Солнце во тьме (гет)

Примечания:

Написано к вопросу из пейрингового аска вк: "Персонаж А встречается лицом к лицу со своей фобией. Персонаж Б помогает любимому человеку справиться со страхом"

— Столь почтенному и умудренному летами господину, уважаемому жителю этого города, наверно, ведомо, что здесь встать может любой дохлый воробей или мышь?

Несмотря на всю вежливость слов, в тоне говорившего звучала нескрываемая насмешка. Еще бы! Прожить почти всю жизнь в Илине и не знать, что нежити тут бывает либо много, либо очень много.

Много — по собственным словам господина Бу — было, когда под Илином построили надзирательный пункт ордена Цишань Вэнь.

Очень много — до того, как этот пункт был построен, и после того, как Старейшина Илина его уничтожил.

Разумеется, господин Бу был прекрасно осведомлен об особенностях жизни в городе под проклятой горой. На это указывали и крепкий забор вокруг дома, и высокие пороги, и статуи-цилини, охранявшие вход, и вырезанные повсюду защитные заклинания. Господин Бу хорошо знал, каково это — жить в Илине.

Но этого не знала его новая наложница родом откуда-то из-под благополучного Цайи, в который господин Бу наведывался по купеческим делам. И была ужасно перепугана, обнаружив у себя в покоях вернувшихся крыс, накануне прибитых служанкой. Зверьки лезли к ней в кровать, оставляя шерсть и бурые пятна на полу и постели, и кусали всех, до кого могли дотянуться. Девять из десяти коренных илинцев на ее месте просто взялись бы за лопату или полено; но для нежной красавицы пробуждение с кусючей нежитью под боком было внове.

Именно поэтому господин Бу с утра пораньше был вынужден сначала наведаться на рынок в надежде встретить хоть кого-то из пришлых заклинателей, а затем, превозмогая страх, посетить ямэнь — он слишком хорошо догадывался, к кому его там направят. И не ошибся: ему указали, как связаться со зловещим Старейшиной Илина — единственным, к кому горожане последнее время могли обратиться за помощью.

И сейчас этот самый Старейшина Илина, оказавшийся едва ли не уроженцем их города, сидел в его доме и торговался о цене вопроса не хуже иного купца.

— Разумеется, большинству горожан поднявшиеся дохлые воробьи и мыши не страшны, но раз уж молодую госпожу так испугало появление мертвых крыс, необходимо обновить все защитные талисманы дома. Пять слитков серебра меня вполне устроят в качестве оплаты…

— Это грабеж, достопочнейший Старейшина! — вскричал господин Бу. Следующую палочку времени он подробно рассказывал, в каком отчаянном состоянии ныне находятся его дела, жаловался на дороговизну тканей и съестного (при этой порыв ветра принес с кухни запах жареного мяса, заставивший Вэй Усяня невольно принюхаться и вспомнить, что последний раз он ел позавчера). Но ритуал есть ритуал — и поторговаться как следует при выгодной сделке было необходимо.

Наконец, удалось сойтись на четырех слитках. Это было успехом — и Вэй Усянь внутренне загордился собой: сегодня он торговался не хуже дяди Цзяна в свое время! А Цзян Фэнмянь отличался умением со спокойным лицом, не повышая голоса и не касаясь меча, вытряхнуть из купцов, перевозивших товар по юньмэнским рекам, все пошлины, причитающиеся Пристани Лотоса. Даже из тех, кто делал в своих лодках двойное дно для контрабанды.

И Вэй Усянь взялся за кисть и тушь. Дом у господина Бу был немалым, на одно только начертание необходимых трех десятков талисманов уйдет не менее пары часов. А затем их же еще надо напитать ци и разместить по дому… На все про все у Вэй Усяня ушло едва ли не полдня, и господина Бу он покинул, когда начало смеркаться.

Зато мысль о четырех слитках серебра в рукаве грела душу, пока Вэй Усянь шагал к рынку, заодно мысленно обращаясь к Вэнь Нину — тот тоже должен был спуститься в город. Пожалуй, сегодня им можно купить не только рис и дайкон на рассаду. «Можно побаловать малыша А-Юаня сладостями… танхулу, например. Да и в кои-то веки перца и специй купить…»

Все эти мысли мигом вылетели из головы, когда за очередным поворотом узкой улочки обнаружилась стая бродячих собак, мгновенно заметивших прохожего. Вэй Усянь, похолодев, отшатнулся к стене, чувствуя, как подкашиваются колени. В душе волной поднимался мерзкий, липкий ужас, скручивавший живот. Он развернулся, намереваясь уйти той же дорогой, но в переулке послышался лай и тявканье, и еще несколько псов выскочили позади него.

Улочка была узкой — всего-то шагов пять-шесть, не более. По обе ее стороны возвышались прочные заборы, за которыми скрывались дома — в Илине иначе не строили. Хуже всего было то, что на лай бродячей своры моментально отозвались собаки из-за стен — и мысль перепрыгнуть через забор в разуме Вэй Усяня умерла, не родившись.

— Нет, — прошептал он, попятившись и прижавшись спиной к стене.

Перед глазами привычно вспыхнула картина из детства: грязно-белый снег с красными пятнами, невысокое дерево, за ветки которого он судорожно цепляется, и свора собак внизу, рвущая на клочья А-Туна, одного из его приятелей, с которыми малый А-Ин вместе побирался на городских улицах. Сначала он кричал — пронзительно, не своим голосом, потом умолк, и стало слышно только рычание собак и хруст костей в их зубах. Тогда был голодный год, и на помойках почти не было объедков — вот псы и озверели. Нет, на илинских улицах нередко и взрослых людей находили загрызенными. Обычно в этом была виновна нечисть — но в ту зиму оголодавшие звери стали куда страшнее потусторонних тварей.

И сейчас Вэй Усянь словно вернулся в тот жуткий день. Как будто не было пятнадцати лет заклинательства, как будто с ним не было ни талисманов, ни Чэньцин. Только рычащие оскаленные пасти, надвигавшиеся со всех сторон… Казалось, они вот-вот вцепятся в него и порвут на клочья, как когда-то рвали другого беспризорника… Левое бедро пронзило мгновенной болью — крупный рыжий пес уже впился в него клыками.

А затем что-то произошло. Воздух странно спрессовался, дохнул мгновенным яростным жаром у лица. Рычание и лай сменились визгами боли и тявканьем, и свора бросилась врассыпную, а в воздухе повисла вонь тлеющей шерсти. Вэй Усянь проморгался, возвращаясь в настоящее.

Настоящее предстало перед ним в облике стремительно приближающейся Вэнь Цин, по ладонях которой еще пробегали огненные искры. За ней следовал ее брат.

— Вэй Усянь! — Целительница резко ухватила его запястье, проверяя пульс. Искры впились в кожу — восхитительно-горячие, согревающие изнутри меридианы. Второй рукой она ухватила его за плечо. — Что с тобой? А-Нин ни с того, ни с сего потащил меня сюда, сказав, что ты в опасности… Так, серьезных ран или повреждений меридианов нет. Что это было сейчас?

Из-за ее плеча выглядывал встревоженный Вэнь Нин:

— М-молодой господин Вэй, что с вами? Я ощутил, что вам грозит смертельная опасность и поспешил с Цин-цзе вам на помощь…

Вэй Усяню оставалось лишь перевести дыхание. Как он мог забыть? Он ведь не один, и хотя здесь нет Цзян Чэна, готового отгонять собак от своего шисюна, но рядом его немного неживой друг, который всегда почувствует, если нужна помощь. Как нежить, созданная темным заклинателем, да. И… старшая сестра друга, решительно намеренная не позволять им творить глупости… Нет. Уже давно — не просто сестра друга.

— Случившееся с этим Вэем не стоит беспокойства Вэнь Цин, — с легким смешком заметил Вэй Усянь, чуть отстранившись.

— Что стоит моего беспокойства, решать мне самой, — отрезала целительница. Отпустила его запястье, и твердо взяла за плечи, вглядываясь в лицо. — Эти своры бродячих псов по весне бывают весьма неприятны, но почему ты просто замер, ничего не делая?

— Я… я испугался, — наконец признался Вэй Усянь. — Смешно, да? Ужасающий Старейшина Илина, забивающийся в угол при виде собаки. Но я их очень боюсь.

— Не смешно, — тихо и серьезно ответила Вэнь Цин, и на душе стало легче.

— Такие случаи описывались в наших учебных трактатах, — добавил Вэнь Нин. — Когда человек сталкивается с опасностью, одолеть которую превыше его сил, страх перед ней может остаться на долгие годы.

— Наша госпожа матушка, к примеру, — вспомнила Вэнь Цин, — боялась в одиночку переходить горные реки — даже на мече перелетать. У нее кружилась голова и едва не доходило до искажения ци. А все потому, что когда-то в юности, набирая воду, она поскользнулась на камнях и упала в быстрое течение. Матушку спасли, но не сразу, и потом она долго лечилась от полученных ран. Правда, как раз в поместье целителей она познакомилась со своим будущим мужем и нашим отцом… Впрочем, речь не об этом. — Она пристально вгляделась в лицо Вэй Усяня. — Ты пришел в себя?

Вэй Усянь решительно кивнул, и Вэнь Цин рассказала, что перед тем, как ее младший брат бросился на помощь ему, они на рынке встретили крестьянина, который приехал из дальней деревни нарочно для встречи со Старейшиной Илина. По его словам, обитателей того села вконец довела обнаглевшая нежить — и на сходке решили обратиться за помощью.

— Денег у них мало, но они готовы отдать припасами — причем даже могут снабжать нас пищей регулярно, — завершила рассказ Вэнь Цин.

— Хорошо бы! — резко повеселел Вэй Усянь. — Надо помочь таким щедрым людям! А что там за нечисть, не рассказал?

— Он хотел рассказать, молодой господин Вэй, — ответил Вэнь Нин. — Но в этот момент я ощутил, что вам грозит опасность.

— Какая б не была нежить, возьмемся, — решительно заявил Вэй Усянь. — Вэнь Нин, возвращайся-ка на гору и предупреди наших, что мы с молодой госпожой Вэнь отправляемся на ночную охоту. О, и чуть не забыл! Вот серебро, купишь риса и чего еще надо. И А-Юаню сладостей не забудь!

Дорога вилась по склонам холмов, словно лента, брошенная капризной красоткой, то взбираясь на перевалы, то ныряя в долины, укрытые густыми лесами. По обе стороны тянулись зеленые кроны деревьев, смыкающиеся над головой, и временами, проезжая темные и влажные долины, Вэнь Цин невольно касалась рукояти меча. На ум сразу приходил обширный список нежити, что может укрываться в таких закутках, но довольно было бросить взгляд на безмятежно дремавшего Вэй Усяня, чтобы убедиться, что ничего особенного тут нет. А ведь он, став темным заклинателем, был невероятно чуток к колебаниям ци — и янской, и темной.

Даже слишком чуток для человека. Вэнь Цин однажды видела темного заклинателя — в заключении, в Огненном дворце. Ничего необычного она тогда не заметила: ни тяги к янской ци, ни сверхчувствительности. Ни особой выносливости — с этим у заключенного оказалось даже хуже, чем у большинства праведных заклинателей, и потерял сознание он от болевого шока намного раньше. Старейшина Илина отличался от обычных кукловодов, поднимавших мертвецов, как… «Как дядя — от рядовых адептов ордена», — мелькнула мысль. Сравнивать Вэй Усяня и Вэнь Жоханя было странно и одновременно логично — какой-то вывернутой логикой.

А тем временем под копыта пары ослов и колеса крестьянской телеги все стелилась и стелилась дорога — один ли за другим, и дядюшка Хоу, хозяин этого добра, время от времени лениво вытягивал бичом животных и разглагольствовал:

— А вот еще давно в наших краях нашествие призраков было. Старые люди говорили, что из-за большого пожара. Случился такой в соседней деревне, когда мой почтенный прадед еще юношей был, шапку не надевшим. Так вот, те неприкаянные души, что во время пожара померли, потом по всей округе носились, в дома стучали, детей с собой забирали — страсть!

— Дядюшка Хоу, а нынче-то что стряслось? — попыталась вернуть его в настоящее Вэнь Цин.

Она сидела на передке телеги, рядом с крестьянином. Позади них на свертке полотна удобно разлегся Вэй Усянь, продремавший полдороги — до этого он привычно заполночь сидел в пещере Фумо над расчетами ритуала призвания души. После возвращения сознания Вэнь Нина он все чаще возвращался к этой теме и в беседах, и в исследованиях.

А теперь, проснувшись, когда солнце было на полпути к зениту, Вэй Усянь продолжал лениво валяться на телеге, время от времени принимаясь насвистывать юньмэнские песенки. От этого крестьянин, явно прознавший, как Старейшина Илина поднимает мертвецов, всякий раз дергался и украдкой складывал отвращающие нежить знаки. Вэнь Цин неодобрительно косилась на Вэй Усяня, но тот лишь усмехался да подмигивал в ответ.

Можно было бы отправиться в село по воздуху, на мече; но понять из речей дядюшки Хоу, где именно расположена его деревня, не представлялось возможным. Из расспросов Вэй Усянь и Вэнь Цин узнали, что она лежит на склоне холма, по обоим берегам ручья: «Да он сейчас по колено, вброд перейти можно!», а на краю, ближе к лесу, стоит дом семьи Цю, у которых нежить одного за другим утащила пятерых детей. Увы, направление полета по этим данным удалось бы определить разве что всевидящим небожителям. Вэнь Цин предложила было уточнить расположение деревеньки Силюй в ямэне Илина, но тут уже воспротивился Вэй Усянь, не желавший лишний раз одалживаться у градоначальника. Поэтому в путь отправились утром — ехать по темноте опасался уже дядюшка Хоу. Вот только раннее пробуждение для Вэй Усяня было той еще разновидностью пытки.

И сейчас они ехали среди высоких лесистых гор, кое-где расчерченных зелеными террасами полей.

— Помните те гору, Вэнь-гуннян? — внезапно указал Вэй Усянь на один из холмов. Вэнь Цин присмотрелась и кивнула: именно там она изображала Баошань-санжэнь для его шиди, Цзян Ваньиня. Правильно ли она тогда поступила, поддавшись уговорам Вэй Усяня?

Но это было в прошлом; а сейчас им предстояла охота на нежить, причем выяснить из речей крестьянина, что именно не давало им покоя, так и не удалось.

Вот и сейчас, в ответ на прямой вопрос Вэнь Цин, последовал рассказ о чудовищах высотой в теленка с горящими глазами: «Как фонари у ворот, только ярче и зеленые, точно болотные гнилушки», и клыкастыми пастями:

— …четвертого сынишку-то Цю прямо в клочья разорвали, голову отгрызли и утащили, — жаловался дядюшка Хоу. — Только по игрушке, коньку бамбуковому, его узнать и удалось…

— А на каких животных эти твари похожи? — уточнил Вэй Усянь.

— Да не прогневается достопочтенный Старейшина Илина, но этому Хоу неведомо. Не оставались еще в живых те, кто их повстречал. Верно, тигры это, а может, что иное.

Вэй Усянь только хмыкнул.

— А падежа скота у вас не случалось? — уточнила Вэнь Цин. — Мора не было?

— Предки оберегали, достопочтенная госпожа заклинательница, не было. Разве что волки зимой лютовали, коров да коней резали. А нынче — кошмар такой. Уж как уважаемый Старейшина Илина истребит эту нечисть, так мы оплатим, не поскупимся…

Вскоре, за очередным поворотом дороги, обогнувшей холм, показалась и деревня Силюй, раскинулась по склону следующей горы. С двух сторон ее окружал лес, выше по склону были пастбища, а ниже виднелись террасы рисовых полей. Должно быть, телегу дядюшки Хоу заметили с дороги — на въезде их встречали едва ли не всем селом.

Вэй Усяня и Вэнь Цин приветствовали, как дорогих гостей, с поклонами и учтивыми речами проводили в самый богатый дом, принадлежавший главе деревни, которым оказался отец дядюшки Хоу. Хозяйка налила чай, слуги поднесли угощение «господам заклинателям», и Вэй Усяню пришлось сдерживаться, чтобы первым делом не опустошить тарелки — слишком уж соблазнительно пахло и запеченное мясо, и лапша, приправленная специями, и яблоки в карамели, и свежие паровые пирожки. Благо, с необходимостью вежливо отвечать хозяевам и поддерживать беседу неплохо справлялась и Вэнь Цин; поэтому, недолго посомневавшись, Вэй Усянь принялся за еду.

Тем временем, после приличествующих вопросов о дороге, делах в Илине и здоровье родных Вэнь Цин, похвалив гостеприимство хозяев, завела беседу о благополучии деревни. Увы, в ответ от старшего Хоу последовали все те же туманные рассказы о жуткой нежити, наводившей ужас на его односельчан, но и в его речах не было никаких указаний на определенную ее разновидность. Зато прозвучали подтверждения щедро оплатить работу заклинателей; и Вэнь Цин решилась.

— …а уместной оплатой за истребление будет пятнадцать мешков риса.

— И телега с конем, чтобы их довезти! — Тут же вмешался Вэй Усянь. Дожевал пирожок, и на удивленный взгляд Вэнь Цин добавил: — Что? Не Вэнь Нину же их тащить.

— Но это же разорение! — возмутился глава деревни.

Начался азартный торг. Вэй Усянь, довольно поглядывая на удивленную Вэнь Цин, спорил из-за каждого мешка риса не менее увлеченно, чем вчера — с илинским купцом. Сошлись на десяти мешках, подписали договор и, едва Вэй Усянь выразил желание отдохнуть с дороги, матушка Хоу повела дорогих гостей в покои, явно заранее приготовленные.

А проходя по коридору, Вэнь Цин услышала, как болтали две служанки:

— Ну наконец-то господа заклинатели изведут этих ужасных тварей!

— И не говори, А-Су! Перебили ту свору псов, думали, покончено с ними, а они возьми да вернись нежитью…

Вэй Усянь замер, услышав эти слова. Впрочем, служанки уже прошли мимо, хозяйка как раз показывала покои и чуть отвернулась. Вэнь Цин, нащупав его ладонь, крепко сжала пальцы:

— Эти люди не должны видеть твою слабость, — тихо шепнула она. И отвлекла на себя матушку Хоу, благодаря за предоставленную комнату и потихоньку ее выпроваживая: «Поймите, нам надо подготовить особые талисманы к ночной охоте». — «О да, эта старуха все понимает, она не помешает уважаемым господам заклинателям».

Спровадив хозяйку, Вэнь Цин обошла комнату, задергивая льняные занавеси, отделявшие ее от остального дома и размещая заглушающие талисманы. Затем обернулась к Вэй Усяню — тот сидел на грубовато сколоченной кровати, обхватив руками голову. Целительница села рядом, обняла его за плечи, снова ощущая исходящий от него холод даже через защитную вышивку рукавов. Комнату медленно, но верно затягивал черный туман — темный заклинатель не сдерживал свои силы. Вэнь Цин мимоходом подумала, что талисманы были необязательны — в таком состоянии от него даже обычные люди старались держаться подальше, ощущая необъяснимый страх.

— Собаки… — сдавленно проговорил он, не отнимая рук. — Если бы я знал, на кого придется охотиться, не поехал бы ни за что…

— У нас нет выхода, — тихо ответила Вэнь Цин. — Мы не можем позволить себе перебирать заказы. И… дядюшка Хоу жаловался на то, что земли вокруг Илина ни один орден или клан заклинателей не хочет брать под свою руку. Мне кажется, если мы справимся с этой напастью, здешние крестьяне сами будут просить защищать их от нежити и впредь.

— Если справимся… — пробормотал Вэй Усянь.

— С подобных деревень в Цишане, — продолжала Вэнь Цин, — взнимали подати в размере примерно шестидесяти-семидесяти мешков риса в год. Или около тринадцати-четырнадцати серебряных слитков, если в деревне не растили рис, а делали что-то другое. Если нам удастся договориться хотя бы примерно так же…

— Этого не хватит на полсотни человек, чтобы наедаться вдоволь.

— Но нам не будет грозит голодная смерть. А если о нас пойдет хорошая слава в здешней глубинке и удастся договориться еще хотя бы с парой-тройкой деревень, мы будем обеспечены необходимым для жизни.

Вот сейчас Вэй Усянь обернулся к ней, уже весело улыбаясь. В глазах его еще посверкивали алые отблески, но темный туман резко сжал свои щупальца:

— Вэнь Цин, Вэнь Цин! Помнится, еще не так давно ты не хотела загадывать дальше послезавтра, а сейчас размышляешь на год вперед!

Наступил ее черед отводить взгляд и нехотя отвечать:

— Раньше я каждый день ожидала увидеть у подножья Луаньцзан войска четырех Великих орденов.

— И это несмотря на мои слова! — покачал головой Вэй Усянь в нарочитой обиде. — Я ведь обещал тебе, что буду защищать твоих людей. Великие Ордена хорошо знают, что будет с тем, кто посмеет угрожать мне. Даже если я буду один против всех. Уже почти год, как я освободил вас — ты мне поверила наконец?

— Я устала бояться, — отозвалась Вэнь Цин. — Просто решила однажды: будь что будет. Может быть, завтра за нами придут — но пока что я хочу жить. Жить, а не выживать. Мы заклинатели — и должны делать то, чему нас учили…

— Например, потихоньку подчинить себе окрестные земли и создать орден Илин Вэнь? — весело взглянул он.

— Орден Илин Вэй, — исправила она. — Если уж ты — глава ордена, называться он будет соответствующим образом.

— И пусть кто-то только попробует позариться на наши владения! — гордо объявил он. — Даже если это будет союз всех четырех Великих орденов, мне на Луаньцзан нечего страшиться…

— Да, ты боишься не всего мира заклинателей, а стаи собак, — заметила Вэнь Цин.

Вэй Усянь сник, снова опустив голову.

— Прости, Цин-цзе, но тут я ничего с собой не могу поделать. Вроде и понимаю, что довольно пары взмахов мечом — даже безо всяких духовных сил, но…

— Усянь, — она прикоснулась к его щеке, заставляя взглянуть на себя, — я в одиночку без тебя не справлюсь. — И в ответ на вопросительный взгляд объяснила: — Ведь я целительница. Да, бывала на больших ночных охотах, но не одна. С Сюй-гэ обычно или с Чао-ди и Чжулю … — Осеклась. — Прости.

— Ничего, — Вэй Усянь перехватил ее ладонь, перебирая пальцы. — Я помню, кто твои братья.

— Меня учили, как вытащить раненого в укрытие, помочь ему. Но не отмахиваться одной от стаи яогуай, — смущенно потупилась Вэнь Цин. — Усянь, это же твари, переродившиеся под воздействием темной энергии. Или даже просто поднявшиеся. Просто… перехвати контроль над ними. Ты же хвалился, как однажды на большой охоте увел четверть всей нежити.

— Прежде всего я буду видеть собак, а не поднявшихся тварей.

— Тогда… не знаю, глаза завяжи! Будешь не видеть собак, а чувствовать темную энергию нежити и управлять ею.

— А знаешь, это идея! — внезапно широко усмехнулся он. — Тогда, во время охоты на горе Байфэн я так и поступил. Повторю и для тебя — почему бы и нет? Для моей госпожи…

С этими словами Вэй Усянь рывком притянул ее к себе, заставляя обернуться. Жадно впился ей в губы, время от времени слегка прикусывая. Обнял, забираясь ладонью под ворот одежд. Как всегда, в его объятиях Вэнь Цин обдало темной энергией — а собственная огненная ци резко всколыхнулась и подалась навстречу, стремясь погасить этот холод, мало-помалу перетекая к Вэй Усяню. Тот тянул ее силы, словно иная темная тварь — и все же в этом тоже было странное, непривычное наслаждение. И вовремя преодолеть его, не позволяя себя истощить полностью, Вэнь Цин иногда было не так-то просто.

Вот и теперь она с трудом заставила себя отстраниться:

— Усянь. Не сейчас.

— Здесь никого нет. И ты повесила заглушающие, — его взгляд был шалым, полным желания. Вэнь Цин с трудом отвела его ладонь, уже потянувшую ленту на ее поясе.

— После парного совершенствования с тобой иной раз не хватает ци, чтобы подняться на мече. А мне еще сражаться сегодня. И кстати, надо было бы полетать и осмотреться вокруг.

— Что осматриваться? Повешу в деревне флаг, приманивающий нежить, и хватит.

— Вэй Усянь! Не хватает только, чтобы кто-то из крестьян погиб во время охоты. Приманивать тварей надо за деревней.

— Ладно-ладно, — нехотя согласился он. — Лети, осматривайся. А я пока подготовлю флаги и талисманы.