Дитя Первородного Источника. Том 1. Возрождение наставников-драконов. (гет)

Может быть не совсем понятно, почему такой прекрасный и талантливый мальчик, как я, ввязался в столь опасные начинания, что в своём мире, что в Лианьюй. На самом деле я бы с удовольствием ел пирожные в кафе, играл в консерватории на флейте, катался с Шиэр на аттракционах и даже не задумывался бы о том, где мне в одиннадцать лет заработать денег, чтобы сестра не умерла с голоду. Да вот не сложилось.

Отец перешёл кому-то дорогу, этот «кто-то» не пожалел детей и поджёг наш дом. В результате погибли родители, старший брат, выпускник военного училища, самый дорогой для меня человек, и новорождённая сестрёнка. Каким чудом мне удалось почуять дым и проснуться, схватить в охапку Шиэр, с которой мы спали в одной комнате, выскочить с ней в окно и бежать, куда глаза глядят, не разбирая дороги, одному дьяволу известно. В богов с того дня я не верю. Мне было восемь, сестре пять. Я был ужасно напуган, опасаясь, что нас ищут и обязательно найдут в этом городе, а значит, неминуемо уничтожат, и ведомый этой мыслью пробрался с Шиэр на грузовой корабль, который увёз нас аж на другой континент.

Несколько раз нас едва не обнаружили, но страх заставлял быть искусными в играх в прятки. Мне даже удавалось дважды украсть еду, но до места мы всё равно добрались едва живыми. В портовом городе мы скитались какое-то время, я то попрошайничал, то подворовывал, а ночевать и вовсе приходилось в чистом поле. Тогда же я умудрился умыкнуть флейту у какого-то раззявы, и эта тонкой работы прекрасная вещь стала единственной моей отрадой после сестры, которую я с таким трудом спас, а теперь рисковал потерять из-за голода. В итоге я принял решение перебираться ближе к столице и тогда же использовал последнюю долю своего везения. Какой-то торговец подобрал нас по дороге в центр, накормил и позволил ехать в его повозке до конца пути. Он не причинил нам никакого вреда, хотя мог, и более того, кажется, жалел нас. Но брать на себя ответственность за сирот не пожелал, да я и не настаивал.

На окраине, не очень далеко от рыночной площади, мы обнаружили лачугу, давно покинутую жильцами. Дырявая крыша показалась нам лучшим выбором, чем отсутствие оной, и так полуразвалившаяся халупа стала первым нашим пристанищем на новом месте. Я не мог позволить себе дать слабину, наплевав на возраст хватался за любую работу, даже самую тяжёлую, а потому, несмотря на голод, моё тело росло, и хоть выглядело хилым, силы в нём прибавлялось день ото дня. Я подлатал крышу, выправил и утеплил стены, за год научившись всему понемногу, и жить стало чуточку лучше. По вечерам играл сестре на флейте и радовался, что отец заставлял меня посещать уроки преподавателя через «не хочу».

Флейта же и кормила нас чаще всего. Миловидному мальчику с огромными синими глазами и невероятно талантливой игрой охотно подавали милостыню, вот только от конкурентов приходилось бегать регулярно, но иногда они всё-таки догоняли, а значит, день проходил впустую. С благоволения судьбы мы протянули в страшной нищете три года. Изнеженные дети, белоручки, никогда прежде даже не подозревавшие о том, откуда появляются накрахмаленные простыни и горячая еда, мы вдоволь вкусили превратностей сиротской жизни на улице. Сестра храбрилась, жалела меня, понимая, из-за кого мне приходится уходить каждое утро и приползать вечерами, едва волоча ноги, то измотанным, то побитым, но всегда с какой-нибудь скудной едой в узелке.

Едва мне исполнилось одиннадцать, она заявила, что достигла того возраста, в котором начал работать я, а значит пришло ей время помогать мне. Неимоверных усилий, всего красноречия и харизмы стоило мне уговорить её дать хотя бы ещё один год времени. Я не чаял на самом деле найти решение за этот год, чтобы избыть необходимость ей работать, но сама мысль о том, чтобы допустить подобное, была для меня невыносима. Эта хрупкая фея, в которой едва душа держится, на которую и так свалены все нехитрые хлопоты по хозяйству, из-за чего некогда белоснежная бархатная кожа рук огрубела, ещё и работу на себя хочет взвалить? Ну уж нет.

Так думал я, не имея никакого плана и чётких мыслей, только быстрые ноги, сильные руки и восхитительную флейту. Когда инструмент пал смертью храбрых, я отчаялся вовсе. Но судьба сжалилась-таки надо мной, бликом солнца указав на яшмовую бусину, ярким ароматом невиданных пряностей заманив в Безликие врата. Разумеется, я не стал отказывать духу, предложившему мне такую выгодную сделку, сколь бы ни была опасной эта работа. И я ни разу не пожалел о принятом решении. Пусть каждый день мне приходится спускаться в сырой и страшный «подвал», рассекая руку наискось, пусть я рискую умереть и не увидеть улыбку сестры вновь, я обязан делать это. Потому что на лице Шиэр появился наконец румянец. Потому что впервые за три года она надела красивое платье и прыгала от радости, как малое дитя. Потому что если работа в Лианьюй будет продвигаться так же хорошо, как сейчас, я смогу даже нанять учителя, а может, и вовсе определить сестрёнку в хороший пансионат. Было бы замечательно. Жаль, что планам этим не суждено было сбыться.

Пожалуй, пора вернуться к более привычной мне манере изложения текста от третьего лица. Так я чувствую себя летописцем, повествующим о доблестном и великолепном герое, прекрасном и благородном, не страшащемся опасностей и покоряющим сердца повсюду, где бы ни появился. Приятно, знаете ли.

После того, как награда за работу в благодарность от жителей Чистилища стала для Рёку обыденностью, голод остался в прошлом, а деньги начали стремительно накапливаться, он намекнул сестре, что не плохо было бы перебраться из их лачуги в дом получше. Шиэр радостно повисла у него на шее. Мечта о нормальной кровати, умывальнике и настоящих стульях все эти годы теплилась в её душе.

Прогуливаясь по рыночной площади с безразличным видом, Рёку старательно вслушивался в болтовню взрослых и наконец нашёл то, что искал. Дом, который хозяин торопился продать побыстрее, имел подходящую цену, был скромным и неприметным, но главное — располагался достаточно близко к Безликим вратам, что было для Рёку крайне удобно.

Тщательно подготовившись, облачившись в самую дорогую и представительную свою одежду, детально продумав легенду, мальчик отправился на площадь и быстро отыскал того купца, что давеча водил потенциальных покупателей осматривать дом. Толстый торговец презрительно смерил его взглядом: — Чего тебе, малец? — Это вы продаёте дом? — приосанившись спросил Рёку практически без акцента. За три года он успел освоить их язык в совершенстве и обучить ему сестру. Правда она, ни с кем, кроме брата, не общаясь, имея, таким образом, слишком мало практики, не достигла на этом поприще больших результатов.

— Ну я, — ответил толстяк, — тебе-то что с того? Рёку подобрался и торжественно произнёс: — Мой хозяин, лорд Гуаньдоу, поручил мне приобрести этот дом и самостоятельно провести сделку. Сам он предпочитает не заниматься такими мелочами, отправляя своего ученика. Купец смерил его скептическим взглядом: — А деньги-то у тебя есть? Мальчик, придав лицу аристократическое выражение, явственно транслирующее отвращение к плебеям, изящным жестом вынул из-за пазухи увесистую пачку банкнот. Глаза продавца зажглись дьявольскими огнями. — Но как же ты сможешь подписать договор? — одёрнул он сам себя. — Не волнуйтесь об этом, хозяин снабдил меня доверенностью. С этими словами Рёку извлёк другой рукой оттуда, что и прежде, свиток, покрытый диковинными письменами, напоминавшими руны.

Эту филькину грамоту «состряпал» для него Янши всего часом ранее, и никакой ценности свиток на деле не имел, разумеется, являясь рецептом пилюль от диареи, но на здоровяка, не имевшего ни малейшего представления о языке Лианьюй, дорогая плотная бумага с золотым тиснением и витиеватым узором по краям произвела должное впечатление. — А, чёрт с тобой, главное, что деньги настоящие, — засуетился продавец, вытаскивая замусоленный пергамент для подписания сделки и документы на дом. Подписывали, как повелось в этих землях, капелькой крови. Рёку и бровью не повёл, прокалывая палец. Вид собственной крови давно стал для него столь же привычным, что восход солнца по утрам.

Иронично, что, едва обретя долгожданное уютное и тёплое жилище, детям вскоре пришлось его покинуть, чтобы вновь спать под открытым небом, не имея ни малейшего представления, что им готовит день грядущий. А уготовано было, как оказалось, нечто совершенно невероятное. Но обо всём по порядку. Следует вернуться к тому дню, когда был уничтожен великий синий дракон, дух просвещения, прикидывавшийся пеньком и швырявшийся глазюками под влиянием скверны, состоящей из людских пороков, которой тот был некогда отравлен. Отдохнув немного после исцеления, когда кровь на кольце лампы уже запеклась, но Янши всё ещё мог находиться снаружи и просто парил вокруг мальчика, наслаждаясь свободой от оков, тишиной и покоем пустынной улицы, Рёку почувствовал какое-то шевеление в волосах. Как-будто огромное насекомое копошилось там, запутавшись в белокурых локонах.

Рёку заверещал, паникуя: — Убери это, Янши, убери!!! Но дух, не имея конечностей, только сочувственно крутился рядом, как большая собака возле хозяина. В момент, когда Рёку удалось-таки выцепить нечто, похожее на сучок дерева, из своей шевелюры, мимо как раз шёл одинокий прохожий, вальяжно вскидывая ноги и безразлично пялясь на расшумевшегося мальчишку. Именно в него и полетела штука, случайно отброшенная Рёку в его сторону. То, что показалось мальчику сухой веткой, приземлилось прохожему на плечо и резво засеменило к его груди, перебирая тонкими ножками. «Насекомое палочник», — вот что подумал Рёку, но его симбионт в ужасе метнулся к парню, который, выпучив глаза, уставился на хтонь, покоившуюся у него на груди, а в следующую секунду выпустившую из лап-палочек острые крючки-коготки и впившуюся ему в грудь, после чего тот рухнул, как подкошенный. Янши не успел. Дух взревел в сознании Рёку, словно раненый зверь, и дохлой рыбой плюхнулся на землю.

Рёку дико уставился на насекомое, накрепко вцепившееся в грудь парня чуть выше солнечного сплетения, и наблюдал, как под его лапками вспыхивают какие-то символы. — Что за знаки? — заворожённо окликнул мальчик духа в своём сознании, — не похоже, что эта дрянь его убила. Янши воспрял с земли, уставив бриллианты глаз на то место, где бывший сучок зажигал на коже человека всё новые ярко-синие огоньки. — Воистину невероятно, — произнёс Янши наконец, и Рёку почувствовал, что дух больше не обеспокоен, даже доволен. — Не хочешь объяснить? — требовательно спросил мальчик. — Я и сам ещё ничего не понимаю, дай мне время, — осадил его Янши, внимательно считывая каждый новый символ. Чуть погодя, когда дух-нарвал уменьшился до совсем крошечных размеров, он нырнул в Хайчен, чтобы восполнить запас энергии, и поведал наконец Рёку, что здесь произошло. Глаза мальчика при этом всё больше вылезали из орбит от удивления.

— Так вышло, что мне не удалось уничтожить Цинлуна полностью. Лишь его почерневшую часть сущности. Основа же таких духов, как они, чрезвычайно прочна. Их невозможно сгубить тем способом, каким хотели избавиться от меня и смогли уничтожить множество подобных мне. Духи-драконы имеют некое ядро, необычайно живучее, которое может возрождать их бесчисленное множество раз. Поэтому ты видел в день нашего знакомства образ Хуанлуна. А я всё гадал, что за странный глюк в твоей памяти. Оказалось, всё обстоит совсем не так, как я представлял. Хуанлун не покинул наш мир, как и Цинлун. Вероятно, его тоже можно вернуть таким способом. Эти вспыхивающие символы — обряд присоединения. Не знаю, кем был этот парнишка, но его духовная энергия просто хлещет через край. Очень сильная душа. Не удивительно, что дух-дракон так резво к нему присосался. Он хотел было прицепиться к тебе, но не вышло, у тебя уже есть симбионт. Не знаю даже, как ты всё это объяснишь этой душе, когда он очнётся.

— Погоди-ка, — перебил его Рёку, — это что получается, теперь он и эта палка стали симбионтами, как мы с тобой? — В общих чертах, — подтвердил Янши, — но их союз в корне отличается от нашего. Мне жаль эту душу, его разрешения никто не спрашивал. И энергии дух-дракон жрёт в разы больше, чем такие, как я. Другое дело, что у этого паренька её неисчерпаемые запасы. А он бродил здесь столько времени, даже не пытаясь развиваться и двигаться вперёд. Застрял, как и многие души. Наставников, почитай, большинство перебили. Чистилище превратилось в закисшее болото. Возможно, как-то с этим связана череда сегодняшних совпадений. Что-то грядёт, но что — мне не ведомо.

— Хорош пламенных речей, объясни лучше толком, что с этим парнем, — потребовал Рёку. — Он спит, — эхом отозвалось в сознании мальчика, — и проспит теперь очень долго, пока Цинлун не восстановит силы. — И что с ним будет, когда он проснётся? — подозрительно покосился мальчик на когтистую ветку. — Кто знает, — ушёл от ответа Янши, — но тебе придётся его забрать с собой. — Чего-о-о-о? — изумился мальчишка, — ты в своём уме? Он меня лет на пять старше, а то и на все десять, и вдвое тяжелее! И куда я его вообще дену? Это тебе не котёнок! — К себе домой, — безапелляционно заявил Янши, — если оставишь здесь, он может погибнуть.

Не волнуйся, я помогу тебе, ты справишься. Придётся поделиться с тобой силой взамен на духовную энергию. Рассеки руку снова и напитай Хайчен. Я исцелю её сразу же. Не теряй времени, в твоём мире уже вечереет. Когда сгустятся сумерки, идти будет сложнее. Едва ты пройдёшь через Безликие врата, я усну и не смогу тебе помогать. — Э-э-э, подожди-ка. А как этот сможет пересечь врата и попасть в мой мир? Он же вообще не оттуда? — запаниковал мальчик. — Он теперь симбионт, а его дух-дракон спокойно может покидать Лианьюй. Так что это не проблема. Рёку драматично закрыл ладонью лицо: — Не было печали... И куда я его? В доме всего одна комната. Шиэр не обрадуется, точно. Она ведь котёнка хотела.

Янши не обманул. После того, как Рёку, окропив фонарь кровью, привязал его за кольцо к поясу и взвалил спавшего мертвецки-крепким сном парня себе на спину, он почувствовал, будто по невидимым сосудам в его тело хлынула сила. Это было нечто тёплое, даже обжигающее, кровь в жилах словно закипела, и мальчик с ношей вдвое больше себя довольно быстро добрался в знакомый до боли переулок. Осторожно спускаясь в чернильную темноту Безликих врат, Рёку видел, как медленно теряет яркость свечение, исходившее от груди невольного попутчика и фонаря на поясе. Обычно Рёку так спешил домой, что не придавал этому значения, но духи, практически всесильные в Чистилище, становились беспомощными за его пределами. Мальчик испытал укол жалости к ним и в то же время страх. Действительно следовало поторопиться и добраться домой как можно скорее. Рёку в очередной раз похвалил себя за предусмотрительность, преодолев расстояние до жилища за десяток с небольшим минут.

— Кто это? — прошептала Шиэр, распахнув огромные ярко-голубые, словно небесные озёра, наивные глаза. — Не спрашивай, сестрёнка, я и сам не знаю, — смущённо ответил ей Рёку, укладывая парня на свою софу и обессиленно падая рядом. — Но это не опасно? Он ведь намного нас старше, — всё тем же свистящим шёпотом испуганно вопрошала сестра. — Янши сказал, что всё под контролем. Ему можно верить, не волнуйся, — ласково улыбнулся ей Рёку, чувствуя, что не в силах даже пошевелить рукой. Он совсем выбился из сил. Шиэр обошла софу и присела на краешек, разглядывая незнакомца.

— Красивый, — тихо произнесла она, робко улыбаясь, — братик, кто же он всё-таки? Рёку ревниво надулся, — А я, по-твоему, не красивый? Вот проснётся и сам расскажет. Шиэр сделала самое милое выражение личика из своего арсенала и ласково произнесла: — Ты самый красивый человек во вселенной, братик, не злись! Но как ты будешь спать? Софа едва вмещает тебя одного. И почему его грудь светится? Там какое-то украшение? — Не стоит об этом переживать, сестрёнка, — смилостивился Рёку, будучи не в состоянии долго на неё обижаться, — я всё равно не смогу даже встать, слишком устал. Про то, что светится, поведаю завтра. Ложись спать, утром во всём разберёмся. Помоги только снять с пояса фонарь, поставь его у изголовья.

Шиэр кивнула, выполнила просьбу брата, ласково коснулась губами его горячего лба, обеспокоенно качнув головой, и, наскоро переодевшись, нырнула в свою постель с мягкой периной. Совсем не такую, как у брата. Рёку вообще был склонен к аскетизму, не скупясь на траты для сестры и экономя на себе во всём, кроме красивой одежды, педантично и скрупулёзно считая деньги и откладывая их непонятно для чего. Возможно, так на нём сказались годы, проведённые в нищете. С этими мыслями Шиэр незаметно для себя заснула и всю ночь во сне видела их негаданного гостя, очаровательного и обходительного красавчика, запавшего ей в душу с первого взгляда. И что с того, что ей всего девять? В этом вопросе возраст девушек никогда не останавливал. Брату вон двенадцати даже ещё не исполнилось, а он уже заработал на дом. Шиэр гордилась им и во всём старалась подражать. Очень сильная и волевая девочка. Мощное сосредоточие духовной силы, как сказал бы Янши.

Проснувшись утром, Рёку обнаружил себя на полу. То ли гость бессовестно столкнул его во сне, то ли мальчик сам с непривычки свалился с тесного ложа, но факт оставался фактом — на жёстком холодном полу он толком не сумел отдохнуть, и тело по-прежнему болезненно ныло. Приподнявшись, он бросит взгляд на софу и оторопел. Гость не спал, буравя его взглядом, устроившись полулёжа на подушке, сложив на груди руки, и молчал. Насекомое, похожее на ветку, и правда теперь напоминало украшение в виде изящного резного бруска из дорогой породы дерева, испещрённое символами, украшенное золотым орнаментом, покоившееся на широкой груди парня, повиснув на длинном шёлковом шнурке.

Помедлив немного, гость заговорил-таки, но Рёку не понял ни слова. Это был язык Лианьюй, который мальчик не успел ещё изучить и на десять процентов. Украшение на груди парня, до того излучавшее едва заметное свечение, озарилось яркими вспышками символов, после чего Рёку неожиданно услышал слова гостя в собственной голове, как с ним общался прежде лишь его симбионт. — ... твою историю, — закончил обрывок фразы незнакомец и выжидательно уставился на мальчика. Рёку вздохнул и обратился к нему в сознании, как делал это прежде с духом-рыбой: — Я не понял, что ты говорил сначала, поэтому повтори ещё раз, пожалуйста. Грубить гостю он почему-то не отважился. Тот в ответ сначала удивлённо приподнял брови, а потом ласково произнёс: — Так ты человек? Живой?

Вопрос поставил Рёку в тупик: — «С чего он взял? Как догадался? Почему обрадовался?» Парень услышал его мысли и с улыбкой принялся объяснять: — Я не знаю твоего языка, а в Лианьюй все говорят на (古代) Gǔdài. Значит, ты точно не из нашего мира. Получается, что ты живой. И глядя на обстановку дома, я предполагаю, что мы сейчас не в Чистилище. Но я никак не мог попасть сюда. Помню, как в меня вцепилось какое-то существо и словно опустошило, а потом я очнулся здесь. Расскажи мне всё. И что за вещица у меня на груди? Как ни старался, я не могу её снять. Рёку замялся, подбирая слова: — Ты знаешь о симбионтах? Парень, помедлив, кивнул. — Я сам не сильно пока ещё разбираюсь, — продолжил мальчик, — и не смогу объяснить исчерпывающе, что это такое. Но сможет мой симбионт. Вот он, собственно.

Рёку, всё ещё сидя на полу, продемонстрировал гостю Хайчен с мирно дремлющим в нём Янши. Парень провёл рукой по невидимой и почти неощутимой сфере вокруг деревянного бруска, избравшего его грудь своим пристанищем, и вздохнул тяжко: — Навесили-таки на меня ответственность. Сколько веков сопротивлялся, а всё ж нашёл на меня управу этот старый хрен. — О ком ты? — поразился Рёку. — Вам ещё представится возможность познакомиться, я уверен, — загадочно улыбнулся собеседник, — в Лианьюй я получил имя Кайши. Можешь звать меня просто Кай. Прежде, чем попасть туда, я жил в мире людей, учился, подрабатывал, увлекался бейсджампингом. Ты не знаешь, о чём я говорю, да и не стоит оно отдельного внимания. В общем, моё хобби меня и сгубило. Мне было шестнадцать лет.

Попав в Лианьюй, я узнал о том, что мне предстоит искупление и совершенствование, но что именно нужно делать, мне никто не объяснил. Поэтому я и застрял в Чистилище. А теперь встретил тебя. Эта встреча — явно не случайное совпадение. У неё есть вполне конкретное значение. Но чтобы понять, чего именно от нас хотят, придётся попотеть. Лианьюй никому не раскрывает так запросто своих секретов. Расскажи о себе для начала. Поражённый до глубины души Рёку с трудом, путаясь и запинаясь, кратко пересказал печальную историю своего детства, а затем подробно поведал о встрече с Янши, их совместной работе, последнем сражении и его завершении, результатом которого являлась палка с когтями, торчавшая всю ночь из груди Кайши.

— Значит, Цинлун, — задумчиво протянул гость, поглаживая неосознанно сферу собственной духовной энергии на груди, в которой мирно покоился сам дух-дракон, — нам необходимо срочно вернуться в Чистилище и поговорить с ним. Может быть, он знает, для чего нас с ним сделали симбионтами. Где находятся врата? — Притормози-ка, — одёрнул его Рёку, почуяв наконец, что новый знакомый довольно мягок характером, и им вполне можно вертеть, как вздумается, — я вчера не успел принести еды для сестры. Придётся нам сначала наведаться на рынок. — Ах да, Шиэр, — протянул Кайши, слышавший о ней из рассказа мальчишки, — разумеется, следует сначала позаботиться о ней. Я пойду с тобой. Нельзя упустить такой шанс и не прогуляться в твоём мире. — Что-то мне подсказывает, что ты частенько будешь теперь ошиваться в моём мире, — вполголоса проворчал Рёку, проницательно рассудив, что раз уж на него повесили эту бестолковую душу, отвертеться от него будет непросто.

Прежде, чем идти на рыночную площадь, чистоплюй и педант Рёку сначала натаскал в дом воды из колодца, потом нагрел часть в печи, наполнил дубовую купель и с удовольствием смыл с себя следы вчерашнего боя, выскребая белоснежную кожу мочалкой до красных пятен и с отвращением вспоминая воронку из сушёных глаз, поминутно передёргиваясь и фыркая. Кайши в это время бродил по дому, с любопытством разглядывая непривычные взгляду предметы быта, лёгкие и струящиеся, словно сшитые из потоков ветра и вод ручья платья Шиэр, её изысканные украшения, похожие на те, что носила когда-то её покойная мать, утончённые и изящные бутоны цветов, украшавшие многочисленные холсты в тяжёлых рамах, развешенные тут и там на стенах и даже стоявшие на полу.

— Люблю рисовать цветы, — раздался за спиной звонкий, словно пение колокольчиков, голос. Кайши резко обернулся и замер, ослеплённый красотой дитя, представшего его взору. Он, разумеется, успел отметить необычную внешность Рёку, пока неспешно беседовал с ним сразу после пробуждения. Но его красота, конечно же, не шла ни в какое сравнение с волшебным очарованием этой девочки. Такими описывают лесных нимф в сказаниях и мифах. Кожа будто прозрачная, бархатно-переливающаяся, фарфорово-белоснежная, глаза-блюдца, глубиной сравнимые лишь с океаном, сияющие голубыми бриллиантами. Рубиново-алый бант идеально очерченных, нежных, словно розовые лепестки, пухлых губ. Копна жемчужно-белых, длинных и очаровательно вьющихся на концах волос. Такие дети в его мире неизменно попадали на обложки самых популярных журналов. Но даже так этот ребёнок был похож на мираж. Или ангела, спустившегося с небес.

«Будь у меня такая дочь», — мельком подумал парень, — «я бы к ней и на метр никого не подпустил. Спрятал бы в коробку и никому не показывал». Почему ему пришла в голову мысль именно о дочери, он и сам не понял. Вероятно потому, что смотрел на неё, исключительно, как на маленького ребёнка. Шиэр же разглядывала незнакомца жадно, почти нагло, любуясь на его смуглую кожу, необычную для этих мест причёску, именуемую андеркатом, о чём в этом мире никто, разумеется, не знал, на очень длинные, при этом мощные ноги, широкие плечи, жилистые руки, оголённую грудь и чёткий рисунок пресса, проступавший под одеждой. Лисий разрез чёрных глаз делал его лицо особенно занятным, густые тёмные брови, широкий подбородок и скулы предавали ему более зрелый вид, чем в действительности.

«Будто съесть меня хочет», — передёрнулся Кайши и слегка поклонился. — Будет ли угодно вам представиться? — спросил он довольно низким бархатным голосом. Улыбка сползла с лица Шиэр. Она не поняла ровным счётом ничего. В это время сзади подошёл благоухающий цветочным мылом и пребывающий после купания в благодушном настроении Рёку. — Вы не поймёте друг друга, — произнёс он вслух, зная, что так и сестра его услышит, и в сознании гостя слова прозвучат на понятном тому языке, продублированные мысленно. — Шиэр, будь дома, мы принесём продукты и после всё обсудим, — сказал он настойчиво. — Но братик, я хочу пойти с вами! — заупрямилась девочка. Рёку сдвинул брови и настойчиво повторил: — Будь дома и нагрей воды для чая. Мы вернёмся очень скоро. Тебе не следует сейчас идти с нами, мы будем говорить молча, ты всё равно ничего не поймёшь.

Шиэр надула губы и отвернулась, понимая, что брат настроен серьёзно и не поддаётся её чарам: — Так и быть, но не задерживайтесь! А то вода остынет, — добавила она, с сожалением бросив взгляд на Кайши. Тот засмущался, отвернулся, пряча глаза, и подумал: — «Удивительный ребёнок. Внешне ангел, но характер лисий, точная копия братика».

Рёку быстро переоделся, взял фонарь и объёмную холщовую сумку, обнял и поцеловал сестру в макушку на прощание, махнул рукой гостю, веля следовать за ним, и вышел из дома, увлекая Кайши за собой. У того руки были пусты, ведь духу-дракону не требовался Хайчен. Он был достаточно силён, чтобы концентрировать энергию симбионта вокруг себя, избегая всяких условностей. Рёку позавидовал было, а потом вспомнил жуткие когти, впивавшиеся в кожу Кайши до самого утра, передёрнулся от ужаса, чувствуя, как по спине побежали мурашки, и поблагодарил судьбу за то, что ему достался симбионт послабее.

Житель Лианьюй тем временем разглядывал город с нескрываемым восторгом. Поражался всему, что видел, хотя больших отличий от городов Чистилища Рёку заметить не успел. Он подумал было, что Кайши восторженный идиот, но вспомнил слова Янши о том, что эта душа обладает безграничной энергией, и всё-таки преисполнился к нему уважением. И как выяснилось впоследствии, не зря. Без проблем сбыв в ломбард награду за работу, полученную ранее от обитателей Чистилища, сверкающие самоцветы искусной огранки, и получив от довольного владельца кругленькую сумму, Рёку закупился провиантом, и они вернулись в дом, где уже распространился стараниями Шиэр чарующий аромат чая. Сестра быстро приготовила завтрак и накрыла на стол. Они не торопясь позавтракали, молча перекидываясь задумчивыми взглядами, и когда Шиэр убрала со стола, расправляясь с обязанностями хозяйки дома легко, как опытная в этом деле взрослая девушка, все уселись против друг друга, приступив к обсуждению последних событий.

— Шиэр, я не могу сейчас объяснить всё досконально, потому что и сам ещё не обладаю полной информацией. Опишу ситуацию в целом, как я вижу её. Это Кайши, он житель того мира, в который я ухожу каждый день, чтобы выполнять свою работу. Ты уже знаешь всё о моём симбионте, Янши. Наш гость тоже симбионт, как я, но всё же он отличается. И его дух тоже не похож на моего. В чем именно различия, мне предстоит узнать сегодня. А пока могу с уверенностью сказать, что Кайши не последний раз гостит у нас. Тебе стоит с ним подружиться. Вот только общаться вы сможете лишь через меня. Я понимаю его язык благодаря Янши. Или скорее, духу-дракону, симбионту Кая. Всё это сложно. Янши другой, и Кайши тоже. Но точно могу сказать, что теперь тебе стоит меньше волноваться обо мне. Сейчас мы отправимся в Лианьюй, нас ждёт работа. Позаботься о доме и приготовь для гостя ещё одну постель. В мои планы не входит отдавать ему свою софу навсегда. И не переживай, если мы не вернёмся вовремя. Не жди нас, ложись спать. Кто знает, насколько нам придётся задержаться в Чистилище в новых обстоятельствах. Вопросы?

Шиэр моргнула, смахнув слезинки. Слова брата обеспокоили её: — С чего ты взял, что задержишься? За время, что ты работаешь с Янши, не было ни одного дня, чтобы ты не вернулся домой к вечеру. Рёку протянул ладонь и накрыл руку сестры, сжав ласково её маленькие тонкие пальцы: — Считай, что это подсказывает моя интуиция. Ситуация изменилась. Янши считает, что теперь нам предстоит работёнка посложнее. Но тебе правда не о чём волноваться. Кайши не простая душа, он является источником огромной силы. Похоже, что у меня появился надёжный защитник. Гость, смутившись, кивнул. Такого поворота событий он точно не ожидал. Шиэр глянула на него с надеждой: — Тогда полагаюсь на тебя, Кай, защити моего драгоценного братика. И береги себя. Рёку перевёл, и новый знакомый кивнул утвердительно, всё ещё поражаясь зрелости этих детей, их решимости и отваге.

Рёку вновь переоделся для работы, и Кайши отметил, что мальчишка явно очень любит менять наряды. Прихватив фонарь, юный хозяин дома обнял на прощание сестру, как было у них заведено, и ласково клюнул её губами в макушку. Кайши вновь слегка ей поклонился, поблагодарил за гостеприимство, Рёку перевёл сначала сестре слова благодарности от гостя, а потом ему любезности от девочки. Покончив с формальностями, он помахал Шиэр и в сопровождении нового товарища покинул дом, направившись к подвалу в переулке. — Запоминай дорогу, — напутствовал Рёку, мысленно обращаясь к Кайши, — кто знает, что может произойти, я уже ни в чём не уверен. Но теперь я спокоен. В случае чего за моей сестрой присмотришь ты.

Кай оторопел, застыв на месте и глупо хлопая глазами: — Почему ты так мне доверяешь? Мальчик хитро улыбнулся: — Я видел, как она на тебя смотрит. Значит, ей не составит труда привязать тебя к себе. В этом она мастер, уж поверь. Вероятно, ты уже привязался. Шиэр невероятная, в её крошечных ладонях сосредоточена огромная власть над сердцами людей. Не думаю, что души из Лианьюй — исключение. К тому же, я осознаю каким-то шестым чувством, что ты хороший… э-э… человек. Был. Не знаю, как объяснить. В общем, у меня нет причин не доверять тебе. Как бы то ни было, сейчас я сумею это проверить. Мы на месте. В стене зиял тёмный провал, и щербатая лестница уходила в сплошную черноту, скрывавшую широкие ступени.

— Безликие врата... — благоговейно прошептал Кайши. — Мне не доводилось видеть их прежде. Душам не дано не только приблизиться, но даже отыскать их. — Теперь тебе это под силу, — похлопал его по спине Рёку, не дотянувшись до плеча, — эта хреновина на твоей шее и есть билет. А вот счастливый ли это билет, нам только предстоит узнать. С этими словами Рёку отработанным до автоматизма жестом ударил раскрытой ладонью по верхнему из акантов, украшавшему бронзовые грани фонаря. Кровь хлынула моментально, мальчик быстро обхватил ладонью кольцо и внимательно наблюдал за тем, как струйки огибают прозрачный кокон энергии вокруг духа-рыбы, по-прежнему погруженного в анабиоз. Кайши вскрикнул от неожиданности, распахнув от удивления свои до жути чёрные, бездонные глаза: — Зачем это? — мысленно вопросил он, уставив дикий взор на кровоточащую ладонь Рёку. Тот ухмыльнулся: — Это необходимое условие для нашего симбиоза. Но поверь, тебе повезло меньше. Твой амулет на груди, сейчас он выглядит безобидно. Однако ночью, когда ты спишь, на него лучше не смотреть. Кайши поёжился, здраво рассудив, что тот факт, что он сам этого зрелища не наблюдает, очень даже радует.

Рёку первым ступил на лестницу, убедившись, что Хайчен достаточно пропитался его кровью, и поманил Кайши за собой. Они шли гуськом, скользя ладонями по шершавой поверхности стены, дабы сохранять равновесие, ведь шагать приходилось вслепую, когда тьма сомкнулась за ними. Едва заметное свечение вокруг фонаря и кулона не могло ей противостоять. Тридцать три шага вниз, тридцать три вверх, и вот они уже стоят на вымощенной булыжником узкой дороге в неизменно безлюдном переулке в Лианьюй и выжидательно смотрят на Янши, пробудившегося только что и плавно скользившего внутри своего кокона.

— Приветствую вас, — раздалась в мыслях обоих речь духа, журчащая мелодично потоком родниковой воды, озаряющая разум нежным голубым свечением, словно буря кристально-сверкающих искрящихся снежинок, — надеюсь, вы добрались сюда без проблем? — Кончай выделываться, говори, как обычно. Со мной ты никогда так не любезничал, — пробурчал Рёку, чья гордость была уязвлена. В их первую встречу с Янши тот едва ли не смешал его с дорожной пылью в собственных глазах. — Да ладно тебе, — отмахнулся Янши, качнув хрустальным рогом, — лучше припомни-ка свой сон. Там было нечто интересное. Рёку удивился, услышав подобное распоряжение впервые, и начал старательно воскрешать в памяти разрозненные обрывки сновидений, в которых он метался, сверзившись в итоге с узкой софы на холодный пол. Значит, всё-таки не Кай его столкнул.

Во сне было что-то тревожное. Огромная стена воды. Нет, песка. Это точно была буря, которая погребла их всех, набив песком и рот, и уши, да так, что не было и шанса выбраться на воздух, утопая в зыбкой круговерти раскалённых песчинок. Рёку в ужасе рефлекторно схватился за горло, задыхаясь в воспоминании, и Кайши, видевший его мысли в своём разуме, повторил этот жест, хватая ртом воздух. — Да-а, неприятная картина, — подытожил Янши, — Кай, ты можешь говорить с духом-драконом? Он как-то даёт о себе знать? Кайши, оправившись от шока, отрицательно покачал головой: — Вообще ничего. Я не могу снять шнурок, он будто проходит сквозь пальцы. И я чувствую сферу духовной энергии на груди, она словно является продолжением моей души. На этом всё. Я не слышу его, не чувствую присутствия.

— Странно это всё, — протянул дух, — он будто бы все ещё находится в анабиозе, но почему? Возможно, он не ощущает связи с тобой. Кайши, это очень важно. Я знаю, ты не сумел очистить душу, находясь в Лианьюй столько времени, потому что не нашлось наставника, что помог бы тебе. Но ты должен приложить все усилия, иначе, боюсь, мы все рискуем погибнуть. Этот сон — не случайность. Вероятно, это предупреждение, ниспосланное мне. Сейчас я постараюсь указать тебе направление, но не уверен, что смогу осветить весь путь. Практики давно не было. Остальное зависит от тебя. Найди Цинлуна в себе и заставь его проснуться. Рёку, ты наблюдай за тем, что происходит вокруг, и вытяни меня, если что-то пойдёт не так. Управляться с Хайченом ты более-менее научился, должен справиться.

Мальчик растерянно кивнул. Ситуация принимала-таки непредвиденный оборот. Остаться в переулке одному, даже с учётом того, что сюда мало кто суётся, было страшновато. Тем временем Янши выскользнул из кокона, раздулся до размеров скаковой лошади, приблизился к Кайши, окутал его целиком, а затем весь впитался в него, словно вода в песок. Парень вскрикнул от неожиданности, но мгновенно будто отключился, застыв неподвижно, а из его чёрных глаз брызнул очень яркий синий свет. Вокруг деревянного кулона закружились такие же яркие символы, окутав грудь целиком синим светящимся коконом. Рёку в изумлении уставился на эту картину, но больше ничего не происходило. Кайши так и стоял не шелохнувшись, как светильник на ножках, а «эфир» погрузился в молчание.

Долгое время спустя мальчик устал стоять и пялиться на застывшую фигуру, опустился на землю и уткнул лицо в согнутые в локтях руки, скрестив их на коленях. Неизвестность тревожила его, воспоминания о сне навязчиво лезли в голову, беспомощность раздражала. Но постепенно он устал бояться, мысли сместили фокус к дому, он стал размышлять, могул ли они позволить себе ещё одну кровать, где удобно будет её разместить, почему Кайши не принимает ванну, но остаётся совершенно чистым, и если это из-за того, что он — душа, то на кой он жрёт тогда за троих. В какой-то момент что-то в переулке неуловимо изменилось. Как будто разом исчезли все звуки. В Лианьюй, конечно, было в целом намного тише, нежели в его мире, особенно неподалёку от базарной площади. Однако эта новая тишина была другой, пугающей, давящей на перепонки, холодной и липкой, как темнота Безликих врат.

Рёку подскочил и взмахнул фонарём, вынуждая Янши вернуться. С трудом дух вырвался из тела Кая, будто успел слиться с ним, и, уменьшившись мгновенно, нырнул в Хайчен. — Дело плохо, — утвердил он, моментально считывая мысли Рёку, — нужно бежать как можно быстрее, хватай его, я помогу. — Что, в смысле, мы не можем победить того, кто нападает? — засуетился мальчик, впервые ощутив тревогу священного духа. — Он нам не по силам, — констатировал Янши, — здесь справится только Цинлун, но Кайши всё ещё не видит путь. Я не успел помочь, теперь остаётся только бежать. — Куда? — паникуя, выкрикнул Рёку, — во врата? — Нет, туда нельзя, — остановил его Янши, — этот дух силён и может последовать за нами, а я там буду совершенно бессилен. Беги к выходу из города, жители не должны пострадать. Хватай его на плечо, ну же, быстрей! Рёку подчинился, в считанные секунды справившись с ненужной паникой, покрепче сжал раненой рукой фонарь, ярко засиявший голубым светом, здоровой рукой взвалил Кайши на плечо, охнув от натуги, но тут свет от Хайчена устремился в его тело, и мальчик, как и вчера, легко побежал, унося рослого товарища, касавшегося мостовой кончиками пальцев, подальше от опасности. Клубившийся вокруг них песчаный вихрь зарыскал было, потеряв добычу из виду, а потом метнулся следом, направляемый уверенной рукой.

— Янши, что же нам делать? — взмолился на ходу Рёку, почувствовав затылком надвигающуюся опасность, от которой они никак не успевали скрыться. — Бежать столько, сколько сможем, и надеяться, что Кайши отыщет в себе Цинлуна прежде, чем мы всей честной компанией сгинем, погребённые песчаной бурей, — лаконично ответил дух, продолжая наполнять тело мальчика своей священной силой. И тут их накрыло. Песчаная волна взвилась, словно цунами, и опала на них сверху, придавив всей мощью, чудовищным весом, закрыв всякий свет, кроме того, что излучали сами духи. Янши успел укрыть мальчиков собой, как защитным коконом, но долго им было не протянуть без воздуха, а песчаная гора всё нарастала над ними, придавливая сильнее и сильнее, грозя расплющить их о землю.

Рёку впервые за столько лет вспомнил слова молитвы, но решил, что это глупо, и принялся тормошить Кайши, зажатого с ним внутри духа-рыбы, хлопая его по щекам, пытаясь заглянуть в глаза, из которых продолжали бить синие лучи, и взывая к нему мысленно, срываясь то на угрозы, то на мольбы: — Кай, очнись, зараза такая! На кой черт ты весь такой из себя неисчерпаемый запас энергии, а толку от тебя ноль? И зачем вообще тебя нам подсунули? Работали бы с Янши спокойно дальше, и забот не знали. Кто позаботиться о Шиэр? Слышишь? Отвечай! Вдруг слезы сами брызнули из глаз, и Рёку зарыдал во весь голос, чего не делал уже много лет. Его рыдания наконец достигли души, не находившей десятилетиями смысла, не видевшей света, не искавшей пути. От груди Кайши отделилось нечто, напоминавшее сначала пресловутое насекомое-палочника, и начало разрастаться, вырвавшись сквозь зыбкое тело Янши наружу, в эпицентр песочного вихря, обратившись огромным, великолепным, ослепительно сияющим ленточным драконом, изрыгавшим невыносимо-яркое синее пламя, заставлявшее песок не просто плавится, а моментально испаряться, исчезая в воздухе, обращаясь в неосязаемую слабо серебрившуюся пыль.

Когда все до единой песчинки исчезли, оставив Рёку лежать на земле, едва в силах держать глаза открытыми, его взору открылась невероятная картина. Янши, израсходовавший все запасы энергии, что взял у мальчика, едва добрался до Хайчена и нырнул в него, изрядно поблёкший. Кайши, напротив, светился теперь весь от кончиков волос до пят, двигаясь как сомнамбула в сторону источника песчаной бури, отчаянно пытавшегося сейчас скрыться, утратив своё грозное оружие. Цинлун сменил форму, обратившись гудящим роем серебряных пчёл, и, когда Кай взмахнул руками, будто направляя их к цели, жужжащее войско со звуком пересыпающихся монет в сокровищнице бросилось в атаку.

Рёку и моргнуть не успел, а пчёлы уже достигли цели, в мгновение ока распылив на атомы противника. Он даже не сумел разглядеть, на что в этот раз было похоже существо, утратившее свою изначальную форму давным-давно. Вот только, повинуясь сиюминутному порыву, Рёку сжал в руке покрепче фонарь и бросился к тому месту, не опасаясь довольно жужжащих пчёл, и очень быстро обнаружил искомое. — На этот раз не ветка, — произнёс он удивлённо, разглядывая дивной красоты заколку-гребень для волос, инкрустированную диковинными самоцветами, переливавшимися, подобно звёздам в ясную ночь. «Что за дух-самодур мог принять такую безвкусную форму?» — озадачился Рёку. — «Может быть, эту штуку кто-то обронил, и мне следует поискать лучше?» Но песчаная буря слизала подчистую даже мелкий сор с площади, на которой развернулась битва, к тому же сколько ни лазил мальчик по земле, ничего больше не нашёл.

Гребень смиренно лежал в его ладони, и Рёку спрятал его за пазуху, намереваясь вернуться к этому вопросу позже. Следовало разобраться с делами насущными. Кайши стоял посреди площади, напоминая пугало от ворон, светясь факелом и совершенно утратив связь с миром. Серебряный рой кружил вокруг него, потеряв «сигнал связи», как любил шутить после сам Кай. Янши прохлаждался внутри фонаря, отрубившись сильно раньше времени. Рана на ладони Рёку успела затянуться, поэтому он вновь использовал акант как нож, щедро обагрив кровью Хайчен, и едва Янши распахнул бриллиантовые глаза, накинулся на него с упрёками. Но дух заинтересовался проблемой поважнее душевных страданий мальчишки, мгновенно исцелил его руку, синяки да ссадины, и, покинув многострадальный свой фонарь, вновь погнувшийся во время песчаной бури, устремился к телу Кая, на этот раз нырнув бесцеремонно ему в ухо.

Рёку решил не оскорбляться на этот раз и принялся фонарь починять, не забывая пытливо разглядывать пчелиный рой и трепыхавшегося Кайши, внутри которого сновал дух-рыба, то ли ведя задушевные беседы с Цинлуном, то ли высказывая нерадивому его симбионту за потерю контроля. Наконец манипуляции Янши возымели эффект, Кай дёрнулся, будто от разряда тока, синее ослепительное свечение, исходившее от его тела, плавно втянулась внутрь, он тряхнул головой и уже осмысленно обвёл взглядом площадь. Янши вынырнул из его уха и разросся до размеров большой тыквы, уставив рог в сторону роя и словно указывая им на что-то Каю. В их разговор Рёку не посвятили, что было ему неприятно, но, скорее всего, он бы просто ничего не понял. Здесь ныне царили совсем иные силы, энергии, принадлежавшие Лианьюй безраздельно, и мальчик, гость в этом мире, не имел к ним прямого отношения.

Повинуясь указанию Янши, Кай воздел руку к серебряному рою, сделал несколько едва уловимых пассов, и пчелы как по мановению волшебной палочки сжались всей массой своей в плотное образование, опустившееся на землю подле него и медленно обретавшее иную форму. Из сияющего сгустка проявились сначала аккуратные босые ступни, потом длинные ноги, ещё длиннее, чем у Кая, изящное стройное тело в элегантном облачении, холёные руки музыканта с тонкими длинными пальцами, гибкая шея, узкое лицо с раскосыми глазами, светло-серыми, будто у волка, обрамлёнными густыми веерами угольно-черных ресниц, длинные и очень гладкие волосы, разметавшиеся по плечам, а в довершение вытянутые острые уши, мало вязавшиеся с его образом, на сияющих кончиках которых переливались синим пламенем искусно выполненные украшения.

Весь он был словно пущенная стрела, или же горная река, стремительный, подвижный, взволнованный. Стройный, как кипарис, на две головы выше Кайши, он вызывал благоговение одним своим видом. Рёку уставился на него снизу вверх, задрав шею до боли, и впервые искренне позавидовал чьей-то внешности. «Вот бы стать таким же высоким», — подумал он с восторгом, впившись глазами в эти бесконечные, как стебли бамбука, ноги. Дух-дракон, будто услышав его мысли, в два шага преодолел разделявшее их расстояние, игнорируя и Янши, и Кая, и склонился к Рёку, внимательно пробежавшись по нему лучистыми глазами, улыбнулся лукаво и произнёс ласково и беззаботно: — Станешь, крошка! А сейчас давайте праздновать победу!

Рёку уронил челюсть, потерянным взглядом уставившись на Янши. Он-то думал, что его симбионт странный, но этот дух поражал всякое воображение. Кайши тоже открыл рот от удивления, а Янши закатил глаза, как это умел делать только он, и сочувственно посмотрел на Кая: — Намучаешься ты с ним, — прозвучал его журчащий голос в сознании всех присутствующих. Цинлун встрепенулся и полюбопытствовал: — С чего это вдруг? Я само очарование! — Да, да, — кивнул Янши, — сделаю вид, что не знаком с тобой с момента сотворения. Поднимайся, Рёку. Если Цинлун желает праздновать, нам его не остановить. В этот вечер мальчикам действительно не удалось вернуться домой. Дух-дракон так разошёлся, что оккупировал целый ресторан для священных духов, расположенный на самой высокой горе из тех, что окружали город, нисколько не смущаясь пил и веселился, хотя работа только началась, и радоваться, в общем-то, было пока нечему.

Кайши сидел весь бледный, соболезнуя самому себе, а шёлковый шнурок, опустевший без украшения, вызывал у него мысли об удавке. Янши бессовестно скрылся в фонаре, утверждая, что не выдержит такого позора, а Рёку мечтал о том, чтобы вернуться домой и отдохнуть, но бросить Кая не мог. Увидев его мощь в бою, мальчик кристально осознал, что их судьбы теперь связаны, и какой бы тяжёлой ни была предстоявшая им работа, они обязаны выполнить её вместе. О гребне, покоившемся у Рёку за пазухой, в праздной суете все благополучно позабыли.