Вайолет Старк (гет)

Как ни крути, а жизнь продолжалась. Вайолет регулярно виделась с матерью, и иногда они собирались и втроём вместе с отцом. Даже Энтони на удивление держал своё слово. Правда, лишь некоторое время.

Подходил уже тринадцатый день рождения Вайолет — день, начиная с которого она уже официально будет считаться подростком. Этот праздник ей хотелось отметить с небывалым размахом. На сей раз родители не просто спросили, каким она видит данное событие, а позволили ей самой организовать его так, как пожелает. И наложили лишь два запрета: несовершеннолетние не пьют напитки непредназначенные для них и нельзя громить дом или любое другое место, где всё будет происходить. Впрочем, подобные вещи и без того не прельщали Вайолет.

Всё, чего она желала помимо шикарной вечеринки: увидеть свою лучшую подругу — Кейт. Они, конечно, созванивались и общались по видео-чату. Но Вайолет хотела увидеть её в живую, так что, начиная рассылать приглашения, в первую очередь связалась с ней и написала:

«Привет, Кей, хочешь придти на мой тринадцатый день рождения?»

На что получила от неё несколько неожиданный ответ:

«Прости, Ви, но так как моя семья обеднела, я не смогу подарить тебе достойный подарок».

«Да ладно, для меня главное не подарок, а внимание!» — постаралась Вайолет урезонить подругу. — «У меня есть всё, о чём я могла бы мечтать. Так что подарки — традиция, не больше».

«Ну не знаю...» — выразила Кейт сомнения. — «Там же будет много гостей из богатых семей вроде твоей. Наверняка все придут одетые с иголочки. А мне нечего надеть, чтобы сравниться с ними».

«Тогда, я заранее устрою тебе поход по лучшим бутикам и что-нибудь подберём тебе», — продолжила будущая именинница, не теряя энтузиазма.

«А причёска и всё такое?» — спохватилась Кейт.

«Значит, ещё и в салон красоты заедем», — вновь предложила решение неунывающая Вайолет.

«Извини, я так не могу. Я не попрошайка, да и за мелкими братьями нужно приглядеть», — ответила ей подруга после несколько затянувшейся паузы.

«Ты моя лучшая подруга, мне для тебя ничего не жаль. Я могу даже оплатить няню для твоих братьев. Я всё устрою, только скажи, что ещё не так?» — ни в какую не сдавалась девочка, хотя и уже близкая к тому, чтобы расстроиться и разозлиться.

«Меня родители не отпустят», — добавила Кейт.

«Я могу и им устроить возможность побывать на празднике», — всё не унималась Вайолет.

Минута, две, пять, десять, полчаса.

Тишина.

— Вот чёрт! — выругалась Вайолет, поняв, что ответа не дождётся, и принялась писать и звонить подруге.

Но никакого ответа так и не последовало.

— Да что ж такое! — возмутилась она и приняла решение — приехать к Кейт и лично поговорить с её родителями.

* * *

Перед тем как отправиться в гости к лучшей подруге, Вайолет ещё попыталась дозвониться отцу, но у того был отключен телефон. Мама тоже не отвечала на звонок. Казалось, в одно мгновение весь мир настроился против неё.

«Но ничего», — сказала она себе мысленно, — «Старки не сдаются!»

Вскоре Вайолет уже была в офисе отца. Но в кабинете она наткнулась лишь на его секретаршу — Поттс, с которой не то чтобы близко знакома, но они знали друг о друге кто они такие.

— Вы случайно моего отца не видели? — бесцеремонно поинтересовалась Вайолет, обойдясь без какого-либо обращения.

— Он сейчас очень занят. Ему что-нибудь передать? — последовал вежливый ответ.

— Нет, спасибо. Я сама с ним поговорю, когда он вернётся домой, — поверхностно ответила Вайолет и ушла.

* * *

Так как родители Вайолет вновь оказались слишком занятыми, стало ясно, что ей действительно ничего не остаётся кроме как взять инициативу в свои руки. Она, конечно, могла бы поступить совершенно опрометчиво и полететь на вертолёте. Но ей хотелось доехать до дома Кейт, не привлекая к себе излишнее внимание. Так что лучшим вариантом виделся вызов такси.

Вайолет уже открыла приложение на телефоне, когда чёрный, неброский, но явно дорогой седан плавно подкатил к тротуару. Окно пассажирской двери опустилось, и в нём показалось знакомое лицо.

— Вайолет? — спросил мужчина. Он был одет в безупречный костюм, а его улыбка была спокойной и дружелюбной. — Кажется, мы виделись на последнем корпоративе Старк Индастриз. Обадайя Стейн, советник вашего отца по ряду вопросов. Вы, кажется, в затруднении?

Вайолет насторожилась. Она действительно смутно помнила этого человека — он всегда был где-то на фоне, в кабинете отца или на мероприятиях, тихий и учтивый. Ничего плохого о нём она никогда не слышала. Напротив, отец однажды обронил, что «Стейн мыслит на десять шагов вперёд».

— Мистер Стейн, — кивнула она, всё ещё оценивая ситуацию. — Я… мне нужно к подруге. Родители заняты, я вызвала такси.

— И позвольте мне избавить вас от этого, — мягко сказал Обадайя, жестом указывая на заднее сиденье. — Я как раз еду в том направлении. Будет безопаснее, чем в случайной машине. Ваш отец, уверен, был бы мне только благодарен.

Последний аргумент подействовал. Мысль о том, что она делает что-то опасное, и что взрослый, знакомый отцу человек, предлагает решение, перевесила остаточную осторожность. Она кивнула и села в машину.

Поездка началась с невинных вопросов о школе и дне рождения. Но затем Обадайя плавно сменил тему.

— Вы знаете, Вайолет, мне всегда нравилась ваша решимость, — сказал он, посмотрев в окно. Его голос приобрёл задумчивые, почти отеческие нотки. — Вы настоящая Старк. Это не просто фамилия, это… наследие. Ответственность. Ваш отец строит империю. Но империи нужны не только строители, но и дальновидные наследники.

— Наследники? — переспросила Вайолет, чувствуя, как разговор уходит в незнакомую, глубокую воду.

— Именно, — кивнул Обадайя. — Мир меняется. Старые методы, грубая сила, бесконечное расширение… они создают уязвимости. Недовольных. Ваш отец — гений, но он зашорен своим прошлым. Он видит угрозы только в виде конкурентов или правительств. Он не видит, что самая большая угроза может прийти изнутри системы, которую он создал. Или что спасение может прийти оттуда же.

Он сделал паузу, дав словам проникнуть в сознание.

— Я наблюдаю за вами. Вы ищете искренности в мире, где всё покупается и продаётся. Вы пытаетесь договориться, когда другие силой ломают препятствия. Это ценно. Это новый тип мышления, который нужен будущему Старк Индастриз. — Его взгляд в окно стал пристальным, анализирующим. — Вопрос в том, готовы ли вы принять это наследие, когда придёт время? Или вы позволите устаревшим представлениям вашего отца похоронить потенциал, который вы в себе носите?

Его слова были обёрнуты в лесть и заботу, но в них сквозила холодная оценка. Обадайя не просто вёл беседу. Он проводил стресс-тест. Он видел в Вайолет не ребёнка, а переменную в своём уравнении. Цель его была проста: понять, может ли эта умная, идеалистичная девочка, обиженная на отца, стать в будущем более управляемой и лояльной фигурой во главе империи, чем упрямый и непредсказуемый Энтони Старк. Или же её чувство семьи и моральные устои сделают её такой же неудобной, как и он. Второй вариант потребовал бы иных, более радикальных решений.

Машина подъехала к скромному дому Кейт.

— Подумайте над моими словами, Вайолет, — сказал Обадайя, когда она выходила. Его улыбка снова стала просто дружеской. — И с днём рождения. Помните, двери моего офиса всегда открыты для… перспективного разума.

Дверца закрылась, и чёрный седан бесшумно растворился в потоке машин. Вайолет стояла на тротуаре, чувствуя, как тяжесть взрослых решений и чужих планов легла на её плечи поверх простого желания увидеть подругу. Разговор был окончен, но оценка, только что проведённая в салоне того автомобиля, — только начиналась.

* * *

Стоило Вайолет остаться в одиночестве перед входом в дом лучшей подруги, как она сначала нахмурилась, а затем в её взоре проявилась решительность, и она крепко сжала кулаки. Потом выдохнула, собравшись с силами, и нажала кнопку звонка.

Ей открыла рыжеволосая девушка, и едва заметив, перед кем так опрометчиво распахнула дверь, поспешила её закрыть. Но Вайолет успела подставить ногу в проём и помешать подруге, свершить задуманное.

— Кейт, что случилось? — поинтересовалась она, пытаясь протиснуться в дверной проём и войти в дом.

— Впусти меня, я хочу просто поговорить! — потребовала Вайолет.

— Я тебя не приглашала, уходи, — тихо попросила расстроенная Кейт, пытаясь вытолкнуть подругу наружу.

— Ну, ты же моя лучшая подруга! — начала злиться будущая именинница. — Я всё устрою, тебе не нужно ни о чём беспокоиться. Ты единственный человек, кого я вообще хочу видеть на своём дне рождения! — закончила она едва не в слезах.

— Ты не понимаешь, — вопреки грусти и тихому голосу, слова Кейт прозвучали как гром среди ясного неба. — Даже если благодаря твоей «помощи» у меня всё будет по высшему разряду, это будет обманом, и среди по-настоящему богатых я буду чужой на этом празднике.

— Ладно, можешь приходить без всей этой мишуры. Мне не нужны подарки и мне всё равно как ты будешь выглядеть. Я просто хочу видеть тебя. А если кто обидит, я ему устрою. Мне ничего для тебя не жаль, — постаралась Вайолет хоть как-то спасти ситуацию.

— Нет, Ви, ты просто эгоистка, — огорошила её Кейт.

— Ты не для меня стараешься, — продолжила она, пользуясь шоком подруги, которая, кажется, скоро перестанет таковой являться. — Ты привыкла получать желаемое, и только потому так настойчива. Тебя не волнуют мои чувства.

— Я готова всё делать так, как ты хочешь! — вновь попыталась Вайолет хоть что-то сделать, чтобы как-то остановить подступающее отчаяние.

— Делай что хочешь, я не приду, — Кейт наконец нашла в себе силы твёрдо и чётко обозначить границы.

— Уходи и забирай с собой свой эгоизм, дрянь, — добавила она и всё-таки сумела вытолкнуть бывшую лучшую подругу на улицу.

— Но, Кейт! — крикнула Вайолет уже через дверь. — Кееееейт! — она едва ли не была готова умолять. Но внезапный приступ гордости преломил настроение и направил дальнейшие слова по совсем иному вектору:

— Ну и пошла ты к чёрту! Мне не нужны глупые безденежные друзья!

Возвращалась домой Вайолет в расстроенных чувствах теперь уже на такси. С водителем она обсудила исключительно деловые вопросы: куда ехать и сколько это стоит? В остальном она всю дорогу была сосредоточена лишь на сдерживании слёз. Никто не должен был видеть, как она плачет.

По пути домой голову Вайолет то и дело посещали дурные мысли. Она даже от водителя ожидала подвоха: что он завезёт её в какую-нибудь глушь, и сделает что угодно. Ну, так, чтобы добить несчастьями для полного комплекта. Боевые искусства боевыми искусствами, но она всего лишь двенадцатилетняя девочка. Но к счастью, обошлось, и она добралась до дома без происшествий.

* * *

Дома Вайолет застала лишь слегка взволнованную мать. С ней ей тоже говорить не хотелось, поэтому она попыталась проскочить мимо мамы и скрыться в своей спальне, где, наконец, могла бы предаться горю.

Мать, сидящая на кухне с чашкой чая, подняла голову и встретила её обеспокоенным взглядом, но Вайолет только кратко кивнула, пытаясь не пересекаться с ней взглядами. Внутри неё бушевали чувства, которые не вызывали желания что-либо объяснять или делиться своей болью.

Проходя мимо матери, Вайолет старалась не обращать внимания на её осторожно высказанный вопрос, который так и остался без ответа.

— Всё в порядке? — не удержалась женщина. Её голос был полон заботы, но девочка уже не верила, что кому-то был интересен её внутренний мир.

Войдя в спальню, Вайолет закрыла за собой дверь. И только тогда смогла вздохнуть полной грудью. Это был уголок, где она могла закрыть все двери от внешнего мира — от его требований и ожиданий. Но не от того, что таится в собственном сердце. Вайолет опустилась на кровать, обняв колени, и позволила истощённой душе излиться эмоциями. Слёзы, сдерживаемые так долго, наконец, нашли выход, и она пустилась в тихий плач, стараясь забыть о том, что её терзает или, по крайней мере, не думать об этом.

Вайолет упорно отказывалась верить в то, что у неё больше нет лучшей подруги — единственного человека, кого она вообще хотела видеть на своём дне рождения за исключением родителей. Той, для кого она была готова сделать всё что угодно, только чтобы пригласить на праздник. А теперь ей уже и не хотелось никакого праздника.

Вайолет вспомнила, как Кейт улыбалась, её смех, который вызывал у неё ощущение счастья. Но теперь, когда их пути разошлись, то светлое мгновение уже стало далеким, как тень, проскользнувшая мимо. А привычный мир рассыпался на глазах, словно карточный домик.

Подруга, с которой они вместе с пелёнок и с которой они делили тайны, мечты и надежды, вдруг разругалась с ней в пух и прах, словно они никогда и не были подругами. Вайолет кинула взгляд на стену, украшенную совместными фотографиями — теперь этот коллаж служил, не напоминаем о совместных праздниках, а мрачным свидетельством её утраты.

Вайолет долго сидела на кровати, погружённая в мрачные мысли. Время тянулось медленно, и каждая секунда только углубляла её страдания. Она не понимала, как всё это могло произойти. Разве можно было просто так разорвать такую крепкую связь? В их дружбе было столько вложено — любви, доверия, поддержки. Но теперь вместо этого осталась лишь пустота и чувство вины.

«Может быть, я действительно была эгоисткой?» — думала Вайолет. Все эти идеи о дне рождения, о празднике с множеством развлечений и подарков были для неё естественным желанием, и потому она не могла понять: «Но что эгоистичного в желании отметить день рождения так же весело как всегда? Это ведь мой праздник. Неужели так сложно просто не портить его?»

Вытирая слёзы, Вайолет поднялась и подошла к стене с фотографиями. Она провела пальцами по лицам, запечатлённым на снимках. Вот они стоят на пляже, смеются под ярким солнцем, строят песчаные замки и мечтают о будущем. И где же это будущее теперь? Как они до этого дошли? В памяти снова всплыла сцена с дверью: Кейт, распахнувшая её на миг, а затем — холодный ветер, ударивший в лицо от того, как быстро эта дверь закрылась. Словно пощёчина.

«Возможно, мне стоит как-то извиниться», — раздумывала Вайолет. Она знала, что это будет трудно, но оставить всё так, как есть, она не могла. В глубине души она всё ещё верила в ту дружбу, что связывала их столько лет.

Выдавив из груди глубокий вздох, Вайолет решительно взяла в руки телефон.

«Нужно написать, позвонить», — мелькнула мысль в её голове. Но её рука замерла на мгновение, и она двинулась к ноутбуку. Необходимо было вначале обдумать каждое слово — каждую букву. Она не могла позволить себе снова ошибиться.

Пока Вайолет набирала текст, внутри неё нарастало волнение. Каждое слово рождалось с трудом, но она знала, что должна объясниться, признать свои ошибки и искренне попросить прощения. Её сообщение было простым, но полным чувств:

«Кейт, мне очень жаль. Я думала только об идеальном празднике, забыв о твоих чувствах. Я сделала неверный выбор, и мне важно, чтобы ты это знала. Ты значишь для меня очень много. Давай как-нибудь просто поговорим. Я не хочу на тебя давить и не хочу тебя терять. Да ну все эти праздники — такие глупости не должны рушить дружбу».

После отправки сообщения Вайолет захлопнула крышку ноутбука, словно отсекая себя от только что написанного текста. Теперь оставалось только ждать ответа, но ожидание казалось невыносимым. Она ходила из угла в угол по комнате, то поглядывая на телефон, то отворачиваясь от него, боясь увидеть, что на экране по-прежнему нет никаких уведомлений. То открывала ноутбук и проверяла, нет ли там чего.

Время тянулось мучительно медленно. Чтобы хоть как-то отвлечься, Вайолет решила заняться чем-нибудь, что обычно приносило ей удовольствие. Она попробовала почитать книгу, но слова прыгали перед глазами, не складываясь в осмысленные предложения. Попыталась послушать музыку, но любимые мелодии казались фальшивыми и раздражающими. А на творческие порывы не имелось должного вдохновения. Ничто не могло заглушить ту душевную боль, что она испытывала.

В конце концов, Вайолет сдалась и просто уселась на подоконник, устремив взгляд вдаль. За окном простирался город, окутанный вечерними сумерками. Она наблюдала за мелькающими огнями машин, за силуэтами прохожих, спешащих по своим делам, и чувствовала себя совершенно одинокой в этом огромном мире.

* * *

Внезапно в комнату постучались. Вайолет вздрогнула и обернулась. На пороге стояла её мать, с виноватой улыбкой на лице.

— Можно войти? — тихо спросила она.

Вайолет молча, кивнула, не в силах произнести ни слова. Мать вошла и присела рядом с ней на подоконник. Некоторое время они сидели в тишине, глядя в окно.

— Я знаю, что тебе сейчас нелегко, — наконец произнесла мать, нарушив молчание. — Я видела, как ты вернулась домой.

Вайолет опустила голову, не желая встречаться с её взглядом.

— Я понимаю, что тебе хочется побыть одной, но я подумала, что тебе, возможно, нужно с кем-нибудь поговорить, — продолжила мать. — Иногда, когда нам больно, порой достаточно просто выговориться, чтобы стало легче.

Вайолет подняла глаза на мать. И заметила в её взгляде искреннюю заботу и сочувствие.

— Я… я поссорилась с Кейт, — прошептала Вайолет, и её голос дрогнул. — Она… она сказала, что я эгоистка.

Мать обняла её за плечи и прижала к себе.

— Милая, я уверена, что это не так. Ты просто хотела сделать ей приятное. Иногда мы допускаем ошибки, но это не значит, что мы плохие люди.

— Но она сказала, что я не понимаю её, — продолжала Вайолет, захлебываясь слезами. — И, наверное, она права. Я думала только о себе и о своём дне рождения.

— Вайолет, ты ещё очень молода. Ты учишься понимать других людей и мир вокруг. И это нормально, что ты иногда ошибаешься. Главное — признавать свои ошибки и стараться их исправить.

Мать вытерла её слёзы и посмотрела ей в глаза.

— Я горжусь тобой, Вайолет. Ты сильная и умная девочка. Я уверена, у вас с Кейт ещё всё наладится.

Вайолет обняла в ответ мать, чьи слова согрели её сердце и вселили надежду.

— Спасибо, мама, — прошептала она. — Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, моя дорогая.

Они ещё немного посидели вместе, молча, обнимаясь. А потом мать предложила Вайолет выпить чаю и посмотреть какой-нибудь фильм. Вайолет согласилась. Проведя вечер с матерью, она почувствовала себя немного лучше. Хотя боль от ссоры с Кейт не прошла полностью, она немного отступила.

Ночью Вайолет долго не могла заснуть. Она ворочалась в постели, и несколько раз вставала, то и дело, проверяя телефон и ноутбук. Ответа от Кейт всё не было. И отец до сих пор не вернулся домой, хотя уже должен был. Наконец, измученная тревогой, она уснула.

* * *

Утром Вайолет проснулась с тяжёлым сердцем. Первым делом она схватила телефон. Но уведомлений по-прежнему не было. Затем проверила ноутбук. Там тоже ничего не пришло от Кейт. Она лишь обнаружила себя в чёрном списке.

У Вайолет похолодело в животе. Черный список... Это означало, что Кейт не просто обижена, она действительно не хочет больше иметь с ней ничего общего. Надежда, которая едва забрезжила накануне вечером, угасла окончательно.

Вайолет встала с кровати и поплелась в ванную. В зеркале на неё смотрела бледная, измученная девочка с покрасневшими от слёз глазами. Она умылась холодной водой, но это мало помогло. Она по-прежнему чувствовала себя разбитой и опустошённой.

Только одно принесло ей толику радости в это утро — она наконец-то увидела отца. Ей не было известно, получится ли отменить день рождения, только из-за того, что не придёт Кейт, так что ей казалось важным сообщить, что не хочет ничего праздновать.

— Папа, — грустно обратилась к нему Вайолет. — Я не хочу никакого праздника. Может, отменим его?

— Почему? — удивился Энтони, повернувшись к ней. — Ты ведь всегда любила отмечать дни рождения. К тому же уже приглашены очень важные гости и торт заказан. Мы уже не можем ничего отменить.

— Но моя лучшая подруга не хочет приходить, — ответила Вайолет с выступившей влагой на глазах. — Без неё в этом нет смысла.

— Послушай, — отец мягко положил ладони ей на плечи, и его взгляд стал максимально сосредоточенным на ней. — Если ты сделала всё возможное для сохранения дружбы, но подруга настолько упряма, что не способна принять твою помощь и не принимает даже искренних извинений, забудь о ней — она не достойна твоей дружбы.

— Но мы с ней с пелёнок вместе, как сёстры, — слова отца лишь сильнее расстроили Вайолет. Она не хотела, чтобы всё так закончилось. Не желала отступать, хотя уже и не знала, что делать.

— Она сделала свой выбор, а твоя жизнь продолжается, и должна продолжиться без таких людей.

Вайолет не проронила ни звука, но на её щеках внезапно возникли мокрые дорожки.

— Ты не понимаешь! — её голос сорвался на шёпот, полный отчаяния. — Это не просто «человек», это Кейт. Я не могу просто так отбросить всё, что нас связывало. Это всё равно, что отрезать себе руку. Мы так хорошо проводили время вместе... а теперь я для неё — просто никто, чужой человек в чёрном списке.

Энтони замолчал, глядя на слёзы, которые его дочь даже не пыталась вытереть. Он вдруг ясно вспомнил свою первую взрослую потерю и понял, что сравнил её с пустяковой ссорой.

Она тоже ничего не говорила, лишь всхлипывая. Энтони, видя не детскую обиду, а настоящую горечь утраты, смягчился. Он обнял её, уже не пытаясь давать советы.

— Прости, солнышко. Я просто не хочу, чтобы тебе было так больно. Я вижу, что это серьёзно. Давай так: праздник состоится. Не для гостей, а для нас. А про Кейт... дай ей время. Иногда людям нужно отдалиться, чтобы всё обдумать. А тебе — просто пережить это. Я с тобой.

Его слова не забрали её боль, но в них появилась тихая гавань, где можно было переждать бурю. Как и в его мягких объятиях.

— Ладно, отметим, — тихо и невыразительно согласилась Вайолет, будто не веря, что говорит это.