Шепот ветров прошлого (гет)

Якову весь день было стыдно, что он свою Анечку фактически запер в стационаре. Знал же прекрасно, что она боится и избегает обследования. Нет, конечно, нужно разобраться, с обмороками, но добровольно же, а не добровольно-принудительно. Это вообще, нравственно, заставлять кого бы то ни было делать то, что не хочется?

Анна такая растерянная на каталке лежала и, когда мимо нее проходили люди, прикрывала глаза от смущения.

А он договорился, оплатил все, поцеловал и был таков. Работа, ожидаемо, остаток дня не клеилась. Совесть свербила. Еще студенты со своими вечными пересдачами!

Специально для своих студентов Яков выложил лекции одного очень хорошего преподавателя из ведущего ВУЗа России и дополнил методичку другими полезными ссылками. Например, дал подробный материал по антибиотикам, по которым спрашивать любил. Очень уж актуально.

Штольман знал, что студенты на него уже завели подробнейшее учебное досье, где перечислили все когда-либо дополнительно заданные вопросы и сформулировали ответы на них. Анечка тоже к коллективному творчеству руку приложила.

Яков все диву давался, что студенты, как припасливые мышки-полевки, по зернышку собрали все каверзные вопросы, опрашивая каждого, кому посчастливилось получить экзамен или зачет. Сфотографировали задачи и тесты. Конкретизировали все его дотошные вопросы про переливания и группы крови, про асептику и антисептику, шоку кровопотери и прочее. Но ничего, пусть учат, а к следующему семестру он придумает новые задачи и составит новые опросники. Нет, ему не лень.

* * *

Штольман не любил эту кафедру на восьмом этаже клинической больницы. Неудобно! Все внизу: гардероб, буфет. Студенты вечно носятся по этажам, всем непременно нужно на первый. Как кони по лестницам! То за сменкой, то за конспектом.

Сегодня вместе с ним принимать пересдачи приехал Александр Францевич. Яков, увидев в напарниках грузного доброго преподавателя, вздохнул. Ну все, порки и казни отменяются, к будущим медикам Милц был лоялен до невозможности. Всех студентов любил и жалел. От милейшего Александра Францевича все выходили счастливыми и сдавшими.

Экзамен проходил ожидаемо. Юное прелестное существо, хлопая глазами и впав в этакий ступор, называла стернотом "железочкой". Яков бы за такое глумление над хирургией выгнал экзаменуемую без сожалений, а Милц вздохнул и просто поправил дурочку, еще и рассказал, как и зачем нож-долото применяется.

В этот раз Штольману достался не самый пропащий студент — Андрей Елгин, проболевший пол-семестра и оттого на парах не присутствовавший. Яков задал ему два вопроса и тут же, без подготовки начал спрашивать. Больше Якова интересовало клиническое мышление и сообразительность студента, а также степень владения материалом. Андрей не подвел. Хороший, умный парень.

Александр Францевич же сам рассказал студентке (явившейся на кафедру без сменки и даже без бахил!) ее билет и поставил четверку.

Спорить Яков с одним из опытнейших и авторитетных хирургов не стал. Если Милц поставил четверку, значит есть на то причина.

Спустя час, прощаясь, Александр Францевич вдруг сказал:

— Я видел, как неодобрительно, Яков Платонович, вы на меня смотрели, мол старый дурак совсем из ума выжил, незаслуженно лепит четверки!

— Напротив, я подумал, что вы знаете, что делаете, и если ставите четверку, значит видите в этом смысл, — покривил душой Штольман.

Александру Францевичу импонировал Яков Платонович и как человек, и как специалист, и как романтический герой, новость о свадьбе которого разлетелась по всему мединституту. Импонировал бы еще сильнее, если бы не его резкость, которая сбивала с толку.

— Вот именно, — с достоинством ответил Милый. — Альбина, может, звезд с неба не хватает, но она регулярно дежурит у нас в отделении. Она — старшая в многодетной семье, и не мне вам говорить, что это значит, и какая эта девочка труженица!

— Так давайте каждую санитарку профессором сделаем! — чересчур резко пожал плечами Штольман и тут же был наказан за чванство. Рука немилосердно заболела.

Александр Францевич, сначала обиженно и рассерженно засопел, но увидев гримасу собеседника тут же сочувственно спросил:

— Как ваша рука, Яков Платонович?

— Благодарю, потихоньку заживает, — не захотел признаваться в своей слабости Штольман.

— Студенты говорили, что вы отменили операции? Они очень ждали, что вы позволите присутствовать при эндоскопическом вмешательстве в сустав.

— Восстановление идет не так быстро, как хотелось бы. Воспалительные изменения стихают, скоро можно будет начать разрабатывать. А студентов я все равно приведу на операцию, только к коллеге, уже договорился! — пообещал Штольман.

Александр Францевич немного помялся и предложил:

— Если позволите, я бы хотел осмотреть вашу руку. Последний час я наблюдал за тем, как вы двигаетесь, есть у меня некоторые предположения касательно вашей травмы и повреждения нерва.

— Осмотреть? Ну что ж, хорошо, подумав, согласился Штольман, начав снимать пиджак. — Мне не нравится иннервация...

* * *

К Анне удалось вырваться лишь после семи. Пусть попробуют не пустить в отделение!

Он, конечно, хорош, гусь, запер девчонку и даже не позвонил за день ни разу.

Аня тоже молчала. Наверняка обиделась. После собрания в Академии Здоровья он сорвался в дорожную больницу. Купил по пути то, что успел — мандарины, орехи, кофе в стакане, чёрную шоколадку...

Пока он был в дороге, ему успела позвонить Вероника.

Штольман посмотрел на экран и поморщился. Сейчас начнутся уговоры, жалобы... Кто только номер телефона дал?

По второму звонку, последовавшему сразу за первым, он понял, что бывшая родственница просто так не отстанет.

— Привет, братик, — довольно бодро сказала женщина. Излишне оптимистично для человека, у которого потерялся ребенок.

Словно прочитав его мысли, женщина горестно вздохнула.

— Эээ... Вероника, чем обязан? — спросил Яков, паркуясь у проходной Дорожной больницы. — Мне не удобно говорить.

— Я звоню попросить у тебя помощи. Знаешь же, у нас ребенок пропал. — грустно ответила Вероника.

— Там что, у вас совсем помочь некому?! — недоумевал Штольман.

— Некому. Мать давно лежачая, и я здесь совсем одна. У нас тут переполох — полиция, волонтеры, опека. У меня голова кругом. Деньги закончились. Я заняла, у кого можно.

— И вспомнила про меня. Кто надоумил позвонить и дал номер? — давил Штольман.

— Твой отец. Мне нужен адвокат. Деньги на поездки в райцентр. Время уходит, ребенка нужно найти. Ты понимаешь, он совсем маленький, ему нужно помочь, я не сплю ночами, так волнуюсь за него, — просила Вероника.

— У тебя большая семья, муж должен быть, — резонно заметил Яков.

— Мой муж служит, он в командировке, связи с ним нет. Там где он находится, дают о себе знать лишь изредка, таков порядок. Звонить нельзя.

— Какой муж по счету? — не удержался от колкости Штольман.

— Второй. Не нужно ерничать, Яков. Если я в чем перед тобой и виновата, или моя мать, все уже

в прошлом. Муж у меня хороший, но денег прислать он не может. Карточка у его матери. Коля пытается копить нам на жилье и переезд из этой глуши.

— У меня своя жизнь... — начал было Штольман.

— Яков, не хочешь дарить, займи, я обязательно отдам, как муж выйдет на связь!

— Я подумаю. Почему пацан от вас сбежал? — спросил с подозрением Штольман.

— Он аутист. Его поступки не поддаются обычной логике. Возможно там шизофрения или еще что-то. Костик гиперактивный, неуправляемый. Он и раньше убегал. У нас тут озеро с горячими ключами, лед тонкий, есть полыньи. Если бы были деньги, можно было бы взять в аренду подводные дроны..

Вероника еще долго рассказывала Якову о том, как проходят поиски.

Вопреки довольно жалостливым и лицемерным уговорам, он не проникся сочувствием к ее семейству.

Вернее, чувство жалости было к маленькому потерявшемуся Костику, но тому, на чьи поиски арендуют подводные дроны, сочувствовать было уже поздно. Разговор так ничем и не закончился.

* * *

Увидев сцену в палате, Яков опешил. Вроде бы приличный, консервативно настроенный лечащий врач сидел на краешке постели пациентки (само по себе не комильфо) и пожимал ей пальчики. Это его, Штольмана, женщина! Оставил на каких-то полдня!

Ее невозможно от оставить нигде одну. Везде, где бы, и по какому поводу они с Аннушкой не очутились, вокруг нее тут же начинали крутиться восторженные почитатели мужского пола.

Так и здесь. За руку этот Артем Дмитриевич явно ее не просто так схватил, еще и на койку присел, поближе. Лучше бы непосредственными обязанностями занимался! План обследований они утром большой наметили.

Яков разозлился, но Аня, увидев его в проеме двери, улыбнулась так искренне и так радостно, что у Якова отлегло от сердца. Не сердится, девочка его. Под рукой у нее размеренно жужжал прибор суточного мониторинга ЭКГ, и она чуть недовольно подвигала рукой. С холтером он, конечно, палку перегнул, но ничего, лишним не будет.

Сгрузив гостинцы сияющей девушке на тумбочку, он отконвоировал явно опасающегося за свою жизнь и здоровье Артема Дмитриевича в ординаторскую.

Опасения доктора были не напрасны. Как только дверь ординаторской закрылось, Штольман не переминул с разборками:

— Я вам девушку после глубокой потери сознания привез, а вы ей руки наглаживаете! — зло заявил мужчина.

— Я прощупывал пульс, — попробовал увильнуть лечащий врач, но глаза его выдавали неправду.

— Дурака из меня не делайте, — ни на секунду не поверил Штольман. — Если Анна пожалуется на домогательства...

— Послушайте, я лечащий врач, я сегодня и аускульцию легких проводил в полном объеме, — зачем-то решил дернуть тигра за усы Артем Дмитриевич и не смог сдержать довольную улыбку.

"Отличная, кстати, грудь", — вспомнил котяра.

"Это моя невеста" — зло подумал Штольман.

Артем Дмитриевич вслух, разумеется, грешные мысли не озвучил, да и бюстгальтер Анна лишний раз снимать отказалась категорически, оставив для выслушивания небольшую полоску кожи, даром, что студентка меда.

Очевидно, в выражении лица лечащего врача что-то изменилось, потому как Штольман, вскипев, заявил:

— Давайте сюда готовые исследования, и мы уезжаем немедленно. Ноги Анны тут не будет. За другими волочитесь!

Артем Дмитриевич тут же пожалел о том, что решил подразнить этого холеного ревнивца. Деньги Яков Платонович заплатил приличные, да и человек он не простой. Случай с девушкой интересный...

— Подождите, не кипятитесь, — пошел на попятную лечащий врач. — Я вам обещаю, все будет в рамках профессиональной этики. Завтра к обеду снимем холтер, и я отпущу Анну Викторовну домой. Не стоит сейчас дергать пациентку...

Аня, тем временем, оставленная мужчинами, легкомысленно сама себя дергала. Она вновь вызвала духа. Надо же понять, как этот ребенок умер, и чем они могут помочь ему?

— Дух мальчика, явись! — приказывала девушка.

Призрак не заставил ее ждать. Он застыл в метре от кровати.

Дух показывал ей картинки с праздника в детском саду. У ребенка был костюм капусты, состоящий из ярко-зеленого комбинезона и бумажной повязки — короны на голову с изображением овоща.

Перебивая девочку в бордовом, он бойко декламировал:

— Ты уж, свекла, помолчи!

Из капусты варят щи!

А какие вкусные

Пирожки капустные!

Зайчики-плутишки

Любят кочерыжки.

Угощу ребяток

Кочерыжкой сладкой.

Когда мальчик переодевался после утренника, воспитатель заметила на его руках и ногах синяки.

— Кто это сделал, Сахрат? — спросила она ребенка.

Мальчик замялся, грустно глядя на воспитателя.

— Это Костя сделал, — подумав, объяснился мальчик.

— Как ты умер, Сахрат? — не выдержав, спросила Аня. Ее начинало сильно мутить.

Дух послушно показал воду, холодную воду, много холодной воды. Озеро. Бурные потоки воды после дождя, выливающиеся по водостоку на отмостку частного дома. Корыто с грязной водой в загоне с животными.

Тут Аня отчетливо почувствовала продром (признак, предшествующий) обмороку. Сегодня Артем Дмитриевич серьезно и обстоятельно объяснил ей про продромы. Их нужно почувствовать и постараться, запомнить. Это нужно для того, чтобы вовремя принять меры для предотвращения обморока или, на худой конец, минимизации последствий падения. Головокружение и слабость. Снижение четкости зрения.

Она сразу же позвонила Якову.

— Да, Аня, — моментально отозвался Штольман.

— Меня доктор просил позвать, если возникнет аура... так вот, кажется, что сейчас, — слабым голосом сказала Аня.

— У нее приступ, — быстро сказал Штольман, не став продолжать спор в ординаторской.

— Сейчас снимем все показатели, — бодро сорвался с места лечащий врач. — Если дело в глюкозе, не будет никакого обморока, откапаем.

Увы, потеря сознания все-таки произошла. В себя Аня пришла под капельницей.

Снующий туда-сюда Артем Дмитриевич был очень озадачен.

— Возможна опухоль поджелудочной. Нужно МРТ поджелудочной и 72 часовой тест...

Сказав это, он выскочил из палаты.

Яков взял Аню за руку, отметив про себя, что конечности ледяные.

— Как чувствуешь себя? Сейчас принесут грелку, — пообещал он.

— Хорошо, — потупилась Аня. — Только слабость небольшая.

— Что с тобой делать? — печально и озадаченно спросил Штольман. — Я жутко за тебя боюсь.

Здесь Аня созналась, что ее нездоровье — это последствие общения с духом. Оба раза она видела одного и того же мальчика, причем сейчас специально его и вызвала, вот и все!

— Зачем, если тебе потом плохо?! — недоумевал Штольман. — Это эксперимент такой? Жестокий по отношению к себе, я за тебя очень переживаю.

— Понимаешь, с ним случилось что-то страшное. Ему плохо, поэтому и мне плохо. Дух меня не оставит, он понял, что я могу помочь. Если он найдет упокоение, то и я поправлюсь, — терпеливо объясняла Анна.

Яков помог ей сесть и дал в руки стаканчик с кофе. Он очень пожалел, что от души фыркнул, когда бариста предложила капнуть туда немного сиропа. Анне бы сейчас этот самый сироп не помешал.

— Я нашел аскорбинку с глюкозой, — доложил доктор, заглянув в палату

— Давайте, — кивнул Штольман.

— Пару штук, не больше, — велел Артем Дмитриевич. — И после приступа не употребляйте.

— Хорошо, — смутилась Анна.

Лечащий врач съежился под взглядом холеного ревнивца и шмыгнул за дверь.

Аня после аскорбинки и внутривенной инфузии порозовела.

Яков старательно грел ей руки, в ногах девушки лежала грелка.

— Так, мальчик, значит. Ну и кто он, где его найти? — недоуменно спросил Яков. — Мальчиков в России много, пропавших, к сожалению, тоже.

— Ему лет шесть, очень худенький, хорошенький, смышленый. Зовут Сахрат.

— Гость из ближнего зарубежья? — поднял бровь Штольман. — Вот только его нам не хватало!

— Не знаю, по-русски говорит чисто. И он беленький, глаза, правда, карие. Кажется, он утонул.

— Я попробую погуглить, — решил Яков. — Сахрат, говоришь?

Штольман вбил несколько слов в поисковик и убедился, что пропавший мальчик не плод воображения девушки.

Он устроился поудобнее и начал читать для Анны:

— В Иркутской области пропал шестилетний мальчик Добиев Сахрат. Дата рождения -13.02.2017. Информацию распространили волонтеры поискового отряда.

Сохрат ушел из дома утром, 20 января, в районе текстильного комбината.

Если у вас есть какая-либо информация о ребенке, позвоните по телефонам, указанным в ориентировке.

Рост 108 см, худощавого телосложения, волосы русые, короткие, глаза карие. Одежда: черный комбинезон на молнии, кроссовки.

Небольшое видео, что Яков открыл для Анны, привело самого Штольмана в состояние сильного волнения.

В ролике, снятом местной телекомпанией, корреспондент эмоционально рассказывала о пропаже ребенка:

"Кажется, вся Иркутская область замерла в ожидании новостей о судьбе 6-летнего Сахрата Добиева. Утром понедельника, 10 января, мальчик бесследно исчез. По словам его опекунши Вероники Зубовой, она заметила пропажу лишь около 07:00, точное время, когда Сахрат покинул квартиру на Комсомольской, по-прежнему не известно. Семья сообщила о ЧП в полицию, уже к 14:00 рядом с домом Зубовых находился штаб поискового отряда.

Найти Сахрата по горячим следам не удалось. К вечеру число добровольцев, откликнувшихся на зов о помощи, достигло ста человек. Утром вторника работа по поиску мальчика продолжилась в усиленном режиме. Уже к обеду число людей в форме едва ли не превышало количество гражданских, проживающих поблизости.

— Это он, точно он, потерявшийся мальчик, — заволновалась Анна, посмотрев видео.

Она, давно вытащившая иглу из вены, вскочила и резво начала ходить по палате.

— Тише, — тут же поймал ее Штольман и усадил обратно на кровать. Он приобнял девушку, чтобы Аня немного успокоилась.

Подумав, Яков вздохнул и начал каяться:

— У меня есть дальние родственники, я не поддерживаю с ними никаких отношений, по крайней мере сейчас... У них традиционно много детей, взятых под опеку. Это почет, хорошие деньги, льготы.

Я как понимаю, это именно у этой семьи и пропал мальчик. Сейчас опекуншу допрашивают правоохранительные органы, трясут волонтеры, полоскают в соцсетях, что не уследила. Вероника сегодня звонила, просила денег на поиски ребенка.

— Ты помог? — спросила Анна.

— Нет, — покачал головой Штольман, пока не став распространяться о причинах своего решения.

— Мальчик мертв, — вздохнула Анна. — Но его дух просит помощи. Боюсь, без нас тело не найдут. Нужно еще пообщаться с духом, понять, что он хочет показать нам.

— Ты плохо себя чувствуешь после этих сеансов, а мальчик все равно уже мертв, — сжал челюсть Штольман. — Я против.

— Мне кажется, произошло нечто ужасное. Сохрат показывал закрывающуюся крышку подвала, много ледяной воды. Ему было очень холодно. Смерть у него была тяжелая, несправедливая.

Яков в раздумии схватился за голову.

— И сейчас пришел... — протянула Анна, смотря в сторону. — Тихо, Яша, замри.

Штольман послушно затих, уставившись на невесту.

— Сахрат, как ты умер? — с волнением спросила девушка.

Дух показал ванну, полную ледяной воды, сильные руки, схватившее его за тонкое тельце.

— Опять в штаны наложил, — со злостью протянула девочка-подросток. — Быстро вытянул руки, чудовище, задницу быстро отклячил, чтобы я могла помыть тебя!

Аня опять увидела закрывающуюся крышку подвала.

— Живучий, как таракан, — хохотнул мужчина.

Видение закончилось.

— Мы должны помочь раскрыть дело! — убежденно сказала Анна, когда дух ушел.

— Аня, три тысячи километров, — взывал к ее разуму Штольман.

— Его убили. Его истязали. Этих людей нужно остановить! — яростно сказала девушка.

— Тебе нужно о себе подумать. Дообследоваться. Подобрать терапию, — сопротивлялся Штольман.

— Мне нормально. Я никакая не больная. Ты уже все понял насчет меня, признайся, ну понял же?! — наседала на него Анна.

— Вообще, у меня есть теория, — признался Яков. — Духи, они крадут у тебя энергию. Кто больше, кто меньше. Когда забирают слишком много, ты отключаешься. Никаких отклонений по здоровью у тебя нет.

— Вот! — ангажированно ответила Аня, подняв пальчик.

— Анечка, гони этих духов от себя, — просил Яков. — Нам это не нужно. Пусть полиция сама как-нибудь справляется.

— Мне нужно! Как ты не понимаешь, полиция не справляется! Духи просят помощи! Вот этот мальчик, к примеру. Его ищут волонтеры, приемная семья, и никто не догадывается, что он умер такой страшной смертью. Нужно съездить туда, в Иркутскую область. Все равно у тебя вынужденная пауза из-за травмы, ты взял две недели отпуска. У меня каникулы. Сессия закрыта!

— Боюсь, поездка будет ужасной, — вздохнул Яков. — Иркутская область, место глухое, депрессивное. Я могу измениться, начать вести себя странно. Там люди, которых я избегал всю жизнь. С матерью Вероники я прожил под одной крышей несколько лет.

— Они тебя обижали? — догадалась Аня.

— Они просто сумасшедшие. Куча грамот, регалий за воспитание чужих детей, а на деле...

Яков вовремя осекся и замолчал. Он был против того, чтобы делиться подробностями. Мужчина не должен перед своей женщиной выглядеть жалующимся слабаком.

— Я знаю, — серьезно сказала Аня. — Я уже кое-что поняла.

— Думаю, мне удастся вырваться с работы. Часть вопросов я смогу решать дистанционно. Дней десять у нас есть, — вздохнул Штольман.

— А ты заберешь меня сегодня? — умильно попросила Аня, сложив руки у груди. — Ну, пожалуйста!

— А холтер?! — поднял бровь Яков.

— Эээ, ну вот дома я его и поношу. Будет возможность замерить сердечный ритм в самых разных ситуациях... — сильно смутилась Аня.

Ей уже хотелось под бочок к своему мужчине, а не это вот все.

— В разных, — кивнул Яков.

В его грустных глазах вдруг заплясали довольные бесенята. — Ладно, будем потихоньку собираться.

Он наблюдал, как Аня бойко вскочила с постели.

— Ой, лиса... — покачал головой Штольман. — Завтра все равно у тебя глюкозатолерантный тест натощак. Надо же посмотреть, как изменяется кривая глюкозы в крови.

— Все сделаю, — пообещала Анна. — Но что-то мне подсказывает, что все будет в рамках нормы. Доктор с ума сойдет!

— Я ему сойду, — фыркнул Яков и начал деловито собирать вещи Анны, чтобы отправиться с ней домой.