I never asked for this (гет)

Примечания:

Вы добавляете проституток в игры и не даете даже катсцену с партнершей? Эйдос, так дразнят только детей. Я купилась.

У женщин Адама схожие вкусы.

* * *

Меган обычно не слышит хлопка входной двери или тяжелой поступи ботинок спецназовца, и по первой едва не ловит сердечный приступ. Задумавшаяся женщина часто могла бродить от комнаты до комнаты, наливать себе кофе и, только развернувшись, обнаруживать, что Дженсен развалился на диване в полумертвом состоянии. Но сейчас Адам вваливается в квартиру, не чувствуя в себе сил даже крикнуть «Я дома!» и предупредить наверняка снова заработавшуюся учёную. Он вяло отбрасывает в сторону лёгкую куртку чёрного цвета, спихивает с ног тяжелые ботинки и шлепает по паркету прямиком в ванную.

В Детройте стоит засушливое лето. Один из тех сезонов, в которые по радио передают предупреждение об опасности долгого нахождения под солнцем, напоминание использовать солнцезащитный крем и пить побольше воды. Один из тех сезонов, в которые было бы так приятно выбивать со складов за чертой города засранцев, решивших переправить на границу Канады партию нейропозина… Если бы на складах были приличные кондиционеры.

Душ, срочно в душ. В сияющей прохладой комнате он едва не срывает с себя рубашку, застревает в одной штанине и с чертыханием выпутывается из остатков одежды. Запах гари, кажется, пропитал даже волосы, кожу стягивает от подсохшего пота, обколотое гипостимом плечо безбожно зудит.

Меган однажды показала ему, уставшему от пригорания яичницы, способ избежать этого. Она долго нагревала сковородку, а потом капнула на неё водой и удовлетворенно смотрела на удивление на лице мужчины, когда вода не расплылась лужицей, а начала шариками кататься по блестящему горячему металлу. Она назвала это эффектом Лейденфроста с такой гордостью, словно сама приложила руку к его появлению.

Адам сейчас чувствует себя этой сковородкой. Он не удерживает стона, когда прохладная вода окатывает его с головы до ног и моментально сбивает жар. Чёртова жара запекла его в тяжелой амуниции как утку в духовке. Минуту-две он просто позволяет усталости стекать с него с холодными струями, уперевшись рукой в стену и расслабленно сгорбив плечи. Только потом прибавляет температуры.

Что-то заставило его вздрогнуть. Шестое чувство. Адам оборачивается через плечо, смаргивая заливающую глаза воду, и через прозрачное стекло душевой кабинки видит Меган.

Поймав его взгляд, женщина несколько смущённо улыбается и поводит плечами. Лёгкая струящаяся ткань длинного одеяния соскальзывает на пол, обнажая белое тело. Он даже не пытаетя отвести взгляд. Зачем?

Дженсен отворачивается обратно, позволяя нежным горячим рукам коснуться напряженных плеч. Слова излишни. Почти массажными движениями женщина гладит его по плечам и спине, в пригоршни собирая усталость. Потом прижимается сзади мягкой грудью с уже затвердевшими сосками, скользит ладонями к его груди, прислоняется щекой.

— Ты вообще выходишь на улицу? — тихо усмехается мужчина, отмечая контраст мраморных пальцев и его смуглой груди.

— Там так душно, — выдыхает Меган, и в её голосе не меньше жара, чем под иссушающими лучами солнца.

* * *

Есть правильные вещи, есть неправильные.

— Так можно и глаз кому-нибудь выколоть, — насмешливо произносит леди Сазерленд. Правда, леди не стоят в одном облегающем комбинезоне перед голыми оперативниками, пытающимися смыть с себя чужую кровь, и не рассматривают их с неприкрытым интересом.

— У тебя привычка подкрадываться к мужчинам, когда они принимают душ? — бурчит Дженсен, пряча наноклинок обратно в ножны и позволяя Катрин приблизиться.

Руки оперативницы холодны, а прижавшаяся сзади грудь рельефна от имитирующих мышцы стальных волокон.

— Только к везучим, — шепчет Катрин едва ли громче шума воды и заводит руки спереди, обнимая Адама. Он выворачивается из объятий, и следующую фразу Катрин произносит уже глядя ему в лицо. — Дэвид предложил мне лететь с тобой завтра в Лондон, так что это моя последняя ночь в городе моторов.

— Надеюсь, он тебе приятно запомнится.

А есть вещи, которые не подпадают ни под одну из категорий, и от них нельзя взять и отказаться.

Он мягко подхватывает её за подбородок и неспешно целует. Исследует полные, влажные губы, скользит свободной рукой по крепкой талии и прижимает к себе. Губы, бёдра, грудь — в них не так много человеческого, и тепло кожи Адам чувствует не так ярко, как Катрин. Паршивое ощущение. Неполноценное. Стальные пальцы наверняка царапают торс Сазерленд, сжимают бедра, ягодицы в отчаянной попытке вернуть фантомную полноту ощущений. И не найти снова и снова.

И Адам злится, что выражается в становящихся грубыми, резкими ласках. Катрин гортанно смеётся и вдруг перехватывает инициативу, дергаясь вперёд и вжимая Дженсена в холодный кафель стены.

— Полегче, агент, — мурлыкает Катрин ему на ухо, отвлекая от происходящего снизу. Уже скользкой от геля ладонью она обхватывает его член. Пальцы уверенно скользят вверх-вниз, а она продолжает, не давая на секунду ошалевшему Дженсену вставить и слово. — У нас есть свои преимущества.

* * *

Меган редко проявляет инициативу, но Адама устраивает ведущая роль. Ему доставляет удовольствие наблюдать, как постепенно дыхание любимой женщины учащается, зрачки расширяются, вдохи срываются на короткие стоны. Как она сжимает бедра и обвивается вокруг его руки, намекая, что пальцев уже маловато. Снежная королева тает в его руках, становясь изящнее, мягче, податливее… И настойчивее.

Он уверенно ведёт, проходится губами по пульсирующей жилке на тонкой шее, пропускает меж пальцев влажные пряди. И спускается всё ниже, языком вычерчивает узоры, спускающиеся от ямочки меж выступающих ключиц до тазобедренных косточек.

Она раскрывается с ним, только ему показывает страсть и уязвимость. Адам в свою очередь лишь с ней может проявить нежность и аккуратность, словно боится и кончиком пальца оставить след на прозрачной коже. Они изучают хрупкость друг друга, исследуют границы и порой не перестают удивляться, как много нежности таится под броней и масками, которые их вынудило надеть общество.

— А-Адам, — едва не всхлипывает Рид, когда он добирается до самого чувствительного места и погружает язык в горячую влажную плоть. Вода заливает глаза — плевать. Все остальные чувства обостряются, различая надрывные нотки в коротких стонах, удерживая дрожащие напряженные бедра, отмечая её сильный и приятный запах. Кожа Меган пахнет шоколадом с поджаренными орехами, её духи — цитрусом и хвоей.

* * *

Поначалу он даже пугается своей резкости, но Катрин не смущается. Наоборот, она сама всё настойчивее, всё ближе, она так близко, что Адам теряется. Но ненадолго. В эту игру можно играть вдвоём.

Стыд и ярость из-за аугментаций, из-за собственной неполноценности выливаются в резкое сжатие пальцев, рывки, требовательное проникновение языка за влажные губы. А она только того и ждёт, поощряет любовника довольным мурлыканьем и усмешками.

Ещё движение — и она оказывается у него на руках, Адам двигает бёдрами вперёд и входит резко, до конца, не удерживая рыка. Сазерленд закатывает глаза и впивается в его губы, не сдавая позиции.

Они прижимаются друг к другу ближе, оставляют синяки и укусы, словно только на грани с насилием могут ощутить то, что обычных людей заставило бы уже содрогаться. Мало, чертовски мало, когда все ощущения скользящей под пальцами кожи, царапающих спину ногтей и обвивающих талию ног фантомны, выцарапаны из прошлого и поделены напополам беспощадным настоящим.

Катрин вскидывает голову, закусывая губу, и вскрикивает, напрягаясь и сжимаясь так сильно, что смогла бы раздавить кости плеч, в которые впивается. На её счастье, широкие плечи Дженсена состоят не из хрупких мышечных волокон, потому через шум воды слышен лишь скрежет стали о сталь. Сам мужчина вжимает её в стену… И их поглощают несколько секунд потрясающей вечности.

* * *

Он обвивает талию Меган одной рукой, другой проводит от живота до шеи, заставляет её выгнуться, поворачивает к себе за щёку и глубоко целует. Впрочем, только для того, чтобы через мгновение оторваться от припухших губ, вжаться в скулу переносицей и сделать пару резких рывков.

Реальность возвращается урывками через накатывающее расслабление. Адам ослабляет хватку, и Меган упирается рукой в стену. Ещё пару секунд так — чувствуя друг друга каждым сантиметром, каждой молекулой, каждым рваным вдохом, сотрясающим грудную клетку, — и уже потом возвращается осознание себя как разных людей.

Меган разворачивается и обвивает его шею руками. Адам заботливо гладит её по рукам, по спине, мягко целует влажную кожу, пока дыхание обоих не успокаивается. Меган глядит на него из-под ресниц и лукаво улыбается с наигранным осуждением.

— Я вообще-то зашла только сказать, что поставила лимонад в холодильник.

— Отлично, — улыбается Дженсен и выключает воду. — Тоже хороший способ охладиться.