Забытая дорога (джен)

Вслед за раздавшимся из темноты злобным рыком в круг света факела вошёл и тот, кто его издавал. Это оказался волк. Крестьянину не раз приходилось видеть волков и участвовать в травле нападавших на стада хищников вместе с соседями. Он дважды выходил один на один с этими зверями и особого страха перед ними не испытывал.

Но этот волк выглядел куда более крупным, чем те, которых Хорсту доводилось встречать прежде. И, судя по повадкам, опытнее. Хищник не убежал, встретив человека, но и нападать тоже не спешил. Он внимательно следил за каждым движением крестьянина, выбирая удачный момент для прыжка.

Хорсту стало не по себе.

— Пошёл отсюда! — крикнул он и бросил в волка факел, но тот зацепился за свисавшую над дорогой ветку, закувыркался в воздухе, рассыпая искры, и упал на землю между зверем и человеком. Но, к счастью, до конца не погас.

Поняв, что дело плохо, Хорст рванул из-за спины топор. В этот миг хищник взвился в прыжке. Серая тень метнулась к человеку, высоко перепрыгнув разделявшее их пламя факела. Метил зверь в горло.

Хорст успел вскинуть своё оружие и встретил волка точным ударом в голову. Тяжёлая туша сбила его с ног, и Хорст опрокинулся на спину. Волк перелетел через него, попытался приземлиться на все четыре лапы, но они неожиданно подломились, и зверь рухнул на дорогу, залив утоптанную глину чёрной кровью.

Ошарашенный Хорст, не успевший даже толком испугаться за время скоротечной схватки, поднялся на ноги. Он быстро оглядел себя и убедился, что на нём нет ни царапины.

— Хвала Инносу, живой! — с облегчением выдохнул он. — В этом лесу даже зверьё какое-то одержимое — посреди лета в одиночку на человека бросается...

Или не в одиночку? Хорст резко обернулся, но сзади никого не было. Он быстро подобрал факел, поднял его повыше, огляделся и прислушался к звукам леса, который, казалось, обступил его со всех сторон плотнее, чем прежде.

Сызмальства приученный к бережливости Хорст задержался, чтобы содрать с волка шкуру. Мех на ней по летней поре был редкий и вылинявший, а весила она немало, но просто так бросить добычу рачительному крестьянину казалось кощунством.

Поэтому он пристроил факел в развилку на ближайшем дереве, достал из сумки небольшой нож, который носил для разных хозяйственных целей, и принялся за работу. Приобретённая за годы занятия скотоводством сноровка сделала своё дело, и времени на разделку волчьей туши у него ушло немного.

Прихватив всё ещё не прогоревший факел, Хорст пошёл дальше. Наш герой не мог бы сказать, который теперь час — наступила полночь или дело уже идёт к рассвету. Однако ему показалось, что в лесу стало ещё темнее, а ветерок, прежде гулявший вдоль дороги и шелестевший листвой, совсем стих. Стал слышен любой, даже едва различимый звук, отчего стало ещё более жутко.

Крестьянину казалось, что будто его шаги, стук сердца и дыхание разносятся по всему лесу. Поэтому он старался двигаться и дышать как можно тише. Временами Хорст вздрагивал от хруста ветки в окружавших дорогу густых зарослях или крика совы над головой. Тем не менее, он упорно продвигался вперёд. Ему представлялось, будто от того, сумеет ли он отыскать свою Ламми, зависит и его собственное спасение. Вернётся ли он к утру домой или будет вечно бродить по лесу подобно Седому Руппи или Вильдане и разыскивать овечку.

В какой-то момент Хорсту показалось, что сзади кто-то есть. Он резко обернулся и поднял факел повыше. Никого. Однако он определённо слышал сзади чьи-то осторожные шаги...

Дорога, вившаяся между толстых корявых стволов и колючего кустарника, казалась бесконечной. Но когда Хорст начал уже сомневаться, что дойдёт, наконец, хоть куда-нибудь, пламя факела высветило покосившийся столбик с дорожным указателем. Деревянные таблички со стрелками на концах почернели и потрескались, надписи на них разобрать стало невозможно.

— Ну и ладно. Я и так помню, что мельница справа, а налево — дорога на рудник, — остановившись на развилке, прошептал Хорст.

Он уже повернулся, чтобы идти к мельнице, как вдруг слева, где-то вдалеке, ему послышался неясный звук. И звук этот был очень похож на овечье блеянье...

Не раздумывая ни мгновения, Хорст бросился на голос.

— Ламми! — позвал он.

Блеяние или нечто на него похожее повторилось. Больше не заботясь о сохранении тишины, крестьянин помчался по дороге, перепрыгивая камни и бурелом.

— Ламми, ты где, малышка? — вновь позвал Хорст некоторое время спустя. Голос его гулко отразился от каменных уступов.

Только тут крестьянин понял, что лес остался позади, а прямо перед ним зияет чёрный как сама тьма вход в штольню.

— Ламми!

Блеяния больше не было слышно. Лишь из мрака рудника донеслись звуки, напоминавшие цоканье копыт по камням.

Хорст понимал, что делает глупость. Вероятно, последнюю глупость в своей жизни. Тем не менее, он сделал шаг вперёд, затем ещё несколько и оказался под сводами штольни.

Звуки ночного леса, окружавшие его с того самого мгновения, как он перешёл ручей, пропали. Теперь испуганного крестьянина окружила тишина. Время от времени её нарушали звуки падающих сверху капель и какие-то неясные шорохи.

Своды штольни, которая постепенно уходила вниз, в подземные глубины, поддерживала деревянная крепь, местами изрядно подгнившая. С балок клочьями свисала паутина. Пол под ногами усеивали обломки камня, какой-то мусор — всё это поросло плесенью и пещерными поганками.

Впереди что-то зашуршало. Посыпались мелкие камешки.

— Ламми? — неуверенно позвал Хорст и поднял факел повыше.

Никого. Стараясь избегать прикосновения к паутине, а то и попросту сжигая её в пламени факела, он двинулся дальше.

Впереди на полу крестьянин заметил какой-то округлый предмет. Ему показалось, что это бок пузатого кувшина или огромное яйцо. Однако стоило приблизиться и склониться к непонятной находке, как в лицо ему уставилась пара пустых глазниц над двумя рядами кривоватых зубов, оскаленных в весёлой ухмылке. Череп. Человеческий. Причём прикреплённый к позвонкам скелета, застывшего в неестественной позе.

— О, Иннос! — испуганно отшатнулся Хорст.

Он стал боком обходить страшную находку, как вдруг свет факела отразился на поверхности небольшого предмета, застрявшего меж рёбер скелета.

— Что это здесь такое? — склонился над скелетом Хорст. Он протянул руку и, стараясь не прикасаться к потемневшим от сырости костям, схватил привлекшую его внимание вещицу.

— Вот Белиар! И только-то? — разочарованно протянул он, разглядев свою находку. На широкой ладони крестьянина лежал рыжий обломок железной руды, которую здесь добывали в прежние годы. С одной стороны руда была отколота так ровно, что образовалась гладкая блестящая грань. От неё и отразился свет факела.

Не глядя, Хорст отшвырнул ненужный ему камень в сторону, в завешанную густым слоем паутины стену. Однако обломок не отскочил от неё, а беззвучно канул внутрь.

— Эге! Что это здесь такое? — удивился наш герой.

Он поднял факел и опалил его пламенем паутину, которая, как тут же выяснилось, прикрывала вход в боковое ответвление шахты.

Наклонившись, чтобы не задеть головой крепёжную балку, Хорст заглянул внутрь и вздрогнул, услышав громкое шипение. В нескольких шагах от него стояло шестиногое существо, похожее на муравья. Если, конечно, бывают на свете муравьи длиной в полтора человеческих роста.

— Ползун! — испуганно выдохнул Хорст.

Ему ещё ни разу в жизни не доводилось видеть этих грозных обитателей подземелий. Однако он слышал о них множество жутких историй и вполне представлял, как они должны выглядеть.

Ползун, словно обрадованный тем, что его опознали, громко зашипел в ответ и вскинул передние конечности в угрожающем жесте.

Хорст выронил факел и схватился за топор.

Ползун, шустро перебирая всеми шестью ногами и растопырив жвала, бросился в атаку. В это мгновение Хорст со всей отчётливостью понял, что напрасно полез в эту штольню, да ещё и упоминал здесь имя тёмного божества.

Мгновенно развернувшись, он бросился наутёк. Мчался Хорст так быстро, как только мог. Его не останавливала даже почти полная темнота и попадавшие под ноги скользкие шляпки пещерных поганок. Позади часто-часто стучали конечности ползуна. Причём, кажется, он там уже был не один.

Хорст поднажал ещё...

Каким чудом ему под ногу не подвернулся обломок породы или ещё какая-нибудь пакость, беглец и сам не мог бы себе ответить. Он даже ни разу не врезался в балку и каменные выступы стен задел всего раза два, да и то не сильно. В итоге выскочил из штольни, но ещё какое-то время, не видя почти ничего, мчался через лес.

Коварная дорога изогнулась дугой и ушла в сторону, а Хорст со всего маху влетел в густой кустарник. С проклятиями он торопливо выдрался из зарослей, кажется, оставив при этом на колючках пару клочьев одежды, и прислушался. До ушей доносился лишь жутковатый, но уже ставший немного привычным шум ночного леса. Топота ползуньих ног слышно не было. Отстали.

— И с чего мне взбрело в голову, будто Ламми могла пойти на рудник? Что ей там делать? И вообще, это, наверно, не блеянье было, а крик кротокрыса или падальщик во сне клекотал. А, может, сухое дерево скрипнуло, — выбравшись на дорогу, сказал сам себе Хорст.

Он развязал сумку и на ощупь пересчитал факелы. Осталось четыре штуки. Хватит ли до рассвета?

Повозившись немного, наш отважный крестьянин зажёг один из факелов и зашагал по дороге. Вскоре он вновь оказался на развилке и некоторое время стоял, всматриваясь в темноту в том направлении, где должна была стоять мельница. Вернее, её развалины — уж сколько лет мельница пребывает в запустении...

Хорст не очень понимал, зачем Вильдана направила его в это место. Что там можно отыскать спустя столько лет? И как это поможет одолеть или усмирить Седого Руппи? Ответа не было. Однако Вильдана — единственное дружелюбное существо из всех, кого он встретил здесь этой страшной ночью. Прислушаться к её словам — разумный поступок. А ведь она и на рудник ему не советовала соваться, припомнил Хорст.

Не раздумывая больше, он зашагал дальше. Шагать старался потише и прислушивался к звукам ночного леса, чтобы не пропустить опасность. Его сумасшедшее бегство с рудника могло привлечь всех здешних хищников.

Вскоре впереди послышался равномерный шум воды, и преодолев ещё сотню-другую шагов, Хорст оказался на берегу быстрой речки, над неспокойными водами которой клубился туман.

Здесь путь обрывался. Видно, за прошедшие годы река изменила русло и подмыла дорогу. А, может быть, раньше в этом месте был мост, который давно смыло половодьем. Можно попробовать пробраться вдоль берега или поискать переправу — пытаться перейти этот бурный поток вброд было бы сродни самоубийству.

Хорст решил, что разумнее всего будет переправиться на другой берег. Но как это сделать? Поблизости не видно ничего подходящего — ни упавшего поперёк русла дерева, ни цепочки камней.

Хочешь не хочешь, а придётся пробираться по этой стороне, пока не выпадет возможность пересечь реку. Тяжело вздохнув, Хорст углубился в прибрежные заросли.

Идти здесь оказалось куда труднее, чем по дороге. Приходилось продираться сквозь густую растительность и выверять каждый шаг, чтобы не оступиться. Берег вскоре стал заметно выше, река клокотала где-то внизу. Сквозь её равномерный шум время от времени то пробивался какой-то всплеск, то доносилось урчание зубастых шныгов. С другой стороны, из глубины леса, раздавались топот и похрюкивание — неподалёку явно резвились кабаны.

Преодолев по этой опасной местности сотни полторы шагов, Хорст обнаружил то, что искал — ствол дерева, комель которого находился на его берегу, а вершина — на противоположном. Выглядела эта подгнившая, покрытая осклизлым лишайником переправа ненадёжно. Однако хрюканье кабаньего стада приближалось, нужно было что-то решать.

Осторожно ступив на бревно, Хорст мелкими шагами стал продвигаться к противоположному берегу. Внизу всё так же бесновалась река, от её холодной воды поднимался туман.

Когда Хорст уже миновал середину, со свисавших над рекой древесных крон метнулась чёрная крылатая тень. Он так и не понял, кто это был — ночная птица или нетопырь. Разглядывать было некогда, Хорст пытался сохранить равновесие. И ему это удалось бы, если бы кусок прелой коры под ногой не оторвался от бревна и, выскользнув, не полетел в реку. Хорст рухнул следом.

Он сразу же погрузился с головой. Ледяная вода подхватила его и поволокла вниз по течению. Выпустив из руки погасший факел, Хорст двумя сильными гребками выбросил себя на поверхность. Он попытался прибиться к берегу, однако течение оказалось слишком сильным, да к тому же мешал плыть топор. Но без него в этом жутком лесу крестьянин ни за что не хотел остаться, уж лучше утонуть!

Хорст заметил свисавший сверху корень, протянул руку и крепко за него ухватился. Река не хотела выпускать свою добычу, течение продолжало тянуть тело пловца вниз. Но он уцепился изо всех сил, подтянулся и... раздался хруст, сердце Хорста замерло от ужаса, но корень выдержал. Крестьянин, перебирая окоченевшими руками, подтащил себя к берегу и, наконец, нащупал ногами дно. Он спасён! Правда, переправиться на другой берег ему так и не удалось.

Осторожно, стараясь не поскользнуться, Хорст стал пробираться дальше вдоль русла Туманной речки. Идти приходилось по пояс в ледяной воде, хватаясь за свисающие с берега ветки кустов, древесные корни и лианы, чтобы снова не оказаться снесённым бурным течением.

Наконец, крестьянину удалось отыскать место, где можно было подняться на берег. Правда, когда он преодолел половину подъёма, сверху раздалось какое-то хрюканье? Кабаны?

Хорст замер в нерешительности и вгляделся в темноту, которая пополам с туманом укутывала речное русло. Может быть, лучше продолжать двигаться по воде? Конечно, так можно снова оказаться посреди потока, но драться во мраке со стадом кабанов ещё опаснее.

Вдруг впереди раздался громкий плеск, слышный даже сквозь шум реки. Кто это может быть? Шныг или просто крупная рыба.

— О, боги! Зачем я только попёрся в этот лес? — прошептал Хорст.

Опасность могла подстерегать и в лесу, и в реке. Однако на твёрдой земле Хорст чувствовал себя куда увереннее. Поэтому, цепляясь за корни, он продолжил на ощупь карабкаться вверх и вскоре уже стоял под деревьями.

Кабанье хрюканье прозвучало дальше, чем в первый раз и продолжала удаляться. То ли животные не заметили человека, то ли, наоборот, почуяли его и решили не связываться. Любой из этих вариантов Хорста более чем устраивал. Подождав ещё немного, он осторожно двинулся через погружённый во мрак лес, ориентируясь по шуму реки.

Сотни через две шагов растительность поредела. В этом месте русло Туманной сделало очередной поворот, и под ноги Хорста вновь легла утоптанная поверхность дороги. Получается, что мельница стоит на этом берегу, и если бы он перешёл реку, то потом пришлось бы возвращаться обратно. Конечно, можно вернуться по мельничной плотине, однако вряд ли она могла уцелеть до сих пор, река наверняка её смыла.

Хорст достал плотно завязанное в пропитанный жиром мешочек и потому не промокшее огниво, попытался зажечь один из трёх оставшихся у него факелов, но сумка вместе с остальным своим содержимым была такой же мокрой, как и вся одежда крестьянина. Пришлось и дальше двигаться без света. Хотелось прибавить ходу, чтобы хоть немного согреться, но приходилось умерять шаг. Вокруг по-прежнему стоял наполненный таинственными и страшными звуками лес, а под ноги постоянно попадались обломки дерева, камни и, кажется, чьи-то обглоданные кости.

Но вскоре древесные кроны над головой раздались в стороны, и дорога вывела Хорста к каменному строению. Похоже, это и есть мельница, на которой работал Седой Руппи, пока кто-то его не убил.

Крестьянин остановился и стал всматриваться в тёмную громаду здания. Нигде не было видно ни проблеска света. В шум реки и уже привычное ворчание зачарованного леса не вплеталось никаких посторонних звуков... кроме ритмичного плеска мельничного колеса.

— Она всё ещё работает! — испуганно выдохнул Хорст.