Нежданное путешествие князя Владимира в места очень отдалённые (джен)

— Ещё чуть чуть!.. Капельку осталось! — сквозь зубы проговорил князь, подтягиваясь изо всех сил и пытаясь удержаться мокрыми пальцами за скользкое бревно. Судорожно выдохнув, он посмотрел наверх. Ему оставалось ещё пять брёвен и всё! Свобода! Да вот только ему что-то помешало. Рука соскользнула и… Бултых! Он снова оказался в воде.

Забираться снова сил больше не было, поэтому князь лишь обречённо вздохнул и покрепче вцепился в ведро.

— Эй! Ты там ещё жив? — крикнула Настасья, свесившись с колодца. — Держись за ведро, сейчас вытяну!

«Ну что за люди эти киевцы! Даже воды набрать не могут», — думала она с лёгким раздражением.

«Ура! Меня сейчас спасут!» — радостно подумал князь, крепче хватаясь за ведро и поднимая голову вверх. Сидеть в сыром колодце было занятиеи не из приятных, поэтому он хотел выбраться отсюда поскорее.

— Настасьюшка, ну что же ты! — Добрыня, вернувшийся с поля, куда уходил с первым рассветом, заметил жену возле колодца и бросился на выручку. Настасья могла и сама набрать ведро-другое, но, во-первых, для женщины не стоило так напрягаться, а во-вторых, не стоило давать повода для ворчания.

«Уж ты ж, тяжёлый какой!» — подумал Добрыня, когда Настасья великодушно позволила ему проявить свои мужские достоинства.

Князь терпеливо дождался, пока его вытащат. Когда его протаскивали где-то посередине, он внезапно узрел перед собой большую мохнатую многоножку, которая так угрожающе свернулась в кольцо, что казалось, будто она сейчас просто напрыгнет на него и укусит, словно змея.

Как говорится, у страха не только глаза становятся больше, но и всё остальное. Это князь киевский продемонстрировал на собственном опыте, самолично выпрыгивая из колодца и каким-то чудесным образом отказываясь на руках у Добрыни.

Добрыня вздрогнул, когда нечто выскочил из колодца, обдав его прохладой и влажными каплями воды. Инстинктивно он чуть было не зашвырнул нечто обратно в колодец. Лишь спустя несколько мгновений до него дошло, что это был спасённый им накануне боярин.

— Ну тебя только за неприятностями посылать! — покачала головой Настасья.

Владимир лишь виновато шмыгнул носом, отфыркиваясь и отплевываясь от воды.

— Пожалуй, тебе стоит посидеть на солнце и обсохнуть, — смилостивилась Настасья и махнула куда-то в непонятном направлении.

Добрыня пристально глянул на него.

— Только за калитку не выходи, — добавил он.

— Хорошо, — пробубнил себе под нос князь, протопав мимо супругов.

* * *

Солнышко так приятно согревало влажную после незапланированного душа кожу, что князь позволил себе прикрыть глаза и немного подремать на солнцепёке. В Киеве он редко бывал на улице, поэтому не был привычен к такому долгому пребыванию на свежем воздухе. Но, если честно, князь не сказал бы, что ему это не нравится.

— Эй, мужик, прохлаждаешься? — из-за забора выглянул чей-то длинный нос.

— Это вы мне? — поинтересовался князь, приподнимаясь на локте.

— А кому ж ещё, мужик? — За длинным носом высунулось не менее длинное тело. Плюгавенький мужчина пожевал жидкий ус и прищурился. — Ты, вижу, не местный?

— Нет, я из Киева, — ответил Владимир, окончательно садясь. — А что?

Человек, заговоривший с ним, князю сразу не понравился. Может быть просто внешне, может ещё чем-то.

— Ничё се! Из самого Киева! Мужики, прикиньте! — воскликнул мужик удивлённо, и над забором тотчас высунулось ещё несколько любопытных лиц.

— Ёкарный князь! — удивлённо высказался кто-то, и по мужскому строю прошлась волна перешёптываний.

Владимир непонимающе заморгал.

— Эм… А почему ёкарный-то? — поинтересовался он.

— Ну так… Дети могут быть, — пожал плечами длинный. — А у вас что, так не говорят?

— Нет… — растерянно ответил князь, чувствуя смущение от происходящего. М-да… Много нового он узнает в этой Василёвке...

— М дэ… Ну теперь знать будешь.

— Жердь, чего тебе надо? — послышался от дома глухой голос Добрыни. Почти сразу же появился и он — голубые глаза были прищурены, а поза выдавала напряжённость.

— О, богатырь, вернулся с обхода уже? — обрадовался Жердь. — Товарища своего представишь?

— Нечего тут представлять, — заметил Добрыня и незаметно подтолкнул князя к дому.

Владимир решил не испытывать судьбу и поспешно последовал за Добрыней.

— Чего это он хотел узнать? — поинтересовался он, спустя какое-то время, с лёгким беспокойством поглядывая назад. — У вас принято так?

Да, такого точно во дворце не было. По крайней мере, с ним.

— Принято, но не ко всем следует относиться с дружелюбием, — заметил Добрыня. — Жердь — язычник, а их действия в лесу внушают опасения. Кто знает, чего захотят их боги…

— А, язычник... — понимающие согласился князь, припоминая, сколько проблем было с принятием другой религии. — Много они проблем доставили. Помню, даже забастовку устраивали. Я уже подумывал, что зря всё это затеяли, да вон нет — всё обошлось. Да и люди теперь счастливы.

— Ну, смотря где, — не согласился Добрыня. — Не знаю, как там в Киеве, а на окраинах, бывает, до сих пор людей в жертву приносят.

— В жертву?! — воскликнул Владимир. — И часто так?

— Раз в несколько лет, — припомнил Добрыня. — Обычно это нездешним грозит, особенно тугарам, если пленят их. Но бывало, и приезжим русским попадало. Да не боись, барин, до равноденствия далеко, успеешь в Киев вернуться!

«Боже, что же делать?» — запаниковал князь, чьё воображение рисовало картины одна хуже другой.

— Хорошо бы. Нельзя мне долго задерживаться здесь. Меня в Киеве ждут, — вздохнул он.

— Завтра выйдем, — пообещал Добрыня. — Сегодня Настасьюшке помогу, чтобы она не мучилась потом, а завтра с петухами выйдем. Пока что дома чем-нибудь займись, от греха подальше.

Новость о том, что он скоро окажется дома, нескончаемо обрадовала князя, да так, что он был готов сделать любую работу, что предлагала ему Настасья. Женщина попросила его перебрать какие-то семена, а сама тем временем куда-то ушла.

Время за перебиранием тянулось медленно, отчего князь скоро почувствовал сонливость и стал клевать носом. Именно в тот момент, когда он почти отправился в царство снов, его разбудил тихий голос рядом.

— Просыпайтесь, княже, у меня для вас послание!

Вздрогнув, Владимир приоткрыл глаза и рассеянно прошёлся взглядом по комнате. Через окно смотрел на него тот самый чёрный человек из вчерашнего вечера.

— А, это ты, — обрадовался князь. — Ну что там, придумал, как мне в Киев вернуться?

— Придумать то придумал… Да вот только возвращаться туда нельзя покамест.

— Почему это?!

Монстр вздохнул, будто не хотел этого всего говорить, но всё-таки продолжил:

— Измена, князь-батюшка. Предали вас ваши люди. В Киеве опасно сейчас.

— Как так?! — не поверил своим ушам Владимир. — Врёшь ты всё!

— Ни в коем случае, князь! — замахал своими длинными скрюченными пальцами чёрный человек. — Весь народ уже об этом говорит.

— И что же мне делать? — поинтересовался князь.

— Пока здесь отсидитесь. Здесь пока самое безопасное место.

— Хорошо, — печально согласился Владимир, буквально на секунду отводя взгляд. — А как зовут-то тебя? — решил поинтересоваться он, но незнакомец буквально растворился в воздухе. — Тьфу ты! Чертовщина какая-то! — пробурчал князь, невольно ежась от неприятного чувства.

— Барин, ты с кем говоришь-то… опять? — у подошедшего Добрыни был достаточно подозрительный вид.

Время близилось к ночи, за окном стремительно темнело. Добрыня обходил дом перед тем, как лечь спать. Лучше сделать это сейчас самому, чем средь ночи это будет делать злая сонная Настасья.

То, что Владимир говорил незнамо с кем, Добрыню напрягало, и очень.

— Да так, сам с собой, — князь натянуто улыбнулся.

«Хм… И почему это соврал я? Не хотел же… Странно…» — пронеслась в голове навязчивая мысль.

— Мне так работается лучше, — добавил Владимир, указывая взглядом на мешок. — Так… Это сюда… А вот это сюда…

Взгляд Добрыни чуть смягчился.

— Иди спать, барин, — произнёс он и зевнул. — Во сне сила, а утро ночи мудренее.

— Да! Сон — это хорошо, — зевнул князь, потягиваясь. — Спокойной ночи.

Подойдя к своему месту ночлега, он лёг спать.

* * *

На утро князь намеренно долго делал вид, что спит. Не хотелось ему ослушиваться слов того странного человека, но и отказывать Добрыне тоже. А то подумает ещё, что он, князь, в край обнаглел, чтобы проситься остаться жить в него.

Настасья привычно отправилась за водой, чтобы разбудить мужа. После обходов Добрыня так отвык от уюта родного дома, что имел привычку заворачиваться в одеяло, как медведь в подстилку, и спать крепче, чем обыкновенно за Заставе.

Настасья набрала ковшик воды в сенях и направилась в спальню. Странно, гость ещё спал. Настасья немного постояла над ним, рассматривая более внимательно, чем могла себе позволить в обычное время, после чего вздохнула и продолжила свой путь.

Князь перевернулся с одного бока на другой раз сто, наверное. Он уже, если честно, устал лежать, как в его голове созрел план.

— Апчхи! — громко чихнул Владимир, укутываясь одеялом едва ли не с головой и дрожа. — Кхе-кхе…

— Ты чего это, захворал, болезный? — тотчас среагировала Настасья, выходя в комнату. Следом за ней тащился мокрый и сонный Добрыня.

— Не знаю… — слабым голосом простонал князь. — Апчхи!.. То в ушах свистит… То в голове гудит… Кхе-кхе… Наверное, смерть моя приходит…

— Я те покажу смерть! Сплюнь и постучи, слыханное ли дело — в дом беду кликать! — рассердилась Настасья. Всунула стоящий на столе кувшин хлопающему глазами Добрыне и рявкнула: — Мёда принеси из кладовки. И воду на картошку поставь!

Добрыня молча и послушно направился выполнять указание. Настасья же подошла к Владимиру и положила руку ему на лоб.

— Странно, — пробормотала она, — лоб вроде не горячий…

«Точно… Про лоб-то я и запамятовал…» — мысленно пожурил себя Владимир, но быстро взял себя в руки.

— Ах… — простонал он, прикрывая глаза. — Внутри будто всё огнём горит… И сердце что-то колет…

— Хм… — Настасья отлучилась и принесла Владимиру прохладной воды с каким-то травяным запахом. — А ну-ка выпей, барин.

— Что это? — князь, до этого изображавший смертельно больную жертву, приоткрыл один глаз и настороженно посмотрел на кружку. То, что ему давали прошлый раз, было отнюдь не приятным.

— Средство. От сердца. — Настасья дождалась, пока Владимир, морщась, выпьет обыкновенную полынную воду (между прочим, прекрасное лекарство, только от диареи!), после чего небрежно добавила: — Прекрасное средство, только пить его здоровым людям противопоказано. Смерть наступит.

— Смерть?! — Владимир подорвался так быстро, как, наверное, никогда в жизни так не делал. — Я… Я не хочу умирать! — воскликнул он. — Господи, я слишком молод, чтобы умереть так! И как скоро это произойдёт?! Это больно?!

Настасья сложила руки на груди.

— Ничего не произойдёт, — холодно процедила она. — Эта проверка была, на вшивость. А теперь иди яйца у кур собери, дармоед симулирующий! — она швырнула в князя плетёной корзиной и вышла, с грохотом захлопнув дверь в сени.

Быстрее самого быстрого скакуна князь оказался на улице.

«Зато, вроде бы, меня никуда не выгоняют...» — попытался успокоить себя он, тревожно поглядывая в сторону дома, где что-то громко кричала Настасья.

Только вот хорошее дело — иди яйца собери. А как их собирать-то?

Пройдя к курятнику, он заглянул внутрь.

— Ну… это не должно быть сложно. Так ведь? — спросил князь сам себя.

Сглотнув, он прошёл внутрь...

* * *

— А-а-а-а-а!!! На помощь!!! Убивают!!! — Князь с невероятной скоростью носился по двору, пытаясь убежать от разъяренных кур и одного, но очень злобного, петуха.

Те, как назло, не отставали. Сначала Владимир хотел было забежать в дом, но там не всё получилось… Поэтому ему ничего не оставалось сделать, как перемахнуть через забор и бежать куда глаза глядят. Петух всё не отставал, а когда отстал, князь было уже чёрт знает где от дома Добрыни.

— Ох… — только и сумел выдавить из себя Владимир, заваливаясь на траву, чтобы восстановить сбившееся дыхание.

* * *

— Видел? Мало того, что твой гость сбежал, так ещё и петуха прихватил! — возмущалась Настасья, загоняя встревоженных кур обратно в курятник.

Добрыня внимательно рассматривал забор.

— Кажется, он не сбежал, — пробормотал он. — Довёл его наш Петька…

— Что ты там бормочешь?

— Сейчас приду, — пообещал Добрыня и направился на поиски бедового боярина. Тот наверняка убежал далеко — зная Петьку, Добрыня был уверен, что тот будет преследовать недоброжелателя до конца.

«Интересно, чем он Настасье не угодил, что она его за яйцами послала?» — подумал Добрыня, но так ничего и не придумал.

Вскоре петух был найден. Он сидел на ветке дерева и агрессивно чистил перья хвоста. Добрыня поймал его, зажал подмышкой и направился в сторону ближайшего двора.

— Эй, Тимофей! — крикнул он, заметив крестьянина, рубящего дрова. — Ты тут мужика не видел? Такого… не нашенского?

— Туда побёг, Добрынь, — Тимофей махнул рукой в сторону берёзовый рощи. — Петух твой его совсем умаял.

— Спасибо, — кивнул Добрыня и направился дальше.

* * *

— Занесло меня… Эх, занесло меня… — проговорил Владимир, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Так… А куда идти-то? — подумал он, разглядывая местность и даже не представляя, куда ему теперь бежать. — Эм… На помощь… Кто-нибудь?..

Но никто не отзывался, лишь ветер шумел в кронах берёз. Прислонившись спиной к одной из них, князь с лёгкой паникой вглядывался вперёд в попытках определить хоть что-то знакомое.

— Вот ты где! — Добрыня отодвинул кустарники и нашёл потеряшку. Боярин стоял спиной к одной из берёз и оглядывался по сторонам. Петух тихо курлыкнул подмышкой. Добрыня успокаиваю погладил его по голове и вышел на поляну.

Князь подскочил на месте, испуганный внезапным появлением. Увидев петуха, он шарахнулся в сторону.

— Э! Не подноси его ко мне! — воскликнул Владимир, отходя на приличное расстояние.

— Да не бойся, барин, я ж его держу, — усмехнулся Добрыня. Петух обиженно насупился, взлохматив перья.

Добрыня огляделся. Обычно в березняке вовсю кипела жизнь: молодые юноши и девушки прятались по кустам, любуясь друг другом, в ветвях пели птицы, а в траве копошились мелкие грызуны. Однако сегодня было тихо, несмотря на хорошую погоду. Добрыне это не очень нравилось.

— Идём. Нам нужно подготовиться к уходу, — заметил он.

— Э-эх… Послушай, Добрынь, — начал князь. Опустив глаза, он тяжело вздохнул и зашаркал носком обуви об землю. — Я… Ну в общем… это…

Добрыня поднял бровь, не понимая, чего это боярин вдруг замямлил. Раньше же вроде ничего не смущало.

— Ну? — поторопил он Владимира.

— Я… Так получилось… Не могу в Киев пока возвращаться, — грустно выдавил из себя князь, не поднимая глаз.

— Почему это? — удивился Добрыня. Странные перемены в настроении князя немного настораживали.

— Потому… От того… Узнал я, что предали меня. Бояре проклятые! Вот ничего доверить им нельзя! Князь за порог — они сразу как вороны на власть, — пожаловался Владимир, с досадой топнув ногой.

Внезапно в кустах кто-то зашевелился, зашаркал, заскрежетал, отчего князь буквально через секунду оказался за спиной Добрыни. Но спустя мгновение на полянку выскочил зайчонок.

— Тьфу ты! Испугал! Пошёл вон отсюда! — раздражённо воскликнул Владимир, махая руками и прогоняя испугавшее его животное. Да, к этому сложно привыкнуть.

— А как ты узнал, что тебя предали? — удивился Добрыня. Он, вроде, не замечал никого постороннего в деревне. Но откуда Владимир… Стоп. — Ты — князь? — ещё больше удивился Добрыня, не веря своим глазам.

— Я — князь, — утвердил Владимир, понимая, что скрывать свою личность больше нет смысла. — И сейчас нахожусь в чрезвычайно опасном положении! Мне весть донесли, свои люди, что предателей вокруг много. Вон, даже обманом из Киева выгнали. Прошу о помощи я тебя, друг мой дорогой, боюсь, Отечество в опасности! А я, когда всё закончится, о тебе не забуду и, конечно же, достойно отблагодарю.

К чести сказать, удивлённым Добрыня пробыл недолго. Ну князь… И что? Видали и похуже.

— Конечно, княже, — произнёс он. — Помогу, чем смогу.

«Интересно всё же, от кого он узнал о предательстве? Голубь, что ли, прилетал?»

— Ох, Добрынюшка, спасибо тебе! — с князя будто камень с души свалился. Он подошёл к мужчине и крепко обнял его, доверчиво и с любовью заглядывая ему в глаза. — Только, думаю, говорить пока всем, что я князь не стоит, — отслонившись, добавил Владимир. — А то знаешь, разговоры сразу пойдут. А, как известно, где один человек знает — то значит это уже известно всей деревне. А где деревня знает — значит и Киев.

— Ну да, без этого можно обойтись, — согласился Добрыня. —А то народ у нас нервный, ещё и убить на радостях может. Ну что же, княже, раз у вас такие трудности, предлагаю сегодня у нас отдохнуть, а завтра к товарищу моему хорошему смотаться. Он в Киеве часто бывает, узнает авось, как там и чего.

Владимир кивнул, соглашаясь с условиями Добрыни. После разговора со своим спасителем на душе у него заметно полегчало. Будто бы камень с души упал.

— А жена твоя, Настасья, против не будет? — осторожно уточнил князь.

— Нет. Это она у меня соскучилась просто — очень уж долго я на границе был, — усмехнулся Добрыня. — А так она у меня мирная.

Князь попытался представить, какой эта женщина может быть в гневе, но не смог, испугавшись одной только мысли.

— Ладно, идём домой, — Добрыня поправил недовольно клекотнувшего петуха и напряжённо осмотрелся. — Тихо тут.

Владимир прислушался. Да, тихо. Но ничего странного в этом он не заметил. Решив, что спорить с Добрыней не стоит, он кивнул в знак согласия и послушно побрел следом.

Настасья ничего не сказала, увидев возвращающихся. Лишь забрала петуха и ушла в сторону сараев.

Маруся весело глядела на них с порога.

— Петька у нас петух опасный. Надо было из курятника выгнать и ход закрыть, — заметила она с ноткой сочувствия.

— Фу-ух… Сложно всё так у вас, — заметил князь, тяжело вздыхая.

— Жизнь — вообще тяжёлая штука, — философски заметила Маруся. — А у вас в столице по-другому?

— Да, — мечтательно протянул князь, вспоминая свою прежнюю жизнь в Киеве. Поесть — принесут, уборку — за тебя сделают. Только знай себе сиди и указы подписывай. — Там всё проще как-то.

Вздохнув, он отвёл глаза и замолчал. Ему хотелось скорее вернуться домой. Но от мысли, что это, возможно, ещё в скором будущем не произойдёт, становилось грустно.