The Avengers: Neon Demon (джен)

Примечания:

Ну вот я и дописал. Часть большая, я старался С:

Жду ваших отзывов!

https://vk.com/wall-192636480_10 — доп. материалы к главе

* Осмотри здесь всё (англ.)

** Я слышал голос (англ.)

* * *

Здесь выживший (англ.)

* * *

Добрый день (итал.)

— Сижу за решеткой в темнице сырой! Вскормленный в неволе орёл молодой, — декларировала я в полный голос, сидя с ногами на своей кушетке и подпирая спиной белесую стену. — Мой грустный товарищ... хм, — я замялась, вспоминая слова стихотворения и попутно прочищая горло. — глухой таракан! подняв лапки кверху, танцует канкан! Он лапки отбросил, и вот, я один, сижу за решёткой за кражу... секретных объектов инопланетного происхождения...

Я зевнула и взглянула на настенные часы, так любезно расположенные напротив моей камеры.

Пребывала я в сим чудном заведении около полутора месяца, а, может, и больше. Хоть я и старалась отмечать дни засечками на стене, но за достоверность данных в ответе не была, так как из-за препаратов, которые в меня усиленно пихали, я могла проваляться пару-тройку дней в отключке как миленькая.

Дни тянулись один за другим: два-три раза на дню заходил мой экзекутор, измерял какие-то параметры, педантично записывал их в блокнотик и старательно нагнетал стремными байками. Если он был в хорошем расположении духа, то доставалось мне не особо сильно: так, пару раз шокером, включая «подзатыльники» от Солдата. А когда Воронов по тем или иным причинам вставал не с той ноги, я становилась настоящим козлом отпущения: марать руки Андрей, по всей видимости, не любил, потому Солдат вытирал мной стены и полы по указке ученого за любой лишний вдох так, что к концу дня на мне частенько не оставалось живого места. Первую пару недель таких избиений я рыдала в свой матрас, ибо подушки у меня не было, звала маму и кидалась по углам, когда Солдат приходил, чтобы выволочь меня из временной жилплощади. Но после того, как мне вкололи какой-то сильнодействующий препарат под добротный наркоз, я как-то резко смирилась с тем, что выйду я отсюда не скоро и, чует моя жопа, только вперёд ногами. Пять стадий принятия я прошла экстерном, видимо, во сне.

И вот сейчас, заслышав отдаленные шаги где-то в коридоре, я поспешила заткнуться и посмотреть, кого там нелёгкая принесла. Вариантов, опасных для моего здоровья, было не особо много, а точнее, всего лишь два.

Из сумрака почти бесшумно выплыл Солдат, быстрыми и точными движениями переключая выключатели с прочими передатчиками и запуская систему сканирования моей клетки. Я проводила его флегматичным взглядом с твердой уверенностью в том, что кого-то он мне смутно напоминает, но вот кого? — вопросик непростой.

За Солдатом более шумно вышел Воронов с каким-то чемоданчиком в руке и довольно бодро начал:

— Кто это у нас распелся с утра пораньше, а? — мужчина аккуратно положил чемоданчик на стол. Значит, сейчас утро. Я мысленно сделала пометку. — Пожалейте несчастного Александра Сергеевича! Не для того он сочинял свои шедевры...

Ишь какой ушастый! Всё-то он слышит...

«Сканирование завершено. Система отопления: в норме. Система вентиляции: в норме. Система водоснабжения: в норме. Система жизнедеятельности объекта T3010: имеются незначительные внешние повреждения»

Я провела пальцами по ссадине на скуле и дернула уголками губ в легкой ухмылке, когда Воронов почти вплотную подошёл к стеклу.

— Скоро к нам наведаются очень важные гости, — начал он вполне безмятежно. — Которые посмотрят и оценят то, чего мы добились за всё это время.

— А мы чего-то добились? — перебила я, чуть вскинув брови. — Насколько я могу судить, основной задачей было отделить вашу инопланетную бурду от бесплатного приложения в виде меня. Но в этом вы как-то не особо преуспели... хотя, погодите-ка.

Я закрыла глаза, сделала пару глубоких вдохов-выдохов, концентрируясь и распространяя покалывающую энергию от диафрагмы до кончиков пальцев, дожидаясь синхронизации вибраций, и с резким выдохом, открыла глаза, оказываясь прямо напротив Воронова, которого отделяло от меня толстое стекло. Ну и электрополе, которое бы поджарило меня, попытайся я телепортироваться за пределы клетки. Стекло быстро запотело из-за понижения температуры вокруг, так что мне пришлось стереть ладонью конденсат, чтобы увидеть лицо мутанта, ну и за одно беспалевно опереться на него, дабы не свалиться на пол от перегрузок.

— Ай нет. Всё ещё при мне, — я театрально расстроилась, постукивая пальцем по стеклу. — Кажется, кто-то лишится премии... Или сразу к стенке? У нацистов же так принято?

Андрей с минуту смотрел на меня каким-то нечитаемым взглядом с легкой полуулыбкой, а потом негромко сказал:

— Кажется, наша гостья засиделась в четырех стенах. Солдат, — патлатый сделал пару шагов вперёд. — Выведи даму на прогулку.

Я выпрямилась, отойдя на пару шагов от стекла и заводя руки за спину, а спустя мгновение в мою обитель уже входил до жути мрачный Солдат. Я даже практически не дернулась, когда он отработанным движением роботизированной руки ухватился за мою шею и поволок за дверь. Не изменяя добрым традициям, меня швырнули на уже до скрежета знакомую кушетку, сразу же закрепляя все доступные части тела ремнями, затянутыми разве что не с ноги. Рядом неспешно копошился Воронов, медленно и даже любовно открывая тот самый чемоданчик. В руках у него что-то блеснуло, и он обратился ко мне:

— Гражданка Русакова, да будет вам известно, — мутант сделал паузу, пощелкав пальцами по стеклянному шприцу с длинной иглой. — Что Гидра никогда не была на стороне нацистов. Мы всегда были на стороне науки и тех, кто был готов обеспечить её развитие на разных этапах мировой истории, — Андрей обернулся, как-то недобро сверкнув своим белесым глазом, так, что меня на миг объяло липкое чувство животного страха. — Хотя, я признаю, что расовая теория в трудах Ганса Гюнтера довольно занимательна. Эти измерения лбов и носов по линейке, идеально-светлый оттенок волос и голубая радужка глаз... Чем только люди не занимались! Однако, все эти теоретики не учли одной маленькой детали, — мужчина обернулся, и тогда я смогла различить, что в шприце была какая-то мутноватая голубо-жёлтая жидкость, которая отдавала легким свечением в темном помещении. — Смерть на лица не смотрит.

Одним четким движением игла проникает под мою кожу, а затем и в вену, и меня практически моментально прошибает болью в конечности, которая не утихает, а наоборот усиливается, распространяясь на всё тело. Было ощущение, что все мои мышцы разорвались на мелкие кусочки и теперь заново сшиваются ржавой тупой иглой, а по всем кровеносным сосудам пустили раскалённую лаву вместо крови. Хотелось кричать, но все звуки застревали в горле, поэтому какое-то время я беззвучно открывала и закрывала рот, пытаясь дергать ногами. Когда тело скрутило в сильной судороге, я заскулила и запрокинула голову назад, до крови впиваясь ногтями в ладони. Из глаз брызнули слёзы, и мне показалось, что ещё немного агонии, и я заблаговременно покину этот грешный мир.

— Держи голову, — как сквозь вату и белый шум я расслышала бесстрастный голос мутанта. — Чтоб языком не подавилась.

К адской боли во всем теле добавились ещё и тиски на висках — это Солдат своими ручищами вернул мою черепушку в нормальное положение. Шумно дыша сквозь сжатые зубы, которые едва не крошились от давления, я сжимала и разжимала окровавленные ладони, пытаясь хоть как-то ослабить сжигающую меня боль.

В какой-то момент я, видимо, просто вырубилась, потому что когда я разлепила мокрые от слёз глаза, своего тела я уже не чувствовала, руки тряпками болтались на ремнях, а из носа теплыми струями что-то стекало в уголки губ. Солдат резко разжал руки, и моя голова, тяжёлая и словно кукольная, упала набок. Капли пота сбежали вниз по моему лбу на кончик носа и, оторвавшись, упали вниз на кафельный пол. Со свистом вдыхая кислород через слегка разжатый рот, я облизнула обсохшие губы и почувствовала характерный металлический привкус — из носа текла кровь.

— Она там хоть жива? — меня отнюдь не ласково похлопали по щекам, от чего я зажмурилась и с трудом сглотнула вязкую слюну в высохшее горло. Воронов оттянул мне веки, посветил фонариком в глаза и, хмыкнув что-то вроде «отлично», снова отошел к столу.

— Так о чем мы там говорили? Ах да, все равны перед смертью, и это общепризнанный факт. Смерти всё равно богатый ты или бедный, темнокожий ты или светлолицый, когда придёт твой черёд, она заберёт тебя рано или поздно, — Андрей положил шприц обратно в чемоданчик, обернулся и подал знак Солдату. — Мы хотим это изменить.

Кушетка подо мной пошатнулась и медленно поехала по направлению к коридорчику. Моя голова покачивалась в такт стуку колёсиков, лампы на потолке сливались в одну черно-белую ленту, и я бездумно шарила глазами по пролетающим мимо стенам под аккомпанемент из голоса мутанта.

— Мы хотим дать человечеству шанс быть на равных с этими богами, пришельцами и прочими продвинутыми цивилизациями, — последние слова он как будто выплюнул. — Но без порядка внутри, не будет порядка и снаружи. Нужна система отбора всех потенциально опасных индивидов планеты, а там уже кого в добровольные рекруты, кого в принудительные... а кого в утиль. Что уж поделать, тяжелые времена требуют отчаянных мер.

Вялым взглядом я наткнулась на план здания, такой типичный аварийный план, который висит в каждой школе на каждом этаже. Долго мне его лицезреть не пришлось, ибо кушетка завернула за угол вместе с моим тельцем.

Моё временное транспортное средство затормозило, и я тяжело вздохнула. Место назначения было мне знакомо, и про себя я окрестила его как «мойка». Представляло оно собой просторное помещение с кафельным полом и выглядело как очень большая душевая. На потолке располагались отверстия для подачи воды, а на полу отверстия для слива.

Меня рывком подняли в воздух сильные руки и с легкостью внесли в «мойку», где и скинули, как мешок с картошкой. Я попыталась принять более-менее вертикальное положение, но с первого раза у меня естественно не вышло.

— Вы были абсолютно правы, — продолжил Воронов, но уже из-за стекла комнаты управления. — Изначально мы хотели просто отделить ядро артефакта от вас, а с вами уже по остаточному принципу... Но ситуация изменилась: разъединить вас без потери артефакта не представляется возможным, — я начала тихо посмеиваться. Надо же! Теперь я обязана той каменюге жизнью... Вот же блять.

— Однако, — Воронов поднял указательный палец вверх и улыбнулся. — Есть множество путей управления артефактом и в таком состоянии. Как далеко продвинулась наука за все эти годы, вы даже представить себе не можете!

Мужчина похлопал по плечу Солдата и обошел его со спины, как бы рассматривая.

— В конце концов, мы можем просто промыть вам мозги и вы превратитесь в такую же безвольную, бесчувственную и абсолютно покорную машину Гидры, — мутант совсем уж безумно улыбнулся, постукивая пальцами по металлической руке Солдата. — А если возникнут проблемы, мы всегда можем заменить вам пару конечностей на чертовски стильные протезы, — он глянул на меня и его белый мутный глаз снова блеснул в приглушенном свете комнаты. Я почувствовала, будто чья-то ледяная рука сдавливает моё горло, мешая нормально дышать. — Ваше прошлое исчезнет. Воспоминания канут в небытие. Ваша личность и воля, если они вообще были, умрут. Вы умрёте. Но ваше тело будет служить нам вечность.

Воронов нажал на переключатель, и из потолка ледяным потоком хлынула вода. Я вскрикнула, хотела было отползти, но ноги свело от резкого перепада температур, поэтому я обреченно откинулась на спину, периодически морщась от летящих в глаза капель. Обычно процедура длилась минут двадцать: сначала ледяной душ, потом ледяной душ с хлоркой и снова ледяной душ, — на большее, видимо, не хватило бюджета. Во время экзекуции я привыкла шкериться в углу, а не лежать в позе морской звезды посередине, но, как оказалось, даже такая ситуация могла сыграть мне на руку. Пока я бесцельно разглядывала стены, в попытках отвлечься от застывающих конечностей, я наткнулась тонкую полоску света у самого стыка стены и потолка. Сначала я подумала, что это просто освещение, но в конце до меня всё-таки дошло, что это было маленькое окошко. В этот момент мой мозг работал на удивление исправно для того, чтобы понять, что, не считая главной двери, это было одно из самых близких к поверхности мест в этом чертовом бункере.

Когда воду наконец-то выключили, я осталась лежать на холодном полу, стуча зубами, не в состоянии пошевелить и пальцем, настолько я окоченела. Дверь с шипением отъехала, и внутрь вошёл мой личный переносчик. Что б его... Видеть уже не могу этого однорукого бандита...

Меня выволокли за ворот по полу и водрузили на кушетку. На обратном пути Воронов был на удивление тихим, чему я была даже рада, ибо страшилок я наслушалась на всю оставшуюся жизнь. В такой же мертвенной тишине Солдат втолкнул меня в мою камеру и метко швырнул напоследок белым полотенцем. Таким же белым как стены вокруг. Как моя одежда. Как моя кожа от недостатка солнца и витаминов.

Ненавижу белый цвет.

* * *

Впервые мысль о том, что пора валить, посетила меня ещё тогда в «мойке», когда я увидела окошко. Второй раз, когда я поздно вечером лицезрела до жути довольного Воронова с каким-то новым кейсом, которым он мне весело помахал. Но, как говорится, Бог любит троицу, поэтому третий раз меня озарило, когда Солдат галантно придерживал меня за шею так, что я с трудом дышала, а Андрей с рулеткой измерял мои конечности, весело что-то насвистывая. Только сейчас эта мысль стучала на подкорке с такой силой, что избавиться от неё уже не представлялось возможности. Надо было валить.

Я раскрыла глаза посреди ночи от характерного звука. С таким звукам вырубался генератор у нашего деревенского дома, а следом за ним и всё электричество. С тихим шуршанием простыни я аккуратно спустила ноги на пол и подошла к стеклу. В давно знакомом мне помещении бесшумно мигал красный свет, а ранее мигающие датчики теперь были выключены. Я совсем прислонилась к стеклу, не веряще оглядывая лабораторию.

— Вот фортануло!.. — улыбнулась я.

Такое уже было. Бункер очень старый, ещё времен второй мировой, а они впихнули туда новейшее оборудование, которое требует гораздо больше ресурсов. Это как пытаться установить на компьютер 2000 года только что выпущенную операционку — по сути, натянуть сову на глобус. Система перегружается и требует перезапуска, на который уходит около полутора часа, если нет специальной ключ-карты, которая имеется только у Воронова. На всё это время отключается весь свет, а бронированные двери блокируются. Отключается и электрополе вокруг моей камеры.

Я пару раз вдохнула и рывком перемахнула на ту сторону, влетев в стол и сметая на пол бумаги. Я отдышалась, пару раз тряхнув головой, чтобы прийти в себя, и снова улыбнулась. Буквально накануне Воронова вызвали на другую «ферму», и в бункере остались только Солдат да служебный персонал из полутора человек. А это значит, что все полтора часа полностью в моём распоряжении.

Я подошла к двери в коридор и взглянула на проход через прямоугольное окошко. Там в мигающем красном свете Солдат уверенно двигался к двери. Это всё было бы ну очень пугающе, если бы не дверь, разделяющая нас. Никогда не думала, что кусок железа шириной в 10 сантиметров может внушать столько уверенности.

Солдат остановился прямо у двери, поглядел на меня сквозь окошко хмурым взглядом, подергал рычаг и экстренную кнопку, но всё было бестолку — питания не было. Я окончательно оборзела, и когда Солдат снова взглянул в окошко, показала ему средний палец. Боже, я такая храбрая. Однако отмороженный засранец не остался в долгу и метким ударом выбил к чертям собачьим стекло, явно намереваясь схватить меня за тот самый палец и засунуть его мне в задницу. В принципе справедливо.

Тихонько взвизгнув, я отскочила в сторону. Да уж, ещё немного, и мне бы не поздоровилось. В коридоре послышались ещё голоса — Солдат давал указания остальным летучим обезьянам. Кажется, они собирались сносить дверь. Задерживаться здесь было нельзя, потому я рванула к пыльному и старому плану здания: через коридор уйти не удастся, поэтому придётся скакать через комнаты. Я попыталась вспомнить, где находится «мойка» на плане, пока «гидровцы» старательно пытались выломать дверь. По идее, от «мойки» меня отделяла одна комната, но стены в бункере были гораздо толще, чем преодоленное мной ранее стекло, тем более перемещаться придётся наугад, фактически вслепую.

Я подошла к стене и положила руку на прохладную поверхность. Некстати вспомнился рассказ Воронова про застрявших в корпусе корабля людей. Я отшатнулась от стены, мысль ошибиться и оставить конечность, а то и половину тела в стене не прельщала от слова совсем, но грохот за спиной поменял все мои планы. Я испугалась, закрыла уши руками и зажмурила глаза, а в следующий момент уже летела в какой-то шкаф для документов, сбивая его к чертовой матери. Быстро оперевшись на руки, я обернулась и, увидев за собой целую крепкую стену, успокоилась: телепорт прошёл успешно уже два раза, и я даже не застряла в стене!

Я обвела взглядом комнату, хотя это было больше похоже на кабинет: дверь с биометрическим замком, рабочий стол с компьютером и несколькими экранами, куча картотечных шкафов, удобный кожаный диванчик и коллекция миниатюрных машинок?.. Готова дать голову на отсечение, что это кабинет Воронова. Тем более, тут больше некому занимать личный кабинет. Служебному персоналу личных комнат тут явно не полагалось, а Солдат мог спать и в конуре... Думайте, как хотите, но этот тип раздражал меня до зубного скрежета: Воронов, хоть и имел беду с башкой, мог иногда вести себя как человек в отличие от этой машины с режимом берсерка.

Я мельком глянула на рабочий стол, где лежала какая-то папка, и решила подойти поближе. На желтоватом картоне в верхнем правом углу было ровно напечатано: Т3010. Подцепив папку пальцами, я раскрыла первую страницу, где скрепкой была прикреплена моя фотка.

— Нет, ну могли бы что-то и посимпатичнее взять... — скептически шепнула я, пробегаясь глазами вдоль документа. — ФИО, дата рождения, место рождения, место проживания, место учебы... — я остановилась, проскакивая базовую информацию и биографию во всех её чертовых подробностях. — Номер: Т3010, расшифровка — Tesseract 3-Earth 2010.

Я почесала затылок.

— Блин, а я думала, что «Т» значит «Таисия»... Че ещё за тесерак?

Однако, перевернув ещё пару страниц, я чуть не выронила папку. Нервно дыша, я перелистывала страницу одна за другой, где была собрана информация на всех моих родственников. Черт, тут даже были люди, лица которых я видела впервые, но они значились как мои четвероюродные дяди из Владивостока со стороны матери и прочие до десятого колена.

Я бросила папку обратно на стол, а когда услышала стук шагов со стороны двери, резко присела и заползла под стол. Обняв колени, я начала прислушиваться, но кажется меня пока не собирались искать в этом кабинете, поэтому, когда всё стихло я начала потихоньку выползать обратно.

Надо было выбираться и искать ближайший телефон, чтобы предупредить родню. Рукой я оперлась на ещё какую-то папку, которая с тихим шорохом скользнула вперёд, и я бы не обратила на неё никакого внимания, если бы не фото, вылетевшее из неё. Я на миг потеряла дар речи, тупо уставившись на фотокарточку.

— Твою же мать... — вырвалось у меня, и я сгребла папку, раскрывая на ходу. Так вот кого мне так напоминал патлатый солдафон. — Джеймс Бьюкенен Барнс... не может быть...

Я вспомнила, как в 2010 ездила в Американский учебный лагерь, на который знатно разорились мои родители, и первым делом побежала на выставку, посвященную Капитану Роджерсу. Там были очень красочный стенд с изображением всей «Ревущей команды» и отдельный мемориал сержанту Барнсу с той же фотографией, которую я сейчас сжимала дрожащими пальцами.

Я принялась листать страницы, выхватывая слова по одну.

— 1917, 1943, Арним Зола, — я с трудом переваривала информацию, но спустившись на абзац ниже я чуть не подавилась. — Программа «Зимний солдат»...

Бумаги попросту выпали у меня из рук, и я почувствовала, как капли холодного пота скатываются по моей спине.

— Вот дерьмо... — только выговорила я, как внезапно красное освещение погасло, а через секунду с миганием включились основные лампы.

Я резко вскочила, живот скрутило от страха, и я в панике кинулась к противоположной стене, напрягаясь для третьей телепортации. Как назло, из-за подступающей истерики, я не могла сосредоточиться, то и дело косясь на дверь.

Питание включилось слишком рано, а это значило только одно: Воронов вернулся, и биометрическая дверь меня больше не спасёт.

— Ну же!.. — я тяжело дышала, пытаясь запустить процесс, но все пускаемые мной импульсы рассеивались, не успевая дойти до конечностей. — Давай же работай!..

Дверь позади щёлкнула, и я, резко дёрнувшись, выпустила слишком сильный поток. В «мойке-то» я оказалась, но в ушах звенело, а в глазах двоилось. Кажется, я ко всему прочему разнесла кабинет мутанта.

Времени на отходняк не было, краем глаза я заметила движение за стеклом, а уж разнести дверь в душевую мог любой среднестатистический мужчина, поэтому я быстро утерла стекающую из носа кровь рукавом и уставилась на полоску света у самого потолка. На дрожащих ногах я подошла чуть ближе. В голове сама собой всплыла песня, одна из немногих, которую Саша любил играть на гитаре.

Mama, take this badge off of me

I can't use it anymore

Я обернулась, но увидела только пронзительно-серые как сталь глаза, на которые падал свет из окошка.

Я сейчас умру, отчётливо пронеслось у меня в голове, и я резко вдохнула воздух через нос.

It's gettin' dark, too dark to see

I feel I'm knockin' on heaven's door

В какой-то момент мне показалось, что я задыхаюсь. В глазах потемнело, поэтому я выставила руки вперёд, проезжаясь ладонями по влажной листве.

Knock, knock, knockin' on heaven's door

Knock, knock, knockin' on heaven's door

Я со стоном втянула кислород через рот, будто только что вынырнула из омута. В нос ударил сильный запах хвои, а звон в ушах постепенно перешел в пение птиц. Я была снаружи.

Knock, knock, knockin' on heaven's door

Knock, knock, knockin' on heaven's door

Я не знала, как далеко находился выход из бункера, но останавливаться было нельзя. В голове стучало лишь одно слово: «бежать!»

Чуть не упав, я ломанулась сразу в чащу, цепляясь одеждой за ветки и царапая об них же лицо. Назад я не оглядывалась, но что-то подсказывало мне, что фора, которую мне любезно предоставили свыше, не поможет.

Пока я бежала, не разбирая дороги, в голове всплывали рандомные факты о Зимних солдатах, когда-то вычитанные мною в интернетах: безжалостные убийцы с чудовищной силой, не делают осечек, не промахиваются, идеальные следопыты и шпионы, умрут, но выполнят любой приказ управляющего.

Я отталкиваюсь от земли, перепрыгивая грязную лужицу, и слышу, как буквально в миллиметре от моей лодыжки свистит пуля. Оборачиваюсь и вижу своего преследователя, чьё хмурое выражение лица как бы говорит: «Это был предупреждающий, в следующий раз стреляю по ногам». Внезапно небо сотрясает от грома, моя нога проскальзывает вперёд по слякоти, когда я пытаюсь развернуться, и я кубарем лечу в овраг.

Mama, put my guns in the ground

I can't shoot them anymore

Пока Солдат пытается высмотреть мою тушу на дне оврага, я уже на другой его стороне пытаюсь не излить свой богатый внутренний мир ближайшему кусту от пятой телепортации за день — на испытании у Воронова это был мой максимум. Тело просто разрывало на куски, но надо было бежать дальше, тем более начинал накрапывать дождь.

Небо стремительно темнело, а я уже гораздо медленнее перебирала ногами, когда полил самый настоящий ливень. Я поскальзываюсь на луже и падаю лицом в грязную жижу, но всё ещё пытаясь ползти. Слышу плеск воды сзади, оборачиваюсь и вижу направленный на меня ствол.

That long black cloud is comin' down

I feel I'm knockin' on heaven's door

Струи хлещут по моему лицу, мне кажется, что я слышу как Солдат взводит курок, чтобы выстрелить мне в колено, хотя вокруг безумно шумит вода. Я из последних сил выкрикиваю как можно громче:

— Сержант Джеймс Бьюкенен Барнс!! Баки Барнс!! — мужчина никак не меняется в лице, но его рука дергается и пуля снова пролетает мимо, зарываясь в землю рядом с моей ладонью, а затем в небе бьёт молния, озаряя ошеломленное лицо Солдата.

Не дожидаясь, пока он отойдёт, я снова попыталась бежать, но меня схватили за ноги, резко дёргая обратно. Проехавшись животом по грязи, я краем глаза успела заметить, как что-то блестящие летит к моей голове. Напрягшись всем телом чуть ли не до конвульсий, я смогла телепортнуться к ближайшей сосне, где мне открывался вид на то как металлическая рука солдата приземлилась ровно на то место, где ещё секундой назад находилась моя башка. Кажется, меня всё-таки вырвало у той пресловутой сосны.

— Кто такой Баки? — сначала тихо спросил Солдат, глядя в землю, но я была явно не в состоянии отвечать на вопросы. — Кто такой Баки?! — на этот раз он закричал, и я увидела как блеснула в свете очередной молнии его роботизированная рука.

Меня схватили за шею и легко подняли в воздух. Я схватила пальцами за металл, но он скользил от капель и грязи, поэтому я могла только хрипеть и дёргать ногами.

— Это Вы, — прокашляла я. — Сержант Баки Барнс, армия Соединенных... кха-а, — моё горло сжали сильнее. — Ш-штатов... Друг... Друг Стивена Роджерса!!

Рука прекратила сжимать моё горло. Солдат замер, услышав имя лучшего друга. Но затем его лицо исказила гримаса ярости, и он швырнул меня в ближайшую ель.

— Не знаю я никакого Стивена!

Удар о дерево выбил весь воздух из моих лёгких. Телепортироваться я больше не могла, поэтому теперь усиленно изображала рыбу, выброшенную на берег, открывая и закрывая рот в попытках вдохнуть воздух.

Knock, knock, knockin' on heaven's door

Knock, knock, knockin' on heaven's door

Солдат явно шёл меня добивать, а я уже и не особо сопротивлялась. В глазах темнело то ли от того, что я ударилась головой, то ли от того, что половина моего лица находилась в луже, но я увидела как две темные фигуры пытались ухватить Солдата за руки, но тот отмахнулся от них словно от мух. Барнс уже замахнулся для смертельного удара, как вдруг я услышала знакомый до жути голос.

— Отставить, Солдат, — спокойно выговорил Воронов, и тот замер, но руку не опустил. — Ла-адно, не хотел я это делать, но ты не оставляешь мне выбора, дружок... Желание. Ржавый... — Барнс снова закричал, схватившись за голову, а Воронов продолжал говорить какой-то несвязный набор слов.

Мой взгляд расфокусировался, а в ушах стоял перезвон, будто наигрывая знакомую мелодию. Дождь кстати уже перестал, небо посветлело, а я будто провалилась сквозь землю прямиком в тьму.

Knock, knock, knockin' on heaven's door

Knock, knock, knockin' on heaven's door

* * *

Не ожидала, что когда-нибудь скажу это, но лучше бы Солдат тогда добил меня в лесу, так как, когда я вновь открыла глаза, я увидела тот же осточертелый белый потолок своей камеры, ну и помимо всего прочего, у меня болело всё, что только могло болеть, и, кажется, была температура.

— Нет-нет-нет-нет... — заскулила я, заворочавшись на жесткой кушетке.

— Да-а, — послышался издевающийся голос. — Ну и наворотили вы, конечно, делов, гражданка Русакова.

Я закатила глаза и медленно подняла туловище, опираясь спиной на стену. Мутант спокойно сидел на стуле прямо напротив стекла и с улыбкой смотрел на меня. Это нагоняло жути, но я виду не подавала. С кряхтением старого деда я подтянула одно колено к груди и вальяжно, насколько это было возможно в моём состоянии, положила сверху одну руку, принимая позу: «Я — бунтующий подросток, а ты — ничего не понимающий бумер».

— Устроили такой шум, меня даже с дела сдёрнули, — он сложил руки в замок, глядя мне прямо в глаза. Моя уверенность заметно пошатнулась, но не рухнула. — Разнесли мне кабинет, сломали моего подопечного...

Я заметила, что привычная тень у стены отсутствовала — Солдата в помещении не было. Я слегка нахмурилась: они что, убили его?

— Контроль разума — вещь сугубо уникальная и требует периодического обновления... Считайте, что наш друг на ремонте... А вот вы, — мутант встал и подошёл вплотную к стеклу. — Впрочем, скоро сами всё узнаете.

Мутант вышел из помещения, приглушив свет. Я откинула голову назад и тяжело вздохнула. Ну всё. Конец.

* * *

Буквально на следующий день приехала инспекция во главе с каким-то бритым мужиком. Говорили они в основном на немецком, лишь изредка перебиваясь на английский, видимо, когда Андрей что-то не мог понять.

Меня рассматривали как какой-то старинный экспонат за стеклом чуть ли не под лупой. Воронов с гордостью подсовывал бритому какие-то бумаги, которые тот пролистывал и отдавал обратно. Наконец он подошёл к стеклу и по слогам произнёс:

— Pokazhy chto umeesh, — из-за дикого акцента я не сразу поняла, что этот мужик от меня хочет, но на подмогу пришёл выразительный взгляд мутанта, как бы говорящий: «если сейчас же не телепортнёшься, глаз на жопу натяну». А этот ведь и вправду натянет, подумала я, вспоминая, как вчера меня отлупили какой-то электрической палкой.

Вздохнув пару раз, я как можно аккуратнее переместилась на другой конец камеры, но голова всё равно закружилась, и всё тело будто жгло изнутри. Я оперлась рукой о стену, вытерев кровь, стекающую из носа. Кажется, мой организм ещё не оправился от вчерашней прогулки в лесу.

Бритый немец хмыкнул, на английском бросил Воронову «заморозить» и направился к выходу. Немного недоумевающий мутант вышел вместе с ним, оставив меня в полуобморочном состоянии.

Заморозить?... О чем он, черт возьми?!

Неизвестно, сколько я так просидела, но очнулась я от стука по стеклу. Вздрогнув, я тупо уставилась на как всегда улыбающегося Воронова.

— Начальство приняло решение, — начал он, разводя руками. — К сожалению, нам с вами придётся расстаться. Они нашли... хм... более благодарный материал для изучения, — мутант отошел и начал сгребать все бумаги со столов. — Я даже буду немного скучать, у вас так забавно напрягается лицо, когда вы пытаетесь не закричать от боли.

Меня бросило в дрожь. Воронов был доволен результатом своих слов и встал, чтобы уйти.

— Стойте! Стойте!.. — крикнула я дрожащим голосом. — Что значит «заморозить»? Что это значит?!

Мутант ничего не ответил, лишь принялся насвистывать какую-то мелодию себе под нос и хлопнул дверью.

* * *

С тех самых пор я больше не видела ни Воронова, ни Солдата. Мне просто приносили еду и больше ничего. Дни тянулись в мучительном ожидании неизбежного. Мне начало казаться, что я схожу с ума, сидя в четырех стенах без какого-либо общения. Но в один момент всё прекратилось.

Началось всё с того, что мне не выдали пищу. Я пыталась позвать хоть кого-то, но затем заметила, что в бункере стояла абсолютная тишина. Раньше я могла слышать, как работают компьютеры, техника, вентиляция, но сейчас было тихо.

Во рту пересохло. В голове метались разные жуткие мысли: я одна под землёй черт знает где, я могу умереть от жажды через пару дней, так как систему водоснабжения отключили, или от недостатка воздуха, если продолжу паниковать.

На следующее утро я уже чувствовала себя ослабленной и физически, и морально, поэтому просто лежала на кушетке, периодически испытывая панические атаки от этой давящей атмосферы.

— Нок, нок, нокин он хэвенс дор... — тихонько сипела я, свернувшись на простыне, чтобы хоть как-то заполнить тишину. — Нок, нок, нокин он...

Внезапно земля задрожала, я вскочила и увидела, как лампы трясутся в помещении, а с потолка сыпется каменная крошка. Раздался грохот и пол чуть не уехал у меня из-под ног, пришлось сесть и заползти под кушетку. Я читала, что при землетрясениях поступают именно так, хоть я и не была уверена, что это землетрясение. В следующую секунду потолок в лаборатории просто рухнул, а ударной волной выбило стекло в моей камере. Сверху на меня упала слетевшая с петель откидная кушетка. Меня придавило к полу, но зато я не поранилась о стекло.

Когда шум затих, и вроде бы ничего больше не собиралось взрываться или падать, я попыталась пошевелиться, но, видимо, на кушетке сверху лежала добрая часть потолка, поэтому я могла лишь подергать пальцами, на большее просто не хватало сил.

— Look around there*! — я услышала шаги и голос из рации.

Придя к выводу о том, что вряд ли «гидровцы» стали бы подрывать собственный бункер, я захрипела из-под кушетки:

— Я здесь!... кхх.. Помогите!

Шаги замерли, и я, прокашлявшись, закричала чуть громче.

— I hear a voice**, — доложил кто-то по рации.

Этот кто-то приблизился и начал пытаться сдвинуть с меня кушетку. Изрядно прижав мне левую руку, он всё-таки откинул злосчастную деревяшку с моей спины. Подняв свою грязную голову, я увидела свет и спустившегося с небес ангела в военной форме.

— There is a survivor* * *

, — доложил прекрасный незнакомец по рации, глядя на меня.

Я отплевалась от пыли, улыбнулась самой обаятельной улыбкой, на которую была способна тогда, и чуть не плача сказала:

— Buongiorno* * *

!