Проклятие или благословение от предков? (гет)

Жизнь в приёмной семье в течение последних трёх с половиной лет была для меня своеобразным испытанием. Сначала всё казалось вполне нормальным, даже счастливым. Меня усыновили добрые, заботливые люди, которые окружили меня теплом и заботой. Казалось, что я нашла своё место в этом огромном и запутанном мире, где каждый день приносил что-то новое и интересное. Но, как это часто бывает, счастье оказалось недолговечным. Полгода назад всё изменилось, словно кто-то переключил свет на моей сцене жизни. Я почувствовала, что мои новые родители стали другими. Это было нечто неуловимое в их движениях, в интонациях голосов, что заставляло меня думать, что они больше не те люди, которыми были прежде. Я начала подозревать, что они мертвы, а их тела захватили демоны, притворяясь ими.

Однажды, играя в своей комнате, я случайно подслушала их разговор.

«Пора уже учить Мэри», — сказала мама, её голос был слишком мягким, как у гадюки, которая готовится нанести удар. Этот мягкий, почти шипящий тон, заставил меня насторожиться.

«Не сейчас», — ответил папа, его голос звучал грубо и отрывисто. — «Желтоглазый сказал, что начинать надо с пяти лет. А сейчас ей только четыре».

Услышав это, я едва не уронила игрушку, которую держала. Желтоглазый… Воспоминания о той ужасной ночи снова всплыли в моей памяти, как кошмар, который никогда не закончится. Это было похоже на тень, которая всегда следовала за мной, даже когда я пыталась её игнорировать.

С того момента я поняла, что должна быть осторожна. Я начала изучать всё, что не успела в прошлой жизни. Моё любопытство и жажда знаний стали моими союзниками в этой странной и пугающей игре, где ставки были невероятно высоки. Я заставляла своих приёмных родителей покупать мне книги — самые разные, от преданий и сказаний до медицинских пособий. Особенно я интересовалась книгами на латыни, чувствуя, что в них скрыта древняя мудрость, которая может помочь мне в будущем. В этих текстах я искала ответы на вопросы, которые не давали мне покоя, и порой казалось, что страницы шепчут мне что-то важное.

Каждый раз, когда новые родители удивлялись моему выбору, я лишь пожимала плечами и улыбалась.

«Мне нравится учиться», — говорила я им, скрывая за этой невинной фразой свои истинные намерения. Я понимала, что это единственный способ подготовиться к тому, что может ждать меня впереди. В этом мире, полном тайн и загадок, знание было не просто силой, оно было моим спасением, моим убежищем от страха и неизвестности.

Я читала запоем, впитывая каждое слово, каждую строчку, словно это был воздух, необходимый мне для жизни. С каждым днём я становилась всё более самостоятельной, научившись скрывать свои мысли и чувства, как опытный актёр на сцене. Это было моим маленьким секретом, моей подготовкой к неизбежному. Иногда мне казалось, что я живу две жизни: одна — видимая для всех, и другая — скрытая, известная только мне.

Время шло, и я всё больше убеждалась в своих подозрениях. Родители вели себя странно, их движения были немного неестественными, как будто они управляли телами на расстоянии. Я видела, как они иногда обменивались взглядами, полными скрытого смысла, которого я пока не понимала. Это заставляло меня насторожиться. Я знала, что должна быть готова к любому повороту событий, и продолжала изучать книги, как если бы от этого зависела моя жизнь. В глубине души я понимала, что, возможно, так оно и есть. Этот страх и неведомая тревога стали частью моей повседневной жизни, фоном, на котором развивались все мои действия.

Полгода пролетели, словно в тумане, и теперь я точно знала: мои родители давно мертвы, а их тела занимают демоны. Это осознание, как ледяная вода, окатило меня, заставив окончательно принять суровую реальность. Несколько раз я замечала, как глаза «мамы» менялись. Из её обычно голубых глаз оставалась лишь чернота, поглощавшая всё — и радужку, и склеру. Каждый раз, видя это, я замирала от ужаса, понимая, что Азазель решил лично контролировать моё воспитание, не надеясь больше на случай, как это было с Сэмом и другими особыми детьми, которым он скормил свою кровь.

Но мне он дал нечто большее — кровь самого Сатаны, Люцифера. Господи Иисусе, сколько тысяч лет он хранил её? И как она не утратила своей силы? Надеюсь, у крови Сатаны не истёк срок годности... Эта мысль, хоть и пропитанная сарказмом, не приносила мне облегчения. Она была как горькая пилюля, которую я вынуждена была проглотить.

С каждой неделей я чувствовала, как что-то внутри меня меняется. Я не могла точно сказать, что именно, но это было похоже на пробуждение какой-то древней силы, о которой я даже не подозревала. Эта сила, как тёмный огонь, медленно разгоралась во мне, и я не знала, как с ней справиться. Страх и любопытство переплетались, образуя странное чувство, которое не давало мне покоя ни днём, ни ночью. Как будто внутри меня жил другой человек, другой разум, готовый проснуться в любой момент.

Я продолжала изучать всё, что могла, пытаясь понять, что именно происходит со мной. Книги на латыни, медицинские трактаты, древние легенды — всё это становилось моей одержимостью, моим убежищем от реальности, в которой я оказалась. Я искала ответы, но знала, что они не придут сразу. В глубине души я понимала, что должна быть терпеливой и готовой ко всему. Этот путь был долгим и трудным, но я чувствовала, что другого выбора у меня нет.

Тем временем, мои «родители» продолжали играть свои роли. Они пытались казаться заботливыми, но я видела, как иногда их взгляды становились холодными и отстранёнными, как будто они забывали, что должны изображать людей. Это ещё больше укрепляло моё убеждение, что Азазель наблюдает за мной, что он не оставляет ничего на волю случая.

Каждое утро я просыпалась с мыслью, что должна быть сильной, что должна выжить в этом странном мире, в который меня забросила судьба. Я не знала, что ждёт меня впереди, но была уверена в одном: я не позволю демонам победить меня. Я буду бороться до последнего, чтобы отомстить за свою настоящую мать и за ту жизнь, которую у меня отняли. Это обещание, данное самой себе, придавало мне сил в самые тёмные моменты моей новой реальности.

Побег из дома был для меня не просто актом отчаяния, но и шагом к новой правде, которую я должна была раскрыть. Я направилась в ближайший компьютерный салон, где хозяин, пожилой мужчина с добрыми глазами, посмотрел на меня с лёгким удивлением. Он не ожидал увидеть здесь ребёнка, но, забрав у меня деньги, кивнул в сторону свободного компьютера:

«На час», — коротко сказал он, указывая на монитор.

Я уселась на высокий стул, который казался мне слишком большим, и потянулась к клавиатуре. Сердце стучало в груди, как маленький барабан, но я была полна решимости найти то, что искала. Первым делом я ввела в строку поиска имена — Джон и Мэри Винчестеры. Я знала, что они жили в Лоуренсе, штат Канзас, до того ужасного пожара, который изменил их жизнь навсегда.

Строки текста и изображения мелькали на экране, как кадры из фильма. Я нашла статью о пожаре, который произошёл более десяти лет назад, и посмотрела на фотографию их дома. Чувство чего-то родного и одновременно чужого охватило меня, и я поняла, что должна идти дальше.

В электронной системе номеров мне удалось найти контакт соседей Винчестеров. Я быстро записала номер на клочок бумаги, который оказался у меня в кармане, и направилась к кассиру. Подойдя к стойке, я робко попросила разрешения позвонить. Мужчина за кассой, посмотрев на меня с некоторым удивлением, всё же придвинул к телефонному аппарату стул, чтобы я могла дотянуться.

Я забралась на стул, чувствуя себя на мгновение великаном в этом мире взрослых, и начала набирать номер. Сердце бешено колотилось, когда трубку снял мужчина с хриплым голосом, который представился как Дерек Форест. Я старалась говорить максимально взрослым голосом, несмотря на волнение.

«Здравствуйте, мистер Форест», — начала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — «Вы не могли бы подсказать, знаете ли Вы номер телефона Джона Винчестера? Или, может быть, кто-то из Ваших знакомых мог бы помочь?»

На другом конце провода повисла тишина, и я почувствовала, как Дерек прищурился, пытаясь понять, кто я.

«А кто Вы ему будете, девочка? И зачем Вам это нужно?» — спросил он, и я почувствовала, как мои щеки заливает краска, но собрала всю волю в кулак.

Я сделала плаксивый голос, добавляя в него нотки отчаяния:

«Это очень важно… Мои родители погибли, а Джон был другом моего папы». Ложь соскользнула с моих губ, как горькая пилюля, но это было необходимо.

Дерек, похоже, расчувствовался. Я услышала, как он вздохнул, прежде чем ответить:

«Прошло больше десяти лет с тех пор, как Винчестеры переехали и случилось несчастье с Мэри. Но у меня есть один знакомый, который недавно общался с Джоном. Позвони через десять минут, я постараюсь узнать для тебя что-нибудь». Эти слова вселили в меня надежду, как луч света в тёмном туннеле.

Я поблагодарила его, положила трубку и, спрыгнув со стула, вернулась к компьютеру, чтобы убить время в ожидании. Моя голова была полна мыслей, и я знала, что эти десять минут будут самыми долгими в моей жизни. Ожидание казалось невыносимым, как будто время специально замедлило свой ход, чтобы испытать моё терпение.

Сидя перед монитором, я чувствовала себя как на иголках, невидимые стрелки времени тянулись невыносимо медленно. Мои глаза то и дело соскальзывали на маленький циферблат внизу экрана, где цифры безжалостно отсчитывали секунды. Каждая минута казалась вечностью, но я знала, что должна дождаться. Как только прошло ровно десять минут, я вскочила и рванула к телефону. Стульчик, к счастью, всё ещё стоял на месте. Вскарабкавшись на него, я снова набрала номер Дерека, стараясь не выдать волнения дрожащими пальцами.

Дерек ответил почти сразу, и в его голосе слышалась доброжелательность.

«Пунктуальная малышка», — похвалил он меня с лёгкой улыбкой в голосе. — «Я раздобыл номер Джона и даже переговорил с ним пару слов». Его слова были словно музыка для моих ушей. Я судорожно схватила карандаш и, с облегчением и дрожащими руками, записала продиктованный номер.

Сердечно поблагодарив Дерека, я положила трубку и тут же набрала номер Джона, моего биологического отца. Волнение затопило меня, как прилив, но я знала, что должна это сделать. Когда Джон ответил, его голос был строгим, но, услышав моё робкое «алло», он смягчился:

«Кто это? Чем я могу помочь?» — спросил он, и его слова прозвучали как луч надежды в моём беспокойном мире.

Я почувствовала, как голос начинает дрожать, и от волнения забыла все подготовленные слова.

«Хелен Браун, моя мама... она умерла» — начала я, мои слова выходили сбивчиво и неуверенно. — «Погибла в пожаре четыре года назад...».

Я сделала паузу, собравшись с духом, и добавила:

«Мои приёмные родители ведут себя странно. У них иногда глаза становятся чёрными, и в доме пахнет серой».

На другом конце провода повисла настороженная тишина, и я услышала, как Джон тихо спросил:

«Мэри?» Его голос был полон удивления и тревоги.

«Да, я Мэри... помоги мне... папа» — слова прозвучали скомкано и неуверенно, но я чувствовала, что он услышал меня. Джон замолчал на мгновение, но тут же взял себя в руки и спросил мой адрес.

Я быстро ответила, что живу в Лебаноне, Канзас, на улице Роз, дом 28. Джон инструктировал меня не высовываться и тихо сидеть в своей комнате до завтрашнего вечера.

«Вечером я приеду» — сказал он решительно. — «Ровно в четыре ты должна выйти на улицу под любым предлогом. Можешь побыть у соседей?». Я кивнула, хотя он не мог этого видеть, и сказала, что могу посидеть у мисс Лесси, доброй старушки, божьего одуванчика, у которой меня часто оставляли родители.

Вспомнив о том, что мои приёмные родители уже мертвы, я не смогла сдержать всхлип и вытерла нос рукавом. Джон начал говорить что-то успокоительное, назвал меня крошкой, и я окончательно расплакалась. Детское тело и гормоны брали своё, и мне было трудно держать себя в руках. Его голос, полный заботы, был как бальзам на моё израненное сердце.

Перед тем как положить трубку, папа сказал, чтобы я вела себя как обычно. Я ответила «угу», пытаясь успокоиться, и услышала его прощальные слова:

«Пока, малышка». После этого пошли гудки, и я осталась одна в тишине, но с надеждой, что вскоре всё изменится.

Когда я вернулась домой, меня встретила «мама» с выражением строгого неодобрения на лице. Её голос прозвучал сурово, как холодный ветер:

«Где ты была? Пропала и не предупредила!». Я почувствовала, как внутри всё сжалось от страха и вины. Быстро придумав оправдание, я начала говорить, что просто пошла гулять и не уследила за дорогой.

«Чуть не потерялась, но мне подсказали дорогу назад» — добавила я, стараясь выглядеть как можно более невинно.

Она посмотрела на меня с подозрением, её глаза были как две чёрные пропасти, в которых я могла утонуть. Но, видимо, моё объяснение всё же удовлетворило её, потому что она велела мне идти в свою комнату и спуститься на ужин через два часа. Я кивнула и, стараясь не выдать своего волнения, убежала в свою комнату, захлопнув за собой дверь.

Оказавшись в безопасности своего маленького мира, я начала думать о Джоне. Что если демоны узнают о его приезде? Что если они убьют его? Эта мысль пронзила меня, как острый нож, и я поняла, что должна что-то придумать, чтобы защитить его. Я начала судорожно вспоминать всё, что знала о ловушках для демонов, которые использовали Винчестеры в сериале. Воспоминания о защитных пентаграммах и символах промелькнули в моей голове.

Я бросилась к книге, которую тайком стащила из библиотеки. Это была старая, потрёпанная книга из раздела «Эзотерические науки и магия», с многообещающим названием «Демонические печати и защитные круги». Она целиком была написана на латыни, но я уже достаточно изучила язык, чтобы справиться с переводом с помощью словаря.

Страницы книги шуршали под моими пальцами, когда я искала нужный раздел. Там, среди прочих, были описаны пентаграммы и ловушки на демонов — именно то, что мне было нужно. Я вчитывалась в каждое слово, стараясь запомнить все детали и тонкости. Слова на латыни плыли перед глазами, но я настойчиво продолжала перевод, чувствуя, как страх за Джона гонит меня вперёд.

Я знала, что должна быть готовой, что с любым шагом могу столкнуться с опасностью. Но мысль о том, что я могу защитить Джона, придавала мне сил. Я продолжала изучать книгу, впитывая каждое слово, словно это был воздух, необходимый для моего выживания. Время летело быстро, но я знала, что должна успеть подготовиться, прежде чем наступит вечер.

Когда «папа» вернулся домой с работы, я услышала тяжёлые шаги в прихожей и обмен короткими фразами между ним и «мамой». Их голоса звучали обыденно, но я чувствовала, как под этой маской обычной жизни скрывается что-то тёмное и чуждое. Вскоре «мама» позвала меня на ужин. Я спрятала книгу под матрац, где она хранилась последние несколько дней, и побежала вниз по лестнице, стараясь не выдать своего волнения.

За ужином мы сидели втроём, и я старалась, чтобы моё лицо выражало только благодарность и послушание.

«Как прошёл твой день?» — спросил «папа» с привычной небрежностью, разрезая кусок мяса на своей тарелке. Я улыбнулась и ответила, что всё было в порядке, что я играла и читала книги. Это был наш обычный ритуал — обмен поверхностными фразами, которые создавали иллюзию нормальной жизни. «Мама» кивнула, но её глаза, казалось, пытались проникнуть в самую глубину моей души.

Поев и поблагодарив за ужин, я побежала в свою комнату, чувствуя, как сердце стучит в груди, предвкушая ночь полную работы и подготовки. Я знала, что должна быть осторожной и терпеливой, чтобы не выдать себя раньше времени.

Когда «родители» ушли в свою комнату, изображая сон, я начала действовать. Скатала в рулон ковёр на полу детской, стараясь не шуметь, и вооружилась палкой и верёвкой, чтобы нарисовать пентаграмму-ловушку на всю комнату. Работа шла медленно, и линии выходили чуть кривыми, но в сериале это всегда срабатывало... Да и эта ловушка была на крайний случай.

Саркастическая мысль промелькнула у меня в голове: «Может, я стану первой в мире девочкой, которая использует пентаграмму как элемент интерьера?». Но тут же я вернулась к делу, набравшись терпения. Подперев дверь стулом, чтобы никто не смог внезапно войти, я продолжила чертить.

Через шесть часов кропотливой работы я встала с колен и осмотрела дело рук своих. В комнате витал запах мела и немного пота, но я была довольна. Вытерев рукавом пот со лба, начала проверять все линии и знаки. Вроде всё выглядело нормально и ровно. Круг был не до конца замкнут, чтобы раньше времени не насторожить демонов. Я планировала замкнуть его завтра вечером, заманив внутрь обоих моих одержимых опекунов.

Поставив будильник на утро и не забыв прикрыть ковром творчество юной художницы, я легла спать. Усталость накрыла меня волной, и я уснула сразу, как только моя голова коснулась подушки. Сон был глубоким и безмятежным, как у того, кто знает, что сделал всё возможное перед лицом надвигающейся опасности.

Утро началось с привычной тяжести в веках. Я едва смогла встать с кровати, ноги словно ватные, но, не открывая полностью глаз, направилась в ванную. Умывшись и почистив зубы, начала медленно просыпаться, но настоящая бодрость нахлынула на меня внезапно, словно ледяной душ, когда я спускалась вниз на кухню для завтрака. Воспоминания о разговоре с настоящим папой и о ночной работе нахлынули, пробуждая во мне смесь нервозности и решимости. Стараясь дышать ровно и не показывать волнения, я вошла в кухню.

За завтраком собралась вся семья, но оба опекуна выглядели как-то иначе, чем обычно. Взгляд «папы» был более настойчивым, а «мама» казалась слегка напряженной. Я старалась не выдавать своего беспокойства, когда «папа» начал говорить, его голос был серьезным и внушительным.

— Ты знаешь, Мэри, ты необычный ребёнок, — начал он, и я почувствовала, как внутри всё похолодело. — Ты особенная. Тебя выбрали для важной миссии. Повезло родиться талантливой и умной, — продолжал он, и я изо всех сил старалась делать вид, что прониклась его словами.

— У нашего босса есть большие планы на твоё будущее, — добавил он, и я кивнула, стараясь не выдать ни капли страха, который нарастал внутри. — Мне нужно будет вернуться с работы пораньше, в три часа. Ты должна быть готова, — его слова прозвучали как приказ, и я снова кивнула, надеясь, что вечер наступит как можно быстрее.

Когда одержимый опекун номер один ушёл на работу, я направилась в свою комнату, где могла хоть немного расслабиться.

— Черт, черт... почему сегодня? — тихо говорила я себе под нос, снова листая книгу с ловушками. Время до возвращения «папы» тянулось невыносимо медленно. Я сидела на одном месте, готовясь к импровизации, закрыла плотные шторы и жалюзи, создавая в комнате атмосферу уединения и концентрации.

Перед выходом я предупредила «маму», что собираюсь в церковь помолиться, ведь было воскресенье. Её реакция была предсказуемой — в ужасе она отказалась, сказав:

— Когда вернётся отец, мы обсудим это.

Я пожала плечами и, взяв с собой небольшую канистру, тайком отправилась в местную католическую церковь.

В церкви уже закончились все службы, но я всё равно вошла внутрь. Воздух был напоён ароматом восковых свечей, и это немного успокаивало. Я поприветствовала служителя, отца Томаса, и, собравшись с духом, начала с интересом расспрашивать его о демонах.

— Демоны — это сложная тема, малышка, — сказал он, и, вместо того чтобы разубеждать меня в их существовании, подарил мне Библию. — Вот, почитай. Особенно обрати внимание на главу Ефесянам 6:11-12 и Откровение 12:9, — с этими словами он передал мне книгу.

Я поблагодарила его и попросила налить мне святой воды, объясняя, что это для больной тёти, которая приехала к нам погостить.

— Она попала в аварию и теперь не может ходить, — добавила я, стараясь выглядеть как можно более искренне. Отец Томас не стал задавать лишних вопросов и без проблем налил мне святой воды.

Покинув церковь, я остановилась на скамейке и, поставив воду рядом, сняла с себя крестик. Открыв Библию, я нашла отрывок, который показался мне особенно святым:

— Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы Вам можно было стать против козней дьявольских.

Закрыв глаза, я представляла, как наделяю крест своей силой — защитой от злых сил. Внезапно я почувствовала, как крест немного нагрелся в моей руке, но, возможно, мне это просто почудилось от воображения.

Дочитав отрывок, я кинула крест в воду и пошла дальше. Вода и так была святой, но мне для успокоения было необходимо предусмотреть любую возможность. Впереди была тяжёлая ночь, и я знала, что должна быть готовой ко всему.