Иная стихия (гет)

Выходной, день клонился к закату. Особо нечего было делать и почему-то немного взгрустнулось о Снежной и друзьях, оставленных дома. Работа в Сумеру в самом разгаре и рассчитана на четыре года с возможностью продления. Алетея была первопроходцем в своем роде. Отношения между странами только стали налаживаться, а обмен накопленными знаниями давным-давно назрел. Она понимала, что является не только ученым, но и дипломатом.

Взяв гитару и выйдя на лавочку неподалеку от Таверны и своего дома, Алетея решила помурлыкать песен. У нее была такая особенность: если попеть немного, то ненужная грусть или непонятки в чувствах как рукой снимало.

“Выйду ночью в поле с конем

Ночкой тихо пойдем…” — затянула она негромко.

Когда закончила с первой песней, пела другую, третью.

“В лунном сияньи снег серебриться

Вдоль по дорожке троечка мчится…”

“Призрачно все в этом мире бушующем

Есть только миг, за него и держись!... ”

— Как ты красиво поешь! — на полувыдохе сказала Фарузан, присаживаясь рядом на лавочку. — Да еще и на этом чудесном инструменте играть умеешь. Извини, что отвлекаю. Проходила мимо и увидела тебя. Но не удержалась и подошла.

Алетея хихикнула:

— Понятно, присаживайся конечно. Спасибо, это гитара. На ней не сложно играть.

— А что это за язык, на котором ты поешь?

— Русский, одно из наречий северных народов.

— Да, я слышала о нем и даже изучала.

— Да, ты же лингвист, — ответила Алетея.

— Именно. Но я не думала, что язык так музыкально звучит, — с энтузиазмом прокомментировала Фарузан. — Спой еще что-нибудь.

Алетея посмотрела на нее из-под челки с азартными искорками:

“По лазоревой степи

Ходит месяц молодой,

С белой гривой до копыт,

С позолоченной уздой…”

Как только Алетея закончила петь, Фарузан восторженно захлопала в ладоши. Впрочем как все немногочисленные слушатели, собравшиеся вокруг. Алетея зарделась румянцем от смущения.

— Ты так красиво поешь и играешь! Не знал! — это был Кавех. Его воодушевленно сверкающие глаза с восхищением смотрели на нее. Почему-то в эту секунду Алетея была готова провалиться сквозь землю от смущения и волнения, накрывшего ее.

— Спасибо, — лишь выдавила она из себя.

— Не скромничай, это правда было прекрасно! — вторила Фарузан.

— Да-да, — подхватил Кавех.

— А давайте споем международные песни, — предложила Алетея. Например, Yesterday?

— Да, как раз одна из немногих песен, которые я знаю наизусть, — немного смущаясь, произнес Кавех.

— И я ее знаю, — ответила Фарузан.

Через минуту вся компания достаточно стройным хором и не сильно фальшивя, затянула песню.

— Ух, это было просто замечательно! — говорил раскрасневшийся Кавех с энтузиазмом. — Отлично спелись. Ну и талантливая у нас команда, оказывается! — не унимался он, сверкая лучезарной своей улыбкой. Робость, сковавшая Алетею словно вековой лед Нод-Края, отступило. То ли энтузиазм и легкость Кавеха столь заразительны, то ли музыка правда так действует на нее.

— А давайте еще что-нибудь споем? — предложила Фарузан.

— Определенно! — подхватил Кавех.

— Что насчет House of the rising sun?

— Кстати норм!

И они снова затянули, уже более слаженно, знакомый мотив.

Когда песня закончилась, Кавех вдруг сказал немного с грустью.

— Есть у меня одна особо любимая композиция, Love me tender. Давно мечтал ее спеть, но все случая не представлялось.

-Сейчас как раз отличный случай, — подмигнула Фарузан.

— Алетея, знаешь ее? — спросил Кавех.

— Да.

— А ты Фарузан?

— Я нет.

— Алетея, давай споем?

У Алетеи сердце заколотилось с удвоенной силой.

— Давай, — неуверенно ответила она.

Кавех в недоумении посмотрел на нее.

— Алетея, не смущайся. У тебя прекрасный голос и слух. Все получится! — подбодрил ее Кавех.

Но она не смущалась. Петь песню про любовь вместе с человеком, которого тайно любишь то еще испытание.

— Хорошо, — только и ответила она.

Их голоса слились в несложном и красивом мотиве. Голос Кавеха был глубоким, бархитистым и нежным. А сопрано Алетеи порхало и переплеталось с ним словно весенний звонкий ручеек.

И только поодаль, чтобы не быть заметным увлеченной группе людей, стоял Аль-Хайтам. Стоял и слушал, как сливается ее серебристый голос с голосом Кавеха. Стоял, и не мог пошевелится, сверкая зеленым огнем своих глаз.

* * *

— Ты так красиво поешь! — подошла на следующее утро к Алетее на работе Фарузан.

— Спасибо, — покраснела та от похвалы.

— Давай как-нибудь еще споем, — попросила Фарузан. — Просто я очень люблю петь.

“Да, скромной Фарузан не назовешь”, — с усмешкой подумала Алетея.

— Конечно давай. Хочешь у тебя или у меня дома. Или на лавочке. Мне все равно.

— Отлично. Кстати, я тут недавно расшифровала те символы, помнишь над которыми мы долго бились? — сменила тему Фарузан.

— Да, конечно. И что там?

— Там написано, что это хранилище для высоких энергий. Короче, портативный источник питания.

— Да, — удивилась Алетея. — Но он вообще не похож на те батарейки, что мы видели до этого.

— Вот, и я изумилась, — ответила Фарузан. — Но ошибки быть не может.

— Понятно, спасибо.

А вот это уже было интересно…

— Ну так что, сегодня вечером сможем попеть? — спросила Фарузан. — Давай у меня дома?

“Вот так быстро”, — внутренне удивилась Алетея

— Хорошо, давай.

— Я угощаю

— Ловлю на слове, — подмигнула она.