрямой и чертовски долгоживущей птичке, точащей клюв раз в тысячу лет, и развернуть Небеса обратно к Свету путем медленного перевоспитания ангельской братии. Для этого он ввел ежедневные планерки и еженедельные отчетные конференции, на которых поручал кому-то из ангелов представлять те или иные достижения человечества. Вначале все плевались и ленились, но позже — увлеклись. Например, за последние пару недель эфирные создания с удивлением узнали о гигиене, эпидемиологии, антибиотикотерапии и вакцинации, подвиги врачей, заражавших себя жуткими инфекциями, чтобы изучить их и разработать лечение повергли их в молчаливое восхищение. Затем пришла очередь трудов Коперника, Галилея и Циолковского. Судьба Джордано Бруно вызвала слезы уважения и гнев в адрес его противников, прикрывавшихся господним именем в невежестве своем. Ангелы втянулись постепенно и вскоре уже с нетерпением ждали очередных новостей с Земли и о Земле. Конечно, картины и скульптуры на религиозный сюжет по большей части были знакомы на Небесах, но медленное ознакомление с иными темами в искусстве повергло эфирных в шок. Чего стоили цвето-воздушные изыскания импрессионистов и уют малых голландцев, рериховские философские горные вершины и пронзительные левитановские березы! На фоне белой безликой скукотищи небесного дизайна все это сияло невообразимым праздником жизни.

Остроумие и красота технических изобретений людей также всех изумляла. Сандальфон никак не мог смириться с возможностью полета приборов, тяжелее воздуха, да и работа закона Архимеда его бесконечно удивляла. Он даже завел себе ванну для экспериментов в стиле Архимеда и вдохновенно плюхался в нее сто раз на дню с победным криком «Эврика!» Удивление — это всегда первый шаг к интересу, поэтому, когда Сандальфон на очередной конференции выступил с двухчасовым докладом о развитии транспорта «От Кон-Тики до межзвездных кораблей», его провожали восхищенными аплодисментами, причем аплодисменты эти предназначались вoвсе не Сандальфону, а безмерно изобретательному и отважному человечеству. Рафаил в своем отделе пока тихо все это наблюдал, фиксировал сторонников, отмечал сомневающихся и потирал руки в предвкушении скидывания нового верховного архангела с Небес в торжественной обстановки всеобщего единства и ликования.

— Чего ты добиваешься? — с грозовыми интонациями в голосе спросил Азирафеля как-то Метатрон, изумленный его активностью. На что ангел, не моргнув глазом, ответил: «Прежде чем судить и уничтожать, следует изучить и подвести итог! Вряд ли к этому придерется даже Ваш любимчик Рафаил. Ведь проект Господен столь грандиозен!», а потом поклонился, отвернулся и отправился к Саракаэлю обсудить план докладов на следующую неделю: на повестке дня стояла генетика, генная инженерия, экология и попытки решения проблемы глобального потепления и чистых источников энергии. Любому человеку было бы понятно, что новый верховный архангел добивается одного — уважения к роду человеческому и пересмотра небесных планов. Любому человеку — да. Но разве вы видели на небесах людей не в качестве пассажиров Аэрофлота или космонавтов? Парапланеристы? Ну-ну!

Однако, Азирафель не сдавался. Он ведь был уверен во всевышнем, в его всеобъемлющем непознаваемом всеведении. Стало быть, если бы Создателю не нравилось все, что затеял Азирафель, то сам Господь уже просто и без предупреждения Гласом своим испепелил бы его. А так… Следовало продолжать долбить алмаз небесной непробиваемости, уподобившись упомянутой птичке

Наконец, на очередной Небесной планерке Архангельского корпуса, во вторник, когда Метатрон отсутствовал по неизвестной причине, он рискнул на весьма противоречивую речь:

«Итак, коллеги! Несмотря на то, что сам я считаю проект «Второе пришествие» гибельным, необоснованным и порочным, и, учитывая убедительные доказательства Гласа Божьего — Метатрона о совпадении данного проекта с Великим Планом, главное из которых, это озвучивание проекта именно Гласом Божьим, соглашусь, что мы, конечно, начать можем. К чему это приведет? Вот в чем вопрос. Стоило ли трудиться над созданием вселенной и человечества, чтобы прийти в итоге к уничтожению оных? Риторический вопрос. Или мы верим Господу нашему, а, стало быть, доверяем Его планам. Или нет. Последнее чревато сами знаете чем. Поэтому, так как мы — ангелы, создания чистые, честные и любящие, то запуск проекта, упомянутого выше примем за нашу последнюю цель. Как сказал Архангел Михаил — останется только Вечность. Причем, Вечность победивших Небес. Мы должны понять, что для осуществления проекта необходимы три составляющие. Первая это Господь. Опустим этот момент, как сам собой разумеющийся, ввиду отсутствия Господа. Второе — это Слово божие и Главное действующее лицо проекта — Иисус. И третье — Книга жизни. Кто-нибудь знает где находятся две последние составляющие? … Никто? Поэтому рекомендую настоятельно всем отделам в течение трех недель представить предложения по их поиску. Иначе ничего не выйдет. И, составляя предложения, подумайте, а стоит ли вся возня результата? Или результат всей возни? Конечно, при данном раскладе Ад просто вычеркивается из Книги жизни Никаких битв и наших поражений не предвидится. Проект можно считать беспроигрышным. Но стоит все-таки просчитать варианты. Тем более, что двух важных составляющих у нас нет. Да и присутствие Господа в настоящий момент весьма спорно. Глас гласом, его мы уже услышали, но остальные ангельские органы чувств, а именно — глаза, осязание и обоняние требуют информации. Причем достоверной информации. А с некоторых пор Господом на Небесах и не пахнет! Мы — ангелы, а не какие-нибудь агностики. И вариант пятьдесят на пятьдесят в вопросе бытия Божьего нас не устраивает. К тому же вопрос об исчезновении всех деяний тех, кто будет вычеркнут из Книги ставит за собой следующий вопрос: а что будет с их деяниями, которые уже осуществлены? Я понимаю, вопросы здесь неуместны. Но ответы — очень желательны. Мы все знаем, что вселенная создавалась до первой войны. И создавали ее все. То есть взять и сразу… вымарать все это творчество, благословенное создателем — очень спорный с точки зрения морали поступок. А деяния падших, будучи вымаранными из Книги жизни, могут повлечь за собой вымарывание большей части вселенной. И не исключено, что это прекраснейшая ее часть. Да, Михаил, вечность предпочтительнее? Но чем будет заполнена эта Вечность? И не сводим ли мы все божественные усилия к нулю, не проявляем ли неуважение как к плану божьему, так и к этой самой Вечности. Подумайте над этим, братья и коллеги мои! И я жду ваши предложения в течение трех недель. Потом обсудим на повторном расширенном совещании. И примем окончательное решение.»

После планерки в отделах началась немыслимая суета, так как кто-то еще и распустил слух (а если быть честным, то Рафаил его и распустил), что отделы, чьи предложения не будут приняты, будут упразднены за ненадобностью, а ангелы с категорией ниже 25-й безвозвратно и без разрешения на чудеса — уволены. Азирафель о слухах слышал, но бороться с ними не стал, решив, что подобная постановка вопроса либо запутает ангелов, либо даст хоть какой-то результат. А зная их предложения, уже можно будет продолжить с этими предложениями бороться. Однако, один вопрос мучил его весьма изнурительно: почему многих его коллег волнует только собственное благополучие, а не судьба дивных творений божьих? Где произошел сбой? Неужели Небеса могут развиваться только в сторону всеобщего разрушения? Впрочем, это было уже три вопроса. И это еще он не поднимал перед собой вопроса о прокурорском надзоре, о котором помнил, но предпочитал пока глубоко не вникать. Ибо знал Азирафель, что в данной ситуации опасность лично для него не равноценна опасности миру, а Рафаил, от одного только вида которого Азирафеля передергивало, в единственном числе, даже пусть и на пару с Метатроном — зло существенное, но не абсолютное.

Главной же проблемой его через два месяца пребывания на Небесах оставалось обеспечение работой своей правой и левой руки, чтоб следить неусыпно за ним им неповадно было. Поэтому Азирафель, стараясь быть максимально убедительным и убежденным, поучал Михаил и Уриил в очередной раз.

— Рекомендую вам заняться поисками Книги жизни на Земле. Наиважнейшими поисками. Ибо никому другому данный поиск доверить не могу. Итак, Гавриила мы ни о чем спросить не можем. Или не хотим. Но! Мне он говорил, что руки у него болели, когда он нес известную вам коробку ко мне в магазин. То есть в этой коробке могло находиться нечто тяжелое. Очень тяжелое. Ведь руки Архангела от абы-чего болеть не будут. Так вот, я думаю, что именно эту книгу он мне и нес. Но по пути вполне мог ее перепрятать. Если он забыл свое имя, то уж как выглядит он сам, он забыть не мог. И найденный вами материальный объект, а именно спичечный коробок из шотландского паба «Воскреситель» эту теорию подтверждает. Гавриил был в Эдинбурге. Может на это его памяти хватило. И самое надежное место там — это его статуя на кладбище. Прекрасная, кстати, статуя! Удручающе похож. На ангела с крестом с Римского моста Святого Ангела через Тибр тоже похож. И прекрасный ориентир, кстати. Так что рекомендую вам обоим отправиться туда и все проверить.

Архангелы помялись молча, но отбыли в нужном направлении, даже не сменив небесные костюмы на земную одежду.

Примечания к главе третьей)))

* * *

«Эдельвейс» песня из фильма «Звуки музыки».

Перевод:

Эдельвейс, эдельвейс

Каждое утро ты рад мне,

Счастьем ты искришься весь,

Как же мне это приятно

Снежный цветок, счастья росток,

Вечно цвети и радуй

Землю мою ты, эдельвейс,

Благословляй и радуй

Далее остальные песни из того же фильма, столь популярного на Небесах.

Climb every mountain

So climb every mountain,

Ford every stream,

Follow every rainbow,

Till you find your dream

A dream that will need

All the love we can give,

Every day of your life,

For as long as you live

Так заберись на все вершины,

Вброд все реки перейди,

Следуй за каждой радугой,

Пока не найдёшь свою мечту.

Мечту, которой мы

Отдадим свою любовь,

Посвятим всю жизнь

До последнего дня.

"My favourite things" — в переводе Г. Иващенко:

«если грустно, если хмуро, если дождик льёт,

Я вспомню всё то, что я очень люблю — и снова душа поёт!

Тёплые булочки с коркой хрустящей,

Кружки и чайник из меди блестящей,

Что на плите свои песни поёт...

Мелочи эти — спасенье моё!

Ветер, кружащий осенние листья,

Спелой калины пурпурные кисти,

Первый подснежник и ландыш весной -

Вот кое что из любимого мной!

«Власть омерзительна, как руки брадобрея» — из стихов Осипа Мандельштамма о Сталине.

Пещерная живопись (часто называемая наскальной живописью) — изображения в пещерах, выполненные людьми эпохи палеолита, один из видов первобытного искусства. Большинство подобных объектов найдено в Европе, так как именно там древние люди были вынуждены жить в пещерах и гротах, спасаясь от холодов. Но такие пещеры есть и в Азии, например, Ниах-Кейвз на острове Калимантан на территории Малайзии. Именно в Азии, в карстовых пещерах в округах Марос и Панкеп на острове Сулавеси (Индонезия), обнаружен самый древний (по состоянию на январь 2021 года) рисунок животного — изображение целебесской свиньи, возраст которого превышает 45 500 лет.

Альтами́ра (La cueva de Altamira) — пещера в Испании с полихромной каменной живописью эпохи верхнего палеолита (Солютрейская культура). Находится на одноимённом лугу в 2 км от центра городка Сантильяна-дель-Мар в Кантабрии, Испания, в 30 км западнее Сантандера.

Альтамира является естественной пещерой в породе, а рисунки в ней — один из самых важных сохранившихся живописных и художественных циклов. С момента своего открытия в 1879 году пещера была исследована всеми ведущими специалистами-палеонтологами каждого из периодов палеолита.

Картины и рисунки пещеры в основном принадлежат Мадленской и Солютрейской культурам, а также некоторым другим, в том числе Граветтской и ранней Ориньякской, как показали последние серии уран-ториевого метода датирования. Таким образом, есть свидетельства, что пещера использовалась в течение различных периодов общим временем около 22 000 лет, примерно 35 600—13 000 лет назад, пока главный вход в пещеру не был заблокирован оползнем.

* * *

имя ангела Сариил в иных транскрипциях звучит как Саракаэль, что мне (да и ему самому) нравится больше.