День котиков (джен)

Кирилл в тот вечер так и не поехал домой, остался ночевать у Димки, на диване, на котором его длинные ноги умещались с трудом, торчали с той стороны, где нет подлокотника.

Утром говорили по телефону вдвоём. Дима — с Верой на кухне, пока резал сыр с помидорами и жарил тосты на завтрак, зажимая телефон плечом, а свободной рукою пытаясь записывать в отрывном блокноте на холодильнике, какой именно марки подгузники и какого размера бутылочки. Кирилл — с отцом в комнате.

Всеволод Егорович буркнул в телефон:

— Что ты опять натворил?

Иногда, в пределах рабочего дня, Всеволод отвечал на звонок сына какой-нибудь другой фразой; не каждый раз, но все же случалось. Но сейчас было без пяти восемь.

— Внука тебе обеспечил, — тоже буркнул в ответ Кирил.

На той стороне воцарилось молчание. И, пользуясь этим, Кирилл как можно скорей и как можно лаконичнее изложил дело.

Всеволод наконец отмер.

— Так. Сиди на заднице и никуда не рыпайся. Не суй даже носа, ты понял?! Какой роддом, какой врач, что за ребенок? Все мне пришли текстом. И не вздумай ничего делать!

— Стоп, — Кирилл отодвинул трубку от уха. — А ты сам-то что делать собрался?

— Как что? Ехать ребенка забирать! Ты что, думаешь, я допущу, чтоб мой внук по детдомам мотался? Чтоб из него там дебила вырастили? Да у них там они по полдня обсосанные лежат, никто не подходит, пока всех подряд пеленать не придут! И шмотки все с черными штемпелем на самом видном месте! Они там кисель из тарелок хлебают, потому что чашек нету на всех! И всем подряд диагноз отставание ставят, чтоб не возиться! Ты такого хочешь? Моему внуку? А если его, чего доброго, усыновят какие-нибудь придурки? Какие-нибудь алкаши, чтоб на пособие бухать? Даже и не думай! С моим внуком такого не будет! Хватит, я в своей жизни уже намотался!

Кирилл сидел, оглушенный — и физически, от папашиного голоса из трубки, а больше морально. От того, что узнал только что.

Кирилл никогда ничего не знал о своих родственниках по отцовской линии, Всеволод ничего не рассказывал, а сам Кирилл не решался спрашивать, да, если честно, не особо-то и хотел. Про родню по матери знал в общих чертах, кто есть кто и кого как зовут, видел даже пару фоточек, где он сам, в детском конверте, у бабушки на руках. Маму видел на фото, а помнить не помнил нисколько. И знал, что родители его матери обвинили раньше любимого зятя, что это он довел их дочь и свою жену до смерти, и прекратили с ним любое общение. Так и про семью папаши — думал, что когда-то рассорились и с тех пор не общаются, или что-нибудь в этом роде, с поганым папашиным характером это нисколько не удивительно. А выходит, вот оно что. Оказывается, Всеволод Гречкин — детдомовский?

— Так, погоди, — если б не это ошеломляющее открытие, наверно, Кирилл тоже бы заорал в ответ. Но теперь — относительно спокойно сказал. — Во-первых, ребенка забираю я. С чего ты вообще взял, что я от него отказываться собираюсь? Во-вторых, выписывают детей из роддома самое раннее на третий день, а с учетом всего — даже еще позже, неделю как минимум будут наблюдать, мне врач сказал, что сообщит, когда будут выписывать. И там все в порядке, это нормальный современный перинатальный центр, там все новорожденные в памперсах и все такое, и нянечки за ними смотрят, весь уход как полагается.

— Ладно, — буркнул Гречкин-старший после приличной паузы. — Все равно информацию скинь. Позвоню узнаю, когда выписка. Пока как раз все подготовят. Детскую, няню, что там еще.

— Ты что, детскую у себя в особняке, что ли, делать собрался?

— Разумеется, в особняке.

— Если ты не забыл, у меня трёшка, сам покупал. Там достаточно места для одного ребёнка.

— Хрена ли, что трёшка. Еще не хватало, чтоб ты моего внука угробил, пока по клубам мотаешься.

— Клубам теперь хана окончательно, — вздохнул Кирилл. — Уж какие тут клубы...

Кирилл, вот честно, совершенно понятия не имел, как он сам со всем этим справится. Но что он знал точно — в чертовом особняке на Крестовском никаким детям не место. Хватил, сам уже прожил там детство и знает.

Еще одного Кирилла Гречкина этот мир не выдержит. И не надо этого ему, этому миру, устраивать — второго такого вот Кирю Гречкина.