По десяти планетам (джен)

Слабый свет люминесцентных ламп с трудом боролся с ночной мглой. Холод, который появился из-за полностью открытого окна, пробирал до костей. Не спасали даже теплые одеяла. Маленький Тео старался согреть себя горячим дыханием. Он слышал, как в другой комнате мать громко смеялась, танцевала, хлопала в ладоши. А позже... Треск, разбитая бутылка, жидкость, которая наверняка разлилась по полу. От этих звуков у Тео сжалось сердце.

Ему не помогал даже монстр. Обычно он прятался где-то в шкафу, мог затаиться на верхних полках или же скрыться в одном из маминых ботинок. По ночам, когда одна дверь приоткрыта и образовывала маленькую щель, смотрел в неё одним единственным глазом зелёного цвета. Но сегодня монстр не пришёл. И Тео стало даже немного обидно.

Скрипнула дверь, послышались шаги. Тео напрягся, затаил дыхание. Волосы на затылке невольно зашевелились. Он знал — она рядом. Ему казалось, что мать вся состояла из алкоголя, табака и наркотиков. Вот только никогда не угадывал её состояния. Быть может, сегодня всё будет не так плохо? Или же наоборот, нужно молиться на смерть до наступления рассвета. Тео не знал, но отчаянно хотел избежать этого.

— Вставай сейчас же! — крикнула мать, отчего Тео вскочил с постели.

Выбравшись из-под одеяла, Тео пронзил холод. Руки и ноги, украшенные мелкими ссадинами, царапинами и мозолями, моментально поледенели. В горле образовался невидимый ком, а на глазах навернулись слёзы. Но главный вопрос — из-за чего? Неужели подобное состояние матери, один только её взгляд способен заставить дрожать его? Наверное..

— Чего стоишь?! Иди в коридор! За тобой приехали, — громко проговорила мать, схватив его руку.

Тео испугался, вскрикнул. Кто за ним приехал? Зачем? Куда его отведут? Он брыкался, старался вырваться из мёртвой хватки матери, но ничего не получалось. Она вывела его в коридор и, что-то бормоча под нос, грубо толкнула. Прямо в объятия смерти. Тео поднял голову, встретился взглядом с приятной молодой девушкой, одетой в белый халат. Та улыбнулась, погладила его по голове. Между ними медленно растворилось напряжение.

— Чего ты копошишься с ним?! — С улицы донёсся мужской бас. — Веди скорее в машину, иначе это сделаю я!

Тео не успел опомниться, как его подхватили на руки и вывели из дома на улицу, на мороз. Он оглянулся через плечо девушки — там, в дверном проёме стояла его мать. Смотрела пустым взглядом, поправляла воротник растиранного халата красного цвета — эта вещь навсегда запомнилась ему — и с нетерпением пересчитывала в руках полученные деньги. Из его уст неожиданно сорвался крик. Отчаянный. Умоляющий о помощи. Однако она его не слышала. Или не хотела этого делать.

Его посадили в машину, но и там Тео не унимался. Всё вырывался из комфортных объятий, стучал по стеклу, пытался докричаться. И не слышал остальных: нежный голос девушки в белом халате, грубый бас её начальника. Вдруг он почувствовал острую, но мимолетную боль в лопатке. Ему вкололи успокоительное. Или снотворное. Или и то, и другое.

* * *

Тео судорожно дышал, сжимал в руках одеяло. Капельки холодной синтетической жидкости текли по его лбу. Он быстро бегал глазами по комнате — никакого открытого окна, скрипучей кровати и двери с облезлой краской по краям. Всё находилось на нужных местах. Пёстрый плед с нарисованными звёздами брошен на полу, недалеко от кровати, одна гардина задёрнута, другая — нет. Лунный свет освещал просторную комнату.

Кошмар.

Тео с облегчением выдохнул. Ему всего лишь приснился страшный сон. Как и тогда, в лаборатории. Казалось бы, он мог уже привыкнуть к ним. И в конце концов, ему всегда вкалывали успокоительное. Однако здесь, на свободе, не было рядом с ним равнодушных к его жизни учёных, различных медицинских препаратов и пугающих роботов-охранников.

— Тео? — обеспокоенно спросила Октавия, войдя в его комнату.

Заметив обеспокоенный взгляд, она вздохнула, подошла и села на край кровати. Молча положила его голову себе на плечо, запустила руку в волосы, немного взъерошив их. Практически всегда это нежное действие успокаивало Тео. Он с облегчением выдохнул, лег ей на колени и взял в руку кусочек её пеньюара в винтажном стиле.

— Она снова снилась? — спросила тихо Октавия, нарушив тишину.

— Да, — ответил Тео, — Скажи, известно ли о ней сейчас что-нибудь?

— Я попробую узнать, — мягко проговорила Октавия, наклонившись и поцеловав его в лоб. — А теперь попробуй поспать. Я побуду с тобой.

Тео благодарно кивнул головой, прежде чем прикрыть глаза и задремать. Октавия гладила его по голове, с любовью смотрела на него. Она тихо напевала колыбельную, которые слушали её дети в раннем детстве. Слабые солнечные лучи проникли через окно, упали на пол и медленно растягивались по нему.

* * *

Пол скрипел под ногами. Вода, накопившаяся за несколько недель, стекала вниз, по стене (и неудивительно, ибо планета, на которой Тео родился, славилась бесконечными проливными дождями). С потолка свисали оборванные провода. Вокруг разруха: по полу валялись грязные оборванные вещи, сломанная мебель и остатки еды. А также наркотики, алкоголь, сигареты. Тео нахмурился. Всё выглядело так мерзко, так отвратительно, что синтетическая жидкость могла в любой момент оказаться на полу.

В углу комнаты лежала его мать, которая из-за вредных привычек стала выглядеть лет на шестьдесят, хотя по подсчетам Тео, который в дороге старался вспомнить всю жизнь до лаборатории, ей должно быть около сорока. Волосы её поседели, глаза опухли, на лице появились глубокие морщины.

— О, явился не запылился, — со злостью проговорила мать.

— Не думал, что ты ещё жива, — недоброжелательно прошипел Тео. — Жаль.

— Зачем пришёл? — спросила она, поднявшись с пола.

— Взглянуть в бестыжие глаза той, которая не даёт мне покоя даже во сне, — ответил с презрением Тео, прикрыв рукой лицо. — Вот зачем я здесь.

— Я здесь, перед тобой! — воскликнула мать, разведя руки в сторону. — Ну, что сделаешь? Убьёшь?!

Тео прищурился. Вонь, исходящая от неё, душила, проникала в его механические лёгкие, собираясь остаться там надолго. Он отшатнулся назад, закрыл нос рукой. Отвратительно. Мерзко. Тео чувствовал себя грязным, испорченным. Даже гниющие трупы людей в него не вселяли такое отвращение и невиданный страх. От чего? Он не знал. Быть может, одно упоминание матери способно превратить его в того маленького мальчика.

— А хрен тебе, — сказал он, нахмурившись. — С тобой мерзко находиться в одной комнате, не говоря уже о прикосновениях. Я лучше понаблюдаю со стороны, как ты будешь гнить.

Тео, ничего более не сказав, развернулся и спешно побрел в сторону выхода. Ему хотелось вдохнуть свежего воздуха, избавиться от мерзкого ощущения, заполнившего его лёгкие. Он не собирался прощать её. Не после всего, что она сделала. Тео сжал ладони в кулаки, злость медленно текла по его синтетическим венам.