Кристина плюс один (джен)

Вопреки нашим с Кристиной опасениям, мадам Жири не пыталась отобрать у нас пальму первенства в деле самоуправления. Тетка оказалась на редкость адекватной и, почуяв, что от милой и инфантильной девочки можно ожидать проблем, предпочла свести конфликт на нет.

Ладно, с проблемой взаимоотношений с мадам разобрались, занятие Кристине нашли… Ладно, ладно — пока еще не нашли. Еще надо будет с утра поймать руководителя местного хора и попроситься в коллектив. А, точно… Еще надо разобраться, наконец, как мы выглядим и что умеем помимо пения. Собственно, этот вопрос я и задал Кристине, когда мы оказались в «общаге». Никого из девчонок, включая наших давешних обидчиц

«Ну, у меня есть небольшое домашнее образование, — замялась Кристина. — Французский, итальянский, шведский, история, география, этикет, шитье, кулинария…»

Ни хрена ж себе «небольшое»… Несмотря на то, что это чистый гуманитарий, список все равно получился внушительным. Шведский ее родной, вдобавок — два иностранных. Добавим сюда мои немецкий и английский, физику, математику, биологию, химию, астрономию и прочую шнягу, курс которой нам преподали еще в школе, приплюсуем те обрывки знаний, что я получил в институте в те времена, когда не страдал хуйней и учился, и получим на выходе хорошую такую «вышку» по местным меркам. В общем, об образовании дочери покойный композитор позаботился. Ладно, с этим все понятно. А что у нас насчет внешности?

«Кристина, сейчас мы переключимся и ты подойдешь к зеркалу. Свою-то физу я видел, а вот как ты выглядишь, узнать хотелось бы».

«Хорошо».

Для того, чтобы «переключиться» нам чуть не пришлось стукнуться лбом об дверной косяк. Нет, надо все-таки придумать какой-нибудь фонарик, чтобы можно было переключаться без риска получить в один прекрасный момент сотрясение мозга.

На этот раз огонек пришлось искать почти два часа, пока я опытным путем не установил, что свет свечи, отраженный в зеркале, может при правильном ракурсе и удачном стечении обстоятельств ненадолго ослепить и вызвать ощущение щелчка, после которого управление телом вернулось к его знакомой владелице и в зеркале я вместо себя в женском шмотье увидел довольно миленькую девчонку. Правда, от увиденного я малость прифигел и не выфигел обратно.

— Ох ебать… — выдал я, глядя на то, что отразилось в зеркале. Посмотреть было на что в основном из-за того, что увиденное категорично не вязалось с моими представлениями о внешности Кристины.

Леру описывал типичную северянку, то есть более-менее высокий рост, светлые волосы и голубые глаза, придающие внешности некую обесцвеченность… В общем-то, типаж вполне понятный: похожих девчонок даже у нас на улицах пруд пруди. Уэббер писал свой сценарий под Брайтман, у которой была внешность, мягко говоря, далекая от представлений Леру, что в итоге было отклонением от канона, но вместе с тем — каноном стало. Ориентируясь на мюзикл, сняли тот отстойный фильмчик с Эмми Россум, которая пела на уровне музыкальной школы, но при этом обладала симпотной внешностью и, видимо, чем-то напомнила сценаристу Брайтман, потому что каких-то других причин брать ее на роль девочки с голосом ангела лично я не заметил. Впрочем, учитывая, что петь Ангела Музыки довелось человеку, который вообще никогда не пел… Я просто промолчу сейчас и да простят меня фанаты Баттлера.

У моей Кристины был действительно ангельский голос. Звонкий, но не кричащий, сильный и вместе с тем — удивительно нежный. Похожий мне доводилось слышать только один раз на записях с концертов Бэлы Руденко, которые остались у родителей еще со времен совка. Голос Призрака Оперы, подхвативший наше пение — это вообще бомба, которую даже не знаю, с кем сравнить можно. Дуэтом они смотрелись бы на одиннадцать из десяти. Так что с представлениями о голосах меня эта реальность не обломала. А вот внешность… Мда.

На меня из зеркала смотрела спортивного телосложения симпатичная девчуля с вполне себе обычным девчачьим лицом: курносый носик, губки бантиком, бровки домиком… Вот только бровки эти, как и волосы, убранные назад и поэтому до сих пор мною не увиденные, имели темно-рыжий цвет, а бледная кожа лица была усыпана веснушками.

«Уродина. Знаю. Все так говорят», — раздался унылый голос Кристины. Девочка осторожно закрыла створки зеркала и направилась в сторону своей кровати в дальнем углу.

«Дура ты», — отозвался я.

Помешанность девчонок и все их эти комплексы меня в свое время чуть ли не до белого каления доводили. Волосы прямые — завить, кудри — распрямить. Белые — покрасить в черный, темные, наоборот — обесцветить. Веснушки замазать, глаза накрасить, брови выщипать, волосы по всему телу повыдергать… И ладно бы, казалось, их тела — пусть что хотят с ними, то и делают, но не так все просто: ты, будучи ее парнем, другом, а то и просто знакомым, обязан заметить, когда она похудела (ну естественно, под мешковатой футболкой так заметно уменьшение талии на три сантиметра), когда она слегка обстригла секущиеся кончики волос и что эти самые волосы она именно завила каким-то химическим составом, а не накрутила на ночь на бигуди или не легла спать с косичками. Самое главное — при этом все эти метаморфозы, которые она с собой проводит, она делает якобы «для меня», а я еще, оказывается, неблагодарный, который хочет просто видеть рядом с собой любимую девушку без перехода в крайности.

Да, я не спорю, при общении с человеком мы обращаем внимание на его фигуру, внешность, прическу и тому подобное, но у немного пухленькой умной девочки с конским хвостом лично в моих глазах всегда было больше шансов, чем у вечно всем недовольной модели с кислой миной и пустой головой. Да и среди парней далеко не всегда пользовались успехом «идеальные альфа-самцы».

Крайности, конечно, тоже недопустимы: мало кому захочется делить свое личное пространство с человеком, для которого слова «душ», «дезодорант» и «жрать так, чтобы не разожраться до того веса, когда стулья ломаются» — изысканные иностранные ругательства, но зацикливаться на внешности и срывать психику и себе и близким из-за каких-то мелочей — это вообще последнее дело. Увы, но кажется, это было и в девятнадцатом веке. Это насколько надо быть дурными, чтобы четырнадцатилетней девчонке, к ногам которой уже можно парней штабелями укладывать, внушить какие-то проблемы с самооценкой?

«Это правда?» — тихо спросила Кристина.

«Что?»

«Про парней… Ну про то, что ты… Ты правда думаешь, что я красивая?»

«Ну а почему нет? — будь у меня управление телом, я бы даже пожал плечами. — Фигурка норм: не заплывшая жиром, но и грудь с задницей есть, мордашка стандартная, но эти веснушки и яркая шевелюра делают тебя необычной. Не такой как все».

«Это… хорошо?»

Блять, ну это все равно, что сеансы психотерапии на дому для младшей сестры проводить.

«Это замечательно. Прикинь, какой отстой был бы, если бы все были одинаковыми. Все, Рыжик, давай спать укладываться. Нам еще надо это все переварить. А завтра будет долгий день», — пообещал я, сам не зная почему. То есть, я подозревал, что нам, во-первых, предстоит научиться выживать друг с другом, а это только на первых взгляд просто, даже учитывая адекватность Кристины. Во-вторых, мне, как лицу заинтересованному, придется капитально влезть в чужую личную жизнь, чего лично я никогда не переваривал, но вместе с этим — не мог пустить на самотек в конкретной ситуации. Вдобавок — неизвестно еще, чем нам аукнется выходка с Призраком Оперы. В самом худшем случае — он придушит нас в темном углу. В лучшем… А может быть вообще это «лучшее»? Все-таки, книгу читать или фильм смотреть — это одно, а вот взаимодействовать в реальности с персонажем, психика которого далека от адекватной — совсем другое. Вот за каким чертом Кристине понадобилось его обнимать?

«Мне его жалко. Я… Я знаю, что такое одной быть. Это нечестно и неправильно. И даже если он совсем страшный, то все равно нельзя же так… Он же тоже человек!»

«Отлично. Вот только имей в виду — когда он проникнется твоей человечностью, утащит тебя к себе в подземелье и предпримет попытку затащить тебя в постель, можешь потом не жаловаться».

«Неправда! Он так не поступит! В этом твоем «кино» все совсем по-другому было, и в книге тоже, он ведь не настолько злой и…»

«Книжный или киношный вариант. Я просто напомню, что наша реальность отличается от книжной и той, что можно увидеть в мюзикле. А может, мы сейчас имеем дело с персонажем, про которого был снят фильм 1989 года? М-м-м, лапочка, продавший душу дьяволу и пришивающий себе на лицо куски кожи мертвецов…»

Кристина чуть слышно взвизгнула и забралась под одеяло.

«Да, давай, ори погромче, еще не все проснулись».

«Ты нарочно меня пугаешь! Сначала сам говоришь, что ангелов и демонов не существует, а потом запугиваешь!»

«Люди могут быть пострашней ангелов и демонов. Сама подумай: у нас в наличие — половозрелая особь мужского пола. И девочка-подросток, которая на вид уже вполне себе трахабельна, извиняюсь за выражение. Как думаешь — какова вероятность, что он захочет видеть тебя не просто в качестве друга? И какова вероятность, что ты увидев, да хотя бы книжную версию «кавалера», не пожелаешь удавиться на собственных чулках, лишь бы не ложиться с ним в одну постель?»

«А может быть… Может быть я его тоже полюблю, что тогда?»

«Секс втроем, м-м-м… Ты продолжаешь поражать меня своей испорченностью, девочка моя».

«Что?! Да я совсем не… Пошляк!»

Кристина повыше натянула на свое тело одеяло и повернулась на другой бок. Дверь за нашей спиной открылась, впуская в помещение вереницу девчонок. Вопреки опасениям — никто из них не полез к нам выяснять отношения. Это радовало. Значит — барышни небезнадежны в плане воспитания.

«Ладно, если даже не брать во внимание тот факт, что я тоже в твоем теле и я не хочу в принципе спать с представителями своего пола… Если помнишь, то у тебя может и не оказаться выбора. И для того, чтобы он все-таки был, тебе важно выработать правильную линию поведения при общении с этим Призраком, раз уж ты так его жалеешь».

«Это как?»

«Это значит — вести себя так, чтобы сидеть смирно во френдзоне. Чтобы тебя воспринимали как «своего парня». Чтобы не проскакивали в тебе те черты характера, за которые Призрак может полюбить Кристину, поняла? Если вдруг ты в него позже втрескаешься и мы решим вопрос с моим выселением из твоего тела, то разбудить в нем чувства ты всегда успеешь, учитывая, что конкуренции не предвидится, да и сам он будет, как и любой мужик, только рад подобному вниманию».

«Поподробней, пожалуйста», — с интересом произнесла Дайе. Вздохнув, я принялся пересказывать вкратце, так сказать, как надо себя вести, чтобы ни один из мужиков в итоге не обращал внимания на симпатичную задницу и годные сиськи нашего общего тела.

* * *

— Кто она? — едва мадам Жири зашла за угол, как путь ей преградила длинная тень в черном плаще. Лишь завидев белую маску, женщина испуганно сжалась и непривычно дрогнувшим голосом тихо произнесла:

— Кто?

— Кристина Дайе. Кажется, именно этим именем вы ее назвали.

Неизвестно, что успела девочка натворить такое, но в голосе Фантома было слышно что-то ужасающее.

— Она… Дочь композитора Густава Дайе. Недавно осиротела и… Я пообещала ее отцу позаботиться о девочке.

— Девочка должна быть во внутреннем дворе после захода солнца. Оставьте ее там, а сами уходите.

— Ч-что? Нет, пожалуйста, не надо! Она ведь всего лишь ребенок и…

В момент, когда женщина была готова броситься за Призраком, хватая того за ткань плаща, тот резко обернулся к ней.

— Хотите вместо Кристины отдать мне ту чудную белокурую девчушку? Как ее там, Мэг, верно?

Краска отхлынула от лица и женщина тихо сползла по стене, стараясь дышать глубже, чтобы не потерять сознание прямо в коридоре.

— Я с нетерпением буду ждать вечера, — зловеще произнесла темная фигура, после чего растворилась в воздухе. Мадам Жири прерывисто вздохнула и, кое-как держась на ногах, кинулась прочь. Туда, где сновали люди. Туда, где не было мрачных закоулков и шанса столкнуться с Призраком Оперы.

* * *

— Восхитительно! Вы настоящий соловей, юная мадемуазель, — месье Рейе было трудно чем-то удивить, но услышанное сейчас переходило все границы ожидаемого. В хор брали самых разных девушек: не очень сильные пока что голоса, прошедшие минимальную подготовку. Красивые от природы голоса, которые не обладали какой-либо подготовкой, но при этом давали такой потенциал, что не взять их на обучение было бы просто преступлением… Но сейчас перед ним стояла четырнадцатилетняя девочка, которая легко и непринужденно спела обычную, казалось бы, песенку, на среднем своем диапазоне. Вопрос был не в том, что именно спела, а в том, как она это сделала! Голос звучал просто идеально, поскольку был совершенным от природы, а знание основ вокальной техники позволило Кристине действительно затмить всех предыдущих хористок, которые выступали перед ним.

Подавившись очередным комплиментом, Рейе пристально всмотрелся в стоящую напротив девочку. Перед ним был, несмотря на возраст, довольно уверенный в себе человек, который знал, каким талантом обладает и не боялся свой талант использовать. Определенно, от нее не будет таких проблем, которые обычно привносили в его жизнь талантливые, но излишне скромные или деланно-скромные особы, которые боялись лишний раз открыть рот при посторонних. С другой стороны — она не производит впечатление хамки и хабалки, которых Рейе также не жаловал. Своим поведением Кристина Дайе напоминала только одного человека: Карлотту Джудичелли.

* * *

— Кристина Дайе! — поразительно, но в этот раз она даже не вздрогнула. И решила не портить себе глаза ярким светом, поскольку сейчас чувствовала: после того прослушивания она может справиться со всем, чем угодно! И плевать, что «прослушивали» на самом деле Антона: она тоже была там и очень, очень сильно переживала!

— Да, мадам? — она обернулась и убрала ногу со ступеньки лестницы, на которую уже планировала подняться.

— Кристина, нам надо поговорить. Это очень важно.

— Я вас слушаю, мадам, — тихо произнесла она.

— Не здесь.

Балетмейстер взяла ее за руку и повела за собой по череде закулисных закоулков. Только оказавшись в какой-то из пустых гримерных, женщина крепко заперла двери комнаты и только после этого повернулась к Кристине.

— Скажи, когда ты гуляла вчера во дворе, не происходило ничего странного? Возможно, ты кого-то встретила, или…

«А сейчас, девочка моя, самое время поиграть в традиционную одесскую игру «а таки шо ви говорите?». Потому что, кажется, нас собираются раскалывать…»

— Возможно, — Кристина сложила руки на груди и прислонилась спиной к стене, чуть наклоняя голову. — Так что вы мне хотели сказать, мадам?

— Кристина, я тебя умоляю, скажи мне, что именно ты натворила. Почему Призрак Оперы настаивает, чтобы я привела тебя во внутренний двор после захода солнца?

«Ну все, малая, мы влипли! Он уже нам стрелку забивает…»

«Что мне ей сказать?»

«Блин, ну… Может, вы у него и спросите?»

— Может, вам у него и спросить?

Мадам Жири поперхнулась воздухом.

— Кристина, этот человек… Он… Он опасен, понимаешь?

— По моей шкале опасности он менее опасен чем те тварыночки-балериночки, которые меня били башкой о стены вчера в параше, — огрызнулась Малая.

Воздухом поперхнулся даже я, хотя физически пока что не мог это сделать. Как-то слишком быстро она учится. Блин… Дожили. Я научил мелкую Кристину Дайе общаться лексиконом гопника с двумя ходками. Нихера же себе подарочек будет и Призраку, и виконту! Хм, а если ее научить еще драться, материться и работать паяльником, то из нас получится неплохая компания…

«Какая она смешная», — малая едва заметно прыснула, глядя на изменившееся выражение лица мадам Жири.

— Кристина, да что с тобой такое? Последние сутки ты сама не своя.

«Антон, выручай! Что дальше говорить?!»

«Дай-ка я с ней поговорю».

Кристина делает шаг вперед, в глаза ей попадает «солнечный зайчик», после чего уже я оборачиваюсь к мадам Жири и с ленцой поясняю.

— Вы не представляете, как порой один единственный удар по башке ставит на место мозги, — лениво и довольно бесцеремонно потянувшись, я показываю головой на дверь. — Ну так что, откроете? А то пока соберусь, пока причешусь, а там уже и стемнеет…

— Ты все-таки собираешься… идти к нему?

— Ну, если я не приду к нему, то тогда он придет ко мне… нет, понимаете, я в целом, против ничего не имею, но если все население нашей комнаты в один голос завизжит на «соль» третьей октавы, то у меня пойдет кровь из ушей, а мне это не по нраву, учитывая, что я теперь в хоре и слух мне нужен, а также то, что мне вообще красный не ахти как идет, да еще и воды горячей в ванной, как обычно, нет, придется холодной ее смывать… — замолол языком я. Тут уж главное правило — говорить долго и без перерыва, чтобы от «потока сознания» жертва, то бишь собеседник, забыла все заготовленные вопросы и все-таки признала свою несостоятельность в деле ведения допросов.

Кажется, мадам Жири совсем не ожидала, что на месте девочки, о которой просили позаботиться и присмотреть, окажется такая стерва, поскольку в следующий момент как загипнотизированная принялась открывать для нас двери.

— Благодарю вас, мадам, — вспомнил (лучше поздно, чем никогда) о манерах я, после чего потащился по знакомой дороге в сторону общежития. Вернув Кристине управление перед входом в комнату, чтобы не спалиться случайно в чьем-нибудь зеркале, я принялся наблюдать за тем, как девчонка приводит себя в порядок. Волосы — в конский хвост, непосредственно на тело — мешковатые штаны и свитер с вытянутыми рукавами. В общем — прикладываем все усилия для того, чтобы выглядеть «а-ля пацан неженственный», после чего выходим во внутренний двор. Только начало темнеть.

И неожиданно дорогу нам преградили две девочки из балета.

— Далеко собралась, Дайе?

Фу-фу-фу, фублять, фунахуй! Милые малютки, так стремящиеся косить под «нежных», «утонченных» и «женственных» фей обладали всеми чертами, что были характерны для гоповатого быдла из моего времени. Походка, жесты, манера держать себя сейчас, когда рядом не было строгой наставницы и каких-либо зрителей… На мгновение я уж было подумал, что не одна Дайе после произошедшего в туалете оказалась с «начинкой» внутри. Впрочем, чуть раньше я подумал, что сейчас мне придется вспомнить все, чему меня учили на тренировках. Тело Кристины, конечно, более хилое, чем мое, ну да и противостоят нам не два мужика с монтировкой, а два противника той же весовой категории, что и наша.

Но привести свои мысли к логичному продолжению, то бишь действию, я просто не успел: барышни внезапно уставились куда-то вправо и, побелев, как мел, открыли рот. Зажать уши я просто не успел, правда! И это была даже не соль третьей октавы. Это был чистый ультразвук в его первозданном виде! Ну и произвел на нас с Кристиной он впечатление вполне ожидаемое: мы снова поменялись местами. Как-то это невовремя, с учетом того, что прямо к нам вышел из тени уже знакомый мужик в маске, полностью закрывающей лицо. Ну и в темной одежде, полностью скрывающей фигуру. Ну, надеюсь, что малая запомнила все то, что я ей говорил…