Пусть к небу взлетит пламя (джен)

«Сегодня каждому известно о тайной крепости в горах Арвасин. Но в те дни о ней мало кто знал, кроме князя и его воевод. Именно там скрывалась в то нелегкое время единственная надежда Андары».

Из летописи Арвокаса Кельма

Воин опустил деревянную крышку ямы-тюрьмы, привалил сверху тяжелый камень и бесшумно зашагал по тайной тропе в горах. Чернота узкого входа в пещеру сливалась с ночной тьмой. Протиснувшись внутрь, воин с помощью рычага перекрыл вход валуном. Тишину пещеры нарушил стук огнива по кремню, и вскоре в темноте заплясал огонек небольшого масляного светильника.

Освещая себе путь, воин миновал три поворота, а на четвертом свернул направо в очередную пещеру. Она оказалась небольшой и сухой, у одной стены громоздились бочки и мешки, у другой — с десяток копий, пара луков и колчанов со стрелами. Рядом было устроено нечто вроде грубого ложа из шкур и холста. А навстречу вошедшему, едва не задевая макушкой каменный потолок, шел обитатель этой пещеры, тоже со светильником в руке.

— Тебя долго не было, Вегар, — сказал он.

На вид он казался старше товарища, лет тридцати с небольшим. Правую сторону лица пересекал шрам до самой челюсти, скупые отблески огня играли на длинных медно-рыжих волосах. Он был в такой же вороненой кольчуге и броне, но на обоих плечах у него виднелись круглые кожаные бляхи с золотым знаком Андары — волшебной птицей Диадаль, сжимающей в когтях человекоподобную тень. Расстояние между бляхами было весьма внушительным.

— Я услышал голоса в северном ущелье, когда обходил вечером окрестности, и решил проверить, — ответил младший воин. — Это оказались двое парней, один — совсем еще мальчишка, по виду андарианцы. Мне пришлось задержать их.

— Зачем?

— Похоже, один из них видел госпожу во время ее опрометчивой прогулки сегодня вечером. Он вопил во все горло о девушке в броне, так что…

Взгляд старшего воина потемнел, брови сдвинулись.

— Так что ты напрасно задержал их, — сурово прервал он. — Надо было убить. Никто не должен видеть госпожу и тем паче не должен ничего разболтать о ней. Что, если они — соглядатаи?

— Если так, мы всегда успеем убить их, они сейчас сидят в яме. Я подумал, что ты сам пожелаешь допросить их, Фейран.

— Да. Но сперва мы должны сообщить госпоже. — Он тяжело вздохнул, так, что колыхнулось пламя светильника в его руке. — Я знал, что эта крепость ненадолго защитит нас. Нужно уходить.

— Но как? И куда?

— Я придумал кое-что. Пойдем доложим и заодно посоветуемся. А с мальчишками успеем разобраться.

Они вышли из пещеры и зашагали узкими извилистыми проходами, что прорезали недра гор Арвасин. Любой человек, очутившийся здесь впервые, заблудился бы в этой путанице ходов прежде, чем сосчитал бы до двадцати. Воины же уверенно шли вперед, огоньки масляных светильников в их руках едва заметно подрагивали. Густая чернота расступалась перед ними — и вновь смыкалась за спиной. Звук шагов летел во все стороны глухим эхом.

Некоторые пещерные проемы были закрыты дверьми, деревянными или каменными. Воины остановились у одной из них, и Фейран по-особому постучал.

— Это я, госпожа, — сказал он.

Дверь открыла высокая статная девушка не старше двадцати лет, едва освещенная тусклым огоньком светильника в руке. В этом свете мягко сверкали заклепки ее брони с такими же бляхами, как у Фейрана. Под глазами у девушки залегли глубокие тени — не то от бессонницы, не то от тревоги. Она впустила обоих воинов и заперла за ними дверь. В темно-голубых глазах таились безмолвный вопрос и давнее ожидание.

— У нас дурные вести, госпожа, — произнес Фейран с поклоном.

— В нашем нынешнем положении я бы искренне удивилась добрым вестям, — с горькой усмешкой ответила девушка. — Что случилось?

— Сегодня Вегару пришлось задержать в горах двух парней, которые видели вас, госпожа. Возможно, этого бы не случилось, если бы вы… — Он осекся и продолжил, осторожно подбирая слова: — Будь вы более осмотрительны в ваших прогулках…

— Мне надоело сидеть здесь взаперти, точно в темнице! — Девушка так резко мотнула головой, что ее темно-русая коса перелетела через плечо за спину. — Неужели я даже не могу выйти прогуляться? И пусть эти парни правда видели меня — отчего ты решил, что они поняли, кто я?

— Осмелюсь сказать, госпожа, — вступил в беседу Вегар, — за вашу голову назначена немалая награда. Об этом трубят на каждом перекрестке, в каждом городе и селении. Кроме того, не так уж часто встретишь женщину в боевой броне.

— Отец воспитал меня как воина, и я не стану этого скрывать, — заявила Анери, княжна Андары, и гордо вскинула голову. — Я знаю, что в крепости безопаснее, но сердце зовет меня в бой за свою землю. О владыка неба, отчего я не умерла, как мой отец? Я скорее предпочла бы погибнуть в бою, чем жить в изгнании.

На это у воинов ответа не нашлось. Впрочем, подобные слова, отголоски недавнего горя и тяжкого бремени, все реже срывались с уст княжны. Вздохнув украдкой, Фейран увел беседу в сторону:

— Я понимаю вас, госпожа, я сам был таким же в ваши годы. Но вспомните последнюю волю вашего отца-князя. Он повелел вам бежать, затаиться и отыскать союзников…

— Мы уже пытались, если ты не позабыл, Фейран, — бросила княжна. — Северная граница перекрыта намертво, там не пройти в Каллис, да и сами каллисианцы не особо торопятся нам на помощь. Хороши союзники!

— Их вины в том нет, госпожа, — сказал Вегар. — Похоже, князь Треас знал о союзе Андары и Каллиса и позаботился об этом. В тот самый миг, когда они напали на нас, к границам Каллиса подступили полчища кочевников-варданов. Как могли каллисианцы прийти нам на помощь?

Княжна опустила голову, глаза ее потемнели еще сильнее.

— Итак, до Каллиса нам не добраться. Здесь оставаться нельзя. Что тогда?

— У меня появилась одна мысль, госпожа, если вы позволите, — заговорил Фейран. — Мы сможем пробраться в Каллис, но не через нашу северную границу, а через восточные земли Ботара. Вегар, подай карту госпожи.

Под изумленным взглядом княжны Фейран расправил искусно нарисованную карту на плоском камне и принялся чертить по ней пальцем.

— Мы сейчас здесь. Отсюда не так далеко до восточных рубежей Ботара. Потом мы могли бы последовать вдоль границы — там нет крупных городов и застав, не считая Дайго-Ни, — и выйти к рубежам Каллиса. Правда, придется как-то миновать приграничную ботарскую крепость Туата, в которой заправляет сам Овари Шимо, — упомянув это имя, он нахмурился, — но, думаю, нам это по силам. Если прятаться, то там, где нас ни за что не догадаются искать, — на вражеской земле.

— Мы же не сможем пройти там открыто, — заметила княжна. — Придется…

— Да, госпожа, придется. — Фейран вновь склонил голову, не поднимая глаз на княжну. — Мы отправимся в путь переодетыми, под видом простолюдинов, и, конечно же, пешком.

Эти слова заставили княжну фыркнуть, глаза ее вспыхнули возмущением. То ли ей претила мысль о таком унижении, то ли она сомневалась, что сможет остаться неузнанной — как и ее спутники-воины.

— В тех краях наверняка полно грабителей, как обычно бывает после войны, — пояснил Вегар, заметив возмущение княжны. — Не стоит привлекать их внимание возможной добычей.

— Кстати, о добыче, — прервала княжна. — Не забывайте, что у нас есть при себе нечто гораздо более важное, чем наши жизни. — Она оглянулась на лежащие у стены мешки. — Задумка была неплоха, но теперь придется поразмыслить над тем, как миновать ботарскую границу с нашим грузом.

— Думаю, это будет не так уж трудно, госпожа. — Уголки губ Фейрана чуть дернулись вверх, но он сумел сдержаться и вновь опустил глаза. — Я счастлив, что вы согласились, и нам не пришлось тратить время на уговоры. Осталось решить, как быть с пленниками.

— Они вправду больше похожи на обычных бродяг, чем на лазутчиков, — заметил Вегар. — Разве что на очень хороших лазутчиков. Хотя старший слишком глуп для такого дела, а вот младший будет поумнее. Мы еще не успели допросить их, но это можно сделать хоть сейчас.

— Успеется, — остановила его княжна. — Пусть пока спят. — Она задумалась ненадолго и улыбнулась чему-то. — Нам будет лучше взять их с собой. Вряд ли вы двое сойдете за простолюдинов, даже если будете очень стараться. А с такими спутниками мы привлечем к себе меньше любопытных взглядов. И заодно приглядим за ними, если окажется, что они на самом деле лазутчики.

— Но ведь старший из них видел вас, госпожа, и может узнать…

— Много ли он успел разглядеть — в горных тенях, при неверном свете заходящего солнца? Кроме того, ты сказал, Вегар, что он не слишком умен. Вряд ли он узнает меня. — Она еще раз оглядела обоих воинов. — Значит, решено. Мальчишки отправятся с нами.

— Если вы приказываете, госпожа. — Фейран посмотрел на нее и вновь поклонился. — Я побеседую с ними утром, прежде чем мы отправимся в путь. И… — он сглотнул, тяжело выдохнул и продолжил: — Простите мне мою дерзость, госпожа, но в таком случае вам самой придется, хм, сменить облик.

— Как и всем нам. — Княжна коснулась его подбородка и заставила поднять голову. При этом рука ее чуть задержалась на его лице. — Хотя мне придется потруднее. Но я согласна на все, что ты предложишь, Фейран. Я буду тебя слушаться, потому что доверяю тебе, как доверял мой отец. А пока я займусь сборами в дорогу.

— Как пожелаете, госпожа. — Очередной, еще более глубокий поклон. — Но не слишком утруждайтесь, мы с Вегаром позаботимся обо всем. Вам нужно хорошенько выспаться перед дорогой, поэтому да пошлет вам небесный владыка доброй ночи.

— И вам тоже, — откликнулась княжна с улыбкой и заперла за воинами дверь.

— Всем был хорош наш князь, да будет блаженным его отдых на небесном острове, — сказал Вегар, пока воины шли обратно к своему жилищу, — но порой мне любопытно, за что же боги так покарали его, не дав ему сыновей.

— Будь я ее отцом, — ответил Фейран, чуть обернувшись, — я не променял бы такую дочь даже на десять сыновей.

За этими словами крылось многое. Вегар и сам не был слепцом, поэтому спросил:

— Отчего ты никогда не смотришь ей в глаза? Стоишь, потупив взор, будто стыдливая девица...

— Она — княжна…

— Ну и что? Перед покойным князем ты так не скромничал.

— Думаю, — улыбнулся Фейран, — во время нашего путешествия мне придется ни на миг не спускать с нее глаз. А сейчас займемся делом. Парней поднимем на заре.

Воины уже вернулись в свое жилище и оглядывали мешки с припасами, решая, что брать. Им предстояла нелегкая задача и столь же нелегкое путешествие. Простолюдин — не воин, ему не положено носить оружие. Но Фейрану пришла в голову еще одна мысль.

…Анери перебирала содержимое мешков. Увы, большую часть вещей, в том числе броню, придется оставить, но вот этот наряд вполне сгодится для пешего путешествия и не вызовет ничьего любопытства. Руки княжны занимались привычной работой, а мысли тем временем улетели далеко-далеко в прошлое, когда были еще живы отец и мать, когда сама она не знала никаких забот, когда ничто не тревожило ее — до того самого дня.

* * *

Ей шесть лет, и сегодня она впервые в седле лошади — не маленького пони, на котором училась ездить верхом, а настоящей лошади. Вернее, это отец-князь думает, что впервые, а на самом деле Анери уже доводилось раньше взбираться на спину коня тайком от всех. Пристало ли бояться ей, наследнице славного и благородного рода Кельма, из которого происходят андарианские князья?

Она несется верхом, сидя в седле по-мужски и вцепившись в рыжую гриву лошади. Длинная коса растрепалась и теперь хлещет ее по спине, точно плеть, но это вовсе не больно, а странно возбуждающе. Лицо пылает, из горла рвется ликующий крик, и она не сдерживает его. Где-то позади плетутся слуги, но куда им до ее гнедой Ласточки! Попробуйте догоните!

Анери всего на два года старше своей кобылы. Это она придумала ей такое имя — Ласточка, это на ее глазах из тонконогого жеребенка выросла сильная и прекрасная лошадь. Сколько раз Анери бегала на конюшни и наблюдала за работой конюхов, а порой сама им помогала, и отец не запрещал. «Озорная девчонка», «сорвиголова», «непоседа» — так называл он ее и улыбался, хотя мать лишь качала головой. Если уж не суждено княжеской чете иметь сына, неужели стоит воспитывать единственную дочь, как мальчика?

Подобные мысли не тревожат Анери. Она не пренебрегает наставлениями матери, хотя душою тянется к отцу. Она с восторгом следит за учебными поединками юных воинов ненамного старше ее и порой сама берет в руки палку и повторяет их движения. Она знает все, что положено знать и уметь в ее годы благородной девице, но в этих знаниях нет душевного жара. Зато сейчас душа ее пылает, так, что ей кажется: еще немного — и она взлетит высоко-высоко к солнцу…

Анери так и не успевает понять, что же случилось. Ласточка вдруг дергается в сторону, будто от испуга, бешено бросается вперед и вскидывается на дыбы. Анери, неопытная всадница, не знает, как справиться с нею. Она вылетает из седла, сперва взмывая вверх, а потом так же стремительно несется вниз, на землю.

Каждое мгновение полета кажется Анери долгим, как день. Теперь ей страшно, она пытается кричать, но у нее вырывается лишь тоненький визг. Сзади приближаются голоса. Ее обдувает порывом ветра, который приносит запах конского пота. Она слышит чей-то крик, и вот земля уже совсем близко… и она падает, но не на землю. Краем глаза она успевает заметить метнувшуюся вперед длинную тень, и чьи-то руки подхватывают ее.

Анери чувствует на щеке чье-то дыхание и приоткрывает глаза. О, этого взгляда ей не забыть никогда! Совсем еще молодой, лет двадцати, но для нее, шестилетней, почти взрослый мужчина-воин. Он лежит плашмя на земле и держит ее, Анери, на вытянутых руках. Его лицо побагровело от усилия, он до крови прикусил губу, и княжна слышит его тяжелое, свистящее дыхание. И все же он не отпускает ее, не позволяет даже коснуться земли.

Руки юноши начинают слегка дрожать, и он осторожно ставит Анери на ноги. Но ей не хочется, чтобы он отпускал ее. На его руках ей так спокойно, так уютно — совсем как на отцовских. Или даже лучше.

«Вы целы, госпожа?» — тихо спрашивает он. Анери лишь кивает, не в силах двинуться.

Только теперь он поднимается на ноги. Анери с восхищением запрокидывает голову — какой же он высокий! Его одежда перепачкана землей и травой, и он даже не отряхивается. Он смотрит на нее, она — на него.

Голоса позади становятся громче, сливаются в густой тревожный гул. Анери привычно различает голос отца-князя, но не думает, станет ли он бранить ее. Она различает имя, которое отец произносит: Фейран. Незнакомое имя. Должно быть, так зовут этого высокого молодого воина, который только что спас ей жизнь.

«Фейран, — тихо повторяет она и прибавляет: — спасибо».

«Я счастлив, что успел вовремя, госпожа», — отвечает он, опускается перед нею на одно колено, склоняет голову. Анери это не нравится. Она хочет смотреть ему в глаза, она хорошо их запомнила: темно-серые, как тучи в непогоду. Но такие ясные, такие светлые…

«Я никогда этого не забуду», — говорит Анери в ответ. И она не забыла.

* * *

В ранний предрассветный час, когда измученные страхом Норо и Палло наконец-то забылись тяжким сном без сновидений, их разбудил стук деревянной крышки-решетки и негромкий оклик: «Просыпайтесь». Щеки Норо коснулось что-то лохматое и колючее — не сразу он понял, что это веревка. Мальчик хорошенько протер заспанные глаза и с трудом открыл их.

В яме царил полумрак, но небо сделалось из густо-черного серым. Сперва Норо увидел зевающего во весь рот Палло и растрепанный конец веревки, что свисала в яму. Знакомый им воин терпеливо дожидался наверху, пока они вылезут. Палло неуклюже ткнулся носом в шею Норо и горячо зашептал ему на ухо что-то неразборчивое. Воин вновь поторопил их и сделал знак подниматься — терпение его, похоже, подходило к концу. Норо отпихнул брата, прихватил мешок с хлебом и полез вверх по веревке, упираясь босыми ногами в стену ямы.

— Ступайте вперед, — приказал воин, когда оба пленника вылезли из ямы и с хрустом потянулись.

Он слегка подтолкнул их и указал на узкую горную тропу, что едва виднелась в тусклом свете медленно восходящего солнца.

Братья еще не вполне проснулись и шагали, точно во сне. Воин порой подталкивал их, направляя в нужную сторону, крепко, но не злобно. Потом он открыл тайный проход — Норо и Палло не заметили, как, — втолкнул их внутрь и вошел сам. Тут же на каменном полу стоял горящий масляный светильник. Воин взял его и повел братьев дальше под низким сводом пещерного прохода.

Норо и Палло тревожно оглядывались, не смея вымолвить ни слова. Слабый огонек светильника в руке воина почти не разгонял густого мрака вокруг, зато заставлял блеклые, размытые тени плясать по стенам пещеры. Тени эти казались братьям неведомыми чудовищами, готовыми вот-вот кинуться на них и растерзать. Место и без того было жуткое, а от такого зрелища ноги сами подкашивались.

Вскоре путь закончился — в одной из пещер, куда втолкнул их воин. Навстречу шагнул еще один человек, тоже со светильником. Братья поневоле застыли на месте, едва не попятившись, но догадались поклониться. Вышло у них неуклюже.

Высокий мужчина в броне вовсе не выглядел жестоким, хотя смотрел на них слишком уж грозно. Лицо показалось бы приятным, если бы его не портили сломанный нос и длинный неровный шрам, что тянулся от правого виска к челюсти и исчезал в темно-рыжей бороде. От такого лица и стати за пять регов отдавало благородным происхождением, восходящим еще к далеким и благословенным временам Единой земли.

— Кто вы такие? — спросил он.

От звука его голоса братья невольно принялись перетаптываться на месте. Суровый, пронзительный взгляд темно-серых глаз чуть смягчился и сделался всего лишь внимательным.

— Мы — бедные странники, господин, — ответил Норо. — У нас никого и ничего не осталось, и мы просто идем, куда глаза глядят. Меня зовут Норо, а это мой брат Палло. Прошу вас, господин, отпустите нас, мы никому не причинили зла…

— Пока, — сказал человек со шрамом, а стоящий рядом воин сжал кулак. — Откуда вы?

— Мы родом из Андары, господин, из деревни Минис, это на юге, где течет река Нени. Но два месяца назад нашу деревню сожгли ботарцы. Мы с Палло всего лишь ушли на реку удить рыбу, потом услышали стук копыт и крики, побежали назад, а там… там уже жгут да рубят. Мы перепугались до смерти, дождались, пока они уедут, потом обошли все дома… но в живых никого не осталось, они всех убили!

Норо перевел дух, шмыгнул носом. Вышло это совершенно случайно: он сам не ожидал, что рассказ о гибели родной деревни так взволнует его. Воины его не перебивали, и он приободрился на миг.

— Вот теперь и странствуем, — закончил он. — Что еще нам остается?

— Я слышал, это правда, — тихо сказал младший воин своему начальнику. — Ботарцы разорили и сожгли немало наших деревень, так что пока выходит складно.

— Вот именно, что пока, — был ответ. Говоривший вновь обернулся к пленникам. — Так кого вы вчера видели в горах?

Палло и Норо отчаянно переглянулись, завертели головами, не зная, что сказать.

— Н-никого, господин, мы никого не видели, — затараторил Норо, — кроме этого благородного воина, который поймал нас. А так больше никого, правда, Палло?

— Да, да, совсем никого! — подхватил тот и опасливо оглянулся, выдавив глуповатую улыбку.

— Довольно! — Слово прозвучало негромко, но хлестнуло обоих пленников, будто тяжелый кнут. Они едва не подпрыгнули на месте под внимательным взором старшего воина. — Отвечайте прямо: лазутчики вы или нет?

Нечесаные лохмы братьев упали им на глаза — так усердно они мотали головами, не в силах ответить. Правда, Норо украдкой бросил на Палло злобный взгляд: мол, доигрался, глазастый. Это не укрылось от обоих воинов.

— Врут, — коротко заявил младший и вновь сжал кулак.

— Нет, мы не врем! — Неожиданно слова нашлись и хлынули так быстро, что Норо едва не задохнулся. — Никакие мы не лазутчики, клянусь небесным владыкой и матерью-землей! Да, Палло вчера болтал, что видел в горах девушку-воина. Не знаю, может, это и правда, сам-то я никого не видел. Но мы в самом деле просто бедные сироты и ничего не замышляем. — В порыве он бросился на колени и дернул брата за рукав, чтобы тот сделал то же самое. — Пощадите нас, господин, не убивайте!

— Встаньте, — произнес старший из воинов после недолгого молчания и обернулся к товарищу. — Они не лгут. Да, они боятся, но за свою жизнь, а не за свое задание, если оно у них есть.

— Да нет у нас никакого задания, говорю же! — осмелел Норо.

— Тебя не спросили, — бросил ему младший воин.

Норо умолк, переводя взгляд с одного воина на другого. Палло стоял рядом ни жив ни мертв, по бледному лицу катился пот, руки комкали обтрепанный подол рубахи. Что до воинов, то взоры их были непроницаемы, и трудно было понять, о чем они думают.

— Я верю вам. — Воин со шрамом говорил медленно, словно размышляя вслух. — Но отпустить вас не могу. — Движением руки он заставил братьев замолчать. — Теперь послушайте меня. Никакой девушки-воина вы не видели и не могли видеть, понятно? — Братья дружно кивнули. — Зато вы видели то, что сейчас творится на дорогах, и понимаете, что здесь нам оставаться нельзя. Сегодня мы покинем эту крепость, и вы пойдете с нами. Так будет лучше и безопаснее для вас.

— А куда мы пойдем? — осторожно подал голос Палло, словно не верил, что их правда не будут убивать.

— Мы пойдем в Ботар, а оттуда в Каллис, к нашим союзникам.

Норо и Палло дружно разинули рты. С тех пор, как началась война с Ботаром, соседнее княжество казалось им некоей жуткой, темной страной, где живут одни разбойники да убийцы. Идти туда, где можно ждать себе лишь смерти, было все равно что самим кинуться на острые вражеские копья.

— В Ботар? — переспросил Норо. — Но зачем? И как вы вообще туда пройдете в таком виде? Вас же сразу убьют.

— Переоденемся. И никто нас не убьет, если мы будем осторожны. А вы двое пригодитесь нам для одного важного дела — понесете ценный груз. Так что можете считать нас своими товарищами. Я Фейран, а это Вегар.

— Слушайте, — сказал Норо, приободренный словом «товарищи», — вы и впрямь думаете, что в Ботаре нас не заметят и не догадаются, откуда мы? Ботарцы черноволосые, а мы…

Норо взъерошил собственные волосы, выразительно глянул на брата и, окончательно осмелев, на Фейрана.

— Что бы мы без тебя делали, умник, — усмехнулся Вегар. — Вот только ты не знаешь, что мы не всегда враждовали с ботарцами, и на границе люди часто заключали смешанные браки. Поэтому не все, кто живет на востоке Ботара, черноволосые. Мы без труда затеряемся среди них.

— А что за ценный груз, который нам придется нести? — опять вмешался Палло. — И почему вы сами его не понесете — вы вон какие здоровые, сильные…

— Узнаешь в свое время. А мы не сможем взять этот груз, потому что понесем припасы. — Фейран прищурился, заметив, как Палло сглотнул слюну при этих словах. — Вижу, ты любишь поесть.

— А кто ж не любит? — Палло понял одно: их уже точно не убьют и не станут бить или пытать, и это развязало ему язык. Норо привычно поспешил заткнуть болтливого брата:

— Простите его, господин, он вечно мелет всякую чушь. Как бы не сболтнул чего по дороге…

— Значит, ты будешь присматривать за ним, — сказал Фейран, — и вовремя останавливать, чтобы он не проговорился, понял?

— Понял, господин, как прикажете… Вы ведь андарианский воевода, правда?

— Почему ты так решил?

— Что ж, я наших не видал, что ли? — фыркнул Норо, не удержавшись. — У вас на броне бляхи с волшебной птицей, а их носят только военачальники.

— А ты вправду сообразительный, — улыбнулся Фейран. — Думаю, это еще пригодится всем нам в пути.

Улыбка полностью преображала его лицо, заставляя позабыть о шраме на щеке. Он легонько потрепал Норо по лохматой макушке, и мальчик невольно поразился, насколько ласковым оказалось прикосновение пальцев воеводы, сильных и твердых, наверняка способных согнуть гвоздь или сломать человеку шею. И Норо понял, что под суровым обликом скрывается сердце вовсе не жестокое.

— И запомните, оба, — продолжил воевода, — не вздумайте больше обращаться к нам на «вы» или называть «господин». Мы все — товарищи, поэтому зовите нас по именам. Держитесь поближе к нам, меньше болтайте и ничего не бойтесь. Мы сумеем защитить вас, если случится беда.

Братья усердно закивали, их неумытые лица просияли, как только что отчеканенные монеты. Фейран переглянулся с Вегаром и сделал ему едва заметный знак.

— А теперь идемте со мной, — сказал Вегар. — Нам скоро выступать, так что поедите и отдохнете, пока можно. Мы позовем вас.

Норо и Палло чуть не подпрыгнули, услышав слово «поедите», и тут же сообщили, что у них имеются собственные припасы — целых полкаравая хлеба. Вегар проводил мальчишек в соседнюю пещеру и предложил им копченого мяса, сыра и слабого пива вроде того, что варила совсем недавно их мать. Пиво было кисловатое, но освежающее и вполне пригодное. Братья наелись, а потом устроились на отдых прямо на полу пещеры.

— Что-то мне не очень хочется идти в Ботар, Норо, — сказал Палло, растянувшись на вытертой шкуре во всю длину. — Там же враги.

— Ну и что? — возразил брат, зевая. — Нам все равно некуда идти. А с такой защитой нам ничто не страшно. — Он помолчал. — Разве что ты опять учудишь что-нибудь.