Мрак под куполом цирка (джен)

По выводу Алисы, единственное, чем праздничный день отличался от обычных, — так это тем, что она открыла для себя необычайное место с шатром, фургонами и людьми в причудливых костюмах. Поэтому во время учёбы она только о нём и думала, а на перемене после второго урока, отошла в угол, чтоб не заметили одноклассницы, и таинственным шёпотом сообщила Еве:

— Знаешь, Ева... Вчера я видела на улице красивый шатёр, а вокруг него — фургончики... Как ты думаешь, что это?

— Ты не знала? — лицо Евы, обрамлëнное огненными косами, вмиг оживилось. — Это же цирк! Он снова приехал, и счастлив тот, кто попадёт в него!

— Не зря я чувствовала, что в нём прекрасно! — Алиса подняла разгоревшиеся голубые глаза. — От своей опекунши я слыхала, что в цирке есть акробаты, клоуны, силачи и дрессированные животные, но не подозревала, что он выглядит именно так! И ткань его шатра такая интересная, красно-зелëная...

— Красно-зелëная, говоришь? — вдруг насторожилась Ева.

— Да.

Тут с подругой Алисы произошло нечто удивительное: она широко распахнула карие глаза, а лицо её изобразило небывалый, почти трепетный восторг.

— О! — воскликнула она, пританцовывая на цыпочках. — О! Это ведь самый знаменитый цирк в мире!

Алиса с интересом приготовилась слушать, но тут коридоры огласил пронзительный звон колокольчика.

— На большой перемене расскажу! — крикнула Ева и повлекла подругу в класс. Как дождались Алиса и Ева конца урока — и сами не знали того. Но со звонком они чинно и степенно покинули кабинет, и, убедившись, что их не видят дамы, пустились бегом на верхний этаж. Там они сели у того самого окошка, и Алиса навострила уши.

— Цирк, шатёр которого в красно-зелëную полосу, — поведала Ева, — принадлежит только одному человеку — Вильяму Мэджингтону!

— Он директор этого цирка?

— Не только директор, но и режиссёр. Самый великий, самый гениальный импресарио, каких и свет не видывал!

Изумлëнная Алиса проговорила вполголоса:

— То есть, придуманные им цирковые номера чудесны?

— Милая Алиса, — подавшись вперёд, стала горячо пояснять Ева, — цирк — это всегда прекрасно, а цирк Мэджингтона и вовсе будто окутан магией! Сама там с папой бывала, поэтому могу беспрепятственно засвидетельствовать: там был номер с силачами, что держали пирамиду из живых слонов, номер с собаками, танцующими с зонтами на канате, и фокус с извлечением из цилиндра настоящих бабочек. И всë это под чарующую музыку и особое освещение! Нет, недаром люди любят Вильяма Мэджингтона за его изобретательность!

Алиса слушала с жадным вниманием, и никогда ещё мечты её не были так сильны.

— Ах, вот бы и мне попасть в этот чудесный цирк! — прошептала девочка. Но Ева печально покачала головой:

— Вздор! Таким, как нам, нечего и думать об этом! Нам, несчастным пленницам, остаётся только «прилежно учиться» и ждать каникул.

В ответ на такое безнадёжное заявление Алиса раскрыла серьёзную правду о себе:

— А я уже не считаю себя пленницей! Я назначила побег уже на сегодняшний вечер. Мне всë равно, где я буду жить — главное, что не в серых стенах учебной клетки. Но первым делом я точно пойду в цирк Мэджингтона.

— Смелое решение! — удивилась Ева и задумалась. — Впрочем, тебе всë равно будет лучше на воле, ведь у тебя нет родных, которые могли бы радоваться твоим знаниям и увозить тебя на каникулы. А меня держит в этой «благородной тюрьме» лишь обещание о получении хорошего образования, данное папе.

Да, Алисе действительно пора было сбегать — классная дама огрызалась на неë чуть ли не по-собачьи:

— Квинсли! Опять не прибрала тетради в ящик! Когда же прекратится у тебя этот бардак?!

Лицо Алисы вспыхнуло презрением.

— О, он прекратится завтра же! — дерзко заявила она и, не дожидаясь дальнейших придирок злой старухи, широким шагом ушла в спальную комнату. Там она сняла башмаки, прямо в форменном платье легла на кровать и натянула одеяло до самого носа. Постепенно в спальную стали прибывать другие девочки, и огромная комната наполнилась болтовнёй и смехом.

— Все ещё зубы чистят, а ты уж улеглась? — хихикнула Джейн.

— Сон одолевает, — усталым голосом протянула Алиса.

— Когда это ты так утомилась? — злобно засмеялась Кора. — Небось все уроки пробездельничала!

Алиса решила терпеливо молчать. Еве она хитро сказала «Тс-с-с!», а та игриво подмигнула и плюхнулась в свою постель. Лёгкие синеватые сумерки сменились чёрной мглою; служанки спустили шторы и потушили свет; ученицы, наконец, легли.

Но в чём главная мерзость сожительства, так это в непонятном нежелании засыпать. В этот, как и в любой вечер, девочки, свесившись с кроватей, болтали без умолку, а некоторые даже заигрались с одеялами и подушками. А ведь Алиса должна была покинуть институт под покровом ночи и тишины, чтоб никто, кроме Евы, не был свидетелем её побега! «И когда же они наговорятся?!» — раздражëнно скрипела зубами девочка. А институтки и не думают успокаиваться — Кора завела страшилку, а две ученицы другого класса залезли под кровать и стали уплетать припрятанную булку с изюмом. Алиса глядела на весь этот балаган, чувствовала, как жарко становится под одеялом, хотя спальная не отапливалась, и уже начала сомневаться, что её желанный побег удастся... Но Ева словно уловила её мысли и утешающе прошептала:

— Не волнуйся! К полуночи они точно выдохнутся.

Если раньше Алиса, привыкшая к долгому бодрствованию учениц, не обращала внимания на их шум и скоро впадала в сон, то сегодня ей, страстно ожидавшей полной тишины, казалось, что эти дурëхи за всю ночь не заглохнут. И когда время подошло к полуночи, утихли лишь некоторые из девчонок. «Прикрикнуть бы на них как следует! — закусив губу от злобы, подумала Алиса. — Но разве я их испугаю?..» Однако та, кто могла испугать, всë же появилась — женщина, совершающая обход, приоткрыла дверь и шëпотом рявкнула:

— Ну-ка, живо по постелям! Устроили тут полночные похождения! Может, ещё и танцы-шманцы закатим? Спать!!

Бегающие взапуски с весёлым визгом нырнули под одеяла, страшные истории разом стихли — женщин-служанок ученицы ничуть не боялись, но слушались. И ждать, пока растают в воздухе последние перешëптывания, Алисе пришлось совсем недолго. Убедившись, что никто ничего не замечает, она откинула, наконец, одеяло, встала и взяла в руки башмаки. Бесшумным, крадущимся шагом она покинула спальную комнату и вышла в коридор, к окну, которое на ночь всегда приоткрывали для проветривания. Но только она, надев обувь, взялась за оконную ручку, как увидела рядом Еву, улыбающуюся светло и печально.

— Ева, как я рада, что ты пришла проводить меня! — шëпотом воскликнула Алиса и крепко пожала ей руку.

— Да, я нарочно не засыпала, чтобы сказать «прощай» единственной девочке которую понимала, с которой делилась лакомствами и чувствами, — сказала Ева. — И всë-таки я одна всë равно не смогла бы дать тебе полноценное счастье... Прощай, Алиса. Ты счастлива потому, что больше не будешь гнить в холодных и мрачных институтских стенах, когда за ними столько неизведанного, волшебного! Ты непременно попадёшь в цирк Мэджингтона! В добрый путь!

Подружки обнялись искренне и нежно, как не обнимались никогда, и Алиса повернула ручку окна. Воздух, насыщенный бодрящей свежестью, волной хлынул на Алису, и она, поддавшись этой бодрости, вылезла наружу. Она знала, что именно эту крышу раз в неделю ремонтировали, и поэтому к ней была приставлена лестница. Прежде чем спуститься вниз, Алиса в последний раз помахала Еве: она никогда не забудет рыжих кос и сверкающих тёмных глаз этой честной и пылкой девочки, скрасившей ей долгие годы учёбы. И вот желанная земля — земля за пределами институтской ограды... Ведь работники поднимались ремонтировать не иначе, как с улицы. А вот и сама улица, шумная, незнакомая, светящаяся золотыми огнями. Алиса медленно двинулась по ней, не пропуская мимо глаз ни один красивый дом, ни одну живописную вывеску, ни одну нарядную витрину... Затем ещё раз оглянулась на женское учебное заведение, где томилась ни один год — это величавое, но хмурое здание навсегда осталось позади. Впереди жизнь новая, пугающая неизвестностью, но уже имеющая цель — чудесный цирк Вильяма Мэджингтона!