Тени летнего времени (джен)

Снейп появился с Гарри на пороге своего дома в Спиннерс-Энде с внезапным хлопком аппарации. Переулок был пуст, как всегда, лишь свет фонаря слабо освещал старые кирпичные стены. Дом Снейпа выглядел так же уныло, как и вся улица: облупившаяся краска, грязные окна и покосившаяся дверь.

Когда Северус открыл дверь своего дома, он почувствовал странное напряжение. Этот дом всегда был его убежищем — тесным, угрюмым, но полностью подчиненным его одиночеству. Теперь же он собирался пустить сюда человека, которого он не мог игнорировать, но и терпеть мог с трудом.

— Входи, Поттер, — бросил Снейп, отпирая дверь.

Гарри шагнул внутрь, оглядываясь. В помещении было темно, холодно, и в воздухе стоял слабый запах сырости, смешанный с чем-то резким — скорее всего, остатки какого-то зелья. Узкая гостиная была захламлена: полки ломились от книг, старый диван выглядел так, будто вот-вот рассыплется, а на полу валялись свитки пергамента.

Снейп щелкнул пальцами, и в комнате зажглись лампы.

— Садись, — приказал он, указав на диван.

Гарри медленно сел, скрестив руки на груди. Он уже не выглядел таким разозленным, как в магазине, но из его взгляда не исчезла настороженность.

Северус бросил мантию на спинку стула, а затем молча направился к шкафу, откуда достал чайник. Его движения были точными, почти механическими. Всё в этом человеке — от его строгой осанки до жесткого взгляда — говорило о человеке, который привык к одиночеству, который жил в мире, где для чувств не осталось места.

Но именно это одиночество, казалось, делало его тем, кто он есть. Снейп чувствовал себя комфортно только в своем замкнутом мире, где не нужно было ничего объяснять. В мире, где его боль и прошлое оставались за закрытой дверью.

— Чай? — сухо спросил он, не поворачиваясь.

Гарри лишь пожал плечами.

Через пару минут на столе перед ним появилась чашка. Снейп сел напротив, скрестив руки на груди. Некоторое время они сидели молча. Гарри пытался сосредоточиться на чашке, избегая тяжелого взгляда, который пронзал его насквозь.

— Вы хотите читать мне лекции? — наконец пробормотал Гарри, не выдержав тишины.

Снейп посмотрел на него. Его взгляд был тяжелым, но не таким ядовитым, как обычно.

— Лекции, Поттер, это то, что должны читать разумным людям, способным извлекать из них уроки. С тобой же, очевидно, нужен другой подход.

Гарри нахмурился, но промолчал.

— Ты думаешь, я вытащил тебя из той грязной дыры просто так? Ты думаешь, я не знаю, что с тобой происходит, Поттер? — наконец заговорил Снейп. — Думаешь, я не вижу, как ты разрушаешь себя?

Он резко замолчал, будто сдерживая эмоции. Гарри был ошеломлен.

— Вы за мной следили? — прошептал он.

Снейп усмехнулся.

— Не преувеличивай. Следить за тобой — последнее, чем я хотел бы заниматься. Но, учитывая твою склонность к катастрофам, кто-то должен был убедиться, что ты не покончишь с собой, впутавшись в очередную глупость.

Он бросил взгляд на рамку с фотографией, стоящей на столе. Гарри заметил фотографию внутри. Молодая Лили Эванс улыбалась, стоя на фоне школьного двора.

— Я был другом твоей матери, — произнес Снейп после паузы, его голос стал чуть тише. — Мы выросли вместе. Она была… лучше, чем кто-либо из тех, кого я знал. Умная, добрая, искренняя. И она видела во мне что-то, что никто другой не замечал.

Его голос стал тише.

— Лили была моим другом, Поттер. Единственным другом. А я… я разрушил это. По собственной глупости, гордости. И я потерял её.

Гарри смотрел на него, затаив дыхание. Он никогда не видел Снейпа таким. Это было… странно.

— Я дал себе слово, — продолжил Снейп. — Что сделаю всё, чтобы защитить её сына. Чтобы хоть как-то исправить то, что сделал.

Гарри поднял взгляд. Он впервые слышал, чтобы Снейп говорил о ком-то таким тоном.

— Пусть даже я ненавижу твоего отца… но ты — её часть. И, к сожалению, сейчас я единственный, кто может тебя удержать от полного падения.

Гарри почувствовал комок в горле. Ему хотелось сказать что-то колкое, чтобы защититься, но вместо этого он сдавленно выдохнул:

— Почему вам вообще не всё равно? Вы ненавидели меня с первого дня в школе.

Снейп посмотрел на него с той же смесью презрения и… чего-то, что Гарри не мог понять.

— Я ненавидел твоего отца, Поттер. Его высокомерие, его вечные шутки, его способность унижать других ради развлечения. Ты напоминаешь мне его — но только отчасти. Когда я смотрю на тебя, я вижу не только Джеймса, но и Лили. А ты… ты теряешь её часть в себе. Ты позволяешь своему горю разрушать тебя, и это недопустимо.

Гарри резко встал.

— Вы не понимаете, каково это! — выкрикнул он. — Вы думаете, я хочу таким быть? Вы вообще знаете, каково это — потерять всех, кто хоть немного заботился обо мне? Я… я не могу, — выдавил Гарри, пряча лицо в ладонях. — Я не знаю, как это всё пережить.

Снейп наклонился вперед, и его голос стал почти шепотом.

— Ты не обязан справляться один, Поттер. Я знаю, ты привык, что все ждут от тебя чудес. Что ты сам должен быть этим чудом. Но это ложь. Ты человек. И если никто другой не скажет тебе это, то скажу я: ты не обязан быть идеальным.

Его голос стал почти шепотом, но в нем слышалась боль.

— В свое время, вместо того чтобы уничтожать себя, я нашел способ сделать что-то полезное. И тебе придется сделать то же самое, Поттер. Потому что иначе ты не выживешь.

Гарри смотрел на него, чувствуя, как что-то внутри сдвигается. Это был не страх и не злость. Это было понимание.

Снейп вздохнул, немного смягчившись.

— Ты остаешься здесь. Будешь под моим присмотром. — продолжил Снейп, поднимаясь. — Ты будешь работать. Чистить. Читать. Учиться. Я не буду с тобой нянчиться, Поттер, но я не позволю тебе разрушить себя. Не только ради Лили. Ты больше не ребенок, Поттер, но до взрослого тебе ещё далеко.

Гарри посмотрел на него. Впервые за долгое время в его глазах была не злость, а… благодарность.