Подземелья и чувства (гет)

«Тренировки были настоящим испытанием. Лук в руках казался чуждым, как камень, слишком тяжелый и неудобный. Моя стрела всякий раз пролетала мимо, будто в насмешку, с каким-то своим, независимым от меня, намерением. Она норовила угодить в самые неожиданные места — в кусты, в дерево, в землю, но не в мишень, которую я, казалось, видела все яснее с каждым разом, а попасть в нее все никак не могла. Каждый выстрел был как разочарование, с каждым новым промахом я ощущала, как растет во мне злоба. Она будто излучалась из каждой клетки, сжигая мое терпение.

Иногда я едва сдерживалась, чтобы не направить лук в сторону Соакоша и Хезары. Их плохо скрываемые улыбки и усмешки, когда я снова промахивалась, едва не сводили меня с ума.

— Смотри, Соакош, она прямо сейчас опять промахнется, ну или что еще лучше — попадет себе в ногу. Ты уже готовишься навестить ее в лазарете? — усмехаясь, с неподдельным самодовольством изрекла Хезара.

— Ты как обычно глаголишь истину, Хезара. Но для тебя это уже не тренировка, а целое представление, — отвечал ее соратник.

— Ты прав, в этом что-то есть... Но что ты хочешь от этой "потери времени"? Стрелы ей не помогут — и она переключится на что-то другое, правда? — продолжала диалог Хезара, не отводя от меня взгляда.

— Думаешь, она вообще что-то понимает? — без энтузиазма спросил Соакош. Его ответы звучали так, будто он даже не старался вложить в них смысл, а просто потакал Хезаре. — У нее нет того, что нужно. Она не такая, как мы.

— Это ее явно мучает, а я этим наслаждаюсь, — с ехидной улыбкой ответила собеседница. — Ее перерождение — это, как говорится, великий вопрос для всей общины. Но ничего, она еще почувствует, что значит не быть истинной Наскаари. Мы все ждем этого. Правда, она уже не сможет ничего сделать со своей слабостью. Это и есть ее проклятие.

— Я сомневаюсь, что у нее совсем нет шансов, — задумчиво произнес юноша. — Даже если она никогда не станет такой, как мы, возможно, ее и не выбросят на Болота, — Соакош поджал губы, будто уже пожалел о том, что сказал это вслух.

— Ты что, начал сочувствовать ей? Может, ты и сам на самом деле не переродился? А может быть, ты все-таки боишься, что она однажды поймает тебя на твоих слабостях? — Хезара усмехнулась, а затем пристально посмотрела на Соакоша. — Ты играешь с огнем.

— Я не боюсь, — после короткой паузы ответил юноша. Его голос теперь был ниже, и он начал говорить более уверенно. — Но она тебе не будет ровней, и никому из нас. И к тому же… это было предположение. Ты же и сама знаешь, что тренировки — это не только борьба с физической слабостью.

— Ах, ты так поэтичен, когда пытаешься был милым. Но ладно, пусть будет так. Она все равно не в нашем мире, и мы оба это знаем.

Они казались настолько уверенными в себе, что мне хотелось сделать им подарок — случайно выстрелить в их сторону. Но я знала, что даже если бы я этого хотела, моя стрела все равно бы полетела куда-нибудь в сторону дерева. Хотя, с другой стороны, попасть в дерево — это была та еще задача.

Помимо нас, на площадке был еще один член общины, наш ровесник — Аларштан. Он не был занят ничем другим, кроме своей тренировки. Аларштан был скромен и сосредоточен, а его стрела, казалось, всегда летела точно в цель. Он не говорил, не смеялся, не отвлекался — только шипение лука и тихий звук стрелы, пронзающей воздух, были слышны с его стороны.

Аларштан был высоким и стройным, с почти прозрачной светлой кожей, которая контрастировала с его темной одеждой. Его волосы были густыми, кучерявыми и средней длины, часто падающими на уши. Но если присмотреться, то можно было заметить особенность его ушей — они у Аларштана были не обычными, а узкими щелями, покрытыми тонкой чешуей. Они постоянно меняли форму, сужаясь и расширяясь, словно реагируя на окружающие звуки. Когда юноша делал выстрел из лука, уши слегка колебались, прислушиваясь к полету стрелы, а затем снова возвращались к своему изначальному виду. Это придавало Аларштану еще более загадочный вид, как будто его восприятие мира было наделено необычным и неуловимым чувством. Глаза у него были змеиные, светло-голубого цвета, с тонкими вертикальными зрачками, которые меняли форму в зависимости от освещения, придавая его взгляду хищную, но спокойную настороженность.

Аларштан не вмешивался в происходящее. Он знал, что его вмешательство не будет востребовано — здесь, на тренировочной площадке, все должны были бороться со своими страхами и слабостями сами.

Каждый мой выстрел из лука отравлялся не только неудачей, но и тем, что я не могла понять, в чем же моя ошибка. Я вроде бы правильно натягивала тетиву, правильно целилась, но вот лук все равно не слушался меня. Иногда мне казалось, что если бы я продолжала упражняться таким образом, то рано или поздно бы выбила из лука не стрелу, а саму тетиву. Сколько бы я не пыталась, стрела ускользала, как ловкая тень. Снова промах, снова злобный взгляд на мишень, как будто она была жива и смеялась надо мной вместе с Хезарой и Соакошем.

Мои попытки превращались в бесконечный цикл отчаяния и злости, и каждое утро тренировок прибавляло мне только разочарования. Но даже в этом бесплодном усилии был некий странный, почти болезненный импульс, который я не могла игнорировать. Я продолжала тренироваться не для того, чтобы просто научиться стрельбе или овладеть каким-либо другим видом оружия, а потому что, может быть, именно через это я надеялась найти способ вырваться из той пучины неопределенности, в которую меня засасывало все сильнее.

В конечном счете, потерпев неудачу в стрельбе из лука, я перешла на площадку для дуэлей.

Площадка располагалась прямо рядом с величественной башней, которая возвышалась на фоне зелени. Каменные стены башни были древними, но хорошо сохранившимися, а ее верхний этаж всегда покрывала легкая дымка, как если бы башня сама тянулась в небеса, стремясь узнать больше о мире вокруг. На первом этаже башни находился склад снаряжения, полный тренировочных мечей, щитов, луков и прочего инвентаря, необходимого для дуэлей и боевых упражнений. Второй этаж башни был оборудован для астрономических наблюдений — здесь стояли большие деревянные скамьи и простые астролябии — устройства для наблюдения за небесными телами и их движением. Также здесь располагались квадранты и другие астрономические инструменты, с помощью которых можно было следить за звездами. Этот этаж использовался как для наблюдений за небом, так и для того, чтобы следить за тренировками и дуэлями, происходящими на площадке внизу. Но, помимо этого, с самой верхушки башни открывался захватывающий вид на окружающую территорию, и, стоя у окна, можно было любоваться красотой природы, которая растворялась в бесконечном горизонте.

Площадка для дуэлей была обустроена для серьезных тренировок: ровный каменный пол, окруженный невысокими кустарниками, создавал достаточно открытое пространство для маневров, но при этом не ограничивал свободу движений. Несколько больших каменных столбов служили в качестве ориентиров, а вокруг тренировочного круга росли низкие кусты, которые часто служили укрытием для тех, кто изучал скрытные маневры или пытался выйти на противника из неожиданных углов.

Я уже стоила прямо посреди площадки, совершенно не готовая к сражению. Меч в руке казался мне тяжелым и неудобным, словно напоминанием о моих неудачах с луком. «Может быть, в бою с мечом мне повезет больше?» — думала я. «Может, это мое настоящее призвание — сражаться в ближнем бою, где не нужно метить в далекие цели, а можно просто действовать, не думая о промахах?».

Моей соперницей была Шенда. Она казалась тенью на поле, ее молчаливое присутствие всегда предвещало что-то неприятное. Холодная, злобная, она не произносила лишних слов, но ее взгляд мог заставить сомневаться в себе любого, кому не повезло попасть в ее поле зрения. Даже самые твердые духом не осмеливались встать против нее, и не потому, что она сильнее, а потому что ее глаза могли нанести куда более серьезный урон, чем любой удар.

Шенда тренировалась беспрестанно, даже в часы, когда другие предпочитали отдых. Каждый ее шаг, каждый ее жест были полны уверенности, а ее движения были молниеносными и отточенными. Я знала, что с таким противником мне не будет легко, и уже на старте чувствовала, как внутри все сжимась от тревоги. Наставник боевых искусств Фейшитан знал о разнице в опыте — о том, как давно Шенда оттачивала свои умения, и как неопытна я. Он дал указание ей быть милостивой ко мне, но я не верила, что Шенда вообще знает, что такое быть милостивой.

Сражение началось, и для Шенды я была словно неподвижный манекен для тренировок. Ее атаки были быстрыми и непрерывными, каждое движение, каждый выпад — словно призрак, она мелькала передо мной, а я все время пыталась ее догнать, отразить удар. Меч в моей руке казался неловким и тяжелым, и каждое столкновение с ее оружием отзывалось в воздухе звонким эхом. Я едва успевала отбивать удары, еле-еле спасаясь от ее нападений. Звук встречающих друг друга клинков был острым и ярким, как удар молнии, и не раз я слышала его отголоски в ушах даже после того, как удар уже миновал.

Шенда не давала мне ни единого шанса на передышку. Она играла со мной, сжимая пространство между нами, заставляя меня все больше терять уверенность в себе. Она не только сражалась, но и говорила.

— Ты серьезно возомнила, что ты ровня мне в дуэли, ничтожество? — ее голос оставался ровным и уверенным, будто мы вовсе не сражались, а вели светскую беседу.

Ее слова были словно ядовитые уколы, которые не касались тела, но ранили меня гораздо глубже. Она говорила о моей ущербности, о моей неумелости, о том, что я никогда не смогу стать частью их мира. Каждое ее слово било точно в цель, каждое ее замечание резало больнее, чем самый заостренный нож.

А затем она повалила меня на каменный пол и насела сверху, и, одной рукой держа за шею, другой направила острие меча прямо мне в лицо.

— Можешь молить о пощаде! — злобно прошипела Шенда, не отводя от меня своего наполненного презрением взгляда.

Я не могла дышать, и мир перед глазами начал тускнеть. Меч в руках Шенды был как рычаг, а ее мощные пальцы — как капкан. С каждым мгновением я ощущала, как теряю силы, как темнеет в глазах, но это было не больно. Просто боль исчезала, как будто я становилась невесомой, как будто мир вокруг меня растворялся. Я не помню, когда именно ее хватка ослабла и я смогла снова вдохнуть, но помню, как после этого в глазах было мутно, и тело словно не слушалось меня.

Наставник Фейшитан помог мне встать и еще некоторое время придерживал меня, чтобы я не упала, пока я приходила в себя. На меня напал приступ кашля, а ноги были ватными. Затем он усадил меня на близ стоящую скамью, и я, наконец, поняла, что произошло.

— Шенда, ты с ума сошла? Ты могла меня придушить! — хриплым голосом отчаянно выкрикнула я.

— Жаль, что я этого не сделала. Такой был шанс, — ни одна мышца на ее каменном лице не дрогнула, пока она произносила эти слова. — Похоже, я слишком великодушна к уродцам.

Шенда удалилась, удовлетворенная очередной победой, и я осталась совсем одна сидеть на скамье. Я осмотрелась вокруг, но не нашла наставника, который совсем недавно помогал мне прийти в себя. Затем я подняла взгляд к окну на самой вершине башни и мельком увидела очертания оранжевого рукава его одеяния. В моих глазах все еще было мутно, но я точно заметила, что на втором этаже он был не один. Когда же силуэт наставника исчез из обзора окна, я отчетливо увидела темную фигуру его собеседника, которая теперь была повернута в мою сторону. А затем, подняв взгляд еще выше, я встретилась с ним глазами. И я точно знала, кто это».