Dualis (гет)

Пробранная паникой, я пытаюсь спихнуть Колина, но он перехватывает мои руки и вдавливает в покрывало. От него разит алкоголем.

— С-с ума сошел?! Слезь с меня счас же!

Само собой, он не слушается. Наклоняется с плотоядной улыбкой и пытается поймать мои губы — я мотаю головой из стороны в сторону. Он не сильно огорчается, спускается ниже, к шее — проводит по ней языком и присасывается к чувствительной коже. Мое сердце бешено колотится! Я набираю в грудь побольше воздуха:

— НА ПОМ!..

С искаженным лицом Колин накрывает мой рот ладонью и с силой вжимает меня в одеяло. На глазах наворачиваются слезы. Пыхтя от гнева и возбуждения, второй рукой он задирает на мне платье. Я пытаюсь отбиваться, но проку от этого никакого, ведь мы в разных весовых категориях.

Вдруг...

Кто-то громко стучит в дверь и, не получив ответа, несколько раз дергает ручку. В отличие от меня, Колин не забыл запереться. Он замирает, повернув лицо к двери. Я чувствую, как напряглись его мышцы. Пытаюсь подать знак, но он держит слишком крепко. В кино жертва обычно кусает агрессора за руку, но это совсем не так просто, как выглядит! Из-за сильного давления кажется, что двигая челюстями я прокушу себе губу… К счастью, неизвестный не отступает. Раздается несколько глухих ударов, потом три более звучных, и дверь с треском отлетает к стене! Колину приходится сесть и развернуться. Он давит коленом мне на грудь, чтобы не дать подняться.

В проеме возникает рослый силуэт, но слезы мешают рассмотреть его. Несколько секунд в комнате звенит тишина. Ситуация выглядит совершенно недвусмысленно — вторженец не задает ненужных вопросов, Колин не смеет требовать, чтобы тот убрался, я же от шока не могу выдавить ни слова, только всхлипываю. Напряжение достигает предела и высвобождается в одно мгновение: неизвестный бросается на Колина, а тот вспрыгивает ему навстречу. Слышу рваную ругань и звуки борьбы.

Пользуясь возможностью, я скатываюсь с покрывала на пол, поправляю юбку и обтираю слезы. Выглядываю из-за кровати, как боец из траншеи, чуть что готовая кинуться к выходу, и вижу, как, красиво размахнувшись, неизвестный отправляет Колина в нокаут. «Это… все?» — Потрясенная случившимся, я реагирую заторможенно — не знаю, испытывать облегчение, удивляться или еще что.

— Ты в порядке?

Вздрогнув, я поднимаю глаза на своего избавителя. Старомодная рубашка, расшитый жилет и длинные рыжие волосы. «Да быть не может…» — растерянно думаю я и вдруг понимаю, что он задал вопрос.

— Да… Все нормально… Спасибо огромное!

Я с трудом поднимаюсь и кошусь на недвижное тело обидчика — тот лежит враскорячку, рот приоткрыт, из носа вытекает струйка крови. Меня одолевает непривычная мстительность. «Так тебе и надо!» — злорадствую про себя, борясь с соблазном от души пнуть его в брюхо.

Музыкант внимательно наблюдает за мной.

— Он заслужил. — В мягком голосе звучат нотки одобрения.

— Вне сомнений, — глухо отвечаю я и прикладываю ладони к горячим щекам. — Мне надо уйти. Не могу здесь оставаться…

Он кивает, пропуская меня вперед. Я выхожу в коридор, делаю несколько шагов и наваливаюсь на стену. Ноги как резиновые… Парень тянется поддержать меня, но замирает — кажется, усомнившись, что мне сейчас нужны прикосновения.

— Можешь на меня опереться, — сочувственно предлагает он.

Я хочу улыбнуться, но выходит криво.

— Не нужно. Я щас… минуту…

Пользуясь тем, что мы вышли на свет, я разглядываю его лицо. Серые глаза, высокий «умный» лоб, тонкие губы, прямой нос, две серьги в правом ухе, одна в левом. «И голос тот же… — Парень вопросительно поднимает брови. — Ой, я же открыто на него пялюсь!»

Чтобы замять неловкую паузу, спрашиваю:

— У меня глаза не растеклись?

Он присматривается.

— Почти незаметно.

Спасибо элитной косметике Мэг! Если б я красилась из своей косметички, вся моська была бы в подтеках.

— Повезло, что я был рядом. — Парень хмурится и бросает взгляд в проем комнаты. — Не волнуйся, я дам показания — только скажи, когда и в каком участке.

«Показания? — теряюсь я. — Я, что, должна обратиться в полицию? Должна, наверное. Так будет правильно, верно? Но затевать тяжбу с семьей Колина… Я разве этого хочу? Разве в этом есть смысл? Если б он сделал то, что хотел, тогда конечно, а так…»

Я тяжело вздыхаю.

— Понимаю, нет ничего более американского, чем желание судиться, но не думаю, что оно того стоит. Он же пьяный был, как свинота.

— Это отягчающее обстоятельство, — настаивает музыкант.

— Да, но… — Я нервно пожимаю губами. — Слушай… Пошел он! По морде схлопотал и будет с него, ладно?

— Как скажешь. — Он улыбается и делает крошечный шаг вперед. — В любом случае нельзя, чтобы постыдный инцидент омрачил сердце прекрасной девушки.

Все время, что мы разговариваем, он держит правую руку за спиной. Поза настолько вписывается в сценический образ, что я не придаю ей значения и лишь теперь понимаю, чем она обусловлена: элегантным жестом музыкант протягивает мне забытую в комнате розу.

— Могу я навязать тебе свое общество до конца праздника?

Сердце екает в груди. Польщенная, я во второй раз принимаю цветок и тут же виновато опускаю глаза:

— Неловко отказывать, но… больше всего на свете я хочу домой.

— Понимаю. Желание более чем естественное. Ты на машине? — Качаю головой. — Тогда я вызову такси. — Он достает телефон из кармана брюк и открывает приложение.

«Так он узнает мой адрес. А впрочем, что с того? И такси в это время дороже в два раза…» — Ругнув себя за меркантильность, я принимаю из его рук гаджет и ввожу адрес в графу «куда».

— Ого! — тянет он, взглянув на дисплей. — Мы с тобой практически соседи. Я живу в стекляшках по другую сторону парка. — Наклонившись, он показывает тонким пальцем место на карте. Меня обволакивает ненавязчивый и свежий парфюм.

— Действительно «ого»…

«Заводь» находится в двух минутах от того района — неудивительно, что музыкант захаживает туда за утренним кофе. Мы переглядываемся, наверняка думая об одном и том же. И пусть мне не хочется вспоминать Колина, на ум приходит его фраза: «Разве не удивительно, что судьба сводит нас раз за разом?»

— Что ж… — Опустив ресницы, парень снова глядит на экран. — У нас в распоряжении почти двадцать минут. В дальней части сада есть беседка — можно подождать там, подальше от всего этого шума.

Я киваю, отслоняюсь от стены, ощутив внезапный прилив сил, и молча следую за ним. Мы спускаемся на первый этаж, минуем гостей, часть которых перешла со двора в дом, выходим на улицу через кухню и направляемся вглубь сада по тропинке, освещенной бумажными фонариками. Людей по пути встречается все меньше, музыка звучит все тише. Облегченно вдохнув посвежевший воздух, я невольно ежусь и охватываю себя руками. Заметив это, парень глядит вполоборота:

— Холодно? Прости, у меня нет пиджака или куртки. Могу предложить жилет, но едва ли от него будет толк.

Я благодарно улыбаюсь:

— Ничего. Меня порой знобит от нервов — само пройдет.

Наконец мы доходим до беседки, с трех сторон овитой диким виноградом. Музыкант подает мне руку, помогая взойти по ступенькам. От его касания по предплечью поднимается тепло.

— Останешься одна ненадолго? Я мигом.

— А… — Он скрывается за поворотом тропинки, прежде чем я успеваю что-то сказать.

Глубоко вздохнув, я опускаюсь на сидение и медленно прижимаюсь лопатками к прохладному дереву балюстрады. В одиночестве, о котором я мечтала весь вечер, меня все сильнее терзает тревога. Ясное дело, виной тому Колин! Нет-нет, не надо о нем думать… Хочу забыть отвратительную беспомощность, которую испытала, барахтаясь под ним.

К счастью, мой спаситель возвращается прежде, чем ужас пережитого меня поглощает. В одной руке у него поднос, через вторую перекинут плед.

— Прости, что заставил ждать. — Он ставит поднос на скамью и расправляет покрывало, взмахнув им, точно мулетой⁽¹⁾. Его движения в одно время естественны и артистичны. Плед мягко ложится мне на плечи.

— Спасибо. Очень мило с твоей стороны. — Улыбнувшись ему, я кошусь на поднос: френч-пресс, две чашки и блюдо с закусками. Не могу сдержать удивления: — Серьезно? На празднике льются реки спиртного, а ты угощаешь девушку чаем?

Низкий смех будто щекочет меня изнутри.

— Мне показалось, что чай будет уместнее алкоголя. Я ошибся? Еще не поздно сбегать за крепким.

— Нет-нет, не стоит! На самом деле я не такой уж любитель выпить.

Он удовлетворенно кивает и разливает напиток по чашкам, после чего садится напротив, элегантно закинув ногу на ногу.

— Познакомимся наконец по-людски. Меня зовут Лео.

— Агнес. — Я стараюсь выглядеть непринужденно, но радуюсь возможности «спрятаться» за чашкой.

— Значит, я правильно запомнил имя на бейдже. Очень красивое.

— Спасибо.

«Имя на бейдже — ну, все, теперь никаких сомнений!»

Взгляд-улыбка. Будто прочитав мои мысли, Лео спрашивает:

— Ты не сразу меня узнала, да? Поэтому так пристально разглядывала?

— Так и есть. Весь вечер гадала: он — не он, показалось — не показалось.

— Я-то думал, у меня яркая, запоминающаяся внешность! — Он изображает обиду и картинно взмахивает волосами. Я невольно смеюсь.

— Так и есть! Но ты настолько… по-разному выглядел и вел себя в кафе и на концерте, что я до последнего не верила глазам.

Он задумчиво чешет висок.

— Вчера я действительно был не в форме. Извини, если чем-то обидел… Всю неделю мучился бессонницей, так бывает иногда. Еще и кофеварка сломалась. Настроение, в общем, было не ахти.

— И почему реальность всегда так скучна? Я-то почти поверила, что у тебя есть брат-близнец или злой двойник. — Мысленно хлопнув себя по лбу за тупую шутку, я съедаю канапе.

Лео делает глоток, молчит несколько секунд и многозначительно добавляет:

— А я сразу тебя узнал. С первого взгляда.

Крошка хлеба проскакивает не в то горло, и я несколько раз кашляю.

— …Но я стояла в толпе зрителей! В неприметном темном платье! — восклицаю, когда перхота отступает, стараясь не думать о том, как неизящно только что выглядела.

— Мое внимание привлекла барышня в сияющей пачке, а ты стояла рядом. — Лео смотрит на меня с подкупающей искренностью. — Я очень удивился. И очень обрадовался. Знаешь, я сильно ругал себя за то, что не решился вчера познакомиться. Хотел исправить ошибку при первой возможности. — Заправляя волосы за ухо, он опускает и сразу поднимает глаза. — Можно пригласить тебя на свидание?

Я цепенею. Восторг взрывается в груди, окончательно затмевая притихшее за милой беседой беспокойство.

— Как я могу отказать после того, что ты сделал? — вышептываю робко, надеясь, что в полумраке мой румянец не слишком заметен, но тут же спохватываюсь, краснея еще больше: — Ой, то есть… прости, как-то не так прозвучало…

Лео смеется.

— Значит, да?

— Да.

— Тогда я встречу тебя после работы, скажем… в пятницу? Я рад бы и раньше, но, к сожалению, никак.

— Да, пятница подойдет. — Мой голос вот-вот задрожит от волнения. — Я заканчиваю в пять, иногда чуть позже.

— Пятница, пять вечера. Прекрасно.

Телефон Лео пиликает, оповещая о приезде такси, — будто специально дождался конца разговора. Улыбнувшись друг другу, мы покидаем беседку и идем обратно через сад. Звуки праздника, плотные, телесные и подвижные, медленно поглощают нас. Не сговариваясь, мы держимся в стороне от горячных, заправленных алкоголем гостей, и выходим на дорогу, где меня поджидает машина.

Я передаю Лео плед. Он отворяет дверь, протягивает мне руку, помогая сесть, но не спешит отпускать мои пальцы — наклоняется и оставляет на костяшках ненавязчивый поцелуй.

— До встречи? — Вдохновенный взгляд и обезоруживающая улыбка.

— До встречи. Спасибо за все!

Дверь хлопает, и машина отправляется. Я дотрагиваюсь до места, которого коснулись губы музыканта. Оборачиваюсь, наблюдая, как удаляется его фигура, и в душу закрадывается чувство потери.

Когда такси сворачивает и вечеринка остается позади, я отправляю Мэг сообщение, чтобы она меня не искала, закрываю глаза и вдыхаю аромат подаренной розы.

1) Мулета — кусок ткани, которым тореадор дразнит быка.

Вернуться к тексту