В одной лодке (гет)

Чертыхнувшись, Дэнни снова наклонился вперед, потянул на себя вёсла, отклонился назад, и снова вперёд. Медитативный ритуал продолжался, уключины скрипели, Би молчала. Прохладный ветер с усилием прокрадывался под одежду. Девушка убрала руки с холодного борта, снова скрестив их на груди и засунув кисти под мышки, но холод всё равно начинал доканывать.

— Ты дрожишь, — сказал Дэнни, не прекращая грести, — Хочешь мою куртку?

— Не нужно. — отозвалась Би. Она выдохнула, уставившись в ночное небо, потом вдруг поднялась на колени, оглянувшись вокруг, будто напоследок: — Есть идея получше. Давай ляжем на дно лодки. Послушаем как ветер листья гоняет. Если смотреть в небо и не думать о том, что под нами прицеп, а вокруг мёртвая стоянка, можно будет представить, что мы действительно на воде. И что это не шорох мусора и сухой травы, а волны.

Дэнни бросил на неё озадаченный взгляд, но не стал спорить. Он поставил вёсла вдоль бортов лодки и, не вставая в полный рост, перебрался ближе к носу. Он аккуратно улёгся на спину, вытянув ноги и сцепив руки на животе. Би, не раздумывая, улеглась рядом. Лодка была достаточно широкой чтобы между ними оставалось заметное пространство, а металл днища был холодным, но не настолько чтобы доставлять неудобств. Благодаря высоким бортам ветер совсем не ощущался, и лежать было вполне уютно.

Они лежали рядом, вглядываясь в густо покрытое звёздами небо. Где-то там можно было рассмотреть уйму Созвездий, но Би в них никогда не разбиралась, а Дэнни, даже если что-то знал, не счёл нужным об этом болтать. Порывы ветра то усиливались, то отступали, немного покачивая лодку, словно волны. Где-то рядом прошелестела стайка сухих листьев, словно это был плеск воды.

— Ну, — тихо сказал Дэнни, закидывая руки за голову, — ощущаешь что-нибудь?

Би полежала неподвижно несколько секунд, будто сортируя информацию в голове по полочкам, затем с досадой поджала губы:

— Не-а, — без особого разочарования ответила она, — похоже будто мы пара муравьёв в дырявом тазу, забытом поселенцами в прериях.

— Очень странные ассоциации, — усмехнулся он, а затем хитро покосился на Би, — но всё равно проделано блестяще.

— Что именно проделано? — не поняла девушка.

— Всё вот это. Все последовательные шаги, которые привели нас сюда.

Би молча следила за маленькой светящейся точкой спутника, скользящей меж звёзд. Потом вздохнула:

— Это был продуманный коварный план. Сперва притащить тебя на заброшенную фабрику, чтобы, в случае чего, отдать на съедение монстру или на поругание реднекам, а самой успеть сбежать. Потом заставить сделать всю тяжелую работу с лодкой, потом прикинуться, что замёрзла…

— И теперь мы в укромном месте посреди ничего, — добавил он. — Где нас никто не видит. Классика жанра.

— Всё как-то само. — пожала она плечами. — Ты, кстати, без спросу вёсла притащил. Если бы не они, мы бы уже давно разъехались по домам.

— Я взял их безо всяких задних мыслей.

Би лежала на спине, сцепив пальцы и уставившись в одну точку звёздного неба. Она думала, что если не двигаться и не дышать слишком глубоко, то этот момент можно будет как-то стабилизировать. Словно заставить его зависнуть в воздухе, как огромный мыльный пузырь. Стоило бы только чуть пошевелиться и всё взорвётся неловкостью.

Но пузырь всё равно начинал опасно дрожать.

Она чувствовала, как от тепла рядом её кожа реагирует чуть острее чем хотелось бы. Чувствовала, как неуютно на плоском металле, как напряжённая осанка выдаёт каждую эмоцию: страх, надежду, неуверенность. И рядом, всего в одном футе, лежал Дэнни. Тихий, неподвижный, но явно такой же настороженный.

Наконец, Би не выдержала.

Медленно, без резких движений, она приподнялась на локте и посмотрела на него. Лицо Дэнни освещалось тусклым светом звёзд, и она заметила, как он чуть напрягся от её движения, но не стал ничего делать. Он просто ждал.

— Я сейчас подвинусь ближе, — проговорила она негромко. Голос прозвучал чуть глуше, чем хотелось бы.

Дэнни слегка повернул голову, не перебивая.

— Потому что холодно, — добавила Би. — Не потому, что это намёк на какое-то…

Она выдохнула и продолжила, стараясь не дать бурлящей внутренней неловкости сбить её с мысли:

— Я говорю это не потому, что ты сделал что-то не так. Просто, я не хочу, чтобы ты что-то себе вообразил. Ни на что этакое не надейся. Этого точно не будет. Я серьёзно.

Он не ответил, но смотрел на неё внимательно, спокойно.

— И, если ты сейчас чувствуешь какое-то разочарование или что-то ещё, — продолжила она, — просто дай знак. Мы сядем в машину, и я подвезу тебя к дому. Всё нормально. Я не обижусь и никогда об этом не заговорю.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Потом, не отводя взгляда, он медленно протянул к ней руку, ладонью вверх, и слегка шевельнул пальцами, как бы приглашая.

Би замерла на миг, словно проверяя в себе, что это действительно её решение. Затем, чуть опустив взгляд, подползла ближе и легла на бок, аккуратно устроившись так, чтобы её голова оказалась у него на плече. Он опустил руку на её плечо, заключая её в половинку объятия.

Они снова замолчали. Но теперь в этой тишине не было напряжения.

Би закрыла глаза, и впервые за долгий-долгий день почувствовала, что где-то внутри всё притихло. Она чувствовала, как в ней, наконец, рассеивается то напряжение, что сжигало изнутри. Будто тревожный колокол, который с самого утра гудел у неё в голове, вдруг стих. Вместо ощущения, что всё вокруг вот-вот посыплется, что неизбежно произойдёт какая-то катастрофа, впервые за долгое время пришёл покой. Она даже чуть сильнее прижалась к Дэнни, просто потому что могла, потому что сейчас это не пугало.

— Можно я спрошу? — негромко сказал он.

Голос был другой, не дурашливый, не робкий. Серьёзный, будто он долго обдумывал вопрос и решился.

Би не ответила сразу, но Дэнни продолжил:

— Ты сказала, что ничего не будет. Я это понял. Но могу я узнать причину?

Она вздохнула, нервно погрызла муляж сигареты. Внутри снова пошла волна чего-то знакомого и болезненного.

— Причина простая, — Она сделала паузу, будто пытаясь подобрать слова, которые не будут звучать как оправдание. — И до жути банальная. Это не из-за тебя. Хотя, в каком-то смысле, из-за тебя.

Он не шевелился, просто слушал.

— Мы видимся почти каждый день. Мы вплетены в эту чёртову "Старую кирку". Я прикована к ней. Сама себя к ней приковала, собственными руками и собственным решением.

Снова тишина. Она сжала пальцы на груди, не зная куда их деть.

— Мистер Сантелло, — продолжила она. — Мой отец… Он, конечно, ничего не скажет прямо, но подумает. Ему не понравится, он начнёт делать выводы. Начнёт переживать. Он может решить, что я трачу время не на дело, а на шашни с тобой. Что я слишком увлеклась и не думаю о будущем "Кирки". А «Кирка» — это сейчас всё, что у нас осталось. Вся его жизнь, и, получается, моя тоже.

Она выдохнула на озябшие руки.

— Я держусь изо всех сил. Не думаю о себе, не думаю о колледже или будущем. Работаю каждый день, живу одним днём, чтобы это проклятое место не загнулось. Чтобы отец не потерял ещё и его. Может быть, в моём положении какие-то короткие однодневные интрижки и были бы выходом, может они бы от чего-то помогли, может мне было бы не так тяжело. Но для меня такое неприемлемо, я всегда стараюсь делать вещи основательно. — Она пожала плечами, — Ну, кроме игры в группе на ударных, конечно.

Дэнни молчал довольно долго. Она уже начала думать, что он уснул, или просто снова замкнулся. Но потом он медленно, почти неуловимо, сжал пальцами её плечо. Он снова всё понял.

Би чуть повозилась, устраиваясь удобнее. Одна рука осталась прижатой к себе, а вторую она медленно, словно пытаясь обнять, протянула под полу расстёгнутой замшевой куртки Дэнни. Пальцы почти сразу согрелись, она скользнула ладонью ещё вперёд, пряча её от ветра целиком. Ногти слегка царапнули по ткани его футболки, и он будто чуть вздрогнул, но не шевельнулся.

Но вдруг пальцы наткнулись на что-то инородное, торчащее из внутреннего кармана куртки.

Пластик. Хрустящий, тонкий, и вместе с тем плотный. Маленькая плоская упаковка. И ещё знакомая наощупь кайма, эти острые треугольные зубчики, как будто специально сделанные так, чтобы легко найти в темноте и разорвать одним движением.

Мысль пронеслась в голове раньше, чем она успела остановить её.

Би резко убрала руку, вдох вышел коротким и судорожным. Она чуть отпрянула, снова приподнялась на локте, заглядывая в лицо Дэнни. Он замер, его глаза смотрели прямо вверх, будто он всеми силами притворялся камнем. Даже ветер стих, не решаясь потревожить сцену.

— Ах ты... — медленно проговорила Би. — Хитрый паразит.

Дэнни не двигался. Она склонилась чуть ближе, прищурившись.

— Так ты с самого начала на что-то рассчитывал, да?

В её голосе не было ярости, только ирония и чуть-чуть обиды.

Дэнни, наконец, понял, что она не собирается устраивать истерик или глупых сцен. Он повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза, и заговорил с той ясной прямотой, которая, порой, у него всплывала.

— Слушай, — сказал он ровно, — когда привлекательная, одинокая девушка предлагает одинокому парню прокатиться вечерком за город…

Он сделал лёгкую паузу, будто собирался закончить шуткой, но передумал и продолжил всё так же серьёзно:

— …то парень, не будь он полным идиотом, просто обязан зайти в аптеку и купить то, что полагается. Даже если он ни на что не надеется. Даже если уверен, что ничего не будет. Это не о каких-то вероятностях, это закон.

Он тоже чуть приподнялся на локте, не отрывая взгляда от Би, и добавил со спокойной уверенностью:

— Так что да. Я зашёл в "Фэлкон", купил сэндвичи, а потом заглянул в аптеку. Потому что, ну… Так надо. И за это я точно не собираюсь оправдываться. — его голос чуть смягчился, — И вообще, если бы у нас было соревнование “кто ведёт себя более взросло”, я бы сейчас вырвался вперёд.

— Нет никакого соревнования, — буркнула Би, устраиваясь обратно рядом с Дэнни, — я немного боюсь, вот и всё. Да, представь себе, я тоже, иногда, чего-то боюсь. Могу без проблем ходить ночью на кладбище проведать маму, но сейчас вот сразу потерялась.

— Потерялась в смысле... — Дэнни чуть повернулся к ней, — В ситуации?

Она выдохнула и кивнула.

— В себе. В том, чего я хочу, или не хочу, или боюсь хотеть, — она говорила быстро, как будто боялась передумать. — И тут ты, — сказала она уже тише. — Со своими идиотскими идеями, фаркопами, греблей по асфальту… С тобой рядом почему-то не страшно. Но это и пугает сильнее всего.

— Би, я ничего от тебя не требую. Я просто здесь, вот и всё.

— А если я попрошу тебя быть рядом ещё какое-то время… Без всяких последствий, без всяких "должно"… Ты сможешь?

— Сколько скажешь, — просто ответил он. — Хоть до утра, хоть до следующей осени. Потому что я чемпион по взрослости.

Би закрыла глаза.

— Нет тут никакого соревнования, — снова буркнула она. — Просто лежи спокойно, ладно?

Девушка снова несмело обвила его одной рукой, аккуратно, как будто боялась, что в каком-нибудь кармане окажется что-то ещё. Её пальцы нащупали край куртки, и она сжала замшу в кулаке, немного потянув на себя, словно якорь. Дэнни чуть повернул голову, но не сказал ничего, просто остался лежать спокойно, давая ей устроиться как удобно.

— Если я когда-нибудь и уеду, — тихо сказала Би, не поднимая головы, — то уже ничего не будет так, как я хотела. Я уже не восемнадцатилетняя мечтательница. Не получится никаких шумных вечеринок в общежитии, поедания холодной пиццы в два ночи, влюблённости в какого-нибудь молоденького препода... Всё это уже мимо. Я буду старше остальных. Слишком серьёзной, слишком уставшей. Белой вороной.

Она вздохнула и замолчала, но Дэнни вдруг усмехнулся.

— Ну, значит, придётся мне забирать тебя оттуда с размахом.

Он заговорил быстро и со знанием дела, будто рассказывая сюжет любимого старого фильма:

— Куплю себе "Камаро". Какой-нибудь совсем ушатанный, чтобы краска облезла, но мотор будет урчать как зверь. Всё будет отрегулировано до миллиметра. Научу его рычать, как нужно, чтоб было слышно за квартал. На двери обязательно будет полустёртый гоночный номер, или флаг Конфедерации, там как пойдёт.

Би вскинула брови, но не перебивала.

— Буду кататься на нём с повязкой на лбу и в джинсовой безрукавке с опасными нашивками. Огромная татуировка на плече обязательно, ещё сигарета за ухом. Хотя я не курю, и точно не начну, но сигарета необходима. Буду стильно сидеть на капоте, ждать тебя перед кампусом, глаза щурить так, будто повидал всякого в жизни. Студентики будут бояться подойти, ещё бы, я же подозрительный тип, криповый, молчаливый, старомодный. Но всё равно будут краем глаза поглядывать и завидовать тебе.

— Чему завидовать? — не сдержавшись, хмыкнула Би.

— Тому, что у самой строгой, умной, серьёзной девчонки в колледже, у которой вечно всё под контролем, есть вот такой вот тип. Они будут думать: “Вот это да. И как они только встретились? Ну почему не я?” А потом будут от зависти шептаться: “он наверняка её лупит, когда напьётся”, но это, конечно, будет неправда.

Она уткнулась лбом в его куртку.

— Таких парней обычно любят старшеклассницы, — снисходительно проговорила она, — ты всё ещё судишь по своему старому опыту.

— Вот уж неправда. Таких парней любят все взрослые девчонки, я тебе это гарантирую. — Он вдруг тяжело и прерывисто вздохнул, — А потом ты выпустишься с отличием, тебе станет со мной скучно, и ты найдёшь какого-нибудь доктора наук или дантиста, богатого и начитанного. Вы будете пить вино по вечерам, ходить на выставки, устраивать званые ужины. А я уеду обратно в Поссум-Спрингс, если от него к тому времени ещё останется хоть что-нибудь.

— Ты только что выиграл. — тихо проговорила девушка, сильнее сжав в кулаке край его куртки.

— В чём? В конкурсе на самого взрослого?

— В конкурсе на самого большого зануду в этой лодке.

Дэнни ничего не ответил, лишь снова повернул голову к небу и постарался успокоить взволнованное дыхание.

— Ты одно так и не продумал, — продолжила девушка, — ты-то сам откуда там возьмёшься.

— Как откуда? — он покосился на неё, как на того, кто всерьёз спрашивает почему солнце светит. — Если ты уедешь, то я поеду с тобой.

Би посмотрела на него в упор, долгим внимательным взглядом. Она будто бы искала шутку или подвох, но не нашла.

— А работа? Город, который ты, якобы, никогда не покинешь?

— Всё это никуда не денется. И всё это не настолько важно. — Он пожал плечами. — К тому же у меня не резюме, а ходячий мертвец, я ведь говорил. С таким можно куда угодно, в любой город, всё будет одно.

— Ты говорил, что не подходишь для колледжа.

— Ну, я и не в колледж поеду. Я поеду на парковку возле твоего кампуса. Поставлю свой "Камаро", включу радио и буду ждать. А как понадобятся деньги, буду доставлять посылки, или устроюсь в местный магазин. Или, чёрт возьми, стану официантом в забегаловке за углом, удвою прибыль владельцу, домохозяйки за сорок будут в очереди строиться. Главное знать, что ты где-то рядом.

Би отвернулась и снова уставилась в ночное небо.

— Это звучит безумно и безответственно. Даже по твоим меркам, — сказала она, и в её голосе уже не было вызова, только усталость и смирение.

Где-то вдалеке ветер срывал листья с деревьев и гонял их по асфальту, как морскую пену по берегу. Она слушала этот звук и пыталась отвлечься, но ничего не получалось. Би снова посмотрела в небо. Несколько минут назад ветер принёс откуда-то клочья тёмных облаков, которые почти полностью скрыли звёзды. Почему-то именно это ощущение, вид неба без звёзд, вдруг защемило нервы сильнее всего.

— Банальность скажу, но мне бы хотелось, чтобы эта ночь не заканчивалась, — вдруг сказала девушка, неожиданно, даже для самой себя. — Как будто если мы здесь, в этой дурацкой лодке, в темноте, то можно просто существовать, а не принимать решения. Как Мэй добровольно вернулась из большого мира в скорлупу Поссум-Спрингс, так же и…

Она замолчала. Дэнни лежал рядом, тоже молча, без движения.

— Но я знаю, что должна всё остановить, — продолжила она уже тише. — Потому что начинаю слишком много мечтать, слишком по-настоящему. А это опасно.

— Почему? — спросил он спокойно.

Би прикрыла глаза.

— Потому что я всё это уже проживала. Мечты, которые казались выполнимыми. Заранее продуманный план на жизнь, которому не суждено было сбыться. Я обещала себе, что больше так не сделаю. Не позволю себе поверить в то, чего не будет. Моя жизнь и так похожа на погоню за чем-то ускользающим, вот только я сама остаюсь на месте.

Она вдруг протянула руку и нежно погладила его по щеке.

— Даже если это приятно, даже если ты рядом, всё равно это неправда. Утром всё снова станет обычным. “Кирка”, Поссум-Спрингс, мистер Сантелло, бардак на складе, пыль в подсобке.

— А я? — тихо спросил Дэнни.

— И ты. — Би отодвинулась от него и села, опираясь одной рукой о дно лодки, — Ты тоже станешь обычным. Тем странным парнем, который стоит за прилавком с глазами дохлой рыбы, а вечером уходит в никуда. И я снова стану девчонкой, которая делает вид, что всё под контролем, и ей никто не нужен.

Би посидела так еще минуту, машинально разгрызая муляж сигареты и глядя в темноту парковки невидящими глазами. Затем кивнула самой себе, взглянула на всё ещё лежащего Дэнни и сказала: — Пора просыпаться.

Они выбрались из лодки, не сказав ни слова. Би ступила на асфальт, расправила плечи и попыталась хоть как-то отряхнуться от пыли. Дэнни выбрался за ней, хлопнул себя по коленям, отряхивая штаны, и посмотрел на лодку, которая снова стала просто старым бесполезным корытом, одиноко торчащим посреди заброшенной парковки.

Потом они пошли к машине. Би первой открыла водительскую дверь, села, вернула сигарету на специальную полочку. Двигатель завёлся сразу, в салоне всё еще слабо пахло сэндвичами и бензином.

Всю дорогу они не обменялись ни словом. Дорога к дому Дэнни не заняла много времени, и ночной город пролетал мимо них чёрными силуэтами деревьев, жёлтыми пятнами уличных фонарей, пустыми перекрёстками, на которых, казалось, будто никто и никогда уже не появится.

Когда машина остановилась у подъезда, Би осталась за рулём, всё еще глядя вперёд, словно водитель трамвая. Дэнни, не торопясь, расстегнул ремень, посмотрел на неё в профиль, но она так и не повернулась к нему. Он взялся за дверную ручку, приоткрыл дверь, потом всё-таки задержался на секунду.

— Увидимся в “Кирке”, — тихо сказал он.

Она чуть заметно кивнула, и это было всё.

Дверь закрылась, он направился к дому, не оглядываясь, и вскоре скрылся за входной дверью. Би сидела в машине неподвижно ещё какое-то время, будто не могла заставить себя поехать дальше. Потом включила передачу и, не меняя выражения лица, повела машину в сторону дома.

Отец, как она и ожидала, уже спал. Скорее всего лёг сразу как закончилась игра Смелтерс. Конечно, скорее всего, они проиграли. В доме было темно и тихо, пахло полуфабрикатными макаронами с сыром, которыми ужинал отец, слабо и неровно гудел древний холодильник на кухне. Она, стараясь не шуметь, прошла в свою комнату, прикрыла за собой дверь и включила ночник.

Стянув балахон, увидела, что его подол и рукава покрыты въевшейся серо-бурой пылью. Самодельный шов разошёлся окончательно, на плече появилась новая прореха на самом видном месте, если она попробует её зашить, то этот кошмар будет заметен каждому встречному. Леггинсы тоже были испачканы, особенно на коленях и по бокам, что было неудивительно после всей этой возни в грязной лодке. Судя по всему, балахон привести в порядок уже не удастся, значит их осталось всего два. Би бросила одежду в корзину и осталась в белье. В квартире не было жарко, но кожа горела от долгого нахождения на холодном ветру, и она даже немного забеспокоилась не было ли это первыми признаками простудной лихорадки. В любом случае сейчас ничего понять было ещё нельзя.

Она натянула ночную футболку и легла на кровать, не укрываясь, чувствуя, как мятая и не стираная уже пару недель простыня приятно холодит кожу. Глаза смотрели в потолок, но видели совсем другое: пустынное шоссе в свете фар, темноту над заброшенной фабрикой, провалы разбитых окон и выбитых дверей, бездонную даль парковки и вид Созвездий в ещё более бездонном небе. Она слышала мягкий голос рядом, ощущала запах пыльного металла, тепло плеча, на которое облокотилась, чтобы не мёрзнуть. Всё это ещё витало где-то рядом, пульсировало в висках.

Би не могла ни о чём думать связно, всё было слишком тихо, слишком зыбко, и казалось, стоит только моргнуть, и всё исчезнет, растает без следа. И она моргала, стараясь избавиться от болезненных воспоминаний, надолго закрывала глаза чтобы заснуть и излечиться от всего этого хотя бы забытьем. Но глаза открывались снова сами собой, ночь продолжалась, и девушка просто лежала, чувствуя, как в ней слишком медленно остывает эта странная, опасная близость, которую она, по глупости, себе позволила.

Она уснула только под утро, когда её начало уже откровенно знобить, от усталости, от напряжения, от холодного ветра, которым просквозило за ночь. Би встала, зажгла свет и машинально пошла в ванную. Там открыла шкафчик с лекарствами, высыпала в ладонь две большие таблетки от простуды, запила их водой и вернулась в постель. Простыня была уже тёплой, почти горячей. Она закуталась, как могла, и почти сразу уснула, просто потому что организм, наконец, сдался, заглох, как перегретый мотор.

Проснулась она через пару часов, от беспощадного звонка будильника. Воздух в комнате был затхлый и душный, она забыла приоткрыть окно на ночь.

Би вышла из своей комнаты, медленно волоча ноги в стоптанных тапочках, ещё не до конца проснувшаяся, с тяжестью в теле и мутной головой. Её мучали остатки жара, который то ли отступал, то ли начинал действительно перерастать в болезнь. На ней была старая, растянутая футболка, в которую она переоделась перед сном, и мягкие вязаные носки, которые она надела после того, как выпила лекарство. Мама всегда говорила, что нужно держать ноги в тепле. Коридор был полутёмным, но за углом, из кухни, уже лился рассеянный свет. Удивительно, но телевизор молчал.

Отец сидел за кухонным столом, в очках и с нахмуренным лбом. Перед ним лежал целый хаос из бумаг: квитанции, блокноты, чеки, счета. Кофе в кружке давно остыл, а он всё листал и подсчитывал, водя карандашом по строкам. Он был в рабочей рубашке с закатанными рукавами, такой собранный и сосредоточенный, каким Би видела его нечасто после смерти жены.

— Утро, — хрипло сказала она, подходя к плите.

Отец кивнул, не отрываясь от бумаги.

— Угу.

На сковороде, накрытой крышкой, ещё оставались вчерашние макароны с сыром. Би сняла крышку, понюхала, решила, что вроде бы съедобно, и достала ложку. Переложив себе в тарелку пару ложек холодной, уже слипшейся массы, она села напротив отца, чуть поёживаясь от прохлады кухни.

— Дела плохи, — вдруг произнёс мистер Сантелло. Голос у него был спокойный, но в нём звучал тон усталого судьи, зачитывающего приговор, — совсем туго стало. Налоги, ремонт подвала, счета за материалы… Не вывозим.

Би молчала, ковыряясь в макаронах. Она знала, что всё идёт не блестяще, но то, как он это сказал, звучало как диагноз.

— Я прикидывал с раннего утра, — продолжал он, — Без сокращений персонала никак не выйдет. Решил, что попрощаемся с Дэнни, он самый молодой и неопытный, у него ещё всё впереди.

Девушка остановила ложку, не донеся до рта. Несколько секунд она просто сидела, опустив взгляд, будто внутри пыталась сверить то, что услышала, с тем, что чувствовала. Слова прозвучали сухо, без злобы, без какого-то торжества, как результат холодного расчета и необходимости.

— Понятно, — ответила она тихо. — Тогда надо сообщить ему сегодня. Чтобы завтра он не пришёл бестолку. И чтобы отдал ключи.

Отец кивнул, чуть повернув к ней лицо, но взгляд у него остался прикован к бумажной кипе.

— Уже сделал, позвонил с утра. Он не ответил, зато трубку взяла его мать, сказала он дрыхнет ещё. Я ей всё объяснил, она передаст. Ключи потом бросят в почтовый ящик.

Би несколько раз подряд моргнула. Просто моргнула, как от ветра. Она даже не поняла, что именно в этом ответе кольнуло её настолько остро. Не сам скоропостижный факт, не сухой тон отца, а то, как легко всё оказалось решено, мимо неё, без неё. Жизнь снова ускользала от неё далеко вперёд, а она сама оставалась на месте.

Как будто Дэнни и правда не был ничем кроме пунктика в графике смен магазина. Не было никакого смысла спорить и возражать. Для отца Дэнни был просто ещё одним работником, маленьким винтиком в непрерывно крутящемся механизме “Кирки”. А для самой Би, когда её с Дэнни уже не связывали рабочие отношения, их вообще больше ничего не связывало. “Старая кирка” была её жизнью, и Дэнни пропал из неё мгновенно и тихо, как цифра ноль пропадает с экрана выключенного калькулятора. Более того, он наверняка подумает, что именно Би устроила его увольнение, чтобы не отвлекаться на него, чтобы принудительно убрать из своего круга общения. Вчера они сблизились, а сегодня его увольняют, таких совпадений не бывает.

— Понятно, — снова сказала она.

Отец шумно подвинул стул, поправил очки и вернулся к цифрам, полностью погрузившись в свою бухгалтерию. Он не обратил внимание на то, как Би встала, убрала за собой тарелку, включила воду в раковине, чтобы просто послушать, как она журчит, заполняя тишину. За окном бормотал ветер, где-то внизу, на улице, хлопнула дверца машины.

Когда она пошла переодеваться на работу, внутри было глухо, как в той старой лодке. Теперь она точно знала: с Дэнни её больше ничего не связывает.

* * *

Би стояла за кассой “Кирки”, от скуки перебирая пальцами стопку квитанций. За витриной лениво проплывали редкие автомобили, мелькали сгорбленные силуэты прохожих. В магазине витала вязкая атмосфера скуки и запустения. Приглушенное почти до шёпота радио транслировало радиоверсию шоу “Горбо и Маллоя”, в трубах отопления шелестел какой-то тихий звук, будто кто-то высыпал туда пакет с рисом. Би еще давно хотела отследить эту напасть, но после череды недавних событий связанных с Мэй, поехавшими головой культистами и какой-то потусторонней чертовщиной, такие проблемы уже стали казаться совсем неважными и незначительными. Теперь придётся долго привыкать к обычной каждодневной рутине, в которой даже работа казалась декорацией, чем-то, что происходит само по себе, без особого смысла.

В голове всё ещё крутились обрывки недавнего разговора с Мэй. Это было вчера вечером, когда та ввалилась в “Кирку” будто на проходной двор, как всегда бесцеремонно. Би еле успела перекрыть ей вход за стойку, потому что сразу заметила, как хищно блеснули глаза Мэй, когда та увидела на задней витрине новый мощный болторез с длинными удобными ручками. Пожав плечами и тут же забыв об интересной вещице, Мэй просто встала посреди магазина и начала от скуки качаться на пятках туда-сюда. По ней совершенно нельзя было определить, что буквально несколько дней назад в неё стреляли, она участвовала в драке с какими-то фанатиками и даже была чуть ли не при смерти.

Мэй вульгарно почесала живот под футболкой и без спросу схватила со стойки банку газировки, которую Би хранила для того, чтобы отметить конец рабочего дня.

— Ну так вот, видела, кстати, этого паренька, как его… Дэнни, — начала Мэй, не глядя на Би, и ковыряя ногтем этикетку на банке. — Он теперь в центре ошивается. Знаешь, где этот, “Тако Бак” открылся? Так вот Дэнни стоял там, прямо на тротуаре, где все ходят, с рекламным щитом спереди. — Она раскинула руки в стороны, будто показывая что-то огромное и широкое, — Реально! Щит был больше него самого. Там что-то про “мексиканский ураган вкуса” написано, и про то, что работников набирают. Поверить не могу, что они реально заставляют кого-то это носить, и что находятся те, кто это добровольно носит.

Би с трудом удержала лицо нейтральным. Она сделала вид, что роется в конторской книге, но пальцы её двигались бездумно.

— Он что, теперь работает там? — спросила она с деланным безразличием.

— Видимо, да, — пожала плечами Мэй. — Я вчера мимо “Тако Бака” бежала, а он торчит у входа, облачённый в этот щит, со своими рыбьими глазами. Не знаю, мне кажется, он вообще ни с кем не разговаривает толком. Вроде на вид он ничего такой, пыталась у него выяснить чё как, как живётся нынче, а он отвечает будто по бумажке и отворачивается. Говорит, что он теперь “тако-мастер”, а что это такое даже не объяснил. Натянуто посмеялся под нос и всё. Ну его, ответственный работник нашёлся…

— Может, устал, — пробормотала Би, всё еще не зная куда деть руки. Она взяла щётку для пола и начала подметать, хотя пол и так был идеально чистым.

— Или тупо не в духе, — продолжила Мэй. — Но он, получается, вообще всегда не в духе. В прошлые разы тоже особо не шел на контакт. Может, конечно, сторонится по старым делам, но его поколение меня “Убийцей” не называет, он же постарше нас с тобой лет на пять. Уже старикан. Он вообще какой-то странный, не поймёшь, то ли правда тормоз, то ли прикидывается. У него лицо всё время как у того, кто потерял инструкцию от жизни.

Би тогда чуть фыркнула для приличия, но, будто, от чужого имени, а сама всё ещё чувствовала, как где-то глубоко внутри начинает колоть неприятным тревожным холодом. Ей вдруг стало мучительно обидно, что Мэй говорит о Дэнни так легко, так беспечно обзывает его за глаза. Будто это просто случайный знакомый, нелепый персонаж на заднем плане. Для Мэй он и был таким, непонятным пареньком с улицы.

Теперь, снова стоя за вечерним прилавком, Би молча смотрела, как закатный луч медленно ползёт по полу, задевая ножки стеллажей. От воспоминаний и ненужных мыслей к сердцу снова подбиралось что-то нехорошее, мутная, серая тоска. С той ночи в лодке прошло уже две недели, она не видела Дэнни ни разу с тех пор, но, всё равно, как наяву, представила его в этой нелепой рекламной конструкции, стоящим на замусоренной листьями улице. В его любимой мягкой замшевой куртке, поверх которой нацеплен деревянный щит. И как он отворачивается от назойливой Мэй, которая так и не смогла попасть в его короткий список “тех с кем хочется общаться”.

“Назойливая Мэй” стояла снаружи "Кирки", прислонившись плечом к прохладному кирпичу, и, украдкой, через витрину, следила за подругой. По тротуару сновали сухие листья, поздняя осень вступала в свои права. Было сыро, промозгло, в воздухе пахло мокрым бетоном и старой листвой. Но Мэй, как обычно, не обращала внимания ни на холод, ни на ветер. На ней была старая футболка с выцветшим принтом и привычные короткие джинсы, ей и так было нормально. Руки засунуты в карманы, взгляд устремлён в окно. Там, внутри, за кассой, стояла Би. Ровная, собранная, заметно угрюмая, как всегда. Как всегда, с разгрызенным наполовину муляжом сигареты. Будто бы ничего не происходит и ничего не изменилось. Но Мэй уже не верила в это спокойствие.

Сначала она просто болтала ни о чём, как обычно. Бросила фразу о том, что недавно видела Дэнни. Она знала его имя, потому что когда-то Дэн был популярен у девчонок в школе, всем нравилось считать, что у него есть какие-то реально тёмные дела за душой. Типа он сражается по ночам с вампирами, или тайно руководит бандой. Он стоял на центральной улице, с нелепым рекламным щитом, неуклюжий и странный, как всегда, после выпуска из школы. Мэй даже попыталась с ним заговорить, но он отвечал односложно, натянуто, а потом вовсе махнул рукой и отвернулся. По её мнению, в этом не было ничего нового, Дэнни всегда был немного не от мира сего.

Но вот Би, о да, сэр. Би среагировала. Мэй никогда не отличалась чуткостью в общении, и даже с близкими друзьями частенько перегибала палку или оказывалась в тупике неловких разговоров. Но, за прошедшие после возвращения в город недели, она кое-чему научилась, и знала, как это работает: эта пара секунд тишины, когда губы чуть приоткрылись, а глаза смотрели куда-то насквозь. Словно Би вдруг перестала быть в "Кирке", и провалилась куда-то в свои мысли, в свои воспоминания. Это была не просто временная задумчивость, это было что-то другое.

И теперь, Мэй стояла здесь, обтирая холодные кирпичи плечом, и думала.

Сначала у неё мелькнула мысль закрутить из этого целую историю, разведать, собрать кусочки, разложить всё по полочкам, как в старом добром детективе. Обязательно разболтать Греггу с Ангусом, возможно Лори, возможно даже Джерму. Старая Мэй сделала бы именно так.

Девушка оттолкнулась от стены, бросила последний взгляд на витрину, за которой стояла Би, теперь уже с кем-то разговаривая по телефону, снова будто ни в чём не бывало. Потом развернулась и пошла по тротуару, напевая себе под нос что-то из Витчдаггеров. Ветер швырнул в лицо пучок мокрой листвы, но она только хмыкнула и снова сунула руки в карманы.