Не фантастические и тем более не твари и где они обитают (джен)

Утром за завтраком все трое обсуждали, во что играть сегодня.

Завтракали на даче всегда, если только не дождь, на свежем воздухе за дачным столом — деревянным, сколоченным еще в незапамятные времена из широких досок на вкопанных в землю металлических ножках из трубок, уголка и всякого прочего хлама, заботливо собранного и приспособленного в дело дедушкой, который тогда еще не был дедушкой, а был молодым отцом и начинающим садоводом. Каждый год в начале сезона стол вместе с такими же лавочками торжественно красили в зелёный цвет, и все ребенки, если кому на тот момент случалось присутствовать, мало что не дрались за право самому обмакнуть широкую кисть с банку с краской и провести по шершавому дереву яркую полосу. В итоге, конечно, всем доставалось внести свои лепты и все оставались довольные, хотя чаще всего и перемазанные зеленью, так что ба приходилось очищать всех вонючим, как помойный дух, растворителем.

С одной стороны над столом нависали ветви большой яблони, старой как мир — на ней еще тетя Лиза ладила на низкую горизонтальную ветку седло из подстилки от кресла, когда играла в ковбоев. С тех пор ветка перестала быть низкой, зато сделалось ветхой, поэтому в ковбоев теперь играли в других местах. Ветки яблони давали приятную тень, но был у этого и недостаток, особенно появлявшийся в августе: сидишь себе, ешь, ничего не подозреваешь, а тут тебе плюх — и у тебя в тарелке плавает яблоко, а суп — у тебя на майке.

С другой стороны свою тень давала вишня, а вот с третьей стороны сливы не было — старая слива четыре года назад обломилась под тяжестью собственного урожая, и дедушка сделал из оставшегося пенька мини-лавочку. На ней обычно сидел кто-нибудь из взрослых, когда за столом собиралось народу уж очень много, оттуда далеко было тянуться.

Почему-то на даче любая еда кажется вдвое вкуснее. А ещё на даче, где нет водопровода и воду для мытья посуды приходится доставать из колодца и ждать, пока она потеплеет на солнце — ба не заморачивалась лишними тарелками, поэтому яичницу ели все вчетвером с одной сковородки — здоровенной, чугунной, тяжёлой, на которой образуются вкусные поджарочки, и эту самую-самую вкусность спокойно можно соскребать ножиком, ничего этой сковородке не сделается.

И вот именно за столом, за яичницей, которая проходила в домашней традиции как болгарский омлет*, и возник вопрос, во что сегодня играть.

Кафе "Еда Средиземья" и постройка вигвамов несколько всем приелись.

— Пойдемте лучше просто гулять, — предложил Давид. — Пойдёмте куда глаза глядят и на гору, мы туда еще никогда не ходили.

У Давида было свое соображение, которое он не то чтобы таил, но не хотел пока сразу озвучивать. На прошлое день рождение ему подарили часы, которые считают шаги и делают всякое в таком роде, и с тех пор он твёрдо набирал свои десять тысяч шагов в день, что бы в этот день ни происходило.

— А давайте играть в неоткрытую страну! — подхватила идею Дина.

— Это как?

— Ну, очень просто! Мы так с мамой играли, когда в доме отдыха были. Ты идешь, гуляешь, и представляешь, что все вокруг — это неоткрытая страна, и ты ее открываешь. И все, что попадается, называешь, как будто это новое.

Ярик дожевал свой бутерброд из чёрного хлеба, сметаны, зеленого лука и соли — он сам такой изобрёл и очень этим гордился — и внес контрпредложение:

— Тогда давайте это будет аномальная зона.

Народ эта идея живо заинтересовала, и все насели на Ярика с требованием информации: как играть в аномальную зону, что это за зона и какие у этой зоны характеристики. И что там полагается делать. Дина от возбуждения даже опрокинула кружку. Впрочем, кружке от этого ничего не сделалось, она ж металлическая, и столу тоже.

Ярик изложил свои соображения. Он был большим фанатом всякой фантастики и знал все до тонкостей, всякие подобные вещи.

Изложенные соображения всем понравились, и все приступили к распределению ролей. Ярик сказал, что он будет опытный сталкер, который будет их проводником по Зоне. Дина тотчас же тоже захотела быть проводником, и остальные принялись спорить с ней, что какой тогда в этом смысл и где логика.

— Деточки, вы покушали? Вы все наелись? Кто-нибудь хочет чего-нибудь еще? — к столу подошла бабушка, вытирая руки кухонным полотенцем, в косынке, из-под которой торчали в разные стороны буйными спиралями волосы.

Роза Яковлевна посещала парикмахерскую исключительно с сентября по май. Летом она волосы никогда не красила, и к концу дачного сезона они, отрастая, становились двухцветные (сейчас под косынкой было не видно): снизу тускло-каштановые с проблеском (от выгорания) рыжины, а сверху — даже не перец с солью, а натурально корица с сахаром. Она поступала так из соображений экономии, и еще, как она сказала зятю, когда тот предложил свозить ее в парикмахерскую:

— Миша, ну кто же на даче выглядит, как на вручении почетной грамоты ко Дню Радио! Если так выглядеть на даче, то как же тогда нужно будет выглядеть, когда будут вручать почётную грамоту?

Почетная грамота ко дню радио, кстати, у бабушки имелась. Из тех стародавних времён, когда по крайней мере Миши-младшего еще и в проекте не было. Насчет Миши-старшего Давид не был уверен.

— Ба, можно мы сходим в экспедицию на гору? — спросил Давид.

Бабушка ожидаемо всплеснула руками:

— Ну чего вы там не видели, на этой горе! И в такую жару!

— Ничего не видели, — честно сказал Давид. — Ну ба, сейчас же лето, летом всегда жара, в этом и суть. Если жару пережидать и ничего не делать — так всё лето закончится.

Бабушка махнула рукой:

— Идите с Фирой, только недалеко, Фирочка, ты поняла — далеко не ходите, чтобы к обеду все были дома.

— А моего мнения никто не хочет спросить? — Фира подняла глаза от своего телефона, в котором все это время что-то читала, почти не отрываясь.

— Какого мнения? — не поняла бабушка.

— Собираюсь ли я вообще в эту вашу искпедицию. Меня туда вообще-то еще даже не приглашали.

— Фирочка! Ну разве же ты не хочешь сходить погулять? Ведь ты же там еще никогда не была и ничего еще не видала!

Если бы ба решила поехать на Вулкан, ее бы оттуда депортировали на следующий же день — за вопиющую нелогичность. Впрочем, подумал Давид, не исключено, что вулканцы бы логично решили, что быть с булочками и с нелогичностью предпочтительнее, чем быть без булочек. Что ба первым делом накормила бы всех наличных вулканцев булочками, Давид не сомневался ни полсекунды.

Фира еще поворчала, но все уже было решено, и она сообщила, что она — профессор Кольт. Эмили Кольт. Как изобретатель оружия.

— А я — Тарантул, — объявила внезапно Дина. — Зовите меня просто — Тарантул.

Следующие четверть часа заняли сборы. Исследователи выбирали оружие, рации и прочую экипировку, а ба хлопотала, чтобы обязательно надели панамки, носки, взяли воду, намазались кремом от солнца и взяли пшикалку от комаров.

— Ну баааа! — отбивался профессор Дэвид О'Хара. — Можно подумать, мы в настоящую экспедицию отправляемся!

— В настоящую не в настоящую, — не сдалась ба, — но от взятой с собой пшикалки от комаров еще никто не умирал. Кроме комаров.

— Связь есть, оружие есть, что еще нужно? — деловито выспрашивала профессор Кольт. Она примерилась к добротным ореховым жердям, которые дедушка заготовил для будущего ремонта забора. — Надо подобрать надёжный дорожный посох.

— Ты что! — аж подскочил опытный сталкер. — Куда в зону с посохом! А если ты случайно ткнешь в аномалию? А если аномалия будет электрическая? Тогда прощай ручка!

Сам он предусмотрительно запасся коробкой с болтами, чтобы кидать их в аномалии.

А Давид на всякий случай сунул в карман остатки печенья, сколько там было в пачке.

Поначалу дорога шла между обычных дачных участков, таких же, как и у них. Любопытно было заглядывать через забор, что там есть интересного: ого, сколько у них малины, даже отсюда видно! И тут целая клумба с большими белыми цветами. А вот там, глядите, качели подвешены, и прямо настоящие, как на детской площадке! С некоторыми из соседей, знакомыми, ребята здоровались, мимо других проходили с опаской: вдруг оттуда кааак выскочит большая собака! Но это пока места все были знакомые, никаких аномалий, даже болтом кинуть некуда. Правда, когда проходили мимо участка, замурованного в сплошной забор из металлического листа, точно в коробку, Дина каждый раз дёргала проводника за штанину и издавала таинственный шёпот:

— Тссс, там идёт какая-то загадочная деятельность!

— Быстро проходим, — Ярик подпихивал спутников рукояткою палки, служившей ему винтовкой. То есть, получалось, прикладом. — Там либо Нужда, либо Воля, и от обоих нам лучше держаться подальше.

Но когда миновали болото, стало куда интереснее.

Болотом называлось маленькое озерцо в достаточно глубокой котловине; знающие люди говорили, что вот это всё изначально было озером, и раньше там даже купались. Но теперь склоны сплошь заросли ивами и каким-то цепким вьюном, об который ободраться раз плюнуть, и почти так же сплошь, к сожалению, были завалены всяким хламом — от погнутого автомобильного бампера и рваных кроссовок до банальных пластиковых бутылок. Время от времени муниципальных службы, ругаясь (ну разумеется, они ругались, как же им не ругаться), вывозили отсюда мусор, какой получалось извлечь из цепких объятий прибрежной флоры, но наведенной почти-чистоты хватало от силы на несколько дней.

А само болото было интересное! Сплошь затянутое зеленой ряской, такого густого салатового цвета, что если не знать, и не подумаешь, что это вообще водоем; со спускающимися к самой воде вечно мокрыми ступенями из старых-престарых, вросших в сам склон деревянных досок, у края которых темнело зеркальце чистой воды, ровно такого размера, чтоб опустить свободно ведро. С камышами на дальнем, хоть и близком если в метрах, берегу, куда никак не добраться, и с прозрачными сине-зелеными стрекозами, кружащимися над водою у самого берега.

— Они парами летают, — заметила глазастая Дина. — Интересно, как выглядят стрекозята?

Ребенки подискутировали, как правильно говорить, стрекозята или стрекозлята, но так и не нашли лингвистически безупречного варианта кроме "маленькие стрекозы".

Они никогда еще в этом направлении не заходили дальше болота. Отсюда начиналась действительно неоткрытая страна.

— Внимание, аномалия! — Ярик метнул болт куда-то под куст цикория, и болт обо что-то звякнул.

Ярик деловито подобрал плоский камешек с голубым завитком рисунка.

— Если видишь аномалию — сразу бросай в нее болт, — пояснил он как сталкер. — Тогда она на какое-то время исчезнет, и можно будет забрать артефакт. Они на чёрном рынке очень хорошо продаются. Ну или себе оставить для изучения, — он кинул взгляд на ученых. — И проходить надо быстро, пока аномалия не восстановилась.

Камушек рассмотрели с большим интересом и пришли к выводу, что это осколок старой кафельной или какой-то подобной плитки, уже с истершимися краями. Совершенно точно артефакт, не понарошку!

— Вон еще аномалия! — торжествующе завопила Дина. — Дзиньк! Там была аномальная ящерица. Но она уползла. Я не успела ее изучить.

В ящерицу болтами она, разумеется, не кидалась, дзиньк был исключительно виртуальный. А вот ящерка — самая настоящая, тоненькая и коричневая, размером не больше пальца. Мизинца, если взрослый палец считать. А если детский — то, может, и указательного.

Дорога шла в гору. Здесь все больше и больше попадалось заброшенных дач, а другие, вроде и обжитые, молча ждали хозяев — ни скрипа качелей, ни голосов, ни журчанья воды или звяканья ведер. Верно, сюда приезжали только на выходные? Разросшиеся кусты кое-где смыкали свои ветви зелеными арками, под которые высокой Фире даже приходилось подныривать, да и сама дорога сделалась уже, превратившись в тропинку — все бока ее отвоевали себе цикорий и пижма. Одичавшие и разросшиеся люпины уже отцвели и стояли, растопырив во все стороны сухие и уже раскрывшиеся стручки, точно вырезанные из бархатной бумаги. Только бумага мягкая, а если наткнуться на кончик такого стручка — обцарапаешься за милую душу. Кусачая крапива тоже выставила во все стороны свои зеленые зубы, обманчиво замаскированные под безобидные листики, и путешественники палили по крапиве из винтовок.

А вот болты после первых пары опытов решили по-настоящему не кидать, а кидать виртуально, а то в итоге дедушке нечем будет чинить крыльцо. Аномалии все равно исчезали, отдавая свое богатство: то интересую ветку, то погнутый гвоздь. Тарантул то и дело вдохновенно вопила:

— Аномалия слева! Дзинь! Осторожно, аномалия перед вами!

Профессор Кольт отломила для исследований кусок аномальной аптечной ромашки, которая на самом деле нивянка, и кусок аномального цикория. Цикорий отрываться никак не хотел, сломанный стебель волокнился, отдавал по ниточке, если его крутить, но полностью не отрывался никак. Эмили Кольт уже хотела ненаучно пустить в ход собственные зубы, но, по счастью, у сталкера с суровым прозвищем Яр, как у настоящего опытного выживальщика, был при себе браслет. Этот синий плетёный браслет ему подарили родители на Новый год, и в нем чего только не было: компас, фонарик, свисток, и, главное — нож! На самом деле это была маленькая зазубренная штучка, которой можно перепилить тоненькую веревку или толстый стебель травы, что Яр и сделал. Но он упрямо называл эту штуку гордым именем нож.

Профессор О'Хара выпалил из винтовки в аномальную оранжевую змею и кинул ее в контейнер для образцов. Виртуально, конечно, не подбирать же по-настоящему чей-то грязный шнурок от кроссовок. И жаловался на ходу:

— Вот как все просто было во времена Жюль Верна... или хотя бы Обручева: увидел образец — подстрелил, снял шкуру, сделал чучело, и дело с концом. А в наше время Академия Наук Ирландии запрещает животных убивать, они требуют стрелять снотворным, усыплять и привозить живьем. И вот теперь я иду с вами, а у меня в рюкзаке — живая аномальная змея...

Внезапный звук заставил всех подскочить и шарахнуться в сторону — хорошо там крапивы не было, только цикорий.

— Там мутант! — восторженным шепотом сообщила товарищам Дина. — Яр, мутанты опасные?

— Ещё какие! — таким же шёпотом откликнулся Ярик.

Через ветки разросшейся живой изгороди просматривался силуэт, похожий на человеческий. Звук был один в один — стрекот газонокосилки.

— Пойдёмте скорее отсюда, — поторопил всех Давид.

— Тихо, я то мутант нас услышит! — громким шепотом остерегла его Дина.

— Вот именно, — Давид голос все же понизил. — Дядька стрижёт себе газон, никого не трогает, а тут какие-то дети: мутант, мутант! А если он нас услышит — представляете, как неудобно будет?

Проза жизни вторгается в любой приключенческий роман. Дети поторопились убраться подальше, пока правда не приключилось конфуза. Дина для компенсации ликвидировала еще две аномалии и забрала в качестве трофея отличный револьвер — из крепкой палки с развилкой как раз подходящей формы.

Дорога по-прежнему шла в гору, и конца ей не видно было. Один забор им попался такой смешной — из хоккейных клюшек, набитых поперек пары длинных горизонтальных жердей. Жаль, время над ним поработало и краска где слезла, где выцвела, не понять было, что за клюшки, каких команд. В другом месте заброшенный дом стоял почти вплотную к забору, так близко, что можно было заглянуть в окно, где уже не осталось стекла. Внутри был навален какой-то мусор и деревянные обломки, но цепкий взгляд Яра углядел на стене сильно выцветший плакат... Или, может, календарь?

Залезать внутрь развалин ребята все же побоялись, ну нафиг, мало ли что упадёт на голову; но через выбитые окна и провалившуюся крышу проникало кой сколько света, а Ярик еще дополнительно подсветил браслетом.

Все-таки это был плакат. Бумага изрядно выцвела, но еще можно было различить трех человек со шпагами, поднятыми в салюте.

— Да это ж гардемарины! — сообразила вдруг Фира. — Ну помните, мы по телевизору смотрели на новый год, по воле рока так случилось, иль это нрав у нас таков, зачем троим, скажи на милость, такое множество врагов, — напела она. — Вот этот светленький — Алеша Корсак, и двое тёмненьких, все сходится.

— Наверное, это повесил какой-нибудь ребенок, как мы, — предположил Давид.

Снаружи у завалинки валялся старый кроссовок. Он был настолько старый, что сделался уже частью ландшафта: на нем рос пронзительно-зелёный мох, а изнутри, когда Фира осторожно потыкала его щупом (он же кольт, он же рация, он же счётчик Гейгера), выскочил зелёный кузнечик и скрылся в траве.

— Я вот думаю... — задумчиво проговорил Давид, отодвигая прикладом винтовки крапиву, чтобы девочки на нее не наткнулись, — про этого мальчика, который повесил плакат с гардемаринами.

— А может, это девочка! — немедленно заспорила Дина.

— Может и девочка, — не стал спорить Давид. — Я вот что думаю: вот он, ну или она, теперь уже выросла, у него наверное, уже свои дети есть. Почему он своих детей на дачу не возит?

Над дорогой свисали ветки вишень и яблонь, дикий виноград увивал некоторые заборы так, что через него вообще невозможно было ничего разглядеть. Есть ли там жизнь, нет ли. Тарантул забрала в коллекцию головку аномального лопуха, на котором уже приоткрывались сочно-лиловые лепестки. И теперь Давид шагал с некоторым опасением, стараясь не оставлять ненадёжного спутника за спиной.

У Дины в это лето завелась дурацкая привычка тайком цеплять на всех репьи. Когда на прошлой неделе один такой репей обнаружился у него в голове — а волосы у Давида, в бабушку, были вьющиеся и тонкие — не только сам пострадавший гонялся за кузиной по всей даче с тапочком, но и сама бабушка распричиталась на весь двор: " Да что же вы такое творите, из репьев можно столько всего полезного делать, из них можно делать человечков, можно сделать целую комнату <дальше следовало перечисление всех тех замечательных изделий, которые можно слепить из репьев>, а эти ребенки выбрали самое глупое, что только можно! "

Дина, правда, уверяла, что она цепляла на капюшон, она же не дура, чтоб в волосы, а в волосы это нечаянно получилось... Но проще-то репей вытаскивать от этого не было!

— Обернитесь назад! — вдруг позвала всех Фира.

Все пооборачивались, удивившись, зачем.

Пока они поднимались в гору, позади них зеленые кущи смыкались, как в настоящих джунглях, и видно было недалеко, но вот теперь, из этой точки, где они стояли, видимо, уже высоко забрались — там, выше зелени, выше зарослей белел город.

— Гондор! — восхищенно выдохнул Ярик.

Нет, на самом деле на Гондор это было похоже не очень. Но Город — он по-настоящему белел в раскаленном июньском полудне. Очерченный — казалось издалека — ровно по кругу город, вместо рвов окруженный темным кольцом дорог, высился над дорогами, над хаосом зелени, над водой, угадывающейся по блеску в прогалах сплошного зеленого. Мелкие здания за расстоянием растворились, слились воедино, светлые высотки поднимались в небесную глубину, сияя окнами, точно огнями на башнях, и точно все это было — единый замок.

— Только ради этого уже стоило сюда идти... — пробормотал Давид, завороженно глядя на Город.

Энергичная Дина, восклицая "вот это да!" пыталась заснять все это на телефон.

Впрочем, стоило ребятам пройти по тропинке еще немного, как буйная зелень снова сомкнулась, и позади уже ничего не приглядывалась... Точнее, немножко проглядывалось светлое, на что бы они раньше и не обратили внимания, но теперь-то они точно знали: там — лежит белый Город.

— А скажите, леди и джентльмены, — заговорил Ярик, вспомнив, что вообще-то они играют, — что кто из вас ищет в Зоне? Я, например, деньги зарабатываю — работа у меня такая. А зачем в аномальную зону идёте вы?

— Работа у меня такая, — вздохнула Фира. — Собираю образцы для изучения.

— Я тоже, — сообщил Давид. — И у меня в рюкзаке аномальная змея, — вздохнул он не хуже Фиры. — Кто ее знает, когда она очухается.

Тарантул внезапно начала очень старательно отводить глаза и насвистывать. Дина по-настоящему свистеть не умела, но она изо всех сил делала вид.

— А вы, мисс Тарантул? — настойчиво спросил проводник.

— Да какая вам разница. Иду потому что иду. Я плачу вам деньги — вы ведете меня куда требуется.

— Ну так куда вы идёте? — продолжал настаивать Яр. — Как я могу отвести вас куда требуется, если не знаю, куда вам требуется?

— Не важно. Приблизимся к цели — я вам скажу, куда дальше.

— А ты случайно не из Нужды иди Воли? — подозрительно осведомился Давид. Он довольно слабо представлял себе, что это за чебуреки, это Ярик знаток всей и всяческой современной фантастики. Но надо же было поддержать игру.

— Еще чего не хватало! — возмутилась Тарантул. — Ладно, скажу. Я ищу одного человека, у него тут тачка за семнадцать миллионов. Есть за ним один должок.

— И что ты собираешь с ним сделать? — подозрительно спросил сталкер.

— Да ничего. Не беспокойтесь. Поговорю и заберу должок. Больше ничего.

Профессор Кольт подозрительно посмотрела на подозрительную спутницу.

— А там подразумевается стрельба? — осведомилась она.

— А вам-то какое дело? — огрызнулась подозрительная спутница.

— Самое прямое, — не сдалась Кольт. — Если будет стрельба, нам нужно будет своевременно спрятаться за укрытие. Потому что лично я — тут собираю образцы, а не участвую в чужих разборках.

— Ладно, — неохотно согласилась Тарантул. — Когда наметится стрельба — я вас предупредю.

— Держимся подальше от этой опасной личности, — предупредила остальных профессор Кольт.

Опасная личность демонстративно подбила еще одну аномалию и столь же демонстративно не стала подбирать артефакт.

На одной даче за дощатым забором не было ничего — даже дома. Один только ровный зелёный газон. Навстречу прошли две дачницы с завязанными пластиковыми вёдрами, на вид — довольно тяжёлыми. Как со знанием дела сказала Дина — с малиной, это по форме тряпки понятно.

В одном месте с куста ирги свисали тяжёлые, спелые грозди — темно-фиолетовые, почти черные, матовые полновесные ягоды, вперемешку с лилово-розовыми, еще не доспевшими. Ребята постояли, соблазн был велик, но они все-таки решили, что лучше не стоит. А вдруг эта дача еще не совсем заброшенная? По виду понятно не было — совсем или не совсем. На совершенно точно заброшенных дачах можно собирать ягоды, но если есть сомнение — тогда нельзя, тогда это незаконно. Это все четверо усвоили твердо.

Но они вознаградили себя на земляничной поляне. Самой настоящей земляничной поляне, как в мультике! Между двух участков выделился ничем не занятый примерно квадрат, заросший травой, в траве — краснели и пахли ароматные, темные, явно переспевшие уже ягоды земляники.

— Это, наверно, тут парковка была, — предположил Давид. — Для машин, на которых приезжают на эти дачи.

Но парковка уж совершенно точно была заброшена — если на ней уже трава с земляникой успели вырасти. К тому же это так и так не дача!

Фира подала пример, без раздумий сорвав и отправив в рот самую аппетитную ягоду. Что несколько смущало всех остальных — помыть ягоды им было решите нечем, воду, которую брали с собою в бутылке, они давным-давно уже выпили всю. Но Яр рассудил, что ведь раньше землянику никто не мыл — мама рассказывала, как они ездили на электричке в лес с бидонами, собирать землянику, и потом варили из нее варенье — и никто ее не мыл, как ее перемыть такую крошечную; и ничего, ни с кем ничего не случилось. Так что следующие четверть часа ребенки от души ползали по траве на карачках, объедая ягодные кусты.

Дина не преминула уточнить, что это аномальная земляника и еще неизвестно, что будет с теми, кто употреблял её в пищу.

Откуда-то издалека донесся смутный гул, как будто проехала машина. Что бы и удивительного в другом месте, но тут ведь единственная дорога была настолько 1) крутой 2) узкой 3) заросшей и заколдобенной, что тут не проехал бы даже вездеход, чисто по ширине бы не уместился. А тропинки, время от времени отходящие в стороны — так даже еще уже.

— Так, — внезапно объявила Тарантул, снимая с предохранителя свой карабин, — ждите меня здесь, я скоро вернусь. Ни о чем не спрашивайте. Вернусь — расскажу.

— Если это что-то незаконное, то лично мне прошу не рассказывать, — немедленно заявила профессор Кольт. — Потому что тогда я должна буду сообщить об этом в полицию, а я понятия не имею, где тут у вас полиция.

Ян негромко рассмеялся, провожая взглядом удаляющуюся спину Тарантула в слишком большой майке с мультяшными единорогами.

— Здесь, в Зоне, нет закона. И нет полиции.

— Тем более, — удовлетворенно заключила Кольт. — Тогда вообще непонятно, как и куда обращаться.

Все трое ждали не меньше минуты, пока впереди, невидимое за кустами одичавший малины, березами, лопухом, диким виноградом и хмелем, что-то происходило — очень шумное, но невнятное. По звуку это больше всего подходит на то, как палкой сшибают крапиву.

Наконец из-за кустов появилась Тарантул, киношным жестом закидывая за спину карабин.

— Всё, — небрежно сообщила она. — Можем двигаться дальше.

— Нашли человечка, забрали должок? — осведомился Яр.

— Все в порядке, идёмте.

— А мы по пути случайно не наткнемся на труп? — полюбопытствовал О'Хара.

— Не наткнетесь, не беспокойся.

— Так что же случилось с этим человечком? — подключилась к расспросам и Кольт, забыв свою недавнюю позицию.

— Ничего не случилось, все в порядке.

Все шли по тропинке и продолжали наседать на опасную личность с вопросами, особенно когда увидели явные следы борьбы в виде прибитой крапивы.

— Да ничего с ним не случилось, честное слово, — отмахнулась в очередной раз Тарантул. — Сидит и ревет.

— Почему ревёт? — удивился Давид.

— Да вон его тачка за семнадцать миллионов горит, — Дина указала карабином куда-то вперед и направо, где над деревьями действительно поднимался столб дыма. — А нефиг на этой тачке возить, что не надо!

— Когда Смит напечатал в "Нейчер" статью про аномальный цикорий, который обнаружила я, мне тоже очень хотелось подпалить его тачку, — честно призналась Эмили Кольт. — Но я этого не сделала. Потому что в тюрьме лабораторий нету.

Неподалеку явно топили баню.

И вдруг тропинка внезапно кончилась.

Они достигли вершины.

По гребню холма, перпендикулярно подъему, тянулась грунтовка, по которой время от времени пробегали машины; их было мало, но все-таки они были, ребята за то время, что они тут простояли, разглядывая местность, насчитали две в одном направлении и один грузовик в противоположном. На приличном расстоянии друг от друга поднимались опоры ЛЭП, а по другую сторону дороги никаких дач уже не было — там лежало сплошное картофельное поле, уходившее вниз по склону, так что и конца не видать.

— Ну что, в обратный путь? — озвучил всеобщую мысль Давид. Его часы показывали второй час дня и полностью выполненную норму шагов.

— А может, пройдём еще немножечко вдоль дороги? — попросила Дина. — Ну только самую-самую капельку, только взглянем, что там, и сразу пойдем обратно!

Ее внезапно поддержала и Фира:

— Там вроде дальше дома нормальные, давайте посмотрим, может, там есть другой спуск поприличнее? А то лично мне совершенно не хочется второй раз тащиться по чигирям.

Если честно — остальным этого хотелось нисколько не больше. Все они уже хотя бы по разу влезли в крапиву, испачкались оранжевым соком ломкого чистотела, а Ярик умудрился словить под подбородок какой-то колючий вьюн, так что у него на шее розовела царапина.

И вправду, уже скоро полузаброшенный дачный посёлок какой-то незаметно преобразился в просто поселок — с домами и дворами, заборами уже полноценными, не покосившимися, с асфальтом под ногами и прочим атрибутами цивилизации. И люди тут тоже были, все как положено. Двое мелких детей промчались на самокатах, и взрослые тоже ходили и что-то делали. Тут были даже таблички на домах, они прочитали "ул.Светлая" — улица с названием, а не линия, как в дачном поселке. А впереди ребята увидели даже знакомые зелено-красные очертания... Где сетевые магазины есть — там точно цивилизация!

— Мы можем купить минералки! — воодушевилась Дина.

— У меня денег мало, — остудила ее, к сожалению, только морально Фира.

— Ну может, на минералку хватит? — не сдавалась та.

— Деточка, ты разве не помнишь: мы утром отправлялись в аномальную зону, а не на шоппинг.

Их спор оборвал внезапный лай где-то на уровне пяток. Все четверо шарахнулись в стороны, торопливо оглядываясь. Из-под калитки метнулась светлая тень, оглашая воздух звонким и грозным лаем.

— Быстро, быстро отсюда, — Ярик подпихивал остальных в спины, пока расстояние не увеличилось до условно-безопасного. Ну почти.

На их счастье, калитка собачий порыв все-таки несколько притормозила, пока кремовая чихуахуа выбралась из-под нее полностью, ребята успели несколько отдалиться, и собака благоразумно решила их не преследовать, ограничившись тем, что еще долго прыгала перед калиткой и лаяла, как не в себе.

— И вот как это называется! — долго еще кипятился Ярик, пока они шли к магазину. — Ладно, я не говорю про диких собак, дикие — это природа, дикие сами за себя отвечают. Но это ж домашние! Хозяева, которые знают, что у них агрессивная собака, должны сделать такой забор, чтобы она из-под него не могла вылезти!

— Яр, ну хватит, — попытался урезонить его Давид. — Это же совсем маленькая собачка, а разговоров-то — будто целый волкодав!

— А волкодав — это собака, которая волков ловит, или об которую волки давятся? — внезапно заинтересовалась Дина.

— Которая может волка загрызть, — не без удивления объяснила ей Фира.

— А я думала, это такая маленькая собачка, она подбегает к волку, волк ее хватает и пытается проглотить — и давится. И волк сдох, а собачка вылезает изо рта и обратно бежит.

Ребята подошли наконец к магазину и обнаружили там кое-что ещё. Совсем рядом, в нескольких метрах — пока шли, было не видно, здание его загораживало — блестел на солнце ребристый металлический полукруг автобусной остановки.

Давиду всегда думалось про эти остановки: они выглядят так, как будто это космические станции на недавно открытой планете! В городе остановки в основном были обычные городские, навесами, а тут, в дачной местности — вот такие, прямо как из Булычева.

— Слушайте! — оживилась Фира. — А мы, наверное, сможем отсюда доехать на маршрутке, чтоб не пилить вдоль трассы.

— А у нас денег хватит? — ревниво уточнила Дина.

— А ты знаешь, на каком ехать? — задал вопрос Ярик.

— Сейчас посмотрим... — Фира выгребла из кармана шорт смятую бумажку и несколько монет.

Денег оказалось одна сотня и ровно четыре рубля — как раз на поезд на четверых, будто нарочно клали.

— Как раз хватит, — заключила Фира. — Значит, обойдёмся без минералки. На даче попьем. И тут всего одна маршрутка и ходит, не ошибемся. Ну, если что, чтобы не перепутать — смотрите номер 34.

Давид решил для себя, что пусть смотрят другие. У них зрение хорошее, вот пусть они вместе и смотрят. Сам он забрался на лавку под нагретый на солнце купол. Тот и вправду был горячий, даже не хотелось прикасаться голым плечом. А ведь можно представить, что это его нагревают красноватые лучи Бетельгейзе...

— Тридцать четвертый, идет, пойдёмте, вы передумали ехать, что ли? — голос Фиры вырвал его из мечтательности, и он поспешил к остальным.

— Половина второго. Ваши ставки, что ба поднимет крик? — жизнерадостно осведомилась Дина.

На этой остановке сели в маршрутку только они четверо, и вообще народу было немного (как раз, ещё где-то час — и народ потянется с дач обратно), так что все расселись с удобством и приникли к окну.

— Наша остановка — третья дачная, все караулим, чтоб не проехать, — распорядилась Фира.

Поначалу за окном не было ничего интересного: мимо бежали все те же дачи, отделенные от дороги узкой полоской берез или каких-нибудь низких кустов, мелькали купола остановок, похожих на на инопланетные станции, проезжали с низким гудением фуры и с лязганьем — длинные двухэтажные платформы, уставленные легковушками. Потом вдруг пошли камыши, и вскоре по обе стороны от дороги открылась искрящаяся гладь широкого озера.

Чайка стремительно промчалась над водой. Лодочка с силуэтами двух рыбаков, тёмными против солнца, застыла неподвижно, точно нарисованная на картине. А семейство уток — наоборот, еще как живо плыло, оставляя за собою расходящийся след, точно маленькая флотилия. На дальнем береге к самой воде спускались мостки, и какой-то человек (не разобрать было издалека, дядька или тётенька) набирал в ведра прямо из озера воду. Утки доплыли и скрылись среди камышей. А в камышах...

— Смотрите, смотрите, цапля, цапля! — от возбуждения Давид вовсе забыл, что они в общественном транспорте, где шуметь не положено. — Вон, вон она, стоит на одной ноге!

И это надо же, что цаплю первым разглядел именно он, как Гарри снитч! Хоть он и в очках — ни с каким столбиком не перепутаешь, это точно была именно цапля! Видно издалека и через окно плоховато, но все равно, вот она, серая, вот так у нее изогнута шея, и вот такой клюв...

— Кто-нибудь успел заснять? — полюбопытствовала Дина.

К сожалению, заснять не успел никто, слишком быстро проехали это место, а дальше сплошные камыши все загородили.

— У меня один вопрос, — сказал вдруг Ярик очень весомо. — И он не относится к цапле. Вы уверены, что мы правильно едем?

— Другого маршрута тут нет... — как раз неуверенно ответила Фира.

— Мы уже едем фиг знает сколько, — сказал Яр. — Уже давно должны были свою остановку проехать. Но даже если бы мы ее проехали — там уже скоро начинается въезд в город, где база "Автозапчасти" и всегда куча разобранных машин стоит. А никакого озера там нет, это точно, да еще чтоб такое большое.

— Блиииин... — протянула Фира.

— Надо спросить, — внесла конструктивное предложение Дина.

— Да погоди, кого спросить... — начала было Фира, но Динка уже была возле водителя.

— Извините, — громко и четко обратилась она, держась обеими руками за кресло, чтоб не упасть, но это помогало мало, маршрутка шла лихо, — скажите пожалуйста, когда будет остановка Третья дачная?

— Да минут через сорок, если на трассе пробок не будет.

— В смысле сорок?..

— Ну сами смотрите, — водитель обернул к ним смеющееся лицо. Давиду подумалось, что у него очень доброе лицо, с улыбчивыми морщинками у глаз, и совсем коричневое, напоминает дядю Самвела, который паркует свою жёлтую ладу с шашечками у них во дворе, хотя он сам живёт в соседнем доме, но там у них нормальной парковки нету. — Сначала доезжаем до конечной в поселке Нефтяник. Там у меня обед двадцать минут. Потом едем обратно — как раз ровно сорок минут и выходит. Если только не будет пробки, на въезде в Нефтяник сейчас дорогу ремонтируют, рабочая одна полоса, шут его знает, что там будет сейчас.

— Ёшкин!..

— Мама дорогая! — завопили в один голос соответственно Ярик и Фира.

Маршрутка как раз начала замедлять ход, приближаясь к очередному куполу.

— Выходим, выходим, выходим! — Фира чуть было не вытолкала всех из маршрутки, едва успела открыться дверь. Хотя дедушка Рувим и сто раз говорил ей никогда такого не делать, а Дина каждый раз напоминала, до чего эта дурацкая привычка довела Дина Томаса. И Фира иногда даже помнила, чтоб не делать так в транспорте, но в минуты волнения забывала.

— Да вы чего суетитесь-то? — удивился им вслед водитель.

Но, поскольку четверка незадачливых пассажиров уже высыпала наружу, а больше тут никто садиться не собирался, он пожал плечами, закрыл дверь и тронулся с места.

— Выходит, мы не в ту сторону ехали, — озвучил очевидный вывод Давид.

Дина плюхнулась на лавочку и простонала:

— Всё, мне конец, я умираю от обезвоживания!

Ребята мрачно оглядывали местность вокруг. Что было хорошо: местность все же была плюс-минус цивилизованная. Сетевых магазинов не наблюдалось, но все же с одной стороны виднелись участки, то ли дачные, то ли просто частные дома, но вполне обжитые, судя по звукам, на огородах даже кто-то работал. Автобусная остановка плавно переходила в парковку, где дремали несколько легковушек бывалого вида и одна фура с логотипом известной строительной компании на борту. А с другой стороны — высилось что-то типа складов, высокие белые кубы без окон (и кажется без дверей), увенчанные черным логотипом в виде собачьей головы и гигантской надписью "Обтекатель".

— Идёмте на ту сторону скорее, чего ждать, а то вдруг сейчас маршрутка подойдёт, а мы тут! — поторопил всех Ярик.

Кроме опасений из-за маршрутки у него была и еще одна причина поторопиться, которую ему не очень хотелось озвучивать: в глубине складской территории его острый взгляд разглядел дощатую будку, к которой была привязана собака. Собака, конечно, была привязана, да и лежала пока спокойно, меланхолически игнорируя работников склада, покупателей, машины и все остальное... Но собака была ОЧЕНЬ большая!

— Да погоди ты, — оборвала его Фира. Она напряженно соображала. — Денег на проезд у нас больше нет.

— А если мы попросим нас так посадить и скажем, что мы как домой придём, ему деньги на телефон переведём? — размечталась Динка.

— И чего мы вылезли, — проворчал Давид. — Ну проездили бы еще сорок минут, мы к обеду все равно уже опоздали. Зато второй раз не платить.

— А может, все равно бы пришлось платить! — возразил Ярик. — Водитель сказал бы: раз вы вылезли и заново садитесь — и платите заново тогда.

— Всё! — решительно объявила Фира. У Давида так ощущение было, что она мысленно обратный отсчет ведёт — и вот дошла до нуля. — Я звоню ба.

— Погоди, чего сразу звонить! Представляешь, какой шум будет! — запаниковали все остальные.

Но Фира нажала на значок мессенджера с таким видом, точно это была кнопка лазерного меча, а где-то на горизонте вырисовывался Дарт Вейдер.

— Пешком вдоль трассы нам тут до вечера пилить. А уже третий час, ба вот-вот сама начнет нам названивать. И тогда шума будет еще больше. Алло... ба? — она подняла ладонь, показывая остальным, чтобы пока помолчали. — Ба, ты только не волнуйся... ничего не случилось, все в порядке! Просто мы случайно уехали на остановку Обтекатель.

Последовало несколько минут (возможно, и секунд, но Давиду они точно казались минутами — это по меньшей мере) неясного шума, включающего попытки Фиры объяснить-таки ситуацию... и Фира отодвинула подальше от уха свой телефон, чтобы остальные тоже услышали.

-...ребенки бог знает где, одни, на жаре, без еды, без воды, без денег, без связи!

— Ба! — попытался вклиниться в этот бурный поток Давид. — Ты подумай логически: если мы тебе звоним — значит, связь у нас есть!

— Какая разница! Так, слушайте. Оставайтесь там, где вы есть. Никуда не перемещайтесь. Если есть где укрыться в тенек — ждите там...

— Мы через дорогу перейдем, — сказала Фира.

— Я сказала: никуда не перемещаться! Сядьте и сидите на месте на том месте, на котором сидят. Поняли: на месте! И сидите тихо, так тихо, чтобы пролетающие голуби принимали вас за скульптурную группу.

— Пошли сидеть тихо, — вздохнула Фира. — Вот там вроде лавочка... Дина?.. где Дина?!! Да что ж это за ребенок такой!

И вот тут всем стало по-настоящему страшно.

Но, по счастью, много напаниковать они не успели: Дина уже бежала к ним, прижимая к груди полуторалитровую бутылку... да кажется, с квасом!

Остановившись, она демонстративно изобразила собачье дыхание, даже высунула язык. А потом объявила:

— Я принесла нам попить!

— Откуда? — нахмурилась Фира.

— Да вон с той дачи! Я вижу, там тетенька чего-то в огороде делает. А если где-то есть сельское хозяйство — значит, там есть и вода! Я подхожу к забору, видите, там забор из палок, через него все видно, и говорю: "Извините!". Вы не подумайте, я очень вежливо всё сказала! "Извините, можно нам немножко воды, попить? Если, конечно, у вас свой колодец и вода из него бесплатная, а если вы ее в магазине покупаете, тогда, конечно, не надо!". А тетенька как засмеялась. Сначала удивилась, а потом как давай смеяться. А с другой дачи еще одна тётенька тоже подошла туда, к забору, и тоже ржет, как лошадь. А потом она говорит, — это вторая тетенька, которая потом подошла: "Вот только еще не хватало вам из колодца пить, а нам потом перед вашими родителями оправдываться, почему дети с горшка не слезают." И пошла и принесла квас. И мне дала. Просто так!

Квас, хоть и тёплый — это было настоящее блаженство! Ребята только сейчас осознали, насколько им хочется пить. И, кстати, и есть! Давид очень кстати вспомнил про печенье в кармане. Оно несколько поломалось, но тоже пришлось очень кстати. Печенья там оказалось пять штук: по одному на каждого, а пятое они постарались разделить на четвертинки как можно ровнее, но это не очень получилось, потому что печенье ужасно крошилось, и чуть не половина в крошки ушла.

Следует признать, что за все время ожидания ни один голубь на них так и не наделал. Возможно, они сидели все-таки недостаточно тихо. Но скорее всего, у местных голубей зрение оказалось лучше, чем это представлялось ба.

Ожидание тянулось мучительно. В ожидании окончания ожидания они затеяли было играть в города, но игра споткнулась, когда на Фирино коварное "Анапа" Давид выдал "Арнор". Девчонки начали возмущаться, что это выдуманный город, поэтому он не считается. Давид, сразу поняв, что попытка прикинуться шлангом "а чё, разве такого города нет по правде?" не прокатит, принялся отстаивать реальность вторичной реальности, создаваемой художественным творчеством. Тогда Ярик заявил, что тогда он назовёт Румпельзейлат. Это его город, столица главной планеты Союза Социалистических Гномих Планет. И ничего, что такой книги нет — он его уже придумал, значит, во вторичной реальности он уже присутствует. И если Давиду можно придуманные города, тогда и всем можно.

За всеми этими спорами они сначала не обратили внимания на подъезжающий рено со знаком такси на боку. И даже не сразу заметили, что такси не торопится уезжать, а выбравшийся из него высокий седой дядька, близоруко щурясь, оглядывает остановку, явно кого-то выискивая — заметили только тогда, когда он уже доставал телефон. И вот тогда-то закричали на четыре голоса:

— Дедуля! Дедушкааа! Мы тут!

Шум дороги заглушал голоса: вроде и не так много машин едет, а шум — ни шиша не расслышишь. И вот тут-то и пригодился Яриков браслет выживальщика: свисток услышали все, даже дедушка.

— Мы тут! — замахала рукой Дина, все еще не решаясь сдвинуться с места.

— А что вы тут сидите? — спросил дедушка, подходя к ним. Потому что все четверо все еще честно сидели на лавочке.

— Ждем, пока на нас голубь накакает, — вздохнула Дина.

В такси упихались не без труда: дедушка на переднем сиденье, а все остальные кое-как сзади. Все оружие, кроме настоящего пистолета (водяного, конечно, настоящего — это в смысле из магазина, пластиковый, а не палка) пришлось оставить, поскольку оно не умещалось и норовило на себя кого-то наткнуть.

— Прощай, оружие, — прокомментировал дедушка.

Водитель попался очень ворчливый: он бухтел и бухтел, что почему не сказали, что везти придется целую кучу детей, еще и без детских кресел...

— Потому что тогда вы бы поставили детские кресла, и тогда, с креслами, четверо бы не уместились, — логично объяснил дедушка. — А две машины вызывать на междугороднюю перевозку, это, сами понимаете, Бог с ним, что накладно — хуже, что уж очень долго.

Таксист пожал плечами, но возразить не нашел чего. Дедушку Рувима на Вулкан приняли бы даже на ПМЖ.

— А почему междугородние? — удивилась Фира.

— Потому что вы выехали за пределы города. Обтекатель уже считается территорией поселка Запрудное.

Такси очень быстро докатилось до Третьей Дачной, а оттуда надо было пешком, дедушка сам сказал, что нечего машину по колдобинам гробить. Но там уже было немножко, совсем скоро над кустами отцветшей сирени завиднелся дачный дощатый домик, коричневый, как шоколадка.

За время пути Динка уже подзабыла о предстоящей опасности...

— Ба, это мы! — завопила она еще за пять шагов до калитки.

Ба повела себя в высшей степени нелогично. Хотя и предсказуемо, если знать ба. Она кинулась обнимать и нацеловывать всех четверых, так активно, что только чудом ни одного не задушила. Можно подумать, ребенки ходили не на ближайшую гору, а в Антарктиду! Причем вместе со Скоттом.

Что может быть лучше дома. За зеленым столом под яблоней ребенки уминали за обе щеки яичный суп (такой яичный суп умела варить только бабушка! Мама Дины и мама Давида тоже готовили иногда, и по тому же рецепту — а все равно получалось чуть-чуть, да не то) с черным хлебом, сосиски с салатом, оладушки со сгущёнкой, компот, который варился в большом старинном тёмно-коричневом кофейнике, у которого крупные ягоды всегда застревали в носике, наперебой описывая свои приключения (благоразумно умолчав о земляничной поляне).

— Ба, мы посуду сами помоем, — предложила Фира, вымакивая остатком оладья остатки сгущёнки с тарелки.

— Помойте, помойте, — охотно согласилась ба. — Только грязную воду под цветы не выливайте, вылейте ее на компост. Кстати, дедушка сегодня собирался ставить мангал жарить сосиски.

— Урррааа! — завопили все на четыре голоса. Вечер после дня приключений обещал быть ещё лучше дня.

— Но теперь не будет, — как ни в чем ни бывало продолжала ба. — Во-первых, у него будут занятия, два урока пришлось перенести. А во вторых, сосиски вы только что съели, больше их не осталось.

К слову, следует ли говорить, что помидоры в тот день были политы чрезвычайно обильно и аккуратно... и совершенно добровольно!