Спасти рядового Витю (гет)

Тяжёлый ночной разговор отобрал все силы. Даже их рабочий психотерапевт так не вгрызался в её личные дела. С другой стороны, психотерапевта она и не посылала так далеко и надолго на четырёх языках разом — русском, английском, немецком да испанском. На последнем Диего мрачнел и поправлял её, объясняя, что посылает она недостаточно направленно. Смешно, испанец учил её, как надо себя любимого правильно посылать в сторону детородного органа.

Но как бы она ни пыталась отбрыкиваться, как ни кусалась в прямом и переносном смысле, признание он из неё вырвал. Хаотично нажимал на болевые точки и выкопал неприятную правду. Ощущения после разговора были такие, словно секс у неё всё-таки был, но тантрический и с бульдозером. Однако соседушка смягчил пилюлю ирландским виски, который припрятал в спальне. При большой бутылке нашлась всего одна пиалушка. Сама собой завязалась игра «я никогда…», при помощи которой Диего вытянул всё, что ему требовалось.

— Я никогда не служил в военном подразделении, — выпили оба.

— Я никогда не желал всего плохого Вите, — пить не стал никто.

Ада честно рассказала о своих сомнениях относительно затеи. Что злилась, конечно, сильно, но прошлое в прошлом. Едва ли она бы вообще вспомнила о Виталии, но звёзды так сложились. Многое из своей наглости она просто отыгрывала, будучи лишь отчасти настолько нахальным человеком.

— Я никогда не имел проблем с отцом, — выпил только Диего.

Отстранённо, глядя в стену, он признался, что брак у родителей был далёк от нормального. Мать вышла замуж в шестнадцать по глупости, влюбилась в красавца-офицера. И первые годы ей везло — его постоянно командировали подальше от девушки. А в короткие свидания он казался заботливым и хорошим. Диего было два, когда командировки отчего-то закончились и отец осел в Мадриде.

Вот тогда и стало понятно, что из монстров не получается хороших отцов или мужей. Насилия в семье и материнских слёз было столько, что уже в шесть лет неоднократно битый Диего начал защищать плачущую мать от отца. Та терпела выходки мужа до шестнадцатилетия сына. Тот ещё ребёнком был отправлен в военное училище для мальчиков. В шестнадцать выпустился и первым делом спустил отца с лестницы. А в прощальном их диалоге пообещал убить его, если подойдёт к матери. По силам он превосходил родителя, и тот не рискнул проверять.

— Я никогда не желал проучить Крысокана, но в рамках морали, — выпили оба.

По ходу пьесы Диего рассказал про то, как зарождалась их дружба с Кречетовым и как не всё в ней выходило ровно. Встретились они ещё будучи военными. Старший лейтенант Диего, подбирающийся к капитану, и майор Виталий, имеющий за плечами весьма интересное прошлое. Притирались друг к другу долго. Но, как частенько бывает, столкнула их судьба на одном задании, по итогу которого или смерть обоих порознь, или совместная плодотворная работа. Выжили чудом, а затем и побратались. А после коньячка совсем не разлей вода стали. Так и на гражданке друг о друге не забывали.

— Я никогда не терял на службе друзей, — выпили оба, пили по очереди, но фраза «не чокаясь» прозвучала.

Говорить в деталях не получалось. Сухо в двух словах они рассказывали друг другу, как всё проходило. Историй вышло немного. Подбитый самолёт после задания. Торпеда. Неожиданно огрызнувшиеся сомалийские пираты. Старая мина времён Второй Мировой, которая внезапно сдетонировала. Фатальный недостаток разведданных. И успешная работа служб контрразведки.

— Я никогда не хотел отправиться следом за погибшими товарищами, — снова выпили оба.

На этом моменте говорить не хотелось. Диего просто обнял Аду одной рукой. Предварительно оделся сам и предложил длинную футболку ей, чтобы в откровенном разговоре физической откровенности было чуть меньше, чем душевной.

— Я никогда не терял вкуса к жизни, — Ада выпила. На том виски закончился. Для Диего не осталось ни глоточка, оставляя интригой, было у него подобное состояние или нет.

После крепкого алкоголя, распитого без закуски, льда и содовой, движение к спальне оказалось чересчур затруднено. Она попыталась было встать на ноги и пойти, но комната резко наклонилась и попыталась сбросить разведчицу с ног. Не упала она только благодаря соседушке. Тот с ловкостью не самого трезвого ягуара подхватил её у самого пола и втянул на кровать. Вариантов кроме как спать совместно не осталось.

— Ты ведь в курсе, что всё сделал неправильно? — хихикнула она, вяло отбиваясь от рук обнимающего её испанца. — Принято поить девушку, склонять к соитию, а потом на остатке сил спать. А ты напоил меня вместо секса и теперь спишь.

Диего ответил не сразу. Сон свалил его куда быстрее, чем Аду. Будто в отместку, он крепко обнял её со спины и прижал к себе, не позволяя отстраниться. Казалось, что он не осознаёт, где находится и кого держит в железной хватке, а в собственных грёзах предстаёт малюткой-Диего, прижимающим к себе любимого плюшевого осьминога.

— Угу, — сонно отозвался он, когда она попыталась вырваться на пределе оставшихся сил. — Спи. Мне завтра рано вставать, а ты мне ещё синяк будешь тонировать.

— Вот ведь…

— Вот и спи, — прервал он её недовольства.

* * *

День прошёл без существенных изменений. А вечером несносный соседушка потащил её в город. Гулять. Просто гулять. Окунуться в неоновые огни ночного города. В случайном порядке заглядывать в заведения различной степени злачности. Смотреть. Впитывать жизнь города. Вспоминать вкус к жизни.

— Я одного не понимаю, ты знаешь правду. Так зачем возишься со мной? — не выдержала она, когда он потащил её на нелегальные бои без правил. Ответа пришлось дожидаться долго.

Вид двух бойцов, безжалостно нападающих друг на друга, словно гладиаторы, невероятно бодрил. Аде всегда нравились подобные агрессивные виды спорта, которые пробуждали нечто первобытное в душе. Желание чистого насилия, лишённого социальных рамок. Просто бой двух людей, стремящихся при помощи голой силы доказать, что один из них лучший. Правила как таковые всё же были, но куда меньше, чем в разрешённых видах спорта. Тут царил дух чего-то безумного, будоражащего и до того пронзающего тело до кончиков пальцев, что себя контролировать стало непросто. Самой себе Ада вдруг показалась перезаряжённой батарейкой, искрящейся от избытка энергии, которую срочно требовалось выплеснуть. Но кипящая от первобытных игрищ кровь требовала схожей разрядки.

Едва бой закончился победой бойца, за противника которого болела Ада, она от переизбытка всего сама притянула Диего для жадного поцелуя. Без каких-то мыслей и планов. Она едва соображала, что они всё ещё находятся в весьма злачном месте и вокруг немало людей. Ею владело чистое незамутнённое желание, требующее своего здесь и сейчас. Напряжение пронзало её от макушки до пяток. Поцелуй сразу прошёлся на острие ножа из-за привкуса крови от прокушенной губы испанца. Всё же какие-то рамки на подкорке сохранились, поскольку она не торопилась срывать с себя и с него одежду, а пальцы запустила в его вороные кудри, царапая голову. В этот раз испанец не спешил её отталкивать. Напротив, бьющий из неё ток словно нашёл второй источник и только приумножался. Чувства прыгали на запредельно острой грани.

— Вот это куда лучше, — прокомментировал он с хитрой улыбкой, когда им всё же пришлось прерваться и поспешно уходить. Крик, возвещающий о скором появлении полиции, добавил ещё больше остроты вечеру.

Словно нашкодившие подростки, они бежали рука об руку несколько кварталов. Прятались в тёмных улочках. Крали друг у друга поцелуи. Хохотали и снова бежали. Мимо памятных зданий, площадей и красивых парков, обретающих зловещую ауру в сумраке ночи. Едва голод заявил о своих правах, Ада даже смотреть не стала в сторону высокой и изысканной кухни, а нашла крохотную немецкую забегаловку с блюдами навынос и взяла два большущих немецких хот-дога с бутылью яблочного вина⁽¹⁾.

— Ты не ответил на вопрос, — напомнила она, когда они добрались до дома Виталия, но снова встретилась с игнорированием.

Ужин устроили во дворе. Разожгли гриль и использовали его как современный образ кемпингового костра. Диего не отказал себе в плотоядном лицезрении Ады, с аппетитом поглощающей хот-дог. Не нужно было даже присматриваться, чтобы понять, какие картины он представляет, глядя на неё и большую немецкую сосиску. За что немедленно получил локтем в бок и с хохотом приступил к своей порции. Шурикова не отказала себе в мести и комментировала каждый укус испанца самыми похабными фразочками, место которым на порносайтах.

— Ада, ещё слово и я начну сомневаться в собственной ориентации! Будь милосерднее.

— Тогда ответь на вопрос, — уже в третий раз потребовала она.

— Хочется, — просто ответил он и отказался говорить что-либо ещё.

Ада пыталась вытянуть из него хоть слово, но Диего стоял на своём — хочется и всё тут. После плотного ужина испанец потащил её в царство меломана-Виталия. Она не сразу поняла, что происходит, и была морально не готова оказаться в просторной комнате, годной стать домашним кинотеатром по размеру. Но на две трети она состояла из стеллажей, заполненных пластинками. Самыми настоящими, виниловыми. Причём новеньких, порождённых недавним бумом ностальгии по старым временам, было меньше половины. Виталий копил самый настоящий антиквариат. От вида пластинки Билла Хейли⁽²⁾ с датой 1954 года у Ады едва глаза на лоб не вылезли. Как оказалось, Кречетов оказался заядлым коллекционером рок-н-ролла. Старого. Классического. Того самого, что в пятидесятые рождал дух свободы и бунтарства, да становился у стариков синонимом сексуальной распущенности.

Несколько пластинок Bill Haley & His Comets спустя она ожидаемо увидела стеллаж, посвящённый Элвису Пресли. Некоторые раритеты, возможно, жили в одно время с Королём. Рядом с ними дышать было страшно, а руки к ним тянуть — тем более. Ада бросила взгляд на соседние стеллажи. Чак Берри, Карл Перкинс, Битлз, Джерри Ли Льюис и ещё очень много знакомых названий. Песни, группы, люди, прописавшиеся в веках по-настоящему шикарной музыки. Многое из композиций Ада слушала в детстве. Все мамины родственники были безумными любителями рок-н-ролла. А после просмотренного фильма про путешествия во времени на Делориане она сама заслушивала Чака Берри до дыр, начав, разумеется, с той самой песни, которую исполнил с огоньком Марти⁽³⁾. Пластинку с ней она быстро нашла в коллекции Виталия.

— Вот ведь… меломан, — выдохнула она с ноткой зависти.

Коллекция и отдельное помещение для неё сами собой выражали немалое вложение средств и времени. Глядя на некоторые пластинки, она будто своими глазами видела, как Кречетов несётся после работы в злачные притоноподобные места, где правдами и неправдами выторговывает, меняет или покупает втридорога те пластинки, которые старше его родителей.

— Займи ты его сокровищницу, Витя скакал бы перед тобой на задних лапках, как цирковой зверёк, и выполнил бы любое твоё требование, — добавил Диего.

— Он тебя не поблагодарит за такие открытия!

— Ты уже захватила его королевство. Теперь знаешь, что именно стало твоим.

— Моим? — с улыбкой переспросила она. — Значит, я могу поставить любую из этих пластинок?

Возражения не последовало, но соседушка предложил всю свою посильную помощь, чтобы Ада случайно не убила предмет коллекции в попытках выдавить из него звук. Выбор пал на ту самую песню из детства. Едва знакомая музыка окутала комнату с коллекцией, танец стал чем-то само собой разумеющимся. Невозможно стоять, когда и мысли и тело требуют движения. Танцы того времени отличались особенно взрывным темпераментом и вместе с тем требовали и ловкости, и подготовки. Не все движения удавалось повторить в точности, что вызывало бурный приступ смеха, но что-то отдалённо похожее определённо удалось. А когда песня подошла к концу, и, по мнению стариков тех времён, настало время сексуальной распущенности, сил осталось ровно чтобы отправиться спать. Вечер вышел перенасыщенным.

— С тебя завтра работа над моим синяком, — напомнил вместо прощания Диего.

— Так точно, — захихикала Ада и направилась к завоёванной спальне.

Кривая любимая койка Кречетова после ярких впечатлений показалась особенно одинокой. Шурикова честно пыталась на ней уснуть. Ворочалась, искала подходящее местечко, но холод одиночества спальни не позволял пригреться и наконец дать уставшему телу отдых. Подсчёт мысленных овец не помог. Попытка думать о чём-то безмерно скучном — тоже. Наконец, она не выдержала и на носочках прокралась в ту спальню, что занимал испанец.

Соседушка казался крепко спящим, когда она подобралась поближе. Он спал на боку, открывая ей достаточно пространства, чтобы прилечь рядом, и не шевелился. Ада для порядка постояла несколько минут без движения, вслушиваясь в дыхание спящего. Тот совершенно точно казался спящим. Осторожно она уложила рядом с ним свою подушку и одеяло. Стараясь быть тише и мягче кошки, Ада аккуратно прилегла на самый краешек кровати и замерла. Реакции не последовало. Решив, что осталась незамеченной, она передвинулась ближе к Диего, но не успела даже накрыться своим одеялом. Хитрый испанец коброй извернулся и немедленно обвил её руками, заключая в тесный горячий плен.

— А я уже заждался, — довольно пробормотал он, утягивая её под своё одеяло.

* * *

Сказать, что Кречетов чувствовал себя оторванным ото всех событий, значит, не сказать ничего. Виталию казалось, что его переселили из дома не в отдельную квартиру, а на необитаемый остров. Мир вокруг него со страшной скоростью менялся, а он едва успевал эти изменения осознать.

Самое первое и удивительное — Диего. Он больше не провожал долгим взглядом хорошеньких работниц, коллег и просто случайных девушек. Его утро не начиналось с рассказа об очередном завоевании красивой глупышки и подробностей ночи, которые Витя по-традиции безуспешно просил не сообщать ему. Друг не зазывал его на ночную вылазку «на охоту». Да, Виталий всегда отказывался, но испанец продолжал звать, а теперь будто сам забыл о своих привычках. При этом вечера его проходили настолько насыщенно, что времени выпить по стаканчику после работы просто не было. Диего компенсировал недостаток общения после работы излишком во время оной. И он отмалчивался. Все попытки Виталия вытянуть из друга подробности общения с чудовищем заканчивались лютым испанским взглядом и очень тяжёлым молчанием.

— Ты просто не поймёшь, — вот и всё, что удалось из него вытянуть.

Был ещё один источник ответов, но к страшной женщине Витя не торопился приближаться. Особенно после настоятельной просьбы Диего этого не делать. Ощущение попадания в изгнание из собственного дома стало казаться ещё острее. Неделя протекала предельно странно. При этом Кречетов не торопился жаловаться. Как ни странно, ему даже нравилось жить в квартире друга, переписываться и перезваниваться с Давимой, писать для неё музыку и чувствовать себя в новой обстановке помолодевшим. Он даже начал намекать даме сердца, что очень ждёт её в гости.

— Мы даже можем совместно устроить рок-концерт и шуметь днями и ночами, — с жаром обещал он, видя что она улыбается. — Никаких соседей. Никаких криков «хватит шуметь, тут люди спят».

— Значит, ты хорошо обставил своё логово? Логово отшельника и почти маньяка, если подумать, — как обычно, Дава не упустила возможность кинуть на него полный подозрения прищур.

— Где-то же я должен содержать в покое и уюте коллекцию моих пластинок? Кстати, она разрослась в сотню раз больше, чем в период нашего… романа, — подмигнул он, невольно припоминая последствие этого романа, которое заняло дом.

— В сотню? Снова преувеличиваешь, Академик?

— Прилетай и сама пересчитай, Гоцман, раз не доверяешь. Я обещаю, что ты будешь удивлена! — уверил он. — Насколько я помню, ты была в восторге от телятины на гриле. Обещаю, что тебя будет ожидать Вагю! А ещё, если пожелаешь…

— Вить, — Дава прервала его со смехом. — Согласная я. Приеду.

— Приедешь? — опешил от счастья Кречетов.

— Приеду, — подтвердила она.

— Я всё приготовлю к твоему приезду! — пообещал он с жаром, едва не танцуя от счастья.

— Ты не спросил когда.

— Да, точно. Когда ты приедешь? — едва помня себя, уточнил он.

— В понедельник. На следующей неделе у меня как раз отпуск, так что…

— Так что он пройдёт просто отлично! Если хочешь, мы можем вместе потом посмотреть какой-нибудь шотландский замок, только ты и я. Или Ирл…

— Согласна! — снова перебила она его наполеоновские планы. — На всё. Но сначала пересчитаю твои пластинки!

Кречетов радовался больше, чем когда-либо. Порой ему казалось, что даже будучи ребёнком, он не был так счастлив наступлению Нового года, чем сейчас от согласия Давы. Мечты наконец сбывались. Дама сердца собралась приехать в гости. А дальше только от него зависело, задержится она только на период отпуска или… Или всегда было чуть более многообещающим.Всегда можно вновь попробовать сойтись. Дать им второй шанс.

— Душистый цветок мой,

Любовь, сияющая луна,

Главное сокровище, смысл бытия,

Сама красота моя, ты моя жизнь,

Ты моя госпожа,

Ты поишь меня водами райской реки,

Молодость моя, бытия моего радость…

Он вспоминал свой первый порыв души, подаренный ей ещё в период студенчества. Тогда он чуть робел, даря сердце ясноглазой красавице, способной осадить с одного взгляда. Восторг от её взаимности уступал лишь сжигающей его дотла влюблённости. Теперь казалось, что все те чувства, которые он считал давно стихнувшими под гнётом возраста и циничного мира, лишь ждали своего часа. Влюблённость ворвалась в его сердце с той же взрывной силой, что и много лет назад. Всех пройденных лет словно не существовало. Были только он, Дава и их любовь. О существовании Ады он, как полагается, вспомнил не сразу.

А когда вспомнил, то побледнел. Да, с Диего у них там царила своя атмосфера, от которой друг менялся до неузнаваемости. Да, судя по всему, эта атмосфера была далека от войны, но и любовь там тоже не царила. Но, что хуже всего, день возвращения Кречетову родного дома всё откладывался. Диего всё медлил выполнить личный вызов, брошенный ему рыжим бедствием. И Витя не слишком переживал бы об этом. Вот только в понедельник должна была приехать Давима.

* * *

Диего не торопился раскрывать свои карты. Ада могла только догадываться, что соседушка успел рассказать Вите, но вытянуть из него истину не получалось никакими клещами. Казалось, теперь сторон конфликта не две, а три. И если Витя желает вернуть себе прежнюю жизнь в загородном доме, а Ада стремится расшатать её до основания, то цели Диего оставались покрытыми тайной.

Впрочем, его собственные тайные схемы сильно встали на паузу, когда трудовые будни пнули его безжалостным авралом. Среда — это маленькая пятница, в которую он подогрел интерес Ады обещанием чего-то незабываемого. Заинтригованная сверх меры, она даже отыскала среди запасов Кречетова ирландский виски, превосходящий её по возрасту. По случаю она даже поддалась минутной слабости, перерыла всю свою одежду по чемоданам, чтобы приодеться. Когда ничего подходящего не нашлось, она шустрым ягуаром метнулась в город.

Впервые за вечность она стояла в салоне, переполненным пёстрыми отблесками платьев, и рассматривала себя сразу в трёх зеркалах. Жаба гналась за ней по улицам холодного города, но так и не догнала. А после того, как ей налили бокал шампанского дабы сделать поиск подходящего платья более задорным, жаба признала капитуляцию и ушла. В этот вечер хотелось себя побаловать. После третьего бокала платье нашлось. Изумрудное. Оно выгодно оттеняло волосы, подчёркивало грудь, облегало талию и красиво выделяло бёдра. Чуть ниже колена, приталенное с длинным рукавом. Не слишком вычурное, но явно для особого случая.

Ада уже мысленно делала вид, что платье у неё просто завалялось и она совершенно не собиралась как-то по-особенному одеваться для Диего, когда от него пришло сообщение. Внезапное совещание с Нью-Йорком задерживало его на работе на неопределённый срок. Минимум на три часа, но наверняка не меньше пяти. Вечер откладывался до лучших времён. Разочарование ударило по самолюбию настолько сильно, что в обновке Ада направилась в бар. Дабы раствориться в атмосфере веселья без излишнего приставания, она выбрала гей-бар. Там, подливая себе в бокал с коктейлем тот самый виски, она меланхолично прислушивалась к разговорам девушек и парней. Что-то её веселило, что-то заставляло закатывать глаза, а от некоторых вещей она хмуро сводила брови. Так незаметно режим шальной императрицы закрыл ей способность здраво мыслить.

Как дошло до знакомства с Геной, она помнила едва. В голове отпечатался восторженный возглас одной девицы про самые настоящие крокодильи кошельки. А дальше только осколки. Она кому-то звонила и выведывала ценную информацию. В ухо ей гоготала Гоцман и желала хорошенько всех встряхнуть. Нетрезвый допрос мужчины, которого она видела впервые в жизни. Странное тёмное злачное место. Запах змей и лягушек. Большущая скрипучая клетка. Отчаянные мужские крики и её зловещий смех. Странный побег. Поездка в машине с водителем, явно имеющим отношение к команде Давимы. Доверенное лицо, не иначе.

Гену она устроила спать на диване. Подоткнула ему подушечку и даже накрыла пушистым пледом. А затем шаткой походкой поднялась в спальню к испанцу и, мокро куснув его за ухо, заползла ему под бочок.

Похмельное утро для неё началось с высокочастотных криков соседушки. Ада изо всех сил стремилась просто накрыть голову подушками и крепко уснуть до самого вечера, но горланил Диего так, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, несколько проснувшихся нейронов в мозгу подсказали, что жизнь действительно могла зависеть. Охая от яркого света и излишне громких звуков, она спустилась вниз. В гостиную. Где ночью оставила Гену спать.

Гость не торопился буянить. Он продолжал лежать на диване, сбросив хвостом плед. С интересом смотрел на Диего. Диего с ужасом смотрел на Гену, умудрившись забраться на книжный шкаф. Появление девушки в их мужской компании они не заметили. Чем она воспользовалась, чтобы припомнить, что вообще творила прошло ночью. И после этого старательно сдерживать позыв немедленно бежать в спальню и делать вид, что ничего не было. Не из-за страха. Из-за стыда.

Увы, в очередной раз в ней взыграл великий спасатель несчастных животных. Всякий раз, когда алкоголь отключал в ней рациональное зерно, на его смену приходила шальная императрица с острым чувством справедливости, а также талантом сказочной Белоснежки дружить с любым зверьком-горемыкой. Просто в этот раз она спасла Гену, удел которого был стать партией кошельков ручной работы из натуральной шкуры крокодила.

— Ада! — рявкнул Диего, заметив её присутствие. — ¿Por qué?

— Знакомься. Это Гена, — неловко улыбнулась она, больше всего на свете желая стать невидимой и вообще отменить это утро.

— Да неужели?! ¡Maldito sea! — испанец начал всё больше переходить на родной нецензурный сленг, но недовольный рык Гены его моментально угомонил. Соседушка вновь перешёл на фальцет: — Ты меня так наказать решила или выгнать? Как ты вообще узнала?! Этого никто не знал! ¡La bruja!

— Узнала что? — поморщилась она и, заслышав рык Гены, махнула в сторону крокодила рукой: — А ну-ка тихо!

Крокодил пристыженно умолк. Под недобрым взглядом Ады он сполз с дивана и устроился на пледике. На повестке дня встал звонок к зоозащитникам, которые предоставили бы ему билет до ближайшего заповедника или хотя бы зоопарка, где угроза стать кошельком минует бедолагу.

— Как ты узнала, что я боюсь крокодилов, la mujer aterradora? — процедил Диего.

— Ах, я теперь страшная?! — возмутилась она. — А кто меня вчера с вечером опрокинул? Я нашла себе более… впечатляющего кавалера. И… погоди, ты правда боишься крокодилов?

— Нет, просто очень люблю прыгать от них по шкафам! — последовал гневный ответ.

За целостность шкафа стало действительно страшно. Пришлось поторопить момент с вызовом компетентных людей. К счастью, необходимые номера у неё уже были с пометкой, что в половину четвёртого утра Ада им активно названивала. Но сдалась после десятой брошенной трубки. Поутру они оказались куда более открытыми к диалогу и пообещали явиться за спасённым горемыкой в течении часа.

Под испанский мат она успела покормить Гену, используя щипцы для гриля. Охлаждённое куриное филе гостю понравилось, медальоны из тунца он тоже оценил, а вот индейку выплюнул. Гневные комментарии сменились тихим презрительным обещанием кому-то что-то устроить. Гена принял угрозы с флегматичным пофигизмом, но на всякий случай нагадил на пиджак Диего. Ада была слишком занята уходом за дорогим гостем и попытками не ржать в голос над птичьим положением испанца.

На работу он опоздал. Пиджак яростно выбросил. Попрощаться с Геной не пожелал. А потом прожигал Аду самым лютейшим взглядом. Она не постеснялась погладить спасённого ею горемыку, обнять и на прощание даже поцеловала в голову. К удивлению команды зоозащитников, Гена принял её знаки внимания спокойно, а потом даже грустно рычал, когда понял, что они расстаются.

Вечером соседушку пришлось отпаивать второй запасённой бутылкой ирландского виски солидного возраста. Душераздирающая история, что умное и благородное животное собирались пустить на кошельки, его совсем не тронула. Как и откровенное заявление, что стоять и смотреть на живодёров Ада не может. Она делала скидку только учёным, которым никак не обойтись без тестов на животных. После половины бутылки Диего почти успокоился, отмахнулся от её жарких стремлений спасти всех несправедливо замученных животных и взял с неё слово никогда и ни при каких условиях не обсуждать крокодилов день. Этого дня не было. Точка.

Сюрприз он мрачно отложил на чуть более подходящие времена, ещё больше раздражая любопытство. А весёлое соседство только набирало обороты.

1) Немецкий сидр

Вернуться к тексту

2) Rock Around The Clock

Вернуться к тексту

3) фильм "Назад в будущее", песня "Johnny B. Goode"

Вернуться к тексту