Ты разбудил льва | Уou woke the lion up (гет)

18 ноября 1997 года

Целую неделю они наблюдают за Гринготтсом, выслеживая каждого, кто входит и выходит через величественные мраморные двери. «Захватывающее ощущение», — думает Джаспер, сидя на крыше под мантией-невидимкой, следя за тем, как взгляды прохожих равнодушно проскальзывают мимо их укрытия, словно их вовсе не существует.

Ожидание — его стихия. Вампиру неведомы ни беспокойство, ни необходимость менять позу, ни порывы почесать нос или поправить одежду.

Джаспер сидит на черепице, безмолвный и неподвижный, как статуя. Он фиксирует каждый мельчайший момент, запоминая каждое лицо. Все, кто проходит под ними — враги или перепуганные горожане, делающие вид, что жизнь идет своим чередом, — не ускользают от его пристального взгляда.

Больше всего больно смотреть на последних. Джаспер чувствует их отчаяние, их сокрушение. Но эта боль лишь разжигает в нем гнев. Они явно недовольны своей жизнью, но ничего не предпринимают, не борются. Лишь надеются, что кто-то другой придет, спасет их и вернет всё на свои места.

Джаспер старается не задерживать взгляд на этих людей слишком долго — слишком велико искушение презирать их за пассивность. Однако он вынужден смотреть, вынужден выуживать каждую крупицу информации даже среди этих потерянных душ.

Пожирателей Смерти узнать проще. Их выдает высокомерная походка, полная убеждённости в своём превосходстве над остальными. Но и они не лишены страха.

Каждые несколько шагов они оборачиваются, проверяя, не угрожает ли им что-то. В их взглядах читается настороженность. Риддл, этот Темный Лорд, что охотится за жизнью его спутницы, по словам Хариэль Поттер — чистое безумие, едва удерживаемое в человеческой оболочке. Джаспер верит ей. Ей можно доверять — и в оценке врагов, и в умении балансировать на скользкой крыше, не сорвавшись вниз.

Он обвивает талию Хариэль руками — нежно, настолько, что её вздохи едва касаются его предплечий при каждом вдохе и выдохе.

Она сидит у него на коленях, тоже скрытая под мантией-невидимкой, внимательно следит за прохожими. В её глазах время от времени мелькает узнавание. Для неё это не просто люди. Некоторые из них — знакомые, возможно, друзья. Для Джаспера они лишь тени, но для неё — живые существа с историями, которые ей знакомы.

Под мантией витает едва уловимый теплый аромат её кожи. Он не чувствует запах крови — Хариэль наложила специальные чары, чтобы подавить его.

Даже в холодных объятиях Джаспера она не дрожит. Наоборот, время от времени, будто инстинктивно, прижимается ближе. Он вспоминает, как она едва не упала с крыши в первый день их наблюдений за банком. Без его помощи она давно бы сорвалась вниз и, возможно, попалась бы. Эта мысль согревает его — приятно осознавать, что он нужен.

— Беллатрикс, — вдруг тихо говорит Хариэль.

В её голосе смешались ненависть и возбуждение. Она подается вперёд, и Джаспер вынужден крепче обнять её, чтобы та не скатилась вниз и не рванула вслед за женщиной раньше времени.

По улице идёт фигура с диким, безумным взглядом и такими же растрёпанными волосами. В её походке нет ни капли осторожности или страха. Джаспер видел нечто подобное лишь у новообращённых вампиров, которым полностью чужд инстинкт самосохранения. Это настораживает.

Оперевшись головой на макушку Хариэль, Джаспер следит за тем, как люди в страхе расступаются перед Беллатрикс, стараясь не попасться ей на пути.

— Риддл отдал дневник Малфою, медальон был связан с братом Сириуса, — шепчет Хариэль, её слова звучат тихо, но для Джаспера они кристально ясны. — Беллатрикс — его самая верная соратница.

Этого достаточно.

Молниеносно и бесшумно, используя свои нечеловеческие способности, Джаспер поднимается на ноги, не выпуская Хариэль из объятий. Она вздрагивает от неожиданности, оказавшись в его руках, словно не весит ровным счетом ничего. Мантия-невидимка всё так же надёжно скрывает их от посторонних глаз.

Следить за Беллатрикс, у которой, казалось, есть невидимая зона личного пространства в несколько футов, не составляет никакого труда.

* * *

Однако перемещение по банку оказывается гораздо сложнее, чем они ожидали.

Пусть сердце Хариэль бьётся скрытно за наложенными чарами, пусть их запахи надёжно замаскированы, а мантия-невидимка делает их невидимыми, Джаспера не покидает ощущение, что гоблины всё равно каким-то образом чувствуют их присутствие.

Джаспер двигается медленно, почти скользя по полу. Его рыжеволосая спутница перестроилась так, что фактически устроилась у него на руках, обвив ногами его талию и сцепив руки на его плечах в максимально близком объятии. В этом есть своя логика: Джаспер прикрывает переднюю линию, удерживая Хариэль одной рукой, оставляя другую свободной для защиты. Она же охраняет его спину, держа палочку наготове, а её зелёные глаза не пропускают ни одной потенциальной угрозы. В условиях, когда их можно было бы выдать малейшее неловкое движение, такой метод оказался куда лучше, чем стоять спина к спине. Мантия-невидимка предназначена для одного человека, и её приходится натягивать как можно плотнее — ведь Джаспер явно не из тех, кого можно назвать низкорослым.

— Отведи меня к моему хранилищу, жалкое существо! — пронзительный, полный злобной гордыни голос Беллатрикс разносится по банку, заставляя вздрогнуть нескольких посетителей.

Джаспер бесшумно движется вперёд, его шаги так плавны, что даже заклинания не нужны, чтобы сделать их неслышимыми.

Следуя за колдуньей, он проходит в коридор, где холодный белый мрамор постепенно сменяется чёрным, суровым камнем. Вдалеке доносится шум водопада, его громовой рев эхом отражается от отвесных скал, намекая на то, как глубоко под землю уходит это здание.

Опустившись на заднее сиденье железной тележки, Джаспер мягко устраивает Хариэль у себя на коленях, убедившись, что ей удобно, прежде чем заправить края мантии под себя, чтобы она не мешала при движении.

Когда тележка начинает свой стремительный путь мимо бесконечных рядов хранилищ, Джаспер замечает одну важную деталь: заклинание «Падение Вора» не представляет угрозы для мантии Хариэль. И вскоре он делает для себя ещё одно открытие — некоторые волшебники считают совершенно разумным защищать свои богатства с помощью драконов.

Разумеется, Джасперу не нужно дополнительных напоминаний о том, чтобы держаться подальше от огнедышащих существ. Хотя он уверен, что его скорость позволила бы уклониться от потока огня, проверять это на практике ему абсолютно не хочется.

* * *

Беллатрикс, одна из самых преданных сторонников Риддла, словно нарочно облегчает им задачу.

Она кричит, визжит, требуя от гоблина уйти прочь от её хранилища, называя его недостойным даже смотреть на её несметные богатства — часть которых досталась ей от мужа, а другую она захватила у тех, кого хладнокровно убила.

Джаспер стоит рядом с Хариэль, её зелёные глаза блестят решимостью. Она прижата к его груди, его рука мягко обвивает её талию, готовая в любую секунду отдернуть её в сторону, если что-то пойдёт не так. Джаспер редко кого называет другом. Настолько редко, что всех их можно пересчитать на пальцах одной руки: Питер, Шарлотта и теперь — Хариэль.

Никого из них Джаспер не оставил бы сражаться в одиночку.

Но ради Хариэль он готов защищать особенно яростно. Она хрупка, гораздо более уязвима, чем члены его ковена. Хариэль Поттер — тёплая, заботливая, смертная, хрупкая, как и все люди.

И он не позволит смерти забрать её, пока она сама не будет к этому готова.

Иногда он ловит себя на мысли, что в её голове уже созревает идея обрести бессмертие, но Джаспер старается не зацикливаться на этом. Только если она сама попросит, повторяет он про себя. Только если она решится.

Скрежет железной двери хранилища раздаётся, как грозовое предупреждение. Не успевает пройти и доли секунды, как Джаспер сбрасывает с себя мантию-невидимку, обезоруживает врага и ломает её палочку. Хариэль мгновенно накладывает заклинание молчания, не давая Беллатрикс успеть закричать.

Её глаза вблизи выглядят по-настоящему безумными. Это не просто дикость, это первобытная ярость, напоминающая Джасперу новорождённых вампиров. Он невольно содрогается от этого сходства.

— Отпусти меня! — шипит она с ненавистью, её скрытые кинжалы оказываются бесполезны перед силой Джаспера. Они только звонко отскакивают от его рёбер, падая на пол.

— Почему мы должны? — холодно бросает он.

— Поттер! — выплёвывает она с такой яростью, что её слова режут воздух. Джаспер крепче прижимает её, не позволяя вырваться. Одно движение — и её шея сломается.

Хариэль, стоя напротив, скрещивает руки на груди, задумчиво постукивая палочкой по ключице.

— Что ты знаешь о золотой чаше, которую так оберегает твой Лорд?

Джаспер чувствует, как эмоции женщины резко меняются. Паника проходит через её тело, будто волна. Она явно знает, о чём говорит Хариэль. Её быстрый взгляд в сторону хранилища подтверждает всё.

— Чаша там, — заключает Джаспер, и Беллатрикс начинает вырываться ещё сильнее, выкрикивая угрозы и проклятия.

— Ты удержишь её? — спрашивает Хариэль.

Он кивает, наблюдая, как она исчезает в темноте хранилища. Через секунду тишину нарушает звон металла и раздаётся громкий грохот. Хариэль выбегает, преследуемая потоком золота. Джаспер мгновенно чувствует запах обожжённой плоти. Она ранена, но даже это не заставляет его ослабить хватку на пленнице, осознавая её смертельную опасность.

— Завела себе вампира, Поттер? — Беллатрикс язвительно ухмыляется, в её голосе слышится холодный яд. — Интересно, что сказал бы Сириус, узнав, что ты связалась с таким тёмным существом?

Её издевательский смех раздражает Джаспера, но он чувствует, как в Хариэль нарастает волна ярости, её гнев растёт, как надвигающийся шторм.

— Где твои друзья, дорогая? Они умерли? Бросили тебя? Может, это я их убила? Как я убила Сириуса Блэка! — Беллатрикс напевает с издевкой, её голос звенит нарочно фальшивыми нотами, и Хариэль, не сдержавшись, поддаётся на провокацию. Кончик её палочки угрожающе касается щеки женщины, которая всё ещё ухмыляется, дразня её.

— У тебя не хватило смелости применить Непростительное заклятие, когда оно было нужно, — Беллатрикс смеётся ещё громче. — И теперь твой крестный мёртв.

Хариэль бьёт её.

Её удар силён, точен, правый хук сказывается на долгом опыте. С хрустом ломается нос Беллатрикс, и кровь сразу хлещет из её ноздрей. Джаспер замолкает, перестаёт дышать, но его обострённые чувства фиксируют этот запах, разжигая внутренний голод.

— Мы не убьём её, — неожиданно спокойно произносит Хариэль, несмотря на яростные попытки Беллатрикс вырваться.

На мгновение Джаспер решает, что всё закончено. В голове у него уже зреет план спора с Хариэль — оставлять в живых такую опасную пленницу кажется ему большой ошибкой. Но слова спутницы его озадачивают.

— Для гоблинов она просто упадёт с уступа.

Беллатрикс замолкает, её ярость сменяется холодной тревогой, Джаспер же, взглянув на Хариэль, понимает, что она настроена серьёзно.

Не раздумывая, Джаспер бросает её через край.

Тихий ужас хруста и падения тела не доносится до человеческих ушей Хариэль, и за это Джаспер благодарен.

* * *

20 ноября 1997 года

Остановившись перед скамейкой в полумагическом городке, Джаспер опускается на крепкое деревянное сиденье, и Хариэль тотчас повторяет его движение, садясь так близко, что их бедра соприкасаются. Это мгновение близости кажется таким значительным, ведь с тех пор, как они покинули банк с золотым трофеем, оставаясь незамеченными, между ними не было такого тесного контакта.

Джаспер вспоминает, как они взбирались на отвесную скалу: Хариэль крепко держалась за его плечи, обвив ногами его талию, стараясь удержать плащ, который укрывал их обоих от любопытных глаз. С тех пор она держалась на расстоянии, а её эмоции были подобны буре — хаотичные и неясные, вызывающие у Джаспера невыносимую головную боль, каждый раз, когда он пытался их разгадать. Если бы он мог описать свои ощущения, это было бы сравнимо с созерцанием полотна Джексона Поллока — беспорядочные пятна и цветовые мазки, не поддающиеся логическому анализу.

Ему оставалось только ждать. И он ждал.

Он видел, как Хариэль пыталась разыскать таинственную «диадему», пробираясь через тайные закоулки своей страны. Джаспер всегда был рядом, молча следовал за ней, иногда посмеиваясь над её коричневым париком, который смешно изменял её привычный облик, в то время как он сам лишь слегка менял цвет волос.

До сих пор он не мог понять, что творится у неё в голове. Возможно, её мучает смерть Беллатрисы? Но это маловероятно — Хариэль уже приняла реальность войны, понимая, что сражение неизбежно приводит к жертвам. Вряд ли она станет оплакивать убийцу своего крёстного.

Однако её внутренний хаос по-прежнему остаётся для него загадкой.

Тонкие пальцы Хариэль, выглядывающие из-под шерстяных перчаток без пальцев, сжимаются в крепкие кулаки, и Джаспер с любопытством наблюдает за этим движением. Трение её брюк о его собственные вызывает лёгкую дрожь в его теле, но он не отстраняется, позволяя её бедру оставаться рядом с его.

— Уитлок? — наконец тихо произносит она.

Джаспер наклоняет голову вбок, ловя её взгляд. Хариэль беспокойно прикусывает губу, из её ноздрей вырываются крохотные облачка горячего воздуха.

— Да, дорогуша? — мягко откликается он, следя за тем, как её глаза скользят по его лицу.

— Если… если я получу ранение… — Она запинается, словно не в силах подобрать нужные слова. Джаспер не может вынести её страданий. Осторожно, но решительно, он берёт её руку в свою, медленно освобождая её пальцы из напряжённого кулака, переплетая их с собственными. Шерсть её перчаток груба на ощупь, но тёплая. Он аккуратно кладёт её ладонь на своё бедро, закрывая её своей рукой, словно оберегая.

— Не спеши, дорогуша, — тихо шепчет он, ощущая, как её пристальный взгляд прожигает его лицо. Она изучает его черты — от спутанных волос, испачканных сажей, до чёткой линии челюсти и слегка потрескавшихся губ, прежде чем её взгляд снова устремляется в сторону.

— Я должна выиграть эту войну, — наконец произносит она, её голос звучит с такой твёрдостью, словно она утверждает неоспоримую истину. — И я не могу умереть раньше времени. Если… если становление вампиром — это единственный способ продолжить борьбу… если я окажусь на грани смерти, ты превратишь меня?

Если бы Джасперу нужно было дышать, в этот момент его дыхание бы перехватило.

Хариэль сидит так близко, её шея чуть изогнута, подбородок приподнят в его сторону. Он чувствует, как её рука крепче сжимает его ладонь, её горло напрягается от нервного глотка.

— Если ты этого хочешь, мэм, — хрипло отзывается он, не сводя с неё глаз.

— Думаю, мне больше нравится «дорогуша», — мягко поправляет она, и её дыхание нежно касается его губ.

Её глаза — яркие, смелые, наполненные решимостью и чем-то ещё, что Джаспер не может разгадать. Это новый, неизведанный для него взгляд — с таким восхищением на него ещё никто не смотрел.

Он ловит себя на мысли, каково это — склониться чуть ближе, прикоснуться к её губам, чтобы их носы лишь слегка соприкоснулись, когда они найдут нужный угол. Молчаливо он побуждает Хариэль сделать этот шаг, надеясь, что его глаза отражают то же желание, что и её. Он хочет этого, но ему важно знать, что она тоже готова. Он не позволит себе давить на неё или торопить.

И вот она подаётся вперёд, и между ними остаётся всего лишь дюйм…

— Харри!

Звук чужого голоса разрушает этот хрупкий момент, словно порыв ветра срывает с ветки самый нежный цветок.

* * *

21 ноября 1997 года

Джаспер уже давно сформировал своё мнение о так называемых «друзьях» Хариэль. Мнение это было далеко не лучшим.

После их неожиданного возвращения в жизнь Хариэль, его впечатления стали ещё мрачнее.

Он был так близок — почти мог почувствовать тепло, исходящее от её губ, ощутить, как под нежной кожей пульсирует кровь. Видел тонкие, невидимые человеческому глазу волоски, украшающие её лицо, и сложный, словно мозаика, узор зелёных оттенков в глазах. Всё это было вырвано у него, когда Хариэль вздрогнула от внезапного крика своих друзей.

Эти друзья, которые всё ещё смотрят на Джаспера с подозрением.

Ночь подходит к концу, восточный горизонт уже начинает окрашиваться в предрассветные тона. Джаспер, несмотря на приглушённый свет палатки, остаётся снаружи, как и всегда. Хариэль, хоть и чувствует себя достаточно уверенно рядом с ним, чтобы пригласить его внутрь, на этот раз вынуждена делить свой покой с другой женщиной. А Джаспер, в отличие от неуклюжего рыжего, который уже храпит внутри, слишком хорошо знает приличия, чтобы навязываться в женское общество. Поэтому он вновь остаётся на страже снаружи, покорно занимая своё место в темноте ночи.

Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли явно ощущают себя неуютно в его присутствии, и Джасперу сложно не испытывать лёгкого удовлетворения от этого факта. Особенно когда Хариэль без малейшего колебания встаёт на его защиту.

Лунный свет отражается от тусклой поверхности его серебряной фляги, в которой мерно плещется кровь Хариэль. Но даже этот звук не заглушает шепот, доносящийся из палатки.

— Ты почти поцеловала его, — сдавленно шипит Гермиона. Её голос звучит настолько тихо, что его могла бы услышать только Хариэль… и Джаспер.

— Почти, — еле слышно отвечает Хариэль, и Джаспер, замерев, перестаёт даже дышать. Его рука сжимает флягу, которая беззвучно застывает в воздухе. Хариэль знает, что он способен услышать каждое слово, если только палатка не защищена заклинанием. Это означает, что она хочет, чтобы он слышал.

Он не смеет двигаться, опасаясь, что малейший звук разрушит это хрупкое признание.

— Но почему? — шепотом вопрошает Гермиона. — Он ведь вампир, Харри.

— Он не только вампир, Гермиона. Он майор Уитлок, ветеран Техасской армии, который пережил мексиканские вампирские войны. Он спас меня от похитителей и помог добыть крестраж. У него странные старомодные манеры, не позволяющие оставаться в одном помещении с женщиной, которая спит. Он называет меня «дорогуша» и совершенно не заботится о том, что я Девочка-Которая-Выжила.

Эти слова — особенно последние — несут в себе что-то большее, чем кажется на первый взгляд. И Джаспер это чувствует. Он ощущает, как его нутро сжимается, как будто он внезапно оказался посреди цветочного сада, не видя ничего, кроме множества ароматов, заполняющих воздух.

Он больше не в силах оставаться рядом. Задерживаясь на таком расстоянии, чтобы слышать возможных врагов, он уходит подальше от палатки, давая себе время и пространство.

Когда Хариэль наконец выходит, день уже близок к полудню. Она выглядит отдохнувшей, несмотря на все долгие часы, потраченные на объяснения друзьям и обсуждение собственных чувств с Гермионой.

— Хогвартс! — взволнованно кричит она, подбегая к нему, её лицо светится тем же оживлением, что и при побеге из Гринготтса.

— Доброе утро тебе тоже, дорогуша, — с лёгким смехом отвечает Джаспер, замечая, как лёгкий румянец поднимается к её щекам. Он не обращает внимания на её друзей, вместо этого протягивая ей маленький пакетик с черникой, который принёс по пути обратно.

Ягоды перекатываются внутри упаковки, словно стараясь занять как можно больше места. Улыбка Хариэль — это нечто невероятное, яркое и живое, как утренний луч солнца, и она с радостью принимает чернику, одаривая его тёплой, искренней улыбкой. Черника — её любимые ягоды.

— Спасибо, Уитлок.

— Всегда рад, дорогуша.

Её улыбка становится ещё шире, сменяя вежливое выражение на неподдельное счастье. Джаспер не обращает внимания на приглушённое ворчание Рона, когда Хариэль, не раздумывая, открывает крышку и кидает горсть ягод себе в рот.

На мгновение их взгляды встречаются, и она вдруг берёт его за руку, таща за собой.

— Пошли, нам нужно обсудить план проникновения в Хогвартс.

Её рука пахнет черникой, и хотя этот запах ему непривычен, он готов смириться с ним, ведь теперь у него есть возможность держать Хариэль за руку.

* * *

24 ноября 1997 года

Они собрались в укромном уголке палатки, спасаясь от пронизывающего зимнего ветра, чтобы обсудить план проникновения в Хогвартс. Мерцающий свет лампы отбрасывает мягкие тени на их лица, создавая атмосферу напряжённого ожидания. Джаспер с интересом наблюдает за Гермионой, замечая, как она время от времени бросает внимательные взгляды в их сторону, особенно когда между ним и Хариэль возникает почти незримое, но ощутимое напряжение.

С каждым их движением мисс Грейнджер не отводит глаз, следя за каждым жестом, за каждым касанием. Хариэль сидит так близко к Джасперу, что их бёдра соприкасаются, создавая ощущение негласной связи, которая, кажется, говорит больше, чем они осмеливаются признать словами. Когда она передаёт ему его флягу, или он, в свою очередь, протягивает ей чашку горячего чая, их пальцы задерживаются друг на друге на мгновение дольше, чем нужно. Это маленькое прикосновение, лёгкое, но глубокое, словно затягивает невидимую нить между ними.

Джаспер не может точно сказать, как к этому относится Гермиона. Её взгляд, возможно, насторожен — быть может, её беспокоит близость между Хариэль и вампиром, представляющим потенциальную опасность. Но Хариэль уже успела заверить его, что её родители бы одобрили их союз хотя бы потому, что Джаспер делал всё возможное, чтобы защитить её.

Теперь они идут через лес, продвигаясь к Хогсмиду, их шаги почти неслышны на заснеженной тропе. Холодный воздух пронизывает до костей, но Джаспер не чувствует этого так остро, как остальные. Он замечает, как несколько полевых цветов, несмотря на зиму, упрямо пробиваются сквозь снег. Неожиданно для самого себя он срывает несколько из них, собирая в скромный букет. Пройдя мимо Гермионы и Рона, он подходит к Хариэль и протягивает ей цветы. Он не знает, что означают эти цветы в символике, но воспоминания о языке растений, которые он изучал в далёком прошлом, всё ещё мелькают в его памяти. Конечно, знание редких английских цветов было ему чуждо, но для него это было неважно — ему просто хотелось сделать ей приятное.

Щёки Хариэль, раскрасневшиеся от мороза, озаряются улыбкой, когда она принимает цветы с такой неподдельной радостью, словно это не простой полевой букет, а нечто гораздо более ценное. Её волосы, собранные в аккуратную косу, сейчас кажутся особенно живыми, когда она вплетает в них цветы, один за другим, создавая на голове живую корону.

Джаспер чувствует, как в его груди возникает нечто тёплое, почти забытое ощущение. Он не ожидал, что маленький букет, собранный наугад, сможет вызвать у него такие сильные эмоции.

— Спасибо, Уитлок. Стоит ли мне ожидать таких сюрпризов и дальше? — спрашивает Хариэль, её глаза весело блестят, а в голосе слышится легкая поддразнивающая нотка.

— Возможно, дорогуша. Кто знает, что будет дальше, — отвечает он с улыбкой, которая едва заметно касается его губ, но тепло разливается по всему телу.

Её присутствие не изменило весь его мир целиком. Она не стала центром его вселенной, как это иногда случается в рассказах о влюблённых. Его жизнь по-прежнему вращается вокруг того, кто он есть — вампир, вынужденный сражаться с жаждой крови и искать способы жить без убийств. Кормление от животных и кровь, которую Хариэль добровольно предлагает, — каждый из этих вариантов имеет свои сложности.

Его вампиризм остаётся его солнцем, неизменным источником света и тени.

Но Хариэль… она начинает превращаться в его луну. Она вращается вокруг его мира, как спутник, притягивающий к себе, изменяя приливы его эмоций, озаряя те тёмные уголки его сущности, которые солнце не в состоянии осветить. Её присутствие дарит ему надежду на что-то большее, на примирение с самим собой, на принятие того, кто он есть.

Он размышляет, осознаёт ли Хариэль, что теперь она стала его луной, сопровождающей его в этом путешествии. Может быть, однажды, когда Джаспер найдёт решение своей борьбы с вампиризмом, а Хариэль будет свободна от своей задачи — победить Тёмного Лорда, они вместе найдут новое солнце.

— Мы почти на месте, — неожиданно раздаётся голос Гермионы, которая появляется рядом. Её шаги тихи, но решительны. Хариэль, как будто подчиняясь инстинкту, тянется к Джасперу и, крепко сжав его руку, даёт понять, что она не отпустит его, что бы ни случилось.

* * *

Хогвартс представлял собой величественное зрелище, даже издали, с высот маленькой деревушки.

Они быстро оказались в ближайшем пабе, куда их проводил человек, которого мисс Грейнджер представила как друга. Джаспер всё ещё держал Хариэль рядом с собой, стараясь оградить её от незнакомцев. Он внимательно слушал каждое слово, каждый фрагмент объяснений. Хариэль говорила о диадеме, за которой они сюда пришли, осторожно высказывая свою догадку: возможно, змея, которую Волдеморт всегда держит при себе, — это последний крестраж. Она уже однажды ощущала нечто подобное, то странное чувство, которое позже оказалось знаком присутствия крестражей.

Вся эта ситуация вызывала у Джаспера глубокую тревогу. Он не до конца понимал, во что они ввязываются, но был уверен лишь в одном: Хариэль пойдёт вперёд, с ним или без него, неся на своих хрупких плечах тяжесть невообразимой ответственности.

Но он не собирался позволять ей нести эту ношу в одиночку.

* * *

Бесшумно скользя по коридорам, Джаспер втайне признаёт себе, что начинает понимать Хариэль — её рассказы, интонации, когда она говорила об этом месте. Дело не только в величии замка, хотя его древние стены действительно полны чарующего очарования.

Нет, здесь есть нечто большее. Что-то неуловимое, что притягивает человека обещанием уюта, безопасности и ощущения дома.

Что-то магическое.

— Двое за углом, — шепчет Джаспер, быстро перемещаясь ближе к Хариэль.

Мисс Грейнджер делает шаг вперёд, её палочка уже готова. Как только они завершают поворот, две струи алого света вырываются одновременно, и двое мужчин валятся на каменный пол, приняв неестественные позы. Джаспер быстро осознаёт: это эффект заклинания «оглушения».

— Малфой, — шипит Хариэль с нескрываемым отвращением, глядя на блондина.

Не задумываясь, она поднимает его палочку и бросает её Джасперу. Он ловко перехватывает тонкий кусок дерева пальцами.

Они запихивают бессознательные тела в старый шкаф, и мисс Грейнджер накладывает запирающее заклинание, чтобы те не смогли выбраться до завершения их миссии.

Когда покорёженная диадема с глухим стуком падает на холодный каменный пол, Джаспер отступает, невольно поморщившись от неприятного привкуса. Хотя человеческая пища ему всегда казалась отвратительной, вкус металла оказался не лучше.

Хариэль смотрит на разрушенный крестраж, и тёмные круги под её глазами становятся заметнее. Она почти у цели. Ещё один крестраж, и её долг наконец будет исполнен.

— Как нам добраться до змеи? Если, конечно, она действительно крестраж? — осторожно спрашивает Джаспер.

— Она никогда не покидает его, — тихо отвечает Хариэль, её взгляд становится сосредоточенным, лицо нахмуренным. Это выражение Джаспер видел у неё лишь однажды — когда он уничтожил проклятое ожерелье, контролировавшее её разум при их первой встрече.

— Значит, нам придётся заманить его сюда, — уверенно заключает Уизли. И хотя Джасперу не нравится эта идея, он вынужден признать, что в ней есть смысл.

Его коробит мысль о том, что им снова придётся рисковать жизнями детей, но с тактической точки зрения замок действительно — лучшее место для защиты.

В конце концов, Хогвартс построен для того, чтобы сдерживать врагов. Его создатели наверняка предусмотрели защитные чары, хотя Джаспер и не слишком разбирается в этих вопросах.

— Хорошо, — тихо произносит Хариэль, её пальцы легко касаются руки Джаспера, словно она пытается заземлиться, почувствовать что-то настоящее. — Пойдём захватывать замок.