Ты (джен)

Дмитрий лежал на кровати, уставившись в потолок. Голоса за дверью давно стихли, но они не отпускали его.

«Я не оставлял» — эти слова крутились в голове как заезженная пластинка.

«Кто-то специально оставил его для меня».

Ему хотелось верить в это. Слишком уж подозрительно выглядела вся ситуация: журнал, открытая дверь, слово на клочке бумаги. Но как только мысль о том, что всё это может быть совпадением, пробивалась наружу, его сознание тут же отбрасывало её.

— Нет, — прошептал он, — это не просто так.

Его пальцы нервно перебирали край простыни. Что, если это часть какой-то игры? Или эксперимент? Дмитрий оглядел комнату — стены, потолок, решётки на окнах. Он чувствовал себя мышью в лабиринте.

Он вспомнил имя в журнале. Артемьев Дмитрий Сергеевич. Казалось, оно принадлежит ему, но с каждым новым повторением в голове оно становилось всё более чужим.

«Может, я и правда Артемьев? Но откуда я это знаю?»

Он провёл ладонью по лицу, будто хотел стереть тревогу. «Чёрт, нет. Хватит сомневаться. Если я не Артемьев, то кто?»

Стук в дверь заставил его вздрогнуть.

— Пациент, приготовьтесь, — голос был сухим, отстранённым, но в нём сквозила механическая вежливость.

— К чему? — Дмитрий сел на кровати, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Дверь открылась. На пороге стоял тот же санитар, что привёл его сюда — высокий, массивный, с хмурым взглядом.

— Психиатр ждёт вас.

— Зачем?

Санитар пожал плечами.

— Не знаю. Я просто выполняю приказ.

Дмитрий встал и сделал несколько шагов. Ноги всё ещё были ватными, но он заставил себя держаться прямо. Санитар жестом указал на коридор, и они двинулись вперёд.

Клиника выглядела серо и мрачно. Никаких криков, ни истерик, как он представлял. Лишь гул ламп и редкий скрип тележек вдалеке. Всё казалось пугающе обыденным.

Когда они дошли до двери с табличкой «Доктор Поляков В. В.», санитар постучал дважды и, не дожидаясь ответа, распахнул её.

— Проходите, — сказал он Дмитрию, кивая внутрь.

Кабинет был небольшой, но аккуратный. Полки с книгами, аккуратно расставленные папки, строгий порядок. За столом сидел мужчина лет пятидесяти с резкими чертами лица и стальной сединой в волосах. Его глаза — тёмные и внимательные — словно сканировали Дмитрия, не оставляя ни единой детали без внимания.

— Садитесь, — сказал Поляков, указывая на стул напротив.

Дмитрий сел, чувствуя себя как на допросе.

— Как вы себя чувствуете? — начал доктор, записывая что-то в блокнот.

— Как в клетке, — ответил Дмитрий, не отводя взгляда.

Доктор слегка кивнул, будто такого ответа и ожидал.

— Вы помните, почему вы здесь?

— Нет, — коротко бросил Дмитрий. — Но я уверен, что произошла ошибка.

— Ошибка? — Поляков поднял взгляд. — Почему вы так думаете?

Дмитрий стиснул кулаки.

— Потому что я… я не болен.

Доктор откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

— Интересно. И что, по-вашему, означает быть «больным»?

Дмитрий замолчал. Этот вопрос сбил его с толку.

— Не знаю. Это вы должны мне сказать.

— Я могу, — кивнул Поляков. — Но сначала расскажите, что вы помните о своей жизни.

Тишина. Дмитрий почувствовал, как внутри него всё переворачивается. Память была как чёрная дыра. Он напрягся, пытаясь выудить хотя бы что-то.

— Я… Я помню… что я… работал. У меня была… жизнь. Обычная жизнь.

— Где вы работали?

— Не помню.

— У вас есть семья?

— Не помню.

— Как вас зовут?

— Артемьев Дмитрий Сергеевич.

Доктор посмотрел на него долгим взглядом.

— Это то, что вы знаете, или то, что вы решили принять?

Дмитрий молчал.

— Хорошо. — Поляков снова сделал запись в блокноте. — На этом закончим. Мы ещё поговорим.

— Что это значит? — резко спросил Дмитрий, привстав. — Вы что-то скрываете?

— Вы получите все ответы, когда будете готовы, — спокойно ответил Поляков. — Сейчас вернитесь в свою палату.

Санитар снова появился у двери как по сигналу. Дмитрия увели, не дав задать больше ни одного вопроса.

Когда он вернулся в палату, то заметил, что листок с запиской исчез.