Сломаться или сломать (гет)

Судя по всему, в этот мир снова пришла весна. Топая мокрыми от утренней росы ногами по земле и сухим веткам (бежать без передышки не получалось), я начала мелко дрожать от холода и с сожалением подумала о той на удивление тёплой зиме и ещё более тёплом марте, который стоял на улице, когда я была здесь в последний раз.

В голове роились мысли и о Феликсе. Что с ним произошло, почему он стал ненормальным? Каким образом заставил вампиров выполнять свои требования? Думая о том мягком, но сопротивляющемся горестям человеке, которым запомнила своего не-папу, и вспоминая то, что сказал мне Аарон, я едва не плакала.

Спустя час или два густота природы сменилась мелколесьем. Перед глазами появилась табличка, указывавшая, что совсем скоро должен был начаться город, и через несколько минут я выбежала на ничуть не изменившуюся за столько времени площадь, которая уже была полна людей.

Резко остановившись, я вдруг почувствовала себя крайне неловко, ведь, уставшая от бега, но уже дрожащая от холода и обутая разве что в грязные мокрые носки, походила на городскую сумасшедшую. Некоторые люди — хорошо одетые и явно довольные жизнью — с недоумением смотрели на меня, проходя мимо. «Чёрт», — мысленно выругалась я, двигаясь в направлении ближайшей автобусной остановки, чтобы понять, в каком направлении идти, и хотела так же мысленно что-то добавить, но меня окликнул приятный и совершенно незнакомый женский голос:

— Постойте, мисс.

Обернувшись, я увидела невысокую молодую женщину. Её красивое лицо обрамляли длинные пшеничные локоны, а в карих глазах читалась обеспокоенность. Посмотрев ей за спину, я поняла, что она работала в цветочном магазине, рядом с которым я сейчас проходила.

— Да? — тихо и сдавленно ответила я.

— Вы в порядке? Вам нужна помощь?

Растерявшись, я не знала, что сказать. Поэтому решила ответить честно:

— Она бы мне не помешала.

— Пойдёмте со мной, — мягко и успокаивающе сказала женщина. — Я угощу вас чаем.

Разум говорил мне не терять ни минуты и отправиться на поиски Юры дальше, однако я так замёрзла, что не смогла отказать себе в небольшом перерыве в тепле и с кружкой горячего напитка.

Женщина отвела меня в подсобное помещение. Сев за небольшой стол, я взглядом проследила за тем, как она включила электрический чайник, а затем отошла к небольшому шкафчику, достав оттуда чайные принадлежности.

— Вы предпочитаете зелёный или чёрный? — спросила женщина.

— Зелёный, — ответила я, понемногу согреваясь. — Меня зовут Джулия.

— Ах, прошу меня извинить, — сказала женщина, возвращаясь ко мне с двумя приятно дымящимися кружками. — Совсем забыла представиться. Я Констанция.

«Ничего, в свете последних событий мне кажется, что имя — самое неважное, что я могла бы узнать», — подумала я, при этом молча кивнув в ответ.

Констанция поставила на стол и упаковку рафинированного сахара, однако, поблагодарив её, я сказала, что пью чай не сладким.

— Так что с вами произошло? — спросила она, взяв в руки вторую кружку.

Прежде чем ответить, я сделала небольшой глоток и с удовольствием почувствовала распространившееся по телу тепло. Одновременно с этим я судорожно пыталась придумать максимально правдоподобную легенду.

— Я… Поссорилась с отцом, — сообщила я, потупив взгляд: казалось, если посмотрю на Констанцию, тут же себя раскрою.

Однако она интерпретировала это по-своему:

— Ваш отец сделал что-то плохое?

— Ударил меня по лицу, — вздохнула я, сделав новый глоток. А ведь когда-то мне казалось, что я не умею врать. — Удар был несильным, но он очень меня напугал. Это случилось вечером. Я убежала из дома в чём была. Очень глупо.

— Не вините себя, — сочувствующе покачала головой Констанция. — Ваш отец не должен был так поступать. Вам стоит сказать ему, что, если такое повторится, вы обратитесь в полицию. Наверное, он уже ищет вас.

— Возможно. Но мой телефон разрядился, поэтому я хочу вернуться домой самостоятельно, — ответила я, вдруг поняв, что телефон действительно был разряжен, а зарядки к нему я не находила.

— Вы далеко живёте? У вас есть деньги на дорогу?

— Не то чтобы далеко, но нужно ехать на автобусе, — не веря своей удаче, немного растерялась я. — А наличных денег у меня с собой нет. Да и не знаю точно, осталось ли что-нибудь на карте.

— Ох, непростая ситуация, — вздохнула Констанция. — Но не волнуйтесь: деньги на автобус я вам одолжу. За углом также есть банкомат и комиссионный магазин — всё-таки вам не следует находиться на улице в таком виде: вы можете заболеть…

— Спасибо вам, Констанция, — немного вымученно улыбнулась я, и она улыбнулась в ответ, накрыв мою ладонь своей.

— Не за что.

Женщина достала из сумки два голда — так называлась валюта этой не существующей в реальном мире страны — и протянула их мне. Взяв купюры, я снова поблагодарила её и, попрощавшись, направилась туда, где находился банкомат. Только вот, подойдя к нему, я вспомнила, что не знаю пинкод.

На улице теплело, но ветер по-прежнему был прохладным. Разочарованно вздохнув, я решила попробовать ввести цифры, которые использовала в настоящей жизни. Может быть, судьба захотела хотя бы на пару процентов компенсировать мне удачу, которой напрочь лишила, снова отправив в этот чёртов мир, но введённый пинкод оказался верным.

Посмотрев баланс, я обнаружила на счету сто голдов. На всякий случай сняв двадцатку, отправилась в комиссионный магазин, где, готовая провалиться сквозь землю под удивлённым взглядом сорокалетнего продавца, приобрела серый вязаный кардиган до середины бедра, того же цвета носки и сильно потрёпанные чёрные берцы, оказавшиеся для меня чуть разношенными и большими. Впрочем, обуви дешевле в этом магазине не было, и, когда я вышла на улицу, на карте оставалось только пятьдесят семь голдов.

Подойдя к автобусной остановке, я отыскала взглядом расписание маршрутов и искренне обрадовалась, что они не особо изменились. До Свит Аморис по-прежнему можно было уехать на ежечасном рейсе, и до следующего оставалось около десяти минут.

Встав рядом с небольшой бетонной конструкцией, я впервые огляделась по сторонам. Эти аккуратные, стоящие в ряд домики, тихие улочки и маленькие кафе действительно оставались такими же, какими я их видела в последний раз. От этого становилось легче, однако на груди всё ещё камнем лежал вопрос, что я обнаружу, добравшись до школы. Но об этом я старалась не думать.

Когда подъехал нужный автобус, на остановке собралось ещё несколько человек. Я зашла в салон первой и всю оставшуюся дорогу смотрела в окно, приметив и «Moondance», с которым меня связывало больше, чем того хотелось, и бесчисленное количество магазинов, и весь город, в который, я думала, больше никогда не вернусь.

Когда перед глазами возникло громоздкое здание Свит Аморис, сердце волнительно забилось в груди. Что если я приехала напрасно? Однако, не попытавшись попасть внутрь, я не могла узнать правду.

На входе сидел тот же охранник, что и во время моего первого попадания. Он всегда оставался таким тихим и незаметным, что иногда мне казалось, будто его вообще нет. Волнуясь ещё сильнее, чем раньше, я подошла к нему. Однако он заговорил первым:

— Вы опоздали, мисс? Всё в порядке?

Его слова обескуражили меня, и я не сразу нашла что ответить. Но если он не помнил меня и принял за одну из учениц, глупо было этим не воспользоваться, правда?

— Да.

— Поторопитесь.

Этот странный диалог окончился так же оборванно, как начался, но у меня не имелось возражений. Поэтому, не говоря больше ни слова, я направилась прямиком туда, где должен был располагаться кабинет психолога. Мимолётно я отметила, что школа тоже нисколько не изменилась, однако не слишком вглядывалась, опасаясь, что меня вот-вот разоблачат.

К счастью, нужный кабинет стоял на прежнем месте и даже не был заперт. Вновь почувствовав дрожь, я громко постучала и отворила дверь.

Тяжесть в груди сменилась невероятным облегчением, но я никогда не смогла бы забыть выражение его лица. Сначала изумлённое, затем — полное непонимания и ужаса, будто он увидел призрак. Я могла в точности описать это выражение, потому что несколько часов назад на моём лице застыло такое же.

— Это невозможно. Чёрт, — слегка дрожащим голосом произнёс он вместо приветствия, а когда я переступила порог, поднялся из-за стола и подошёл к двери, изнутри закрыв её на ключ. — Это просто не может быть правдой.

К счастью, он отреагировал на моё появление менее бурно, чем я сама. Садясь на уже знакомый, как и всё здесь, маленький диван и наблюдая за тем, как Юра садится в кресло напротив, я вспомнила наши сеансы. Предстоящий разговор походил на очередную консультацию проблемной школьницы со своим психологом, только на этот раз совершенно потерянны были мы оба, а не я одна.

Глубоко вдохнув и выдохнув, Юра спросил:

— Что произошло?

Теперь ему было, наверное, тридцать пять или тридцать шесть. Однако возраст совершенно не умалил его красоты. Особенно если учитывать, что в имидже Юры не изменилось ровным счётом ничего. Только одежда стала дороже.

— Я проснулась в особняке вампиров, из которого мы с тобой вызволяли Абигаль. Для меня с тех пор прошла неделя.

К моему удивлению, хоть это заявление и взволновало Юру, оно не заставило его вскрикнуть и перебить меня вопросом. Бледный и молчаливый, он покорно ожидал продолжения рассказа.

— Вампиры сказали, что Феликс привёл меня туда ночью и потребовал приютить, угрожая моим убийством и последующими трудностями для них. Они согласились. Я ничего не понимаю, — закончила я и вдруг, не сдержавшись, расплакалась.

В этот момент многотонный груз неопределённости, висевший надо мной всё это время, навалился, и плач перешёл в рыдания.

— Это нормально, — тихо сказал Юра, приблизившись и протянув ко мне руки, и я вцепилась в него, будто в этих объятиях могла найти решение проблемы. — Я рядом, — повторял он, но я прекрасно чувствовала его обескураженность, и от этого становилось ещё хуже.

— Ты же… говорил… что сюда попадают только раз, — простонала я ему в плечо, и тёмно-синяя ткань его рубашки в этом месте уже промокла от моих слёз.

— Я тоже так думал, — тихо отозвался Юра, гладя меня по спине.

Он продолжал ждать, пока я успокоюсь. Спустя некоторое время рыдание перешло обратно в плач, плач — во всхлипы, а всхлипы — в тяжёлое дыхание. Красная и опухшая от слёз, я наконец умолкла и отстранилась.

— Выпей воды, — сказал Юра и принёс мне графин вместе с наполненным стаканом. Он также положил рядом пачку салфеток и вздохнул: — Теперь я хотя бы понимаю, почему после твоего ухода всё пошло к чертям. Она хотела наказать меня.

— Что? — едва успев высморкаться, в смятении подняла глаза я и почувствовала, что в комнате начинает сгущаться зловещая аура.

Юра снова сел в кресло и задумался. Казалось, он пытался решить, стоило ли делиться со мной информацией. Однако спустя какое-то время неуверенно ответил:

— Она не хотела тебя отпускать. Очень не хотела. Уверен в этом.

Зловещая аура нарастала, распространялась всё дальше по комнате, словно заглушая и без того тихий, сдавленный голос мужчины.

— Но… Почему? — спросила я, который раз за день боясь поверить в услышанное.

— Потому что ты была для неё крайне интересной, — ответил Юра, потупив взгляд. — Изначально она не знает о характере и привычках тех, кого похитила. К тому же предыстория, которую она тебе приписала, видимо оказалась одним из её самых удачных творений. Так она, как ты помнишь, развлекается. Но некоторых — например, попаданцев из Аризоны, о которых я тебе рассказывал, — готова отпускать безо всяких проблем. Думаю, «их история» была для неё самой скучной.

Боясь потерять нить объяснений, я задала один-единственный казавшийся мне логичным вопрос:

— Но зачем тогда она дала мне Шанс?

Реакция Юры оказалась странной: мои слова будто испугали его. Однако секундная слабость прошла, и он вполне спокойно ответил:

— Я не знаю, Джулия. Но теперь понимаю, для чего она испортила мне жизнь. Чтобы наказать за то, что я тебе помог. И, конечно же, чтобы чем-нибудь себя занять после твоего ухода.

В голове вдруг возник рассказ Родики о том мальчике-попаданце, которого Вселенная тоже однажды «наказала», но за излишнее любопытство. Проигнорировав укол страха, я сбивчиво и нетерпеливо спросила:

— Как она решила тебя наказать?

Юра снова сделал недолгую паузу, но затем в тишине кабинета зазвучал его голос:

— Анна-Мари… Моя жена. Она стала другой. Она… стала изменять. Стала ввязываться в потасовки с посторонними, разрывать отношения с друзьями и родственниками. Однажды едва не набросилась на нашу общую подругу с ножом, посчитав, что она пытается меня увести, а затем подожгла мою машину. — Слова явно давались ему с трудом. — Сначала я анализировал нашу жизнь, своё поведение, пытался понять, чем мог спровоцировать такие перемены. Но постепенно я понял: это началось ровно с той ночи, как вы с Абигаль, а затем и Мелани — но, думаю, она здесь ни при чём, — сбежали.

Слушая Юру, я всё больше теряла опору под ногами. Анна-Мари? Та Анна-Мари, которую я знала? Та Анна-Мари, которая всегда была нежна, приветлива и так любила Юру, начала вести себя подобным образом?

— Так ты… Развёлся с ней? — одними губами произнесла я, всё ещё находясь под впечатлением.

На лице Юры появилось выражение печального смирения, глубоко запрятанной боли. Тем не менее он ответил:

— Мы не разводились. Пару лет назад она просто сбежала с каким-то мудаком-алкоголиком, только-только отсидевшим за ограбление, но уже успевшим заново спиться и сторчаться по выходе на свободу. Они обчистили наш дом и скрылись.

Такого я точно не ожидала.

— И ты… Заявил в полицию?

— Не заявлял, — стыдливо покачал головой Юра. — Не смог.

На минуту в кабинете повисла гнетущая тишина. Мужчина думал о чём-то своём — может, снова представлял лицо возлюбленной, улыбающейся и смеющейся, как…

— Но что произошло после моего побега с остальными? — спросила я, снова вспомнив об Армине, вдруг поняв, что перемены, произошедшие с Феликсом, также могли быть навязаны ему Вселенной.

— Они забыли о тебе, — как можно более мягко сказал Юра. — Всё вернулось на круги своя. Твои следы — как и следы Абигаль — исчезли, Дан не мог толком объяснить, почему перевёлся в Свит Аморис, просто отвечая, что ему так захотелось. Феликс и Фелисити оказались просто разведённой бездетной парой. Армин… — моё сердце забилось быстрее, — снова был парнем Владимирины, будто в их жизни ничего не менялось.

Я знала. Так и должно было случиться. Но, услышав это лично, а не просто живя в догадках, я почувствовала, как в груди разбилось сердце.

— И никто не мог точно сказать, почему парень по имени Лени покончил с собой; его родители покинули город.

Хоть одна хорошая новость, даже если вопреки разуму уголки моих губ слегка задрожали. Зато я хотя бы могла не остерегаться мести.

— А теперь? — стараясь не дрожать, спросила я.

Юра сделал паузу в третий раз. Обычно в моей стране говорили, что три — это на счастье, но последующие слова опровергли достоверность этого высказывания.

— Я не могу ответить на твой вопрос. Сюда обычно не попадают после использования Шанса. Я даже… не знаю, чревато ли это чем-нибудь. — При этих словах Юра вздрогнул, и в душу наконец закралось смутное подозрение. Затем он добавил: — Такое действительно происходит впервые. Но полагаю, что вместе с твоим появлением образовались какие-то сведения о том, как сложилась «твоя» жизнь за эти годы. Я постараюсь узнать об этом больше.

— Спасибо, — сдавленно отозвалась я.

Юра улыбнулся полной сожаления улыбкой:

— По крайней мере, я слышал, что Владимирина и Армин давно не вместе. Он уехал учиться в другой город, а она выкупила местное кафе, сделав из него популярную кафе-галерею. Теперь эта галерея является центром города.

Слова Юры заинтересовали и даже немного приободрили, и мне захотелось посмотреть на то, как изменилась Владимирина и её жизнь после школы.

— У тебя есть деньги? — спросил мужчина. — Есть способы выйти на связь?

— Денег почти нет, — вздохнула я, достав мобильный. — Ничего нет. Только разряженный телефон без зарядного устройства, оставшийся от Этана, который, как оказалось, покинул особняк и куда-то переехал.

В который раз за этот разговор Юра удивился:

— Переехал? Но почему?

— Не знаю, — отозвалась я. — Ни почему, ни куда, ни когда. Я не успела спросить. И даже толком не успела узнать, каким образом якобы здесь очутилась.

Сделав упор на «якобы», я вдруг увидела отчётливую картинку колыхавшегося в зеркале отражения, розовевшего за окном неба и тёплого одеяла в сером пододеяльнике. Изумившись, я взглянула на Юру, но он снова о чём-то задумался. И, смотря на него, я ощутила волну безнадёжности и тоски, ведь он знал немногим больше меня. Или просто делал вид. В конце концов, Родика ведь говорила мне, что попаданцы боятся наказания Вселенной. Юра не был исключением. Однако воспоминание о прошлой ночи не являлось новым Шансом. Просто я, вопреки законам этого мира, запомнила своё второе попадание вплоть до мелочей. Это не на шутку испугало меня, но спрашивать что-либо у Юры было бесполезно.

— Что мне теперь делать? — ни на что, в общем-то, не надеясь, всё же добавила я. — Возвращаться к вампирам?

— Они установили какие-нибудь рамки совместного проживания? — спросил Юра.

— Нет, — покачала головой я. — Во всяком случае, не успели.

— Тогда воспользуемся этим, — почесал мужчина затылок. — В конце концов, Абигаль ведь говорила, что они никого не убивают.

— Предлагаешь мне вернуться прямо сейчас? — иронично поинтересовалась я, всё менее веря в то, что когда-нибудь снова научусь испытывать веселье.

— Не прямо сейчас, — покачал головой Юра. — Но советую для начала выяснить обстановку и только потом решать, убегать или оставаться.

Может, он был прав. Ведь ни Аарон, ни Владимир не нападали на меня и даже не запугивали.

— Тогда что мне делать в данный момент?

— Дождись окончания уроков, — сказал Юра. — Можешь остаться здесь. Затем вместе съездим в магазин. Купим тебе одежду, заведём симкарту и новый телефон. Думаю, тот, который сейчас у тебя, Этан где-то украл, поэтому он может быть довольно старым. К тому же если он без зарядного устройства…

— Спасибо, — тихо сказала я. — Пожалуй, прогуляюсь по городу. Встретимся у остановки?

— Не слишком ли легко ты одета? — поднял брови Юра.

— Другого нет. Но сидеть здесь мне совсем не хочется.

— Как знаешь, — пожал он плечами, а затем добавил: — Понятия не имею, что произошло, но я всегда готов прийти на помощь. Артур тоже. Ты не одинока.

Эти слова показались мне пластырем, который я так желала получить весь день. Однако рана кровоточила и болела слишком сильно, чтобы перестать её ощущать. Из школы я вышла с чувством абсолютной подавленности. Казалось, Юра должен был решить все мои проблемы, ответить на все вопросы, но он не был всесилен и всезнающ.

Не думаю, что раньше Юра вообще был готов делиться со мной подробностями личной жизни. Однако этим утром и мне, и ему стало очевидно: творилось неладное. Но вместе с тем он явно что-то недоговаривал. Видимо, всё то, что касалось большей части функционирования Вселенной, она действительно ревностно от нас оберегала. Но зачем?..

Несмотря на то, что разговор с Юрой оказался не слишком информативным, он помог мне расставить эмоции по местам. И, придя в себя, я поняла, что больше всего на свете хочу ещё раз увидеться с Армином.

Рассеянно бредя вдоль хорошо изученных улиц, я и не заметила, что ноги сами привели меня к кафе, в котором мы с ним любили бывать после уроков. Оно действительно изменилось. И мной вдруг резко овладело смущение: что мне следовало сказать или сделать при встрече с Влади? А может, она даже не узнает меня? Но мёрзнуть на улице в поисках какого-нибудь другого заведения или сидеть в тесном школьном кабинете хотелось ещё меньше.

Описать галерею можно было лишь одним словом: «великолепно». В её стильный интерьер прекрасно вписывались многочисленные произведения современного изобразительного искусства. Преобразившись, кафе моих здешних школьных времён наполнилось светом и красотой.

Смущение лишь усилилось, ведь я была плохо одета и выглядела так, будто вылезла наружу после многолетнего пребывания в бункере. Поэтому я уже почти развернулась, чтобы уйти, но вдруг дверь в кухню открылась, и в зале показалась невысокая женская фигура.

— Джулия? — донёсся до меня голос, который я слышала не так давно, чтобы перепутать с каким-то другим. — Это правда ты?

Я всё ещё могла убежать, не говоря ни слова, но это выглядело бы довольно глупо.

— Привет, Владимирина, — отозвалась я тише, чем собиралась.

Она казалась крайне удивлённой моим появлением. Словно не зная, остаться мне или всё-таки уйти, я встала на месте как вкопанная, пока мы оторопело смотрели друг на друга.

— Присаживайся, — наконец сказала она. — Я тебя угощу.

Ещё неделю назад это заявление вызвало бы у меня угрюмый смешок. Но сейчас я неуверенно подошла к ближайшему столику и, бросив рюкзак на один из стульев, уместилась рядом.

— В нашем кафе богатый ассортимент, — сказала Владимирина, положив на стол меню. — Ну, точнее в моём кафе: я купила его несколько лет назад.

— Правда? — изобразила удивление я. — Не знала. Оно выглядит круто.

— Спасибо, — сказала та, кто ещё неделю назад являлась моей ровесницей, а теперь была молодой женщиной в самом расцвете лет.

Она не особенно изменилась: всё те же длинные каштановые волосы и уверенно смотрящий в будущее взгляд. Однако черты её лица стали более взрослыми, а изгибы тела — более очерченными.

Посмотрев в меню, я увидела столько незнакомых названий, что сразу же заказала обычный банановый раф-кофе. К каждому ингредиенту предлагался целый набор вариаций, в которых я ничего не понимала. Владимирина также предложила мне пирожное, и я поняла, что голодна.

— Не думала, что когда-нибудь снова встречу тебя в этом городе, — сказала она, ставя передо мной напиток и украшенный клубникой чизкейк, и присела напротив.

— Почему? — как можно аккуратней спросила я.

Если она что-то знала, мне стоило это выяснить.

— Мне казалось, вы с отцом переехали навсегда, — ответила женщина так тихо, словно ей было неловко об этом говорить. — Впрочем, я и сама не ожидала, что вернусь сюда.

— Ты тоже уезжала?

— Да, — кивнула она, — четыре курса я отучилась в другом городе, но оканчивала университет здесь.

— Ясно.

Повисло молчание, но Владимирина его нарушила:

— Ты совсем не изменилась, Джулия.

— Возможно, — пожала плечами я. — Не хотелось менять этот цвет волос.

— Я имею в виду другое… — она немного замялась, понимая, что нарушает рамки вежливости, но всё-таки продолжила: — Прошло уже девять лет, но ты выглядишь довольно молодо.

— Может быть, — с максимально беззаботным видом пожала плечами я, обдумывая, как бы повернуть разговор в нужное русло, а затем, оторвавшись от чизкейка, подняла глаза: — Когда я только уехала… Остальные говорили обо мне?

— Я уехала почти сразу после тебя, но разговоры — хотя скорее неправдоподобные слухи — уже начинали разлетаться по округе. Они касались в основном твоего отца.

— Слухи? — спросила я как можно спокойней.

Наверное, Владимирина была по-настоящему потрясена снова увидеть меня, поэтому, растерянная, на какое-то время стала более откровенной, забыв о приличиях и формальностях.

— Говорили, что он вступил в секту и стал большую часть времени проводить в лесу, занимаясь какими-то оккультными практиками, а затем куда-то исчез вместе с тобой. Моя университетская подруга очень интересовалась этой историей, — сказала Владимирина.

— И никто не искал нас?

— Ты уже была совершеннолетней. Но Армин всё же предпринял несколько попыток, даже когда вы расстались. Он так и не смог с тобой связаться?

Её слова резанули по сердцу ножом, но я не подала виду и только покачала головой:

— Не смог.

— Почему ты решила вернуться?

Силясь справиться со всеми этими обрывками информации и вопросами, я начинала чувствовать отчаяние.

— Потому что… поняла, что выбрала неверную дорогу, — кое-как сформулировала я ответ.

Казалось, Владимирине он был предельно понятен: на её лице так и читалось, что по крайней мере часть слухов не лгала. Мне же очень захотелось расспросить её об Армине, но наша общая история была для меня так свежа, что я не решилась. Тем не менее женщина догадалась сама:

— Хочешь узнать, как он?

Я стыдливо опустила взгляд.

— Не стоит переживать, — улыбнулась Владимирина. — Для меня это было давно. Я уже долгое время счастлива в новых отношениях. А вот про Армина мало что знаю, так как после школы мы потеряли друг с другом связь.

— Могу я поинтересоваться, кто твой избранник? — спросила я, пытаясь скрыть разочарование и одновременно припоминая, что из всех второстепенных фаворитов моя бывшая ГГ больше всего нравилась Кастиэлю.

— Избранница. Прия, — улыбнулась женщина, и такого я действительно не ожидала, но быстро взяла себя в руки, чтобы не показаться гомофобной или что-то в этом роде. — У нас скоро свадьба.

Владимирина рассказала мне о ней и об остальных бывших учениках Свит Аморис, с которыми поддерживала контакт. Так я узнала, что Кастиэль стал солистом известной на весь мир рок-группы, Натаниэль — инспектором полиции, специализирующимся на киберприступности, Виолетт — успешной художницей, у Ким появился собственный спортзал, а Лизандр переехал в дом родителей, чтобы ухаживать за фермой после их ухода в лучший мир. У Розы и Лея родилась дочь, вместе с которой они жили в прекрасном доме у моря. Эта новость невольно натолкнула меня на воспоминания о свидании с Армином, о вечеринке с Абигаль, о девушке по имени Саша. Больше всего удивила Амбер. Узнав о том, что, повзрослев, она стала адекватным человеком, я искренне собиралась сказать что-то вроде «невероятно», но слова неожиданно застряли в горле комом.

Казалось, для тех, кто остался здесь, жизнь шла своим чередом, и всё в ней было естественно и привычно. Только я сейчас ощущала себя чужеродным, выбившимся из общего строя элементом и снова едва понимала, что происходит. «Опять в начало круга, да?» — разбито подумала я, оглядев почти пустое помещение, нового посетителя и отошедшую к барной стойке Влади. Всё то, что я с таким трудом узнала за три месяца, к чему так долго адаптировалась, потеряло всякий смысл. Они давно переросли меня и стали совершенно другими людьми. И именно сейчас, смотря в повзрослевшее, воодушевлённое лицо своей бывшей одноклассницы и главной героини, я по-настоящему осознала, что для неё и остальных прошло уже девять лет. А я снова оказалась в полной неизвестности, среди этих знакомых незнакомцев, ничего не зная, ничего не имея и начиная с нуля. Но хуже всего было то, что единственная причина, по которой моё существование здесь не было бы столь обременительным, утекла сквозь призрачные годы потоком фальшивых воспоминаний. Только сейчас я по-настоящему поняла, что осталась для Армина в далёком прошлом, что потеряла его навсегда.

До сих пор не знаю, каким чудом мне удалось удержаться от нового приступа плача. Наверное, я была потрясена так сильно, что могла только пусто смотреть перед собой. Хотелось рвать, метать и проклинать этот чёртов мир, но я лишь приложила пальцы к виску, в котором пульсировала боль напряжения.

— Тебе есть где остановиться? Когда ты приехала? — спросила вернувшаяся Владимирина.

— Мне есть где жить. Пока что. Я прибыла в город только сегодня ночью, — тихо отозвалась я.

Наверное, поведение Феликса и правда оставляло желать лучшего, если старые знакомые относились ко мне как к бездомной. Это вызывало некоторый стыд. А может, сплетни просто обладали слишком большой силой.

— Если возникнут трудности, обращайся, — сказала женщина. — Дать тебе свой номер?

— Телефон разрядился… — неловко улыбнулась я, искренне надеясь, что она не воспримет это как «у меня нет даже мобильника».

— О, не проблема. Может, моё зарядное устройство подойдёт?

Открыв рюкзак, я достала смартфон, оставшийся от Этана, и протянула Владимирине. Рассмотрев его получше, она слегка удивилась:

— Надо же, та же модель, что была у Элин несколько лет назад.

— У кого? — не поняла я, но уже пожалела, что продемонстрировала не совсем свой и не совсем легально приобретённый гаджет.

— Одна из моих университетских подруг. Мы вместе изучали в академии Антерос историю искусства. Однажды наша общая компания решила отпраздновать Хэллоуин в заброшенном особняке за городом, но что-то… пошло не так. Думаю, именно там Элин потеряла свой телефон. Мы так и не смогли его найти.

Я не знала эту Элин, но прекрасно поняла, о каком особняке шла речь и чей именно мобильник отдала снова отошедшей Владимирине. По спине почему-то пробежал холодок. Однако женщина не заметила моей реакции и, вернувшись, сообщила, что зарядное устройство подошло.

В кафе сегодня было не слишком людно. В основном посетители брали напитки навынос, поэтому у Влади нашлось для меня ещё немного свободного времени. Она расспрашивала о моей жизни с Феликсом, но я ограничивалась фразами о том, что пыталась образумить его и помешать потерять всё, а когда не смогла, то решила жить так, как считала нужным. Я, в свою очередь, узнавала от неё о событиях в городе за последние годы.

Близилось окончание школьных занятий. Это означало не только скорую встречу с Юрой, но и наплыв подростков, любивших проводить свободное время в галерее. Поэтому, поблагодарив Влади за любезность, я пожелала ей удачного дня. Она сообщила, что через неделю открывается новая выставка, посещение которой бесплатно, и дала мне буклет. На этом мы с ней попрощались.

Юра подъехал к месту встречи совсем скоро.

— Как всё прошло? — спросил он, догадавшись, где я находилась все эти часы.

Впрочем, по моему отсутствующему лицу всё было ясно.

— Нормально, — отогнав не покидавший голову образ смеющегося черноволосого юноши, ответила я и пристегнулась.

— Думаю, неплохо будет где-нибудь перекусить.

С этого момента мы по большему счёту сохраняли молчание, размышляя каждый о своём. За окнами автомобиля — тёмно-синего и совсем не такого, какой был у Юры раньше — под моим меланхоличным взглядом проносились здания и аллеи.

Мы остановились на площади, где ещё утром я не знала, что делать и как жить дальше. Я боялась снова наткнуться на Констанцию и тем самым дискредитировать собственную легенду, однако мы с Юрой направились в противоположную от цветочного магазина сторону.

— Я подумал, что лучше будет закупиться в этом районе: ты сама в любое время сможешь навестить офис сотового оператора, если возникнут проблемы, да и вещи нести отсюда ближе, — сказал мужчина после того, как мы вышли из ближайшего кафе.

Всё ещё пребывая в прострации, я лишь кивнула головой в знак согласия, не обращая внимания ни на то и дело обгонявших нас прохожих, ни на едва заметную возникшую в груди боль.

На поход по магазинам ушло два часа, и далёкое ясное небо начало темнеть. Но теперь я была готова к вечернему перепаду температуры, так как ещё в одном из бутиков переоделась в новые джинсы-бойфренды, серую футболку и тёмно-красную куртку-пилот. Образ довершали новые чёрные мартенсы и несколько комплектов носков и нижнего белья, аккуратно убранных в рюкзак.

Вместе с тем боль в груди стала гораздо ощутимей, и убеждение, что в скором времени всё должно пройти само, растаяло, как снежинка на тёплой коже.

— Кажется, мне нужно в аптеку, — вздохнула я, непроизвольно приложив ладонь к «больному» месту.

— Да уж, что-то такое я подозревал, — отозвался Юра, но его тон не был осуждающим. — Заодно посмотрим там предметы гигиены, в том числе женской.

Когда до ушей снова донеслось шуршание травы и другие звуки леса, на небе зажглись первые звёзды. Посмотрев на время в своём новом телефоне, я решила поторопиться.

Однако постепенно телом овладела слабость, и каждый шаг стал даваться мне всё с большим трудом. Боль усилилась, словно распирая грудь, и в горле тоже запершило. Тёмные кроны над головой начали слегка кружиться.

Я всегда знала, что не обладаю сильным иммунитетом, но никогда не думала, что смогу заболеть так быстро. Сильно пожалев, что отказалась от предложения Юры проводить меня хотя бы до беседки у болота, я мысленно отметила, что утреннее скитание по холоду в раздетом состоянии принесло свои плоды. Казалось, мне не суждено дойти до особняка и вот-вот я упаду прямо посреди леса. Поэтому, увидев сотворённую человеческими орудиями громаду, величественно, почти с превосходством возвышавшуюся над скромным, притихшим к ночи созданием природы, я почувствовала некоторую радость. Однако мне ещё предстояло преодолеть сто метров и целый этаж, чтобы «расклеиться» окончательно в тепле и относительном спокойствии. Оставалось надеяться, что это не пневмония, хотя об этом нужно было думать раньше.

«Ну же, давай, ещё немного», — подбадривала себя я, не забывая обругивать самыми разными словами и цепляясь за остатки мыслей, и из последних сил потянула кольцо парадной двери, ставшей в десять раз тяжелее.

Не успела я переступить порог, как через пустующий холл до меня стали доноситься голоса.

— Ну и где её носит? — спрашивал тот, недовольство которого могло принадлежать только Владимиру.

Если он испытывал раздражение, это был дурной знак. Однако в следующий момент, как гром среди ясного неба, как молния Зевса, сразившая солнце и поднявшая тёмные клубы туч, раздался второй, до умалишённого скрежета зубов, до удушающей паники знакомый голос. «Этого не может быть…»

— Может, ваш пятизвёздочный отель пришёлся ей не по душе, и она сбежала?

— Очень смешно, Этан. Только вот мне совсем не до смеха.

Задрожав не то от охватившей тело болезни, не то от охватившего разум страха, я услышала почти могильный звук захлопнувшейся за спиной двери.

— Если это не она, отправишься на её поиски, Аарон, — сказал Владимир, и спустя несколько секунд на меня осуждающе уставились сразу две пары глаз: чёрных как сама ночь и жёлтых, от зоркости которых не могло ускользнуть ничего.

— Поиски отменяются, маленький алармист, — вздохнул третий голос, и к Владимиру с Аароном присоединился вампир, одетый в белое.

Не успела я почувствовать к нему, раздававшему когда-то советы придурку Лени, отвращение, прийти в себя от шока, как с лестницы раздался четвёртый голос, пока что незнакомый:

— Я слышал шаги. Джулия вернулась?

На ступенях появился ещё более странно, чем Владимир, одетый мужчина, глаза которого закрывала повязка. Возможно, он был вооружён тонкой шпагой, или же у меня начались галлюцинации. Может быть, он только проснулся, ведь стемнело не так давно.

Все они оказались в холле в течение нескольких мгновений и с разными выражениями на лицах осматривали меня с головы до ног. Я хотела сказать, что просто решила приобрести в городе предметы первой необходимости, что им не стоило волноваться, но вместо ответа из горла вырвался хрип и болезненный, разрывающий грудь кашель.

Стены особняка и очертания его обитателей начали качаться, словно волны на воде, но, откашлявшись, я вдруг забыла об их существовании и устремила лихорадочный взгляд в сторону гостиной. В её дверях застыл высокий мужской силуэт. Черты его лица, как и всё остальное, расплывались перед глазами, но даже так я видела, даже так я чувствовала его обжигающий голубой взгляд.

— Кто бы мог подумать… — удивлённо сказал он, но в следующий момент пространство вокруг меня резко потемнело, и разум наконец погрузился в уютную пустоту обморока.