Дария (гет)

Дождь стучал по витражам Хогвартса, словно нетерпеливые пальцы по клавишам забытого инструмента. В гостиной Гриффиндора, где потрескивали дрова в камине и пахло воском и старыми книгами, внезапно распахнулась дверь.

Дария Ширази ворвалась, как пустынная буря, сжимая в дрожащих пальцах клочки пергамента. Золотистая кожа её лица была бледнее обычного, а глаза — два расплавленных янтаря — метали молнии.

— Опять! — её голос, обычно мягкий и мелодичный, сейчас звенел, как разбитый кувшин. — Они назвали персидские заклинания "варварскими палочными плевками"!

Эмили, примостившаяся с книгой в глубоком кресле, осторожно приняла из её рук обрывки приглашения на Турнир магических культур — того самого, что Дария вышивала волшебными нитями три недели подряд.

— Это же просто слова... — начала Эмили, но Дария резко обернулась, и амулет на её шее — лазурный камень в серебряной оправе — вспыхнул алым, как закат над пустыней.

— Нет! — прошипела она. — Сегодня слова, завтра — заклятия. Я знаю, как это начинается.

Её пальцы сами потянулись к палочке из оливкового дерева, вспоминая боевые заклинания, которым учил дед — те, что рисуют в воздухе огненные руны. В этот момент за её спиной раздался голос, тонкий и звонкий, как удар хрустального бокала:

— Насилие — язык, который все понимают, но никого не убеждает.

Профессор Флитвик стоял в дверях, его мудрые глаза, как два чёрных изюминки в сморщенном личике, блестели в свете камина.

— Если хочешь победить тьму, мисс Ширази, — сказал он, поднимая палец, — зажги свет.

Утро встретило Дарию холодным светом, лившимся через высокие окна Большого зала. Она стояла перед длинными столами, где ученики вполголоса переговаривались, звеня ложками о фарфор.

— Уважаемые студенты!

Голос её звучал чётко, разносясь под древними сводами. Все замолчали.

— Сегодня вечером в астрономической башне, — Дария сделала паузу, её взгляд скользнул по слизеринскому столу, где сидел высокий светловолосый юноша с надменным лицом, — состоится "Ночь персидских сказок". Будет всё: настоящие джинны, танец огня... — она чуть улыбнулась, — и бесплатные пахлава с розовым щербетом.

Вечером узкая винтовая лестница в башню была забита учениками. Дария, в платье, сотканном, казалось, из самого солнечного света, заставила огненные спирали танцевать под аккомпанемент дутара — инструмента, чьи струны пели, как ветер в пустынных ущельях.

— ...и тогда мудрый джинн сказал: "Тот, кто решает споры мечом, вскоре останется без рук", — её голос переливался, как шелк, а огненные фигуры складывались в картины древних битв.

— В Персии говорят, — прошептала она, замечая краем глаза, как тот самый высокомерный слизеринец — Кристофер Уилкс — незаметно притопывает в такт, — что один стих может остановить армию.

Рассвет застал Дарию в опустевшей башне, где пахло дымом и мёдом. Она собирала остатки праздника — сверкающие ленты, потухшие светильники, — когда её имя гулко разнеслось по коридорам.

— Ширази! Сюда!

Астрономический класс был разгромлен. Шёлковые флаги с персидскими рунами догорали синим пламенем, оставляя на камнях чёрные узоры. На стене пылающими буквами висело: "Варвары — вон из Хогвартса".

— Это... — Эмили подняла с пола серебряную запонку с гербом Слизерина.

— Уилкс, — прошептала Дария, сжимая в руке обгоревший лоскут — всё, что осталось от флага с вышитым её матерью гербом Ширази.

— Его отец возглавляет Отдел магического права, — сказала Эмили, бледнея. — Он пишет законы против "нечистых" магических традиций.

Где-то в коридоре раздались шаги — Гарри и Рон бежали на помощь, их голоса звенели гневом:

— Давай устроим им ответку!

Дария стояла, глядя на пепел. Гнев подкатывал к горлу, горячий и густой...

И вдруг её взгляд упал на забытый кем-то CD-диск — корейскую рок-группу "ДримКэтчер", чьи песни она и Эмили слушали накануне.

— Нет, — сказала она вдруг, и в глазах её вспыхнул новый огонь. — Я знаю, что делать.

Библиотека Хогвартса тонула в золотистых лучах заката, когда Дария нашла Уилкса в самом дальнем углу — там, где пыльные фолианты о защитной магии лежали нетронутыми годами.

— Твой отец будет рад узнать, — её голос прозвучал неожиданно мягко, — что ты изучаешь маггловскую культуру через "ДримКэтчер"?

Кристофер вздрогнул, роняя книгу. Его лицо — обычно бледное и надменное — залилось краской, как персик на солнце.

— Это... исследование... — он запинался, глядя на диск, который Дария вертела в пальцах.

— Отлично! — она улыбнулась, и это была не та язвительная улыбка, что бывает перед дуэлью, а искренняя, словно луч солнца сквозь тучи. — Тогда помоги мне с музыкальным фонтаном — смесь персидских гидрочар и корейских битов. Для нового фестиваля.

Кристофер смотрел на неё, будто впервые видел.

— Ты... ты не злишься?

Дария достала из складок платья флажок — единственный, что уцелел после разгрома фестиваля, — и развернула его. На шёлке переливалась древняя персидская пословица.

— "Даже самый крепкий замок, — перевела она, — можно открыть, если найти правильные слова вместо того, чтобы ломать дверь".

Финальное шоу взорвало Большой зал. Фонтан — детище Дарии и Кристофера — взмыл к звёздному потолку, превращаясь то в персидских птиц Симург, то в корейские иероглифы, то в британских фениксов. Вода пела на три голоса, а музыка — странная смесь дутара, электрогитары и волшебной арфы — заставляла сердца биться в унисон.

— Как вам удалось это? — спросил Дамблдор, его голубые глаза светились за полумесяцами очков.

Дария посмотрела на Кристофера, который, забыв о важности, дирижировал водяными струями с редкой улыбкой.

— Мы просто перестали кричать, — сказала она, — и начали слушать.

Через месяц совиная почта принесла Дарии письмо с северной печатью. "Директор Дурмстранга просит организовать подобный фестиваль", — прочитала она вслух.