Ужасные истории, рассказанные в порту Хориниса (джен)

Дровосек и демон

— Жил на Хоринисе один бедный дровосек. На хлеб себе он зарабатывал тем, что каждый день приносил несколько вязанок дров из леса и продавал на рынке. Золота ему едва хватало на то, чтобы не протянуть ноги. Да ещё часть выручки нужно было отдавать в городскую казну в виде налогов. Так что порой ему по нескольку дней кряду приходилось питаться собранными в лесу грибами и ягодами. А день, когда удавалось поймать хотя бы мясного жука или купить кусок сыра, становился настоящим праздником.

Дома у дровосека не было, жил он на краю леса в хижине из веток. Во время дождя вода лилась ему прямо на голову сквозь ненадёжную кровлю, а зимой он отчаянно мёрз и кашлял от дыма из самодельного очага.

Такая жизнь дровосеку порядком надоела, и он решил сходить в монастырь Инноса, чтобы испросить у магов совета. Верно, мудрые служители светлого бога смогут объяснить ему, чем он провинился, почему вынужден так бедствовать, подумал дровосек.

Он знал, что без пожертвования к магам лучше не подходить, а потому несколько дней подряд трудился особенно рьяно и отказывал себе во всём, чтобы скопить хотя бы десяток-другой монет. В тот день, когда дровосек решил отправиться в путь, он тоже с утра принёс в город несколько вязанок дров. И лишь к вечеру заткнул за пояс свой старый топор и вышел на дорогу.

Когда наш паломник миновал ферму Акила и взошёл на каменный мост, навстречу ему попался послушник, который спешил в город с большой корзиной за плечами. В корзине позвякивали бутылки с красным монастырским вином, которое маги делают из диких ягод и продают во славу Инноса.

— Скажи, почтенный, смогу ли я сегодня попасть в монастырь? — вежливо обратился к нему дровосек.

Послушник устало опустил с плеч корзину и с сочувствием взглянул на паломника.

— Нет, сегодня тебя туда не пустят. И в ближайшие два-три дня тоже. Высшие маги готовят один важный ритуал, который требует от них полной сосредоточенности. Поэтому посетителей пока велели оставлять за воротами, — отвечал он.

— Эх, даже в этом мне не повезло! Что я за несчастный человек? — воскликнул дровосек. — Придётся возвращаться и ждать другого подходящего случая. А мне-то всего и надо было, что попросить совета и благословения кого-нибудь из магов.

— Тогда тебе не обязательно идти в сам монастырь. Один маг каждый вечер допоздна молится у придорожного алтаря. Если поторопишься, ты как раз застанешь его и сможешь попросить благословения, — обрадовал незадачливого паломника будущий служитель Инноса.

Дровосек поблагодарил его и заспешил дальше по мосту. А послушник с тяжким вздохом вновь взвалил на спину тяжёлую корзину и потащил в противоположном направлении.

Мага дровосек увидел ещё прежде, чем добрался до таверны «У мёртвой гарпии», что выстроена на перекрёстке дорог, ведущих в монастырь, к полям Онара и горному проходу в Долину Рудников. Маг, одетый в красную долгополую мантию, стоял на коленях неподалёку дороги и тихо шептал молитву. Слов её дровосек разобрать не смог. Но его удивило, что он встретил мага так далеко от монастыря, а ещё то, что маг молился не возле алтаря, а перед старым, поросшим грибами пнём.

— Приветствуя тебя, почтенный! — вежливо обратился к служителю Инноса дровосек.

— И я рад тебя видеть, сын мой. Чем могу помочь? — отозвался маг.

— Почему ты молишься пню, а не свящённому изваянию светлого бога? — не сумел скрыть своего удивления дровосек.

— Что изваяния? Всего лишь мёртвый камень. Боги слышат нас, где бы мы ни находились, и незримо присутствуют во всём, что есть в этом мире, — отозвался служитель Инноса.

Потом он поднялся с колен, стряхнул с мантии прилипший к ней листок и приблизился к дровосеку. Тот протянул ему своё пожертвование.

— Прими во имя Инноса, почтенный. И дай мне совет... — смиренно склонил голову дровосек.

Маг принял подношение, взвесил его на ладони и хмыкнул.

— Какой же совет тебе нужен за столь... щедрую жертву, сын мой?

— Я всю жизнь усердно работаю, но не могу свести концы с концами. Верно, я чем-то прогневил Инноса и он в наказание назначил мне пребывать в нищете, одиночестве и терпеть насмешки горожан. Если я чём-то провинился, то как мне искупить свою вину? — спросил дровосек дрожащим от волнения голосом.

Маг надолго задумался, склонив голову и спрятав ладони в широкие рукава мантии.

— Не знаю, чем ты вызвал гнев Инноса — боги не посвящают в свои замыслы даже самых приближённых к ним смертных. Но как угодить ему и получить прощение, подсказать могу. Только это будет непросто... — проговорил, наконец, он.

— Укажи мне путь! Я всё сделаю, — с надеждой воскликнул дровосек.

— Ты должен обойти все алтари Инноса, какие есть на острове, и вознести молитву у каждого из них. Последним посетишь тот алтарь, который находится в монастыре. Пока ты разыщешь остальные жертвенники, монастырские ворота как раз вновь распахнут для паломников.

— И моя жизнь станет лучше, если я это сделаю?

— Конечно! Ни разу не слышал, чтобы кто-то из тех, на кого снизошло благословение Инноса, жаловался на свою судьбу, — уверенно ответил маг.

Дровосек поблагодарил его и отправился восвояси. В хижину он возвратился уже ночью, а утром взял топор, собрал в котомку те немногие вещи, что у него имелись, и отправился в новое паломничество, назначенное магом.

Первым делом дровосек обошёл все алтари, которые стоят близ крестьянских ферм и полей. На это ушло два дня. Затем он посетил алтарь неподалёку от таверны «У мёртвой гарпии» — всего лишь в полусотне шагов от того места, где встретил подарившего ему надежду мага. В таверне он расспросил у бывалых людей о местах, где находятся остальные жертвенники. Оказалось, что путь его лежит в места дикие и опасные, где немудрено лишиться жизни. Но делать было нечего, начатое паломничество требовало завершения.

Денег на ночлег в таверне у дровосека не было, поэтому он дождался утра у костра на опушке леса, а с рассветом отправился по узкой дороге, которая петляла между горами и быстрой порожистой речкой. Один из алтарей он нашёл в самом начале этой тропы и вознёс молитву Инносу. Затем он добрался ещё до одного жертвенника, а к ночи — до следующего. Тот стоял у поворота в Долину Пирамид, и наш паломник натерпелся страха, пока дожидался утра в зарослях неподалёку.

Зато утром дровосеку улыбнулась удача — он заметил спавшего в траве падальщика, осторожно подкрался к нему и прикончил одним ударом топора. Живот у бедняги сводило от голода, ведь кроме недозрелых ягод и грибов он ничего не ел уже несколько дней. А потому дровосек сделал остановку на полдня. Выпотрошил добытую птицу, развёл большой костёр и принялся жарить добычу.

— Видно, Иннос уже заметил мои старания и решил проявить свою милость. Как же он тогда вознаградит меня, когда я завершу паломничество? — вслух размышлял дровосек, когда отдыхал у костра, до отвала наевшись сочного мяса.

После полудня он намеревался продолжить путь, но от непривычно обильной пищи у него разболелся живот. Пришлось остаться в этом мрачном месте ещё на одну ночь. А когда стемнело, к стоянке дровосека вышла стая волков, которых привлёк запах его добычи. Бедняга до рассвета просидел на дереве, а наутро от почти целой туши падальщика не осталось даже костей.

— Оказывается, дар Инноса может повернуться и тёмной стороной. Не зря же огненные маги в своих проповедях призывают к умеренности, — проворчал невыспавшийся дровосек и, потирая всё ещё бурчащий живот, отправился в путь.

Когда незадачливый паломник достиг берегов озера, светило вновь перевалило за середину своего дневного пути. А дровосеку предстояло ещё отыскать самый далёкий от обжитых мест алтарь Инноса, который находился где-то в окрестностях озера.

Сначала дровосек свернул вдоль берега налево, забрёл в какое-то поросшее лесом ущелье и едва не погиб, наткнувшись на стаю глорхов. Спасло то, что двуногие рептилии не умели так ловко карабкаться по уступам, как смертельно напуганный человек.

Лишь после захода солнца, обогнув озеро справа, дровосек вышел на нужное место. Это оказалась мрачная котловина, со всех сторон окружённая отвесными скалами и заросшая дикой растительностью. Именно там и нашёлся жертвенник светлого бога. Правда, когда паломник приблизился к нему, его неприятно поразило, что этот алтарь и установленное на нём изваяние Инноса совершенно чёрного цвета. Вокруг стояла гнетущая тишина, которую нарушали только пронзительные крики какой-то ночной птицы.

Однако не зря же дровосек проделал такой путь. Он опустился на колени перед алтарём и зашептал слова затверженной с детства молитвы. Обычно в ответ на молитву на душе у него делалось легче, а всё вокруг словно озарялось тёплым солнечным светом. Но в этот раз оказалось наоборот — тьма в котловине сгустилась ещё сильнее, сердце сжал ледяной ужас, а глаза на чёрном лице статуи полыхнули пунцовым огнём. Дровосек зажмурился, но продолжал шептать молитву.

Легче не стало. Священные слова будто вязли в тёмном густом воздухе. Потом дровосек услышал какой-то шорох, в лицо пахнуло смрадом горелой серы, а воздух вокруг заколебался от ударов широких крыльев.

— Какой смешной человечек! — глухо прорычал чей-то голос прямо над ухом дровосека.

Он распахнул глаза и отшатнулся. Между ним и осквернённым алтарём висел огромный демон. Его перепончатые крылья лениво месили воздух, клыкастая пасть ухмылялась, а хвост мерзко извивался. По чешуйчатой шкуре порождения Белиара бегали всполохи багрового пламени.

Дровосек попытался закричать, но горло так сжало от ужаса, что он смог выдавить из себя лишь жалкий хрип. Демон расхохотался.

— Не бойся, глупый человечек! Если бы я хотел твой смерти, то уже разорвал бы напополам твоё жалкое тело. Твоя смерть мне не нужна, — проревел он.

— А чего тебе надо? — просипел дровосек.

— Даровать тебе то, за чем ты сюда явился. Именем Белиара, разумеется, — сложив на раздутом, словно орочий барабан, брюхе когтистые лапы, сообщил демон.

— Не-ет! — замотал головой дровосек, а голос его прозвучал словно овечье блеяние.

Это вызвало у демона новый приступ хохота. Он задрал вверх клыкастую пасть, ржал, пускал дым из ноздрей и всё никак не мог остановиться. Но, в конце концов, всё же успокоился, отдышался, сплюнул в сторону клуб тёмного пламени и заговорил снова.

— Подумай, чего ты желаешь в жизни? Богатства, почёта, власти? Ведь так? Или ты хочешь до конца своих дней ходить в лохмотьях, голодать, терпеть насмешки? А потом какой-нибудь холодной зимней ночью загнуться от мороза и остаться валяться скрюченным возле остывшего очага в своей хибаре? Да тебя даже хоронить никто не станет! Звери или мясные жуки обгложут твои кости, и они навечно останутся гнить под развалинами хижины. Ты ведь знаешь, что так оно и будет! — пророкотал демон, и в голосе чудовища дровосеку почудилось сочувствие.

Он так живо представил нарисованную демоном картину своей бесславной смерти, что горло сжалось уже не от страха, а от жалости к самому себе. На глаза навернулись слёзы.

— Но Иннос уже даровал мне свою милость! Он послал мне жирного падальщика! — не слишком уверенно возразил дровосек.

— В самом деле? Тогда почему твой живот ввалился, а сквозь лохмотья видны рёбра? И почему я не чувствую запаха копчёного мяса из твоей сумки? — спросил демон.

— Ну, я просто съел слишком много и мне стало худо. А потом набежали волки и...

Демон прервал объяснения дровосека новым приступом хохота.

— Как это похоже на Инноса! — отсмеявшись, заявил он. — Скажи, друг мой, у толстосумов из Верхнего квартала волки, случайно, куски изо рта не вырывают? А у магов нигде не колет, когда они хлещут красное монастырское и закусывают его дорогим сыром? Нет? Я почему-то так и думал!

Дровосек неожиданно почувствовал, что в словах исчадия Белиара есть своя правда.

— Таков уж он — Порядок, установленный Инносом. Одним всё, а другим ничего. В нищете родился, нищим и сдохнешь, — продолжал напирать демон. — Пойми, человечек, свободу и успех может даровать лишь Хаос. Когда нет заранее установленного жёсткого порядка, судьба твоя не предопределена и ты можешь стать тем, кем захочешь. Мечтаешь жить в самом лучшем особняке города? Хочешь, чтобы богатеи из Верхнего квартала на коленях умоляли тебя отсрочить им долги? Желаешь, чтобы самые прекрасные женщины Хориниса были твоими? Мечтаешь о здоровье, свободе, преклонении людей? Служи Белиару! И всё твои мечты исполнятся!

Дровосек облизал пересохшие губы. Перед его мысленным взором вставали картины одна соблазнительнее другой.

— Что я должен сделать? — прохрипел он.

— Вот, это уже другой разговор! Работа несложная, а щедрость Белиара границ не имеет. Только давай сначала запишем условия сделки в Альманах одержимого — Хаос Хаосом, а правила правилами, знаешь ли... — довольно потёр ладони демон.

Несколько дней спустя дровосек с самым смиренным видом постучался в ворота монастыря Инноса. Привратник, когда увидел, что у одетого в лохмотья пришельца нет ни тяжёлого мешка с тысячей золотых, ни овцы для вступительного взноса, наотрез отказался его впускать. Дровосеку пришлось снова долго колотить в ворота, а потом объяснять вышедшему на шум молодому магу, что он паломник и мечтает всего лишь помолиться Инносу. Наконец, его нехотя впустили.

Едва оказавшись перед жертвенником, дровосек прочёл короткое заклинание, и несший в часовне неусыпный дозор послушник свалился без чувств. А «смиренный паломник», радостно полыхнув из зрачков белиаровым пламенем, начал обряд осквернения алтаря.

На его беду или счастье — тут уж как посмотреть — в часовню как раз в это время решили заглянуть двое высших магов. Поначалу они остолбенели от неожиданности, замерев на пороге часовни. Но потом один направил навершие посоха в сторону дровосека и произнёс несколько слов. Из посоха ударил сноп яркого света, и одержимый рухнул как подкошенный рядом с усыплённым им послушником. А там, где он только что стоял, распахнул кожистые крылья демон.

— Так вот оно что! — закричал старший из магов. — Бей его!

Маги дружно ударили мощными заклинаниями, и демона охватило чистое пламя Инноса. Он визжал, корчился и пытался дотянуться до обидчиков когтями. Но маги продолжали читать заклинания, рунные камни в их руках раскалились словно железные заготовки в кузнечном горне. Но жар слугам Повелителя Огня был нипочём, а вот демону приходилось совсем худо. Вскоре он лишился остатков сил и ссыпался на пол часовни кучкой безвредного пепла.

— Давно я так не развлекался! — довольно сказал один из магов.

— И не говори, брат. Жаль, что он был всего один, — согласился другой. Затем он обернулся и с гордым видом оглядел столпившихся за спиной послушников и молодых магов, которые прибежали, заслышав грохот магического поединка.

— А с этим что делать будем? — брезгливо спросил первый маг, ткнув носком дорогой обуви в бок дровосека.

— Ну, от одержимости мы его избавили. Пожалуй, стоит отправить его в город и отдать под суд, за то что продался тёмным силам... — с сомнением проворчал второй.

— А стоит ли тратить на него время? Пусть убирается в те грязные трущобы, из которых выполз. Это будет для него лучшим наказанием.

— Ты прав, брат. Эй, кто-нибудь! Отнесите этого недостойного за ворота и бросьте возле дороги! — обернулся маг к послушникам.

Дровосека подхватили за руки и за ноги, выволокли за пределы монастырских стен, протащили по мосту и бросили на землю...

* * *

— И что с ним потом стало? Он умер? — прервал затянувшееся молчание дрожащий голос Эрнана.

— Кто? Дровосек? — переспросил вырванный из задумчивости Драгомир.

— Да.

— Едва не умер. Но на него, валявшегося на обочине, наткнулись водные маги. Служители Аданоса подобрали беднягу, отпоили целебными зельями, накормили и взяли с собой. Сначала дровосек таскал их вещи, разбивал лагерь и рубил дрова. Потом один из магов стал учить его читать и писать. Со временем он начал изучать слово Аданоса и заклинания. А на старости лет, незадолго до своей смерти, даже вошёл в высший круг водных магов. Проживи бывший дровосек чуть дольше, он мог бы поучаствовать в создании магического купола над Долиной Рудников, — сказал старый охотник.

— Значит, он всё-таки умер... — вздохнул Эрнан.

— Так ведь не сразу. Прежде прожил долгую и интересную жизнь, — утешил его Диего. — А я тут между делом письмо капитану Лерою написал. Отнесёшь его в таверну, сынок?

Не дожидаясь согласия, купец высунулся в окно. На пристани уже зажгли масляные фонари, под одним из которых стояли двое стражников. Диего узнал одного из них.

— Привет, Тиль! Как служба? — крикнул он. — Не проводишь моего сына в портовую таверну и обратно?

— С детства его к торговым делам решил приучать, почтенный Диего? — весело откликнулся стражник — невысокий широкоплечий мужчина средних лет, одетый в добротные, ладно сидящие на нём доспехи.

— Придёт время, и я ему дело своё оставлю, — усмехнулся Диего.

— Ладно, пусть выходит. Проводим. Всё равно делать нечего, а сменят нас только под утро, — согласился Тиль.

Диего передал Эрнану свёрнутое в трубку письмо и велел долго не задерживаться. Тот согласно кивнул, с важным видом проверил висевший на поясе маленький кинжал и стал осторожно спускаться по лестнице, на которую сверху едва пробивался свет.

— А знаешь, Драгомир, накину я, пожалуй, вашим ребятам по паре монет за каждую шкуру. Что я, в самом деле, будто сам не охотился, в горах от орков не прятался и в лесу зимой не мёрз? — услышал Эрнан за спиной голос отца.

Мальчишка преодолел первый пролёт, а на втором ему пришлось замедлить шаги — здесь оказалось ещё темнее. А когда ему оставалось пройти последние ступени, Эрнан и вовсе замер. И было отчего! Впереди, загородив треть едва видимого в темноте проёма, колыхалось нечто.

«Нежить!» — молнией пронеслось в голове Эранана.

Он замер в нерешительности, сердце испуганно билось где-то у самого горла. Что делать? Бежать назад, к отцу? Но порождение Тьмы непременно настигнет его на лестнице и навалится сзади. Попытаться прошмыгнуть мимо и броситься под защиту стражников? Но справятся ли они с исчадием Белиара?

Эрнан глубоко вздохнул, выхватил из ножен кинжал и ринулся в атаку...