Тихо стучась в сердце (гет)

Эта миссия являлась одной из худших вещей, которые с ним случались. Отвратительней была лишь гибель брата. И не только его: десятков волшебных существ. И виной этому был он. Сирота, большую часть жизни вынужденный скрывать своё происхождение. Дракон, оспоривший добрую волю своих собратьев и возжелавший мести за их печальную участь. Отступник, отринувший собственную человечность и поставивший Элдарию на грань уничтожения. Воин, раскаявшийся в содеянном и вернувшийся на истинный путь. Ланс из Гвардии Обсидиана.

Отстранённый и напряжённый, он стоял на палубе и вкрадчиво смотрел за борт. Горизонт боязливо отступал от корабля всё дальше в море, будто предупреждая об опасности, которая поджидала экипаж на Северных землях. Впрочем, даже если этот край и отличался коварством и неприветливостью, Ланс остерегался не столько возможной схватки, сколько неизвестности, что скрывалась за стенами человеческого здания, появившегося на вершине одной из гор. Но даже если внутренне мужчина не находил себе места от волнения, он был готов встретиться с любой опасностью, чтобы защитить остальных.

Если бы в тот день, когда Ланс впервые вознамерился разбить Кристалл, кто-нибудь сказал ему, что однажды он снова станет предан Главному штабу, он, наверное, разразился бы презрительным смехом. Или, оскорбившись, впал бы в неимоверную ярость. Но мужчина изменился. Даже если одна неугомонная спасительница Элдарии не желала в это верить, развязав очередную перепалку. Тем не менее его не волновало её доверие. Даже если Эрика заблуждалась насчёт него, она имела на это право. Ланс прекрасно помнил о том, что связывало их всё это время, как бы ни желал он его отмотать. Однако была на этом корабле и та, кто …

— Ты всё слышала, да? — устало выдохнул Ланс, когда Эрика, разъярённая ещё больше, чем до их очередного неприятного разговора, скрылась из виду.

— Я надеялась остаться незамеченной.

— Тебе ещё многому нужно научиться, — пожал плечами мужчина, смерив подошедшую к нему фею сдержанным взглядом. Настолько сдержанным, что она слегка вздрогнула, в то время как её прозрачные крылья опасливо встрепенулись.

Разумеется, Ланс принял это движение на свой счёт. И оттого ему хотелось проклясть эту миссию ещё больше. Одной из особенностей путешествия на этом чёртовом корабле являлось то, что с его территории никуда нельзя было деться, даже если Ланс был готов отдать за это всё на свете. Ведь он не мог скрыть от феи свою отвратительную предысторию. Летици вступила в гвардию совсем недавно, но отлично знала о преступлениях того, другого Ланса. Однако, как бы ни стыдился его нынешний герой Гвардии Обсидиана, бояться трудностей он не привык, а потому сразу же пошёл в нападение:

— Сказанное мной ранее относилось и к тебе тоже. Ты ещё слишком молода и неопытна, чтобы участвовать в подобных миссиях. Тебе чудом удалось избежать серьёзных ран при столкновении с мариподами.

И в подтверждение собственных слов дракон скользнул взглядом по линии чужого плеча, на котором ещё несколько дней назад, прямо под разорванной одеждой, виднелся небольшой кровоподтёк.

— Это твои слова поддержки, да, лидер? — с разочарованием в глазах отозвалась Летици, и Лансу вдруг захотелось отвернуться, лишь бы её не видеть. Не видеть неприятия на её лице, ведь меньше всего ему хотелось ссориться с феей, чей взгляд так плавно и прочно лёг на его сердце отпечатком радуги.

Тем не менее Ланс ответил:

— Моя поддержка заключается в том, чтобы все на этом корабле остались живы.

— Эрика права! Мы способны за себя постоять! Ты нас недооцениваешь! — ещё больше распалённая этим замечанием, с негодованием в голосе отозвалась Летици.

Однако всё ещё возмутительно хладнокровный, Ланс поставил точку в данном споре:

— Или ты себя переоцениваешь, иначе не напросилась бы на эту миссию. Может, для тебя это просто захватывающее дух развлечение, но твоя беспечность может стоить тебе жизни.

Словно в знак удручённой покорности, крылья за спиной Летици померкли и, растворившись в солёном дыхании моря, исчезли. Ничего более не сказав, фея обиженно удалилась в свою каюту, не замечая пытливого взгляда, следовавшего за ней до самой двери.

Ланс, рвущий и мечущий в своей неистовой ярости, остался в прошлом. Все это признавали, кроме него самого. Когда-то утопая в ненависти и злобе, он возвёл между собой и остальным миром ледяную стену, и, хоть со временем уважение и доверие окружающих, стёртые им под самый корень, понемногу стали к нему возвращаться, он так и не смог её разрушить. Потому что прошлое, сколь кропотливо его ни искупай, никуда не исчезает. Но его это вполне устраивало. На протяжении долгих семи лет оно, это полное боли и крови прошлое, просачиваясь вслед за драконом настороженными взглядами гвардейцев, куда бы он ни шёл, было его единственным ориентиром, главным напоминанием о том, сколь многое ещё предстоит сделать, чтобы хоть чуть-чуть смягчить последствия собственных непростительных ошибок. Он это заслужил. И ледяная стена становилась выше и прочнее, вбирая в себя благородные цели и высокие идеалы. Неважно, что говорили за спиной жители Штаба. Лансу была ни к чему их горячая дружба и преданность, пока он мог защищать их.

Именно так мужчина думал, жёстко и решительно смотря в лицо каждому новому дню. Именно так он думал, впервые увидев в дверях Зала советов восемнадцатилетнюю девушку, в глазах которой застыл семицветный спектр. За её плечами трепетали крылья, и Ланс непроизвольно засмотрелся, как отливают в полуденном свете едва заметные крохотные чешуйки, пока звучный голос мужчины, существовавший сейчас словно отдельно от самого Ланса, не произнёс стандартный вопрос, наряду с другими задававшийся каждому новобранцу при гвардейском отборе.

И тогда живые глаза, переливаясь радугой, с осторожностью и любопытством скользнули по суровому спокойному лицу. С виду невозмутимый, Ланс почувствовал, как содрогнулось всё его естество: впервые за многие годы на него смотрели изучающе, а не презрительно; не было никаких сомнений в том, что Летици — кажется, так она представилась? — оценивала мужчину, а не боялась его. Впрочем, ей ведь всего восемнадцать — она наверняка даже косвенно не застала событий, оставшихся в далёком прошлом. И почему-то при мысли об этом Ланс ощутил слабый отголосок надежды. Почему-то при взгляде на круглое лицо с милыми чуть заметными щёчками Ланс впервые почувствовал, что там, за воздвигнутой им на обломках жертвы своих собратьев Ледяной стеной, ему, ледяному дракону, нестерпимо холодно.

Но он ни разу не проявил к девушке хоть какого-нибудь внешнего интереса. Она была слишком прелестна и юна, чтобы терпеть сомнительные знаки внимания от предателя и головореза, которого Ланс ежедневно видел в собственном отражении. И потому он лишь украдкой смотрел ей вслед, когда она проходила мимо в коридорах или столовой, и почти всегда опускал глаза, если Летици, в свою очередь, смотрела на него.

* * *

Время медленно утекало сквозь дрожащие пальцы. Уже завтра утром, по расчётам Невры, корабль должен был причалить к заснеженной тверди, где на каждом шагу поджидала отважных путников чёрная погибель. Над кристально чистыми водами моря снова сгущались тучи, напряжение экипажа продолжало расти. Ланс хмуро корпел над картой Северных земель в своей каюте, когда услышал робкий стук в дверь.

— Войдите, — не поднимая головы, сказал он.

Дверь каюты отворилась с лёгким скрипом, давя на уши, и на пороге появилась съёжившаяся фигурка Летици. Неуверенно смотря на Ланса, она переминалась с ноги на ногу.

— Что ты здесь делаешь? — пытаясь скрыть удивление, строго спросил мужчина. — Отбой был два часа назад.

Где-то в глубине защищённой крепким доспехом груди снова затрепетало горячее сердце.

— Я знаю, — вздохнула Летици, но, вопреки собственным словам, прошла вглубь комнаты, пока не уселась на второй свободный стул. Поймав ещё один вопросительный взгляд, фея наконец призналась: — Никак не могу уснуть.

Стараясь не поддаваться вмиг охватившему его порыву, Ланс ответил так, как ответил бы любому другому бойцу:

— Это не дело. Завтра тебе нужно быть в форме. Прими три капли снотворного зелья. Это поможет, и сон не будет слишком крепким.

Снова вздохнув, словно совсем не это ожидала услышать, фея поднялась.

— Ты и вправду невыносим, — покачав головой, разочарованно сказала она.

— Ты не первая, кто мне об этом говорит, — невозмутимо отозвался Ланс.

Девчонка и представить не могла, каких усилий стоил ему этот спокойный размеренный тон, так не вязавшийся с бушующими внутри чувствами. Но что он мог ей предложить, если когда-то собственноручно разрушил всё, чем обладал? Если и сам сходил с ума от мысли, что не сможет уберечь её от опасности?

Тем временем лёгшая на ручку двери ладонь импульсивно сжалась, и, собравшаяся было уйти, Летици резко обернулась.

— Но, возможно, я первая, кто при этом не испытывает к тебе неприязни, — в приливе юношеской запальчивости возразила она. — Извини, что слушаю сердце, а не разум, и не убегаю от тебя вопреки твоим стараниям, мистер «Страшный убийца в прошлом».

Против собственной воли Ланс резко поднялся, ощущая, как накатывает волнами в груди безуспешно сдерживаемый им гнев. Летици была довольно приземистой и крупной, однако на фоне мужчины казалась тонким хрупким мотыльком, и дракону ничего не стоило обломать её возмущённо трепещущие крылышки. Но она его не боялась. Как могла она его бояться, если прекрасно знала, что нынешний Ланс ни за что не причинит ей вред? Это он раз за разом воскрешал в собственной памяти призрак отжившей своё личины Ашкора, и, наделяя её плотью, упорно выпячивал перед Летици, как будто надеялся этим её отвадить. Не имея силы простить себя, он не смел требовать прощения и от остальных. Однако дракон так и не смог понять, что девушке попросту не за что было его прощать. Она была слишком мала, чтобы застать совершённые им преступления, и слишком благодарна, когда он впервые спас её на одной из миссий, чтобы поверить в его злую природу. Но всякий раз он отталкивал фею, не позволяя приблизиться, и теперь, в напрягающей чувства до предела обстановке, это начинало по-настоящему её бесить.

— В таком случае прекрати свои провокации и возвращайся к себе, — наконец совладав с отчаянием, спокойно сказал Ланс. Только стук собственного сердца гулким эхом продолжал отдаваться в ушах.

Это был недвусмысленный отказ. Такой сухой и холодный, что крылья девушки снова рассеялись — подобно тающему в воздухе сверкающему дождю. Не зря в Элдарии водилась поговорка, что эмоции фей были написаны за их спинами. Впрочем, в данный момент юное девичье лицо отражало ничуть не меньше.

— Вот поэтому у тебя до сих пор нет друзей, — зло бросила она, скрываясь за дверью.

Это была последняя капля. Сейчас дракон как никогда сожалел о том, что ему пришлось взять с собой на миссию капризную девчонку, не умеющую справляться со своими эмоциями. Девчонку, не понимающую, что ей не место на этом чёртовом судне, плывущем прямиком в ловушку северных кицунэ, как и не место рядом с тем, кто уничтожил некогда царившее в мире равновесие. Но Летици отказывалась это признавать, о чём красноречиво говорила её нелепая попытка сблизиться с мужчиной. И теперь он стоял посреди собственной каюты выведенный из себя и… совершенно разбитый.

Ведь на самом деле ему не хотелось читать фее нотации. Настоящий, скрываемый ото всех Ланс — тот, которого подавлял предводитель Обсидиана, поклявшийся больше никому не внушать страх, — в эту минуту мечтал схватить фею за руку, прижать к своему пылающему телу, сорвать с неё одежду и, усадив на стол, несдержанно ласкать между ног языком, совсем не утончённо слизывать пот с её тела и сжимать пальцами нежные соски. В сумрачных видениях, затмивших разум дракона, Летици, доведённая до безумия, металась перед ним, шире разводя колени, подавалась вперёд и подставлялась под его лицо в сладостном забытье, умоляя дать ей ещё. И он необузданно брал её, испивая до самого дна, пока она не начинала дрожать, сбивчиво смакуя на губах его имя; пока она, влажная и скользкая от слюны и смазки, не оказывалась под мужчиной, вдалбливаемая им в кровать до глубокой ночи; пока она не отключалась в его успокаивающих объятиях под мягкий шёпот, что всё будет хорошо, ведь он никому не позволит обидеть её, ведь он…

Чуть подрагивающей рукой Ланс вытер со лба пот и, больше не обращая внимания на разложенные на столе карты, рухнул на ещё не расстеленную ко сну постель с жалобным стоном. По крайней мере, в ближайшее время дракону не придётся смотреть девушке в глаза: опыт общения с ней вырисовывал мужчине отчётливую картину насупившейся Летици, игнорировавшей его до самого окончания их вынужденного путешествия.

* * *

Крик нестерпимой боли накатывающими волнами разносился по всему кораблю, куда Ланс затащил полностью дезориентированную фею. Человек был мёртв; в волшебный барьер, защищавший судно, ударялись зазубренные наконечники стрел, а по палубе растекалась кровь: в последний момент одна из мерзких щепок попала девушке точно в плечо и, пронзив его насквозь, вышла через правое крыло. Матьё всё ещё что-то гневно кричал, но, отчаливая от набившего оскомину завьюженного берега, гвардейцы возвращались в Штаб. Опасность, нависшая над ними тенью горной цепи, наконец отступила. Только вот Лансу, как и остальным, сейчас было вовсе не до радости.

— Давай, дорогая, потерпи совсем немного, — тихо сказала Коори. Голос её колебался, но рука была тверда. — Я вытащу стрелу и сделаю всё необходимое. Держись, ладно?

— Мне холодно, — трясущимися губами вникуда прошептала Летици, всё ещё оглушённая физической мукой.

— Всё будет хорошо, — ласково ответила кицунэ, прежде чем обернуться и рявкнуть в толпу: — Эй, вы там! Мне нужна помощь!

Не теряя ни секунды, Ланс рухнул на колени рядом с феей. В паре сантиметров болталась Эрика, но мужчина не обращал на неё никакого внимания: его взгляд был прикован к мертвенно бледному лицу, подрагивающим прикрытым векам и неосознанно раскрытым в новом страшном вопле розовым губам, пока окровавленная стрела не покинула ослабевшее тело. С глухим стуком наконечник ударился о дощатую поверхность палубы, и глазам Ланса отчётливее предстало раненное крыло. Подобно увядшему лепестку, оно беспомощно опало, и мужчина прекрасно понимал, к чему это приведёт, если Коори не удастся сотворить чудо. Но, смотря на свой сбывшийся кошмар, преследовавший его и во сне и наяву, Ланс ещё меньше, чем когда-либо, верил, что чудеса существует.

Понемногу крики Летици стали затихать. Словно очнувшись, Коори бросила на дракона осмысленный взгляд — недобрый и полный жгучей неприязни, словно это он, Ланс, пять минут назад нанёс фее увечье.

— Её больше не нужно держать. Убирайся вон, — прошипела женщина, стряхнув длинные волосы с лица.

— Нет… — вдруг раздался сдавленный голос, прежде чем дракон успел что-либо ответить. — Пусть… Останется…

Тяжело вздохнув, Коори пожала плечами. Бледные дрожащие пальцы непроизвольно легли в крупную смуглую ладонь, и Ланс осторожно схватил Летици за руку, словно от этого зависела его собственная жизнь. Ведь сейчас он с трудом удерживал себя, чтобы не обернуться прямо здесь и, в мгновение ока миновав несколько разделявших корабль и северные земли миль, не уничтожить остатки армии Тенжина, в своей беспощадной жестокости посмевшего осквернить зыбкий покой беззащитной маленькой бабочки. Впервые за долгие годы Ланс чувствовал, как поднимает голову в его могучей груди едкая чёрная ненависть и насколько не в силах он её подавить.

Посмотрев в спокойное лицо потерявшей сознание феи, мужчина глубоко вдыхал и выдыхал, прошёлся взглядом по линии горизонта и наконец медленно начал считать. Ланс не имел права на подобного рода ошибку. Ведь Летици видела в нём кого угодно, но только не монстра, жадного до разрушений и смерти. И теперь при взгляде на её забинтованное тело ему хотелось рвать на себе волосы, потому что он поклялся защитить девушку, которая, как он и говорил, была слишком юной и неопытной, чтобы…

Досчитав до ста, дракон снова глубоко вдохнул, выдохнул и наконец разорвал нить своих гневных мыслей. Как бы ни доверял он суждениям Хуан Хуа, им двоим предстоял очень серьёзный разговор. Но сейчас Ланс о ней совсем не думал. Он перенёс Летици в каюту, и не отпуская её руки, уложил фею на мягкую кровать. Её грудь слабо вздымалась, повисшее рваным тюлем под слоем густой зелёной мази крыло, не исчезая, потеряло всякий блеск. Но дракон продолжал глубоко дышать и выискивать взглядом различные предметы, про себя отмечая их свойства, пока ярость не начала потихоньку отступать, оставляя место для изматывающей тоски.

Не считая гибель брата и геноцид десятков волшебных существ, эта миссия — худшая вещь, что случалась с Лансом из Гвардии Обсидиана.