Вся правда о Северусе Снейпе (гет)

После обеда, проводив Блейза, Драко и Гермиона вышли в сад подышать свежим воздухом. Антарес захватил с собой свою любимую книгу сказок и умчался к краю пшеничного поля, где через крохотный ручей были перекинуты старые деревянные мостки. Там, под сенью ещё совсем зелёной ивы, шатром раскинувшейся над ручьём, он обожал проводить своё время, придумывая игры, строя шалаши и сочиняя всяческие забавные детские истории. Гермиона переживала по поводу того, что у Антареса мало друзей-погодок, но его самого это мало беспокоило. Тех редких встреч с детьми друзей в «Норе» или на светских встречах в Малфой-мэноре ему вполне хватало для того, чтобы утолить жажду общения. Ему гораздо больше нравилось проводить время с отцом в саду и в парке или слушать рассказы няни Милдред обо всём на свете. Гермиона даже слегка ревновала, хотя ни за что и никому не показала бы этого. Воспоминания о несостоявшемся будущем, когда она растила Антареса в одиночку и была с ним очень близка, иногда всплывали в памяти и болезненно кололи в самое сердце.

Сев на скамью в тени беседки, Гермиона обхватила плечи руками и задумчиво вгляделась в сизую даль на горизонте. Осень подступила к самому коттеджу: поля пожелтели, леса подёрнулись серой дымкой. Голубое ясное небо казалось необычайно высоким и холодным, хотя солнце было ещё совсем по-летнему тёплое. Драко сел рядом с женой и приобнял её за талию. Гермиона опустила голову ему на плечо.

— Гермиона, — тихо позвал Драко.

— М? — отозвалась она.

-Может, ты, всё же, подумаешь насчёт сегодняшнего вечера? Эни не видел Нарциссу целое лето.

— Вернее сказать, Нарцисса не смогла или не захотела увидеть Эни целое лето, — возразила Гермиона.

Драко нахмурился.

— Я понимаю, почему тебе так претит находиться в Малфой-мэноре. Мне самому это место навевает множество не самых приятных воспоминаний. Но сегодня — важный день. Если я явлюсь на ужин один, это будет неправильно.

— Неправильно?

— Нас пригласили вдвоём, отказываться невежливо, — попытался объяснить свою позицию Драко. — И потом, я ведь должен произвести на гостей положительное впечатление, а что может быть более положительно, чем образ семейного человека?

— Так я нужна тебе на ужине только в качестве демонстрации твоего статуса? — с негодованием протянула Гермиона, подняв брови.

— Нет, — ответил Драко. — Ты нужна мне в качестве моей любимой жены, которая обещала поддерживать меня в радости и печали. Но такого обоснования недостаточно для твоего прагматически настроенного мозга, ведь так?

Гермиона хмыкнула.

— У меня, если хочешь знать, тоже есть вопросы к любимому мужу, который клялся быть со мной рядом. Конечно, семейное торжество в кругу моих друзей — это совсем не то же самое, что светский раут с иностранцами, но всё же. Я была бы очень признательна, если бы и мои друзья увидели, что я всё ещё замужем.

Драко поджал губы, со странным чувством глядя на Гермиону. В его серых глазах явно читалась развернувшаяся в душе тяжёлая внутренняя борьба.

— Если я соглашусь слетать с тобой в «Нору», ты пойдёшь со мной на ужин к моим родителям? — наконец, спросил он.

Гермиона медленно кивнула.

— Что ж, — вздохнул Драко, — похоже, нам обоим придётся пойти на компромисс. Так и быть. Я полечу с тобой на эти безумные посиделки у безумных Уизли.

Гермиона невесело усмехнулась и осторожно сказала:

— Только давай договоримся, что ты будешь… м-м… терпимее.

— Я буду предельно тактичен, — скривился Драко. — Насколько позволит моё хладнокровие.

Гермиона тяжело вздохнула. Идея позвать Драко с собой в «Нору», когда там будет куча народу, перестала казаться ей такой уж замечательной.

— Хорошо, — кивнула она. — В таком случае, сегодня вечером мы с Антаресом отправляемся с тобой в мэнор.

Драко улыбнулся, на этот раз без сарказма, и поцеловал Гермиону в висок. С севера налетел порыв холодного ветра, и Драко обнял жену, прижав к себе, чтобы согреть.

— Спасибо, Гермиона.

Она тоже улыбнулась, почувствовав, как тепло его тела и мягкий голос прогоняет все надуманные тревоги и сомнения. Ей хотелось задержать это чувство, заставить мгновение остановиться, чтобы сидеть вот так, рядом с мужем, любоваться осенним садом и полями и ни о чём не беспокоиться.

Но тут с дальнего края сада раздался восторженный вопль Антареса, а затем — топот бегущих по садовой дорожке ног.

— Наш сын что-то нашёл, — философски заметил Драко.

— Надеюсь, это не крот и не виноградная улитка, — отозвалась Гермиона. — Не переживу мучений несчастного животного.

Драко засмеялся и выпрямился на скамье, оглядываясь. Антарес нёсся на всех парах к беседке, с трудом удерживая на вытянутых руках раскрытую музыкальную книгу.

— Если он посадил на книгу какого-нибудь червяка, я его убью, — обернувшись, прошипела Гермиона.

— Конечно, ведь единственным книжным червём в нашей семье можешь быть только ты, — с самой серьёзной миной на лице подхватил Драко.

Едва не споткнувшись о ступеньку, Антарес влетел в беседку, задыхаясь от восторга, протянул книгу родителям и завопил:

— Смотри, пап! Мам! Смотрите!..

Оба дружно опустили взгляд на страницу, ожидая увидеть что угодно, но только не то, что увидели.

Картинки на странице двигались, подстраиваясь под звучащую из динамика сказку. Гермионе на мгновение почудилось, что она смотрит мультфильм по телевизору — настолько синхронно звучал текст и двигались нарисованные в книге фигурки. В первое мгновение она не поняла, что так обрадовало Антареса, а потом вспомнила, что рисунки в маггловской книге не могут вести себя так. Почувствовав лёгкое беспокойство, Гермиона подняла взгляд на сына.

— Эни, солнышко, ты не брал мою или папину палочку?

— Нет, — покачал головой Антарес, сияя, как начищенный галеон.

— Это ты заставил картинки двигаться?

— Да! Я очень сильно захотел, чтобы они показали мне настоящую сказку, и они начали показывать!

Гермиона взглянула на Драко, ища объяснения происходящему. Она знала, что спонтанная магия может начать проявляться у детей разными способами, и хотела быть уверенной в том, что с Антаресом всё в порядке. Но по тому, каким озабоченным стал взгляд Драко, поняла, что здесь не всё так радужно.

— В чём дело? — тихо спросила она. — Разве это — не в порядке вещей?

Драко неуверенно пожал плечами.

— Не знаю. Я в детстве тушил свечи во всём мэноре силой мысли, когда злился, но это была магия самого примитивного уровня. Может быть, в том, что Эни сделал, нет ничего необычного. Он ведь любит рисовать, поэтому влиять на картинки на бумаге у него получается лучше всего.

— Но? Есть ведь какое-то «но»?

Эни растерянно переводил взгляд с матери на отца, не понимая, почему их так взволновало его открытие.

— Но преобразить предмет из мира магглов сложнее, чем оживить картинку, нарисованную магом, — пояснил Драко. — Использование маггловских штучек в магических целях весьма трудозатратно и не всегда имеет смысл. Этим занимаются взрослые опытные колдуны, причём, как тебе должно быть хорошо известно, подобная магия незаконна.

Гермиона сделала вид, что не понимает прозвучавшего намёка, и, выдавив неправдоподобную улыбку, сказала Антаресу:

— Эни, солнышко, мне очень нравится то, что ты придумал. Теперь книга будет не только рассказывать, но и показывать тебе сказки.

— А ты не станешь ругаться и забирать её у меня? — встревоженно спросил Антарес и прижал своё сокровище к груди.

— Нет, конечно, с чего ты взял? — удивлённо спросила Гермиона.

Антарес как-то странно посмотрел на неё, потом — на Драко, и выдавил:

— В прошлый раз папа забрал её у меня и сказал, что мне больше нельзя читать эти сказки.

Гермиона обернулась к Драко, пронзила его негодующим взглядом. Тот с непониманием поднял брови и отрицательно закачал головой в ответ на невысказанный вопрос: «Я этого не делал».

— Всё хорошо, Эни, никто не заберёт у тебя любимую книгу, — сказала Гермиона ласково. — Она — твоя навсегда.

— Спасибо, мам, — Антарес тут же заулыбался, клюнул Гермиону поцелуем в щёку и помчался в коттедж, показывать ожившие картинки няне Милдред.

— Как ты мог? — возмущённо прошипела Гермиона, когда Эни отошёл подальше и не мог её услышать.

— Мог что? — так же возмущённо отозвался Драко. — Если бы я отобрал у Эни эту книжонку, она уже догорала бы в камине. Но он только что показал её нам целую и невредимую, нет?

Гермиона неуверенно кивнула.

— Значит, никакого «прошлого раза» не было, — сделал вывод Драко. — Эни просто фантазирует. У него сейчас такой период. Я в пять лет тоже рассказывал Люциусу, что у нас в коридоре возле малого зала живёт настоящий акромантул, но это же не значит, что он в самом деле там жил.

— Надеюсь, ты прав, — согласилась Гермиона, но всё же беспокойство не покинуло её окончательно.

* * *

Ближе к пяти часам вечера в дверь снова позвонили. Сидящие в гостиной Драко и Гермиона настороженно переглянулись.

— Что за приёмный день у нас сегодня? — с нервным смешком спросила Гермиона и направилась в прихожую.

Открыв дверь, она замерла в изумлении. Драко, выглянувший из двери гостиной, тоже застыл, как столб, увидав нежданного визитёра.

На пороге коттеджа стояла профессор МакГонагалл. За последние пять лет она нисколько не изменилась, выглядела всё такой же строгой и подтянутой, с забранными в высокий пучок седыми волосами под остроконечной шляпкой, в глухом тёмном платье и клетчатой зелёной мантии. В руках Минерва держала небольшую картонную коробку, чем-то похожую на маггловский почтовый бокс.

— Добрый вечер, миссис Малфой, — поздоровалась она.

Гермиона улыбнулась и распахнула дверь пошире:

— Профессор МакГонагалл! Здравствуйте! Проходите скорее в дом, мы всегда рады вас видеть!

Коротко кивнув, Минерва перешагнула порог и, увидев Драко в глубине коридора, приветственно склонила голову:

— Мистер Малфой, добрый вечер!

Драко только кивнул в ответ и молча скрылся за дверью гостиной.

Профессор МакГонагалл сняла мантию и шляпку, поправила и без того идеально приглаженные волосы — и всё это, не выпуская из рук таинственную коробку. Гермиона, не подавая вида, что заинтересована, вежливо спросила:

— Чему обязаны вашим визитом, профессор? Что-то случилось?

— О, нет, не беспокойтесь, мисс… миссис Малфой.

— Можно просто «Гермиона», профессор, — с улыбкой предложила Гермиона.

Профессор МакГонагалл сдержанно кивнула.

— Гермиона, — по привычке строго сказала она при этом. — Мне нужно поговорить с вами и вашим мужем. Это, в общем-то, не срочно, но я бы хотела разобраться с одним делом, которое давно не даёт мне покоя.

— Хорошо, профессор, как скажете, — тут же согласилась Гермиона. — Проходите сюда, прошу вас. Выпейте чаю?

— Да, благодарю.

Вместе они вошли в гостиную, где застали Драко, сидящего у камина, наполовину закрывшись свежи номером «Всемирных Волшебных новостей». Гермиона предложила Минерве сесть к столу и захлопотала над чаем.

Поставив на стол таинственную коробку, профессор МакГонагалл не терпящим возражений тоном громко сказала:

— Мистер Малфой, вам придётся оторваться от увлекательного чтения и присоединиться к нам. Это касается и вас тоже.

Драко не ответил. Молча сложил газету, поднялся с кресла и подошёл к столу. Гермиона заметила, как выражение его лица с нейтрально-равнодушного медленно сменяется на озлобленно-раздражённое. Профессора МакГонагалл он недолюбливал ещё со школы.

Не обращая внимания на настроение Малфоя-младшего, профессор подвинула коробку на середину стола и вынула из кармана платья небольшой лист пергамента, сложенный вчетверо.

— Эту коробку я нашла полгода назад, — начала она объяснять цель своего визита. — Когда разбирала старые пергаменты в директорском кабинете Хогвартса, в одном из шкафов обнаружился потайной ящик. С виду он был неприметен, но при этом не защищён никакими заклинаниями. Очевидно, он был оставлен легко обнаружимым для того, чтобы его содержимое могло быть найдено.

— И как это связано с нами? — нетерпеливо спросил Драко.

— Не спешите, мистер Малфой, сейчас я всё расскажу, — отрезала Минерва и продолжала в той же строгой лаконичной манере: — В том же ящике была найдена записка, в которой владелец коробки требует передать её Драко Малфою или Гермионе Грейнджер лично в руки и не вскрывать без их — то есть, вашего — добровольного согласия.

Драко и Гермиона переглянулись. Кто-то оставил для них послание и странную коробку неизвестно с чем внутри и спрятал всё это в потайном ящике в директорском кабинете? Это было очень странно.

— Коробка, естественно, проверена на наличие опасных чар и предметов всеми известными способами, — продолжила профессор МакГонагалл. — Установлено, что она полностью безопасна, как и её содержимое.

— Кто её проверял? — тут же спросил Драко.

— Аврорат Министерства Магии, — отозвалась Минерва, и из её голоса тут же пропала стальная строгость. Будто бы извиняясь, она сказала: — Вы должны понять меня, мистер Малфой. После того, как мы пережили ужасный магический конфликт, в который были вовлечены силы куда более опасные и тёмные, чем мы все могли предполагать, я была обязана поступить так.

— Но ведь вы нашли её в кабинете директора, — заметила Гермиона. — Кто мог подложить её туда, если не сам Дамблдор?

— Это был не профессор Дамблдор, — покачала головой Минерва и развернула клочок пергамента, который держала в руках. — Почерк в записке принадлежит Северусу Снейпу.

Драко с Гермионой переглянулись снова, на этот раз с искренним недоумением на лицах. МакГонагалл протянула пергамент Гермионе, но Драко перехватил его первым. Нахмурившись, он развернул записку (Гермиона тут же склонилась над ней из-за плеча Драко) и вчитался в строки, написанные знакомым небрежным и слегка расплывчатым почерком: «Сей ящик со всем его содержимым передать Драко Люциусу Малфою или Гермионе Джин Грейнджер лично в руки. Не вскрывать без явно выраженного добровольного согласия хотя бы одного из адресатов. В случае нарушения условий содержимое ящика будет незамедлительно уничтожено отложенным заклятьем. Для подтверждения личности адресатов при вскрытии ящика использовать только неопровержимые доказательства».

— Что за «неопровержимые доказательства»? — почему-то полушёпотом спросила Гермиона, успевшая дочитать записку секундой раньше, чем Драко.

— Кровь, — ответил он на удивление равнодушно. — Лучшее подтверждение личности.

Гермиона вскинула на него слегка обеспокоенный взгляд, но ничего не сказала в ответ.

— Мистер Малфой, Гермиона, — подала голос профессор МакГонагалл. — Прошу, не поймите меня превратно, но я проделала весь этот долгий путь из Хогвартса сюда, в Хэмпшир, чтобы разрешить, наконец, мучающую меня загадку. Почему профессор Снейп оставил вам такое странное и засекреченное послание? Понимаю, что своим последним волеизъявлением он желал оградить содержимое коробки от любого постороннего внимания, но всё же, вы не хотели бы вскрыть её сейчас?

Гермиона растерянно оглянулась на Драко. Выражение его лица не предвещало ничего приятного. Нахмурившись сильнее прежнего, он подчёркнуто вежливо заговорил:

— Благодарю, профессор, вы удостоили нас честью лично доставить в «Ханимун» послание Северуса и оставленную им коробку. Мы ценим ваше внимание и заботу о том, чтобы к нам в руки не попал какой-либо артефакт, отягощённый чёрной магией, за что можно также сказать «Спасибо» персоналу Аврората. Однако я вынужден отказаться от немедленного вскрытия коробки. В послании ясно сказано, что Снейп доверяет её содержимое только одному из нас, и никому больше.

МакГонагалл сдержанно кивнула, тихо кашлянула, прочищая горло, и сказала:

— Понимаю ваше нежелание обсуждать дела, которые вы считаете исключительно внутрисемейными, с кем-то вроде меня. Но позвольте с вами не согласиться, мистер Малфой. Я считаю, что здесь — дело не только семейное или связанное с дружбой профессора Снейпа и вашего отца. Он оставил вам некий артефакт, необнаружимый стандартными методами исследования, с неизвестными свойствами и последствиями применения. Аврорат допустил передачу ящика в ваши руки, но я всё же настаиваю на том, чтобы…

— Разве я непонятно выразился? — перебил Драко с нарастающим раздражением. — Я не стану вскрывать коробку в вашем присутствии, об этом не может быть и речи.

МакГонагалл медленно поднялась со стула.

— Вынуждена напомнить вам, мистер Малфой, — включив строгого директора, сказала она, — что без моего участия вы даже не узнали бы о существовании этого посмертного презента профессора Снейпа. А также напоминаю, в послании сказано, что для безопасного вскрытия коробки достаточно ясно выраженной воли одного из двух адресатов. Миссис Малфой? — Минерва повернулась к Гермионе всем корпусом, застав ту врасплох. Спина у Гермионы мгновенно покрылась холодным потом; давненько она не чувствовала себя подобным образом, будто стояла у доски во время экзамена. — Вы поддерживаете позицию вашего супруга? Или же вы согласны вскрыть коробку при мне?

Растерянно моргнув несколько раз, Гермиона перевела взгляд с Минервы на Драко и обратно. Лицо заполыхало, а внутри зашевелился противный колючий клубок.

— Профессор…

Драко сузил глаза, взгляд его стал ледяным, губы сжались в тонкую полоску. Гермионе не составило труда понять суть выражения его лица. Внутренне подобравшись, она выдавила извиняющуюся улыбку и пробормотала:

— Простите, профессор МакГонагалл. Я думаю, Драко прав. Профессор Снейп оставил что-то для нас двоих, и мы не вправе подвергать его последнюю волю сомнениям. Не думаю, что, после всех подвигов, совершённых им во имя дела Дамблдора и ради спасения Гарри Поттера, он мог бы передать нам что-то, что могло бы нам навредить.

МакГонагалл такой ответ совсем не удовлетворил. Поджав губы, она порывисто поправила свою безупречную причёску и с явным разочарованием процедила:

— Ну что ж, если дело принимает такой оборот…

Закончить мысль она не успела — в коридоре раздался громовой топот, а парой мгновений спустя в гостиную ворвался Антарес верхом на лошадке-скакалке, размахивая чем-то очень похожим на подтяжки Драко вместо кнута и уздечки.

— Йи-и-хаа!!! — с воплем Эни понёсся вприпрыжку вокруг стола, подгоняя лошадку подтяжками. — Вперёд, Темногрив! Нас преследует орда гоблинов!

Вслед за Антаресом в гостиную впорхнула няня Милдред, но, заметив МакГонагалл, тут же застыла, как вкопанная. Антарес, не замечая остолбеневших взрослых, вихрем пронёсся по гостиной и затормозил только у дверей, когда Милдред поймала его за локоть и развернула лицом к МакГонагалл.

— П-профессор… — заикаясь, пробормотала молоденькая няня, совсем недавно окончившая школу, и нервно улыбнулась. — Здравствуйте, профессор МакГонагалл! Эни, поздоровайся, будь вежливым.

Антарес с любопытством взглянул на незнакомую пожилую леди, стоящую посреди гостиной напротив мамы и папы, степенно отставил в сторону лошадку, опёрся об неё, как о посох, склонил голову в приветствии и типично малфоевским тоном протянул:

— Добрый день. Позвольте представиться, Антарес Малфой. Очень приятно. А вы профессор чего?

Гермиона глухо фыркнула в ладонь. С МакГонагалл в мгновение ока слетела вся напускная учительская строгость. Улыбнувшись тепло и искренне, она склонилась к мальчику и сказала неузнаваемым ласковым голосом:

— Добрый день, мистер Антарес Малфой. Мне тоже очень приятно познакомиться. Я учу маленьких волшебников превращать одни вещи в другие в самой лучшей магической школе на свете.

— В Хогвартсе? — догадался Антарес, и глаза его тут же загорелись неподдельным интересом. Шагнув поближе к МакГонагалл, он склонил голову набок и вгляделся в её глаза за стёклами очков. Несмотря на то, что лицо её казалось строгим, глаза были по-настоящему добрыми.

— Да, я — профессор Хогвартса, — кивнув, подтвердила МакГонагалл. — Ты уже, наверняка, многое знаешь про нашу школу?

— Я всё знаю, мама и папа мне рассказывали много раз! — выпятив грудь, с гордостью заявил Антарес. — Когда мне будет одиннадцать лет, я поеду туда учиться на большом красном паровозе! И у меня будет волшебная палочка, да-да, самая настоящая! Такая, как у папы. И метла такая же, нет, даже лучше! Я буду очень хорошо летать, вот увидите! Стану лучшим игроком в квиддич. Только надеюсь, мне не придётся читать столько книжек, как мама…

Минерва выпрямилась, с трудом сдерживая улыбку.

— Надеюсь, вы, мистер Малфой, станете таким же одарённым студентом, какими были ваши родители.

Анатрес тут же пафосно вздёрнул подбородок.

— Я уже много чего умею! Вот, смотрите! — вытянув руку, Эни отставил в сторону лошадку и отпустил её.

Игрушка, вместо того, чтобы упасть, несколько мгновений балансировала на набалдашнике, заменяющем хвост, а затем принялась подскакивать на месте — сначала низко и медленно, а потом всё быстрее и выше. Из игрушечной лошадиной головы донеслось задорное ржание, и лошадка поскакала вокруг Антареса, издавая громкий цокот, как от настоящих копыт.

Минерва перевела взгляд на Драко и Гермиону. В её лице больше не читались ни враждебность, ни расстройство, взгляд был, скорее, удивлённым. Гермионе показалось, что МакГонагалл чем-то обеспокоена. Взглянув на Драко, Гермиона увидела нечто странное, промелькнувшее и в его глазах. Антарес, удовлетворившись эффектом, произведённым на взрослых, поймал лошадку, и та тут же вновь стала безжизненным куском дерева.

Обернувшись к Эни, Минерва с улыбкой сказала:

— Что ж, расти скорее, Антарес Малфой. Уверена, в тебе полно талантов, которые ты сможешь раскрыть, став учеником Хогвартса. И мы ещё обязательно увидимся.

Антарес засиял и хотел сказать что-то в ответ, но Милдред зашептала ему на ухо и потихоньку вывела за дверь. МакГонагалл тоже не стала задерживаться.

— Мне пора возвращаться в школу. Прошу прощения за нежданный визит.

— Ну, что вы, профессор, — тут же отозвалась Гермиона. — Вы можете приходить, когда пожелаете.

— Желательно, не чаще пары раз в год, — добавил Драко.

Гермиона тяжело вздохнула, а МакГонагалл сделала вид, что не услышала.

— Всего доброго, мистер Малфой.

Драко только коротко кивнул, не удостоив профессора ответом.

МакГонагалл вышла из гостиной в коридор (Гермиона, как вежливая хозяйка, поспешила проводить её), накинула мантию и шляпку и прошагала к двери. Задержавшись у самого выхода, Минерва обернулась. С кухни в другом конце коридора доносились громкие рассуждения Антареса о том, как он будет учиться в Хогвартсе, и задорный смех Милдред, выслушивающей его болтовню.

— У вас растёт замечательный сын, — вдруг сказала Минерва очень тёплым, совершенно не свойственным ей тоном.

— Спасибо, — только и смогла сказать удивлённая Гермиона.

— Ваш мальчик — особенный, Гермиона, — добавила МакГонагалл, поправляя шляпу. — Это не очевидно, но вы можете это чувствовать.

Гермиона не нашла, что ответить, с недоумением глядя на профессора. А та запахнулась в свою мантию, поджала губы, снова став старой доброй строгой МакГонагалл и, кивнув на прощание, покинула коттедж.

Гермиона ощутила странное беспокойство от слов профессора. Вернувшись в гостиную, она в нерешительности остановилась у стола, на котором стояла таинственная коробка с посланием от Снейпа. Драко подошёл к жене и встал у неё за спиной.

— Как думаешь, что там может быть? — спросил он не то с любопытством, не то с тревогой.

— Не знаю, — пожала плечами Гермиона. — Давай откроем.

Она протянула руку к коробке, но внезапно остановилась в нерешительности.

— В чём дело? — тихо спросил Драко, склонившись ближе к её уху.

— Не… не знаю, — запнувшись, ответила Гермиона. — Мне как-то не по себе.

— Аврорат подтвердил, что коробка безопасна, и то, что в ней лежит — тоже.

Гермиона кивнула, но даже не попыталась что-либо предпринять. Драко вздохнул, вытащил палочку из ножен у пояса и приманил из кабинета перочинный нож.

— Странно, что Снейп зачаровал коробку на крови, — передёрнув плечами, тихо сказала Гермиона. — Всё это меня смущает.

— Не бойся, я не допущу, чтобы ты проливала кровь, — усмехнувшись, заверил Драко и остриём ножа уколол собственный средний палец. На нём тут же набухла крупная багровая капля. Опустив руку над крышкой коробки, Драко стряхнул красный шарик с пальца вниз. Упав на картон, кровь не растеклась привычной кляксой, а просочилась между порами, на долю секунды образовав на крышке причудливый узор. В следующее мгновение в картоне образовался ровный разрез, разделяющий крышку на две половинки. Они немедленно разошлись в стороны, открыв взгляду волшебников таинственное нутро коробки.

На самом дне лежали небольшой хрустальный флакон, наполненный непрерывно перемешивающейся серебристой субстанцией, и записка.

Гермиона поднесла флакон к глазам, недоверчиво сощурилась и протянула:

— Воспоминания? Снейп прислал нам свою память?!

Драко вынул записку и прочитал вслух:

— «Если вы читаете это, значит, я умер, и уже ничего не смогу рассказать вам лично. Но вы должны знать, как всё было на самом деле».

Гермиона взглянула на мужа в замешательстве.

— Чего мы ещё не знаем о собственной жизни? — почти с ненавистью спросил Драко, смяв записку в ладони. — И до каких пор мертвецы будут продолжать вмешиваться в наше настоящее?

Покусав губы, Гермиона, наконец, нерешительно спросила:

— Драко, у твоего отца в мэноре случайно не найдётся Омута Памяти?

Драко бросил на неё неприязненный взгляд, но, увидев беспокойство на её лице, тут же смягчился.

— Да, у нас есть Омут. Я могу попросить его у родителей, они не откажут.

Гермиона с облегчением вздохнула и прижалась щекой к его груди.

— Никто не сможет повлиять на наше настоящее, только если мы сами этого не захотим, — сказала она тихо. — Я в этом уверена.

Драко приобнял её за плечи и на мгновение прижался губами к её мягкой курчавой макушке.

— Твои бы слова… Ладно, давай сегодня вечером я попрошу у Нарциссы Омут, а завтра мы узнаем, что такого важного хотел показать нам Снейп.

— Договорились.