Последняя симфония (джен)

Прелю́дия — короткое музыкальное произведение, не имеющее строгой формы. В период зарождения прелюдии всегда предшествовали более длинному, сложному и строго оформленному произведению.

— Полагаю, все империи развиваются по одному сценарию, — задумчиво начал Солас.

Мы сидели в общем зале — том, где неярко сияла карта мира, — и пили кофе. Вернее, я пила кофе, а мой собеседник — какой-то отвар, который он называл чаем и не любил так, что об этом еще в Скайхолде болтали. Мне самой процесс чаепития до сих пор видеть не доводилось, но запах я узнала моментально: так же пахла забытая в ротонде чашка перед боем с драконом Корифея. Правда, как сказал Солас, эти травы помогали не столько в предсказании, сколько упрощали вход в Тень, за что он их и терпел. Но на вкус были отвратительными — это я успела опробовать на своем опыте.

— Из войн и внешних угроз, из амбиций узкого круга, которые готово поддержать большинство, рождается цивилизация. Молодая, злая, готовая хвататься за любой предоставленный шанс, — маг откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. — Такой была эльфийская империя, стремящаяся захватить как можно больше ресурсов, и в первую очередь тех, что были самыми труднодоступными…

— Сердца титанов? — предположила я. Какие бы там ресурсы эванурисы ни использовали, я не могла представить, что добыть сложнее. И Солас согласился:

— Да, в первую очередь лириум, минерал, который может творить… Кровь мира. Нам было любопытно. Мир был молод, и мы были молоды и бессмертны — и стремились испробовать все, что предлагала нам эта реальность, наши тела, наше окружение… Точно так же люди, впоследствии назвавшие эти земли “империей Тевинтер”, рвались забрать как можно больше обломков нашей империи. Как и кунари… впрочем, они — отдельная история, как и гномы.

Единственное, что в моем понимании роднило гномов и кунари — тот факт, что они не видели сны. Причем насчет кунари я так уж уверена не была: Железный Бык иногда расспрашивал о снах, в том числе и Соласа, и при этом казалось, что он разбирается в этом вопросе. Обе расы имели слабое отношение к магии, но — тут я была уверена — по разным причинам. Кунари были к ней способны, просто боялись. Гномы в принципе не касались Тени, и магия действовала на них даже чуть хуже, чем на людей или эльфов.

Хотя был еще один пункт: изоляция. Гномы прятались под землей, кунари приплыли из-за океана.

— Империя Орлей на заре своей, уверен, тоже вела войны, — не отвлекаясь на отдельные истории, продолжил главный мятежник Тедаса. После этой фразы он снова сделал паузу, но теперь она казалась вопросительной. Я поднапрягла память и неуверенно согласилась:

— Скорее всего. Во всяком случае, император Драккон, объединитель Орлея, точно с кем-то воевал. И король Каленхад, первый король Ферелдена. И… — тут я сообразила, что о возникновении других государств ничего не знаю, и чуть скомкано закончила: — Думаю, с этого и зарождается государственность — с идеи об общности определенной группы людей. А она чаще всего возникает, когда эту группу втягивают в военный конфликт.

Солас согласно кивнул, отпил своего чая и поморщился.

— Но рано или поздно завоевания заканчиваются. Либо исчезают враги, либо внутренние резервы…

— Либо завоеванного становится так много, что уже не удержишь, — ворчливо перебила я, вспомнив Андрасте. Сердиться мой собеседник не стал, но и комментировать тоже, просто продолжил мысль:

— Остается огромная империя, временно реализованные амбиции и возможность пожинать плоды. Правители, самые активные из их подданных, ученые, творцы — все ударяются в развитие культуры, наук, магии. То, что ты видела здесь, в лесу — лишь жалкий осколок того, чего сумела достичь империя. Силейз, пожалуй, наиболее могущественная из эванурис, если говорить об искусствах, сумела создать почти настоящий мир — и подарила его Джуну, как простейшую безделушку. Гилан`найн творила жизнь… по крайней мере, поначалу. Это был расцвет Элвенана, его весна. Тогда я почти смирился с тем… я не вмешивался в дела эванурисов.

— А остальные? — полюбопытствовала я. Солас удивился:

— Прости?

— Силейз создавала миры, Гилан`найн — животных и всяких тварей, — перечислила я. — А остальные чем занимались? В сказках долийцев есть доля правды?

На пару минут Ужасный Волк замолчал, а потом улыбнулся:

— Как ни странно, но ты права, что-то осталось. Силейз увлекалась различными искусствами, к счастью, миры она не создавала, насколько я знаю, то был единственный эксперимент. Но большая часть зданий, которые ты видела, вышли из-под ее рук. Вернее, это лишь физическая часть, но была и другая — удивительный сплав магии и камня. Джун увлекался артефактами; самые крупные элувианы он создал лично, как и большинство средних. Перекресток — их совместный проект: Джуна, Силейз, Андруил и Диртамена. Андруил отвечала за защиту…

На этом Солас помрачнел, видимо, та защита вполне успешно работала и против мятежников.

— Гилан`найн, как ты знаешь, создавала различных существ… Изначально она не входила в круг эванурисов, но — и тут легенды долийцев правы — ее привела Андруил. Диртамен экспериментировал с полетами и левитацией, стремился раскрыть тайны земли и воздуха. Митал нравилось разбирать чужие споры — от крестьян до самих эванурисов. И она была справедлива. Обратиться к ней за помощью было честью.

Воспоминания о подруге вернули на лицо эльфа задумчивую улыбку, но продолжать рассказывать о ней он не стал.

— Эльгар`нан правил империей, но он был скорее первым среди равных. Он был стратегом и полководцем.

На этом справка, видимо, закончилась, потому что Солас снова взялся за чай, и я поторопилась уточнить:

— А Фалон`Дин? Или его на самом деле не было?

И тут же вспомнила, что видела упоминания о нем в Вир Диртара. Значит, все-таки был.

— К сожалению, был, — подтвердил очевидец и поморщился. На этот раз, кажется, не от чая, а от воспоминаний. — Я уже говорил тебе, что эванурисов трудно убить, поскольку их души распадаются на осколки, каждый из которых может стать отдельной личностью. Фалон`Дин и Диртамен были осколками одной души, и все хоть сколько-нибудь положительные качества достались второму. Фалон`Дина интересовала идея смертности. Он желал изучить ее, познать — и использовать. Кроме этого он был… одержим, пожалуй, риском. Чувством опасности. Эти две мании вылились в непрекращающиеся кровавые битвы. Поначалу его останавливал Эльгар`нан, отвлекал Диртамен, но… власть порождает чувство вседозволенности, всеобщее преклонение перед владыками стирает границы — и вскоре эванурисы сочли, что он в своем праве. Они перестали быть лидерами, став тиранами.

— А потом богами? — предположила я.

— Верно, — снова кивнул Солас. — Великие маги, великие боги… Искусство и магия обернулись наращиванием личной мощи, власть стала замкóм, а мирное существование — рабством. Допускаю, что и эту идею Тевинтер позаимствовал на руинах Элвенана.

— Ты слишком плохо думаешь о людях, — с иронией пожурила я. — До идеи угнетения себе подобных мы вполне способны додуматься сами.

Солас невесело рассмеялся.

— Возможно, ты права. Но идею собственного обожествления жрецы Древних богов, полагаю, породили не сами. К слову, сейчас Орлей близок к тому, чтобы перейти от расцвета к упадку. Инквизиции имеет смысл присмотреться к нему.

— Инквизиция присматривается ко всему, — заверила я. И тоже невесело усмехнулась: — Но вами, бессмертными, похоже, время воспринимается иначе, чем обычным человеком. Я вряд ли доживу до того момента, когда Орлей надумает что-то такое учинить. Сейчас у них недостаточно сил, чтобы попытаться прогнуть весь мир, и внутри страны декаданс ощущается уже во всем. К тому же если ты снимешь Завесу, проблемы Орлея отойдут в самый дальний конец очереди. Так что предпочитаю присмотреться к тебе.

Солас снова рассмеялся, теперь веселее, а я уцепилась за его оговорку:

— Откуда ты знаешь, о чем думали Корифей и его соратники? Ты же вроде в то время спал в утенере, — отвечать маг не торопился, и я решила развить мысль: — Знаешь, когда мы с Бандой трех в Киркволле разыскивали Зибенкек, брат Кероуэн высказал теорию: что, если сильные демоны, научившие людей магии крови, и злые боги эльфов — это одно и то же? Правда, демонов было четверо, а богов только трое… Но я подумала — Творцы, если верить легендам, толком не считали Ужасного Волка за своего, но и Забытые тоже. Про четвертого демона тоже было известно так мало, что его иногда даже и не относили к этой группе. Может быть, это один и тот же тип?

Я покосилась на потенциального Недозволенного, но Солас слушал молча и с заметным интересом. Подсказывать он явно не собирался, и я продолжила сама:

— Тогда мне в голову пришло еще одно предположение. Если злые сущности одного пантеона — это злые сущности второго пантеона, может, то же самое можно сказать и о добрых? Правда, Древние боги — те еще добряки, да и количество у меня опять не сходилось. Но эта мысль покоя не давала. И когда в храме Митал я узнала, что к моменту появления Тевинтера Творцов, то есть эванурисов, тоже осталось семь… тем более — запертых в Тени…

— Этого все же мало для выводов, — заметил мой собеседник.

— Несомненно, — согласилась я. — Тем более что Древние боги были драконами. Но вот интересно: Флемет, которая оказалась той самой убитой Митал, умеет превращаться в дракона. Морриган, получившая знания ее жрецов, тоже научилась. А еще мы с Дагной выяснили, что драконы склонны к магии, и чем они старше, тем сильнее связь. И сны они тоже видят. А во снах — Тень. А в Тени — эванурисы.

Я выжидательно посмотрела на Соласа, но он молчал.

— Я ведь права? Древние боги — это одержимые вашими эванурисами драконы? Драконицы, вернее. Высшие.

— Не совсем, — все же ответил он. — Ты никогда не слышала о великих драконах?

Скорее всего, маг рассчитывал на отрицательный ответ, но если так, то просчитался.

— Слышала. Алистер их даже видел вроде бы. Правда, все, что он мог рассказать — эти драконы круче высших дракониц.

Солас удивленно покачал головой — точно не ждал — и уточнил:

— Они крупнее, старше и, ты права, восприимчивее к магии. К тому же это необязательно драконицы. Именно из них эванурисы выбирали себе раба. Их связь подобна той, что была у Корифея и его дракона, но гораздо глубже. Дракон полностью подчинен своему хозяину. Ты действительно сама дошла до этой идеи?

— Я разговаривала с братом Кероуэном, потом с магистром Аврарией, она много знает о древних тевинтерских культах. Потом еще Гаккон, которого призвали из Тени и вселили в тело дракона, — рассеянно пробормотала я, пытаясь уловить какую-то мысль за хвост. Древние боги и эванурисы… я часто о них думала, но какая-то мелочь все время ускользала… И вот сейчас паззл сложился. — То есть архидемоны — это управляемые эванурисами оскверненные драконы? Как скверна могла отразиться на эльфах? Она ведь не может передаться по такой связи?

— Я не задумывался об этом, — спокойно отозвался Солас и снова отпил чай. — Потому что не было необходимости. Эванурисы, не удовлетворившись силами, что давал лириум, обратились к скверне. Я просил Митал повлиять на них, и именно тогда она была убита. Это основная из причин, по которым я запер их: они притронулись к тому, что трогать не следовало. Именно поэтому я прошу тебя помочь мне удержать их: в тюрьму переместились не только пленники. Там скверна, куда более сильная, чем осталась в мире. То, что ты видела, лишь крохи, оставшиеся после пленения тиранов. Мне жаль, что я не запер за Завесой и драконов, но Эльгар`нан, похоже, предвидел свой проигрыш и подстраховался. Я не смог их найти.

— Я не отказываюсь, — все так же задумчиво заверила я. — Теперь понятно, почему ты упоминал, что вылезти могут Эльгар`нан и Гилан`найн. Остальных архидемонов убили, и это как-то повлияло на эванурисов? Как? И почему ты был так недоволен этими убийствами?

— Я был недоволен новыми заигрываниями со скверной, — поправил Солас. — Ей не место среди живых, ее вообще не должно было быть. И я не позволю снова рассеять ее по миру.

Я кивнула: в этом наши цели совпадали.

— Мы нашли лекарство от скверны. Стражи больше не будут зависеть от нее, — порадовала я. — Но убийству архидемонов ты, помнится, все-таки не радовался. Жаль было старых знакомых?

— Я был бы рад их окончательному уничтожению, но это невозможно, — чуть раздраженно отозвался Солас и залпом допил свой чай. Со стуком поставив чашку на стол, велел: — Думаю, тебе пора спать. Мне нужно проверить кое-что… состояние замков в Тени, поэтому я, с твоего позволения, тебя оставлю.

— Подожди, — спохватилась я, вспомнив кое-что еще. — Как же мне тогда отвечал Думат, когда я молилась ему в ловушке храма? И магистру Аврарии тоже... Тот и Думат. А Лусакан, который пока жив, молчал.

— Они не отвечали вам, — мягко поправил Солас. — Любая молитва основывается на эмоциях: вере или страхе, надежде, сожалении... И это невероятно мощный инструмент в руках тех, кто может с ним совладать. Достаточно сильный, чтобы проникнуть сквозь Завесу и создать дверь между физическим миром и Тенью. Когда-то жрецам требовалась вся их вера, чтобы открыть замки, но драконы мертвы, эванурисы разбиты, и сила заклинаний ослабела. Поэтому тебе и магистру хватило даже слабых чувств, чтобы запустить ритуал. А теперь иди. Нам нужно закончить с делами как можно быстрее.

Я кивнула, тоже допила кофе и отправилась в небольшой закуток, отделенный от общего зала аркой: там Солас поставил топчан. Сложно было сказать, сам ли он тут спал или заготовил для меня — поскольку при мне Солас не спал ни разу, а никаких других предметов первой необходимости он не завел, даже за едой приходилось бегать на рынок Минратоса. Но было довольно удобно.

По следам Ужасного Волка — в буквальном смысле, поскольку дорогу на Перекрестке показывал он, — я ходила уже неделю. За это время мы деактивировали больше десятка якорей; если быть совсем точным, то оставался последний, в Бурой трясине — рядом с ним не было ни одного элувиана, идти пришлось бы чуть ли не от Орзаммара. Перед этим походом Солас согласился устроить выходной — потому что бегать через Перекресток, а потом летать через половину Тедаса я устала изрядно. Десять регионов на юге, где Инквизиция смогла найти и переделать якоря, и два в Тевинтере, где тем же самым занимался главный юстициар — и все это за неделю. Радовало хотя бы то, что добираться от выхода с Перекрестка до артефакта приходилось не пешком: я могла лететь на крыльях, Солас левитировать. На третий день я поинтересовалась, почему он не хочет обернуться волком, это явно был бы быстрее. Но маг отрезал “слишком заметно”, причем таким тоном, что просьба показать вторую ипостась застряла у меня в горле.

Помимо этого радовало — и одновременно вызывало досаду — количество элувианов. Я знала, разумеется, что их гораздо больше, чем Инквизиция сумела найти, но даже не представляла, насколько. Зеркало обнаружилось даже на границе плато Уртемиэля и перевала Арл Думат — всего в полудне пути от Свистящих пустошей, в которых тоже были спрятаны якоря. Кажется, до появления Соласа все элувианы стояли неактивными — и это немного примирило с действительностью, — но теперь в душе голову поднимала зависть: вот бы добыть полную карту и подходящие ключи!

По вечерам, после забегов через полмира, мы разговаривали. Вернее, в основном говорил Солас: об эльфийской империи, о гномах, о магии — но как-то… отдельные истории. Было, конечно, интересно послушать о том, как эльфы впервые — еще во время войны с титанами — увидели гномов и даже не поняли, кто это… но куда больше хотелось узнать, кто такие титаны и как они влияют на мир. Увы, на такие общие вопросы Ужасный Волк отвечать отказывался. Потом он отправлял меня спать, а сам то возился в лаборатории, то куда-то уходил.

В первый же раз, когда осталась одна, я вместо сна метнулась обратно в главный зал — на столе было много бумаг и книг, даже та самая, что Солас забрал из Скайхолда, и в них наверняка можно было найти какую-нибудь информацию. Увы, большинство документов было написано на эльфийском языке, так что о любых подсказках я могла только мечтать... Немного утешили два кристалла памяти, найденные на столе на вторую ночь поисков. Поскольку никаких современных записей так и не нашлось, то оставалась надежда узнать что-то из них — и на этом я едва не попалась. Следующие два раза, когда появлялась возможность поискать информацию, я бродила по лаборатории под заклинанием невидимости.

Увы, все доступные документы — то есть те, которые я могла прочесть, — рассказывали ровно то, что Солас мне и озвучил, только еще с маго-техническими подробностями, в которых я ничего не поняла. По крайней мере, после их прочтения я была уверена, что маг мне не солгал — если говорить о моей помощи. О снятии Завесы не нашлось ничего, и это наводило на неприятные мысли. А если Солас знает, что я тут обыскиваю помещение, и специально подложил мне эти кристаллы и документы?

С другой стороны, вел он себя максимально открыто: отвечал на вопросы и об истории, и о якорях, рассказывал какие-то байки о тех местах, где мы пролетали. Даже ключ от элувианов — по крайней мере, местных, — подарил. Не от большой любви, конечно; второй раз сходив со мной в Минратос, на рынок, Солас весь вечер хмурился, а потом отдал мне небольшой светящийся лириумом камушек в золотой оплетке и заявил, что ему некогда заниматься ерундой. Было любопытно, чем он тут питался до моего появления — во время войны с Корифеем наш специалист по Завесе общим котлом не брезговал, — но спрашивать я не стала, чтобы ключ не отобрали обратно.

В этот раз вернуться в лабораторию было особенно трудно: Солас никуда не уходил, даже глаза не закрывал, лишь взгляд стал отсутствующим. Пару раз я его негромко окликнула, но маг никак не отреагировал, и я решилась: выскользнула из своего закутка обратно, на этот раз без невидимости. Кто знает, вдруг заклинание, созданное в логове, вернет Ужасного Волка с путей Тени? А если и нет, лучше не рисковать — о моих способностях Солас так до сих пор и не знал.

Неосмотренным оставался целый сектор лаборатории, и я все еще надеялась найти хоть какие-то зацепки. Как убедить Соласа оставить Завесу в покое? Как ему помешать, если убедить не удастся?

А потом я нашла идол.

Вернее, это был кинжал из чистого лириума — в этом я готова была поклясться, хоть и ни одной адекватной причины для такой уверенности не было. Он едва слышно пел, и эту музыку я слышала еще в те времена, когда Вера была со мной; но его сила не давила, как это делал сырой лириум в том же тейге Вальдасин, точнее, по дороге к нему. Может быть, и с ума не сводил? Брать в руки и проверять я не рискнула, даже отошла подальше. Но чем дольше смотрела, чем больше кольцо-навершие этого кинжала напоминало мне идол: его тоже венчало кольцо, только под гардой были две переплетенные фигуры. Если подумать, они казались достаточно объемными, чтобы внутри могло спрятаться лезвие; и Солас говорил, что идол ему нужен был не из красного лириума, а из обычного…

Но все же взять его я не рискнула. Магией от этого кинжала фонило изрядно, и на его рукояти были видны… руны? Какая-то надпись, отдаленно напоминающая гномий алфавит. Незнакомой магии в руках мне уже хватило, да и Веры рядом больше не было.

— Ты что-то хотела? — поинтересовался Солас, разбивая тишину и отвлекая меня от воображаемого пения. Я резко развернулась, понимая, что вряд ли мне ещё выдастся возможность что-то поискать, и ткнула пальцем в необычное оружие:

— Это идол?

— Да, — коротко ответил маг, подошел чуть ближе и нахмурился. — Как ты его нашла?

— Он пел! — наскоро перебрав варианты, ответила я. Получилось почти возмущённо, и я едва не улыбнулась. Резкое нарушение планов заставило вздрогнуть, тот факт, что я попалась, напугал, и это вылилось в короткий всплеск раздражения. Исчез он так же быстро, как и появился, и я спокойнее добавила: — Я не хочу спать, поэтому он мне и помешал. Если ты закончил со своими поисками в Тени, может… не знаю, прогуляемся? Сам покажешь мне магию древнего Арлатана.

Солас заложил руки за спину, словно собирался прочесть мне лекцию, нахмурился… а потом кивнул. И первым отправился к маленькому элувиану.

Вышли мы там же, где и в прошлый раз, но я все равно с трудом сдержала восхищённый вздох. Ночью, в темноте, магия светилась, раскрашивая лес яркими красками. Изумрудные и перламутровые барьеры подсвечивали водопады, озера и впадающие ручьи, и казалось, что над ними застыли радуги. Но не привычные, дневные, из семи цветов, а особые ночные, которые можно увидеть вокруг луны в густом тумане. Потоки воды, извивающиеся в воздухе, теперь тоже отсвечивали серебром. Лиловые и кобальтовые ленты оплетали здания неоновыми нитями, и казалось, что я снова вижу мир глазами Веры. От этого дыхание перехватило, горло сдавило лёгким спазмом — я и сама не знала, что ощущаю в большей степени: восхищение или тоску.

— Магия многое потеряла с тех пор, как я разделил мир, — печально проговорил маг через несколько минут.

Я не ответила: каким бы ни был древний Арлатан, то, что я видела сейчас, уже поражало воображение. Как жаль, что этого не видит Родерик!

Впрочем, магия ведь не исчезнет отсюда? Долийцы сумели научиться с ней работать. А раз так, ничто не помешает привести сюда мастера позже, когда мы с Соласом закончим нашу партию. Раньше он видел подобное только во сне, теперь же…

А ещё светящаяся магия невольно напоминала о Минратосе, в котором полная магических картин ночь была куда ярче бледного солнечного дня.

Мы мало разговаривали, но увидела я и правда куда больше, чем во время одиночных прогулок. Повинуясь взмаху Фен'Харела, треснувшие фонтаны снова становились новенькими и разбрасывали яркие магические брызги, обломки мостов взлетали с земли, выстраиваясь в пологие переходы, и над всем этим сверкал и переливался магический шар центрального дворца.

Я надеялась, что Солас отведет меня и туда, но он, как назло, обходил дворец стороной. Поначалу я не обращала внимания на маршрут, но когда с нашей дороги отскочила третья по счету галла, за которой устремились яркие нереальные бабочки, поняла, что мы идём звериной тропой. Вот же… Ужасный Волк.

— Первые создания Гилан`найн, — негромко проговорил эльф, перехватив мой взгляд на очередную галлу. — До разделения они были почти разумны, и Гилан`найн извратила и их тоже. Им Завеса пошла на пользу.

В этот момент мы вышли к стоянке долийцев — не той, что я видела раньше, эта была крупнее. Настоящий лагерь. Несмотря на позднее время, жизнь в нем кипела: горели костры, эльфы занимались какими-то своими делами, играла музыка — печальная темноволосая девушка задумчиво перебирала пальцами струны лютни. Мелодия была тихой, не рвала душу, не плакала, но все же чем-то цепляла.

— Не только им, — заметила я. Может, бессмертие эльфы и потеряли, но жизнь в них билась по-прежнему. Кто знает, какими они там были в древности… — По крайней мере, не так уж повредила.

Солас, словно не слыша меня, грустно улыбнулся и проговорил:

— Они называют себя Завесными Странниками. Сумели разобраться с десятком артефактов, настроили несколько малых элувианов… когда-то это было так же естественно, как дышать. Я пытался подсказать, но они… не слышат. Не понимают моих снов.

— Может, явиться в реальном мире и просто сказать? — со скепсисом поинтересовалась я. — В конце концов, с тех ваших времен осталось не так много живущих, и большинство куда-то пропали. Абелас ведь не здесь?

— Нет, — коротко ответил маг и отвернулся, не желая развивать тему. Но я не отстала, тронула его за рукав и указала:

— Посмотри на них. Они живут, они стараются понять, стремятся к тому, что смогут возродить. Ты ведь мог бы помочь, научить их…

— Я не учитель, Алиена, — отрезал Солас.

Я демонстративно посмотрела на руку, в который когда-то переливался Якорь, и пошевелила пальцами — именно Солас учил меня управлять той магией. И неплохо это делал. Видимо, он тоже вспомнил этот эпизод, потому что продолжил чуть мягче:

— Кого они увидят во мне? Фен'Харела, бога из древних легенд? Или странного эльфа, который знает слишком много?

Я рассмеялась:

— Если бы речь шла о Лелиане или Шартер, я бы сказала, что такие подозрения вызывать у них не стоит. Да и долийцы начнут искать ответ на этот вопрос. Но разве поиск не способствует развитию? И чем плох Фен'Харел? Думаешь, если им объяснить, что ты не бог, они не поверят?

— Я предлагал им снять валласлин. Первым пришедшим на мой зов. Но они отказались, — хмуро ответил Солас.

Мне вспомнилась фреска из эльфийских руин — та, на которой Ужасный Волк и впрямь снимал валласлины с лиц пришедших рабов. Но тогда было тогда, а сейчас…

— Это знак взросления, — пояснила я. — Валласлин означает, что воина или мага признали взрослым. Иллис тоже ни за что не дала бы его снять, он ей слишком тяжело достался, в очень юном возрасте. А зачем его снимать? У Фен'Харела был свой валласлин? И что, без него ты с ними общаться не хочешь?

Последнее предположение меня покоробило, и в голосе проскользнуло осуждение. Реакция оказалась неожиданной: лицо Соласа резко закаменело, словно превратилось в маску, а в глазах полыхнул гнев. Это… почти напугало. Я даже сделала небольшой шажок назад. И ведь не собиралась злить — бог там или не бог, а гордости у того, кто носит имя Гордость, немеряно, как и сил. Но что в моих словах могло вызвать гнев, я не понимала.

Впрочем, мой минутный страх от его взгляда не укрылся, маг на мгновение прикрыл глаза, а потом звенящим от напряжения голосом приказал:

— Возвращаемся.

Я молча кивнула в ответ и даже не стала сопротивляться, когда Солас довольно жёстко ухватил меня под локоть.

Шли мы быстро, так что красноватые светлячки испуганно разлетались с дороги, а бабочки и вовсе предпочитали прятаться — если бы не видела их сама получасом раньше, решила бы, что и волшебным насекомым ночами приходится спать. Пару раз Солас взмахом руки отгонял нити магии, переливающиеся над тропой, лишь однажды затормозил — чтобы вставить ключ-кристалл в замок и поднять перед нами мост.

Это действо снова показалось почти механическим — маго-механическим, — и мне в который уж раз подумалось, что цивилизация эльфов перешла на какую-то совершенно иную стадию развития. Интересно, какими бы сейчас были гномы, если бы Завеса не усыпила титанов? Шестерёнки они изобрели, магия титанов у них тоже была… может быть, если бы не Солас со своей Завесой, сейчас цивилизация Тедаса ничем бы не уступала моей первой родине?

Но — рабство, неуравновешенные психопаты у власти, живые горы с непонятной человеку логикой… ещё и были бы здесь люди? Или первых высадившихся просто отправили бы в рабство? Как сейчас — эльфов…

Задумавшись, я споткнулась — хотя и Сатина светила ярко, и магия переливалась на фоне черного неба северным сиянием. Солас чуть притормозил и отпустил, наконец, мой локоть. Отстраненно проговорил:

— Валласлин — это рабские метки эванурисов, при помощи которых они могли управлять своими рабами.

— Ясно, — коротко ответила я. По крайней мере, стало понятно, что так взбесило того, кто боролся с рабством: уж у него таких меток точно не могло быть.

Но мысль тут же свернула в другую сторону: а как именно эванурисы управляли своими рабами? Как мне помнилось, валласлин наносился специальной краской, замешанной на крови — и ответ казался очевидным, где кровь, там и магия крови. Но Ланайя мне рассказывала про нанесение татуировок, там той крови-то — пара капель, ради символизма. С другой стороны, это сейчас; у тех же последователей Забытых и сейчас красные валласлины, может, в них крови больше.

Вот только Солас говорил, что магия крови затрудняет общение с духами. Магия эльфов была напрямую связана с Тенью и духами. Не складывается…

Решив не гадать, я задала вопрос тому, кто знает точно.

— Во времена эванурисов валласлин наносился при помощи лириума, — нехотя ответил Солас. И активировал элувиан — а я даже не заметила, как мы до него дошли. — Кровь тоже использовалась, но не для управления сознанием, а для привязки.

— Какой привязки?

Ответ, если он и был, я не расслышала: маг запихнул меня в переход. Зато в памяти всплыл другой эльф с лириумным татуировками, и, дождавшись появления Соласа, я с волнением уточнила:

— Это как у Фенриса? Но тогда и им могут управлять?

— Я не знаком с твоим другом, — чуть удивлённо отозвался маг. — И не знаю, что за обряд над ним провели, хоть и не исключаю, что его описание тевинтерцы раскопали на руинах Элвенана. В любом случае, валласлин был уникальным для каждого эвануриса, и если его татуировки не похожи на долийские, то нет, сразу взять под контроль его не смогут. А судя по твоим рассказам, ждать, пока Эльгар`нан адаптирует узор, твой друг не стал бы.

— Это точно, — я невольно улыбнулась.

“Не стал бы” — это слабо сказано, Фенрис бы отбивался до последней капли крови, и вполне возможно, что не своей. Какими бы там магами ни были древние эльфийские лидеры, в его способности я верила куда больше.

Солас остановился возле элувиана, не проходя дальше в лабораторию, и поинтересовался:

— К чему этот вопрос? Сейчас эванурисы надёжно изолированы.

— Не так уж надёжно, — напомнила я. — Ты сам сказал, что замки на их тюрьме уже расшатаны. И я до сих пор не знаю, какого рода помощь от меня тебе нужна… но что, если я не справлюсь?

— Справишься, — пообещал маг. — Достаточно твоего сродства с моей сферой, остальное я сделаю сам. А теперь иди спать, Алиена. Завтра нам надо закончить с якорями, и день будет долгим.

* * *

Якорь в Бурой трясине оказался запрятан так, что нашли мы его с трудом. Пожалуй, если бы пришлось искать на земле, то и не справились бы, но в полете Солас всё-таки заметил небольшую поляну, со всех сторон скрытую выступом скалы и густыми кустами. Именно там, в небольшой нише, едва не придавленный булыжником, стоял искомый артефакт.

К счастливому моменту окончания пути мы успели изрядно устать: несмотря на то, что поиски велись с неба, периодически приходилось приземляться, и в эти краткие моменты местные обитатели стремились урвать хотя бы кусочек от внезапно привалившего с неба счастья. Несколько раз мы встретили оживших мертвецов — я думала, их перебили ещё десять лет назад, но топь, похоже, была неисчерпаемым их источником… нет бы чего хорошего. Один раз навстречу выскочили порождения тьмы; к счастью, их было немного. Сражаться приходилось обоим: Солас стал намного, неизмеримо сильнее, чем когда мы путешествовали во время войны, но даже Ужасный Волк не мог смотреть во все стороны сразу.

После нескольких часов почти непрекращающихся боёв и полетов маг растерял свое спокойствие и благодушие, теперь действительно напоминая обозленного волка. Мне поход дался куда проще: и полеты не так выматывали, скорее, наоборот, и драться приходилось совсем немного — только продержаться минуту-другую, пока спутник не разберётся со всеми нападающими. Поэтому когда он после возвращения не терпящим возражений тоном предложил погулять по лесу, спорить я не стала. До ночи было еще далеко, ничего опасного в лесу Арлатан не было, поздняя весна, тем более так далеко на севере, уже дарила тепло и сумасшедшие запахи распустившихся цветов, — отдых на природы был, пожалуй, даже предпочтительнее сидения в лаборатории.

Элувиан вывел меня в уже знакомые развалины. До сих пор я изучала окрестности озера, искала путь к своему временному пристанищу или навещала долийцев; на этот раз ничего искать не хотелось. Я устроилась на самом краю моста, ведущего в центральный замок, на обрывающейся в реку третьей арке. Это был не обломок — за несколько прогулок я уже успела запомнить некоторые из местных артефактов и знала, что пирамидка рядом со мной достроит недостающие арки при активации кристаллом-ключом. Мой не подходил, это я уже успела проверить в прошлый раз; но сейчас это не имело особого значения, потому что сил искать что-то еще не было.

Зато для того, чтобы посидеть и передохнуть, место подходило отлично: здесь было довольно тихо, журчала вода, где-то вдали пели птицы, перекликаясь перед наступлением ночи. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь магические переливы, окрашивались в розовые и зеленоватые оттенки, но грели так же, как и обычные, желтые. Пахло свежестью и зеленью. Еще бы компанию для неторопливой беседы — мне очень хотелось рассказать хоть кому-нибудь о наших с Соласом метаниях. О том, что об обещанном ритуале, где от меня ничего не требовалось, я так до сих пор ничего и не знала. Хотелось бы надеяться, что мне уготована не роль жертвы…

Словно отвечая на эти мысли, едва ли не на голову мне свалился висп. В первое мгновение я решила, что Солас передумал, и даже почувствовала лёгкую досаду… а потом узнала гостя.

— Светлячок! — появлению своего виспа я искренне обрадовалась. Значит, битва на юге завершилась… вот только как? Тут же встревоженно уточнила: — Каллен дома? А остальные? Все целы?

Приятель скользнул снизу вверх и обратно, отвечая утвердительно, а потом передал целый ворох эмоций: удовлетворение от проделанной работы, предвкушение встречи, разочарование, беспокойство, переходящее в панику. Деятельную, насколько я знала своего командора.

— Передай, что все в порядке, — попросила я, подставляя руку, на которую висп легко опустился, щекоча ладонь дыханием Тени. — Пусть свяжутся с Андерсом, он все объяснит.

Никому другому Ванда сниться не рискнула. Не-маги могли не запомнить, к храмовникам и гномам она пробиться вообще не могла, Мерриль… наша долийка, конечно, выбрала Хоука, но знакомство с самим Ужасным Волком… я не хотела ставить ее перед таким выбором, и Ванда соглашалась. Дориан находился слишком далеко от Ферелдена, а кристалл связи я утащила с собой в Кармане странника. От общения с Вивьен отговорила я — императорская чародейка являлась самой ответственной из близко знакомых магов, осознавала важность проблемы, но была уж очень себе на уме. Давать участнику Игры в руки такую неоднозначную информацию не хотелось. К Маркусу соваться Ванда отказалась сама.

Светлячок замерцал, то ли снова соглашаясь, то ли выдыхая после поисков меня по всему Тедасу — на этот раз никаких эмоций он транслировать не стал. А я, несмотря на просьбу, все же принялась шепотом пересказывать все, что узнала, — просто потому, что очень хотелось поделиться с кем-нибудь. Беседа не затянулась надолго: мне-то казалось, что я уже целую вечность бегаю через Перекресток, от которого начинало тошнить при одной только мысли о нем, разыскиваю якоря, которые до этого меняла чуть ли не вся оставшаяся Инквизиция… а в пересказе удалось уложиться чуть ли не в пять минут. О планах Соласа сказать было особенно нечего, а опасениями я делиться не пожелала — все равно ни Светлячок, ни тем более Каллен, находящийся на другом краю мира, помочь ничем не смогут. Висп дослушал до конца, взвился с ладони, сделал пару кругов вокруг моей головы и исчез в синеющих небесах.

А я пару минут смотрела в небо, провожая взглядом духа и мысленно ругая себя за глупость, а потом достала кристалл памяти. Может, Дориан и не скажет представителям Инквизиции, что со мной все в порядке, но, по крайней мере, передаст все Маркусу. Что бы там ни задумывал Солас, подстраховка не помешает.

…Когда небо налилось сапфировой глубиной, пропуская крохотные искры звёзд, мы успели обсудить все возможные исходы моего очередного приключения и перешли на новости о знакомых и почти незнакомых людях. Я пыталась выспросить, как там дела у Люцернов: последнее, что я слышала — под давлением венатори многим пришлось уйти в подполье; но из всей партии я знала только самого Дориана, Мэйварис и Феликса, а они еще год назад точно оставались на плаву. Однако в этот раз делиться подробностями друг отказался, переведя разговор на другую тему.

“Кажется, мне пора”, — прервала я приятеля посреди фразы.

Как бы ни хотелось поболтать еще, обстановка вокруг чуть изменилась: теперь я была не одна. Эльфийка, которую мы с Соласом видели в лагере накануне, только теперь с луком вместо лютни, вынырнула откуда-то снизу, из-под моего моста, и осторожно прошла на площадку рядом. Оттуда открывался вид на замок — такой же хороший, как и с моей точки, — а еще рядом стояла жаровня в форме дерева Перекрестка. Я ни разу не видела, чтобы она горела, да и не пыталась зажечь: завесное пламя мне так и не удавалось получить самой, а других источников поблизости не было. Но сейчас отчего-то подумалось, что не зря она стоит именно здесь — может, если ее все-таки зажечь, и мост удастся достроить?

“Неужели ты готова променять мое общество на какого-то эльфийского божка так быстро?” — высокомерно, с недоумением поинтересовался приятель. Я не поверила — слишком уж нарочито прозвучало, — хмыкнула и заверила:

“Твое общество настолько блистательно, что я даже по мужу почти перестала скучать. Но тут что-то происходит. Потом расскажу”.

Эльфийка пока ничего не предпринимала, только стояла рядом с жаровней и смотрела на замок. Кажется, что-то шептала, но наверняка я бы не поручилась: слишком далеко, чтобы расслышать что-то конкретное. Зато напряжённую линию плеч и сжатые кулаки видно было хорошо — так что я готова была поспорить, что одним разглядыванием дело не закончится.

Дожидаться, что еще расскажет Дориан, я не стала — убрала кристалл в сумку и осторожно подползла поближе к краю моста, чтобы лучше видеть. Особой необходимости стеречься не было: в Арлатане нас с Соласом так никто и не замечал, хотя я уже один раз заикнулась, что с меня можно снять это заклинание — было интересно пообщаться с местными эльфами. Увы, мой гостеприимный хозяин счел, что отвлекаться на посторонние заботы незачем. До сих пор меня это расстраивало, но вот сейчас оказалось как нельзя к месту.

Эльфийка небрежным жестом, который показался мне уж слишком знакомым, разожгла жаровню, бросила последний взгляд на замок и отправилась назад, к ведущей прочь тропинке. Это неожиданно разочаровало: вся сцена смотрелась интригующе, и мне захотелось узнать, чем девушке так насолил замок. К счастью, ушла она недалеко: удобный подъем на мост был как раз с этой тропинки, так что она перебралась повыше и направилась в обратную сторону, ко мне. На мгновение мелькнула мысль остаться на месте — проверить, выдержит ли заклинание Соласа прямое столкновение с реальностью… в буквальном смысле… Но я все же отступила. Зачем бы эльфийка ни пришла, она пришла одна, и мое появление может оказаться лишним.

Недавно пришедшая в голову мысль оказалась верной: при зажженной жаровне оказалось достаточно обычного ключа-кристалла, чтобы мост поднялся над рекой. Эльфийка решительно ступила на него и направилась к замку. Я только наблюдала: отсутствие моста мне-ястребу не мешало подлететь к объекту моего интереса поближе, а вот барьер — очень даже, и он с появлением моста никуда не исчез. Однако девушка, подойдя к самому барьеру, замерла на несколько секунд, неуверенно коснулась его рукой — и без особых помех прошла внутрь!

Буквально подскочив со своего места, я кинулась следом — теперь тем более хотелось знать, куда собралась такая продуманная эльфийка, да и замок по-прежнему вызывал любопытство. Вот только мы обе далеко не ушли: стоило подняться по дорожке к воротам, как из-за них вылетели три призрака и сразу же атаковали нарушительницу спокойствия. Меня они, как и все остальные, не заметили, но я, не колеблясь, заморозила ближайшего потоком снежинок. Может, эльфийка и сама справилась бы, но проверять не хотелось.

Для двоих противник оказался совсем не страшным, и через минуту моя то ли напарница, то ли подопечная уже с удивлением оглядывалась, явно пытаясь понять, откуда пришла помощь. Увы, заклинание Соласа сбоев не давало — я даже тронула ее за локоть, но пальцы скользнули вперед, не ощутив сопротивления, словно я и сама была призраком. Так и не сумев меня увидеть, девушка двинулась дальше.

И прямо за воротами встретила двух демонов гнева. Этих я любила еще с детства, так что с радостью снова влезла в чужой бой, и даже без магии — Enansal за последние десять лет обзавелся еще одной морозной руной, так что теперь осечек почти не давал.

— Где ты? — едва отбившись, грозно поинтересовалась эльфийка и снова оглянулась. — Покажись!

Было видно, что ей не по себе, но сдаваться она явно не планировала. А мне подумалось, что если противники и дальше будут встречаться все сильнее и сильнее, вдвоем мы можем и не справиться. Интересно, если попросить Соласа о помощи, он согласится или снова отправит меня погулять? И дождется ли эта боевая девица нашего возвращения?

Решив, что лучше сбегать за более сильным союзником сейчас, нежели когда демоны попрут потоком, я выпустила еще один рой снежинок на ближайшую стену, привлекая внимание, и написала пальцем по инею: “Схожу за помощью. Не торопись умирать”.

— Я и не собиралась, — с легким удивлением отозвалась девушка. — Но спасибо. Наверно.

Обратно к элувиану я летела на крыльях: так было гораздо быстрее, а о том, что раньше меня не пропускал барьер, я вспомнила уже на дальнем конце моста. Но заострять внимания не стала: на этот раз удалось пройти — и ладно. Элувиан тоже пропустил без помех; впрочем, с тех пор, как у меня появился ключ, проблем с зеркалами больше не было.

Солас сидел за своим столом, там же, где я его и оставила, и что-то писал. На мое появление он никак не отреагировал, то ли не заметив, то ли не сочтя достойным внимания. Поддавшись на мгновение любопытству, я подошла ближе и заглянула через плечо — в чертежах, возможно, ещё можно было уловить логику, но надписи на эльфийском всю пользу подглядывания сводили на нет, — и поинтересовалась:

— Ты ведь помогаешь эльфам? В лес их зазвал, подсказки о магии даёшь… так?

— В чем дело, Алиена? — маг всё-таки оторвался от записей, но всем видом показывал, что я невовремя. Однако исследовательницу руин мне было жаль куда больше, чем его потраченного времени, так что я не вняла намеку. Ответила:

— Одна из твоих подопечных только что сумела пролезть в центральные руины.

— Она не моя подопечная, — раздражённо отрезал Солас. — И я не ограничиваю ничьи передвижения. Если ей хочется исследовать бывшую резиденцию Эльгар`нана — пусть исследует. Наша с тобой задача сейчас — сделать так, чтобы он сам не явился следом.

От этой отповеди я чуть опешила. А потом разозлилась:

— Не ограничиваешь? То есть это не ты закрыл эти развалины барьером, чтобы я не могла влезть? Или ничьи, кроме моих?

На последней фразе я чуть притихла, потому что на лице эльфа отразилось такое искреннее удивление, что не поверить было нельзя. Он пару мгновений помолчал, то ли дожидаясь, что я еще скажу, то ли обдумывая ответ, после чего напомнил:

— Я не держу тебя здесь, Алиена. Мне показалось, что ты осознала угрозу, а сбегать от ответственности не в твоем характере. Поэтому нет, это не я закрыл руины барьером, и точно не для того, чтобы не впустить в них тебя. Вчера никакого барьера не было.

— Или мы не подходили достаточно близко, — чуть ворчливо отозвалась я. И задумалась: а был вообще барьер или я только решила, что он там есть? Клювом я в него точно не втыкалась, но все же пролететь к замку в первую мою прогулку не удалось. Да и эльфийка, как мне вспомнилось, про барьер знала. Но был ли он вчера…

Впрочем, важно ли это?

— На нас там уже напали демоны, — продолжила я. — То есть в бывшей резиденции Эльгар`нана, которую кто-то, но не ты, закрыл барьером, демоны ждут прямо у самого входа. Их я точно перепутать с чем-то или придумать не могла. Неужели ты не хочешь проверить, что там внутри? А если разрыв? Ты ведь говорил, что не должно быть ни малейших колебаний Завесы, когда мы будем перемещать твоих старых приятелей из одной тюрьмы в другую? Вдруг это какая-то ловушка?

— Исключено, — отозвался Солас, но уже не так уверенно. — Эльгар`нан не мог повлиять на реальный мир... Хорошо, идем. Лучше исключить любые варианты.

Такой настрой мне нравился куда больше, так что я улыбнулась в ответ и первой добежала до элувиана. Однако прямо за ним радость чуть поутихла: огонь в жаровне погас, мост исчез, а ключ-кристалл, которым эльфийка его активировала, валялся рядом. Зато барьер по-прежнему переливался на своем месте, и — возможно! — после исчезновения моста снова перекрыл дорогу. В теории можно было повторить все манипуляции, уж сам Фен`Харел точно мог зажечь завесное пламя... Но сработает ли на этот раз? Может, эльфийка не просто бормотала, а читала какое-то заклинание?

Впрочем, попробовать-то ничего не мешает. Если не выйдет, тогда и подумаем.

Солас появился следом, несколько мгновений изучал руины напротив, потом уточнил:

— Как вы попали на ту сторону? И где барьер?

— Вон он, — я указала на радужную вуаль, натянувшуюся вокруг замка. И с подозрением поинтересовалась: — Или ты не видишь?

— Если ты говоришь о… магической пленке, — маг запнулся, словно подбирал слова, — то это не барьер. Обычные колебания Завесы.

Я отрезала:

— Но именно они меня не пропускали несколько дней назад. А сегодня эльфийка зажгла вон ту жаровню, ключом создала мост и спокойно прошла внутрь.

Солас мельком глянул на жаровню, чуть дольше осматривал пирамидку-механизм и лежащий рядом ключ, так что я поторопилась уточнить:

— Без жаровни мост не появляется, я проверяла.

Он кивнул, но вместо того, чтобы зажечь завесное пламя, поднялся в воздух и неторопливо поплыл к барьеру. Я, недолго поколебавшись, взлетела следом — может, ничего полезного я в птичьем облике и не могу сделать, но хоть посмотрю, что делают другие. Однако догнать не смогла: Солас легко прошел сквозь барьер, а я снова застряла в воздухе. Чтобы привлечь к себе внимание и доказать свою правоту, крикнула во все горло, так что маг чуть вздрогнул и обернулся. Недолго изучал, как я машу крыльями, чтобы просто оставаться на месте, и, заложив руки за спину, проговорил:

— Любопытно. Что ж, возвращаемся на мост.

Я дважды просить себя не заставила, а на мосту первым делом подхватила ключ. Солас, к счастью, больше медлить не стал, зажег пламя — вот почему жест эльфийки показался мне знакомым! — и уже через полминуты мы спешили к замку.

Исследовательницы видно не было, как, впрочем, и демонов. Я переживала за нее — все-таки вместе сюда сунулись, хоть она об этом и не знала, — Солас хмурился, то ли начиная думать, что я его разыграла, то ли ощущая что-то недоступное мне. На фоне этого даже вокруг смотреть не хотелось — вернее, я оглядывалась, боясь увидеть новую знакомую мертвой, но вот до архитектуры древнего Элвенана сейчас не было никакого дела. Наверно, посмотреть было на что — взгляд помимо воли выхватывал то фигурные решетки, то незнакомые, все равно неработающие артефакты, то витражи, здесь сохранившиеся куда лучше, чем за пределами барьера. В одном из залов — здесь в воздухе вращался огромный шар из лириума и золота, — на полу валялись обломки механических големов, подобных тому, что охранял стоянку долийцев.

Несмотря на колорит, место вызывало у меня стойкое чувство дежавю: запустение здесь царило точь-в-точь такое же, как в верхнем Храме Священного праха, когда мы только нашли его. Только там из отсутствующего потолка падал снег, а здесь виднелись первые появляющиеся на потемневшем небе звезды и вращающиеся над крышей каменные кольца. Не оставляло ощущение, что сделаешь еще шаг — и из-за колонны появится какой-нибудь сектант или дух-хранитель храма… наверное, поэтому, когда появились призраки, я испытала облегчение, а не раздражение, как обычно.

Солас их и вовсе едва заметил: смел с дороги одним резким жестом. Лицо у него было уже не задумчивым или хмурым, а откровенно обеспокоенным, а шаги становились все быстрее, так что вскоре мы почти бежали. Немного утешало, что он явно не счел мои слова розыгрышем, но то, как серьезно он отнесся к ним сейчас, пожалуй, пугало. Впрочем, на бегу было не до отвлеченных эмоций: двадцать лет жизни в Тедасе, почти двадцать лет ежедневных тренировок так и не привили мне любви к бегу. Даже Зевран не мог заставить меня бегать долго, и вот теперь я за это расплачивалась: лететь по полутемным руинам было бы опасно.

Эльфийку я увидела только чудом: она сидела, спрятавшись за балюстрадой, и смотрела в следующий зал, куда-то вниз — видимо, ее укрытие находилось слишком высоко над полом.

— Останься здесь, — бросил мне Солас, сходу перескочил препятствие и слевитировал вниз — так быстро, что почти упал. Я бросилась к балюстраде: хотелось убедиться, что мне не придется собирать волчьи кости перед его ритуалом, да и любопытно было, что же его так завело.

Внизу — наше укрытие и правда возвышалось над полом почти на этаж, — в центре квадратного зала в полу находился круглый бассейн, наполненный чем-то алым. Вокруг него высились четыре колонны, оплетенные жгутами магии в тон жидкости. А между ними застыли две фигуры — молодой долиец с красным валласлином и высокая бесформенная фигура в черном плаще, сейчас окрашенном багровыми отсветами. Впрочем, стояли они недолго: волна силы смела эльфа и заставила покачнуться незнакомца в плаще — правда, мне показалось, что больше от неожиданности, чем реально ощутив атаку.

— Анарис! — голос Фен`Харела прогремел так, что я и сама вздрогнула. И недоверчиво повторила:

— Анарис?

— Сириан! — с отчаянием прошептала эльфийка, и я посмотрела на долийца.

Парню повезло: то ли Солас намеренно не вкладывал слишком много энергии в свою первую атаку, то ли она вся должна была достаться Анарису, а этого Сириана зацепило краешком, но отлетел он всего на пару шагов, упав на пол. Наверняка дух у него вышибло, это я по себе знала, но вряд ли травмировало так уж сильно. Правда, я не была уверена, будет ли он еще жив после того, как Солас отсюда уйдет — красный валласлин намекал, что сторону он выбрал неправильно.

Но девушка рядом так отчаянно сжимала кулаки, что я решилась: выпустила еще один поток снежинок и написала “прыгай вниз, я подхвачу”. Уверенности, что смогу левитацией ее перенести к парню, не было, да и раскрывать свои возможности перед Соласом по-прежнему не хотелось; но смягчить падение я точно могла, это не требовало особых сил. Не дожидаясь ее реакции, я слетела вниз, вовремя обернулась человеком — действительно подстраховала новую знакомую, — и мы обе бросились к раненому. Помощи от меня, правда, было немного: видеть меня по-прежнему никто не видел, нащупать тоже не мог... Впрочем, малое исцеление, на которое я решилась, сработало без осечек. Я тут же оглянулась — не заметил ли мой спутник…

— Тебе не место в этом мире, — голос друга был спокоен и привычно академичен, но магия в руках намекала, что до истинного спокойствия ему далеко. Часть обмена мнениями я явно пропустила, но, кажется, ничего важного пока не сказали.

— Как и тебе, Фен`Харел, — голос Анариса оказался гулким и не очень громким. Лицо, как я теперь видела, скрывала металлическая маска, возможно, она и меняла тембр. А может быть, дело было в том, что передо мной был не человек и не эльф — глаза слишком ярко светились красным, чтобы счесть это отражением чаши.

Эльфийка подняла голову, оторвавшись от своего друга, и удивленно посмотрела на Соласа, как и я до этого, повторив:

— Фен`Харел?

Вроде бы и тихо проговорила, но Анарис забулькал, затрясся и словно бы… замерцал?.. Засмеялся, как я поняла почти сразу.

— Твои прихвостни даже не знают, кто ты такой? Может, они и служат не тебе? Раньше ты не допускал рабских знаков у своих марионеток.

Судя по множественному числу, меня он тоже включил в число прихвостней — а значит, видел. На всякий случай поднявшись на ноги — вдруг придется удирать, — я отрезала:

— Я прекрасно знаю, кто это. И я не служу никому.

— Ты! — теперь голос Анариса изменился, обрушиваясь рокотом начинающегося обвала, а по коже пробежала ледяная волна. Эльфийка чуть отшатнулась — видимо, заклинание Соласа слетело, и я снова стала видимой всем, — а парень за спиной оказался на ногах так резко, словно его вздернули вверх за шкирку. — Убей эту девку и принеси мне ее сердце, Сириан! Это приблизит час моего триумфа! Это принесет очищение всему твоему народу!

Солас изящно провернул кистью, явно оканчивая какое-то заклинание, и воздух вокруг Анариса на мгновение вспыхнул. Заклинание было незнакомым, но вряд ли стихийным — настоящий Забытый не испугался бы простого огня. Зато Сириан снова рухнул на пол, явно и не помышляя о нападении. Эльфийка тут же присела рядом с ним и что-то зашептала, а Солас, не поворачиваясь, строго напомнил:

— Алиена, я велел тебе ждать наверху.

— Ага, — согласилась я. И взяла в руки шест, тоже — на всякий случай. — А еще ты сам говорил, что я вечно всюду лезу. Мог бы и привыкнуть.

— Не слишком у тебя внушительная армия на этот раз, Ужасный Волк, — Анарис в упор смотрел на мой шест. Лицо под маской было почти не видно, разве что угадывалась линия подбородка, но мне почему-то казалось, что он скалится. — Трусливая идиотка и брюхатая самоубийца.

— Умолкни, — велел Солас. — Ты знаешь, что тебе не победить и в этот раз. Так к чему растягивать неминуемое?

— А это мы еще посмотрим, — теперь Анарис точно оскалился, а потом атаковал первым. Заклинание мерцало какой-то ядовитой просинью, но Ужасный Волк легко разбил его. — Сириан! Завершай ритуал!

Парень снова зашевелился, пытаясь встать на ноги, но его подруга удержала и тихо проговорила:

— Нет, Сириан. Это Забытый! Он не может принести ничего хорошего.

— Он обещал возвысить наш народ, — пробормотал он. — Обещал очистить нас, вернуть бессмертие… мы вернули бы утраченное, Вора`Шиван. Разве не об этом мы мечтали?

Еще одно заклинание полетело в нас, но наткнулось на барьер, а Солас, неторопливо выплетающий что-то сложное, проговорил:

— Анарис лишь извращает сущности, но не приносит очищение. Не думаю, что его способ возвыситься подошел бы вам.

С этими словами он закончил заклинание, и за спиной Анариса открылся небольшой разрыв. Раньше в подобные затягивало только призраков, остальных демонов разве что замедляя, но Забытый с невнятным, но нецензурным, как мне показалось, воплем исчез среди зеленого марева. Вся битва растянулась хорошо если на полминуты, оставив кисловатый привкус разочарования. Не то чтобы мне так уж хотелось подраться... Но я даже ни о чем его не спросила! Солас часть моих вопросов почти демонстративно игнорировал, и про Забытых отмолчался, когда я про них вспомнила. Может, Анарис бы что-то рассказал?

Или ответил, чем я ему так не понравилась. Или все-таки наша теория с братом Кероуэном верна, и мы с Анарисом уже встречались, только под другой личиной?

Так много вопросов, и ни одного ответа. Я с легким прищуром посмотрела на временного союзника и наметила себе все-таки его разговорить.

— Не такой ценой, — тихо добавила девушка. Сириан, помедлив, неуверенно кивнул. И предупредил:

— Он вернется. Это…

— Смертным нельзя доверять! — снова прогрохотал Анарис, взрывом пепла появляясь у нас за спинами. Я от неожиданности подскочила на месте и тут же ударила в его сторону шестом, эльфийка выпустила молнию, и Забытый переместился на другой конец комнаты.

Солас сориентировался моментально: тоже атаковал еще одним незнакомым заклинанием, похожим на радужные капли — они срывались с его пальцев со скоростью стрел и не позволяли Анарису отвлечься. Но и сам Фен`Харел не мог сделать больше ничего, даже огляделся едва ли не вполглаза. И все же этого хватило; отправив во врага последние брызги и принявшись за новое заклинание, он велел:

— Алиена, разбей кристаллы.

Я поискала глазами, о каких кристаллах речь, и Сириан указал мне на навершия четырех колонн. Там и впрямь сияли красным светом крупные хрустальные друзы, так что я кивнула, убрала шест за спину и побежала к ближайшей.

— Я помогу! — выкрикнула эльфийка и сняла со спины лук.

— Нет! — Анарис почти завизжал, напомнив мне этим… кого-то. Вспомнить не удавалось, да и времени на это не было. Забытый попытался снова атаковать нас, вернее, девушку, но перед ней замерцал барьер. Солас, похоже, успевавший не только атаковать, чтобы связать Анариса боем, но и выстраивать вокруг нас защиту, напряженно поторопил:

— Быстрее.

Первый кристалл осыпался на пол с печальным звоном, а стрела, его разбившая, скрежетнула по потолку. Я решила не отставать, взлетела на свою колонну и выхватила Assan. Этот кинжал брал любые преграды, авось и магический кристалл разрушит. Надежда оправдалась, а мне в голову пришел старый вопрос.

— Кто ты? — поинтересовалась я и перелетела на следующую колонну. Уже оттуда уточнила: — Гаксканг? Зибенкек? Может, Имшэль?

Второй кристалл дался также легко, эльфийка разбила последний, и ответа я не дождалась: очередной разрыв втянул Забытого за Завесу. Солас шумно вздохнул, кажется, с раздражением, тряхнул руками, сбрасывая мелкие искорки в пол, и заметил:

— Твое стремление к знаниям похвально, но иногда переходит границы здравого смысла.

Красное свечение пропало, и в комнате стало довольно сумрачно, так что выражение лица я могла скорее угадать, чем разглядеть наверняка. Но голос казался скорее усталым, чем сердитым, так что я слетела вниз, поближе к спутнику, и с интересом огляделась. Колонны оказались изрядно растрескавшимися, а вода в чаше — прозрачной; о том, что еще минуту назад здесь бушевал магический бой — может, и не очень активный, но все же, — не напоминало больше ничего. Вполне обычное состояние для получения новых знаний.

— Ты не первый, кто мне это говорит, — я улыбнулась. — Так кто это был?

— Ни один из них, Алиена. Эта теория была неверна.

Я возмутилась и указала на очевидное доказательство:

— Но он ведь меня явно узнал!

— Поговорим об этом позже, — отрезал Солас.

Я покосилась на эльфов и кивнула: знать, конечно, хотелось сейчас, ведь эту загадку я так до сих пор и не разгадала, но с поклонником Забытого разобраться было актуальнее. Впрочем, он, кажется, под конец передумал?

Сам Сириан все еще сидел на полу и смотрел на нас с беспокойством, слегка разбавленным болью. Похоже, ему в этот вечер повезло меньше всех: по полу спиной проехался, в воздух его магией вздергивали, потом роняли — и еще неизвестно, не давил ли Анарис на мозги. О возможностях Забытых я не знала ничего, но если они даже на фоне эванурисов были плохими... это о чем-то говорит.

Но первой заговорила моя случайная попутчица, неуверенно посмотрев сначала на меня, потом на Соласа, словно выбирала кому задать вопрос. Но все же выбрала Ужасного Волка:

— Он сказал, у меня рабские знаки. Что это значит? Они правда есть?

— Да, — Солас снова заложил руки за спину и выжидательно посмотрел на девушку. — Я мог бы убрать их, если ты позволишь.

— Не позволит, — проворчала я. — Потому что сейчас они несут иное значение.

Фен`Харел и ухом не повел, эльфийка снова неуверенно покосилась на меня. За нее принял решение спасенный: поднялся, наконец, с пола, но только для того, чтобы встать на одно колено перед Ужасным Волком.

— Если ты и правда можешь убрать их, то прошу, сделай это. Беллара согласится.

— О чем ты? — пробормотала девушка. Солас едва заметно улыбнулся и чуть наклонил голову.

— Я рад вашему выбору.

На фресках, что я видела, Ужасный Волк убирал валласлины с коленопреклоненных эльфов, но в реальной жизни он заставил Сириана сначала подняться с колен. Короткое заклинание, снова незнакомое, и валласлин слетает с кожи, словно призрачная бабочка.

— Ты свободен. Не стоит вставать на колени, — прокомментировал маг. А потом повернулся к Белларе. Девушка переводила растерянный взгляд с него на приятеля и обратно, и Сириан положил руку ей на плечо:

— Так нужно, Вора`Шиван. Поверь мне, как я поверил тебе.

Она все еще неуверенно кивнула, повернулась к Соласу и безропотно позволила повторить процедуру. Ее валласлин тоже слетел — теперь я разглядела его особенно четко, легкую вязь белесых нитей, — и исчез. Она это как-то почувствовала, а может, тоже увидела, потому что сразу же провела рукой по чистой коже и ощупала лоб. Фен`Харел, все еще улыбаясь, заверил:

— Так лучше. Когда-то валласлин был рабской меткой. Теперь на тебе ее нет.

— Ты… действительно Ужасный Волк?

— Солас. Пожалуйста.

Она снова кивнула, а потом вдруг всхлипнула и крепко обняла парня:

— Сириан! Я думала, что ты мертв…

— Кажется, я чудом этого избежал… уже второй раз, — пробормотал он и покосился на Соласа. Тот кивнул, бросил сердитый взгляд на чашу и обратился ко мне:

— Нам пора, Алиена.

По коже снова пробежал холодок, и взгляд Сириана стал растерянным. Похоже, мы оба опять стали невидимыми… не в Тени и не в реальности, так Солас говорил? Обернутые Завесой, что бы это ни значило.

Обратно мы шли вдвое дольше: мой спутник периодически притормаживал, осматривая какой-нибудь очередной артефакт, но ничего не говорил. Я старалась его не отвлекать, хотя вопросы копились — слишком уж недовольным был его взгляд; в таком настроении он скорее вышлет меня элувианом куда-нибудь погулять, чем ответит на вопросы, а мне гулять куда-то еще совершенно не хотелось. Усталость за последние дни накопилась…

Но ни отдохнуть, ни задать свою кучу вопросов мне оказалось не суждено. Едва мы оказались в лаборатории, Солас окатил меня заклинанием из группы исцеляющих и сурово нахмурился:

— Почему ты не сказала?

— О чем? — на этот раз претензии я и правда не понимала.

— О своем… положении.

Я опешила, а потом в голове снова прозвучал голос Анариса: “Трусливая идиотка и беременная самоубийца”. Тогда я на себя не примерила ни одно из этих определений, но сейчас задумалась… да, в том моменте трусливой меня назвать было нельзя. Но беременная? Я?!

— Он соврал, — неуверенно предположила я. Солас покачал головой:

— Нет. Значит, ты не знала. Что ж… идем.

На этот раз он шагнул не в элувиан, а к двери, и я поплелась следом, пытаясь осознать сказанное. Украдкой положила руку на живот, словно надеялась что-то там почувствовать, но тут же отдернула. Бред какой-то…

О том, куда мы идем, я догадалась, только когда Солас сошел со светящейся дорожки возле большого элувиана. И тут же с подозрением спросила:

— Ты что, хочешь избавиться от меня? А как же помощь в ритуале?

— Помощь, Алиена, — мрачно согласился Фен`Харел. — Все, что может помешать, я обязан исключить. Если тебе станет плохо в неподходящий момент, последствия могут быть... неприятными.

— Как же ты справишься один? — поинтересовалась я. Подозрения окрепли: то я нужна так, что меня с другого конца света вытаскивают, то избавляются ни с того ни с сего. Гадать я не стала, просто задала вопрос: — И если так уж легко, то зачем я изначально была нужна?

— Не переживай, — отрезал маг. — У тебя еще будет время. А теперь иди.

Не дожидаясь, пока я сама сделаю шаг в зеркало, он снова попросту выпихнул меня из Арлатана, я только и успела порадоваться, что свою сумку таскаю постоянно с собой.

А потом на меня обрушился гул голосов, переливы магических вывесок и запахи специй. Минратос. Спасибо, что хотя бы не канализация…

— Перчинка, а ты что здесь делаешь? — раздался за спиной знакомый голос.