Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Они продолжили прогулку, углубившись в гущу сада, где дорожка перешла в тропинку, усыпанную листвой. Александр чувствовал, как ветер усиливался, холодил лицо и проникал под плащ, вызывая лёгкий озноб. Приятное ощущение жизни вокруг. Приятное напоминание, что мир вокруг остался, даже если потерял для него свои формы и цвета.
"Звуки... они такие честные", — подумал он, прислушиваясь к шороху листьев под ногами и нарочно задевая их носками туфель. — “Зрение коварно, оно в деталях запечатлело в памяти то, что я отчаянно хочу забыть.”
Дачный июньский день изменил жизнь их семьи навсегда. Сашенька, заботливо одетый матерью в лучший костюм, в восторге носился по огромному участку. Он хотел показать обретенному брату, мгновенно ставшему лучшим другом, все свои любимые укромные места и тайники. И особенно — застекленную оранжерею, находящуюся вдали от дачной усадьбы. Её стеклянная витражная крыша и общая легкая конструкция из тонкого резного дерева создавали магический эффект, окуная вошедшего в мир света и цвета. Внутри антураж дополняли теплолюбивые растения.
Последнее мирное воспоминание: они что-то делали на полу, увлеченно играли, забыв обо всем. Потом — пламя, крики, ужас в глазах Дмитрия, взглянувшего вверх. Александр успел толкнуть его ко входу, лучше ориентируясь в дыму. Но сам надышался и потерял координацию. Треск лопнувшего стекла, боль от порезов, темнота.
Первые дни после того, как врачи сняли повязки, были самыми страшными. Ожоги, сотрясение, все было мелочью. Он помнил, как протягивал руку в пустоту, пытаясь нащупать хоть что-то знакомое. Как плакал и не понимал, почему слезы не могут смыть гарь от пожара, осевшую на глаза. Как в ярости кидался на всех, кто пытался коснуться его, и, в тоже время, не отпускал родных от себя ни на секунду.
"Интересно, каким ты видишь меня сейчас?" — подумал Александр, чувствуя тепло руки брата на своей. Он знал, что Дмитрий вырос красивым, об этом говорили слуги, об этом шептались гости на редких вечерах, которые они устраивали в особняке. Сам брат не раз описывал себя: растрепанные, подстриженные на французский манер светло-каштановые волосы, все те же ореховые глаза, немного худощавый телом. Но Александр теперь воспринимал внешность немного иначе. Добавился тембр голоса, присущие только ему интонации, запахи. Терпкие цитрусовые или холодные композиции духов, дурманящий аромат чистой кожи после ванной, объёмные нотки вишневого табака от рук, когда он время от времени позволял себе курить трубку.
Александр отлично понимал, их отношения выходят за рамки обычных. Что люди, узнай они об этом, осудили бы их, если не хуже. Но ему было всё равно. В этом мире, где он потерял всё, Дмитрий стал его единственным ориентиром. Его светом во тьме.
— Сегодня в газете писали о новом скандале в Академии художеств, — произнёс Дмитрий, вырвав брата из цепких воспоминаний. Его голос звучал чуть напряжённо, будто он искал способ отвлечь их обоих от тяжёлых мыслей. — Один из профессоров был уличён в подделке картин. Представляешь? Говорят, он продавал копии работ известных мастеров как оригиналы.
Слегка наклонил голову, словно прислушиваясь к каждому слову, Александр чуть улыбнулся.
— Подделки… — повторил он задумчиво. — Интересно, от чего зависит цена подделки? Я имею в виду, если никто не замечает разницы, значит ли это, что она имеет такую же ценность, как и оригинал?
Дмитрий на мгновение замер, удивлённый глубиной вопроса. Он всегда забывал, насколько остроумным и проницательным мог быть брат, когда хотел.
— Наверное, всё дело в намерении, — ответил он после паузы. — Если человек создаёт что-то с душой, привнося её часть, это уже не просто подделка.
Александр ничего не ответил. Они вышли на подметенную дорожку, и их шаги стали медленнее, словно каждый из них погрузился в свои мысли. Ветер усилился, принеся с собой издалека запах дыма и звук колоколов, отбивающих полдень. Этот звук всегда напоминал Александру о маленькой церкви, которая стояла поблизости от усадьбы, и о том, как они с Дмитрием ходили туда в детстве. Тогда мир казался таким простым и понятным.
— А ещё была статья о новом театре, который открыли на Невском проспекте, — продолжил Дмитрий, стараясь вернуть разговор в более лёгкое русло. — Пишут, что там играют пьесы, полные символизма и загадок. Критики называют это «театром теней». Странное название, правда?
— Театр теней… — голос брата стал мягче, почти мечтательным. — Возможно, мне бы понравилось. Я и сам как тень.
Дмитрий не нашёлся, что ответить. Он только кивнул, хотя знал, что брат не увидит этот жест. Они дошли до фонтана, и остановились. Александр выбрал скамейку поближе к мраморной круглой чаше и сел, приглашая брата присоединиться. Вода в фонтане едва шевелилась, покрытая тонкой плёнкой осенней листвы.
— Холодно? — спросил Дмитрий, протягивая руку, чтобы поправить ворот плаща у шеи брата.
— Нет, — ответил Александр, его голос звучал отстранённо. — Знаешь, как писал Шекспир, жизнь это театр. Мы играем роли, которые нам придумали. И никто не знает, где кончается маска и начинается лицо. Может быть, поэтому я все пытаюсь сделать шаг за пределы нашего дома и не могу. Пытаюсь снова — и все то же. То ли маску не найду, которая бы подошла, то ли просто тошнит от них всех, чью бы ни примерял, — он немного сгорбился, опираясь о трость, — Впрочем, можно попробовать побыть нигилистом, слышал, сейчас новые веяния, что-то такое в этом явно есть.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|