Рождённый под странной луной (джен)

Мортиша, сидя в кресле, вязала маленький комбинезон для Гаррета. Рядом с креслом на полу лежал клубок самой мягкой пряжи, которую она использовала лишь в особых случаях. Из этой же пряжи она когда-то вязала похожие комбинезоны для Вэнсдей и Пагсли. И конечно же эта пряжа была чёрного цвета. Мортиша, будучи Аддамс, любила мрачные оттенки, и чёрный несомненно был её любимым. Он был бы Гаррету к лицу.

Изредка она отрывала взгляд от работы, чтобы посмотреть, как Пагсли и Вэнсдей играют неподалёку — точнее, проверяют одну из новых хитроумных ловушек, которую Пагсли придумал для кукол Вэнсдей. Мортиша одобрительно кивнула: её дети всегда находили вдохновение в чём-то мрачном.

После ритуала на кладбище, когда они с Гомесом поделились своей кровью с мальчиком, и предки приняли это благосклонно, внешность Гаррета начала меняться. Он приобрел черты, присущие настоящему Аддамсу. Его каштановые волосы постепенно стали угольно-чёрными и перестали виться, кожа посветлела, придав ему немного нездоровый вид. А вот цвет глаз же почти не изменился, зелёный стал лишь более насыщенным. Мортиша была этому рада — ей нравился этот яркий оттенок, похожий на цвет лиан её милой Клеопатры или зелёной ядовитой лягушки.

Позже в тот же день, когда они провели ритуал, Гомес разослал приглашения родственникам. Он загорелся идеей, что необходимо отпраздновать появление нового Аддамса. Бабуля предложила совместить это с празднованием дня рождения Гаррета — ведь с ритуалом тот сменился на тридцать первое октября.

— Как символично и по-аддамски! День рождения в День всех святых! — воскликнул тогда с энтузиазмом Гомес. Он вскочил, поблагодарил Бабулю за идею, поцеловал руку Мортиши и унёсся рассылать приглашения.

Вспомнив об этом, Мортиша мимолётно улыбнулась. Ах, Гомес всегда потрясал её своей энергией и живостью. Она любила в нём это.

В день торжества весь дом наполнился атмосферой ожидания. Мортиша, стоя перед зеркалом, поправляла рукава чёрного платья, украшенного узорами из тёмных виноградных лоз. Её глаза блестели от предвкушения: сегодня Аддамсы соберутся вместе, чтобы отметить рождение Гаррета — нового члена их семьи.

— Ах, cara mia, ты прекрасна! Я бы убил за тебя или был бы убит. Или и то, и другое, — чувственно произнёс Гомес, подходя к Мортише со спины. Он обнял её за талию, прижал к себе и покачал из стороны в сторону в подобии танца. Затем откинул её волосы с левого плеча и прижался голодным поцелуем к обнажившейся шее, шепча: «о, querida».

Мортиша томно улыбнулась, откидывая голову на плечо мужа.

—Mon sauvage, — она повернулась в его объятьях, погладила по щеке, чувствуя, как Гомес придерживает её за затылок, и наконец поцеловала. Гомес ответил с пылом, который никогда не угасал с тех пор, как они впервые встретились.

— Снова твой французский, cara mia, — простонал побеждёно Гомес, заставляя Мортишу кинуть на него лукавый взгляд из-под ресниц.

Она знала, как её французский распаляет пожар безудержной страсти в её муже, и часто этим пользовалась.

Когда их поцелуй завершился, Гомес, сияя, как луна в полнолуние, подхватил Мортишу за руку и торжественно повёл её вниз по широким, тёмным ступеням, ведущим в главный зал, где скоро должно было начаться празднование. В этот момент дом был заполнен огнями свечей и тихими звуками музыки. Вскоре Аддамсы должны были заполнить поместье, делая его ещё более мрачным и хаотичным.

Гомес, с его неуёмной энергией, уже успел обойти весь дом, проверяя, что всё готово. Он гонял Ларча и Вещь, раздавая последние указания.

Вскоре послышались первые глухие удары в дверь, и на пороге появился Фестер. Его округлое лицо светилось от возбуждения, а глаза поблескивали жутковатым светом.

— Фестер, брат! — приветствовал Гомес брата, распахнув руки. — Мы рады видеть тебя на этом значимом для нашей семьи событии. Наша семья пополнилась новым Аддамсом!

— Гомес! Поздравляю вас с новой душой в роду! — воскликнул он, едва перешагнув порог. Он крепко обнял Гомеса, будто стараясь сломать ему рёбра.

Мортиша покачала головой. Рядом с братом Гомес всегда превращался в мальчишку. Однако она не была против — это её порядком забавляло.

— Сестрица! — тем временем воскликнул Фестер и воспитанно поцеловал протянутую Мортишей руку.

— Дядя Фестер! — ураганом налетел на своего любимого дядю Пагсли. Вэнсдей подошла спокойнее, но тоже обняла дядю.

— Пагсли, Вэнсдей, как вы выросли! Я привёз вам подарки из Австралии. Гимпи-гимпи для племянника и тарантул для племянницы! — Фестер раздал подарки и повернулся к Мортише: — А где новый Аддамс? Я уже спланировали, какие развлечения будут у малыша! Бомбы, фейерверки и призрачные свечи — всё готово для него.

Мортиша проводила его к колыбели, которую на этот вечер поставили прямо в главном зале, и подняла Гаррета на руки, позволяя мальчику разглядеть родственника.

— Это твой дядя Фестер.

— Привет, маленький Гаррет, — завороженно произнёс Фестер, наверное, уже представляя, как будет играть с новым племянником. Он протянул к мальчику руку, но тот оттолкнул её и отвернулся, делая вид, что ему неинтересно, хоть и продолжал смотреть краем глаза.

Фестер расхохотался:

— Настоящий Аддамс!

Следующим приехал Кузен Итт. Он буквально вкатился в вестибюль, приветствуя всех знакомым тараторящим голосом. Мортиша изящно кивнула ему, её глаза весело блеснули.

— О, Итт, ты как всегда вовремя. Добро пожаловать.

Вэнсдей и Пагсли сразу же подошли к Кузену Итту, приветствуя своего необычного кузена, который всегда привозил им самые странные подарки. Итт, как и всегда, не разочаровал: он привёз маленький, но чрезвычайно детализированный гробик для кукол Вэнсдей и старинный китайский механизм, который сразу заинтересовал Пагсли.

Потом Кузен Итт залихватски поклонился Мортише, которая держала Гаррета на руках, и что-то забавно протараторил, что не помешало остальным Аддамсам его понять. Гаррет заинтересованно подался вперёд и стал издавать звуки, пытаясь повторить за Кузеном Иттом. Тот рассмеялся, снова что-то протараторил, и Вещь помог ему достать подарок для Гаррета.

— Подарок для малыша? — спросила Мортиша, принимая крошечный свиток, перевязанный чёрной лентой. На записке, приложенной к нему, золотыми буквами было написано: Вечная ночь Гаррету Аддамсу.

— Спасибо, Итт, — улыбнулась она кузену и убрала его подарок к остальным.

Помимо Дяди Фестера и Кузена Итта, прибыли и другие эксцентричные гости. Двоюродная тётушка Офелия, в своё время прославившаяся тем, что провела год в доме с привидениями и написала об этом книгу, привезла Гаррету несколько редких кристаллов. Дальний дядюшка Бальтазар — высокий, суровый человек с густыми усами и пристальным взглядом — подарил ему старинный кинжал, хотя и шутливо добавил: «Использовать начнёт только, когда подрастёт». Ещё одна родственница, Августа, слегка странная дама с коллекцией чучел животных, вручила Гаррету маленький набор алхимических реагентов, заверяя родителей, что это — «для его первого опыта с магией».

Когда наконец собрались все родственники, гости переместились в парадный зал, где была установлена величественная древняя чаша, украшенная символами рода Аддамсов. Мортиша и Гомес встали рядом, торжественно держа Гаррета, и Гомес поднял руки, приветствуя родных:

— Дорогие Аддамсы, — начал он громко, его голос прозвучал как раскат грома. — Сегодня мы собрались, чтобы представить вам нашего сына Гаррета Аддамса. Пусть каждый из вас благословит его своим присутствием и даром!

Мортиша осторожно окунула палец в чашу с густой тёмной жидкостью и, коснувшись ею лба Гаррета, произнесла:

— Гаррет Аддамс, пусть мудрость и сила предков сопровождают тебя, а миры живых и мёртвых чтят твоё имя.

Кузен Итт подошёл первым и, произнося что-то на своём тараторящем языке, вручил Гаррету свой второй подарок: крошечный серебряный кулон, обвитый символами, что, по его словам, приносит удачу в самых странных обстоятельствах. Дядя Фестер, смеясь, достал флакончик с блестящей жидкостью.

— Мой подарок — это настойка страха, — сказал он, подмигнув родителям. — Она поможет тебе познать страх, маленький Гаррет.

Аддамсы один за одним подходили, чтобы принести маленькому Гаррету свои дары. И, наконец, Бабуля торжественно встала перед малышом, держа в руках аккуратный свёрток. Она наклонилась к Гаррету и тихо прошептала:

— В тебе течёт древняя кровь, мой мальчик. Пусть тебе сопутствует удача в тени и во тьме.

Когда все дары были поднесены, Гомес поднял бокал и произнёс:

— Немного с опозданием, но давайте же отпразднуем день рождения Гаррета — тридцать первое октября! Вечер, когда грани миров становятся тоньше. Да здравствует наш сын!

Празднование в честь нового члена рода Аддамсов продолжилось с размахом, достойным семьи Аддамс. В парадном зале поместья, украшенном тяжелыми чёрными шторами и канделябрами с мерцающими свечами, собрались все близкие и дальние родственники. Комнаты наполнились звуками музыки и разговорами, в которых слышались рассказы о прошлом, древние легенды и забавные истории из жизни.

Гости поднимали бокалы, наполненные густым вином. Тосты и одобрительные возгласы раздались по залу тут и там.

Внезапно Гомес вышел на середину зала и нашёл глазами брата. Мортиша улыбнулась, сразу разгадав, что тот задумал.

— Мамушка! — громко объявил Гомес, сверкая глазами. Он достал из сапогов два кинжала и в предвкушении крутанул их в руках.

Фестер радостно подмигнул ему и, легко выскользнув из объятий двоюродной тёти Офелии, подхватил брата под руку.

Секунда — и вот уже зал загудел, когда Гомес и Фестер, сопровождаемые звуками мрачной музыки, начали знаменитую семейную мамушку. Это был танец, в котором каждый шаг и поворот были пронизаны страстью, энергией и опасностью. Гомес, с легкостью управляясь с уже четырьмя кинжалами, крикнул Мортише:

— Мортиша, дорогая, однажды я научу Гаррета мамушке так же, как меня учил отец! Наш сын будет танцевать её, как истинный Аддамс!

Когда танец завершился под бурные аплодисменты, Вэнсдей бесшумно подошла к одному из кузенов — Люсьену, чья холодная улыбка и тёмные глаза привлекли её внимание — и холодно пригласила его на танец. Её движения были плавными и точными, а лицо оставалось серьёзным, что лишь добавляло её танцу особую мрачную красоту. Люсьен, держа её за руку, также сохранял полную невозмутимость, словно они оба были героями какой-то таинственной, зловещей баллады.

Мортиша с умилением наблюдала за танцем дочери.

— Посмотри, Гомес, — она указала на танцующих Вэнсдей и Люсьена, — возможно, это начало новой истории любви.

— Первая несчастная любовь — в этом есть что-то поэтическое. Хотел бы я пережить её с тобой, — ответил тот, обжигая руку Мортиши очередным поцелуем.

Гости продолжали дарить Гаррету свои пожелания и подарки, а Мортиша с Гомесом принимали поздравления и слова поддержки с чувством гордости и нежности. Бабуля, с её вечной трубкой в зубах, уже рассказывала двум кузенам о том, как растить ребёнка с уважением к семейным традициям, не забывая при этом упоминать старинные зелья и их влияние на крепкий сон.

После танцев и поздравлений гости собрались у длинного стола, где началось главное застолье. Слуги поставили перед каждым гостем изысканные блюда — от супа из пауков до пирожных в форме черепов. Гомес, заметив, что Мортиша с лёгким интересом наблюдает за праздничной трапезой, наклонился к ней и, поцеловав её в руку, прошептал:

— Ты делаешь каждый момент лучше, cara mia. Это пиршество обрело свой смысл только благодаря твоей идее.

Мортиша, глядя на мужа с глубокой, спокойной нежностью, ответила:

— Ты всегда знаешь, как сделать этот вечер незабываемым, Гомес.

Через какое-то время гости начали отбывать. Вэнсдей вернулась в свою комнату, а Пагсли, успевший до этого набить тарелку и живот деликатесами, в какой-то момент утомился и заснул прямо на столе. Его голова тихо упала на большое блюдо, и кто-то прикрыл её серебряным клошером. Когда Мортиша заметила это, она едва заметно улыбнулась.

— Пагсли всегда умел найти себе уютное место, — шепнула она Гомесу. Тот лишь согласно кивнул.

Гаррет, удобно устроенный у Мортиши на руках, мирно спал, как истинный Аддамс, окружённый странными, но любящими, родственниками и атмосферой, полной мрака и таинственной красоты.