Хозяйка ветра и света (гет)

Ясь был невероятно предупредителен, заботлив и ласков, старался развлекать Мариллу, видимо, чтобы отвлечь ее от переживаний. Но тоска всё равно не оставляла ее, и она пыталась заглушить ее работой.

В конце лета — к тому моменту Ясь стал уже известным травником — они переселились в Липовец. Его персонально пригласили занять должность главного травника. Глупо было бы отказываться от такой возможности. Связанные с переездом хлопоты, заботы об обустройстве нового дома, знакомство с новыми соседями немного отвлекли Мариллу. Дом они получили роскошный по сравнению с тем, что занимали в Коростене: двухэтажный, просторный, с шатровой крышей, фигурными водостоками и дюжиной вертушек и флюгеров. Настоящий терем. Но внутри совершенно безликий. И Марилла принялась увлеченно создавать уют: вышивала салфетки для стола, покупала посуду и кое-какую мебель.

А потом она узнала, что беременна, и это придало ее жизни новый смысл. Буквально возродило из пепла.

Ясь обрадовался новости до умопомрачения и отправился с друзьями в бар отмечать это событие. Грядущее появление наследника, как он выразился.

— А если родится девочка? — с улыбкой спросила Марилла.

Ясь помотал головой.

— Будет пацан. Я точно знаю.

— Главное, что ты в это веришь, — насмешливо ответила она, но переубеждать не стала. Главным образом потому, что тоже чувствовала — будет мальчик.

Проводив Яся, она отправилась в лабораторию. Марилла всегда любила дело травницы. А теперь оно к тому же оставалось единственным, что связывало ее с прежней жизнью. Аккуратно нарезая травы, она тихонько пела для своего еще нерожденного ребенка. Она, конечно, никогда не была Поющей, а теперь и крайной больше не была, но всё равно считала, что это пойдет ребенку на пользу.

* * *

Ивар родился в мае. И впервые взяв сына на руки, Марилла подумала, что вот сейчас она абсолютно счастлива. Всё, что она пережила, стоило того, чтобы получить это невероятное чудо.

Теперь забота о пациентах легла на одного Яся, поскольку сын полностью занимал Мариллу, не оставляя ни времени, ни сил ни для чего другого. Тем более, что Варка был очень беспокойным ребенком, и ей приходилось часами носить его на руках, чтобы убаюкать.

Все как один твердили, что он похож на нее — просто копия. А Марилле чем дальше, тем больше казалось, что он непостижимым образом похож на Рарку. От нее ему достались только синие глаза и светлые, почти белые волосы. Ну да, между Мариллой и Раркой было дальнее родство, они оба принадлежали к роду Ар-Морран, и оба обладали одним типом внешности, но всё же… Впрочем, наверное, этого было достаточно, чтобы все видели в Варке сходство только с ней. Оно и к лучшему. Потому что этот феномен Марилла не могла объяснить и самой себе, а каково было бы объяснять кому-то еще? Особенно Ясю.

По мере того, как Ивар подрастал, Марилла всё больше замечала, что на Рарку от похож не только внешне. А когда ему было три года, он чуть не довел ее до сердечного приступа.

В тот день Марилла гуляла с сыном по палисаднику их дома, они рассматривали цветы и деревья, чирикающих в ветвях птиц. И вдруг Варка запел. Высоким детским чистым голосом. Он еще нечетко выговаривал слова, но ноты брал абсолютно точно. Это была детская песенка, которую Марилла пела ему, когда его надо было успокоить.

И сейчас Варка стоял, держась за ее руку, смотрел в небо, затянутое облаками, и пел. Небо начало постепенно очищаться, блеснул солнечный луч, показался кусок синевы. Конечно, это было простым совпадением. Конечно. Но этот голос. Рарка пел точно так же — с раннего детства, еще до того, как поняли, что из него вырастет Поющий крайн. Сердце болезненно сжалось, и Марилла едва сдерживала слезы, глядя на сына.

Вскоре выяснилось, что петь Варке нравится гораздо больше, чем говорить. Ясь был этим не слишком доволен. Он считал, что песенки — для девчонок. Но, к облегчению и благодарности Мариллы, не пытался запретить Варке петь.

Сын стал ее смыслом, ее светлым лучиком и радостью, которая разгоняла тучи зачастую нелегкой жизни, проходившей в постоянной угрозе годами длившейся войны. И всё же тщательно подавляемая тоска никогда полностью не уходила из сердца.

* * *

В тот год Липовец опять оказался в осаде.

— Не впервой, — пожал плечами Ясь.

Он особенно не беспокоился — считал, что пережили первую осаду, переживут и вторую. И вообще, война длится уже столько лет, то подступая к Липовцу, то откатываясь, что вряд ли на этот раз что-то изменится. А вот Марилла чувствовала, что надвигается нечто страшное.

Война действительно длилась очень давно — примерно с тех пор, как крайны покинули людей. Самозванец пытался сбросить короля, король пытался разбить самозванца. Без какого-либо заметного результата с той или другой стороны. Но вечно это продолжаться не могло, тучи сгущались, и Марилла уже почти видела готовую разразиться катастрофу.

Больше всего она боялась за Варку. А вот его самого, похоже, беспокоил только новый учитель верификации. Если бы не осада и связанное с ней ужасное предчувствие, Марилла посмеялась бы.

И за что они так невзлюбили нового учителя? За то, что в качестве наказания тот заставлял их сочинять оды в честь Его Ныне Царствующего Единственно Подлинного Величества Анастаса Заступника? Или просто потому что жалели об уходе прежнего учителя? Крысой прозвали… Марилла до сих пор даже не слышала от Варки его имени, только прозвище это дурацкое.

— Да за что ты его так не любишь? — спросила однажды Марилла, когда Варка в очередной раз пожаловался, какой тиран и деспот достался им вместо чудесного господина Грима.

— Знаешь, что он с Ланкой сегодня сделал? — возмущенно ответил Варка. — Она пришла с модной прической — ну, знаешь, такой замысловатой с бабочками, — и после короткой паузы самодовольно добавил: — Я сам ей тех бабочек наловил.

Марилла невольно улыбнулась. Варка вырос красивым мальчиком, и девочки бегали за ним стаями. Как за Раркой когда-то. А он милостиво удостаивал вниманием. Опять же как… Марилла решительно оборвала эту мысль и сосредоточилась на рассказе сына.

— Ну и вот. Крыса взял и ободрал с нее всех бабочек. И сказал, что приводит ее голову в соответствие с Уставом Королевского Лицеума, — последние слова Варка произнес, явно передразнивая тон учителя.

Марилла покачала головой.

— Формально он прав. Лицеум — не светский прием, из тех, что любит устраивать госпожа Град.

Варка только возмущенно фыркнул, нисколько не убежденный.

* * *

Однажды Варка пришел из Лицеума особенно сумрачный, и Марилла сразу заподозрила неладное. Подозрения только возросли, когда он первым делом спросил:

— Отец дома?

— Нет, у пациентов, — ответила она.

Варка вздохнул с явным облегчением, а потом посмотрел на нее с тем выражением, которое у него появлялось после очередной выходки. Марилла обреченно вздохнула. Сейчас скажет…

— Мам, Крыса хочет тебя видеть. То есть он велел привести родителей, но думаю, можно ведь обойтись без отца?

Марилла покачала головой, пытаясь выглядеть строгой, но знала, что ей это не очень-то удается — сын до жути напоминал ей Рарку в этом возрасте, и каждая его выходка, помимо всего остального, вызывала ностальгию. Интересно, госпожа Анна тоже постоянно спрашивала себя, что ей делать, чтобы приструнить уже наконец сына?

— Что ты еще натворил? — обреченно спросила она.

Варка тяжело вздохнул и состроил виноватое выражение лица, хотя виноватым себя явно не чувствовал.

— Принес спика и подложил его Крысе.

— Ивар! — на этот раз Марилла рассердилась всерьез. — Это уже не шутки! Спик сильно его покалечил?

Варка раздраженно фыркнул:

— Да ничего с ним не сделалось. Зажал спика умело — за голову прямо под рогами. Кроме того, наш спик безвредный совсем, если бы и укусил — не смертельно. Все орали, когда Крыса со змеем по классу ходил, а я не орал — чего мне собственного спика бояться? — Варка сокрушенно вздохнул. — Так он меня и вычислил. И теперь хочет видеть родителей. Видимо, воспитательную беседу проводить.

Марилла улыбнулась бы на его браваду и возмущение, но ее поразило другое. Этот новый учитель явно был не простым человеком. Простому человеку спик моментально откусил бы что-нибудь.

— Знаешь, теперь я тоже хочу познакомиться с твоим учителем версификации, — задумчиво произнесла она.

Варка тут же насторожился, видимо, поняв, наконец, что перегнул палку.

— Ты ведь не скажешь отцу?

Марилла тихонько засмеялась и потрепала его по светловолосой голове.

— Не скажу. Но ты пообещай мне, что прекратишь подобные выходки.

Варка насупился. В его планы такое обещание явно не вписывалось.

— Пошли уж, горе мое, — с легкой улыбкой сказала она. — Послушаем, что хочет мне сказать твой учитель.

Всё, что угодно она могла предположить, но только не это.

Едва войдя в зал для упражнений в версификации, Марилла сразу узнала его. Учитель Варки стоял посреди комнаты, с хмурым видом скрестив руки на груди, но при виде нее уронил их, уставившись на нее потрясенными широко распахнутыми такими родными глазами.

— Марилла, — выдохнул он, словно не веря сам себе.

Он сильно изменился. Больше не беспечный бесшабашный мальчишка, когда-то так старавшийся заслужить ее восхищение. Черты его лица стали резче, утратив юношескую мягкость, а сам он стал жестче, в нем чувствовалась горечь и тоска. Когда-то роскошная серебристая шевелюра превратилась в невнятного цвета неаккуратную косу, а дорогие наряды сменились столь же невнятным костюмом. Но это был он.

Марилла всхлипнула, прижав ладонь ко рту, а потом бросилась к нему.

— Рарка! — вцепившись в него изо всех сил, уткнувшись лицом в грудь, она плакала и смеялась одновременно. — Рарочка! Я думала, тебя в живых уже нет! Откуда ты здесь?

— Я искал тебя, Марилла, — прошептал он ей в макушку, прижав ее к себе так, что перехватило дыхание. — Все эти годы я искал тебя и уже отчаялся найти.

Она почувствовала, как он дрожит, и немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Он в свою очередь пожирал ее глазами, словно до сих пор не мог поверить. Одним движением распустил ей волосы, завернутые в привычный пучок, и в его зеленых глазах мелькнуло прежнее выражение нежного любования, с которым он всегда смотрел на нее.

— Пошли, — сказал Рарка, потянув ее к окну. — Улетим отсюда в Пригорье. Оставим этот проклятый грязный город.

Это резко отрезвило Мариллу. Улететь. От одного этого слова в сердце с новой силой вспыхнула безумная тоска, до сих пор успешно игнорируемая. Где то время, когда у нее были крылья, когда она могла летать? Слезы хлынули с новой силой. Она остановила Рарку возле окна, и тот удивленно повернулся к ней, глядя с тревогой и недоумением.

— Что?

Марилла покачала головой и тихо произнесла, глотая слезы:

— Я не могу. Не могу улететь с тобой.

— Почему?

— Ну, во-первых, я замужем, — начала она с более легкой темы. — И не собираюсь бросать своего мужа.

На лице Рарки мелькнуло разочарование. На мгновение он прикрыл глаза, а потом, глубоко вздохнув, снова посмотрел на нее:

— Замужем, — медленно произнес он, будто осознавая смысл этого слова, и спросил: — Что с тобой было после… после того бунта в Трубеже?

Марилла грустно улыбнулась и вкратце пересказала, как на них с Ясем напали, как она выхаживала его, как испугалась, что ее ищут, и они сбежали в Большие Лодьи.

Прислонившись спиной к стене, Рарка стукнулся об нее затылком.

— Это я искал тебя. Когда я вернулся и обнаружил, что мою мать убили, я… как с ума сошел — даже не помню, что творил, но в результате снес пол Трубежа. А придя в себя, почувствовал, что ты жива, и бросился тебя искать. Все эти годы я не переставал тебя искать. Если бы я только догадался… Почему мне ни разу не пришло в голову заглянуть в сторожку?

Марилла прикусила губу, борясь с новыми слезами. Они были так близко друг от друга и разошлись, даже не подозревая об этом. Если бы… Если бы… Она решительно отмела эти мысли. Что толку сожалеть о том, что уже произошло. Когда она снова посмотрела на Рарку, на его лице отчетливо было написано чувство вины. Она помотала головой: ты не виноват.

— А потом мы с Ясем поженились, — заключила Марилла и, опустив взгляд, тихо добавила: — И у меня больше нет крыльев. Я отказалась от них.

Она не решалась посмотреть на Рарку, но почувствовала, как он сильнее сжал ее ладонь.

— Неправда! — в ужасе воскликнул он.

И Марилла вскинула глаза, встретив его неверящий взгляд.

Он всматривался в ее лицо так, словно только сейчас увидел по-настоящему.

— Невозможно, — воскликнул он. — Немыслимо, — и, сделав очевидный вывод, с яростью добавил: — Как он посмел?!

— Не говори так, — всхлипнула Марилла и попыталась объяснить свои мотивы: как она решила, что отказаться от крыльев будет лучше для них обоих.

Рарка ее объяснения, конечно же, не воспринял и по-прежнему считал виноватым Яся. Сверкнув глазами — о, такой до боли знакомый взгляд, всегда предшествовавший очередному сумасбродству! — он подхватил ее на руки и повернулся к окну. Марилла даже опомниться не успела.

— Я понесу тебя. Мне не трудно, — с упрямой решимостью заявил он.

Марилла покачала головой, положила ладонь ему на плечо и повторила:

— Я не могу. Скажи лучше, что еще натворил мой мальчик?

Рарка замер, посмотрев на нее сначала с непониманием, а потом с осознанием. И отчаянием. Медленно поставив ее на пол, он отступил на шаг — и на мгновение Марилла почувствовала сожаление о том, что его руки больше не обнимают ее, — и потрясенно уставился на нее. Марилла снова заплакала. Рарка тут же бросился ее утешать — прижал к себе, погладил по волосам.

— Не надо, не плачь, — шептал он. — Я сделаю всё, что захочешь. Я могу забрать и Яся с Иваром, только давай уйдем отсюда — этот город скоро потонет в огне и крови.

Вместо того, чтобы успокоиться, Марилла разрыдалась еще сильнее.

— Защити моего мальчика, Рарка, — попросила она. — Обещай, что позаботишься о нем.

— Обещаю, — вздохнул он.

А потом она вырвалась из его объятий и ушла, оставив позади кровоточащий кусок своего сердца. До выходки Варки разговор так и не дошел.

Этот последний ждал в коридоре, обеспокоенно хмурясь. Ни слова не говоря — она сейчас и не смогла бы ничего произнести, — Марилла потянула Варку к выходу. Ее колотило, и до дома она добралась, только потому, что опиралась на его плечо. Сама точно не дошла бы. Ноги подкашивались, хотелось просто осесть на землю и зарыдать в голос.

— Гад, — с ненавистью произнес Варка на пороге их дома и мрачно пообещал: — Я его выживу.

Марилла вздрогнула. Меньше всего на свете она хотела вражды между своим сыном и Раркой.

— Нет, — тихо ответила она. — Его нужно пожалеть.

Он потерял всё, что только можно потерять, а теперь еще и ее, которую отчаянно искал столько лет.

Ясю она ничего не сказала. Хотя и боялась, что он заметит ее подавленное состояние, которое придется объяснять. Но он пришел с работы такой вымотанный, что, перекусив, сразу рухнул в кровать.

Упрямый Варка не отказался от своих планов выжить ненавистного учителя и как результат оставался после уроков чуть ли не каждый день. От мысли, насколько эта ситуация тяжела для Рарки, Марилла снова не могла сдержать слез — кажется, никогда в жизни она еще столько не плакала, как в эти дни. Что только подогревало мстительный азарт Варки. Она хотела бы ему всё объяснить, но так и не смогла заставить себя.

Через неделю Рарка пришел к ним сам. Появился в их доме как ни в чем не бывало. Открыв дверь и увидев его на пороге, Марилла просияла радостной улыбкой. Он улыбнулся в ответ, на мгновение став прежним красивым беззаботным мальчишкой. Но лишь на мгновение. Рарка снова помрачнел и серьезно сказал:

— Мне надо поговорить с вами обоими.

Мариллла кивнула и повела его в лабораторию, где сейчас работал Ясь. Когда они вошли, он обернулся на звук шагов. В отличие от нее, Рарку он узнал не сразу и, видимо, решил, что это очередной пациент. Он уже хотел предложить ему присаживаться и изложить проблему, когда Рарка ровным тоном поздоровался:

— Здравствуй, Ясь.

И вот тогда-то он узнал. Марилла видела, как осознание появляется на лице мужа. Он помрачнел, не хуже грозовой тучи, и бросил на Мариллу словно бы обвиняющий взгляд. Она ответила ему взглядом удивленным и подошла к нему.

— Что ты здесь делаешь? — недружелюбно спросил Ясь, переключив внимание обратно на Рарку.

Тот усмехнулся — новой жесткой улыбкой.

— Приятно знать, что мне рады.

Ясь его сарказм проигнорировал и снова с нажимом спросил, встав и будто невзначай загородив собой Мариллу:

— Что ты здесь делаешь?

Рарка приподнял бровь на его маневры, а Марилла нахмурилась и вышла из-за его спины. Она не нуждалась в защите от своего лучшего друга.

— Хочу предложить помощь, — соизволил ответить Рарка на вопрос. — Из этого города надо уходить как можно скорее: здесь скоро начнется бойня. Я построил колодец в Пригорье — полчаса ходьбы до соседней улицы, и вы все в безопасности.

Марилла удивленно распахнула глаза. Колодец в Пригорье?

— Как ты сумел на такое расстояние? — выдохнула она.

Рарка мягко улыбнулся ей:

— У меня была хорошая мотивация.

Душу затопила горячая благодарность. Несмотря ни на что, Рарка стремился защитить ее и ее семью.

А вот Ясь благодарности не испытывал ни на грош. Он встретил предложение враждебным взглядом и холодным:

— Ты ошибаешься. Город надежно защищен, не в первый раз переживает осаду. Ничего с нами не случится. Кроме того, я не могу бросить своих пациентов.

Рарка скрипнул зубами, но проглотил явно готовый сорваться язвительный комментарий.

— Пожалуйста, Ясь, я очень тебя прошу. Если тебе не жаль себя, подумай о жене и сыне. Ты погубишь их, оставшись здесь. Прошу, позволь помочь.

Марилла невольно задержала дыхание. Никогда Рарка никого так не просил, никогда не смотрел так умоляюще. Он наступил на горло своей гордости, чтобы спасти ее семью, пришел на поклон к Ясю. Пожалуй, в это мгновение Марилла в полной мере почувствовала всю силу его любви.

Но Ясь не собирался сдаваться.

— Ты ошибаешься, — ледяным тоном повторил он. — Уходи. Тебе здесь не рады.

Рарка отчаянно посмотрел на нее.

— Марилла, хоть ты скажи ему…

Она посмотрела в ответ с сожалением. Она была согласна, что отсюда надо уходить, но сильно сомневалась, что Ясь согласится. Он был здесь важным человеком, ему здесь нравилось, да и ему давно уже не двадцать лет, чтобы всё бросать и строить жизнь заново на новом месте. Хотя Пригорье, конечно, сложно назвать новым местом. Тем не менее она собиралась поддержать Рарку, но не успела.

— Не вмешивай ее, — прорычал Ясь, глянув на Рарку с такой ненавистью, что Марилла вздрогнула. — Я всё сказал. Уходи.

— Отлично! — Рарка вскинул голову и смерил его надменным взглядом. — Всё время забываю, что не стоит помогать людям. Счастливо оставаться!

— Рар… — начала Марилла, но он уже умчался, со всей силы хлопнув за собой дверью.

Марилла горько вздохнула и посмотрела на Яся.

— Знаешь, он скорее всего прав…

— И давно ты с ним встречаешься? — резко перебил ее Ясь.

Марилла ошарашенно моргнула.

— Что ты имеешь в виду?

Он презрительно фыркнул.

— Только не говори, что ты не знала о том, что он тоже живет в Липовце.

Марилла нахмурилась. В чем он ее обвиняет?

— Я узнала на прошлой неделе и с тех пор ни разу его не видела.

— И я должен в это поверить? — с прежней презрительностью произнес Ясь.

И тут Марилла поняла. Несколько мгновений она недоверчиво смотрела на мужа.

— Ты что, ревнуешь?

— А разве у меня нет повода? — с вызовом спросил Ясь,

— Какого повода? — пораженно воскликнула Марилла. — Разве я когда-нибудь тебя обманывала? Давала тебе причину усомниться в моей верности? Почему ты не доверяешь мне — после всех этих лет?

«Я отказалась ради тебя от крыльев!» — хотела добавить она, но в последний момент сдержалась. Это прозвучало бы упреком, а она не хотела его ни в чем упрекать — кроме нехватки доверия к ней.

— Вы были помолвлены, — заметил он, немного сбавив тон.

Марилла отчаянным жестом вскинула руки.

— Мы были тогда почти детьми! С тех пор много воды утекло. Прошу тебя: подумай о предложении Рарки. Я останусь с тобой в любом случае, что бы ты ни решил, но хоть раз в жизни подумай не только о себе — подумай о нашем сыне.

С этими словами она, не дожидаясь ответа, вышла из лаборатории, оставив Яся осмыслять сказанное.

* * *

Голосу разума Ясь так и не внял. Ревность полностью затмила его рассудок. А несколько дней спустя начался штурм города. Ясь тут же помчался на стены помогать обороняющимся. Несмотря на годы работы травником, воин внутри него не умер до конца. Марилла отправилась с ним. Варка в тот момент был в Лицеуме, и за него она была спокойна — верила, что Рарка защитит ее сына. А вот Ясь находился гораздо в более уязвимом положении. К тому же, всегда травница, она подумала, что на стенах будет достаточно раненых, которым понадобится помощь.

Над головой свистели пули, а порой и пушечные ядра, кругом кричали, гремели выстрелы, в воздухе стоял густой дым. Марилла старалась не обращать на это внимания, перевязывая раны и помогая раненым отползать подальше от линии боевых действий. И всё же не могла не вздрагивать от очередного взрыва.

Рядом возник Ясь.

— Надо уходить, — напряженным тоном произнес он. — Укроемся в Толстой Берте.

Марилла подняла голову от очередного раненого, которому перевязывала плечо, и вытерла лоб тыльной стороной ладони.

— Всё плохо, да? — вопроса в ее голосе почти не было.

Ясь мрачно кивнул. Марилла не стала говорить: «Надо было принять помощь Рарки, когда он предлагал», — хотя очень хотелось. Ну хотя бы за Варку она могла не волноваться, что бы ни случилось с ней и Ясем. Она встала и помогла подняться раненому, и они последовали за Ясем к широкой мощной башне, которую именно за это и прозвали Толстой Бертой.

Туда собрались все защитники города, и в башне стало довольно-таки тесно. И тут Марилла услышала леденящий кровь вой.

— Мантикоры, — прошептала она, чувствуя, как холодеют руки от ужаса.

В глазах посмотревшего на нее Яся она увидела тот же ужас. Однако поняли далеко не все — немногие знали, что представляют собой мантикоры. «Скоро узнают», — обреченно подумала Марилла.

Вой раздался ближе, снизу донеслись испуганные крики, грохот. А потом башня вздрогнула от самого основания, уши заложило от мощного взрыва и в следующее мгновение всё вокруг обрушилось в дыме, пламени и падающих со всех сторон громадных камнях. Марилле на мгновение показалось, что она слышит зовущий ее голос Рарки. Последней ее мыслью было: «Позаботься о моем сыне, дорогой».