Дария (гет)

Великий зал Хогвартса пылал, словно расплавленное золото в горниле древнего алхимика. Тысячи свечей, замерших в воздухе, отбрасывали трепещущие тени на стены, помнящие ещё времена четырёх основателей. Но сквозь это теплое сияние Дария Ширази ощущала лишь ледяное дыхание чужих взглядов, скользящих по её фигуре с любопытством, граничащим с опаской.

— "Ширази, Дария!" — голос профессора МакГонагалл прозвучал чётко, разрезая гул толпы.

Тихий шепот, подобный шороху сухих листьев перед грозой, пробежал по залу.

— "Это кто? Откуда она? Что за забавное имя?!" — прошипела за спиной чья-то насмешливая реплика.

— "Выглядит странно…" — добавил другой голос, приглушённый, но оттого не менее колкий.

Дария поднялась со скамьи, ощущая, как тяжёлая ткань её мантии мягко скользит по ногам. Её волосы, тёмные, как безлунная ночь над бескрайними песками, рассыпались по плечам волнами, а глаза — золотисто-янтарные, словно вобравшие в себя весь жар персидского солнца, — спокойно скользили по рядам учеников.

Она села на табурет, и древняя Распределяющая Шляпа опустилась ей на голову.

"О-о-о…" — в её сознании зазвучал скрипучий голос. "Интересно… Очень интересно… Ум остр, как клинок, но не отточен зубрёжкой. Сердце храброе, но не бросается в бой бездумно. И этот огонь… Да, я чувствую его. Ты принесла с собой жар пустыни, дитя песков."

— "ГРИФФИНДОР!"

Аплодисменты раздались, но звучали они сдержанно, словно аплодисменты на скучном официальном приёме. Дария не ожидала оваций — она и не нуждалась в них. С достоинством, которому позавидовала бы любая чистокровная волшебница, она направилась к столу Гриффиндора, где её встретили вежливыми улыбками и украдкой изучающими взглядами.

Первые недели стали для неё испытанием, но не таким, каким она ожидала.

Заклинания давались ей легко — её пальцы, привыкшие к тонкой работе с персидскими оберегами, ловко выписывали движения, а голос, низкий и мелодичный, произносил слова чётко, несмотря на лёгкий акцент. Но её манера письма — с изящными завитками, напоминающими арабскую вязь, — вызывала насмешки.

— "Ты что, собралась здесь летать на ковре-самолёте?" — Захария Смит, пухлый и самоуверенный, язвительно ухмыльнулся на уроке полётов.

Дария повернулась к нему медленно, как пустынный ветер, неспешный, но несущий в себе силу песчаной бури.

— "Нет. Но если хочешь, могу показать, как падают с метлы без помощи магии."

Её голос прозвучал тихо, но так, что услышали все вокруг. Захария покраснел и умолк.

Перелом наступил неожиданно.

Однажды после уроков Гермиона Грейнджер, чей пытливый ум никогда не упускал ничего необычного, заметила амулет на шее Дарии — лазурный камень, оправленный в серебро, с выгравированными рунами, которые переливались при свете, словно живые.

— "Это персидский защитный артефакт, верно?" — спросила Гермиона, и в её глазах горел неподдельный интерес. — "Я видела подобный в Каталоге древних магических артефактов Востока в школьной библиотеке."

Дария слегка удивилась. Она не ожидала, что кто-то здесь знает о таких вещах.

— "Да," — ответила она, слегка касаясь камня. — "Это подарок моей бабушки. Говорят, он хранит от злых духов."

Гермиона улыбнулась, и в этот момент между ними словно протянулась незримая нить понимания.

К концу года всё изменилось.

На празднике в честь победы Гриффиндора в Кубке Домов Дария научила желающих танцевать под ритмы персидских мелодий — музыки, которая звучала, как шепот древних джиннов и шорох песков под луной. Даже профессор Флитвик, наблюдая за этим, весело притопывал в такт.

Невилл Долгопупс, случайно увидев её за изучением старинного свитка, с восторгом воскликнул:

— "Эти символы… они похожи на древнебританские руны!"

Дария улыбнулась.

— "Магия везде одна. Просто говорят на ней по-разному."

Когда "Хогвартс-экспресс" уносил их на летние каникулы, Рон, уже переставший видеть в ней "ту странную персиянку", с искренним недоумением спросил:

— "Ты вернёшься в следующем году, да?"

Дария рассмеялась, и её смех звучал, как звон колокольчиков на ветру.

— "Конечно. А вы уже соскучились?"

За окном мелькали зелёные холмы Шотландии, но в её сердце уже жил новый дом — с резными стенами замка, с шумными пиршествами в Большом зале, с друзьями, которые больше не видели в ней чужестранку.

Дария никогда не думала, что найдет родственную душу в самом неожиданном месте.

Это случилось дождливым ноябрьским вечером, когда она, укрывшись в укромном уголке гостиной Гриффиндора, напевала под нос странную мелодию. Её пальцы невольно выстукивали сложный ритм по обложке учебника зельеварения.

— "Это же новый альбом BTS?" — раздался вдруг чей-то голос.

Дария вздрогнула и подняла глаза. Перед ней стояла Эмили Крикетт, первокурсница из Пуффендуя, с круглыми очками и двумя разноцветными косичками. В её руках поблескивал волшебный аналог маггловского MP3-плеера.

— "Ты... ты тоже слушаешь корейскую поп-музыку?" — недоверчиво спросила Дария.

— "С прошлого лета! Мой кузен-маггл привез мне диск. А ты откуда знаешь?"

Дария улыбнулась, впервые за долгое время почувствовав, как что-то внутри оттаивает.

— "В Персии у нас много маггловских каналов. Я выросла на этом."

С того вечера они стали неразлучны. Втайне от всех (особенно от Снейпа, который наверняка счел бы это "очередной маггловской ерундой") они устраивали прослушивания в пустой аудитории древних рун. Эмили приносила последние альбомы, которые ей пересылали родственники, а Дария — восточные сладости, которые ей присылала мама.

— "Знаешь, у нас есть похожие танцы," — однажды сказала Дария, когда они разучивали движения из клипа. — "Только наши исполняют под звук дутара и барабанов."

— "Правда? А можно увидеть?"

И Дария показала. Её движения были плавными, как ветер над пустыней, но с неожиданными резкими акцентами. Эмили смотрела, затаив дыхание.

— "Это... это потрясающе! Почему ты раньше не показывала?"

Дария замялась.

— "Боялась, что не поймут."

Эмили рассмеялась и вдруг обняла её.

— "Ну вот, теперь будешь знать, что есть хотя бы одна англичанка, которая готова слушать твои истории до утра!"

И Дария рассказала. О базарах, где продают специи, от которых слезятся глаза. О бабушке, читающей судьбу по кофейной гуще. О том, как пахнет воздух перед песчаной бурей.

Эмили слушала, широко раскрыв глаза, и задавала вопросы. Так много вопросов!

— "А у вас там есть что-то похожее на Хогсмид?"

— "А как празднуют дни рождения?"

— "А правда, что персидские ковры умеют летать?"

Дария смеялась и поправляла её, а потом они снова включали музыку и танцевали — странную смесь корейских поп-движений и персидских традиционных па.

В эту ночь Дария впервые за долгое время не чувствовала себя чужой. Она была просто девушкой, которая нашла подругу, готовую принять её целиком — и персидские сказки, и любовь к корейскому биту, и всё остальное, что делало её Дарией Ширази.

А утром, когда они шли на завтрак, Эмили вдруг сказала:

— "Когда мы закончим школу, ты возьмёшь меня с собой в Персию?"

И Дария, не раздумывая, ответила:

— "Конечно. Но сначала мы съездим в Сеул."

Их смех разнёсся по коридорам, смешавшись со звоном колокольчиков и шорохом мантий. Две девушки из разных миров, нашедшие общий язык там, где меньше всего ожидали.

Дождь стучал по витражам Хогвартса, словно нетерпеливые пальцы по клавишам забытого инструмента. В гостиной Гриффиндора, где потрескивали дрова в камине и пахло воском и старыми книгами, внезапно распахнулась дверь.

Дария Ширази ворвалась, как пустынная буря, сжимая в дрожащих пальцах клочки пергамента. Золотистая кожа её лица была бледнее обычного, а глаза — два расплавленных янтаря — метали молнии.

— Опять! — её голос, обычно мягкий и мелодичный, сейчас звенел, как разбитый кувшин. — Они назвали персидские заклинания "варварскими палочными плевками"!

Эмили, примостившаяся с книгой в глубоком кресле, осторожно приняла из её рук обрывки приглашения на Турнир магических культур — того самого, что Дария вышивала волшебными нитями три недели подряд.

— Это же просто слова... — начала Эмили, но Дария резко обернулась, и амулет на её шее — лазурный камень в серебряной оправе — вспыхнул алым, как закат над пустыней.

— Нет! — прошипела она. — Сегодня слова, завтра — заклятия. Я знаю, как это начинается.

Её пальцы сами потянулись к палочке из оливкового дерева, вспоминая боевые заклинания, которым учил дед — те, что рисуют в воздухе огненные руны. В этот момент за её спиной раздался голос, тонкий и звонкий, как удар хрустального бокала:

— Насилие — язык, который все понимают, но никого не убеждает.

Профессор Флитвик стоял в дверях, его мудрые глаза, как два чёрных изюминки в сморщенном личике, блестели в свете камина.

— Если хочешь победить тьму, мисс Ширази, — сказал он, поднимая палец, — зажги свет.

Утро встретило Дарию холодным светом, лившимся через высокие окна Большого зала. Она стояла перед длинными столами, где ученики вполголоса переговаривались, звеня ложками о фарфор.

— Уважаемые студенты!

Голос её звучал чётко, разносясь под древними сводами. Все замолчали.

— Сегодня вечером в астрономической башне, — Дария сделала паузу, её взгляд скользнул по слизеринскому столу, где сидел высокий светловолосый юноша с надменным лицом, — состоится "Ночь персидских сказок". Будет всё: настоящие джинны, танец огня... — она чуть улыбнулась, — и бесплатные пахлава с розовым щербетом.

Вечером узкая винтовая лестница в башню была забита учениками. Дария, в платье, сотканном, казалось, из самого солнечного света, заставила огненные спирали танцевать под аккомпанемент дутара — инструмента, чьи струны пели, как ветер в пустынных ущельях.

— ...и тогда мудрый джинн сказал: "Тот, кто решает споры мечом, вскоре останется без рук", — её голос переливался, как шелк, а огненные фигуры складывались в картины древних битв.

— В Персии говорят, — прошептала она, замечая краем глаза, как тот самый высокомерный слизеринец — Кристофер Уилкс — незаметно притопывает в такт, — что один стих может остановить армию.

Рассвет застал Дарию в опустевшей башне, где пахло дымом и мёдом. Она собирала остатки праздника — сверкающие ленты, потухшие светильники, — когда её имя гулко разнеслось по коридорам.

— Ширази! Сюда!

Астрономический класс был разгромлен. Шёлковые флаги с персидскими рунами догорали синим пламенем, оставляя на камнях чёрные узоры. На стене пылающими буквами висело: "Варвары — вон из Хогвартса".

— Это... — Эмили подняла с пола серебряную запонку с гербом Слизерина.

— Уилкс, — прошептала Дария, сжимая в руке обгоревший лоскут — всё, что осталось от флага с вышитым её матерью гербом Ширази.

— Его отец возглавляет Отдел магического права, — сказала Эмили, бледнея. — Он пишет законы против "нечистых" магических традиций.

Где-то в коридоре раздались шаги — Гарри и Рон бежали на помощь, их голоса звенели гневом:

— Давай устроим им ответку!

Дария стояла, глядя на пепел. Гнев подкатывал к горлу, горячий и густой...

И вдруг её взгляд упал на забытый кем-то CD-диск — корейскую рок-группу "ДримКэтчер", чьи песни она и Эмили слушали накануне.

— Нет, — сказала она вдруг, и в глазах её вспыхнул новый огонь. — Я знаю, что делать.

Библиотека Хогвартса тонула в золотистых лучах заката, когда Дария нашла Уилкса в самом дальнем углу — там, где пыльные фолианты о защитной магии лежали нетронутыми годами.

— Твой отец будет рад узнать, — её голос прозвучал неожиданно мягко, — что ты изучаешь маггловскую культуру через "ДримКэтчер"?

Кристофер вздрогнул, роняя книгу. Его лицо — обычно бледное и надменное — залилось краской, как персик на солнце.

— Это... исследование... — он запинался, глядя на диск, который Дария вертела в пальцах.

— Отлично! — она улыбнулась, и это была не та язвительная улыбка, что бывает перед дуэлью, а искренняя, словно луч солнца сквозь тучи. — Тогда помоги мне с музыкальным фонтаном — смесь персидских гидрочар и корейских битов. Для нового фестиваля.

Кристофер смотрел на неё, будто впервые видел.

— Ты... ты не злишься?

Дария достала из складок платья флажок — единственный, что уцелел после разгрома фестиваля, — и развернула его. На шёлке переливалась древняя персидская пословица.

— "Даже самый крепкий замок, — перевела она, — можно открыть, если найти правильные слова вместо того, чтобы ломать дверь".

Финальное шоу взорвало Большой зал. Фонтан — детище Дарии и Кристофера — взмыл к звёздному потолку, превращаясь то в персидских птиц Симург, то в корейские иероглифы, то в британских фениксов. Вода пела на три голоса, а музыка — странная смесь дутара, электрогитары и волшебной арфы — заставляла сердца биться в унисон.

— Как вам удалось это? — спросил Дамблдор, его голубые глаза светились за полумесяцами очков.

Дария посмотрела на Кристофера, который, забыв о важности, дирижировал водяными струями с редкой улыбкой.

— Мы просто перестали кричать, — сказала она, — и начали слушать.

Через месяц совиная почта принесла Дарии письмо с северной печатью. "Директор Дурмстранга просит организовать подобный фестиваль", — прочитала она вслух.