Не проверялось на грамотность 
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Тот, кто бежит от судьбы, однажды обнаружит, что бежал к ней.
Соединенные Штаты Америки. Штат Монтана. Город Грин-Хиллз.
— Победа! — воскликнул Соник, триумфально поднимая биту над головой. — Я сделал это! Вы видели? Я…
Он замер, всё ещё сжимая биту. Его взгляд медленно, почти неохотно, скользнул к трибунам, только чтобы голос его оборвался от холодного укола в груди, словно ветер пронёсся сквозь рёбра.
Тишина — мёртвая, давящая — обступила его со всех сторон, будто невидимые стены, отрезая от мира.
— Кто-нибудь? — он попытался вложить в голос прежнюю энергию победы, но она дрогнула, сорвавшись в едва слышный шёпот.
Трибуны. Пустые. Всегда пустые. Безмолвные свидетели его маленькой игры. Он вглядывался в их тёмные ряды, цепляясь за надежду уловить хоть тень движения, хоть слабый намёк на присутствие. Но там не было ничего — только тьма, равнодушная и неподвижная.
Его взгляд потерял фокус, веки дрогнули. На мгновение он позволил себе закрыть глаза, представив, как трибуны оживают: крики болельщиков, хлопки, смех, голоса, зовущие его по имени. Но стоило глазам открыться, как всё рассыпалось, оставляя лишь холодную пустоту, звенящую в ушах.
Пыль под ногами скрипела, а свист ветра в трибунах вторил ей — единственные спутники его шагов, единственные силы, что раскачивали иллюзию жизни в этом мёртвом поле.
И тогда пальцы разжались. Бита выскользнула из рук, глухо ударившись о пыльную землю. Звук падения отозвался в груди тяжёлым ударом, словно что-то внутри надломилось.
Тишина стала невыносимой. Она кричала громче, чем любые аплодисменты, которых здесь никогда не было. Никогда не было. И, возможно, никогда не будет.
Соник медленно опустился на домашнюю базу(1), чувствуя, как что-то внутри сжимается, сдавливает сердце. Холодная, шершавая поверхность базы под ладонями. Пыль, въевшаяся в перчатки, была напоминанием о том, что здесь нет ничего живого. Только он. И пустота, которая была им самим.
Игра. Всегда одна и та же игра. Бег по кругу. Удар за ударом. Победа за победой. Но для кого? Для пустых трибун? Для звёзд, что равнодушно взирают с неба? Для ветра, что уносит его крики в никуда?
Восемь лет. Восемь долгих лет этой игры с самим собой. Восемь лет притворства, что всё в порядке. Что он не один. Что где-то там, за пределами этого поля, есть кто-то, кто ждёт его, кто увидит, кто… поймёт.
Но нет. Никого нет, кто мог бы согреть эту ночь.
Грудь сдавило сильнее. Дыхание стало рваным, прерывистым. Он сжал кулаки, чувствуя, как коготки впиваются в ткань перчаток. Боль. Знакомая, старая боль. Она всегда была здесь, притаившись в тени, готовая напомнить о себе в такие моменты. Напомнить о том, что он потерял.
О том, что он разрушил.
«Если бы я тогда… Если бы я только…», — мысли, острые, как осколки стекла, впивались в сознание, вырезая из памяти лицо, голос, слова, которые он не послушал. И вину, жгущую изнутри, как раскалённый уголь.
Звёзды начинали появляться на темнеющем небе, безразличные к его терзаниям. Где-то там, среди этих далёких огней, была его родная планета. Планета, которую он больше никогда не увидит. А здесь, на Земле, он был словно актёр на пустой сцене, играющий спектакль для несуществующих зрителей.
Соник провёл рукой по пыльной базе, вспоминая все те разы, когда он наблюдал за настоящими играми, спрятавшись в тени деревьев. Видел, как дети празднуют победы вместе, как родители обнимают их после матча, как команды собираются на пикники после игр.
— Может, я заслужил это, — прошептал он в пустоту ночи. — Может, это моё наказание за то, что не смог защитить того, кто когда-либо заботился обо мне. Не послушался её…
Горечь поднималась внутри, как тёмная волна, грозящая захлестнуть его целиком. Каждая игра в одиночку, каждый разговор с самим собой, каждая победа — всё это было лишь тенью, отбрасываемой его виной, попыткой заглушить боль, спрятаться от правды о том, кем он на самом деле является.
Чужаком. Одиночкой. Беглецом.
Кому он вообще нужен такой?
Первая слеза скатилась по щеке, оставляя влажную дорожку в пыли, осевшей на лице во время игры. Он попытался стереть её тыльной стороной ладони, но это было бесполезно — новые слёзы уже наполняли его глаза, размывая очертания пустого поля перед ним.
Уши медленно опустились, а плечи начали дрожать от сдерживаемых рыданий. Восемь лет. Восемь лет он держал это в себе. Восемь лет попыток убедить себя, что он может быть счастлив в своём маленьком, изолированном мире.
Но сегодня… сегодня эта иллюзия разбивается вдребезги.
— Я так устал притворяться… — прошептал он, голос его дрожал.
Соник поднял взгляд к ночному небу, его изумрудные глаза блестели от непролитых слёз. Звёзды над полем казались такими же далёкими и недостижимыми, как мечта о настоящем доме, о настоящей семье. Внезапно сидеть на месте стало невыносимо. Каждая клеточка его тела кричала о необходимости движения, бега, попытки убежать от этой разрывающей душу боли.
«Так устал…»
Медленно поднявшись на ноги, он почувствовал, как знакомое покалывание энергии начинает пробегать по его телу. Его иглы слегка приподнялись, реагируя на нарастающее внутри напряжение. Ему нужно было бежать. Бежать так быстро и так далеко, как только возможно.
Потому что, может быть, только может быть, если он побежит достаточно быстро, он сможет оставить позади не только это пустое поле, но и всю ту боль, что разъедала его сердце изнутри.
Первый круг вокруг поля был медленным, почти неуверенным. Его изношенные кроссы оставляли глубокие следы в рыхлой земле, как шрамы на и без того израненной почве. С каждым шагом внутри нарастала буря эмоций, готовая вырваться наружу.
— Почему? — выдохнул он, постепенно набирая скорость. — Почему я не могу быть как все?
Второй круг был быстрее. Гораздо быстрее. Ветер начал свистеть в ушах, заглушая непрошенные мысли, но не способный заглушить боль в груди. Его иглы начали слабо светиться, откликаясь на растущее внутреннее напряжение.
— Я мог бы защитить её! — крикнул он в пустоту ночи, его голос срывался от едва сдерживаемых рыданий. — Я должен был защитить её!
Третий круг превратился в размытое синее пятно. Трава под его ногами начала тлеть от скорости, оставляя за ним дымящийся след. Электрическая энергия, пульсирующая внутри него, начала проявляться видимыми искрами, танцующими между его иглами.
Соник уже не бежал — он летел по периметру поля, словно пытаясь вырваться из замкнутого круга своего одиночества. Каждый новый круг был быстрее предыдущего, каждый шаг отдавался болью воспоминаний. Его глаза, полные непролитых слёз, светились таким же голубоватым электрическим светом, как и остальное малое тело.
— Я больше не могу так! — его крик потонул в вихре собственной скорости. — Я больше не хочу быть один!
Воздух вокруг бейсбольного поля начал потрескивать от статического электричества. Каждый новый круг Соника оставлял за собой светящийся след, словно неоновую подпись его отчаяния. Его мысли, как осколки разбитого зеркала, резали сознание острыми краями воспоминаний.
— Я даже не могу… — его голос срывался между вдохами, — …попрощаться с ней!
Скорость продолжала нарастать. Теперь он был больше похож на кольцо чистой энергии, чем на живое существо. Электрические разряды, танцующие между его иглами, становились ярче и интенсивнее, окрашивая ночной воздух в призрачно-голубой цвет.
По его щекам текли слёзы, мгновенно испаряясь от окружающей его энергии. Боль, которую он так долго держал внутри, теперь выплёскивалась наружу вместе с его силой. Каждый шаг, каждое движение было наполнено чистой, необузданной эмоцией.
— Всё, что я делаю — это прячусь! — его крик эхом отразился от пустых трибун. — Как трус!
Электрическая аура вокруг него становилась всё более нестабильной. Искры, срывающиеся с его тела, были уже размером с бейсбольные мячи, они взрывались в воздухе подобно маленьким синим фейерверкам. Земля под его ногами начала дымиться. Трава, находившаяся рядом полностью стлела.
Внутри его груди нарастало давление, словно что-то готово было вырваться наружу. Что-то мощное, неконтролируемое. Его сердце колотилось с такой силой, что, казалось, вот-вот взорвётся.
Но он не мог остановиться.
Не хотел останавливаться.
— Я… я… — его голос дрожал от рыданий и скорости, — Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ МОГУ!
Энергия внутри него достигла критической точки. Его глаза теперь светились ярче звёзд, а тело стало похоже на живой электрический шторм. С каждым кругом скорость становилась всё выше, пока реальность вокруг не начала размываться в одно сплошное синее пятно.
А потом всё взорвалось.
Волна чистой энергии вырвалась из его тела, расходясь во все стороны подобно цунами. Яркая вспышка на мгновение затмила звёзды, а затем… темнота. Абсолютная темнота накрыла весь город.
Соник застыл посреди поля, тяжело дыша и дрожа всем телом. Его иглы всё ещё потрескивали от остаточной энергии, бросая слабые синие отблески на почерневшую траву вокруг. Реальность происходящего медленно начала проникать в его затуманенное сознание.
— О нет… — прошептал он, глядя на погружённый во тьму город. — Нет-нет-нет…
Паника начала подниматься внутри, вытесняя недавнюю боль и отчаяние. Его уши нервно дёргались, улавливая звуки пробуждающегося города — далёкие встревоженные голоса, сигнализации автомобилей, лай собак.
— Я… я не хотел, — его голос дрожал, а в горле снова встал ком. — Я просто…
Он сделал несколько неуверенных шагов назад, спотыкаясь о собственные ноги. Восемь лет. Восемь лет он оставался незамеченным, и теперь всё может рухнуть из-за одного момента слабости.
— Может, никто не заметил? — пробормотал он, пытаясь убедить самого себя. — Подумаешь, просто небольшое замыкание… да?
Но в глубине души он знал — это было нечто гораздо большее. Он чувствовал, как далеко разошлась его энергия, словно круг по воде. И впервые за долгое время его охватил настоящий, первобытный страх.
Страх быть обнаруженным. Страх снова потерять всё. Страх того, что на этот раз бежать будет некуда.
Соник резко вскинул голову, его уши встали торчком, улавливая приближающиеся звуки надвигающейся паники: холодной, острой, пронзающей всё его существо.
Мерещилось ему или нет, медлить было нельзя.
В считанные секунды его тело напряглось, готовясь к бегству. Остаточная энергия всё ещё покалывала иглы, но страх придавал новые силы. Один быстрый взгляд на погружённый во тьму город — и Соник сорвался с места.
Он превратился в размытую синюю полосу, стремительно исчезающую в ночи. Его обувь едва касалась земли, оставляя за собой лишь слабое свечение — последний отголосок его присутствия на этом поле, где он был одновременно игроком, зрителем и судьёй своей собственной боли.
Ветер свистел в ушах, унося прочь звуки встревоженного города, крики людей, шум включающихся генераторов — всё то, что он оставлял позади, как и свою боль, которую, он знал, не сможет унести далеко.
Прочь. Подальше. Быстрее.
В его голове билась только одна мысль — скрыться, затеряться, исчезнуть. Как он делал это уже столько лет. Как учила его Длинный Коготь.
Синяя вспышка растворилась в темноте леса, оставляя позади лишь почерневшую траву бейсбольного поля да мерцающие в ночном небе звёзды — единственных свидетелей его отчаяния.
* * *
Космическое пространство. Орбита Земли. Где-то над Северной Америкой.
Ночь в космосе была безмолвной, нарушаемой лишь слабым гулом сигналов от спутников, вращающихся на орбите Земли. Но тишина длилась недолго. Голубая волна энергии, похожая на электрический разряд, с невероятной скоростью вырвалась с поверхности планеты, прорвавшись сквозь атмосферу. Она расширялась, словно невидимая буря, охватывая всё на своём пути. Волна настигла орбитальные аппараты, нарушая их работу, перегружая приборы и оставляя за собой хаос. Некоторые из них мигнули и погасли, теряя связь с Землёй, другие начали хаотично мигать, словно звёзды, охваченные паникой.
Среди множества спутников, пострадавших от волны, было одно, которое выглядело иначе. Его внешний вид не был похож на человеческие конструкции — металлический корпус с острыми углами и механическими щупами(2), излучающими холодный синий свет. Его дизайн казался чуждым, внеземным. Когда волна достигла его, он слегка дрогнул, но вместо того чтобы отключиться, активировался. Глубокое, механическое гудение раздалось из его корпуса, и спустя мгновение раздался его голос — низкий, холодный, пропитанный абсолютным контролем.
— Саундвейв активирован. Аномалия обнаружена.
Его красные глаза вспыхнули ярким светом, и он начал сканировать окружающее пространство. Осколки данных от повреждённых спутников начали стекаться в его системы. Анализ волны занял доли секунды. Он обработал её энергию, частоту и радиус воздействия.
— Электромагнитный импульс. Источник: Земля. Радиус: обширный. Причина: неизвестна.
Его голос прозвучал снова, уже чуть громче, как будто он обращался не только к себе, но и к тем, кто мог слушать.
— Данные поступают. Энергетический след нестандартный. Вероятность внеземного происхождения: высокая.
Его антенны начали двигаться, перенастраивая частоты, чтобы восстановить связь с ближайшими спутниками. Он попытался реконструировать карту региона, откуда пришла волна. Через несколько мгновений на его внутренних дисплеях появилась карта Северной Америки, где особенно выделялся один регион.
— Расположение аномалии: Североамериканский континент. Местоположение: Монтана.
Саундвейв медленно перевёл щупальцы в боевую готовность, адаптируя свои системы для более глубокого анализа. Энергия, исходившая от этого импульса, была необычной. Её природа не соответствовала ни одной известной ему технологии Земли. Это было нечто новое. Неизвестное. И потенциально ценное.
Его голос стал резким, как приказ:
— Саундвейв передаёт: всем подразделениям. Источник энергии требует изучения. Опасность: учтена. Приоритет: установить контроль.
Он замер в ожидании, его холодный ум уже разрабатывал возможные стратегии, внимательно изучая обрывки данных. Его красные глаза мерцали в такт поступающим сигналам. Саундвейв был мастером шпионажа и анализа. Ни одна деталь не могла ускользнуть от его внимания.
* * *
Индийский океан. Остров Диего-Гарсия. База «N.E.S.T».
Яркое, палящее солнце заливало остров Диего-Гарсия, омываемый Индийским океаном, высвечивая базу «N.E.S.T». Раскаленный воздух плавился над взлетной полосой, источая невыносимый жар, способный расплавить подошвы ботинок. Лишь легкий северный бриз приносил некоторое облегчение, не позволяя людям жариться как уж на сковороде.
В траурной тишине взлетной полосы солдаты выстраивались в шеренги, образуя живой коридор скорби. Майор Леннокс, в своей лучшей парадной форме, стоял во главе этого печального строя, его взгляд, полный тяжелой думы, был устремлен к группе автоботов, расположившихся неподалеку. Среди них, словно каменная глыба печали, возвышался сам Оптимус Прайм. На его фэйсплейте читалась скорбь, смешанная с гневом.
Рядом, словно тени, замерли его верные соратники, каждый по-своему неся бремя утраты. Айронхайд, словно отвращаясь от далеко не «приятного» запаха, скривил носовую часть. Хаунд стиснул в стальных челюстях не зажженный снаряд, тщетно пытаясь унять бурю эмоций. Рэтчет просто застыл неподвижной статуей, отрешённо глядя в одну точку. Траурное молчание нависло над группой.
Все они собрались, чтобы проводить в последний путь павшего товарища, чьё искорëженное тело, скрытое под черным брезентом трала, служило безмолвным укором жестокости войны.
Лишь Сайдсвайп, новоприбывший и не успевший окунуться в атмосферу базы, подъехал к тралу и осторожно положил руку на чёрный брезент.
Даже через небольшие открытые участки наспех наброшенной ткани проступали зловещие очертания боевых ран — глубокие рваные разломы брони, оплавленные кабели и контуры. Но самым страшным было зияющее отверстие в грудной пластине — свидетельство вероломства врага.
«Рана», нанесённая крайне гнусной и трусливой тварью, для которой не существовало такого понятия, как «честь».
— Такой воин, как ты, заслуживал пасть в славном бою лицом к лицу с врагом… а не от удара в спину, — произнес Сайдсвайп, металлические пальцы его дрогнули на плече погибшего товарища, прежде чем он отступил на шаг назад. — Прощай, Клифф. Извини, что не помог тебе… когда ты нуждался больше всего.
— Не вини себя, Сайдсвайп, — глубокий, резонирующий голос Оптимуса разрезал гнетущую тишину, а его массивная ладонь опустилась на плечо серебристого автобота с неожиданной для такого гиганта деликатностью.
— Сложно не винить себя, Оптимус, — в вокалайзере Сайдсвайпа прозвучали нотки горечи. — Особенно, когда не смог помочь своему другу.
— Вы были с Клиффом близкими друзьями, я знаю, — ответил Прайм, его оптика светилась пониманием и состраданием. — Но мы не можем позволить печали и гневу сломить себя. Клиффджампер не хотел бы видеть тебя сломленным.
— Хех, в этом весь он, — на металлическом лице Сайдсвайпа промелькнула тень улыбки. — Клифф всегда был неисправимым оптимистом, даже когда наш мир рассыпался на части. В этом мы были очень похожи… Трудно осознать, что больше не услышу его дурацких шуток после всех ужасов кибертронской бойни.
— Не падай духом, юнец! — Хаунд приблизился к ним, убирая так и не воспламенившийся снаряд в специальный отсек. — Эти десептоломы(3) поплатятся за то, что сделали с нашим красным рогачом. Клянусь своей искрой.
— Пускай война и продолжается, мы не должны позволять мести ослепить нас, Хаунд, — обращённые к вояке слова Оптимуса приобрел стальные нотки. — Мы должны сосредоточиться на самом главном — защите нашего нового дома и его обитателей.
Сказав это, автоботский лидер направился к ожидающему грузовику, где сидел выглядывавший из окна водитель в военной форме и солнцезащитных очках. Увидев Прайма, чернокожий мужчина поправил фуражку в знак ожидания указаний.
Обмен был краток — лишь сдержанный кивок со стороны Оптимуса и ответное движение головы водителя. Двигатель грузовика заревел, и траурный кортеж медленно двинулся вперед, унося с собой останки павшего воина на захоронение.
Когда транспорт тронулся с места, солдаты вместе с автоботами синхронно отдали честь, провожая в последний путь того, кто пал, защищая чужую планету как свою собственную. Взгляды, устремленные вслед удаляющемуся тралу, были наполнены не только печалью, но и молчаливой решимостью. Может, не все знали красного автобота достаточно хорошо, но каждый понимал горечь утраты такого славного парня.
— Придет день, и я встречусь с твоим убийцей, старина. Клянусь своей искрой, — прошептал Сайдсвайп, провожая взглядом исчезающий вдали транспорт.
Когда траурная церемония завершилась, солдаты разошлись, возвращаясь к своим обязанностям. Вскоре на взлетной полосе остались лишь Леннокс и автоботы, каждый погруженный в собственные мысли, отгородившись от окружающего мира стеной безмолвия. Минута тишины растянулась в вечность, наполненную невысказанной болью.
Первым тишину нарушил Уильям. Повернувшись к инопланетным союзникам, он произнес с искренним сочувствием:
— Да, жаль Клиффджампера. Сочувствую вашей потере, парни. Я надеялся… что история с Джазом больше не повторится.
— Такова природа войны, майор Леннокс, — тяжело произнес Прайм, его голос был наполнен вековой усталостью. — Мы можем лишь стремиться минимизировать потери, но спасти всех — невыполнимая задача.
— Да, мне это знакомо, — понимающе кивнул майор.
— Но, несмотря на жертвы, мы продолжаем обретать сильных и преданных союзников, — Оптимус намеренно смягчил тон, переводя взгляд на Сайдсвайпа.
— Да, к слову, об этом, — Леннокс также обратил внимание на нового автобота. Он подошёл к нему поближе, заставляя тем самым обратить на себя внимание. — Сайдсвайп, верно? Меня зовут, майор Уильям Леннокс, хотя можешь обращаться просто Леннокс. Мы толком не смогли как следует с тобой поговорить из-за… Ну понял чего.
— Рад знакомству, — на фэйсплейте серебренного бота появилась лёгкая улыбка, быстро сменившаяся задумчивым выражением. — Хм… Леннокс… А ты случаем не тот самый парень, о котором я наслышан? Ну, тот, что сумел повалить Блэкаута?
— Большого десептикона-вертолета? Да, было дело, хотя заслуга принадлежит не только мне. Если бы не моя команда, мои останки давно лежали бы уже в могиле.
— Даже так, ты всё равно крут. Будь ты трансформером, занял бы почетное место среди рекеров.
— Спасибо за комплимент. Надеюсь, ты сможешь прижиться в отряде Оптимуса.
— Ха, быть членом команды самого Оптимуса Прайма. Да, это честь для любого бота.
— Не беги впереди паровоза, малой. Так ведь говорят люди, правильно? — с хрипловатым смешком произнес Хаунд, наконец воспламенив свой пресловутый снаряд. — Ты хоть и способный, но сначала тебя надо испытать на профпригодность. Посмотреть, не заржавели ли твои навыки за время скитаний.
— Думаю, Сайдсвайп уже продемонстрировал на Камчатке свои боевые качества, — вмешался Оптимус, подходя ближе. — Он более чем доказал своё право быть частью нашего отряда, — Прайм добродушно ему улыбнулся. — Мы будем рады сражаться с тобой плечом к плечу, Сайдсвайп.
— Для меня это большая честь, Оптимус.
Даже перед лицом горя и потерь, автоботы находили в себе силы двигаться вперед. Пусть еще один их товарищ пал в бою, они продолжали сражаться за те идеалы, которые считали праведными. Ни один десептикон не мог сломить их боевой дух и жажду справедливости.
Время траура подошло к концу, и наступил момент торжества. Напряжение, сковывавшее автоботов, постепенно рассеивалось, сменяясь привычной атмосферой боевого братства.
Леннокс с улыбкой наблюдал за этой трансформацией. Ему хотелось бы остаться и провести больше времени с союзниками, но долг призывал его к другим обязанностям:
— Ладно, ребята, мне надо идти. Покажите нашему гостю базу и представьте остальным. И, кстати, Оптимус!
— Да, майор Ленокс?
— Генерал Моршауэр ожидает тебя через полчаса в главном зале. Ему нужны отчеты насчёт случившегося на Камчатке. Плюс, он хочет с тобой обсудить ещё кое-что.
— Полагаю, я могу заняться этим незамедлительно. Не вижу смыла затягивать с этим. Хаунд, Айронхайд! — Оптимус повернулся к двум здоровякам. — Покажите Сайдсвайпу базу и познакомьте с остальными в моё отсутствие.
* * *
Айронхайд и Хаунд, словно бывалые наставники, неторопливо сопровождали Сайдсвайпа вдоль территории базы «N.E.S.T.». Остров Диего-Гарсия, приютивший их, был относительно невелик, но даже для масштабных механических существ база занимала внушительное пространство, растянувшись на значительную часть прибрежной территории.
Первым пунктом в их импровизированной экскурсии стали автоботские «казармы» — просторный самолётный ангар, служивший пристанищем для всех инопланетных гостей Земли, включая самого Оптимуса. В обычное время здесь кипела жизнь, но сейчас помещение пустовало — кто-то нёс патрульную службу, кто-то выполнял задания за пределами базы.
— Довольно маловато места. Особенно если учесть, что вас тут немало так живёт. Ну да ладно, не впервой жить в тесноте, — заметил серебряный бот, оглядывая пространство вокруг.
— Можешь не беспокоиться на этот счёт, — Айронхайд скрестил массивные руки на груди, металл слегка скрипнул от движения. — Командование выделило нам дополнительный ангар, учитывая пополнение в наших рядах. Правда, его ещё предстоит обустроить. Сомневаюсь, что жизнь среди пыльных ящиков и ржавых бочек соответствует твоим представлениям о комфорте.
— Да здесь места хватит ещё на целый гарнизон. — Хаунд нарочито хрипло рассмеялся, его окуляры на мгновение сверкнули ярче. — Вот в моих фронтовых казармах действительно было тесно. Так тесно, что порой застревал в дверях как гайка в узкой резьбе! Приходилось даже части корпуса трансформировать, чтобы вообще пройти куда-то! А в дождливые циклы все лежали, как энергоновые батареи в упаковке…
— С твоей-то комплектацией, чему удивляться? — с лёгкой иронией парировал Айронхайд, окидывая взглядом массивную фигуру соратника.
— Эй! Мы с тобой в одном весе, ржавый ты болт! — возмутился Хаунд, хлопнув себя по бронированному животу. — Кому, как не тебе, понимать проблемы крупногабаритных механизмов!
Не задерживаясь долго на одном месте, трио автоботов двинулось дальше по территории базы. Следующим пунктом их маршрута стал соседний ангар, где размещался медицинский блок Рэтчета. Ещё не достигнув входа, они услышали характерные звуки работающих приборов и приглушённое бормотание, свидетельствующее о кипучей деятельности внутри.
Массивные створки ворот разъехались, впуская визитёров в царство автоботского медика. Помещение представляло собой причудливое сочетание земных и кибертронских технологий. Вдоль стен располагались стеллажи с инструментами самого разного назначения — от знакомых землянам медицинских зажимов до загадочных устройств, предназначение которых было понятно лишь представителям их расы. В центре возвышался мощный операционный стол, оборудованный системой фиксаторов и диагностическими установками.
Несмотря на кажущийся беспорядок, опытный глаз легко определил бы в нём продуманную организацию пространства, где каждый предмет находился именно там, где мог потребоваться в нужный момент. Хозяина этого технологического святилища нигде не было видно, однако долго искать его не пришлось.
— Привет, ребята, с чем пожаловали? — раздался знакомый голос из-за высокой металлической конструкции в дальнем углу.
Автоботы синхронно повернули головы, направив окуляры в сторону источника звука. Рэтчет находился за специальным лабораторным столом, где, судя по сосредоточенному выражению его фэйсплейта, проводил очередной эксперимент.
— Показываем новобранцу его будущее пристанище, док, — вояка с грохотом приблизился к рабочему месту медика. — Объясняем, где можно уйти на подзарядку, где пройти техобслуживание, и куда слить отработанное масло! Ха-ха-ха!
Айронхайд и Сайдсвайп последовали за ним, заинтересованно разглядывая оборудование лазарета.
— Весьма похвальная инициатива, — отозвался Рэтчет, не прерывая своей работы, его манипуляторы продолжали совершать точные, выверенные движения.
— А чем это ты тут занимаешься? Погоди-ка… это что… рука? — Хаунд подался вперёд, его окуляры сузились, фокусируясь на объекте исследования.
— Кто-то из наших умудрился руку потерять? Готов поспорить на канистру отборного энергона, что это Кроссхэйрз. Его безрассудству позавидовал бы сам Старскрим, — с ухмылкой предположил Айронхайд.
— Нет, конфигурация и цветовая гамма совершенно иные. Эта полностью чёрная, — заметил Хаунд, извлекая из отсека очередной снаряд и помещая его между зубными пластинами.
— Так, не стрелять мне тут! — Рэтчет молниеносным движением выхватил сигару изо рта зелёного автобота и отправил его в утилизационный контейнер. — И нет, это не наш потерял. Я извлёк образец у одного деса на Камчатке.
— Стоп, — Сайдсвайп подался вперёд, внимательно изучая конечность. — Это случаем не рука того, кто был моей фальшивкой?
— Да, я взял у Мэйкшифта, — подтвердил Рэтчет, его голос приобрёл профессиональный интерес. — Меня чрезвычайно заинтересовала его способность к мимикрии. Технология удивительно напоминает разработки Золотого Века Кибертрона.
— Полагаешь, это та самая технология? Но ведь она считалась безвозвратно утраченной в ходе войны, — Айронхайд нахмурился, его фэйсплейт выражал обеспокоенность.
— Очевидно, десептиконам удалось восстановить или воссоздать эту технологию, раз один из их солдат использовал её в бою, — рассудительно ответил медик. — Наши противники могут быть безжалостными и коварными, но интеллект Мегатрона и его учёных никогда не следует недооценивать.
— И какие преимущества это нам даёт?
— Если мне удастся полностью расшифровать принципы работы этой технологии, я смогу создать её функциональный аналог или даже усовершенствованную версию, — Рэтчет бережно перевернул конечность, изучая её внутреннюю структуру. — Это может предоставить нам существенное тактическое преимущество в продолжающемся противостоянии. Однако для завершения исследований потребуется значительное время.
— Твои научные изыскания, безусловно, ценны, Рэтчет, — Айронхайд положил массивную ладонь на плечо медика. — Но, боюсь, сейчас нам важнее не ковыряться в металлоломе, а следить, чтобы Десептиконы не оторвали нам головы, а то совсем распоясались.
Внезапный поток ругательств с улицы прервал их беседу, словно гром среди ясного неба:
«Шлак, как больно-то! Чтоб тебя в переработку сдали…»
По характерной интонации и выбору выражений нетрудно было определить источник — это был неповторимый голос Кроссхэйрза. Судя по эмоциональному накалу, произошло нечто из ряда вон выходящее.
Металлический скрежет возвестил о том, что входные ворота медблока пришли в движение. На пороге появились два силуэта — Кроссхэйрз, опирающийся на плечо Дрифта. Зелёный автобот двигался с видимым трудом, прихрамывая на левую ногу. Причина его дискомфорта была очевидна — из бедренного сочленения торчала… катана Дрифта?
Пронзившая металлическую обшивку насквозь.
Присутствующие в лазарете автоботы замерли в изумлении, созерцая эту необычную картину. Какие бы события ни предшествовали появлению этой парочки, история явно обещала быть занимательной.
— Силы Праймуса, как же больно! — процедил сквозь дентальные пластины Кроссхэйрз, его оптика мерцала от интенсивности испытываемых ощущений.
— Не ной, до медиков уже рукой подать, — спокойно отозвался Дрифт, поддерживая соратника с невозмутимостью, достойной древних мастеров Кибертрона. — Терпи, бывало и хуже.
— О, конечно, легко терпеть, когда у тебя в ноге нет дырки от меча! — с сарказмом парировал Кроссхэйрз.
— Ну, скажи спасибо высшим силам, что не в искре.
— Что за… Во имя Праймуса, как вы умудрились это сделать?! — возглас Рэтчета отразился от металлических стен лазарета, выражая общее недоумение присутствующих.
— У тебя окуляры функционируют с перебоями что ли? — раздражённо отозвался раненый, указывая на пронзившее его бедро оружие. — ВОТ что произошло твою ж Матрицу!
Дрифт, сохраняя хладнокровие, довёл пострадавшего товарища до ремонтного стола и помог ему занять положение, подходящее для предстоящей процедуры. Несмотря на предпринятые усилия, Кроссхэйрз продолжал испытывать значительный дискомфорт, о чём свидетельствовала его мимика и периодические бормотания на кибертронском.
Рэтчет незамедлительно приступил к осмотру повреждённой области, анализируя, как извлечь клинок с минимальными последствиями для пациента. Его опытный взгляд быстро оценил характер повреждений.
Для медика с опытом Рэтчета подобные ранения не представляли сложности, однако его профессиональное любопытство требовало прояснения обстоятельств инцидента:
— Не напомнишь, с какого момента ЭТО стало частью твоей конструкции? Дрифта взбесил или сам умудрился подправить свою аэродинамику?
— Нет, всё гораздо прозаичнее, — Кроссхэйрз поморщился, когда Рэтчет осторожно исследовал область вокруг раны. — Мы с ним тренировались, пробовали новые приемы. Я должен был отбивать удары ногами. И все шло нормально, пока этот самурай-недоучка не решил внезапно броситься на меня со всей дури! В результате его «благородное оружие» оказалось в моём бедре.
— Ты сам просил биться в полную силу, — решил заступиться за себя Дрифт.
— Действительно, я просил тебя сражаться в полную силу, но это отнюдь не подразумевало необходимость превращать меня в кибертронский шашлык! — возмутился Кроссхэйрз, его голос повысился на октаву. — В каком месте я сказал: «Эй, Дрифт, воткни в меня свой меч»? А?
— Нужно было яснее выражаться. Типа: «Давай на полную, но без серьезных повреждений», — парировал Дрифт с непоколебимым спокойствием.
— А это не очевидно было? Или у десов на тренировках всегда кто-то в утиль уходит?
— Заткнулись оба! — громоподобный окрик Рэтчета мгновенно пресёк эскалацию словесной перепалки. — Мне необходима полная концентрация, а вы тут базарите как на энергон-маркете! Будете разбираться кто прав ПОСЛЕ того, как я закончу!
— Ладно, ладно, не бухти док, — зелёный бот благоразумно воздержался от продолжения дискуссии, прекрасно осознавая, что провоцировать медиков во время их работы — стратегия, лишённая логики.
Дрифт отступил на несколько шагов, предоставляя Рэтчету необходимое пространство для работы, и решил наблюдать за процессом с безопасного расстояния. Повернув голову, он неожиданно встретился взглядом с новым серебристым автоботом, чьи голубые окуляры изучали его с нескрываемым узнаванием. Дрифт тоже узнал его, и это узнавание, судя по выражению их фэйсплейтов, было взаимным.
— Не думал, что увижу в наших рядах десептикона, — голос Сайдсвайпа звучал с отчётливой холодностью, а его механические руки непроизвольно скрестились на грудной пластине.
— О, Сайдсвайп! Вот так сюрприз! — с неуместным энтузиазмом воскликнул Кроссхэйрз с ремонтного стола. — Так это ты тот новичок, о котором ходят разговоры на базе. Мир тесен, а? Ай!
— Я же сказал не двигаться! — строго одёрнул его Рэтчет, продолжая ювелирную работу с повреждённой областью.
— Так, я не знаю, что у вас там было, но если вздумаете тут сцепиться — Рэтчету придётся искать ещё два свободных стола! — тут же пригрозил Айронхайд обоим ботам, его внушительная фигура недвусмысленно демонстрировала готовность пресечь любое силовое выяснение отношений в этом помещении.
— Я не собираюсь драться. Просто интересно, что делает дес на нашей базе? , — спокойно отозвался Сайдсвайп, не отводя взгляда от Дрифта.
— Я давно отрёкся от символа Мегатрона, Сайдсвайп, — ответил Дрифт с достоинством, в его голосе не было ни агрессии, ни вызова. — С тем путём покончено. Если всё ещё держишь на меня зло за тот бой — прости. Я не питаю иллюзий относительно возможности немедленного прощения, но хочу, чтобы ты знал — я искренне сожалею. Моё прошлое не является предметом гордости, как и сторона, на которой я когда-то сражался.
— Дрифт, говорит правду Сайдсвайп, — вклинился в разговор Хаунд. — Слушай, я и сам сначала ему не доверял, но Дрифт не раз мою шкуру спасал. Дрифт славный парень, просто дорога приключений его завела… не туда немного. В конце концов, его сам Оптимус принял, а это о многом говорит.
Серебристый автобот задумчиво помедлил, анализируя полученную информацию. Его взгляд поочерёдно останавливался на Дрифте, затем на Айронхайде и Хаунде. Очевидно, перспектива сотрудничества с тем, кто едва не отправил его к Праймусу, вызывала противоречивые эмоции.
Однако справедливости ради, Сайдсвайп вынужден был признать — в том давнем поединке Дрифт действовал как истинный воин. Он не прибегал к подлым трюкам и не атаковал исподтишка, как это часто практиковали другие десептиконы. Дрифт одержал победу благодаря превосходящему мастерству, а Сайдсвайп потерпел поражение в честном бою.
Примечательно и то, что имея возможность уничтожить поверженного противника, Дрифт предпочёл сохранить ему жизнь. Это было необычно для десептикона и свидетельствовало о зачатках кодекса чести.
— Что ж, — наконец произнёс Сайдсвайп, его голос стал менее напряжённым. — Раз Оптимус тебе доверяет, значит, что-то в тебе есть. Но ты прав — не могу просто так всё забыть.
— И что же ты тогда хочешь?
— Реванша, — на фэйсплейте Сайдсвайпа появилась задорная улыбка. — Только в этот раз я тебя сделаю!
— Если это всё что нужно — я в деле, — Дрифт ответил такой же решительной улыбкой, в его оптике промелькнул блеск предвкушения.
— Только не вздумай поддаваться!
— Даже если мой процессор зависнет, такая мысль в него не загрузится.
— Конечно-конечно, устраивайте реванш, — протянул один ответственный медбот с убийственным сарказмом, не отрываясь от извлечения катаны из ноги Кроссхэйрза. — Минуточку только, сейчас закончу с текущим балбесом и верну Дрифту его игрушку. Не начинайте без неё!
Медик демонстративно осмотрел инструмент, которым занимался до появления раненого.
— Не то чтобы у меня была важная работа с технологией мимикрии или ещё чем-то полезным для всех нас. Нет-нет, моё истинное предназначение — латать дыры в вашей броне после того, как вы решите выяснить, кто круче(4).
Он вернулся к обработке раны Кроссхэйрза, но продолжил, не поднимая головы:
— Если вам так необходимо помериться мощностью процессоров, делайте это на тренировочной площадке. И желательно под присмотром, — он бросил выразительный взгляд на Айронхайда. — Только никаких острых предметов, пожалуйста.
— Не беспокойся, док, — кивнул Дрифт, принимая своё оружие обратно. — Только базовые приёмы.
Рэтчет махнул рукой в сторону выхода:
— А теперь, если вы не ранены и не помогаете — будьте добры, освободите территорию. Мне тут ещё работать, хотя, конечно, ничего важнее боевых подвигов на базе не происходит.
Автоботы, понимая, что спорить с раздосадованным санитаром себе дороже, начали постепенно отступать к выходу. Только Айронхайд задержался на мгновение:
— Не злись, старина. Ты же знаешь этих молодых — им нужно выпустить пар.
— Знаю, — тише ответил Рэтчет, не отрываясь от работы. — Потому и беспокоюсь. Сколько я уже повидал этих «выпусканий пара», которые заканчивались в моём лазарете…
Когда все наконец покинули медблок, Рэтчет позволил себе небольшую улыбку. Конечно, он никогда бы не признался вслух, но втайне был рад, что его навыки всегда востребованы. В конце концов, кто-то же должен присматривать за этой бандой неугомонных металлических оболтусов.
* * *
В командном центре базы «N.E.S.T.» царила атмосфера напряжённой готовности. Полумрак помещения разгонялся холодным светом мониторов и мерцающими индикаторами систем наблюдения. Массивные металлические стены, рассчитанные на защиту от самых серьёзных угроз, создавали ощущение надёжного укрытия — базы, которая была важным узлом в сложной сети операций, но не единственным оплотом в этой войне.
Именно здесь, среди переплетения кабелей и гудения серверов, решались судьбы не только отдельных миссий, но порой и всего человечества. Главный командный пункт, видевший немало кризисных совещаний, вновь стал ареной для обсуждения нависшей угрозы.
Оптимус Прайм, величественная фигура которого возвышалась над присутствующими словно монумент, стоял рядом с платформой, находившейся на уровне его грудной брони. Голубое свечение его оптики отражалось в металлических поверхностях командного пункта, создавая почти мистический ореол вокруг лидера автоботов.
На платформе, несмотря на её компактные размеры, размещалось несколько военных аналитиков. Их пальцы стремительно скользили по клавиатурам, отправляя команды системам распознавания и идентификации. Все они сидели за компьютерами и анализировали поток данных, стекающийся со спутников наблюдения и наземных радаров.
В эпицентре этой технологической симфонии стоял глава организации «N.E.S.T.» — Генерал Моршауэр. Годы службы оставили на нём неизгладимый отпечаток — седина на висках и сеть шрамов на лысеющей голове свидетельствовали о пути воина, прошедшего через огонь и сталь. И пускай он уже был приличного возраста, его осанка оставалась безупречно прямой, а взгляд — острым и проницательным, словно лезвие боевого ножа. Его суровое лицо источало ту непоколебимую уверенность, которая отличает настоящих лидеров — тех, кто готов принимать тяжелейшие решения под градом вражеского огня.
В этой несокрушимой стойкости духа Генерал и Прайм были удивительно схожи, словно зеркальные отражения одной и той же воинской доблести, преломленной через разные миры. Возможно, именно это и помогало им понимать друг друга с полуслова без особых проблем.
— Что же, Оптимус, — Моршауэр подошёл к краю платформы и крепко ухватился одной рукой за перила. — Я так понимаю, десептиконы вновь активизировались?
— Боюсь, что так, генерал. Они нанесли неожиданный удар и погасили искру одного из моих солдат. Впрочем, вы и так уже об этом в курсе, — ответил ему Прайм с той тяжестью в голосе, которая появляется лишь когда командир теряет своего подчиненного.
— Да, всё так. Но судя по выражению твоего «лица» это было не простое нападение. Эти металлические выродки явно были с сюрпризом, и это тебя тревожит. А если тебя что-то тревожит, значит надвигается серьёзное дерьмо, — после сказанных слов, генерал демонстративно развернулся и отошёл на несколько шагов. Его каблуки отчеканили по металлическому полу короткую дробь, словно барабанную установку перед боем. После чего он вновь развернулся к автоботу. — Я хочу знать, что произошло во всех подробностях и деталях.
Оптимус медленно провентилировал системы, что у людей соответствовало бы глубокому вздоху. Его плечевые платформы слегка опустились, когда он собирался с мыслями. Для него не было проблемой всё рассказать генералу. Но он опасался, что человеческое командование может принять поспешные решения, основанные на страхе, а не на стратегическом анализе. Такие действия могли лишь усложнить и без того напряженную ситуацию.
— На Камчатке мы столкнулись… с террорконами, — последнее слово Оптимус выделил с такой тяжестью, что даже воздух, казалось, завибрировал от напряжения.
— Террорконы? Что это ещё за террорконы? — брови генерала сошлись на переносице, словно перед грозой, а голос прозвучал с ноткой настороженности.
— Террорконы — это особое подразделение десептиконов, состоящее из самых сильных и безжалостных воинов, которых только знал Кибертрон. Создал и обучил их лично сам Мегатрон, — металлический бас Оптимуса отражался от стен, наполняя командный центр ощущением надвигающейся беды.
— Звучит так, будто нам пора заказывать гробы оптом, — сухо заметил Моршауэр, машинально поправляя воротник униформы.
— Они — порождение ужаса в искрах многих автоботов, генерал Моршауэр. Одно лишь только их присутствие вселяло страх даже в их собственных союзников. Они — безжалостные охотники на автоботов. Встреча с ними обычно заканчивается одним — медленной и мучительной деактивацией.
Оптические датчики Прайма на мгновение затуманились, когда процессор невольно извлек из архивов памяти картины прошлого. Он с неохотой вспоминал побоище в Море Ржавчины. Десятки автоботов были жестоко растерзаны, их корпуса безжалостно расчленены и превращены в груду искорëженного металла, инсигнии вырваны, а на их фэйсплейтах застыла гримаса невыразимого страха. Он видел до этого немало ужасов войны, но то… было за гранью понимания. Эти террорконы были истинным воплощением жестокости.
— Для того, чтобы совладать с этой угрозой, нам пришлось создать свой отряд бесстрашных воинов — рекеров. Благодаря им мы смогли противостоять этой угрозе и уровнять силы, — завершил Прайм, его голос звучал как отдаленные раскаты грома.
— Чертовски хорошо, — генерал провел ладонью по лицу, словно стирая усталость. — Значит, у нас на пороге действительно серьезный противник со времён Мегатрона. Хотел бы я ошибаться, но что-то подсказывает мне, что эти ублюдки не прилетели сюда любоваться нашими закатами. И что же им нужно здесь? Они хотят найти своего покойного учителя и проводить его с почестями? Или они здесь, чтобы отомстить?
Оптимус сделал шаг вперед, его массивная фигура отбросила длинную тень на операционные мониторы. Металлические пластины его корпуса тускло отражали свет экранов, придавая его силуэту почти мистическое свечение.
— Боюсь, что не смогу дать вам однозначный ответ на этот вопрос, генерал. Мои данные ограничены, и я могу опираться лишь на логические предположения и опыт прошлых столкновений. Однако я не думаю, что террорконы прилетели сюда только из-за простой жажды мести. Их цели могут быть гораздо амбициознее.
— Что ты имеешь ввиду? — генерал нахмурился, его взгляд стал острее, словно лезвие тактического ножа.
— Террорконы не только охотники, но и превосходные следопыты. Именно они когда-то и помогали Мегатрону в его неустанных поисках Великой Искры. И, скорее всего, их миссия вновь может быть связана с поисками. Однако конкретная цель их интереса остается за пределами моего понимания.
— Может это осколок того куба? — предположил Моршауэр, машинально поправляя нашивку на форме.
— Сомневаюсь. Мы приняли исключительные меры по маскировке его энергетической сигнатуры, исключающей возможность обнаружения даже при целенаправленном сканировании. К тому же он под надёжной охранной. Что касается останков Мегатрона… Хотя он оставался для них символом силы, десептиконы, вероятно, сейчас не в состоянии организовать поиски его останков, ушедших на дно земного океана, но их уважение к нему заставляет меня сомневаться в их бездействии.
Генерал задумчиво провел рукой по подбородку, его пальцы тихо заскрежетали по щетине.
— Понятно… Другими словами, у нас только догадки и предположения.
— К сожалению, генерал, иного аналитического материала в моем распоряжении нет, — Оптимус на мгновение отвел взгляд, его оптические датчики мерцали, просчитывая вероятности и варианты развития событий. После он вновь повернулся к генералу. — Единственное, что мы можем в данной ситуации, это привести наши силы в состояние полной боевой готовности и предвосхитить возможные сценарии их действий.
— Это да. Подготовка к худшему — всегда разумная стратегия. Но ладно, раз с этой темой покончили, перейдем к другому вопросу, требующему немедленного внимания.
Движения генерала были четкими и выверенными, когда он извлек из нагрудного кармана пульт дистанционного управления. Нажав на нужную кнопку, он активировал выдвижной экран, который спустился с потолка. Дисплей мгновенно ожил, демонстрируя спутниковые кадры высокого разрешения.
Первые секунды записи не вызывали тревоги — стандартный вид североамериканского континента с орбитальной высоты. Но внезапно пространство прорезала резкая волна голубой энергии, охватившая внушительную часть территории США. Она была настолько мощной, что достигла земной орбиты за пару секунд. Мощный энергетический импульс превысил допустимые параметры спутниковых систем, что привело к полному отключению регистрирующей аппаратуры, оставив лишь цифровой шум на экране.
Оптические сенсоры автоботского лидера расширились, обрабатывая увиденное. В его цифровой памяти активировались давние файлы, хранившиеся в глубинных секторах его процессора. И удивило его не столько то, что такого он ещё никогда не видел, а то, что подобный феномен был ему знаком. Когда Оптимус был архивистом в библиотеке Иакона в эпоху Золотого Века до начала великой войны, он наткнулся на кое-что в архивах.
— В древних архивах содержались сведения о феномене, зафиксированном в одном из секторов галактики эоны назад, в системе, координаты которой давно утеряны. Тогда произошел всплеск энергии, только значительно более мощный… и золотистый. Энергия, стоявшая за этим, не поддавалась объяснению кибертронской наукой, но она оставляла за собой следы, которые невозможно классифицировать, намекая на аномалии в пространстве и времени.
Оптимус сделал паузу, его оптика сузилась, анализируя голубую вспышку на экране.
— Если подобное случилось и на Земле, его происхождение, вероятно, связано с самой планетой, а не с внешним вмешательством. Но её масштаб пока не достигает той разрушительной силы, что была описана в архивах.
Генерал Моршауэр сложил руки на груди, его глаза сузились с профессиональной настороженностью. Неземные аномалии явно выходили за рамки его военной подготовки, но опасность он определять умел безошибочно.
— Это произошло два дня назад. Энергетические системы в семи штатах были полностью парализованы на 24 часа. Лучшие аналитики Пентагона пытались понять, чем это вызвано, но никто так и не смог найти ответ. Может, у тебя есть какие-нибудь соображения? — голос генерала звучал напряженно, с едва заметными нотками тревоги.
— Как я уже отметил, подобное явление задокументировано в древних хрониках Кибертрона. Подобная энергетическая аномалия имеет выраженный неземной характер, хотя ее источник, вероятно, находится на вашей планете. Но вот что или кто мог её вызвать — я не догадываюсь, — ответил Оптимус, его металлический бас отражался от стен командного центра. — А откуда именно шёл источник аномалии?
— Штат Монтана. Где-то в районе города Грин-Хиллз, — генерал глубоко вздохнул, его плечи едва заметно напряглись. — Знаешь, Оптимус, я не специалист в кибертронской физике, но думаю, что появление здесь этих террорконов и последующая энергетическая аномалия нельзя назвать простым совпадением.
— Я бы воздержался от поспешных выводов, генерал, но ваше предположение имеет рациональное зерно. И, вполне возможно, террорконы направятся к эпицентру этого феномена. Нам необходимо действовать незамедлительно и опередить их!
Моршауэр коротко кивнул, его военная выправка стала еще более заметной, словно невидимый груз ответственности активировал глубоко укоренившиеся командирские рефлексы.
— Что же, я и ожидал от тебя такой реакции. Тогда собери свою команду для новой миссии, а я подготовлю группу Леннокса в качестве дополнительной поддержки.
— Как скажете, генерал Моршауэр.
— Однако, должен предупредить об одном дипломатическом нюансе. В данной операции мы будем действовать не автономно. Ты слышал об организации «G.U.N.»?
— Я знаю лишь только то, что она была прямым конкурентом «Сектора-7». И что она занимается производством особого энергетического оружия. На этом мои сведения исчерпываются.
— В общем, Пентагон выдал нам указания, что мы должны сотрудничать с этой организацией в рамках этого задания и это не обсуждается. Я надеюсь на твое понимание в этом вопросе.
— Если таково решение вашего высшего командования, я не вижу причин для возражений. Не хочу, чтобы у вас были проблемы.
— Отлично, тогда готовься. Выдвигаетесь через шесть часов. И, Прайм… — генерал на мгновение замолчал, его взгляд стал жестче, — не позволяй этим железным ублюдкам взять верх. Что бы они ни искали, я хочу, чтобы они нашли только твой кулак.
Оптимус молча кивнул, его боевая маска с тихим металлическим лязгом закрыла нижнюю часть лицевой пластины.
— Автоботы, — произнес он, активируя внутренний коммуникационный канал, — готовьтесь к выдвижению. У нас новая миссия.
1) Домашняя база в бейсболе — это место, где игрок начинает и заканчивает свой бег, чтобы заработать очко. Это «старт» и «финиш» на поле, выглядит как пятиугольник, и находится внизу бейсбольного «ромба». Ударил мяч — бежишь от неё, обежал все базы — вернулся на неё, получил очко.
2) Ну вообще это щупальца по виду, но по вики называются почему-то щупы.
3) десептикон + металлолом
4) Ну наконец-то дошло.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу