Рождество в Роткове (джен)

Лэйн возвращает пакетики со специями на стол и продолжает помешивать глинтвейн деревянной лопаткой, наблюдая за тем, как старательно Анна заправляет свой салат майонезом. Грэг, отлучившись помочь двум другим товарищам с каким-то блюдом, вскоре возвращается, чтобы проверить, как идут дела у девушек.

— Странно, что ты позвал на кухню меня, а не Ноа, — неожиданно говорит Лэйн.

Анна и Грэг одновременно восклицают:

— Ноа?!

На их лицах появляется странная смесь изумления и тихого ужаса. Лэйн поднимает взгляд, удивленная их реакцией. Она не понимает, в чем дело, ведь в прошлый раз они с Ноа отлично сработались на кухне.

— Это праздничный ужин, — наконец поясняет Анна, качая головой. — Не стоит портить его истериками Ноа.

Грэг усмехается и добавляет:

— Он хороший парень, но за ним лучше присматривать, когда дело касается еды.

Лэйн пожимает плечами, не разделяя их мнения. Анна жестом подзывает ее к себе и протягивает ложку с салатом.

— Попробуй. Не пойму, достаточно ли соли.

Лэйн берет ложку и пробует. Ей любопытно, на что по вкусу похож новогодний салат местных, ведь на базе их подобными блюдами не баловали. Грэг, наблюдающий за происходящим, смотрит на нее со смесью жалости и тревоги, словно опасается, что Лэйн вот-вот скривится. Однако на вкус салат оказывается странным, но неожиданно приятным. Ей нравится сладость вареной моркови и мягкая текстура консервированного горошка, а майонез связывает все в единое целое, создавая гармоничный, хоть и необычный для нее вкус.

— Фу, это отвратительно, — говорит Лэйн с серьезным выражением лица, глядя на Грэга. — Ни в коем случае не пробуй, и другим ребятам скажи, чтоб не трогали. Мы с Анной спасем вас и съедим все сами.

Салата не очень много — едва хватит на пятнадцать человек, поэтому Лэйн решается на эту ложь, но Анна смеется, сразу раскусив ее обман, и тем самым ее разоблачает. Грэг качает головой, недоверчиво глядя на Лэйн, и хватает ложку, чтобы оценить салат самому.

— Ммм, это неплохо, но не в моем вкусе, — признается он, пожимая плечами.

— Ну и ладно, — весело отзывается Анна. — Нам же больше достанется. Хотя придется поделиться с Дмитрием: он тоже любит оливье.

— Куда мы денемся, он ведь генерал, — отвечает Лэйн с усмешкой.

Анна и Лэйн задерживаются еще ненадолго, чтобы помочь на кухне с другими блюдами. Наконец Грэг благодарит их и сообщает, что все будет готово через полчаса, и Анна с Лэйн свободны. Они возвращаются в гостиную, которая теперь наполнена людьми, шумом и смехом. По полу раскидано несколько ХИС, добавляющих гостиной света, а рядом с елкой стоит длинный стол со стульями — пока Анны с Лэйн не было, кто-то уже успел подготовить место для праздничного ужина. Несколько солдат как раз расставляют тарелки и зажигают свечи, а в комнате царит уютная и праздничная атмосфера. Даже Анхея, сидящая в углу в одном из кресел, кажется довольной. На ее лице едва уловимая улыбка, а глаза неотрывно следят за мерцающими огнями гирлянды на елке.

— О нет, только не странные танцы Ноа, — со смешком говорит Анна и кивает в сторону парня. Судя по одобрительному выражению ее лица, увиденное ей скорее нравится, чем нет.

Лэйн переводит взгляд на Ноа. Звучит мелодичная, тягучая композиция, и он, полностью отдаваясь ритму песни, двигается так, будто на него никто не смотрит. Его танцы можно назвать чем угодно, но только не танцами в их классическом смысле. Он неуклюже машет руками, делает резкие, почти комичные движения ногами и кружится, будто пытаясь изобразить вальс. Окружающие поддерживают его восклицаниями и аплодисментами, и он, словно артист на сцене, лишь сильнее распаляется. У него получается выглядеть нелепо, но весело, и этим он явно заряжает всех вокруг. Возможно, это его способ справляться с потерей, и Лэйн его за это не осуждает.

-You’reassmoothasTennesseewhiskey… — подпевает Лестер, плавно приближаясь к Кире и вытаскивая ее за руку с дивана, чтобы увлечь в танец. Она смущенно улыбается, бросая взгляд на Дмитрия, все еще сидящего в кресле у камина. Однако генерал этого не замечает: его глаза задумчиво блуждают по елке, словно он полностью погружен в свои мысли, и Кира кажется разочарованной. В его руке — граненый стакан с чем-то алкогольным на дне, и Лэйн вспоминает, как встретила Дмитрия с бокалом в одну из своих первых ночей здесь, и как резко он отреагировал, когда она сказала, что алкоголь не заглушит боль. Хотелось бы ей знать, какую именно боль он пытается сейчас заглушить.

«Дмитрий и Ноа справляются со своей болью так по-разному, — размышляет Лэйн. — Дмитрий замыкается в себе, прячет эмоции за каменной маской и пытается скрыться от своих демонов в тени рюмки. Ноа, напротив, кричит о своей боли, спорит, делает все, чтобы не оставаться наедине с собой». Лэйн не знает, какой из этих способов хуже, но оба кажутся ей бесполезными.

Ее охватывает жар. Еще на кухне ей было душно, а теперь в гостиной, согретой камином, свечами и собравшимися людьми, воздух кажется совсем тяжелым. Направившись к входной двери, Лэйн находит среди кучи армейских курток свое пальто, набрасывает его на плечи и спешит наружу. Прохладный воздух ударяет в лицо, моментально прогоняя скопившееся за вечер напряжение. Она на мгновение замирает, подняв лицо к небу, с которого тихо падает снег, и делает глубокий вдох, ощущая, как холод проникает в легкие, принося столь желанное облегчение.

Уже совсем стемнело, и она видит лишь то, что освещает свет прожекторов у входа. Оглядевшись, Лэйн замечает на ступеньках фигуру. Каин сидит к ней спиной, неподвижный, словно высеченный из камня. Его крылья, раскинутые за спиной, уже успели покрыться слоем снега, отчего он кажется частью этого тихого, зимнего пейзажа. Лэйн замирает, не желая нарушать тишину, но Каин, не оборачиваясь, внезапно спрашивает:

— Ты пришла, чтобы попросить книгу назад?

Лэйн удивляется. Как он понял, что это она? Неужели по звуку шагов?

— Нет. Я не знала, что ты здесь.

Она медленно подходит ближе, и ее ботинки оставляют следы на заснеженном крыльце. Остановившись рядом, Лэйн дважды подворачивает низ пальто, чтобы не было холодно сидеть, и опускается на ступеньки рядом с ним.

— Как ты понял, что это я? — спрашивает она, всматриваясь в лицо ангела. Каин наконец отрывает взгляд от невидимой точки перед собой и слегка поворачивает к ней голову.

— По твоей энергии, — спокойно отвечает он. — У смертных она слабая, едва ощутимая. Но твою я хорошо запомнил.

— Энергию? — недоверчиво переспрашивает Лэйн, чуть нахмурившись. — Вы, бессмертные, и такое умеете?

Каин усмехается, но ничего не отвечает, лишь слегка качает головой, будто ее удивление кажется ему забавным. Очевидно, бессмертные не спешат раскрывать свои тайны, даже если сейчас они с людьми заодно.

«Если бы я могла чувствовать энергию окружающих, — думает Лэйн, — Кира никогда не смогла бы застать меня врасплох. Я бы не позволила им себя вырубить и накачать амиталом».

Лицо Каина, обычно непроницаемое, в этот раз кажется грустным. Лэйн молчит, ее взгляд скользит по снежному пейзажу, едва освещенному тусклым светом прожекторов. Она знает, что даже если спросит Каина, что именно так его тяготит, он не ответит. Но их молчание не вызывает у нее дискомфорта. Они провели достаточно времени вместе, пытаясь расшифровать книгу, и его присутствие стало для Лэйн чем-то привычным. Каин, как и она, держится в стороне от отряда, и этот факт их чем-то роднит.

— Я думала, ты уже отправился на дежурство, — наконец произносит она, нарушая тишину.

— Жду возвращения Пилеона, — отвечает Каин равнодушно, но в тоне его голоса слышится плохо скрываемое раздражение. Лэйн замечает, что, в отличие от грусти, свою ненависть к демону Каин маскировать даже не пытается.

Лэйн прищуривается, пытаясь рассмотреть огни Роткова вдалеке, но видит лишь темноту сквозь снежную дымку. Ее мысли невольно переключаются на людей в городе, на то, сколькие из них сейчас празднуют Рождество. Ей известно, что среди местных есть как католики, так и православные. Католики отмечают сегодня, а православные — только через две недели. Это кажется ей странным: они ведь празднуют рождение одного и того же человека.

Она вспоминает Бориса и Любу. Католики они или православные? А может они вообще не празднуют Рождество? Ее воображение рисует их вдвоем, в загородной усадьбе Романовых. Люба, вероятно, накрыла стол, полный разных яств, заботливо приготовленных для Бориса. Есть ли у них оливье? И если да, то что они добавляют в него вместо ветчины? Интересно, о чем они разговаривают? Лэйн задумывается, есть ли у Бориса еще слуги, кроме Любы. Кто убирает в доме, кто гладит борисовы рубашки? Или все ложится на хрупкие плечи пожилой женщины?

И тут ей приходит в голову мысль: кто-нибудь спрашивал у Бориса разрешения брать елочные игрушки, найденные в подвале его семейного поместья? Быть может, он знает, кому принадлежали те открытки. Лэйн представляет, как он, сдержанно улыбаясь, делится историями своей семьи. Наверное, ему есть, что рассказать.

Дует сильный ветер, заставляя Лэйн плотнее кутаться в пальто, но это не особо помогает. Она ежится, чувствуя, как холод пробирается под одежду, однако через мгновение замечает, что ветер больше ее не беспокоит, хоть тот никуда и не исчез. Лэйн замечает, как Каин прикрывает ее от ветра одним крылом. Его лицо остается бесстрастным, словно он сделал это автоматически, даже не задумавшись над тем, что творит. Эта забота кажется незначительной, привычной для него. А Лэйн внезапно чувствует раздражение.

Эта его забота сейчас… нервирует своей неуместностью и почему-то кажется наигранной, словно Каин пытается продемонстрировать, что готов ее защищать, хотя сам однажды уже не справился с этой задачей. Лэйн вспоминает, как он исчез тогда, на высоте десятков миль над землей, когда она была уверена, что разобьется насмерть. Ее сердце тогда колотилось от ужаса, с каждой секундой ожидая столкновения с поверхностью, пока Каин, наконец, не появился, в последний момент подхватывая ее у самой земли. Где была его защита в тот момент, когда Лэйн больше всего в ней нуждалась?

Каин, словно почувствовав ее раздражение, чуть поворачивает голову, но ничего не говорит и крыло не убирает. Лицо остается таким же бесстрастным, будто происходящее не заслуживает его внимания. Лэйн хмурится, ее раздражение нарастает, но мысли невольно возвращаются к тому моменту, когда они были в небе. Она до сих пор помнит, каково это — парить над миром, видеть горизонт, уходящий в бесконечность, и касаться облаков, превращающихся в туман под ее пальцами. Каин показал ей небо, пусть и ценой таких потрясений, и ей этого уже не забыть. И сейчас, сидя рядом с ним на снежных ступенях, укрытая его крылом, Лэйн внезапно чувствует, как раздражение сменяется признательностью.

— Тебе, наверное, кажется странным, что люди отмечают рождение человека, считавшего себя сыном бога? — спрашивает она, решив наконец нарушить молчание и вовлечь Каина в разговор.

— Нет, — отвечает он спокойно. — Это не странно. Бессмертные тоже празднуют Рождество сегодня.

Лэйн удивляется, поднимает брови и наклоняется ближе, чтобы по выражению лица Каина понять, не шутит ли он.

— Бессмертные? — переспрашивает она. — Празднуют рождение Христа?

Каин слегка усмехается, качая головой.

— Нет. Мы празднуем Рождество этого мира, — поясняет он. — День, когда Шепфа создал эту Вселенную.

— Любопытно, что эта дата совпадает с днем рождения Христа, — замечает Лэйн.

Каин пристально смотрит на нее, словно оценивая, может ли доверить ей секрет, а затем отвечает:

— Это не совпадение. То, что столь величайший из смертных родился в тот же день, что и Вселенная, не может быть случайностью. Скорее всего, его рождение было подстроено бессмертными. Они наверняка сопровождали его в течение жизни, помогая с исполнением миссии.

Лэйн ненадолго умолкает, размышляя о том, какой властью обладают бессмертные, раз способны влиять на жизни людей, наставляя их на истинный путь или помогая исполнить свое предназначение. Влияют ли бессмертные на жизни всех людей или их волнуют лишь великие среди смертных? Есть ли место судьбам простых людей в великом замысле небожителей, или те проходят мимо, даже не замечая столь незначительные в масштабе мира души? Ей хочется спросить Каина: вмешивался ли он сам когда-нибудь в жизнь какого-нибудь смертного? Но она не произносит этого вслух, понимая, что вряд ли получит ответы. Вместо этого она задает другой вопрос:

— А как бессмертные празднуют Рождество? Тоже украшают елку? Устраивают праздничный ужин?

— Каждый отмечает в кругу семьи за праздничным столом. Но главное — не еда и не украшения. Это вечер благодарности. Мы делимся друг с другом, за что благодарны. — Каин делает паузу, словно пытаясь что-то припомнить, и добавляет: — Шепфа всегда собирал у себя детей в Рождество, и на этих встречах те рассказывали, за что ему благодарны, вызывая умиление и у него, и у своих родителей. Дети на Небесах всегда ждут Рождество, потому что на столах у Шепфа самые необычные и вкусные сладости.

Лэйн невольно улыбается, представляя себе эту сцену. Она рисует в воображении огромный зал, полный света, и маленьких бессмертных, сидящих за длинным столом. Каждый рассказывает свою маленькую историю благодарности, и Шепфа, как мудрый и добрый родитель, внимательно выслушивает каждого и улыбается.

— Ты тоже бывал на таких встречах? — спрашивает она. Каин кивает.

— Да, когда был ребенком.

Лэйн с трудом представляет себе Каина — такого хладнокровного, опасного и хищного — ребенком. Маленький Каин с крошечными крыльями, сидящий за столом среди других детей, вызывает у нее улыбку. Это кажется забавным и даже трогательным. Она невольно задумывается: думал ли он тогда, делясь своей благодарностью с Шепфа, что однажды окажется здесь — на Земле, посреди апокалипсиса, среди смертных, оторванный от своей семьи?

— Есть ли что-то, за что ты сейчас благодарен? — тихо спрашивает Лэйн.

Каин некоторое время молчит, его взгляд направлен куда-то вперед, в темноту, а затем отвечает:

— Долгое время я не задавался этим вопросом. Рождество перестало волновать меня, когда я начал жить среди смертных. — Он делает паузу, будто впервые задумываясь над этим всерьез. — Но… думаю, сейчас мне есть за что благодарить. Хотя осознал я это совсем недавно. — Он поворачивается к Лэйн и с неожиданным интересом добавляет: — А ты? За что благодарна ты?

Лэйн замолкает, ее мысли блуждают по воспоминаниям в поисках ответа, но чувствует лишь пустоту, словно ничто в ее жизни уже не имеет значения.

— Я не знаю, за что должна быть благодарной, — произносит она наконец. Каин пристально на нее смотрит, и на мгновение ей кажется, будто он расстроен этими словами, но все же оставляет их без комментария.

Вдруг Каин переводит взгляд на что-то в небе. Он хмурится, глаза загораются красным, а лицо приобретает напряженное выражение. Лэйн поворачивает голову в том же направлении, но не может разглядеть в темноте, на что он смотрит. Однако вскоре до нее доносится звук — шорох воздуха, словно от взмахов крыльев. Она напрягается, инстинктивно вглядываясь в снег перед крыльцом, опасаясь, что это может быть отродье.

Наконец, из темноты появляется Пилеон. Его красные перья ярким пятном выделяются на фоне белоснежного пейзажа. Каин молча поднимается, аккуратно стряхивая снег с крыльев, стараясь не задеть Лэйн. Пилеон, завидев девушку, доброжелательно кивает и обращается к Каину:

— Я убил отродье у кромки леса на северо-востоке. Но, кажется, слышал вопль еще одного. Имей в виду.

— Понял, — коротко отвечает Каин, бросая на Пилеона лишь мимолетный взгляд. Его глаза останавливаются на Лэйн. — Не сиди здесь долго, становится холоднее, — произносит он, и его голос звучит гораздо теплее, чем когда он отвечал Пилеону.

В этот раз Лэйн не раздражает его забота. Напротив, она чувствует тихую грусть. Ей не нравится, что этим вечером он останется один, вынужденный дежурить в то время, как остальной отряд будет праздновать. И хуже всего то, что Каин, похоже, этому рад, и эта мысль вызывает у нее странное чувство предательства. Ведь она сделала выбор — отказалась от своего одиночества, решив присоединиться к празднику, а он продолжает всех избегать, и раз Лэйн теперь тоже часть отряда, значит, он избегает и ее.

Каин, не добавляя больше ни слова, отходит от крыльца, собираясь взлететь, но вдруг оборачивается. Его взгляд встречается с ее, и Лэйн замечает, как на его лице появляется легкая, едва уловимая улыбка. Та не кажется ей насмешливой или дежурной — скорее, это попытка ее успокоить, рассеять внутренние сомнения. Лэйн почему-то кажется, что он больше никому так не улыбается, только ей, и хочет, чтобы она об этом не забывала. От этого осознания неожиданно становится легче на душе.

Каин взмывает в небо, и его фигура вскоре растворяется в ночной темноте. Лэйн поднимается и вместе с Пилеоном подходит к двери, которую демон галантно для нее приоткрывает, пропуская внутрь. Лэйн замечает этот жест и невольно думает, что такая вежливость, вероятно, объясняется не чем иным, как ее согласием украсть для него ампулу. Хотя сам Пилеон, конечно, не знает, что она еще не решила, сделает это или нет. И говорить ему об этом не собирается.

Первым делом, войдя внутрь, Пилеон окидывает взглядом гостиную и быстро находит глазами Анхею. Лэйн замечает это почти сразу. Однако Пилеон не подходит к ангелу, а молча направляется куда-то вглубь поместья. В это же мгновение Анхея слегка поворачивает голову, словно почувствовав его присутствие, и смотрит на него в ответ, но не делает ничего, чтобы отреагировать как-то еще. Возможно, она тоже узнала о его возвращении по энергии? Они не обмениваются ни словом, будто одного лишь взгляда между ними достаточно, чтобы сказать все, что нужно.

Лэйн хмурится, анализируя увиденное. Анхея и Пилеон держатся вместе, и это кажется ей странным. Логичнее было бы предположить, что Анхея и Каин, как два ангела, найдут общий язык. Но это не так. Видимо, с демоном ей проще. «Почему? — задается вопросом Лэйн, разглядывая Анхею. — Почему ты выбрала в союзники демона, а не своего небесного собрата?» Может, потому что Каин постоянно строит вокруг себя стены и не стремится подпускать к себе кого-либо близко, а Пилеон ведет себя с ней иначе. А возможно, их связь зиждется на чем-то, что смертным понять не дано. Интересно, делится ли Анхея с Пилеоном тем, что скрывает от остальных? Расскажет ли, почему помогла украсить елку?

Внезапно раздается голос Грэга, перекрывающий музыку и оживленные разговоры:

— Ужин готов!

Эти слова вызывают всплеск энтузиазма. Кто-то хлопает в ладоши, кто-то одобрительно выкрикивает, и даже Анхея поднимает голову, с интересом ожидая, что будет дальше. Ноа подходит к проигрывателю и делает музыку тише, чтобы всем было легче разговаривать. Анна машет Лэйн рукой, приглашая сесть рядом с собой, и та, сняв пальто, следует в ее сторону, предвкушая долгожданную трапезу.

На столе горят свечи и один за другим появляются праздничные блюда. Аромат еды вызывает восторг не только у Лэйн, но и у остальных. На соседний стул усаживается Лестер, с довольной улыбкой потирающий руки, будто мысленно пробуя каждое из блюд на вкус. Напротив Лэйн садится Кира. Та с неким напряжением смотрит на Дмитрия, севшего во главе стола. Очевидно, Кира рассчитывала занять место рядом с генералом, но не успела. Дмитрий, не обращая внимания на общую суету, спокойно оглядывает стол, оценивая изобилие блюд. Он все еще кажется задумчивым, но, когда их с Лэйн взгляды встречаются, его губ касается легкая улыбка, придавая ему неожиданно доброжелательный вид. В этот раз Лэйн улыбается ему в ответ.

— Надеюсь, вы оцените наши старания, — произносит Грэг, занимая место во главе другой половины стола, напротив Дмитрия. Он называет имена двух своих помощников, занимавшихся готовкой, и собравшиеся тут же аплодируют. Затем он упоминает Анну и Лэйн, вызвав новый всплеск одобрения и горячий интерес к оливье. Анна театрально кланяется, широко улыбаясь, а Лэйн ощущает нечто похожее на гордость — впервые отряд заметил ее усилия и оценил. Это столь редкое чувство на удивление ей нравится.

— Давайте уже наконец есть! — просит Лестер, вызывая дружный смех.

Под одобрительные кивки и разговоры все начинают накладывать себе еду. Лэйн торопится взять немного оливье, опасаясь, что оно исчезнет быстрее, чем она успеет до него дотянуться. Грэг, заметив это, берет миску с салатом и с улыбкой передает ей, опережая остальных. Их пальцы на мгновение соприкасаются, и Грэг смущенно извиняется. Эта реакция на краткий миг вызывает у Лэйн неожиданное ощущение тепла. Ей невольно льстит тот факт, что она способна вогнать в краску столь уверенного в себе Грэга такой мелочью. Коротко его поблагодарив, она накладывает салат себе и Анне.

— Ты моя помощница, я бы не справилась без тебя сегодня, — произносит Анна, бросая на Лэйн взгляд, полный признательности. Ее улыбка мягкая, чуть игривая, и в этот момент в выражении ее лица есть нечто такое, от чего сердце Лэйн невольно замирает. Она ловит себя на мысли, что рядом с Анной становится проще — будто между ними образовалась невидимая нить доверия, которая с каждым днем становится только крепче. Лэйн не знает, можно ли назвать это дружбой или чем-то большим, но ей нравится это ощущение.

Она неловко кивает, принимая комплимент, и ее взгляд задерживается на миске с салатом. Вспоминая, как в разговоре Анна упомянула, что Дмитрий любит оливье, Лэйн встает и направляется к генералу. Когда она ставит миску перед ним, Дмитрий поднимает глаза, явно удивленный ее жестом. На мгновение его лицо смягчается, а во взгляде мелькает нечто, что Лэйн сложно понять.

— Спасибо, — произносит он, и в его голосе слышится теплая, хоть и сдержанная благодарность. Вернувшись к своему месту, Лэйн замечает ухмылку Анны, но они не обсуждают произошедшее.

Она и сама не понимает, что вдруг на нее нашло. Внимание к другим никогда не было в списке ее приоритетов. Возможно, это ничего не значит. Возможно, это попытка протянуть оливковую ветвь даже несмотря на то, что Дмитрий не до конца ей доверяет, как и она ему. А может ее наконец охватило то самое безумие Рождества?

Атмосфера за столом быстро оживает. Смех, шутки, звон посуды и негромкие разговоры наполняют комнату уютом. Даже Анхея и Пилеон присоединяются к трапезе, хоть ни с кем и не разговаривают, даже друг с другом. Лэйн, мельком глядя на них, вспоминает о Каине и с грустью думает о том, что он даже не попробует ничего из приготовленного. Еды не так много, и прожорливые солдаты наверняка оставят ему только пустые тарелки.

Внезапно на фоне дружеских разговоров и света елочной гирлянды даже самые простые жесты вдруг начинают обретать особое значение, и впервые за долгое время Лэйн чувствует себя не просто сторонним наблюдателем, а важной частью чего-то большего. Опустив взгляд на свою тарелку, она неожиданно осознает, что, несмотря на все сложности последних дней, ей нравится это чувство. Здесь, за этим праздничным столом, ей вдруг кажется, будто апокалипсис на мгновение отступил.

Лэйн никогда не считала себя человеком, ищущим утешение в компании других, но сейчас ей кажется, что именно это спасает ее от внутренней пустоты. Невольно на ее губах появляется слабая, но искренняя улыбка. Ее взгляд скользит по лицам собравшихся. Анна и Кира смеются над очередной шуткой Лестера, Грэг о чем-то добродушно спорит с Ноа, а Дмитрий, откинувшись на спинку стула, молча наблюдает за происходящим. И пусть Каина тут нет, для Лэйн он тоже остается важной частью этого вечера, ведь у нее наконец есть ответ на его вопрос. Жаль, что она не может рассказать ему об этом.

Она чувствует благодарность. Благодарность за этот вечер, за людей вокруг, за тепло, что оставляет в ее жизни след.

Лэйн благодарна за то, что в этом апокалипсисе она не одна.