И если ты увидишь меня во тьме, надеюсь, ты поймешь, что я не один (гет)

Письмо от Инеж пришло две недели спустя. Каз был на чердаке — сидел, уставившись в пространство, и тонкости плана в его голове перестраивались снова и снова в новых комбинациях, умоляя поставить их на место, — когда с пронзительным криком в окно влетела Рахма. Сидевшие на подоконнике вороны возмущенно закаркали и захлопали крыльями, когда мимо них пронесся сокол. Сидевший на столе Каза Кот обратил взгляд на новую птицу, гораздо более интересную, чем ленивая стая, за которой он наблюдал последние несколько дней. Впервые он запрыгнул на стол, когда Каз заканчивал с тончайшими деталями особенно сложной подделки. Он уже собирался вступить в очередной поединок воль с проклятым животным, но заметил, как осторожно тот пробирается через бардак на его столе, ловко обходя ручки, бумаги и чернильницы, подняв хвост, чтобы ничего не задеть. Он устроился на углу и просто моргнул на Каза, будто величественно спрашивая, почему тот перестал работать. Каз вернулся к правительственным записям, несколько минут спустя рассеянно протянув руку, чтобы погладить его прямо под левым ухом — одно из немногих мест, которые порой вызывали у него мурлыканье.

Теперь Кот уставился на Рахму с тем же интересом, с каким Нина могла бы смотреть на особенно высокую стопку вафель.

— Даже не думай об этом, — сурово сказал Каз, подхватив его и сбросив на пол.

Рахма нетерпеливо вскрикнула, нисколько не обеспокоенная присутствием третьего хищника в комнате. Наверняка, она могла за мили распознать дымовое шоу Кота. Каз положил перед ней на стол руку ладонью вверх. Сокол запрыгнул на нее и клювом вытянул привязанную к ноге свернутую трубочкой бумагу, освободив ее от крепления.

— Что-то новенькое, — пробормотал Каз, забирая письмо, сердце начало колотиться быстрее.

Он отдал соколу вознаграждение — кусок из запасов сушеного мяса Кота — и развернул письмо, как только довольная Рахма взлетела на стропила, чтобы поесть. Кот запрыгнул обратно на стол возле его локтя, уставившись на Рахму и подергивая хвостом. Каз расправил послание на столе, глаза уже жадно просматривали текст, расшифровывая его.

«Дорогой Каз,

Спасибо огромное за информацию о маршруте «Черной красавицы» в твоем последнем письме. Мы смогли остановить ее у берегов Нового Зема, прежде чем она успела уплыть со своим грузом. Мы остановились здесь на неделю, чтобы до отплытия убедиться, что все безопасно вернулись к семьям.

Мы отправимся в Кеттердам завтра, так что я должна вернуться примерно через десять дней после того, как ты получишь это письмо, в зависимости от течений и ветра, но уверена, ты это уже подсчитал. Не могу дождаться снова увидеть тебя. Я уже целый месяц мечтаю только об этом — даже во сне не могу выкинуть тебя из головы. Словно у тебя особый талант проникать внутрь. Должно быть, дело в отмычках».

Каз фыркнул. Чем дольше Инеж отсутствовала, тем более саркастичной становилась в письмах, словно морской воздух затачивал ее перо. Ему это нравилось.

«Я поискала информацию, которую ты просил, касающуюся керчийского посольства здесь. И действительно нашла много интересного. Было бы сложно сообщить всё в письме, так что пока скажу только, что твои инстинкты тебя не подвели. Как приеду, надо будет обсудить следующую фазу нашего плана. Думаю, он может стать жутко запутанным, что наверняка доставит тебе немалое удовольствие.

Я отсутствовала слишком долго. Не могу дождаться, когда снова окажусь дома.

Ни траура,

Инеж».

Каз аккуратно сложил письмо и убрал его к другим в тайное отделение верхнего ящика, после чего потянулся к чернилам и бумаге, отодвинув Кота, поскольку тот сидел на ручке. Кот возмущенно посмотрел на него, но немедленно смягчился, когда Каз свободной рукой почесал его под подбородком, другой уже начав писать. Инеж, вероятно, получит его ответ всего за несколько дней до возвращения в Кеттердам, но он всегда предпочитал написать, хотя бы только для того чтобы она знала, что он по-прежнему жив и ждет ее, вопреки всему.

«Драгоценная,

Рад слышать про «Черную красавицу» и про керчийское посольство, как ты уже догадалась. Ты слишком хорошо меня знаешь. Но скрывать что-то от меня, капитан? Неизвестность убьет меня. Пожалуйста, возвращайся как можно быстрее и положи конец моей агонии. В конце концов у тебя теперь есть Шквальные.

Также я рад узнать, что ты мечтаешь обо мне, поскольку я не могу не мечтать о тебе, а если мы мечтаем оба, это кажется уже не таким неловким. Ты заполняешь каждую мою мысль, сплю я или бодрствую, и если бы я любил тебя меньше, то сейчас ужасно злился бы на тебя. Что я пытаюсь сказать: я тоже скучал по тебе, Инеж. Я обнаружил, что одного твоего мысленного образа совершенно недостаточно.

Не могу дождаться, чтобы обнять тебя.

Ни похорон,

Каз».

Он запечатал тщательно зашифрованное письмо и поднял взгляд на Рахму, как до этого Кот. Он оставит сокола в покое на несколько часов, позволив ей отдохнуть, пока она не будет готова лететь обратно к хозяйке. Каз откинулся в кресле, подобрав нити плана там, где он их оставил, и начав снова их сплетать, наблюдая, как они собираются будто части головоломки. Кот повернулся посмотреть на него, уши подергивались, словно он мог слышать, как крутятся винтики в голове Каза. Тот рассеянно протянул руку, и животное подалось к ней, принимая ласку. Каз зарылся кончиками пальцев в шерсть на его щеке, теперь длинную и шелковистую.

— Через несколько дней у нас будет гостья, — пробормотал он Коту, больше не задаваясь вопросом, почему разговаривает с ним, когда никто не слышит, — так что лучше веди себя прилично.

Мелкий демон моргнул одним глазом — соглашаясь или обещая шалость, Каз не очень понял.

* * *

У Каза в гавани дежурили посыльные, так что в течение десяти минут после прибытия Инеж, он узнал, что «Призрак» бросил якорь в двадцать втором причале как раз тогда, когда он ожидал. Он не пошел встречать ее: он знал, что она придет сама, когда будет готова. Чтобы поставить корабль в док, требовалось несколько часов, поскольку всё надо было закрепить, устроить в Кеттердаме команду и нескольких редких пассажиров. В течение лет он несколько раз ходил туда сам, когда начальник порта закатывал из-за чего-нибудь скандал — отсутствие у Инеж керчийских документов, без предупреждения увеличившаяся пошлина за постановку в док. Видеть ее там после долгих месяцев разлуки и быть вынужденным притворяться, будто они просто деловые партнеры, было чистым мучением. Однако после достаточной демонстрации жестокости — в основном вызванной вышеупомянутым расстройством — и некоторого количества брошенных им крюге кеттердамские чиновники радостно смотрели в другую сторону, когда корабль показывался на горизонте. В конце концов «Призрак» был теперь известен не только как одинокий корабль, но как целый флот — суда, плавающие по всем морям, пользующиеся каждой волной, чтобы наказать тех, кто осмеливался бросать им вызов. Репутация Инеж всё больше распространялась, словно мстительная тень, нависшая над работорговцами. Никто из них теперь не мог перевести дыхание даже в самые мрачные зимние месяцы: если ее шхуна и не была видна, другие суда, построенные так, чтобы сопротивляться льду и ветрам, выслеживали их — женщины с яростью в сердце, которые решили последовать ее примеру. Она встречалась с некоторыми из них и могла бы уплыть с ними, если бы захотела, но годы назад Инеж обещала ему, что всегда будет возвращаться. Она держала свое слово.

Когда солнце начало спускаться за горизонт, Каз поднялся по лестнице на чердак, зная, что она встретится с ним там. Он снял перчатки и бросил их на стол рядом с Котом, лениво спящим в дрожащем пятне солнечного света. Тот открыл один глаз и неохотно сел, широко зевнув в качестве приветствия. Каз с усмешкой почесал его между ушей.

А потом он почувствовал это. Движение воздуха вокруг него.

Ее тень не упала на стол, и тем не менее вот она сидела на подоконнике, освещенная со спины закатом, ее кожа стала темнее, а свободнее заплетенная коса растрепалась. Каз прислонил трость к креслу и преодолел разделявшие их три шага, не отрывая взгляда от Инеж, когда она с улыбкой ступила в чердак. Каз состоял из одного чистого яростного желания и, взяв наконец ее за руку, потянул к себе, прижав к груди. Она засмеялась, и Каз снова был шестнадцатилетним мальчишкой, потрясенным тем, что всё еще верит в волшебство.

— Привет, — удивленно хихикнула Инеж, и вместо ответа он поцеловал ее, одной рукой приподняв ее подбородок, а другой зарывшись в ее волосы на затылке.

Она сразу же ответила, вцепившись в его жилет и крепко держась за него, ее губы были теплыми и мягкими, осторожными поначалу, но ее быстро увлек за собой его заразительный энтузиазм. Каз не испытывал и малейшей вспышки беспокойства, никаких вод, чтобы наказать его за дерзость, только долгожданное блаженство, всё его существо поглотило облегчение, и привычная боль наконец улеглась. Руки Инеж обернулись вокруг его шеи, притягивая его с тихим вздохом, который ударил ему прямо в голову, и он с радостью склонился к ней. Дым и жестокость Кеттердама исчезли, сменившись морским воздухом, чудом ее прикосновения и спокойствием, которое будто поглощало всё вокруг. Каз затянул объятия, наверстывая долгие месяцы в разлуке, бесчисленные письма и бессонные ночи. Инеж тоже не отпускала его, мягко подталкивая назад, пока он не врезался в стол, присев на него и отчасти сравняв их рост. Она взъерошила ему волосы, и он прижал ее еще ближе к себе, мягко притянув за талию, пока между ними не осталась ни малейшего пространства, изгоняя мили, которые осмеливались встать у них на пути. Наконец отпустив ее, он увидел свою любимую картину: ее ресницы совсем близко, щеки покраснели, прядь волос упала ей на лоб и касалась его лба.

— Добро пожаловать домой, — прошептал он, не осмеливаясь пока закрыть глаза, на случай если она мираж.

Инеж улыбнулась, завершая ту идеальную картину, которую он представлял себе снова и снова.

— Осторожнее, я буду отсутствовать дольше, если буду получать такое пылкое приветствие, — поддразнила она, коснувшись его носа своим.

— Не вздумай, — тихо запротестовал Каз, уткнувшись лицом ей в плечо и сильнее сжав ее, и она снова осчастливила его смехом.

Он вдохнул запах потертой кожи ее жилета, мягкой ткани ее блузы. Не было ощущения, которое он любил бы больше, чем ее объятия, и это чувство было чудом само по себе. Инеж прочесала пальцами густые пряди его волос, как она делала иногда после того, как он целый вечер, составляя планы и прохаживаясь по комнате, пока она точила ножи или кормила воронов на подоконнике, проводил по ним рукой до тех пор, пока они не взъерошивались. Тогда Инеж приглаживала их, возвращала на место даже лучше, чем получалось у него, или чем он давал себе труд — стоя позади него за столом, пока он не запрокидывал голову посмотреть на нее. Сейчас Каз закрыл глаза, ее пальцы были еще холодными от воздуха на крышах, но тело — теплым под его щекой. Он слышал ее сердце, чувствовал ее дыхание. Они теперь редко говорили по ее возвращении: «Я скучал по тебе». Не потому, что не чувствовали этого остро с каждым проходящим днем, а потому что это было ненужно. Они знали. Телом, душой, каждым дыханием. Им не нужны были слова, чтобы выразить чувства друг другу.

Инеж оставила его волосы, чтобы крепко обхватить руками, а потом повернула голову, прошептав на ухо:

— Каз.

Он моргнул, услышав любопытство в ее тоне.

— Да?

— На твоем столе кошка, — по-прежнему тихо сообщила она, и он улыбнулся.

— Ах да. Это новое.

Каз выпрямился, не отпуская ее талию, коснувшись в процессе носом ее виска. Инеж смотрела на Кота поверх его плеча, но повернулась к нему, когда почувствовала его взгляд на своем лице. Солнце играло на ее коже, придавая ей абсолютно завораживающий золотой оттенок. Каз потянулся погладить костяшкой пальца мерцание света на ее скуле, тут же отвлекшись. У нее был новый бледный шрам, который подмигнул ему, когда она улыбнулась. Он сделал себе мысленную пометку спросить ее об этом позже.

— Ты ее у кого-то украл? — дразнящим тоном спросила Инеж. — Это приманка?

Каз ухмыльнулся, заправив ей за ухо прядь волос.

— Вообще-то, он просто пришел сюда следом за мной и отказался уходить. Но не говори Джесперу — он думает, будто это демон, которого я призвал.

Инеж с сомнением приподняла бровь, снова посмотрев на Кота. Каз бросил на него взгляд и обнаружил, что тот смотрит на женщину в его объятиях с таким выражением, словно она враг, которого ему необходимо уничтожить. Хотя он ценил, что Кот тоже способен с первого взгляда разглядеть затаившуюся в Инеж опасность, он не собирался терпеть такое отношение, и уж точно кусание. Каз попытался донести это одним свирепым взглядом, который Кот решил полностью проигнорировать. Мелкое дерьмо.

— Как его зовут? — поинтересовалась Инеж, перехватив указанный убийственный взгляд и улыбаясь себе.

Каз прочистил горло и снова повернулся к ней, склонив голову.

— Кот, — объявил он так, словно это очевидно.

Она в замешательстве поморгала.

— Серьезно?

Каз пожал плечами, снова посмотрев на животное. Его хвост угрожающе дергался по столу.

— Он отзывается, — многозначительно добавил Каз, и Инеж закатила глаза.

Он усмехнулся на ее раздраженное и, однако, позабавленное выражение и поцеловал ее в волосы. После чего на мгновение зарылся в них лицом, впитывая их мягкость и осязаемость ее присутствия. Инеж снова позвала его по имени.

— Хм?

— Ты представишь меня?

Каз с многострадальным вздохом выпрямился, и Инеж с ухмылкой мягко подтолкнула его. Он снова повернулся к Коту и обнаружил, что тот по-прежнему изо всех сил пронзает их взглядом. Будучи не из тех, кто съеживается под мрачным взглядом — Святые знают, за прошедшие годы она не раз противостояла его собственным, — Инеж протянула вперед руку. Этого было достаточно, чтобы Кот с разъяренным выражением немедленно начал шипеть.

— Возможно, ты захочешь… — одновременно начал предупреждать Каз, но не договорил — предупреждение явно было бесполезным.

— О, — пораженно произнесла Инеж. — Ладно.

Она убрала руку, но Кот продолжал в том же духе, собравшись в плотный мячик агрессивности на краю стола. Каз закатил глаза.

— Он не слишком хорошо принимает незнакомых.

— Спасибо, я заметила, — скривившись, ответила Инеж, заставив его фыркнуть.

Каз протянул руку жестом, который не допускал возражений, и Кот немедленно перестал шипеть, но уши оставались прижатыми к голове, а шерсть на спине вздыбленной. Он с упреком уставился на Каза, словно требуя объяснить, почему он имеет наглость приглашать в их пространство незваного гостя. Каз сурово приподнял на него бровь.

— Мы ведь договаривались, что не будет ничего подобного, а? — твердо, но не рассерженно предостерег он, понизив голос.

Каз аккуратно провел одним пальцем по голове Кота, прекрасно осознавая на себе нежно любопытный взгляд Инеж, но сделав вид, будто не заметил. Он терпеливо почесывал животное между ушей, пока не задобрил его до некоторого подобия расслабленности, а потом пробежал пальцами по шерсти на шее. Кот неохотно смягчился, прижавшись спиной к ладони Каза, пока тот не нашел место, которое он особенно любил. Хвост Кота признательно хлопнул по столу, и он подался навстречу прикосновению, вытянув лапы на документах. Краем глаза Каз видел, как Инеж улыбается.

— Вот это уже лучше, — пробормотал он, вероятно, с большей добротой, чем заслуживал мелкий демон, и Кот в ответ боднул его запястье.

Каз медленно убрал вторую руку от талии Инеж и пробежал ею по руке Инеж, взяв ее ладонь. Кот, тут же заметив движение, раскрыл глаза. Он напрягся под равномерными поглаживаниями Каза и перестал тереться щекой о его ладонь, словно его застали за чем-то недостойным его положения. Он пронзил их взглядом с раненым выражением, но всё равно позволил Казу поднести руку Инеж ближе, упрямо отказываясь даже посмотреть на нее. Каз провел большим пальцем вверх и вниз по его лбу, зная, что это может дать нужный результат. Он постепенно узнавал то, что выдавало Кота. Однажды вечером он гладил его в этом месте достаточно долго, чтобы, к их общему ужасу, Кот начал пускать слюни на стол. Но завоевала его в итоге Инеж. Верная себе, она стояла рядом беззвучно и неподвижно, спокойно наблюдая за Котом в поединке воль, которое он не мог не проиграть. Вскоре одно его ухо дернулось, а нос пошевелился в направлении пальцев Инеж. Каз подавил смешок. Похоже, не он один был неспособен сопротивляться притяжению этих темных глаз.

Инеж позволила Коту осторожно обнюхать ее руку, а потом мягко прикоснулась к его щеке. Он отдернулся прямо в ладонь Каза, пугливый и подозрительный, но не убежал и не попытался укусить. Каз подбадривающе согнул пальцы в его шерсти, и, видимо, этого было достаточно, чтобы успокоить его. По-прежнему держа ладонь Инеж в своей, словно чтобы заверить Кота, что она не причинит ему вреда, он направил ее пальцы к затылку Кота, и на этот раз животное не отпрянуло. Каз отпустил руку Инеж и смотрел на нее, пока она осторожно пробегала пальцами по шерсти Кота, на ее лице расцветала улыбка. Кот встряхнулся, чтобы снять оставшееся в его маленьком теле напряжение, а потом вяло потерся мордочкой о ее ладонь. Она восторженно хихикнула.

— Приятно познакомиться, Кот.

Каз заметил, что она продолжает прикасаться легко, мягко проводя пальцами по черному пуху, пока не нашла идеальный нажим, который нравился Коту. Только когда он привык к ней, Инеж осторожно подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть его. Кот тоже придвинулся, чтобы с любопытством обнюхать ее.

— Ты ему нравишься, — нисколько не удивившись, объявил Каз.

Инеж сморщила нос, когда Кот пощекотал ее усами, обе ее руки зарылись в шерсть по обе стороны от его мордочки, расточая ласки.

— Тебе просто надо было привыкнуть ко мне, да? — заговорщицки пробормотала Инеж, глядя в темные глаза Кота.

— Думаю, ты особый случай, — сообщил Каз, прислонившись к столу. — Он укусил Джеспера, когда в первый раз его увидел.

Инеж иронично посмотрела на него, но сначала позволила взгляду пройтись по его телу, выставленному на обозрение рядом с ней, не торопясь добраться до лица. Святые, он скучал по ней.

— Постарайся не гордиться так этим, — слегка пожурила Инеж.

— Ну, Джеспер сел на него, — добавил Каз, склонив голову.

Инеж обратила чрезмерно оскорбленное выражение обратно на Кота, который молча согласился, возмущенно моргнув.

— О, ну так не пойдет, — признала она своим самым мягким задабривающим тоном, заставив Кота закрыть глаза и замурлыкать как моторчик.

Сердце Каза совершенно растаяло, пока он наблюдал, как она присела на корточки рядом со столом, чтобы быть на уровне глаз Кота, даря ему, вероятно, лучшие в его жизни почесывания. Раньше Каз постарался бы проигнорировать это чувство, даже подавить — в те времена, когда принимал его за слабость. Теперь он был умнее. Каз никогда раньше не верил в везение и не верил до сих пор, но иногда, когда он смотрел на Инеж, это потрясало до самого основания ту его часть, которая всё ставила под сомнение, тот тяжело завоеванный инстинкт не верить никому и ничему. Потому что как он мог, вопреки всем ожиданиям, получить такое счастье, если не благодаря чистому глупому везению? Он сжег бы этот город, весь мир до основания, чтобы снова найти его, если бы кто-нибудь осмелился его отнять. Глядя на блаженное выражение на мордочке Кота, он подозревал, что мелкий ублюдок сделал бы то же самое. Каз мог признать, что по крайней мере что-то общее у них есть.