Как мама и сказала (джен)

Июнь, 1993 год

Беллатриса сидела за столом, жевала кусочек курицы и морщилась. Опять старый домовой эльф начудил и не дожарил мясо. Похоже, бессмысленно его бранить или колотить, пора отрубить ему голову, как было заведено у Блэков, из которых она происходила, и поискать нового. Вот только где? Сестра Нарцисса опять будет кривить лицо, говорить, что им с Люциусом и самим туго живётся, и, конечно, ни одного домовика не отдаст, а про мерзавку Андромеду можно и не вспоминать, видеть её не хочется, какое там говорить. Может, сказать сыну, чтобы он в Хогвартсе схватил какого-нибудь домовика и привёз? Круциатус многих делает послушными, а Обливиейт помогает очистить разум от лишнего.

Вспомнив о сыне, Беллатриса проглотила несчастный кусочек курицы и ненадолго застыла. Гарри обычно сидел по правую от неё руку, оживлённо о чём-то болтал, спрашивал и внимательно слушал. Такой милый щеночек… и такой дерзкий, если вспомнить то, о чём он пишет ей в письмах или рассказывает, возвращаясь из школы. Впитывает её слова и утверждения, словно молоко матери. Беллатриса отложила столовые приборы и посмотрела на пустой стул возле себя. Гарри вот-вот вернётся, но какой на этот раз? Такой же энергичный и радостный или же глубоко задетый и злой? И почему она каждый раз думает о его возвращении с некоторым волнением? Даже если Гарри засомневается во всех её словах и наконец осознает истину, то разве не всё ли равно?

— Ну ладно Тёмный Лорд, допустим, он нескоро вернётся, — сказала на днях Нарцисса, заходившая проведать сестру. — Но как же твой муж? Родольфус что, писем тебе не пишет? Или он в Азкабане не получает ни одну газету? Мне интересно, вот как ты ему объясняешь свои действия?

— С чего ты взяла, что я ему что-то объясняю? — холодно ответила на это Беллатриса. — Он мне не особо горел желанием что-либо объяснять, вот пусть и дальше сидит в Азкабане без объяснений.

— А если он выйдет?

— Это как?

— Ну не знаю… вдруг Тёмный Лорд вернётся и освободит своих ярых сторонников. Что тогда ты скажешь мужу? Что любишь врага Тёмного Лорда как родного сына?

— Что значит «вдруг», Цисси?! Когда Тёмный Лорд вернётся, я найду что сказать и ему, и своему мужу!

— Но…

— И хватит смотреть на меня так, как будто я обезумела!

А может, всё-таки обезумела, порой думалось Беллатрисе, когда она, как сейчас, начинала неровно дышать при одной мысли о возвращении Гарри. Что вот на неё нашло, когда она стала о нём заботиться? Почему она не издевалась над ним в ответ за то, что сделали его родители? Сказала, что возьмёт на себя ответственность за мальчика и действительно взяла, потому что ни один из Блэков не бросает слова не ветер? А ведь она решила, что как только Волан-де-Морт вернётся, то предъявит ему мальчика и будет равнодушно смотреть, если тот решит расправиться с ним. Вот только почему теперь эта мысль стала вызывать некоторое беспокойство?

Беллатриса отложила столовые приборы и посмотрела в другую сторону стола. Туда, где обычно сидели её деверь и муж. Перед сестрой она не захотела это признать, но было очень неприятно, что муж о ней и не вспомнил. Где его письма о том, как он страдает в разлуке и любит её? Да и любил ли он её когда-нибудь по-настоящему или только гордился тем, что его жена происходит из Блэков, а значит, прекрасная для него, чистокровного волшебника, партия? Может, он теперь злится, что она осталась на свободе, а он за решёткой, потому и не пишет? А может, ему просто плевать на неё, как было и всегда?

Но то ли дело Гарри… Сын считает своим долгом делиться с ней успехами хотя бы раз в месяц или в два. Всякий раз его письма вызывают у неё улыбку. Между строк мелькает что-то такое, что вызывает в груди тепло. Вызывал ли у неё что-то подобное Родольфус? Беллатриса силилась вспомнить, но на ум ничего не приходило. Порой она даже не могла себе объяснить, зачем вообще вышла за него замуж, хотя Гарри сказала, что так пожелал его отец: попросил выйти за кого-нибудь для конспирации, ведь женщины сильных и волевых мужчин всегда в опасности, а замужем за другим есть шанс её избежать. Гарри всё понял и больше не касался этой темы, а Беллатриса нет-нет и думала о ней. Так сильно думала, что не удержалась и отправила на Рождество посылку в Азкабан. Коробку конфет, яблочный пирог и открытку с поздравлениями. Из Азкабана, правда, спустя три дня пришло письмо о смерти её мужа и деверя, но что же поделать, несчастья случаются. Кто же виноват, что в Азкабане нет больничного крыла, а дементоры не обучены оказывать первую помощь? По словам начальника тюрьмы, Родольфус вдруг стал задыхаться и у него остановилось сердце. Та же беда приключилась и с его братом. Наверное, плохая наследственность, слабое здоровье или вроде того, Мордред этих Лестрейнджей разберёт.

— Вот и хорошо, что я от него дитя не понесла, — сказала сестре Беллатриса. — Родился бы ещё один заморыш, все нервы бы вытрепал…

Нарцисса была так удивлена то ли новостью, то ли спокойствием сестры, что не сказала ни слова, и теперь Беллатриса считалась в волшебном мире вдовой.

ХЛОП!

Её очередные раздумья прервал сын. Гарри появился прямо в столовой, одной рукой держась за ноги ярко-огненной птицы, а другой рукой придерживая ручку чемодана.

— Привет, мам! — сказал он с улыбкой и поставил чемодан на пол. — Ты не переживай, сова сама прилетит!

— Да я и не переживаю… А что это ещё у тебя за петух и откуда? — спросила Беллатриса.

— Так это же феникс! Подожди, я его на цепь посажу и вернусь!

Гарри ненадолго выбежал из столовой и вернулся, держа в руках несколько длинных огненных перьев.

— А вот эти можно Олливандеру отнести и немного заработать! — сказал он и плюхнулся на ближайший стул. — А ещё эта птица может таскать очень тяжёлые вещи! Если хочешь, в следующий раз возьмём с собой тележку в Косой переулок, а Филя — хорошее имя, да? — нам её притащит! В нём ведь сила нескольких лошадей! Да мы с ним…

— Так, стой, не части! Откуда у тебя этот феникс? Опять тайком от меня к Дамблдору таскался и пытался насолить за отца?

— Неправда! Не таскался я к нему. Это его феникс таскался за мной! Нет, ты представляешь, притащился ко мне, когда я с Васькой болтал и…

— С каким ещё Васькой? Гарри, ты решил меня запутать?!

— Да нет, это я так василиска назвал. Он вдруг пробудился и так шуметь начал… что ни день, то ползает по трубам и жалуется, что хочет жрать… пришлось сходить, попросить его и дальше спать, а тут этот огненный негодяй прилетел и бедному Ваське глаза выколол! Нет, ну ты представляешь! Васька так ревел… ему так больно было… Я его еле успокоил, а дядя Северус сварил зелье, чтобы он мог и дальше спать. Это только подлый Дамблдор мог такое устроить! Пришлось схватить его дурного феникса, чтобы он его больше ни на кого не натравливал! А ещё… Блин, прости, я же чуть не забыл!

Гарри хлопнул себя ладонью по лбу и вскочил со стула. Открыв чемодан, он покопался в вещах, достал жидкую тёмную книжонку и положил её на стол.

— Вот, мам, это папин дневник. Мне Васька сказал, что я должен найти его у какой-то безмозглой соплячки и забрать, а не то она и ему покоя не даст, и замок угробит. В общем, пришлось немного поработать…

Когда крайне энергичный сын ненадолго замолчал и налил себе из кувшина воду в стакан, Беллатриса вспомнила, что она всё ещё сидит за столом и вроде как должна отреагировать на рассказ Гарри.

— Минуту, — наконец сказала она, — я правильно поняла, ты с василиском можешь болтать?

— Ну да, — ответил сын, жадно заглотив из стакана воду, и поставил тот на стол, — а что?

Беллатриса нахмурилась и достала волшебную палочку.

— А то, что ты должен был мне сразу об этом сказать, Гарри, а забивать голову какими-то Филей или Васькой! — строго отрезала она и направила палочку на сына.

Гарри настороженно замер, ведь мать ругала его очень и очень редко, а Беллатриса же поводила палочкой над ним и над «папиным дневником» и почувствовала, как сильно заколотилось её сердце.

— Этого не может быть…

— Чего? — осторожно спросил Гарри, но она не ответила.

От внезапного открытия у неё перехватило дыхание. Сколько раз она думала о том, как будет объяснять Тёмному Лорду свой поступок… сколько раз пыталась представить, как он разгневается или же расхохочется и на её глазах прикончит сына… Тяжёлый камень с души вдруг свалился, и Беллатриса широко улыбнулась, словно действительно обезумев. Всё это время причина была так близко, нужно было лишь её разглядеть. Теперь она знала, что скажет Тёмному Лорду, и эта мысль её очень обрадовала.

— Иди ко мне, сын, или ты по мне совершенно не соскучился? — спросила Беллатриса.

— Соскучился, конечно! — откликнулся Гарри и мигом бросился к ней.

Они обнялись, и он уселся на соседний стул.

— Помнишь, мы с тобой читали сказку Бидля «Мохнатое сердце»? — спросила Беллатриса.

— Это о том тёмном волшебнике, который вырезал себе сердце, чтобы не влюбляться и не глупеть? — спросил Гарри.

— Да-да, о нём, дорогой. Но я хочу поделиться с тобой кое-чем реальным… Иногда, знаешь, бывает по-другому. Мы вырезаем часть себя не для того, чтобы себя обезопасить, а чтобы разделить её с нашими близкими, что в какой-то степени помогает их обезопасить… Хотя речь, конечно, идёт не о сердце, но это тоже крайне важно…

— Мам, я пока не очень понимаю… Ты о чём?

— Сейчас я тебе объясню, дорогой…

Беллатриса ласково улыбнулась и приобняла сына за плечи. Он ей не чужой, вдруг подумалось ей, в нём есть частица того, чьим умом, силой и деяниями она всегда восхищалась. Вот почему она сберегла мальчика. Наверное, она инстинктивно почувствовала его связь с Тёмный Лордом. Она не ошиблась, это её мальчик, частица её Лорда. Это его дар, и он должен принадлежать ей. Беллатриса снова ощутила, как в груди разливается тепло, хоть всё ещё не желала называть это приятное чувство своим именем.

* * *

Июнь, 1994 год

Гарри ходил взад и вперёд по коридору старинного дома и не знал, что делать. С одной стены на него смотрели головы домовиков, с другой — светили огнями лампы. У лестницы без сознания лежал беглый преступник, Сириус Блэк, и Гарри не мог вот так вот выйти на улицу и бросить его в этом старинном доме. Сириус Блэк был его крёстным отцом и к тому же сторонником Тёмного Лорда, внедрённым в ряды сторонников Дамблдора. Когда-то Сириус помог отцу узнать, где находятся Поттеры, прятавшие по указке Дамблдора Гарри, а сам попался в ловушку и был, как и многие смелые люди, отправлен в Азкабан. Вот только спустя годы Сириус обезумел… он вдруг помчался к Хогвартсу — видимо, чтобы отомстить Дамблдору! — и стал вытворять странные вещи.

Впрочем, Гарри бы и не столкнулся с крёстным отцом, если бы не дядя Северус. Последний твердил, что новый преподаватель, Римус Люпин, оборотень, и каждое полнолуние был настороже. По его словам, Люпин был близким другом Поттеров и к тому же другом Дамблдора, поэтому с ним надо было держать ухо востро. Этой ночью дядя Северус сказал, что Люпин не выпил отвар, который он готовил специально для него, а значит, Люпин мог обратиться и напасть на кого угодно, кто выйдет из школы. А это всё потому, что Великому Дамблдору, как и всегда, было плевать на безопасность других. Гарри, конечно же, не смог оставить такое без внимания и вызвался помочь дяде Северусу. Тот сказал, что нашёл в кабинете Люпина какую-то особую карту, на которой всё и всех видно, и они вышли к опушке Запретного леса. Там-то дядя Северус и Гарри застали Люпина во время превращения. Он чуть не набросился на них, но Гарри схватил палочку и вовремя выкрикнул:

— Круцио!

Волк жалобно заревел и упал в нескольких футах от них.

— Круцио! — прибавил к этому дядя Северус, и тогда показался Сириус Блэк.

Точнее, показался здоровый чёрный пёс, который бросился на дядю Северуса и повалил на землю, а потом он обратился в человека и вполне возможно придушил бы недруга, но Гарри набросился на него.

— Отстать от него! Эй, что ты творишь?!

Сириус едва спихнул его с себя.

— Дурак! Ты что, не понимаешь?!

Завязался спор. Сириус вдруг стал твердить, что на самом деле был другом Поттеров, и Гарри ужаснулся. Что же с его крёстным отцом сделали! Наверняка это очередные проделки Дамблдора! Уж он-то умеет пудрить мозги.

— Да что ты несёшь! Ты служишь Тёмному Лорду, моему отцу! — кричал в ответ Гарри.

Сириус Блэк, кажется, тоже был в ужасе. Он призвал старого домовика, и тот унёс их в старинный дом.

— Я тебе сейчас всё покажу! Я очищу твой разум от мерзости, которую Белла в него впихнула! — яростно твердил Сириус, таща Гарри за руку по лестнице. — Ничего, я верну всё на круги своя, Сохатик! Я!..

Гарри вырвался и ударил крёстного отца в спину. Тот не устоял на ногах и упал. Скатившись с лестницы, он так и остался лежать возле неё без сознания, а Гарри, убедившись, что родственник жив, стал ходить по коридору с дико колотящимся сердцем. А ведь мама говорила! Сколько раз она твердила о том, как жесток этот мир… предупреждала, что на его пути неоднократно будут возникать трудности… но кто бы мог подумать, что он столкнётся с таким! Крёстного отца, человека, который ради него пожертвовал своей жизнью и свободой, превратили не пойми во что! Гарри немного походил и остановился. А что толку поддаваться отчаянию? Сам он ничего не может сделать, домовик Лестрейнджей очень стар, он его не услышит, Филя, как мама писала, недавно опять самовозгорелся, вызывать «Ночной рыцарь» и гонять домой и обратно — это только терять время. Гарри посмотрел на свою руку и пожалел, что у него нет метки. Вот бы хоть какую-то метку, чтобы связываться с мамой! Благо, что новая идея не заставила себя долго ждать и ворвалась в его голову.

— Кикимер! Эй, Кикимер, иди сюда!

— Как ты смеешь звать Кикимера, полукровка? — презрительно откликнулся домовик, показавшись у лестницы.

— Я не полукровка, старый ты пень, — с неменьшим презрением ответил ему Гарри. — А ну быстро сгонял в дом Лестрейнджей и привёл сюда мою маму, я Беллатрису Лестрейндж имею в виду, а не Лили Поттер.

— Поттер изволит шутить? — мрачно спросил Кикимер и через мгновение вскрикнул.

Круциатус — кто только мог додуматься назвать целебное заклинание непростительным и запретить использовать? — помог домовику прийти в чувства и раскрыть без того большие глаза ещё шире.

— Быстро привёл сюда мою мать! — приказал Гарри, и домовик с хлопком исчез.

— В чём дело, Гарри? — спросила мама, появившись перед ним через минуту.

— Мама, у нас проблемы! — взволнованно ответил Гарри и указал рукой на лежащего у лестницы Сириуса Блэка. — Дядя Сириус обезумел и напал на меня! Ты представляешь, он теперь считает, что он действительно друг Поттеров, а не внедрённый папой шпион! Нам надо ему помочь, пока какие-нибудь «добрые люди» его не угробили!

Беллатриса немного помолчала, смотря на кузена, пока в стороне от неё потрясённый Кикимер твердил, что в этом доме наконец-то появились настоящие Блэки.

— Если бы они только приняли Кикимера… Кикимер бы преданно служил им, как и несравненной госпоже…

— Мам… мы же можем что-то сделать для дяди Сириуса? — настороженно спросил Гарри, потому как он считал, что членов семьи, пусть и не очень здоровых, нужно беречь, их ведь не бывает очень много, особенно таких смелых и самоотверженных.

— Конечно, дорогой, мы поможем дяде Сириусу прийти в себя, — помолчав, ответила мать и посмотрела на домовика: — Кикимер, если я тебя приму, ты будешь беспрекословно подчиняться моим приказам или всё ещё сохранишь верность Сириусу?

— Кикимер верен настоящим Блэкам! Сириус неоднократно ставил своё происхождение под сомнение! Кикимер будет верен тому настоящему Блэку, кто его примет! — заверил домовик.

— Хорошо, тогда я принимаю тебя на службу. А теперь перенеси всех нас в поместье Лестрейнджей.

— Да, моя госпожа!

В том же составе они вернулись домой, и мать при помощи волшебной палочки подняла дядю Сириуса с пола, усадила на стул и привязала. Сказала, что ей нужно сперва с ним поговорить, понять, что с ним не так, а там и уже подлечить. Гарри улыбнулся и с лёгким сердцем покинул столовую. Наконец-то он дома. Дядя Северус наверняка разберётся с Люпином, а значит, можно наконец-то выдохнуть.

— Кикимер! Эй, Кикимер, можешь сгонять в Хогвартс за моими вещами?

Домовик оторвался от коврика у двери, который ему понадобилось подмести, и поклонился.

— Да, благороднейший сын госпожи, Кикимер всё сделает! — заверил он и с хлопком исчез.