Ледяной дождь (гет)

Разместив коноховцев в Казарменной башне, Юл направился в Башню Ангела — самое высокое здание в деревне. Некогда оно было резиденцией Пейна. Мужчина знал это здание как свои пять пальцев: каждую трещинку в каменных плитах, каждую потертость на перилах, каждый коридор и закуток. Много лет назад, когда остаткам отряда «Акацуки» удалось освободить родную деревню, Нагато и Юл занялись проектировкой этой башни. Многие дни и ночи просиживали они над планом здания, старясь сделать ее как можно более непреступной и удобной для жизни.

Мужчина был сильно раздосадован прибытием в родную деревню коноховцев. Деревню скрытую в Листе Юл не просто не любил — ненавидел. И на то были свои причины. Его приводила в бешенство та мысль, что Конан посмела его ослушаться. Недели две назад она вызвала его в кабинет и рассказала о своем плане. Тогда Юл в резкой форме отверг предложение Бумажного Ангела, не объяснив причин своего отказа.

— Если Вы призовете на помощь Коноху, на меня можете не рассчитывать! — рявкнул мужчина, первый раз на памяти Конан выходя из себя, и покинул ее кабинет, громко хлопнув за собой дверью.

Такая реакция Юла сильно огорчила молодую женщину. Она знала его давно, еще со времен первого состава «Акацуки». За ним, как и за многими другими членами отряда, тянулся некий ореол потери. Многие тогда потеряли все и всех в той ужасной и бессмысленной войне. Однако, это горькое знание они получат позже. Оно, как и многое другое, приходит с годами. Юлу, как и Нагато с Конан, посчастливилось выжить в той страшной бойне, получившей в последствии название Гражданской войны. Всегда мрачный и собранный, он стал «правой рукой» Нагато, взявшего себе имя Пейн — боль этого мира. Мира, погрязшего в ненависти. И эту боль Юл понимал как никто другой. Они часто подолгу оставались вместе и о чем-то разговаривали, что-то обсуждали. Юл не захотел вступать в новый состав «Акацуки», предпочитая заниматься делами деревни, которые Нагато на него с удовольствием и переложил.

И вот, после добровольной смерти Пейна, милого ее сердцу Нагато, Конан получила «в наследство» его главного советника. Поначалу этот человек ее пугал: высокий, худой как жердь и абсолютно седой с черным от горя лицом, мертвыми глазами и ледяным голосом. Однако, со временем, она сумела привыкнуть к нему и даже перестала вздрагивать, встретив его случайно в коридоре.

После того, как она отправила Юла размещать коноховцев в Башне, Конан принялась просматривать их личные дела, которыми ее снабдила Хокаге, размышляя, где чьи способности будут более полезны. Раздался решительный стук в дверь, означавший, что Юл со своим заданием справился и пришел требовать от нее объяснений. Так уж повелось, что после смерти Пейна, Юл был для нее не просто правой рукой. Конан воспринимала его скорее как наставника, которого боялась ослушаться. Однако, и страх свой перед ним она показывать не хотела.

— Войдите! — произнесла она абсолютно спокойным голосом, и лишь на секунду втянула голову в плечи.

Юл уверенно вошел в кабинет и остановился в пяти шагах от стола, за которым обнаружил молодую женщину. Конан подняла на него глаза и негромко поинтересовалась:

— Вы что-то хотели мне сказать, Юл-сан?

— Лидер-сама, не стройте из себя дурочку! Вам и так прекрасно известно, что я хотел Вам сказать, — прошипел мужчина.

— Юл-сан, я много раз просила не называть меня так. Я — Конан-сан и никак не иначе.

— Конан-сама, — предпочел иной вариант Юл, — отправьте коноховцев обратно. Не будет от них добра. Вспомните свое детство. Тем более, подумайте о людях. Неужели Вы считаете,что они обрадуются, увидев здесь шиноби Листа? Поверьте мне на слово — еще живы многие, кто застал здесь воюющую Коноху. Много инвалидов и сирот той войны проживает в деревне.

— Как Вы сами упомянули, я тоже сирота времен Второй мировой войны шиноби, но я понимаю, что без Конохи нам не восстановиться никогда. Помнишь, ты забирал нас из деревянного дома? Так вот его построил буквально за пару секунд один из коноховцев.

— Древесный элемент? — скептически вскинул бровь мужчина. — Им владел только Первый Хокаге и больше никто за всю историю шиноби.

— Как выяснилось, не только он. Капитан Ямато также владеет мокутоном. В его деле написано, что он может за один раз возвести десять таких домов. Именно благодаря нему Коноха сумела так быстро восстановиться после нашего нападения.

— Конан-сама…

— Юл-сан, я очень тебя прошу, помоги мне, поддержи мое решение. Они действительно нужны Амегакуре.

Мужчина молчал, однако что-то неуловимо изменилось в его лице, и Бумажный ангел решила усилить атаку.

— Да, все именно так. Ямато-сан владеет мокутоном, Сакура-сан — ученица самой Цунаде и один из лучших иренинов. Куренай-сан мне посоветовали как прекрасного специалиста по работе с детьми. Она будет заниматься организацией детских приютов. Тен-Тен-сан и Чоуджи-сан будут преподавать в Академии тайдзюцу и ниндзюцу. Киба-сан займется организацией отрядов кинологов. Что же касается Сая-сана и Итачи-сана, то они будут стоять у истоков отряда АНБУ.

— А пацаненок и младенец? Они тоже крупные специалисты в чем-то там? — желчно поинтересовался Юл.

— Такуя-кун будет помогать Куренай-сан, а Мари-чан… Думаю, она не сильно помешает. Юл-сан, я понимаю, что прошу слишком о многом, но все же. Ты и я, мы оба хотим восстановить Аме. А они — прекрасная возможность воплотить наше желание в жизнь. Ты поможешь им?

Мужчина отвел глаза и ничего не ответил. Конан видела, как борется в нем ненависть к коноховцам с желанием возродить родную деревню, и не вмешивалась в эту внутреннюю борьбу. Ей было жалко Юла, и она чувствовала себя виноватой в том, что, зная о нелюбви его к шиноби Листа, все же вызвала их. Однако, другого выхода она не видела. Юл, по всей видимости, тоже.

— Хорошо, Конан-сама, — выдавил он, наконец, из себя, сдаваясь под напором своей начальницы. — Я помогу им.

* * *

Первая ночь в чужой деревне выдалась для женской половины коноховцев беспокойной. Заболела малышка Мари. Поначалу она тихонько хныкала. Решив, то дочка хочет кушать, молодая мать попыталась ее накормить, но та отталкивала от себя грудь. Куренай расстроилась, но подумала, что девочка просто тяжело перенесла перелет. Однако к ночи поднялась температура. Малышка надсадно кашляла, и перепуганная насмерть мать, подхватив на руки вялого ребенка, понеслась на нижний этаж, где разместилась семья Учиха.

Молодое семейство заснуло почти сразу по прибытии. Сакура проснулась почти сразу, услышав стук. Распахнув дверь, девушка едва успела отскочить, пропуская влетевшую в комнату женщину. Куренай была одета в длинную ночную рубаху, поверх которой был накинут теплый платок. В зареванных глазах женщины целительница прочитала просто панический ужас. Тихий кашель привлек внимание Сакуры, и та перевела взгляд на руки женщины, где лежала малышка Мари.

— Куренай-сан, — шепотом обратилась к ней целительница, беря на руки ребенка. — Ками-сама! Да она же горит! Включите свет!

Женщина потянулась к выключателю, и в комнате стало светло. Послышалось недовольное ворчание со стороны кровати, где спал Такуя.

— Свет! — простонал мальчик, накрываясь одеялом с головой.

Однако Сакуре было не до того. Расстелив свое одеяло на кухонном столе, девушка положила на него ребенка, после чего кинулась к своим сумкам. Склянки с жаропонижающим никак не хотели находиться. Сакура бросила взгляд на постанывающего ребенка и продолжила поиски.

— Давай я помогу тебе, — отодвинул ее невесть откуда появившийся Итачи. — Скажи лучше, как оно выглядит?

— Пузырёк из темно-синего стекла, — ответила целительница, уступая ему место около сумок, а сама, тем временем, сложив несколько печатей, принялась водить над Мари ладонью, покрытой светло-зеленой чакрой.

Руки девушки чуть заметно подрагивали от волнения. При большом опыте лечения ранений любой степени тяжести, опыта в лечении таких маленьких детей у нее не было. Да приоритет был поставлен на раненных в бою товарищей. В это время Учиха, со свойственным ему спокойствием, быстро отыскал нужный пузырёк и протянул его жене.

— Я могу еще чем-нибудь помочь? — поинтересовался он.

— Нет, спасибо тебе! Хотя, подай мне зеленую тетрадку, — Сакура вымучено улыбнулась.

Пот струился по ее лбу, а руки от напряжения слегка подрагивали. Послистав свои конспекты, записанные вкривь и вкось, как это обычно и бывало, она нашла нужный раздел.

— Так,… четверть грамма… и еще чайную ложку отвара…

Повторив в точности то, что было написано, она достала большую бутыль с отваром ивовой коры, и, придерживая головку ребенка, влила лекарство в ротик. Затихшая было малышка Мари, скорчила рожицу и стала отталкивать ложку.

— Шшш… Мари-чан, вот и все, — нараспев произнесла измученная девушка. — А теперь иди к мамочке.

Куренай, услышав заветные слова, подскочила к иренину и аккуратно взяла дочку на руки, покачала ее. Малышка посмотрела на мать своими черными глазками-маслинами, неожиданно громко зевнула и потянулась к ее шее. Целительница невольно улыбнулась при виде этой картины. Наконец, Куренай опомнилась и поклонилась девушке.

— Сакура-сан! Спасибо тебе огромное! Мари ведь лучше? Она точно поправится? — стала засыпать вопросами бедная женщина.

— Да-да, Куренай-сан. Скорее всего — это акклиматизация. Я дала Мари-чан отвар ивовой коры. Она облегчит боль и снимет температуру. Теперь малышке нужно поспать, да и Вам бы не помешало, — успокаивающе произнесла Сакура, подавляя зевок. — Все будет хорошо.

Женщина на минуту смутилась от услышанного — ведь у семьи Учиха тоже есть маленький ребенок, не такой как Мари, но и не совсем взрослый, и ему тоже нужно спать.

Как будто подслушав ее мысли, Такуя-кун заворочался на узкой кровати и что-то негромко пробормотал.

— Извините, Сакура-сан, что разбудила Вас и Вас, Итачи-сан, — шепотом произнесла женщина, переводя взгляд с целительницы на ее мужа. — Но моя доченька, она…

— Ничего страшного, Куренай-сан, — улыбнулась Сакура. — Это — моя работа. Если что-то случится — без промедления идите ко мне.

— Все в порядке, Куренай-сан, — повторил Итачи, приобнимая жену за талию.

— Да-да, — эхом откликнулась молодая мать, а затем, спохватившись, стала прощаться. — Спокойной Вам ночи, Итачи-сан, Сакура-сан.

— И Вам спокойной ночи, — откликнулись Учиха.

Женщина еще раз попрощалась с хозяевами, а затем поспешила вернуться к себе. Мастер шарингана, теперь, уже не стесняясь, притянул к себе жену и нежно поцеловал ее в губы. Сакура обвила руками его шею, пропуская сквозь пальцы пряди черных волос, и мужчина аж замурлыкал от удовольствия. На минуту девушка оторвалась от его губ и едва слышно спросила:

— Ты, правда, не хочешь доспать еще часика два?

Итачи оценивающе пробежался взглядом по своей жене, затем оценил свое собственное состояние и с тяжелым вздохом, отпустил тонкий стан на свободу.

— Думаю, ты права. Нам нужно еще хоть немного поспать, — разочарованно протянул он, однако, заметив, как расстроилась девушка, быстро предложил альтернативу. — Но мы можем вместе лечь. Кровать, конечно не двуспальная, но, думаю, как-нибудь поместимся.

Подняв свою молодую жену на руки, он бодро зашагал в сторону своей постели, куда и сгрузил драгоценную ношу, а затем присоединился к ней. Через мгновение и Сакура, и Итачи погрузились в сон, надеясь урвать еще хоть чуть-чуть его золотого времени.